Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

38

Рим, Ватиканская апостольская библиотека…

После очередного выговора от кардинал-префекта отец Леонардо снова взял себя в руки, хотя ему и хотелось открыто высказать свое мнение. Но в церкви не терпели прекословий. Это огромное учреждение могло выжить только благодаря четкому соблюдению субординации.

Отец Леонардо провел вчерашний день за исследованиями. Интернет был для него неиссякающим и всегда открытым источником знания. И хотя там встречались страницы, которым нельзя доверять, все равно можно было быстро обнаружить нужную и полезную информацию. Он нашел более трех тысяч ссылок на документы, в которых упоминался этот израильский профессор. Таким образом он узнал, что Рафуль участвовал в первых раскопках в Кумране, прежде чем Французский институт археологии забрал себе проведение исследований, назначив руководителем отца Роланда де Во. Профессор Хаим Рафуль – критик церкви, один из многих. Но что же делало именно этого человека таким опасным?

Использовать стенные тарелки как единственное доказательство сжигания тела Иисуса Христа не получится. Они могли оказаться подделками или просто иллюстрациями сцены казни, которым Хаим Рафуль дал ошибочное толкование. Несколько лет назад один американский археолог открыл тайную книгу пророчеств – мнимые предсказания Иоанна Иерусалимского, одного из первых рыцарей Храма в Святой земле. Однако расхваливаемая книга оказалась полностью провальной. Ею почти никто не заинтересовался.

Отец Леонардо закончил факультет теологии с отличием, но он никогда не проявлял особого любопытства по отношению к истории вне церкви. «Тот, кто направляет свой взгляд исключительно в прошлое, больше не может смотреть в будущее», – говорил ему наставник – и этого мнения он и придерживался. Он думал о будущем, а не о прошлом. Однако со вчерашнего дня он больше не доверял миру. Он многое узнал о Хаиме Рафуле и о рыцарях Храма. Очевидно, Хаим Рафуль действительно нашел одного из первых девяти рыцарей, хотя имя этого рыцаря нигде не значилось.

Отец Леонардо вошел в огромный зал. Полки, заставленные книгами, поднимались до самого потолка. По миниатюрным рельсам двигались стремянки на колесиках, так что можно было добраться даже до самого последнего ряда полок, расположенного под огромной потолочной фреской. Свыше миллиона книг, свитков и карт хранилось в библиотеке. Впрочем, здесь же хранились и внутренние церковные документы. Однако они были доступны только тем, кто занимал высокое положение в иерархии церкви или обладал достаточными полномочиями. А кардинал-префект сам выдал ему arbitratus generalis. [35]35
  Свободное усмотрение ( лат.), то есть возможность читать любые книги.


[Закрыть]

Посреди высокого зала находился стол выдачи литературы, где сидел священник в коричневой монашеской сутане и с интересом читал глянцевый журнал о парусном спорте.

– Приветствую тебя, брат, – произнес отец Леонардо и, улыбаясь, остановился перед стойкой. Монах лишь на секунду оторвался от журнала.

– Что надо? – проворчал он.

– Я – отец Леонардо из Конгрегации вероучения…

Монах быстро отложил журнал и встал.

– Я уже знаю, мне позвонили, – перебил он отца Леонардо. – Следуй за мной, брат!

Монах проводил отца Леонардо к новой винтовой лестнице в конце зала, ведущей в крипту. Когда они спустились, дорогу им преградила массивная железная дверь. Монах схватился за пояс и достал современный ключ с секретом. Он сунул ключ в замок, который находился рядом с дверью, и красная лампочка загорелась зеленым. Дверь с жужжанием раскрылась.

– Здесь встречаются столетия, – усмехнулся отец Леонардо.

– Собственно, это современный сейф, – ответил монах. – Документы, которые в нем хранятся, подлежат особой защите. Но Библиотечное бюро приказало мне впустить тебя, брат. Разумеется, никакие документы или записи не должны покидать эти стены. Само собой разумеется, также не позволено каким-либо образом копировать их или конспектировать. Тебе должно хватить одного осмотра.

Отец Леонардо улыбнулся.

– Так значит, это и есть приснопамятный секретный архив, в котором дремлют все тайны нашей церкви.

Монах рассмеялся.

– Можно и так сказать, но прямо под троном нашего Святого отца, должно быть, расположен намного более интересный архив. Так говорят. Здесь же прежде всего хранятся учредительные акты, перечни недвижимого имущества, документальные подтверждения продаж и беатификаций. [36]36
  Беатификация (лат. beatificatioот лат. beatus, «счастливый, благословенный») – причисление умершего к лику блаженных в католической церкви.


[Закрыть]Впрочем, несколько документов настолько стары, что тут находятся только их копии. Оригиналы положены на хранение в сейф.

Вместе они вошли в прохладную прихожую. Послышалось жужжание кондиционера. Отсюда выходили три двери, причем две из них были заперты. В открытой комнате стояли простой письменный стол со старинным телефоном и стул. Монах открыл две другие двери. Стен в просторных помещениях практически не было видно из-за шкафов. Здесь тоже работал кондиционер.

– Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, – сказал монах. – Если захочешь выйти, просто сними телефонную трубку. А теперь желаю тебе успехов. Каталог лежит в папке возле стола.

Отец Леонардо кивнул.

– А разве здесь нет компьютерных записей?

– Войдя сюда, ты попал – несмотря на систему запоров и телефон – назад в Средневековье, – ответил монах. – И еще одно: в потолки вмонтированы камеры. Записи вести запрещено. Нарушители этих правил сурово наказываются.

Штруб, Берхтесгаден…

После того как Том и Мошав выяснили последний известный адрес профессора Юнгблюта, они обратились в окошко представительства корпорации «Герц» на Мюнхенском вокзале и взяли напрокат машину. Железнодорожное сообщение с Берхтесгаденом было не очень развито, а из Берхтесгадена до Штруба – Бишофсвизена они вообще не нашли поездов в расписании.

Серебристый «Форд Фокус» располагал помимо мощного дизельного двигателя более чем достаточным комплектом оборудования, который делал поездку безопасной и уютной. Пока Том сидел за рулем и следовал указаниям GPS-навигатора, Мошав воспользовался случаем и немного вздремнул.

Профессор Игаэль Юнгблют проживал в Штрубе, недалеко от Бишофсвизена. У него был одноквартирный дом на Дахлмоосвег. Родственников он не имел, а учитывая перенесенный апоплексический удар, вполне возможно, что он уже переехал в дом престарелых, добавила секретарь университета. До нее даже дошел слух, что многие считают его покойным, и по этой причине она не могла обещать, что они застанут профессора в его доме в Штрубе.

Но Том не переставал надеяться, что Юнгблют все еще находится в добром здравии и живет у себя; однако если он все-таки умер, то их поездка в Германию окажется напрасной. Другой адрес, по которому Хаим Рафуль мог бы поселиться в окрестностях Мюнхена, был Тому не известен.

У Пидинга Том съехал с автобана и направился по проселочным дорогам в Берхтесгаден. Уже было поздно, и Мошав спал. В Бад-Фридрихсхалле Том свернул налево. Они ехали по постепенно поднимающемуся в гору шоссе, проходящему по поросшей лесом местности, до самого Бишофсвизена. Но там их поездка внезапно закончилась. Дорогу им преградил полицейский контроль, тяжеловооруженные полицейские в бронежилетах. Том подчинился знаку одного из них и остановил машину. На них тут же направили прожекторы и карманные фонари. Мошав проснулся и, часто моргая, стал озираться.

– Что… что случилось? – сонно спросил он.

– Проверка на дорогах, – ответил Том.

Мошав выпрямился и закрыл глаза, когда в них ударил луч фонаря. Том опустил стекло.

– Проверка людей и транспортных средств! – угрюмо заявил полицейский. Еще один стоял рядом с ним, направив на машину дуло автомата. – Включите, пожалуйста, свет в салоне!

Том поискал на потолке выключатель, но не нашел его.

– Простите, можно, я приоткрою дверь? Я взял машину напрокат и не знаю, где выключатель.

Полицейский кивнул и немного отошел в сторону. Том приоткрыл дверь.

– Пожалуйста, документы на машину, водительское удостоверение и удостоверение личности!

Том и Мошав отыскали документы и отдали их полицейскому.

Когда он взял заграничный паспорт Мошава, то попросил обоих выйти.

– А что, собственно, произошло? – спросил Том. – Вы часто устраиваете такие проверки?

– Совершено преступление, преступники скрылись, – ответил полицейский, после того как передал документы своему коллеге.

– Мы едем прямо из Мюнхена, – сообщил Том.

– Какова цель поездки?

– Посещение родственников.

Полицейские обыскали машину. Тому становилось жарко, капля пота сбежала по его лицу. В его кармане все еще лежал маленький пистолет, который он забрал у преследователя перед отелем в Иерусалиме. Если полицейские найдут оружие, то они не поймут юмора. Но путешественникам повезло. После того как Том и Мошав получили назад свои документы, они могли двигаться дальше.

По пути им еще не раз встречались полицейские машины. Когда они прибыли в Штруб и припарковались перед домом Юнгблюта, оба облегченно вздохнули.

Миттербах, Берхтесгаден…

Девушка, скорчившись, сидела на диване в комнате, а криминалисты складывали свое оборудование. Она отказалась провести ночь в больнице. Ее мать, которая была частично парализована после инсульта и стала лежачей больной, ничего не поняла из всей этой суеты на первом этаже. О мальчике заботились Лиза и ее коллега из полицейского участка: они были в его детской и малыш гордо демонстрировал Лизе свой конструктор.

– Госпожа Хаузер, вы в состоянии говорить об этом деле? – участливо спросил ее Буковски.

Госпожа Хаузер – так звали девушку – сжимала в кулаке носовой платок. Она молча кивнула. Время от времени она вытирала платком лицо.

– Вы можете сказать, когда преступники появились у вас?

– Было почти шесть часов, когда они внезапно вошли в кухню. Я почти никогда не запираю заднюю дверь. Тот, который пониже и поплотнее, сунул мне под нос пистолет. Другой, очень похожий на дьявола, был ранен в шею. Я медсестра, знаете ли. Сейчас я в отпуске, из-за матери. Ухаживаю за ней.

– Эти мужчины говорили с вами?

Девушка смахнула платком слезу.

– Они говорили на ломаном немецком; думаю, они итальянцы. Мне пришлось оказать помощь мужчине со шрамами на лице. Рана на шее была похожа на след от удара кнутом. Она не была глубокой, но сильно кровоточила.

Буковски поморщился.

– Наверное, касательное ранение, – пробормотал он.

– Когда я обработала рану, другой позвонил по мобильному телефону. Он ушел в прихожую. Говорил на иностранном языке, я ничего не смогла разобрать.

– Что произошло потом?

– После того как мой сын вернулся с тренировки, мы просто молча сидели в гостиной. Они немного поели. Потом тот, похожий на боксера, захотел, чтобы я пошла с ним в спальню. Я испугалась. Коренастый был опасен. Я думаю, если бы не второй, то мы бы все погибли.

– Я понимаю, – ответил Буковски.

– Потом они спросили, есть ли у меня машина. Кроме того, им понадобились ведра или бочки из металла. Я уже подумала, что они хотят скрыться на моей машине, но они остались, пока не стемнело. Коренастому позвонили. Вскоре после этого он вышел во двор и зажег огни. Когда он снова вернулся, уже было слышно громкое жужжание.

Буковски кивнул.

– Потом прилетел вертолет, и они сбежали.

Женщина покачала головой.

– Боксер внезапно вернулся. Он достал оружие и прицелился мне в голову. Но высокий мужчина со шрамами оттолкнул его руку и что-то сказал. Вскоре после этого высокий привел нас наверх и запер. Затем во дворе раздался шум и грохот, так что весь дом задрожал. А потом приехали полицейские. Я уже думала, что нам конец.

Она опустила голову и горько заплакала. Буковски сел рядом с ней на диван и погладил ее по спине.

– Все позади, – сказал он. – Они больше не вернутся.

Госпожа Хаузер успокоилась. Буковски достал из куртки фотографию.

– Это тот самый человек со следами ожога?

Она покосилась на фотографию и кивнула.

– Завтра я пришлю к вам рисовальщика, чтобы мы смогли сделать фоторобот коренастого, которого вы назвали боксером. На ночь мы оставим во дворе патрульную машину.

– Но я думала, что они больше не вернутся! – воскликнула она.

– В этом я тоже уверен, просто подумал, что если мы будем где-то поблизости, то вы и ваш мальчик будете спать спокойнее.

Женщина благодарно посмотрела на него. В дверь постучали.

– Да, – сказал Буковски.

Из-за двери показалась голова старшего советника.

– Мы можем немного поговорить?

Буковски кивнул и вышел в прихожую. Он тихо прикрыл дверь в гостиную.

– Наши коллеги проверили отпечатки пальцев в угнанной машине. Их нашли в базе Федерального ведомства уголовной полиции. Отпечаток большого пальца принадлежит некоему Марселю Мардену, французу. Несколько лет назад он был замешан в спекуляциях дорогими автомобилями и находится в розыске в связи с крупным ограблением. В Саарлуисе он ранил в ногу албанца – торговца автомобилями, чтобы выбить из него комбинацию шифра от сейфа. Потом он его ограбил.

– У нас есть его фотография?

Старший советник кивнул и подал Буковски распечатку факса. Буковски поблагодарил его и вернулся в гостиную.

– Когда вы говорили о сообщнике человека со шрамами, не этого ли человека вы имели в виду? – спросил он у девушки и подал ей факс.

Она внимательно рассмотрела фотографию.

– Да, это был он; он здесь очень коротко подстрижен, но я уверена, это был именно он.

– Фабрицио Сантини и Марсель Марден, – тихо пробормотал Буковски.

Жантийи, Франция…

Пригород Парижа этим пасмурным и дождливым вечером казался грязным и печальным. Жан и Яара добрались до станции Жантийи вовремя. Поль, коллега и друг Жана, уже ждал их. После учебы он остался в Париже и участвовал в нескольких исследовательских проектах в Сорбонне. Он лично знал профессора Мольера.

– Он стал немного чудаковатым и очень редко принимает гостей, – заранее предупредил он своих спутников.

– Потому мы тебя и взяли с собой, – ответил Жан. – Ты же уломаешь старого чудака.

Поль улыбнулся. Профессор Мольер жил один в многоквартирном доме на рю Робер Маршан. Поль припарковал перед зданием свой «фиат» и вышел первым.

– Позвольте мне сначала поговорить с ним.

Поль исчез в доме. Через несколько минут он вернулся и жестом подозвал Жана и Яару.

Жан вздохнул.

– Похоже, профессор готов принять гостей.

Яара кивнула.

– Это будет долгая ночь, если он таков, каким я его себе представляю.

Жан нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Пожилые люди, которые живут очень уединенно, пользуются возможностью и становятся словоохотливыми, когда у них появляются гости. Особенно если речь идет о том, что их интересует.

39

Рим, Ватиканская апостольская библиотека…

Отец Леонардо ждал, пока дверь за ним не закрылась на замок. Но он успел сообщить монаху, что, вероятно, проведет всю ночь в этих катакомбах – в конце концов, кардинал-префект дал ему важное поручение. Монах проворчал несколько неразборчивых слов, после чего покинул подвальное помещение. Для духовенства библиотека была открыта и днем и ночью, а монахи-францисканцы и часть швейцарской гвардии охраняли ее круглые сутки. Священник начал изучать папки. Он быстро разобрался в номенклатуре. Отдельные документы были сложены по темам. Церковное недвижимое имущество, решения Святого престола, личные дела, пастырские послания в общины во всем мире. Первую папку отец Леонардо поставил на место. Вторая оказалась уже интереснее. Она была посвящена слиянию церквей и их структуре. Он случайно обнаружил записи о тайном союзе иллюминатов, Приорате Сиона, Мальтийском ордене, ордене розенкрейцеров и братстве Гроба Господня. Здесь также говорилось об овеянном легендами союзе под названием «Опус Деи». Отец Леонардо встал и прошел в соседнее просторное помещение, обозначенное цифрой I. Все шкафы были пронумерованы. Он отыскал шкаф под номером восемь и открыл его. На его полках тоже стояли книги, материалы дел и папки-скоросшиватели, которые были помечены буквами и римскими цифрами. Он сразу нашел папку под шифром I/VIII-GB XXI и достал ее с полки. Прохладный воздух наполнился запахом пыли, но сам скоросшиватель оказался чист.

Отец Леонардо пошел назад, к письменному столу, и стал искать в перечне какой-нибудь намек, который мог бы повести его дальше. Его заинтересовала ссылка, указывавшая на наличие записей о проведении раскопок в Кумране. Он достал соответствующие папки и сложил их на письменном столе. Потом его интерес вызвала еще одна папка-скоросшиватель. Она стояла в помещении II и содержала информацию о рыцарях Храма, но последние записи в ней относились к современному периоду. С этой папки он и решил начать.

Папка содержала документы и акты – правда, только их латинские копии, – свидетельствовавшие об основании ордена в 1129 г. от P.X. и ходатайстве влиятельного аббата Бернара Клервоского. Первый Великий магистр тамплиеров, Гуго де Пейен, потребовал для своего ордена неограниченного суверенитета от Папы. Никакая светская власть не должна была ни стоять над орденом Pauperes commilitones Christitemplique Salomonici Hierosalemitanis, [37]37
  Бедное рыцарство Христово и Храма Соломона в Иерусалиме ( лат.).


[Закрыть]как его в то время назвали отцы-основатели, ни управлять им. Начальством для ордена признавался один только Папа. Таким образом, Гуго де Пейен получил то, чего так жаждал – неограниченную власть. Вскоре стали расти как численность членов ордена, так и богатство Бедного рыцарства Христова и Храма Соломона. К ордену присоединялись достойные доверия рыцари и представители дворянства, жертвуя большую часть своего имущества. Впрочем, Курия также вносила свой вклад в его богатство и отписывала ордену земли и недвижимое имущество во всех частях известного тогда мира. Рыцари торговали с язычниками, основывали банки и ввели кредитную систему, которая продержалась еще пару столетий. Одним словом, церковь, в лице Папы, отказалась от значительной части своего суверенитета, и это несмотря на то, что архиепископ Авиньона предостерегал от этого первых членов-учредителей ордена. В одном из своих писем он назвал орден сборищем нищих, карманников и еретических элементов. Особенно он отмечал двух рыцарей, которых чиновники и наместники объявили вне закона из-за их преступлений против графа и властей предержащих. В их числе был и рыцарь по имени Рено де Сент-Арман. Отец Леонардо провел ладонью по глазам. Он задумался. Тамплиера, которого обнаружили перед воротами Иерусалима, звали Рено, Рено де Сент-Арман. Неужели он и есть тот упомянутый в хронике бездельник? Впрочем, Папа, очевидно, не учел протест епископа. Во время Собора в Труа были установлены правила ордена, а сам орден тамплиеров был официально признан самим Папой. Разобрав в документе имена первых девяти тамплиеров, отец Леонардо насторожился. О рыцаре Рено де Сент-Армане не было сказано ни слова, однако среди учредителей ордена был рыцарь по имени Аршамбо де Сент-Арман. Возможно, рыцарь сменил имя, поскольку фактически был объявлен вне закона в некоторых районах Франции?

Отец Леонардо пожал плечами и продолжил читать. Записи становились все более немногословными. Папская булла Omne datum Optimum [38]38
  Всякий дар совершенен ( лат.).


[Закрыть]оказалась последним документом того времени. Время это, безусловно, было богато событиями, однако очевидно, что они оставались скрытыми для церкви. Следующие документы уже датировались 1305 годом. Все они касались Франции и содержали обвинения в богохульстве и прочих грехах, вплоть до разнузданных гомосексуальных контактов в среде рыцарства ордена. Последний документ был тайным письмом французскому королю Филиппу, написанным Папой Климентом в сентябре 1307 года. Он содержал распоряжение одержать победу над тамплиерами путем неожиданного нападения и наложить арест на все их имущество, тем самым дав возможность провести над всеми ними судебный процесс. В качестве основания для приказа Папа Климент приводил ересь, сексуальные извращения и надругательство над телом Христовым. Так и закончился период деятельности тамплиеров в Европе, и они потеряли свою значимость, хотя – это отец Леонардо знал в результате долгих часов, посвященных изучению истории – не все тамплиеры угодили в сети преследователей. Некоторые, очевидно, бежали в Шотландию, другие – по слухам – в Новый Свет, вероятно, в Америку, которую открыли лишь двести лет спустя.

Отец Леонардо потер глаза и взял следующий скоросшиватель. «Свитки и раскопки в Кумране, на Святой земле» – гласила надпись на обложке. На нескольких обзорных планах, выполненных отцом де Во, были изображены одиннадцать пещер, случайно обнаруженных на Мертвом море. В списке личного состава, подписанном служащим Французского института археологии, указывались фамилии помощников, в том числе Хаима Рафуля. Служащий также вел зарплатную ведомость, куда заносил суммы, выплаченные работникам. Документ – вне всякого сомнения, оригинал – датировался февралем 1952 года. Через две страницы отец Леонардо обнаружил аналогичную ведомость, датируемую мартом. Как ни странно, три фамилии из нее были вычеркнуты. Хаим Рафуль, Игаэль Юнгблют и араб по имени Мохаммад аль-Захин. Очевидно, они были отстранены от участия в раскопках.

Отец Леонардо продолжал читать. Дальше следовали перечни находок из всех пещер. На листе, посвященном пещере семь, отмеченном надписью «раннехристианский период», кто-то написал по-французски «практически полностью разграблена». Отец Леонардо знал о свитках Кумрана. Во время учебы он должен был прочесть и проинтерпретировать некоторые отрывки дамасского свитка из четвертой пещеры. Свиток, согласно оценкам археологов, датировался 75 г. до P.X. и включал в себя две части. Он пробежал глазами остальные строки и принялся теперь – было уже далеко за полночь – за ту папку, которую первой достал из шкафа: «Общества веры, тайные союзы и организации, окруженные ореолом таинственности». Однако в большинстве случаев это были вполне безобидные братства, которые действительно усиленно защищали веру. Изучив дела розенкрейцеров, отец Леонардо пролистал несколько страниц. Внезапно он насторожился. Хотя титульный лист и находился в папке с надписью la confrerie Jesus Christ, [39]39
  Братство Иисуса Христа ( фр.).


[Закрыть]все остальные листы были изъяты. Он поднял телефонную трубку. Вскоре раздался заспанный голос монаха-францисканца, дежурившего в ночную смену и, очевидно, все-таки заснувшего.

– Нескольких документов не хватает, – сообщил отец Леонардо.

– Документов не хватает? – резко проснувшись, переспросил монах. – Это невозможно.

– И тем не менее в папке I/VIII-GB XXI нет нескольких страниц.

– Уже иду! – взволнованно ответил монах.

Вскоре после этого щелкнул замок. Монах-францисканец в коричневой сутане торопливо вошел в маленький, по-спартански обставленный кабинет.

– Вот, пожалуйста, сам посмотри! – сказал отец Леонардо и подал францисканцу папку. Тот недоверчиво пролистал документы.

– Я не понимаю, – произнес он, сравнив дела с номенклатурой.

Отец Леонардо откашлялся.

– Брат, мне бросилось в глаза, что эта папка не покрыта пылью, как остальные. Возможно, кто-то был здесь недавно и забрал документы с собой?

– Это строго запрещено, – возразил францисканец. – Записи категорически нельзя изымать, таковы правила.

– Но, очевидно, кто-то не стал придерживаться правил, – цинично заметил отец Леонардо.

– Секундочку, я кое-что проверю, – неожиданно произнес монах и пошел прочь. Отец Леонардо последовал за ним. Францисканец сел за старинный пюпитр, достал какую-то книгу и начал ее листать. – Это невозможно, – заикаясь, заявил он.

– Что невозможно?

Францисканец подвинул к нему книгу. Отец Леонардо тихо присвистнул, когда прочитал сделанную от руки запись.

– Так вот оно что, – пробормотал он. – Я думаю, нас обоих отправят в отставку, если мы замолчим это происшествие.

Францисканец промокнул пот со лба и энергично кивнул.

Штруб, Берхтесгаден…

– Его просто нет дома, – прошептал Мошав, после того как Том позвонил и постучал в который раз.

– Его нет дома, или он не открывает, – ответил Том, рассматривая фасад.

Это был одноквартирный дом в типичном для здешней местности стиле загородной дачи. Двухэтажное строение с надстройкой на крыше. Жалюзи закрыты, окна за ними темны.

– Его нет дома, и точка! – резко заявил Мошав. – Поехали отсюда, а завтра вернемся. Мне вполне достаточно одной встречи с полицией в день. У меня нет никакого желания оказаться из-за тебя за решеткой.

– Погоди-ка, – возразил Том.

Он пошел вдоль фасада и оказался у кованых ворот, которые были заперты. Выложенная плитками дорожка вела за дом. Том осторожно перелез через ворота, предварительно убедившись, что никто не смотрит на него из окон соседних домов.

– Жди меня здесь и спрячься в тени. Если кто-нибудь придет, просто свистни мне и уходи.

– Ты сумасшедший, – пришел в ужас Мошав. – Полиция ищет опасных преступников. Если нас здесь кто-то заметит, нам крышка.

– Иногда приходится чем-то рисковать, – заявил Том и исчез в темноте.

Мошав нервно скрылся в тени. Уличный фонарь освещал Дорогу, но уже возле гаража было темно. Мошав внимательно осмотрелся. В доме напротив окна были темными, только время от времени в одном из них возникало разноцветное сияние от включенного телевизора. Дом рядом с этим – старый, крытый гонтом жилой дом, был погружен во мрак. Очевидно, там уже все спали.

Мошав в нетерпении считал секунды, но они скоро превратились в минуты.

– Где его только носит? – прошептал он и снова покосился на окна соседних домов.

Не пошевелилась ли занавеска в доме под гонтом? Он сделал шаг в сторону. Снова ему показалось, что занавеска колышется. Мошав вздрогнул. Хотя окно на первом этаже было темным, фонарь все же бросал немного света на дом. И он мог бы поклясться, что заметил очертания лица и головы с шапкой вьющихся волос. Он еще глубже вжался в темноту. Может, пора свистеть?

Но не успел он хорошенько подумать над этим, как маленькие ворота глухо громыхнули. Это вернулся Том.

– Ты не поверишь, – заявил он. – Дверь взломана. Шкафы перерыты. Должно быть, это случилось уже давно, так как на подоконнике лежит пыль. В доме никого нет.

– Давай исчезнем отсюда, – прошипел Мошав. – По-моему, в том доме кто-то стоит за шторой.

Том посмотрел в указанном направлении.

– Ты уверен?

– Более или менее.

И они поспешили к машине. Фары решили не включать.

Жантийи, Франция…

Поль не преувеличил. Старый чудаковатый профессор сначала с недовольством отнесся к их вечернему появлению. Однако, когда Яара сообщила ему причину их прихода, он приоткрыл дверь и отошел в сторону.

– Так-так, археологи, – протянул он. – Наверное, на занятиях по истории вы считали ворон, если теперь спрашиваете меня о рыцарях Храма – или в наши дни этому больше не учат?

Яара улыбнулась.

– Средневековье – не моя специальность. Я специализировалась на истории Древнего мира. В Иерусалиме повсюду можно найти следы римского господства.

– Ну да, правильно. Невозможно знать все.

Профессор Мольер проводил гостей в заставленную мебелью темную гостиную. На столе, на обоих креслах, а также на изношенном, обитом зеленым бархатом диване лежали книги. Встроенных шкафов не было, вместо них рядом с дверью стоял комод и высилась целая башня из полок, на которых тоже стояли книги.

– Думаю, мне пора прощаться, – заметил Поль, после того как профессор освободил немного места, чтобы гости могли сесть.

– Спасибо тебе, – поблагодарил его Жан.

– Кстати, на следующем перекрестке есть один пансион, – крикнул им напоследок Поль. – Называется «Тиссо»; туда вы можете завалиться даже после полуночи. Владелица, мадам Дюбарри, – моя тетя. Просто передайте ей от меня большой привет.

Жан поблагодарил его еще раз, после чего Поль исчез и дверь захлопнулась.

– Ну, – буркнул старик. – Желаете чего-нибудь выпить – перно, ликер, коньяк?

Яара покачала головой.

– Похоже, юная mademoiselle, вы хотите сразу перейти к делу, без обиняков. Что ж, я тоже это люблю. Что именно привело вас ко мне?

Яара решила рассказать профессору все начистоту и поведала ему о раскопках перед воротами Иерусалима. Наконец она дошла и до найденного рыцаря Храма.

– Я слышал об этом – это же грандиозно! – воскликнул старик и цокнул языком. – Юная mademoiselle, ваша находка, возможно, прольет немного света на темную главу истории о тамплиерах. Счастливцы, я охотно принял бы участие в вашей работе. Кстати, известно ли вам, что овеянное легендами сокровище тамплиеров все еще считается пропавшим?

Яара кивнула, но не стала углубляться в подробности и продолжила свой рассказ. Она сообщила о несчастных случаях, об убийствах, об исчезновении Рафуля вместе со свитками из могилы и о преследователях, которые шпионили за ними.

– Ничего удивительного, – ответил Мольер. – Слухи о находке ширятся: сейчас действительно ходит много разговоров о том, что в саркофаге обнаружили нечто очень ценное.

– Наш уважаемый специалист полагает, что речь идет о свитках, – вмешался Жан. – Они находились в сосудах, выполнявших роль футляра, и очень походили на свитки из Кумрана. Никакой карты сокровищ там не было, если вы об этом.

– Ля-ля-ля, карта сокровищ, – пропел профессор. – Духовные ценности часто намного дороже денег, золота и алмазов.

– Но что могло находиться в сосудах? – спросила Яара.

– Как именно звали рыцаря, которого вы обнаружили? Я, естественно, следил за сообщениями в прессе, но они были довольно поверхностны.

Яара порылась в сумке и достала листок бумаги.

– Его звали Рено де Сент-Арман.

Профессор затрясся от смеха и стал возбужденно колотить рукой по столешнице.

Яара вопросительно посмотрела на Жана.

– Я сказала какую-то глупость?

– Нет, mademoiselle, – прокудахтал старик. – Я просто смеюсь над тем, что некоторые вещи никогда не меняются.

– Я не понимаю.

– Видите ли, я всю свою жизнь занимался историей тамплиеров. Многие считали меня сумасшедшим и сбившимся с пути истинного, но я знал, что однажды его найдут – этого Рено.

– Я искала этого рыцаря в данных всевозможных библиотек, но безуспешно. Тем не менее именно это имя было начертано на гробе, и сказано, что он был одним из девяти. Я думаю, имелось в виду – одним из девяти основателей ордена.

– И вы совершенно правильно думаете, – ответил профессор. – Но вы ведь натолкнулись во время поисков на имя Аршамбо де Сент-Армана, верно?

Яара кивнула.

– Видите ли, это он и есть. Он использовал одно из своих многочисленных средних имен.

– Но почему? – спросил Жан.

– Говоря одним словом, друзей у него в графстве осталось немного после того, как он убил управителя графа. И он поступил именно так, как поступили бы и мы, если бы нас разыскивали. Мы бы маскировались. Аршамбо – это и есть наш рыцарь. И он единственный, судьба которого оставалась невыясненной, в то время как о смерти всех других существуют проверенные сведения. Де Пейен, Годфруа де Сент-Омер, Андре де Монбар, Гундомар, Годфруа, Ролан, Жоффруа Бизо, Пейн де Мондидье, Аршамбо де Сент-Арман. Я всех назвал?

Яара подтвердила это.