Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Том опустил руки. Провел рукой по глазам. Наконец он со стоном выпрямился, не забывая следить за тем, чтобы движения оставались медленными и осторожными и не раздражали светловолосую женщину. Проведя правой рукой по бедру, он нащупал маленький револьвер, который положил в карман. Очевидно, они не обыскали его. Том знал, что этот пистолет – его единственный шанс ускользнуть из рук смерти. Однако пока что у него не было возможности воспользоваться им. Светловолосая женщина не спускала с Тома глаз. Она стояла метрах в двух перед ним, широко расставив ноги. Том лежал, опираясь верхней частью туловища на стену.

– Можно я сяду? – тихо спросил он.

Говорить было больно. Блондинка кивнула.

– Отвечай же, старик! – снова потребовал Дьявол.

– Вы никогда не получите артефакты. Я уже старше, чем хотелось бы. Я не боюсь смерти. Еще и потому, что, в отличие от вас, у меня все еще есть Бог, в то время как вы скоро будете гнить в холодной земле.

Дьявол ударил старика ладонью по лицу. По губам Юнгблюта потекла кровь.

– Вы – дьявол. Не случайно у вас такое лицо.

Дьявол снова замахнулся. Снова его ладонь ударила профессора по лицу. Юнгблют осел в своей инвалидной коляске.

– Не убей его! – крикнула женщина.

– Я… артефакты… свитки… – простонал Юнгблют искаженным от боли голосом.

– Я не понимаю тебя, старик!

– Я… я могу…

Дьявол наклонился к профессору и приблизил к нему ухо. Том недоверчиво наблюдал за происходящим. Неужели профессор выдаст тайну? Неужели несколько пощечин лишили его мужества?

48

Роствадьд, недалеко от Бишофсвизена…

Буковски и патрульный полицейский ехали на служебной машине по направлению к Роствальду. Оперативная группа из Мюнхена могла прибыть на место событий в лучшем случае через полчаса. У опушки леса, на проселочной дороге, они остановились. Полицейский запросил по радио подкрепление и сообщил свои координаты в участок. Еще две патрульные машины уже были в пути. Буковски вышел наружу, закурил сигарету и подождал, пока его коллега передаст радиограмму.

– Как далеко отсюда хижина? – спросил Буковски, когда патрульный тоже вышел из машины и повесил рацию с наружной стороны окна.

– Чуть меньше двух километров, – ответил полицейский. В тусклом свете лампочки в салоне автомобиля Буковски увидел, что коллега указывает на дорогу дальше того места, где они находились.

– Сначала едешь прямо, потом сворачиваешь налево. Хижина стоит на маленькой поляне.

– Может ли там сесть вертолет? – нетерпеливо спросил Буковски.

– Это нереально, – ответил полицейский.

Предполагалось, что оперативная группа прилетит на вертолете в Берхтесгаден, а там пересядет на два автобуса «фольксваген», принадлежащих району. По расчетам, как было известно Буковски, они должны были уложиться в полчаса. Но, похоже, времени уйдет больше.

– Как вы считаете, что мы обнаружим в хижине? – спросил его патрульный.

Буковски пожал плечами.

– Если нам повезет, мы застанем там вашего друга Штайнмайера и старика в инвалидном кресле.

– А если мы потерпим неудачу?

– Два трупа, или же нам предстоит освободить заложников, – сухо ответил Буковски.

Полицейский достал табельное оружие и перезарядил его.

– Вы также вооружены, если не ошибаюсь.

Буковски сунул руку за пояс и достал свой «вальтер».

– Я могу только надеяться, что они нам не понадобятся. Если случится худшее, то нам придется иметь дело с настоящими профи. На их совести уже смерть нескольких человек.

– Тогда, пожалуй, действительно лучше дождаться оперативную группу.

Но не успел Буковски ответить, как ночную тишину разорвал выстрел. Буковски испуганно вздрогнул.

– Вот дерьмо! – выругался он и прислушался.

Снова раздались выстрелы. На этот раз они были значительно тише.

– Это пистолеты и карабин, – заметил полицейский. – Судя по звуку, дробовик.

Буковски торопливо швырнул сигарету на землю и растоптал ее.

– Идем, нельзя терять времени! – решительно крикнул Буковски своему провожатому.

– Но как же оперативная группа?

– Вы действительно собираетесь ждать здесь, пока там, в лесу, возможно, умирают люди?

Полицейский обежал машину и сел за руль. Коротко сообщил об изменившейся ситуации в участок. Затем вопросительно посмотрел на Буковски.

– Сможете доехать туда, не включая фар?

– Посмотрим, – ответил патрульный и запустил мотор.

Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена…

Дьявол низко наклонился к старику в инвалидной коляске.

– Что ты хочешь сказать мне? – спросил он.

Старик захрипел.

– Говори уже, где ты спрятал документы, – снова приказал Дьявол. – Не ухудшай положение – свое и своего друга.

Внезапно рука старого профессора с неожиданной скоростью вылетела у него из-за спины. Раздался сухой шлепок, и Дьявол издал резкий и протяжный крик.

Том недоверчиво наблюдал за происходящим. Высокий мужчина с лицом дьявола выпрямился и обхватил руками шею. Его сообщница обернулась.

– Фабрицио, что случилось?

Том увидел, что из шеи Дьявола торчит рукоятка ножа. Мужчина, шатаясь, шел к столу. Наконец он рухнул на пол и потащил стол за собой. Керосиновая лампа упала прямо на извивающегося и барахтающегося на полу незваного гостя, из раны в шее которого фонтаном била кровь.

– Вот что у меня есть для тебя! – холодно прошипел старый профессор.

Сообщница Дьявола направила оружие на старика и вылила на него поток французской брани.

Том сунул руку в карман своих широких брюк, но не успел достать пистолет, как женщина выстрелила. Первая пуля попала Юнгблюту в бок, вторая пролетела мимо. Внезапно вспыхнул огонь. Вытекший керосин загорелся и зажег ковер. Когда женщина хотела выпустить в профессора третью пулю, Том спустил курок. Он не целился, однако его пистолет был направлен на женщину. Он попал ей в руку, но это не помешало ей еще раз выстрелить. Пуля снова попала в тело профессора. Тогда Том вновь спустил курок. На этот раз он лучше прицелился, и женщина развернулась и пораженно уставилась на него. Прежде чем она смогла навести на него оружие, Том выстрелил в третий раз. Женщину отбросило в сторону, и она упала. При этом она потеряла оружие. Том вскочил и оттолкнул пистолет блондинки подальше. Она испуганно посмотрела на него. Том прицелился ей в голову. Какое-то мгновение он боролся с искушением застрелить ее. В его голове носились воспоминания – воспоминания о Джине, о Джонатане Хоуке, об Аароне, обо всех его друзьях, которых он потерял из-за коварных ударов этой банды убийц. Однако разум все же победил, и он отвел оружие.

Между тем огонь охватил стол и часть инвентаря. Том повернулся к профессору, который сидел мешком в своей инвалидной коляске и тихо хрипел.

Рим, Sanctum Officium…

Отец Леонардо вылетел последним рейсом «Алиталии» из Мюнхена в Рим и заснул в самолете. Он узнал, что кардинал-префект уже в десять часов утра снова отправится в Южную Америку. Но на этот раз от него так просто не отделаются, на этот раз префекту придется держать ответ.

Было начало девятого, когда отец Леонардо преодолел длинный коридор и ворвался в покои префекта. Монах, сидевший за письменным столом у двери в кабинет кардинал-префекта, окинул ворвавшегося к нему священника недоверчивым взглядом.

– Мне нужно к префекту, – резко заявил отец Леонардо.

Монах сочувственно улыбнулся.

– Он занят. Готовится к отъезду, – и перевернул страницу книги, лежавшей перед ним на столе. – Свободное время у него появится только на следующей неделе.

Отец Леонардо улыбнулся.

– Это, к сожалению, слишком поздно, – ответил он, а затем неожиданно проскочил мимо монаха и открыл дверь в кабинет префекта.

– Стойте! – закричал ему вслед монах. – Святой отец, вы не можете так просто…

Конца фразы отец Леонардо не услышал, поскольку захлопнул за собой дверь.

Префект стоял за письменным столом и говорил по телефону. Он недоверчиво посмотрел на отца Леонардо. Лицо его стало белым как мел, когда он прочел выражение глаз священника. Он нерешительно повесил трубку.

– Да что на вас нашло, что вы врываетесь в мою комнату без предупреждения?! – возмутился префект.

– Кто стоит за Cortfriere Jesu Christ? – спросил отец Леонардо, не обращая внимания на слова префекта. – Вы также принадлежите к этому братству?

Префект робко улыбнулся.

– Отец Леонардо, вы ведь разумный человек.

Отец Леонардо свирепо сверкнул глазами. Дверь открылась, и монах, сидевший в приемной за столом, вошел в комнату вместе со своим братом по вере.

– Извините, Ваше Высокопреосвященство, – подобострастно произнес монах. – Но он просто прошел мимо меня. Прикажете избавить вас от его присутствия?

Кардинал-префект примирительно поднял руки.

– Все в порядке, оставьте нас одних, – ответил он.

Оба монаха исчезли.

– Сядьте, мой неистовый друг, – елейным голоском проговорил префект.

Его голос неожиданно зазвучал мягко и нежно, как у отца, который беседует с сыном. Однако отец Леонардо не доверял этому голосу, как не доверял и префекту, поскольку тот, в конце концов, сознательно послал его на миссию, которая с самого начала была обречена на неудачу.

– Вы злоупотребили моим служебным рвением, – заметил отец Леонардо. – Вы были в библиотеке и изъяли дело о братстве Христа, ни слова мне об этом не сказав.

– Я просто собирал информацию, – уклончиво ответил префект.

– А в Эттале? Вы просто нанесли визит вежливости?

Кроткая улыбка сошла с лица префекта.

– Ну ладно, я не стану оспаривать тот факт, что убийства наших братьев по вере в Германии вызвали у меня беспокойство. Но мой долг как префекта, как представителя нашей святой церкви состоял в том, чтобы собрать всю информацию на месте.

– Ваш долг состоял также в том, чтобы поставить меня в известность об этом. В конце концов, вы поручили мне расследование этого дела. Или вы послали меня в длительное путешествие в Иерусалим только лишь для того, чтобы успокоить свою совесть – или совесть кардинала Боргезе?

Кардинал-префект откинулся на спинку стула.

– У вас было задание: обнаружить Хаима Рафуля, но вы не справились. По этой причине я вынужден был сам приложить усилия для выполнения задания.

– Я нашел его, – возразил отец Леонардо.

Префект недоверчиво посмотрел на него.

– Его распяли головой вниз. На Кёнигзее, но вы, разумеется, уже знаете об этом.

Префект откашлялся.

– Я слышал об убийстве у подножия Вацманна. Но я не знал, что речь идет об этом еретике.

– Я думаю, вы знаете больше, чем готовы признать. Что с этим братством нечисто? И почему два наших брата по вере должны были умереть ужасной смертью? Они предали нашу церковь? Насколько я слышал, оба были специалистами по древним восточным языкам. Или им пришлось умереть из-за того, что они обнаружили некую тайну, которую нельзя было открывать общественности? А может, вы даже позаботились о том, чтобы этих людей убили?

Лицо префекта медленно залила краска гнева.

– Что вы себе позволяете? – прошипел он.

– Я думаю, полиции будет очень интересно узнать, как глубоко наша церковь замешана в убийствах. Возможно, детектив из немецкой полиции будет мне благодарен за кое-какие намеки. Мир стал единым, так что итальянские органы власти тоже наверняка…

– Вы знаете правила?

– Почему я должен придерживаться правил, если сам префект не считает это необходимым? Мне нечего терять. Я вовсе не хотел работать здесь, в Риме, я вовсе не хотел выполнять задания Sanctum Officium. Так чего же мне бояться?

Префект встал.

– Вы наглец, вы ведь совершенно не понимаете, что стоит на кону! – кричал он на отца Леонардо.

– Однако я понимаю, что здесь существует какой-то заговор, и я знаю, что вы принимаете в нем непосредственное участие. И, кроме того, я знаю, что шесть человек уже лишились жизни. Я также понимаю, что полицию это очень заинтересует.

Отец Леонардо резко встал и быстро пошел к двери.

– Стойте! – крикнул ему вслед префект.

Отец Леонардо нажал на дверную ручку и открыл дверь.

– Ради Бога, подождите!

Отец Леонардо обернулся.

– Чтобы выслушать очередные лживые байки из ваших уст, Ваше Высокопреосвященство?

– Ради Бога, пожалуйста, я прошу вас, отец Леонардо. Дайте мне и матери-церкви еще один шанс.

Отец Леонардо закрыл дверь.

– Я хочу правды и ничего, кроме правды. Поклянитесь в этом, поклянитесь на крови Христовой!

Префект вздохнул. Он упал в кресло и смахнул со лба седые волосы.

– Я расскажу вам все, что знаю. Я клянусь в этом, на крови Христовой. Но не надо ухудшать и без того плохую ситуацию. Наша церковь находится в серьезной опасности.

Отец Леонардо вернулся к своему стулу и сел.

– Настали самые темные времена для нашей церкви за последние несколько столетий, – вздохнул кардинал-префект. – Боюсь, за последнюю тысячу лет наша мать-церковь никогда еще не оказывалась так близко к пропасти.

– Папа знает?

– Папа стар и дряхл, – ответил префект. – Все мы знаем, как у него обстоят дела. Нет, мы предоставлены сами себе. Никто не сумеет помочь нам.

– Расскажите мне о братстве, – попросил отец Леонардо.

Префект уставился в потолок.

– История братства уходит в глубь веков, к временам рыцарей Храма, – начал кардинал-префект. – Оно поставило перед собой задачу защищать веру. И оно считает, что для этого все средства хороши.

– Вы принадлежите к этому братству?

– Боже упаси! – воскликнул префект. – Я Божий человек, я черпаю силу из своей веры, и я абсолютно убежден, что должна существовать только одна церковь. Церковь, которая является одновременно сильной и милосердной. Которая возвращает заблудших овец в свое лоно исключительно силою слова, а не бессмысленным насилием.

– Кардинал Боргезе, – продолжал отец Леонардо. – Он член этого братства Христа?

Префект кивнул.

– Боюсь, что так. Боюсь, руки у него в крови.

– Что скрывается за этим братством, зачем нужна еще какая-то организация помимо нашей матери-церкви, которая бы защищала веру? Неужели церковь сама не в состоянии это делать?

Префект выпрямился.

– Рыцари Храма обнаружили под Храмом Соломона свитки, которые подвергают серьезному сомнению существование Иисуса Христа. Эти свитки предоставили им возможность создать из кучки рыцарей удачи могущественный орден, с которым даже Папа вынужден был считаться. Доказательств этому нет никаких, однако такие слухи ходят. Но залог, который они держали в руках и который помог им приобрести влияние и богатство, после захвата Иерусалима сарацинами оказался за пределами досягаемости. Это дало церкви возможность раз и навсегда положить конец господству тамплиеров. В результате дело дошло до Черной пятницы, когда орден тамплиеров был распущен.

– И Хаим Рафуль искал эти документы, и он нашел их, когда в долине Кидрона обнаружили могилу рыцаря Храма, – сделал вывод отец Леонардо.

– Наверное, так оно и было.

– Кто скрывается за этим братством?

Префект пожал плечами.

– Некоторые из членов ордена были людьми веры, церковниками, так же как и мы. Остальные извлекли из церкви выгоду. Дельцы, обогатившиеся за счет нашей веры. Не в их интересах, чтобы народ узнал о существовании свитков.

– И это братство действительно пережило столетия?

Префект кивнул.

– От отца к сыну, в семье, в традиции лежат его корни. Общая воля, закрепленная в клятве на крови, пережила столетия.

– Эти документы, завещание тамплиеров… Они не врут? Иисус действительно не более чем выдумка?

Префект всплеснул руками.

– Это предание из тех времен, когда Рим владел Иудеей. Может, правда, а может, и ложь. Никто не в состоянии сказать, что люди в те времена считали правдивым или ложным. В нашей вере лежит наша сила.

Отец Леонардо задумался.

– Эти свитки сейчас находятся в Европе, в Баварии. И они, по крайней мере, заставят людей задуматься. Те, кто подвергает сомнению нашу церковь, отвернутся от нее.

– Катастрофа, – жалобно простонал префект.

– Иисус, Бог – все это ложь? – Отец Леонардо встал.

Он подошел к окну и посмотрел на утреннее солнце, заливающее Рим ярким светом.

– Вы поможете мне? – спросил кардинал-префект.

Отец Леонардо тяжело вздохнул. Наконец он обернулся к префекту.

– Мне нужна свобода действий. Кроме того, мне нужны деньги. Банковский счет. Пожалуй, очень много денег. И я все сделаю по-своему. Уже не те времена, чтобы убивать иноверцев. Наше общество изменилось.

– Деньги, счет, – повторил кардинал-префект. – Вы получите все, что вам нужно, если только предотвратите беду, которая угрожает всем нам.

Отец Леонардо кивнул.

– Если мне это удастся, то я хочу получить вознаграждение.

– Все, что вы пожелаете, – ответил префект.

– В Палермо, недалеко от моей родины, есть школа, которая заботится о детях бедняков. Я всегда мечтал руководить этой школой. Я никогда не хотел служить Богу здесь, в тесных стенах, так как Бог там, где бедные и беспомощные. Я хочу, чтобы вы немедленно перевели меня туда и доверили мне руководство школой Сан-Маурицио-де-Пальмера.

– Все, все, что вы пожелаете; но как вы собираетесь удержать эту лавину, которая несется на нас, угрожая поглотить? – спросил префект.

Отец Леонардо хитро улыбнулся.

– Смятение, – ответил он. – Вам больше ничего не нужно знать. Смятение.

Кардинал-префект кивнул.

– Я отправлю посыльного, – продолжал отец Леонардо. – Он заберет подписанный приказ о моем переводе часов в десять. Потом мне понадобится доверенность на счет. Она тоже должна быть готова к тому моменту, как здесь появится мой посыльный. В этом деле мне нужна полная свобода действий.

– Я прикажу подготовить все необходимое, – ответил префект. – Насколько большой должна быть сумма покрытия счета?

– Скажем, двести миллионов долларов, – заявил отец Леонардо, прежде чем выйти из кабинета кардинал-префекта. – И, кроме того, мне нужна голова кардинала Боргезе.

Префект еще довольно долго смотрел в потолок, широко раскрыв рот. Наконец он открыл ящик письменного стола и достал оттуда папку. На ней красными буквами было написано: «Пьер Бенуа».

49

Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена, Бавария…

Том постепенно очнулся от оцепенения. Темный едкий дым наполнял помещение. Он огляделся и заметил одеяло. Быстро схватил его и бросил на огонь. Однако попытка затушить пожар ему не удалась: огонь уже охватил слишком большую площадь. Языки пламени, шипя, снова взметнулись вверх, стоило ему лишь приподнять покрывало. Наконец он наклонился к Мошаву. По лбу у того стекала кровь.

– Мошав, что с тобой?! – крикнул ему Том, однако ответа не последовало.

Том проверил, дышит ли еще его друг. Живот у него еле заметно поднимался и опускался. Том снова наклонился, взял друга за плечи и потащил к двери. Оказавшись снаружи, Том стал хватать ртом воздух. Между тем огонь уже охватил часть мебели. Когда он тащил Мошава вниз по лестнице, то прошел мимо безжизненного тела коренастого убийцы. Мужчина лежал на боку. В зареве пожара Том увидел, что вся грудная клетка убийцы залита кровью. В его открытых остекленевших глазах отражалось зарево пожара. Без сомнения, мужчина был мертв. Протащив Мошава еще несколько метров, Том опустил его на землю. Мошав застонал и открыл глаза.

– Где… где я… что произошло? – срывающимся голосом спросил он.

– Что с тобой, где болит?

Мошав ощупал голову.

– Голова болит. Такое чувство, что она скоро расколется надвое.

– Лежи здесь! – крикнул ему Том и поспешил к хижине, из которой уже валил густой дым.

Ни секунды не колеблясь, Том нырнул в огненный ад. Он хорошо запомнил, где в последний раз видел профессора. Он стал торопливо, ощупью искать дорогу. Наконец он нашел старика, который, тяжело дыша и завалившись набок, сидел в инвалидной коляске.

– Все… все кончено… – простонал старый профессор. – Спасайся. И… и возьми это.

Он протянул Тому цепочку, на которой висел маленький серебристый ключ. Том взял украшение и повесил его себе на шею. Глаза у него слезились.

– Камеры хранения… на главном вокзале… в… в Берхтесгадене, камера восемнадцать, – стонал профессор.

Том не обратил на его слова особого внимания и достал старика из инвалидной коляски. Профессор весил немного. Стараясь не дышать глубоко, Том побежал к двери по маленькому проходу, не затронутому огнем. Он чуть не споткнулся о женщину, которая лежала на полу и слабо попыталась схватить его за ноги. Глаза ее были широко раскрыты от ужаса.

– На помощь… помоги… помоги мне! – попросила она Тома.

Но Том уже прошел мимо нее и двигался к цели, делая гигантские прыжки через языки пламени. Он выскочил наружу и побежал к Мошаву, по-прежнему держа профессора на руках. Он осторожно положил Юнгблюта на траву рядом с Мошавом и трижды глубоко вдохнул. Затем снова развернулся.

– Куда… куда ты собрался? – крикнул ему вслед Мошав.

– Спасти женщину, – ответил Том.

– Ты с ума сошел? Она же хотела убить нас, а теперь ты рискуешь ради нее жизнью! – крикнул ему вслед Мошав, но Том уже поднялся по лестнице.

Тем временем пламя в хижине поднялось до высоты человеческого роста. Резкий крик донесся до него из хаоса огня и дыма. Том задержал дыхание и вбежал в хижину.

– Он сумасшедший, – вздохнул Мошав.

Старик профессор попытался встать, но снова упал.

– Нет, он – христианин, – простонал он.

Том прекрасно помнил дорогу. Женщина вроде бы лежала прямо у коридора, ведущего к однорядной кухне. Из-за дыма ему ничего не было видно. Он ощупью искал дорогу. Невыносимый жар жег его кожу, но адреналин заглушал боль. Все дальше и дальше продвигался он в полыхающий ад. Хруст балки перекрытия заставил его вздрогнуть. Внезапно на другой стороне хижины обвалился кусок стены – огонь все глубже въедался в древесину и подтачивал устойчивость конструкции. Но тут, в наполненной чадом темноте, он почувствовал чью-то руку. Он потянул за нее, и перед ним появилось лицо женщины с широко раскрытыми глазами. Он что было сил дернул за руку и потихоньку подтащил к себе тело раненой. Наконец он нащупал ее плечи. Тогда Том потянул ее за собой и стал пробиваться к двери. Ее тело было тяжелым, ему стало не хватать воздуха, но тем не менее он удержался и не вдохнул дым. Когда он дошел до двери, силы его были уже на исходе. Ночная прохлада приятно освежила его перегретую спину. Наконец он преодолел стену из чада и дыма и вышел наружу. Том стащил женщину вниз по ступеням и, пройдя несколько метров от хижины, рухнул на землю. Приступ кашля чуть не лишил его чувств. Когда он хотел снова встать, то услышал глухой голос, который перекрыл треск и шипение огня.

– Стоять на месте и не двигаться!

Том упал на землю и перевернулся на бок. Его настиг спазм, а затем наконец его вырвало.

Нью-Йорк, недалеко от Центрального парка…

Жан-Мишель Пикке сидел на стуле в маленьком кафе недалеко от Центрального парка и задумчиво хмурился.

– Это должно обойтись в целое состояние, – заявил он.

– Ста миллионов долларов достаточно? – спросил отец Леонардо, одетый в темно-синюю футболку и бежевые брюки. По одежде никак нельзя было определить, что он служитель церкви.

– За сто миллионов я найму целую команду и прекрасного специалиста.

– Он должен быть человеком известным. Если он заартачится, то я накину еще пятьдесят миллионов. Но только если заартачится. Комиссионные в любом случае составят десять процентов, плюс – гонорар по результату, если мы сможем все устроить дешевле.

– Я понял, – ответил Жан-Мишель. – Но повторю еще раз: ты можешь полностью на меня положиться.

– У нас только неделя. Времени должно хватить.

Пикке кивнул.

– У меня уже есть кое-кто на примете. Много лет тому назад он пытался провернуть похожее дело, но не смог найти инвестора. Думаю, он будет в восторге. Этот человек действительно настолько хорош, что сможет все состряпать в течение одной недели.

– Я полагаюсь на тебя, – ответил отец Леонардо.

– А что потом?

– Вернусь в Палермо: я уже по горло сыт Римом. Я больше не вынесу этих интриг, этой лжи и лицемерия. По сути, церковь – коммерческое предприятие, такое же, как и многие другие в этом мире. Даже если наша задача – спасать людские души, то все равно в Риме очень жесткая и иногда давящая иерархия. С меня довольно. В Палермо я вспомню, зачем надел церковное облачение.

Жан-Мишель улыбнулся.

– Вот потому я тогда и снял рясу. Именно по этой причине. И думаю, что поступил правильно.

– Ты еще помнишь доброго Германа? – спросил отец Леонардо.

Пикке пожал плечами.

– Фамилии его я не помню, но он учился в одно время с нами и дал обет в Риме.

Жан-Мишель задумался.

– Немец, светлые короткие волосы, шутник такой?

– Да, родом из Гамбурга. Три года назад я снова встретил его – в миссии в Боливии. По-прежнему отпускает легкомысленные шуточки.

– Кое-что в этом мире никогда не меняется.

– Это точно; впрочем, я слышал, несколько недель назад его убили какие-то преступники.

– Какая жалость, – заметил Жан-Мишель.

– Он помогал беднякам, а не погряз в бумагах. Хотя жизнь его была короткой, за этот короткий срок он сделал больше для Бога и людей, чем я за всю свою жизнь. Несмотря на то что он мертв, я даже немного завидую его полноценной жизни.

Не успел Пикке ответить, как у отца Леонардо зазвонил мобильный телефон.

– Простите, – сказал он.

Это оказался отец Филиппо из францисканского монастыря в Иерусалиме.

– Все сделано так, как вы хотели. Еще сегодня я пошлю документы по адресу, который вы мне дали, – сообщил монах. – Яссау перестал сомневаться, после того как министр недвусмысленно дал ему понять, какие последствия может иметь для него бюрократическая волокита.

Отец Леонардо улыбнулся.

– Вы меня порадовали. Благодарю за хлопоты. В следующий раз, когда я приеду в Иерусалим, я навещу вас лично. Думаю, ждать нам осталось недолго.

Разговор был окончен. Отец Леонардо еще раз высказал свою благодарность и закрыл мобильный телефон. По его лицу промелькнула довольная улыбка.

Хижина в Роствальде, недалеко от Бишофсвизена…

Буковски опустил боковое стекло патрульной машины и стал напряженно вслушиваться в ночь. Он насчитал как минимум десяток выстрелов. Грохот дробовика смешивался с треском винтовки, время от времени сквозь них пробивались сухие щелчки пистолетов – а затем неожиданно воцарилась тишина.

Что же произошло в этом тихом районе, где туристы гуляют, восхищаясь видом на горы? Не началась ли здесь война банд из-за древних свитков?

Буковски еще раз проверил пистолет.

Когда они проехали около километра, дорогу им перегородил темный «мерседес» с мюнхенскими номерами.

– Твою мать! – выругался патрульный.

– Тут не проехать, придется бежать!

Они вышли из патрульной машины. Полицейский в форме передал короткую радиограмму в участок.

– Второй патруль только что проехал Бишофсвизен, через десять минут будет здесь, – сообщил он Буковски, который исследовал «мерседес», подсвечивая себе фонариком. Машина была заперта. Очевидно, ее специально поставили поперек дороги, чтобы задержать возможных беглецов.

Тяжело ступая по мягкой земле, они пошли дальше. Буковски задыхался: сказывалась привычка много курить. Тем не менее он продолжал двигаться вперед. Патрульному же, мужчине лет сорока, небольшой подъем, напротив, не стоил никакого труда. Через некоторое время от дороги пошла тропа направо. Патрульный первым заметил блеск металла.

– Там еще одна машина! – прошептал он Буковски.

Снова Буковски достал фонарик, бывший, впрочем, немного больше брелка для ключей. Тем не менее Буковски радовался, что взял его с собой.

Он подошел к серебристому «форду». На нем также были номера баварской столицы. И он тоже был пуст и заперт.

– Туда! – закричал полицейский.

Буковски обернулся и увидел языки пламени, светящиеся за деревьями.

– Быстрее! – крикнул он своему провожатому. Чем ближе они подходили, тем меньше сомнений у них оставалось. Хижина в Роствальде горела, и огонь уже плясал над крышей.

По тропе они подошли к хижине. Здесь они снова наткнулись на машину – темный «рено» с местными номерами.

– Это машина Ганса, если не ошибаюсь, – прошептал полицейский.

– Осторожно, – напомнил ему Буковски, – не забывайте, эти люди опасны. Они уже убили несколько человек.

Буковски достал оружие. Патрульный последовал его примеру. Буковски сошел с тропы и стал продираться сквозь подлесок. Зарево пожара давало более или менее достаточно света. Он медленно подкрадывался к хижине.

Внезапно он заметил лежащих на земле людей и осторожно подобрался поближе. Патрульный не отставал.

– Выждем! – прошептал Буковски своему провожатому. Треск огня заглушил его слова. Постепенно его пульс снова пришел в норму.

Наконец он увидел, как из горящей хижины выходит мужчина. Он тащил за собой какого-то человека. Мужчина, кажется, из последних сил двигался к лежащим на земле людям. Буковски рассмотрел светлые волосы женщины, которую незнакомец тащил за собой. Наконец тот упал на землю. Затем снова ненадолго поднялся, после чего его вырвало. Буковски буквально вылетел из подлеска, сжимая в руках пистолет, направленный на незнакомца.

– Стоять, полиция! – крикнул патрульный.

– Стоять на месте и не двигаться! – добавил Буковски, хотя мужчина уже лежал на земле – от неожиданности ему ничего другого не пришло в голову.

Мужчина коротко взглянул вверх. Его сотряс приступ кашля.

– Это Штайнмайер?

Патрульный ответил отрицательно.

– Не вставать! – приказал Буковски.

Пока патрульный прикрывал ему спину, Буковски медленно подошел к упавшему. Остальные лежали тихо и не двигались.

– Кто вы? Назовите свое имя! – громким и привыкшим командовать голосом потребовал Буковски.

– Меня… меня зовут… я… Том… Томас Штайн, – ответил тот, но его снова прервал приступ кашля.

– Вы задержаны! – заявил Буковски.

Патрульный подошел ближе. Буковски направил оружие на Тома.

– Наденьте на него наручники! – приказал он патрульному.

Через несколько секунд наручники сомкнулись на запястьях Тома. Буковски наклонился к женщине. Он заметил, что она тяжело ранена, но в сознании.

– Мы из полиции, – сказал Буковски. – Все будет хорошо.

– Он… он меня… он меня… он спас мне жизнь, – простонала женщина.

– Я видел, – ответил Буковски.

Патрульный тем временем наклонился к старику и стал щупать его пульс.

– Это старик-профессор. Он мертв, – заявил он. – Судя по всему, его застрелили.

Наконец Буковски повернулся к Мошаву, который лежал на земле как будто без сознания.

– Он еще жив.

Буковски осторожно похлопал Мошава по щеке. Наконец тот открыл глаза.

– Что, что случилось? Где Том?

Буковски многозначительно продемонстрировал Мошаву свое табельное оружие.

– Мы из полиции. Без глупостей. Думаю, вас ранили в голову. Просто лежите и не двигайтесь, тогда с вами ничего не произойдет.

– Где Том? – повторил Мошав.

– Томас Штайн?

Мошав кивнул.

– Ваш друг лежит вон там. Похоже, он надышался дыма во время своей спасательной операции.

Мошав благодарно посмотрел на незнакомого полицейского.

– Слава Богу! – вздохнул он. – Этот дурак рисковал жизнью ради женщины, которая хотела убить его.

Буковски наклонился к Мошаву.