Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Черт побери, если бы только у его кровати стоял телефон и он мог бы позвонить Яаре! Она наверняка волнуется.

Но не успел он додумать эту мысль до конца, как в палату вошел пожилой человек в сером костюме. За ним следовал полицейский в форме. Том сразу узнал обоих. Даже если, несмотря на зарево пожара в Роствальде, кое-какие детали и остались скрыты от него темнотой, он никогда не смог бы забыть лиц этих двоих. Когда они появились, он понял, что пережил это ужасное нападение.

– Здравствуйте, господин Штайн, – сказал седой. – Меня зовут Буковски, я расследую это дело, помните меня?

Том сел в кровати и кивнул.

Буковски подтащил себе стул и сел рядом с кроватью.

– Прежде чем мы поговорим, я должен предупредить, что вас подозревают в участии в перестрелке в Роствальде. В результате погибли люди. Вы это понимаете?

Том снова кивнул.

Буковски поставил на тумбочку диктофон.

– Вы должны сказать что-нибудь. Этот прибор пока что не записывает изображение.

– Да, – хрипло каркнул Том.

– Вы будете отвечать на мои вопросы?

– Да, если смогу.

– Что произошло той ночью в хижине? – спросил Буковски.

Том задумался, что именно рассказать. Наконец он решил умолчать об истории с Иисусом Христом.

– Я еще не совсем собрался с мыслями, – заметил он.

– Я не тороплюсь, – заверил его Буковски.

Том начал рассказывать о раскопках в долине Кидрона около Иерусалима. Он описал находку могилы крестоносца и ту роль, которую сыграл в этом профессор Хаим Рафуль. Наконец он рассказал и о ценных свитках. Разумеется, он заявил, что не знает, о чем именно в них шла речь. Как бы там ни было, добавил он, они очень ценные, и в определенных кругах за них могли бы предложить миллионы. Он сообщил об убийствах в Израиле и о поисках Хаима Рафуля, который уехал в Бишофсвизен к своему давнему другу, чтобы расшифровать тексты на свитках.

– Тогда, значит, тело у Вацманна принадлежит этому израильскому профессору? – перебил его Буковски.

– Готов поставить свою правую руку, – ответил Том. – Когда мы разыскали адрес профессора Юнгблюта, то нанесли ему визит. Мы видели, что у него побывали воры, а сам он исчез. Но в конце концов мы нашли его в хижине.

– Как же вы его нашли, если вы не поддерживали с ним связь?

– Мы просто проследили за его помощником, – ответил Том.

– Ваш друг – у него не было при себе документов. Мы не знаем, кто он, – сменил тему Буковски.

– Мошав вместе со мной участвовал в раскопках. Он – доктор Мошав Ливни, из Тиберии, специалист по римской истории в Израиле. Его паспорт, наверное, все еще находится в номере, в пансионе «Райссенлеен» в Бишофсвизене. Мой, впрочем, там же. Номера двести семнадцать и двести восемнадцать.

– Допустим, – ответил Буковски. – Я это обязательно проверю. Но что именно произошло ночью в хижине?

Том поднял глаза к потолку.

– Мы проследили за Штайнмайером до хижины. Внезапно он оказался прямо перед нами, с карабином наизготовку. Но когда мы рассказали нашу историю профессору, с нами стали обращаться, как с гостями. Мы даже поели вместе с профессором. Потом наступила ночь, и профессор предложил нам лечь на диван в комнате. Мы уже хотели ложиться, когда Штайнмайер внезапно заметил в окно каких-то людей. После всего, что произошло раньше, нам было ясно, что эти люди наверняка вооружены. Штайнмайер раздал нам оружие. И тут начался ад. Дверь выломали, и в помещение влетела дымовая граната. Дальше все происходило очень быстро. Они стреляли в нас, а мы стреляли в ответ. Штайнмайер упал на пол, моего друга Мошава тоже ранили. Лишь позже я понял, что один из нападавших – женщина. Неожиданно прямо передо мной появился человек с лицом дьявола; он и ударил меня. Когда я снова пришел в себя, он склонился над профессором. Бандит угрожал, что застрелит его, если тот не скажет, где свитки. Нам было ясно, что мы так или иначе умрем. Однако профессор выхватил нож и заколол этого, похожего на дьявола, типа. Тот выстрелил в профессора, после чего упал на стол и опрокинул керосиновую лампу. И внезапно все помещение охватил огонь.

– И тогда вы отнесли в безопасное место своего друга, профессора и даже женщину, которая хотела вас убить.

Том кивнул. Он предпочел умолчать о том, что стрелял в женщину.

– А эти свитки? Профессор сказал, где он их прячет?

– Нет, – ответил Том.

– А вы знаете, где они?

Том прикусил губу.

– Наверное, они сгорели вместе с хижиной.

Буковски выключил диктофон.

– Это очень запутанная история. Поймите меня правильно: мне придется посадить вас в камеру до выяснения всех обстоятельств. Как я слышал, из больницы вас выпишут завтра. Затем вас отвезут в Мюнхен. Но одно я вам обещаю: если все действительно произошло таким образом, как вы мне тут рассказали, тогда скоро вы снова станете свободным человеком.

– Мне нужно срочно позвонить, – сказал Том, увидев, что Буковски собирается встать.

– Да? И кому же?

– Своей подруге. Она, наверное, уже волнуется, я ей давно не звонил.

– Она здесь, в этом районе?

Том покачал головой.

– В Париже.

– Мне очень жаль; я могу распорядиться, чтобы вашим близким сообщили, что вы у нас. Но не больше. Пока все не выяснится, существует опасность сокрытия следов. Понимаете?

53

Главный вокзал Берхтесгадена, Бавария…

Ортлиб направил полицейский автомобиль на стоянку прямо перед вокзалом Берхтесгадена. Буковски, сидевший на месте рядом с водителем, закрыл мобильный телефон. Он поговорил со своим участком и распорядился, чтобы они связались с израильским консульством. Нужно было достать ДНК предположительной жертвы убийства у горы Вацманна, профессора Хаима Рафуля. Если Томас Штайн не наврал на этот счет, то труп скоро перестанет быть безымянным. Кроме того, израильские полицейские должны установить, действительно ли некий профессор Хаим Рафуль принимал участие в раскопках в Иерусалиме вместе с доктором Мошавом Ливни и Томасом Штайном.

– Ну, коллега, – сказал Буковски, когда Ортлиб выключил двигатель, – вы верите нашему свидетелю из больницы?

Ортлиб повернулся боком, положил подбородок на руку и задумчиво посмотрел через лобовое стекло.

– По-моему, парень был достаточно убедителен, – ответил он. – Возможно, это очень близко к правде.

Буковски улыбнулся.

– Я не сомневаюсь, что он рассказал нам почти всю правду. Несколько деталей можно на самом деле просто проверить. Но я думаю, он не все нам рассказал. Прежде всего, он обманул нас в том, что касается его участия в перестрелке и ценных документов.

– Вы считаете, он член банды, которая интересуется древними свитками и артефактами?

Буковски скривил рот и покачал головой.

– Нет, я думаю, что он действительно участвовал в раскопках, но знает больше, чем хочет нам рассказать. Нужно будет взяться за него еще разок.

– А что теперь?

– Камеры хранения, – ответил Буковски и отстегнул ремень безопасности. Он вышел, но не успел захлопнуть дверь, как зазвонил мобильный телефон. Он ответил на звонок. Беседа оказалась короткой: он произнес лишь несколько «да» и «гм». Когда он повесил трубку, то повернулся к Ортлибу, который стоял возле места водителя и нетерпеливо ждал, когда Буковски закончит разговор.

– Звонили криминалисты, – сказал Буковски. – Они нашли хозяина отпечатков в «мерседесе». Я был прав. Машину брали Фабрицио Сантини, тот самый Дьявол, и его друг Марсель Марден. Кроме того, они выяснили личность женщины. Ее зовут Мишель ле Бланк, она из Сент-Максима, это на юге Франции. Она находится в международном розыске по подозрению в совершении нескольких преступлений. Она была подругой Мардена.

– Разве это не еще одно доказательство того, что Штайн говорит правду? – спросил его Ортлиб.

– Да, но, как я уже говорил, он не рассказал нам все, хотя в том, что касается нападения, я ему верю. Марден и Сантини, похоже, убили еще и священника церкви в Висе, и монаха в монастыре Этталь, чтобы подобраться к плану расположения могилы тамплиера в Иерусалиме, который старик-профессор дал монахам для перевода. И убийство в Вацманне тоже на их совести.

– Но они оба мертвы, в живых осталась только женщина.

– Тогда давайте проверим, подходит ли ключ к одной из камер хранения.

И они вошли в здание вокзала. Ортлиб шел впереди. Камеры хранения находились напротив касс. Буковски достал из кармана ключ и передал его Ортлибу.

– Я, похоже, немного волнуюсь, – заметил полицейский. – Ячейка восемнадцать, если не ошибаюсь.

Ортлиб сунул ключ в замок и повернул его. Раздался щелчок.

– В яблочко! – воскликнул он.

Он открыл дверцу, и Буковски увидел металлический контейнер.

– Ну-ка, посмотрим, – произнес он, доставая контейнер из ячейки. Он открыл замки и увидел сверток, замотанный в черную фольгу. Рядом с ним лежал коричневый конверт. Буковски поднял сверток.

– Похоже на вакуумную упаковку, – пробормотал он. – Думаю, лучше ее не открывать. Если я правильно представляю, то там внутри очень старые свитки, и они очень восприимчивы к воздуху и дневному свету. Лучше открыть их в лаборатории.

Ортлиб указал на конверт.

– А вот сюда вполне можно заглянуть.

Буковски кивнул и достал конверт. Вскрыл его. Там лежала папка. Буковски пролистал лежащие в ней бумаги. Среди них оказались чертеж могилы, общий план и несколько фотографий с раскопок.

– Штайн говорит правду, – заметил Ортлиб.

– Это, должно быть, раскопки около Иерусалима. Эта часть его истории правдива, – согласился Буковски.

– Мне все-таки интересно, что находится в вакуумной упаковке, – добавил Ортлиб.

Они закрыли контейнер и пошли назад к машине. Ортлиб положил контейнер на заднее сиденье.

– Я дам вам знать, как только лабораторные крысы вскроют его, – пообещал Буковски и посмотрел на часы.

– Вы думаете о своей коллеге?

– Пусть она поспит еще пару часов, – сказал Буковски.

Районная больница в Берхтесгадене, Бавария…

Жан Коломбар стоял перед гигантским белым зданием с бесчисленными окнами и размышлял, как ему поступить. Он знал, что Мошав и Том после перестрелки попали в больницу. Он также знал, что их задержала полиция и выставила у их палат охрану. Тем не менее ему обязательно нужно было связаться с Томом и Мошавом. «Но как же к ним пробраться?» – лихорадочно думал он.

Наконец он купил в автомате букет цветов и вошел в здание через электрические раздвижные двери. За большой стойкой регистрации сидели две дамы. С одной из них беседовала какая-то семейная пара. Может, просто подойти и спросить? Но эту мысль он сразу отбросил. Если он неправильно себя поведет, администратор, чего доброго, в результате вызовет полицию. И он начал искать другую возможность войти. Он спокойно двинулся по коридору. Всюду сидели пациенты и посетители, а время от времени на его пути попадались врач или медсестра. Полицейских он не видел – они не ходили по коридору и не сидели перед дверьми. Наконец он поднялся по лестнице на второй этаж. В просторной приемной на диванах сидели и разговаривали пациенты и их родственники. Тут и там взрослые играли в карты с детьми. Обстановка казалась спокойной и мирной. Здесь тоже не было никакой полиции. Жан прошел по коридору и снова очутился на лестнице. На площадке стоял невысокий плотный мужчина в синей рабочей одежде и крепил резину к перилам. На его спецовке белыми буквами было написано «Обслуживание», на груди был логотип клиники. Мужчина явно здесь работал. Жан вежливо поздоровался с ним и завел разговор о работе, свободном времени и клинике. Мужчина прервал свое занятие и отвечал на ломаном немецком языке.

– Я слышал, в этой больнице лежат оба раненных в перестрелке в Бишофсвизене, – Жан умело подвел беседу к интересующей его теме. – Странно, почему здесь не видно полиции.

– Полиция здесь, – ответил мужчина. – Первый этаж, задняя комната. В комнате двое полицейских.

Жан ухмыльнулся: ему очень легко удалось узнать все, что он хотел. Он уже давно понял, что очень многое можно выяснить, просто поболтав с людьми. В конце концов, в человеческой природе заложено желание обсудить то, что тебя волнует.

Первая часть его задания была выполнена, однако ему предстояла вторая, гораздо более опасная. Но и там Жан Коломбар знал, как облегчить задачу.

Том лежал в палате сто семнадцать в конце коридора, Мошав – строго напротив. Том по-прежнему задумчиво смотрел в потолок. Ему нужно как можно скорее выбираться отсюда. Тогда ему наверняка вернут все вещи, которые у него забрали во время ареста. Этот Буковски был не так уж неприятен Тому, даже если он, очевидно, и не полностью поверил его рассказу. Но что могло бы случиться, если бы он признался, что, защищаясь, ранил женщину из пистолета, провезенного в Германию нелегально? Пока существует только эта версия – а Мошав наверняка ничего не сможет сказать на ее счет, – полиции придется попотеть, чтобы доказать обратное. А свитки Шломциона не должны стать частью полицейского расследования.

Том ненадолго перевел взгляд на дверь, когда она открылась и вошел врач в белом халате. Один из полицейских встал, но увидел халат и снова опустился на стул, лишь скучающе бросив врачу: «Привет!»

Врач любезно кивнул в ответ и подошел к кровати Тома. Том совершенно не обратил на него внимания, так как опять лег на спину и уставился в потолок.

– Как идут дела у нашего пациента? – спросил врач.

Том услышал его акцент, и тот напомнил ему о Франции.

Он повернул голову и испугался, когда узнал во враче Жана Коломбара. Но Жан, повернувшись спиной к полицейским, недвусмысленно прижал палец к губам.

– Потихоньку, – напряженно ответил Том. – Думаю, меня выпишут сегодня или завтра, а потом эти господа отвезут меня в Мюнхен и посадят в камеру.

– Позвольте, я еще раз осмотрю ваше горло, – сказал Жан и наклонился к Тому. Наконец он прошептал: – Ни в коем случае ничего им не говори. Завтра я приду сюда с адвокатом, и он вытащит тебя и Мошава. Понятно?

– В то время как я буду прозябать в камере, – продолжал жаловаться Том, – мой друг еще, по крайней мере, несколько дней будет лежать в уютной больничной кроватке.

Жан кивнул. Он понял, что Том хотел ему сказать.

– Я вернусь завтра. И не бойтесь: если вы невиновны и полиция ничего не сможет доказать, то адвокат очень быстро вытащит вас из камеры.

Том кивнул.

– Мне не позволяют даже подруге позвонить. А ведь я всего лишь хотел сказать ей, что жив-здоров и люблю ее.

Жан улыбнулся.

– Я передам это ей, если увижу ее.

Наконец Жан развернулся и вышел из комнаты. Прежде чем открыть дверь, он еще раз вежливо кивнул полицейским.

После того как дверь захлопнулась, Тому ужасно захотелось закричать от радости. Но приходилось держать себя в руках. Он и не знал, что Жан способен на такую импровизацию и хладнокровие.

Полицейский участок в Берхтесгадене, склад улик…

Буковски с интересом рассматривал документы и фотографии раскопок в Иерусалиме. Артефакты, герметично упакованные в черную фольгу, он еще не успел передать в лабораторию. На время его работы в этом районе начальник полицейского участка отвел ему помещение склада улик и конференц-зал под служебный кабинет. Постепенно на столе у него скопилась целая гора бумаг. Пришел отчет о результатах вскрытия трех трупов из Роствальда, но ничего нового в нем не оказалось. К сожалению, по отпечаткам пальцев определить, кто держал то или иное оружие, не представлялось возможным. Наверняка можно было сказать только, что Марден был убит зарядом дроби, который разорвал ему грудную клетку и находящиеся под ней жизненно важные органы. Сантини погиб из-за того, что нож перерезал ему артерию. Кроме того, в легких у него не было следов, указывающих на то, что он сгорел заживо. Если теперь придет подтверждение образцов ДНК жертв, то личности их можно считать установленными, и Буковски может закрыть хотя бы часть этого дела. У него создалось впечатление, что картинка постепенно складывается.

Женщина в мюнхенской клинике была на пути к выздоровлению. В нее стреляли из мелкокалиберного браунинга, в то время как профессор погиб, получив несколько пуль калибра 9 миллиметров. Кто же стрелял в женщину? Собственно, из рассказа Томаса Штайна следовало, что стрелять мог только он сам. Возможно, он просто боялся, что ему не поверят, что он действовал в рамках самообороны. Но важные обстоятельства дела по-прежнему оставались невыясненными. Сантини и Марден в большинстве случаев работали в кредит. Значит, где-то есть заказчик, который инициировал эти убийства. И этого заказчика еще нужно разыскать. Вероятно, это успешный банкир или влиятельный бизнесмен, помешанный на коллекционировании. Буковски посмотрел на электронные часы на стене: Лиза уже наверняка проснулась. Он встал и взял пиджак. Но не успел он надеть его, как в дверь постучали.

– Войдите, – недовольно проворчал он.

Дверь открылась, и показалась голова полицейского.

– Внизу сидит священник, который хочет поговорить с вами, – объяснил полицейский. – Он говорит, это очень важно.

Буковски вздохнул и бросил пиджак обратно на стул.

– Откуда такая срочность, – прошипел он. – Ладно, проведите его ко мне.

Когда в комнату вошел отец Леонардо, в черной монашеской одежде и с портфелем в левой руке, Буковски медленно встал и подал ему руку.

– Ваше Преподобие, чем обязан такой честью? – спросил он священнослужителя.

– Я – отец Леонардо из Управления по делам церкви в Риме. Мне поручили зайти к вам. Церковь обеспокоена жестокими убийствами, которые были совершены по отношению к нашим братьям по вере.

Буковски указал ему на стул и сел. Отец Леонардо окинул взглядом стол. Он узнал фотографии раскопок. Взгляд его ненадолго задержался на черной фольге, которая лежала рядом с Буковски.

– А, – сказал священник, – я вижу, вы нашли документы.

Буковски недоуменно посмотрел на пакет.

– Вы об этом?

– Да, их обнаружили во время раскопок в Иерусалиме. Документы, а именно древние свитки, были украдены. Им более двух тысяч лет, их нельзя открывать. Опасность повредить их огромна.

– Но почему вы интересуетесь этими свитками? – удивленно спросил Буковски.

Отец Леонардо положил портфель на письменный стол и открыл его. Затем достал оттуда один за другим несколько документов и подал их Буковски.

– Эти свитки очень важны для церкви, – заметил священник. – Раскопки проводились по поручению Рима. Израильское министерство древностей на законном основании передало эти документы церкви, чтобы она проанализировала их и, возможно, подготовила для передачи Музею истории церкви.

Буковски недоверчиво покачал головой.

– Эти свитки принадлежат церкви? – пораженно переспросил он.

Отец Леонардо, хорошее произношение которого не позволяло заподозрить, что родом он, собственно, из Палермо, улыбнулся Буковски.

– Как говорится, вы попали не в бровь, а в глаз.

– Я не могу отдать вам документы, это улика. В конце концов, в этом районе было убито несколько человек. Это не тот случай, чтобы вот так просто отдать вам документы.

– То, что произошло, – просто ужасно. Уже когда профессор Хаим Рафуль нарушил закон и забрал документы себе, а затем исчез вместе с ними, мы предвидели, что последствия могут быть ужасны. Существует достаточно преступников, которые хотят нажиться на торговле древними свитками или другими артефактами. Но то, что трагедия приняла такие масштабы, по правде сказать, потрясло Рим.

Буковски сложил руки на животе.

– Изъятие этих предметов может разрешить только прокуратура или суд. Мне чрезвычайно жаль, но я не могу так просто отдать их вам.

– Я понимаю, дорогой господин Буковски. Моя просьба носит иной характер. Я хотел лишь просить вас не вскрывать пакет со свитками, чтобы предотвратить их повреждение. Для этих целей в нашей Церковной службе древностей есть специальные лаборатории, в которых работают дипломированные специалисты. Вы уже, конечно, слышали о Кумране?

Буковски кивнул.

– Не поймите меня превратно, – продолжал отец Леонардо. – Мы, естественно, доверяем немецкой полиции, и пока документы упакованы должным образом, с ними ничего не произойдет. А содержание этих документов, поверьте, ничем не поможет в расследовании вашего дела. Этим преступникам, в отличие от матери-церкви, все равно, что написано в свитках; для них главное – что свитки настоящие и очень древние. Чем они древнее, тем выше их цена.

– Мне это ясно, Ваше Преподобие. Можете быть уверены: пока документы под нашей охраной, с ними ничего плохого не случится.

Отец Леонардо встал и широко улыбнулся Буковски.

– В этом я уверен, – ответил он. – Я подготовлю необходимые формальности для передачи нам документов – а пока большое спасибо.

Он подал Буковски руку, после чего покинул помещение.

– Черт побери, только этого не хватало, – буркнул Буковски. – Теперь еще и церковь лезет в мое дело.

Он встал и поднял пиджак со стула, когда в дверь снова постучали.

– Войдите, черт возьми! – сердито рявкнул Буковски.

В комнату вошел Ортлиб.

– Извините, я не хотел вам мешать, – робко произнес он, – но криминалисты обнаружили новые следы ДНК в «мерседесе» преступников. Кроме того, они сняли еще несколько волокнистых следов на заднем сиденье.

Буковски побледнел.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он.

Ортлиб пожал плечами.

– Ну да, криминалисты считают, что в машине был четвертый человек.