Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

13

Монастырь францисканцев-флагеллатов в Старом городе Иерусалима…

– Естественно, здесь говорят о раскопках у горы Елеонской в отроге долины Кидрона, – объяснил отец Филиппо. – Уже давно предполагали, что вблизи могил в пещерах можно обнаружить многочисленные артефакты времен римского владычества. Но до меня дошла информация, что там нашли место погребения христианского рыцаря. До сих пор это официально еще не подтвердилось, но кое-какие слухи ходят. Иерусалим – это большая деревня.

– Рим беспокоится, – заметил отец Леонардо. – То есть этот профессор Рафуль якобы ищет доказательства, которые могли бы потрясти оплот церкви. Кстати, почему он так неразумно упорствует?

Отец Филиппо сочувственно улыбнулся.

– Хаим Рафуль – ослепленный и ожесточенный старик. Он винит курию в смерти своих родителей, которые не пережили холокост. Его семья вместе с группой еврейских сограждан скрылась от нацистов в церкви, но тогдашний епископ выдал их всех. Они были убиты в нацистском лагере. Он единственный остался в живых.

– Это было в другие времена, – возразил отец Леонардо. – Тогда тьма покрывала землю. В фашистской Германии церковные приходы оказались под чудовищным давлением. Я не думаю, что двери церкви могли остановить гитлеровских палачей. Некоторые священники и епископы шли на сотрудничество с режимом, чтобы самим избежать уничтожения.

Отец Филиппо махнул рукой.

– Он не рассматривает ситуацию в целом – с его точки зрения, церковь виновата в смерти его семьи. Он не признает ничего другого.

Отец Леонардо встал и посмотрел в окошко, выходящее на улицу у Новых ворот. Группа японских туристов, вооруженных фотоаппаратами, шла вдоль дороги. Они ненадолго остановились, принялись рассматривать и фотографировать монастырь, окрестности и Новые ворота, а затем продолжили путь и исчезли за следующим поворотом.

– Кардинал-префект хочет, чтобы некоторые ученые из нашего института смогли принять участие в раскопках, – вздохнул отец Леонардо. – Курия придает этим раскопкам очень большое значение и хочет получать информацию о том, как идут работы у подножия горы Елеонской.

– Я знаю, – ответил отец Филиппо.

– Вы бы могли помочь мне?

– Ситуация усложнилась, – возразил его собеседник. – После аннексии Восточного Иерусалима Израилем и защищающей руки Америки над этим государственным образованием влияние церкви на муниципалитет ослабело. Но некоторые средства и пути все же имеются. Прежде всего, я думаю, можно использовать Государственную службу древностей, которая выдает разрешения и наблюдает за всеми раскопками в Иерусалиме и вокруг него. Хранитель заранее позаботился о том, чтобы иметь возможность пустить в ход свое влияние. Сегодня вечером, после богослужения, у нас запланирована встреча с высокопоставленным чиновником, которому мы изложим свои пожелания.

– Уже сегодня вечером?

– Время не терпит, – напомнил отец Филиппо. – Очевидно, профессор обнаружил нечто очень важное, что подтверждает его теории, и он не станет долго выжидать, прежде чем познакомить со своей находкой общественность!

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

Заходящее солнце посылало свои жаркие лучи на землю. Чиновник из израильского министерства древностей все еще был занят исследованием второго района раскопок. По крайней мере, он больше не настаивал на том, чтобы работа на трех других участках была приостановлена – после того как он лично убедился, что там выполняются все правила техники безопасности.

Тем временем возле гидролотка освободили несколько стен фундамента высотой по колено и нашли кафельные плитки, что позволило определить строение как римскую баню.

– Если предположить, что вход был здесь, тогда там находится apodyterium, [12]12
  Предбанник ( лат.).


[Закрыть]– заявил Мошав, указывая на часть стены. – Здесь располагался tepidarium, [13]13
  Теплая проходная баня ( лат.).


[Закрыть]и тогда caldarium [14]14
  Кальдарий, зал с бассейном, наполненным теплой водой ( лат.).


[Закрыть]мог бы размещаться дальше, позади них. Копать осталось совсем немного.

– Немного – это хорошо сказано, – заметил Жан Коломбар. – Почти треть здания все еще лежит под завалом. И Аарону придется доставать огромное количество древесины.

– Давайте продолжим завтра утром, – предложил Том и зевнул. – Сегодня я устал как собака. Кроме того, я хочу есть.

– Наверное, тебе стоило бы хоть одну ночь поспать, – лукаво заметил Мошав.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Спроси у Яары, почему тебе нет покоя ночью.

Том ущипнул Мошава ниже спины, и тот громко вскрикнул.

Джонатан Хоук пришел из палаточного городка, размеренно шагая по пыльной дороге. Они с Джиной ездили в музей Рокфеллера, чтобы поговорить с Хаимом Рафулем и сообщить ему о расследовании и несчастном случае. Он много раз за сегодняшний день пробовал дозвониться до Рафуля, но его попытки ни к чему не привели.

– Вы его нашли? – спросил Том с ходу.

Джонатан Хоук покачал головой.

– Его никто не видел уже два дня. Джина вне себя. Саркофаг, труп рыцаря, его вооружение – все это на месте и хранится как должно, нет только амфоры и украшения. Хаим определенно взял их с собой.

– Наверное, он спрятался где-нибудь и готовит свой великий выход, – предположил Мошав.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво ответил Джонатан. – Только странно, что никто не знает, где он. В Тель-Авиве о нем вообще ничего не слышали.

– А где Джина? – спросил Том.

– Осталась в городе, – ответил Джонатан Хоук. – Хотела еще кое-что купить.

Жан Коломбар указал на яму.

– Я знаю, это уже почти не важно, но нам нужно больше материала. Мы должны расширить раскоп еще на несколько метров. Стены лежат на глубине в два метра. Я думаю, Аарон должен обеспечить нас стройматериалами, чтобы мы смогли завтра приступить к работе.

Джонатан повернул голову и посмотрел на вторую яму, где Аарон и чиновник из министерства древностей все еще были заняты расследованием.

– Я надеюсь, Аарон найдет для этого время. Этот Яссау очень педантичен. Расследование может продолжаться довольно долго, а через несколько часов начнет темнеть.

– Господи, – запротестовал Жан Коломбар. – То, что произошло, уже произошло. Аарон ни в чем не виноват. Мы все знаем, что можем на него положиться. Это определенно была просто досадная случайность.

– Скажи это Яссау, а не мне, – ответил Джонатан Хоук. – Увидимся за ужином.

Йер, французская Ривьера, площадь Массийона…

Он тяжело дышал. На подъем ушло много сил, и он чувствовал, как отяжелели ноги. Уже много лет он не занимался спортом, и это было прекрасно видно по его животику. Кардинал Боргезе был одет в темные брюки, клетчатую летнюю рубашку и соломенную шляпу. Никто не принял бы его в этом наряде за высокопоставленного деятеля католической церкви.

– Сегодня очень жарко, мой дорогой Пьер, – вздохнул кардинал Боргезе.

На его провожатом, Пьере Бенуа, были легкие бежевые летние брюки и белая рубашка. На голове у него тоже красовалась соломенная шляпа, которая должна была защищать его от лучей горячего солнца южного побережья Франции.

– Тогда давайте немного отдохнем, – предложил Бенуа и указал на одно из многочисленных уличных кафе, выставивших стулья и большие зонтики от солнца перед церковью тамплиеров.

– Хорошая идея, – согласился Боргезе и стал искать свободное место под одним из зонтов.

Когда они уселись, появилась молодая официантка, на которой был топик, открывающий живот. Боргезе принялся рассматривать ее. Бенуа наблюдал за Боргезе, который театрально заказал капучино.

– Молодая плоть дразнит стариков, – произнес он после того, как заказал стакан воды, и девушка исчезла в одном из близлежащих кафе.

Кардинал Боргезе улыбнулся.

– О нет, мой дорогой Пьер, – пошутил он. – Воздержание – вот моя заповедь, уже много лет. Меня только удивляет, как свободно себя чувствует нынешняя молодежь.

– Свобода – это одно, но меня больше беспокоит то, что наша молодежь все чаще отказывается от наших ценностей.

Официантка вернулась с подносом. Приветливо улыбаясь, она расставила заказ на столе.

– Единственный порок, которому я поддался, – это красная лакировка и энергичное гудение моей машины.

– Ты снова приехал сюда на спортивном автомобиле, несмотря на долгий путь?

Кардинал Боргезе улыбнулся.

– И получил удовольствие.

Пьер Бенуа посмотрел на полукруглую башню церкви тамплиеров.

– Последние следы крупного союза, о котором говорят, что его члены отдали жизнь за веру и Бога, – заметил он.

– Союз воинов, которые не считали нужным обороняться от упадка и распространения язычества в мире и в конце концов потеряли даже своих лидеров и предались пороку. Да и разве могло быть иначе? Тогда, тысячу лет назад…

Кардинал Боргезе сделал глоток из чашки. Потом причмокнул и скривил губы.

– Горький, горький и слабый. Сливки из реторты. Ужасно. Вы, французы, никогда не научитесь готовить хороший капучино.

– И что же вас не устроило в нем, дорогой друг? – спросил Бенуа.

– Капучино должен быть крепким, но не горьким. В нем должен чувствоваться привкус какао, а кофе должен соединяться с воздушной молочной пеной, чтобы возникла композиция из сильного аромата в сочетании с естественностью молока и запахом морского воздуха – вот как мы, итальянцы, пьем капучино. Мы не убиваем его искусственными сливками и не наливаем чашку до краев.

– Тогда вам, наверное, стоило выбрать другой напиток, – заметил Бенуа. – Французский кофе все равно другой.

– Ну ладно, дорогой друг, – сказал Боргезе. – Как обстоят дела в Иерусалиме?

Бенуа наклонился к столу.

– Дела постепенно движутся, – прошептал он. – Мы настроены оптимистично.

– Рад слышать. Израиль – это расколотая страна, а Иерусалим – бочка с порохом, которая может взорваться в любую минуту.

– Что бы сказал Иисус, если бы воскрес там сегодня? – задумчиво произнес Пьер Бенуа. – Галилею, страну его отцов, разъедает гражданская война. Христиан изгнали, и приверженцы ислама готовят оттуда нападения на Израиль. Каждый день там умирают люди. Женщины и дети, невинные и виновные.

– Скажи им: живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. [15]15
  Иезекиль (33:11)


[Закрыть]

– Цитаты, к сожалению, помогают нам мало. Безбожные времена давно уже наступили. А Господь никак не подаст нам знак.

Кардинал Боргезе отодвинул свою кофейную чашку.

– Вы правы, дорогой друг. Вы правы. Но теперь я хочу посетить дом Божий и помолиться. Хотите ли вы пойти со мной?

Пьер Бенуа сунул банкноту под стакан и встал.

– Давайте же помолимся вместе. Каждый голос, звучащий в молитве, приводит к тому, что Бог услышит всех.

– Нельзя отдавать Иерусалим – никогда, – заявил кардинал и последовал за Пьером Бенуа к церкви.

Иерусалим, улица Бен-Иегуда…

Ей хотелось наконец-то снова почувствовать себя женщиной. Именно по этой причине Джина рассталась с Джонатаном Хоуком после совместного посещения музея Рокфеллера и окунулась в сутолоку улицы Бен-Иегуда, пешеходной зоны Иерусалима, перед западными воротами Старого города. Здесь Иерусалим ничем не отличался от других городов. Глядя на его магазинчики, бары и кафе, можно было на несколько минут забыть о том, на какой пороховой бочке сидят жители Иерусалима.

Джина накупила товаров в трех магазинах: зубная паста, мыло, другие бытовые мелочи. А потом зашла в один из многочисленных магазинов, торгующих парфюмерией, чтобы поискать там аромат, который ей подошел бы. В результате она приобрела «Феминин» от «Дольче и Габбана». Она представила себе, что будет наконец вновь пахнуть так, как должна пахнуть женщина, а не вонять потом от тяжелой работы под палящим солнцем. Приобретя флакон, она пустилась в обратный путь. Неподалеку от немецкого хосписа Джина зашла в кафе.

Она огляделась. Улица была полна людей. Джина выпила эспрессо и посмотрела на часы. Пора уже было поискать такси в стороне от многолюдной пешеходной зоны. Завтра ей предстоит еще один утомительный день. Она встала и неторопливо пошла в направлении улицы Кинг Джордж, свернула на улицу Бен-Гиллель и направилась к Парку независимости. Когда она свернула еще раз, краем глаза заметила привлекательного мужчину высокого роста, лет тридцати пяти, который следовал за ней на некотором расстоянии. Лицо его было смуглым, а волосы совершенно черными. Он может оказаться итальянцем, подумала она.

Джина уже давно не была с мужчиной. И, честно говоря, этот парень точно в ее вкусе. Она бросила на мужчину еще один мечтательный взгляд, прежде чем свернуть за угол.

Когда Джина пересекла парк, суета улицы Бен-Иегуда осталась далеко позади. На улице Давид-Гамелех она наверняка найдет такси.

14

Штайнгаден в районе Пфаффенвинкель…

Фронрафтен – так называлась деревушка в общине Штайнгаден: несколько домов и отдельные утопающие в зелени усадьбы. Штефан Буковски объявился там сразу после полудня, чтобы встретиться на лугу за околицей с пастухом Алоизом Хиглем.

– Поезжайте прямо, по направлению к Шобермюле, – сказал Хигль по телефону. – Там, где будут овцы, найдете и меня.

Лиза вела темный BMW и делала пятую попытку найти нужную дорогу, ведущую к Шобермюле.

Она бросила замученный взгляд на Буковски, который сидел рядом с ней на месте пассажира и почти что спал с открытыми глазами.

– Надо было подробнее расспросить дорогу, – обиженно проворчала она.

– Просто нужно было правильно свернуть, – возразил Буковски и выглянул в окно. Мимо пролетали луга и поля.

– Мы не туда едем, – прошипела Лиза. Узкая дорога перешла в проселочную грунтовку.

– Поезжай дальше! – приказал Буковски.

Лиза покачала головой и нажала на педаль газа. BMW рванулся вперед. Они въехали в небольшой лесок, который закончился уже через несколько сотен метров. На показавшемся за ним лугу паслись несколько коров.

– Позвони ему еще раз, – попросила девушка.

Буковски ткнул указательным пальцем в противоположную сторону дороги, у которой стояло несколько десятков овец.

– Ну, что я тебе говорил? – прорычал он. – Сверни направо.

– Но я же не могу останавливаться посреди дороги, – возразила Лиза.

– Тогда выпусти меня, – ответил Буковски.

Лиза так резко затормозила, что Буковски основательно тряхнуло.

– Пожалуйста, господин начальник! – Как только он вышел, она резко тронулась с места и умчалась прочь.

Буковски покачал головой.

– Ох уж эта нынешняя молодежь… – раздался голос у него за спиной. – Им лишь бы пошуметь.

Буковски обернулся. У обочины стоял пастух и смотрел вслед машине. У его ног лежала большая черная собака, сторожившая овец.

– Она ищет стоянку, – объяснил Буковски.

– Ближайшая – возле дороги В17, в нескольких километрах отсюда, – ответил пастух. – Вы господин Буковски?

Буковски кивнул.

– Господин Хигль, если не ошибаюсь.

– Правильно. Вы хотите услышать, что я видел в ночь на четверг вблизи церкви в Висе?

– Именно для этого я и приехал.

– И куда катится мир? – вопросил пастух. – Нынче преступники уже и в церкви врываются. В пропасть он катится, в пропасть и разгильдяйство…

– Вы заметили машину, – прервал Буковски этот словесный поток.

– Точно, – подтвердил пастух. – Я был с овцами на лугу. Это к востоку от Виса. Уже стемнело, когда я совершал обход и увидел, что посреди дороги стоит машина, а внутри никого нет.

– Может, вы знаете, что это была за машина?

Пастух сунул руку в нагрудный карман синего комбинезона.

– Секунду, – сказал Хигль. – Цифры я запоминаю плохо, но я их записал. Это был черный «мерседес». Дорогая машина. Номерные знаки были желтого цвета. Не немецкие.

– Желтого цвета?

– А, вот оно. Номера такие: 347 HG 13. Желтый фон. У меня с собой был фонарь. Должно быть, машина из Франции. По крайней мере, рядом с номером стояла F.

– Франция, – задумчиво повторил Буковски. – Вы в этом уверены?

– Абсолютно, – ответил Хигль. – Мне уже шестьдесят четыре, но я еще неплохо вижу. Кроме того, машина показалась мне странной, поэтому я и записал номер. На всякий случай.

– Это хорошо; а когда именно вы видели машину?

– Дважды, – ответил Хигль. – Первый раз около десяти, второй – на час позже. Утром ее уже не было.

– Когда именно?

– Часов в восемь.

– Я бы хотел осмотреть то место, где стояла машина, – продолжал Буковски. – Возможно, у вас найдется время показать нам место?

Хигль указал на овец.

– Один час они обойдутся и без меня. Но у меня нет машины.

– Мы возьмем вас с собой.

К ним подбежала Лиза Герман. Она вытерла пот со лба.

– Черт побери, мне пришлось доехать почти до конца дороги, чтобы припарковаться, – простонала она.

– Можешь снова забрать машину, – ответил Буковски. – Мы закончили.

Краска гнева залила лицо Лизы.

Иерусалим, к востоку от Храмовой горы…

Декан Еруд любезно улыбнулся и пожал руку Джонатану Хоуку. Изумление Хоука, вызванное совершенно неожиданным посещением ночного гостя, скрыть было невозможно.

– Я не знал…

– Да-да, – кивнул декан и указал на своего спутника. – Это отец Филиппо. Он тоже археолог и охотно посмотрел бы наши раскопки. Нам сообщили о его приезде из министерства древностей, но я не смог найти профессора Рафуля.

Джонатан Хоук предложил обоим посетителям сесть. Отец Филиппо с любопытством оглядел вместительную палатку.

– Мы тоже не знаем, где находится профессор Рафуль. Прошло уже два дня, как он исчез с лица земли.

Декан Еруд кивнул.

– С ним такое бывает. Он человек своеобразный, но очень хороший ученый. Хотя он не был бы обрадован вашим присутствием, почтенный отче.

Отец Филиппо махнул рукой.

– Я знаю его предубежденность в отношении Рима. Но я прибыл сюда не как представитель церкви, а как ученый и исследователь древностей, такой же, как вы. И у меня к вам личная просьба – не могли бы вы рассказать мне о ходе раскопок? Я слышал, вы нашли могилу крестоносца?

Хоук улыбнулся.

– Крестоносца начала одиннадцатого столетия. Его звали Рено де Сент-Арман. К настоящему моменту моя коллега установила его связь с французской дворянской фамилией из Отфора. Он был членом ордена тамплиеров и принимал участие в Первом крестовом походе. Вероятно, он даже являлся одним из первых девяти тамплиеров, которые собрались вокруг Гуго де Пейена. В отличие от многих своих соратников, он остался в Святой земле.

– Звучит в высшей степени увлекательно, – заметил священник. – Я слышал, саркофаг отвезли в музей Рокфеллера?

Хоук кивнул.

– Профессор Хаим Рафуль хотел обеспечить дальнейшее исследование этой случайной находки. Мы продолжаем работу над освобождением римского гарнизона времен Иисуса Христа.

– Наследие римлян в этой стране обширно, – ответил священник. – Однако так хорошо сохранившегося крестоносца здесь еще не находили. Поскольку моя научная работа посвящена институту крестоносцев и Рим дал мне возможность полностью посвятить себя исследованию, то, естественно, для меня было бы очень важно участвовать в вашей работе. Причем я прекрасно понимаю, что раскопки проводит университет Бар-Илан, а не Французский институт археологии или министерство древностей. Тем не менее я хотел бы просить вас не отказать мне в просьбе.

Хоук вспомнил слова Рафуля о церкви и раскопках возле Хирбет-Кумрана.

– Я здесь всего лишь выполняю функции научного руководителя раскопок, – дипломатично возразил он. – Хаим Рафуль – руководитель-организатор, и вам стоит обсудить это с ним.

Декан Еруд успокаивающе поднял руки.

– Мой дорогой господин Хоук, университет Бар-Илан – это дом знаний, а не стремление сделать из всего тайну. Вы можете спокойно предоставить мне решить все с профессором Рафулем. Он будет скрипеть зубами, но в результате согласится с моим решением. В конце концов, отец Филиппо – наш коллега и мы друг другу не конкуренты. Впрочем, это было бы даже хорошо.

Хоук пожал плечами.

– По мне, так отец Филиппо может принимать участие в наших раскопках. Нам пригодится любая помощь – впрочем, у каждой команды есть свое конкретное задание.

Отец Филиппо улыбнулся.

– Я буду выполнять все ваши распоряжения, профессор Хоук. Для меня это не проблема.

– Тогда добро пожаловать в команду, – ответил Джонатан Хоук.

Иерусалим, монастырь флагеллатов, у Новых ворот…

Отец Леонардо откинулся на спинку удобного кресла и прижал к уху телефонную трубку.

– Все идет гладко, к нашему удовольствию, Ваше Высокопреосвященство, – заявил он с самодовольной улыбкой.

– Но до моих ушей дошли совершенно другие сведения, – возразил кардинал-префект. – Как я слышал, профессор скрылся.

Улыбка исчезла с лица отца Леонардо. Ее место заняло изумление. Впрочем, он никому не позволит заметить это. Откуда кардинал-префект узнал, что Хаим Рафуль исчез?

– Я… Отец Филиппо с этой минуты принимает участие в работе раскопок, – поторопился сообщить отец Леонардо. – Несомненно, профессор скоро снова появится. Это только вопрос времени.

– День Страшного суда – тоже только вопрос времени, – ехидно заметил кардинал-префект. – Я хочу знать, где Рафуль находится и над чем работает. Должно быть, в саркофаге обнаружили нечто такое, что крайне важно для Рафуля и может нанести непоправимый вред нашей церкви. Рафуля нужно немедленно найти, вы меня поняли?

Отец Леонардо провел рукой по горлу. Несмотря на то что в верхних помещениях монастыря царила прохлада, лоб его был раскален. Капля пота стекла по шее.

– Я немедленно позабочусь об этом, Ваше Высокопреосвященство, – ответил он.

– Вы постоянно обо всем заботитесь, и тем не менее всегда стоите передо мной с пустыми руками, – грубо одернул его кардинал-префект. – Я должен иметь возможность полагаться на своих сотрудников. Церковь не может позволить себе продолжать терять верующих. Я хочу, чтобы вы предприняли все, что в вашей власти, – вы должны обнаружить профессора и разузнать, какие козыри у него на руках. Надеюсь, вы меня поняли раз и навсегда.

Настойчивость в словах кардинал-префекта нельзя было проигнорировать.

– Уверяю вас, ваше высокопреосвященство, я сделаю все, что в моих силах, и разберусь с этим делом.

– Очень на это надеюсь, – закончил беседу кардинал-префект.

Отец Леонардо еще довольно долго сидел в кресле и размышлял. Как он сможет найти исчезнувшего профессора в чужой для него стране? Придется ему поломать голову.

Штайнгаден, недалеко от церкви в Висе…

– Уже так поздно!.. Плакал мой свободный вечерок, – рассердился на Буковски его коллега из отдела криминалистики.

– Делу время, а потехе час, – возразил Буковски и достал сигарету.

Коллега Буковски жалобно скривился, схватил свой чемоданчик и исчез за полосатой бело-красной оградительной лентой.

Пастух сразу нашел то место, на котором он видел машину в ночь убийства. И действительно, благодаря сухой погоде последних дней на дороге остались следы шин автомобиля. После того как Буковски поверхностно осмотрел их, он поручил Лизе вызвать криминалистов и оперативников в небольшой лес почти в километре от церкви.

Прежде чем Лиза отвезла пастуха назад к его овцам, тот рассказал, что в лесу есть тропа, которая оканчивается на дальнем лугу в непосредственной близости от церкви. Вероятно, преступники воспользовались ею во время бегства. Буковски надеялся, что поисковые собаки смогут взять след. Может, им даже удастся обнаружить пару следов, улику, орудие преступления или еще что-нибудь, что приведет Буковски к преступнику.

Еще три часа будет светло, после чего солнце исчезнет за холмами.

Буковски стоял в стороне и наблюдал за бурной деятельностью коллег. Лиза Герман доставила пастуха к его овцам и снова вернулась.

– Номера нужно проверить через Европол, – сказала она. – Две последние цифры…

– Я знаю, они означают департамент Буш-дю-Рон на юге Франции, – закончил за нее Буковски. – Я несколько раз ездил туда отдыхать.

К Буковски подошел полицейский с овчаркой. В руках он держал маленький полиэтиленовый пакет.

– Мы нашли это меньше чем в сотне метров отсюда, рядом с тропинкой, в кустарнике, – заявил полицейский.

Буковски взял у него пакет. Лиза подошла к Буковски и смотрела ему через плечо, когда он поднял пакет повыше.

– Конфетная обертка, – заметила Лиза.

– Да, – ответил Буковски.

– Может, она лежит здесь уже некоторое время, – предположила Лиза.

Буковски покачал головой. Он поднял пакет так, что тот оказался против солнца.

–  Sucreries, Le Mule, – прочитал он. – Сладости с мельницы.

– По-французски? – пробормотала Лиза.

– Однозначно, – заявил Буковски. – Отдай это криминалистам.