Текст книги "Завет Христа"

Автор книги: Ульрих Хефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Не двигайся, Том! – прошипел Жан. – Он убьет Яару, если ты не пойдешь нам навстречу. Не делай глупостей.

– Ладно, – тяжело дыша, согласился Том. – Но пусть он оставит ее в покое.

Итальянец снова вскочил. Он резко поднял Тома с пола и замахнулся.

– Антонио! – крикнул Жан.

Тот остановился. Наконец он отбросил Тома на диван. Яара все еще лежала на полу. Жан поднял ее и отвел к дивану.

– Мне жаль, – пробормотал он.

Антонио достал оружие.

– Он должен говорить! – ледяным тоном заявил он. – Иначе мое терпение лопнет.

– Хорошо, Антонио, – успокоил его Жан Коломбар.

Спина у Тома болела. Яара сидела рядом с ним и смотрела на него с состраданием.

– Где спрятаны свитки?

– На вокзале Берхтесгадена, в камере, – хрипло произнес Том.

– Какой номер?

– Восемнадцать.

Жан покосился на Антонио.

– Присмотри за обоими. Не трогай их, если они будут вести себя спокойно. Я вернусь через четыре часа. Если что-то пойдет не так, позвони мне на мобильный. Я позвоню тебе, как только получу свитки.

Антонио кивнул.

– Четыре часа, и если ты за это время не вернешься, то я все улажу по-своему. У него на совести Мишель. Я сам все видел.

Том насторожился. Возможно, этот Антонио был в Роствальде? Почему он тогда не вмешался?

– Она жива и скоро поправится, – ответил Том.

– Но она в тюрьме, а это хуже смерти.

Группа наблюдения заняла позицию напротив дома, в автофургоне. Штайн и его спутник исчезли в серой многоэтажке. Через полчаса вторая группа, разместившаяся в доме напротив, сообщила, что на третьем этаже в квартире справа от входа находятся несколько человек.

– Продолжайте наблюдение, – ответил Буковски, который припарковался недалеко от Шеллингштрассе. – Дом пустует, – повернулся он к Лизе, которая сидела рядом с ним. Она настояла на том, чтобы участвовать в операции вместе с остальными. – Пожалуйста, распорядись выяснить, кому принадлежит дом и можно ли где-нибудь получить ключ.

Лиза кивнула и достала мобильный.

Рация снова зашелестела.

– Изар три шестьсот двадцать один, двести двенадцатый на связи, – прошипела рация: это подключилась группа наблюдения из квартиры. Буковски включил передачу.

– Прямо перед окном на третьем этаже появился объект. Объект вооружен. Повторяю, объект вооружен. Похоже, он целится в кого-то, кто лежит на полу.

– Что там происходит? – спросила Лиза.

– Насколько вы уверены, двести двенадцатый?

– На сто процентов!

– Стреляли?

– Ответ отрицательный, повторяю, ответ отрицательный.

– Вы можете назвать его личность?

– Это и не Штайн, и не тот, кто забирал его из участка, – ответил полицейский.

– Черт побери! – прошипел Буковски.

– Ты думаешь, это тот самый четвертый из Роствальда, который пропал?

– А кто еще это может быть, – ответил Буковски. – Вызывай особый отряд.

Не прошло и десяти минут, как заговорила первая группа наблюдения.

– Объект Б выходит из дома и садится в машину. Что нам делать?

Буковски вопросительно посмотрел на Лизу. Наконец он тяжело вздохнул.

– Преследуйте транспортное средство! – ответил он. – Как ты думаешь, что здесь происходит? – спросил он Лизу.

– Два варианта, – ответила она. – Либо друг Тома ведет двойную игру, либо преступник отправил его за свитками, а сам держит Штайна как заложника.

Буковски довольно прищелкнул языком.

– Умница. Тогда подождем развития событий. Мы скоро узнаем, едет ли француз в Берхтесгаден.

Через десять минут первая группа наблюдения сообщила, что машина объекта Б движется по автобану в направлении Берхтесгадена. Не успел Буковски на это ответить, как зазвонил телефон Лизы. Беседа была короткой.

– Дом действительно пустует, там никто больше не живет, так как дом будет продаваться.

– И кому он принадлежит?

– Владелец – некий Пьер Бенуа, но сейчас он сдал дом в аренду церкви, – ответила Лиза.

Буковски задумчиво погладил подбородок.

– Церковь? Однако, это очень интересно.

56

Париж, Сен-Жермен-де-Пре…

Кардинал, подобно тигру в слишком тесной клетке, мерил шагами комнату – неутомимо, беспокойно и растерянно. После беседы с этим страдающим манией величия священником кардинал немедленно вылетел в Париж. Он пытался связаться с Бенуа, но все его попытки оказались безуспешны. Кардинал вздохнул.

Уже тогда, когда он узнал о контактах Рафуля с обоими священнослужителями в Германии, и после того, как люди Бенуа нашли в церкви Виса ключ к шкатулке, которая попала им в руки в монастыре Этталь, он понял, что судьба братства висит на волоске. Содержимое шкатулки не оставляло сомнений в том, что завещание тамплиеров спрятано в Иерусалиме, недалеко от Храмовой горы. И разрушительная мощь этого завещания нисколько не уменьшилась за прошедшие столетия. Неужели братству настал конец?

Слова священника ударили его больно, как кнут, и не давали успокоиться. Что произойдет через шестьдесят часов – кардинал-префект действительно выбросит его, как ненужный хлам? Кардинал-префект, его многолетний спутник, изменил самому себе, когда он пытался поговорить с ним. Считать ли это началом конца? Конечно, префект не был членом братства, никогда не был, но тем не менее он знал о его существовании и не вмешивался. А теперь он отвернулся от своего друга. Почти сорок пять лет дружбы оказались уничтожены в течение одного-единственного дня.

Он ни секунды не сомневался в том, что отец Леонардо обладает достаточными доказательствами против него и его соратников, и он понимал: если общественность когда-нибудь узнает, какие дела вершило братство, то скандал разгорится на весь мир. Все будут требовать их головы, так же как сейчас отец Леонардо требует его голову. Никто не поймет, что даже такая крайняя мера, как смерть человека, бывает необходима для того, чтобы уберечь миллионы и миллионы христиан от духовной пустоты.

Отец Леонардо потребовал его отставки. Он требовал у него отказаться от всего, ради чего он жил. Он хотел забрать у него все – отныне он не сможет быть частью этого содружества.

А Бенуа? Он получил неплохой куш от существования братства. Именно этому союзу, который охватывал всю старую Европу, он был обязан своей властью и влиянием. И безграничным богатством, которое приносила ему работа с братьями по вере. Братство предоставило Бенуа доступ во все области светской жизни.

Но почему это он думает о Бенуа, когда думать надо о себе, только о себе, так как через шестьдесят часов он останется ни с чем? Лишенный всей власти и всего влияния, оказавшийся никем. А ведь многие считали его восходящей звездой. Через несколько лет эта звезда взошла бы и оказалась бы в непосредственной близости от Святого престола.

Кардинал Боргезе снова схватил телефон и набрал номер Бенуа. Неужели Бенуа тоже откажет ему в помощи? Где его только носит? Или он уже понял, что конец близок, и предпочел удрать? У него ведь много недвижимого имущества – по всему миру. И если бы братство прекратило свое существование, он бы уж точно не стал голодать. Много лет тому назад он однажды заявил Боргезе, что умный человек должен быть готов к любой неожиданности. Тогда он приобрел себе ферму в Аргентине. Никогда не знаешь, не понадобится ли когда-нибудь тебе возможность отступления. А вот он не подготовил себе возможности отступления, так как еще и близко не подошел к цели. Но эта цель стала теперь недостижимой.

У кардинала Боргезе была одна только страсть, которой он предавался время от времени. Очень мирская, почти банальная, но она заставляла биться быстрее сердца многих людей, прежде всего – мужчин. Он вышел из комнаты. Ему показалось, что иначе он задохнется.

В гараже стояла маленькая красная «альфа-ромео» выпуска шестидесятых годов, поблескивала в неоновом свете. Эта машина, открытый родстер, часто становилась его последним убежищем. Когда он слушал жужжание мощного мотора и чувствовал, как прохладный воздух обдувает его лицо, многое становилось ему понятным.

Он сел за руль и запустил двигатель. По бульвару Сен-Жермен он выехал из города. Только когда последние ряды домов остались у него за спиной, он немного расслабился. Он мчался по дороге, ведущей на юг. Спидометр показывал сто шестьдесят километров, когда он свернул на дорогу к Орлеану.

Мюнхен, Амалиенштрассе, недалеко от Английского парка…

Тем временем подогнали мобильный оперативный штаб – грузовой автомобиль, замаскированный под рефрижератор, и поставили его на стоянку в конце Амалиенштрассе – так, чтобы из здания его не было видно. Буковски связался с руководителем операции специальной оперативной группы. Они пока не знали, был ли провожатый Томаса Штайна еще одной жертвой или соучастником преступления. Приходилось готовиться к любому повороту событий. Впрочем, все понимали, что Жана Коломбара, о котором до сих пор не удалось ничего выяснить и который не значился в базе данных французской полиции, ожидает разочарование в отделе камер хранения на вокзале в Берхтесгадене. Поэтому следовало исходить из того, что заложники в квартире на третьем этаже находятся в серьезной опасности.

– Мы не знаем, сколько их там, – сказал Буковски.

– Мои люди уже в доме, – ответил руководитель операции. – Мы попытаемся получить картину создавшегося положения с помощью стетоскоп-камеры. Ситуация должна скоро проясниться.

Помимо двух основных мониторов на столе в мобильном оперативном штабе стояли еще два дополнительных, большего размера. Тем временем Амалиенштрассе перекрыли.

Буковски обернулся к Лизе.

– Как ты считаешь, принадлежит ли он к pistolero [47]47
  Наемный убийца ( ит.).


[Закрыть]или просто должен забрать груз и доставить его сюда?

– Пятьдесят на пятьдесят, – ответила Лиза.

Полицейский из спецгруппы, обеспечивавший связь, сообщил:

– Камера будет готова через две минуты.

– Тогда подождем и примем решение, когда будем знать наверняка, – заявил Буковски.

Почти полчаса назад он сообщил своему другу Максиму Руану об изменении ситуации в Мюнхене и попросил его рассказать все, что ему удалось узнать о Жане Коломбаре. Хотя на него у полиции ничего не было, тем не менее следовало знать о том, что за птица этот француз. И вот теперь Буковски ждал звонка от друга.

– Пошла связь! – сообщил связист и активировал оба монитора. – Монитор один – камера у окна, а монитор два – у двери.

Буковски напряженно смотрел на оба экрана. Изображение, передаваемое внешней камерой, было нечетким и показывало только гостиную. Людей там видно не было.

Картина второго монитора оказалась намного лучше.

– Один человек с пистолетом-пулеметом, – пробормотал Буковски.

– И два человека на диване, – добавила Лиза. – Тот, который слева, возможно, женщина.

– Это женщина, – подтвердил руководитель операции. – Возможно, это заложники.

– Звук здесь есть? – спросил Буковски.

Связист повернул к нему голову.

– Звук идет, но никто не говорит. Я даже не знаю, поймем ли мы что-нибудь. Вследствие того что в квартире нет мебели, звук может неоднократно искажаться.

Буковски кивнул.

– По крайней мере, мы теперь знаем, что речь действительно идет о захвате заложников.

У Буковски зазвонил телефон. На связи был Максим Руан.

– Если бы ты сказал мне, что это так срочно, то я сразу бы взялся за дело, – заметил Максим. – Итак, внимание: Жан Коломбар, дата рождения 21 мая 1964 года, место рождения Йер, место жительства Рю Кондорсе, дом номер семь, Париж, – известный археолог и специалист в области палеонтологии. Он учился в Париже и неоднократно участвовал в проведении раскопок во всех частях мира. Я уже говорил тебе, что на него в полиции пока ничего нет.

– Тогда он на стороне Штайна и должен принести документы, – пробормотал Буковски в микрофон своего мобильного.

– Я на твоем месте не был бы так уверен, – возразил Руан. – Жана Коломбара достали из Сены двенадцатого марта. Все указывало на самоубийство. Дело закрыто. Он покоится на кладбище на севере города. Так что, кем бы ни был ваш объект, он совершенно определенно не Жан Коломбар. Тело утопленника было опознано его сестрой.

Буковски тяжело вздохнул.

– Он написал предсмертную записку?

– Согласно документам дела – нет, но его сестра получила е-мейл, в котором он писал о желании покончить с собой. Письмо пришло в день его смерти. Он был, очевидно, совершенно пьян, когда прыгнул в Сену.

– Надо бы тебе еще раз просмотреть дело, – ответил Буковски. – Возможно, мы сейчас преследуем его убийцу.

После того как Буковски закончил беседу, Лиза и руководитель операции вопросительно посмотрели на него.

– Нам не остается ничего другого, как действовать немедленно, – заявил Буковски. – Мы должны исходить из того, что Коломбар – сообщник человека с пистолетом.

– Но тогда он позвонит сообщнику, когда окажется перед ячейкой на вокзале и выяснит, что ключ не подходит, – возразила Лиза.

Штефан Буковски кивнул.

– Начинаем операцию! – распорядился он.

Берхтесгаден, главный вокзал…

Красный «фольксваген» припарковался прямо перед главным вокзалом. Жан Коломбар вышел из машины, еще раз огляделся и вошел в здание вокзала. Камеры хранения находились справа от входа, но Жан не торопился: возле камер какое-то семейство пыталось разместить свои рюкзаки на тележке. Только когда посторонние удалились, он неторопливо и почти небрежно подошел к ячейкам. Когда он достал цепочку из кармана и взял в руки ключ, то замешкался, но затем целеустремленно направился к ячейке под номером 18. Попытался вставить ключ в замок, однако ему это не удалось. Он пораженно уставился на ключ. Наконец он подошел к открытой ячейке и сравнил свой ключ с ключом оттуда.

– Merde! [48]48
  Дерьмо! ( фр.).


[Закрыть]– вполголоса выругался он.

– Жан Коломбар, – произнес глухой голос у него за спиной. – Не двигаться, полиция! Вы арестованы!

Не успел Жан Коломбар обернуться, как его уже швырнули на пол. Кто-то сильный схватил его за руки и завел их за спину. Громкий крик присутствующих разнесся по большому залу. Затем на запястьях у него защелкнулись наручники, и тот же силач поднял его на ноги. Когда он обернулся, то увидел высокого крупного мужчину с фигурой борца. Рядом с ним стояли двое полицейских в форме и в бронежилетах, направив на него оружие.

– Я… я безоружен, – прохрипел Жан Коломбар. Рот у него неожиданно пересох, как колодец посреди пустыни.

– Полиция, – повторил здоровяк и сунул ему под нос полицейский значок. – Я арестовываю вас по подозрению во взятии заложников – ну, и что вы там еще натворили.

– Ладно, – ответил Жан. – Но вы взяли не того человека. Послушайте, в этом ящике находятся документы, которые я непременно должен передать. От этого зависят человеческие жизни. Кто-то взял в заложники моих друзей, и как раз в эти мгновения, пока вы меня здесь держите, на них направлен пистолет.

– У меня есть четкие указания, – возразил полицейский. – Вы задержаны. Мы отвезем вас в Мюнхен, и там вы сможете поговорить с руководителем операции.

– Если что-нибудь произойдет с моими друзьями, то ответственность за это будет лежать на вас. Отпустите меня, они могут следить за мной. Прошу вас, не ставьте на карту жизнь моих друзей.

– Обращайтесь к начальнику уголовной полиции Буковски, – ответил полицейский. – Но если мы и дальше станем спорить, то, возможно, будет уже поздно что-то делать.

– Могу я, по крайней мере, сделать один звонок?

Полицейский покачал головой.

– Уводите! – приказал он своим коллегам.

Жан Коломбар тяжело вздохнул и опустил плечи. Он понял, что проиграл.

Мюнхен, Амалиеншграссе, недалеко от Английского парка…

Двое полицейских из отряда специального назначения спустились на тросе с четвертого этажа и стали на подоконник. Снайпер засел в доме напротив. Он целился из винтовки в окно гостиной, но людей не видел. Очевидно, террорист старался не подходить к окну.

В тот самый момент, когда у дверей появилась группа, готовящаяся к штурму квартиры, Буковски получил сообщение о том, что Жана Коломбара задержали на вокзале Берхтесгадена и что сопротивления он не оказал.

– Этот человек говорил что-то о захвате заложников, – сообщил полицейский, который отвечал за арест Коломбара. – Очевидно, он должен передать документы, иначе заложники погибнут.

– Привезите задержанного в управление, остальное уже наша забота, – ответил Буковски.

– Мы готовы! – сообщил руководитель операции.

– Мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы заложники пострадали, – напомнил Буковски.

– Мои люди знают об этом, они готовы ко всему.

– Хорошо, – ответил Буковски и сделал глубокий вдох. – Тогда начинайте!

– Начинаем через минуту! – рявкнул руководитель в рацию.

Одна за другой оперативные группы подтвердили свою готовность. Буковски опустился на скамейку и повернулся к Лизе.

– Как у тебя дела? – спросил он.

– Хорошо.

Антонио ди Сальво сидел на высоком табурете в углу комнаты и тоскливо смотрел на двух своих заложников которые, связанные, сидели напротив него. Он все время молчал. Наконец он задумчиво посмотрел на часы. Прошел один час и пятьдесят минут. Он задумался о том, как поступит, когда Жан объявится с документами. Одно было ясно: хоть Жан и пообещал, что оставит этих двоих в живых, но свидетелей надо убрать. Он уже все решил: сначала застрелит мужчину, а затем женщину, хотя это создание с большими испуганными глазами было чертовски хорошеньким и он с радостью развлекся бы с ней. Однако времени для этого не было. Как только они получат свитки, нужно немедленно уезжать из Германии. С той суммой, которую ему заплатят за заказ, он сможет довольно долго прожить в Бразилии. А женщин и там хватает.

Антонио испугался, когда в дверь внезапно позвонили. Он взял оружие наизготовку и встал.

– Ни звука! – прикрикнул он.

В дверь снова позвонили. Он огляделся и, прижимаясь к стене, подошел к окну. Осторожно выглянул наружу. Там все было спокойно. Входной двери ему видно не было.

Звонок прозвенел в третий раз. Его постепенно охватывало беспокойство. Он отошел от окна и пересек комнату.

– Сидите тихо, если хотите жить, – шепнул он пленникам.

Незваный гость еще внизу, у двери, или уже в доме? Может, Жан забыл запереть входную дверь? Этого еще не хватало. Он пробрался к двери квартиры. Оружие у него было по-прежнему наготове. Не помешает посмотреть в дверной глазок. Он еще раз коротко огляделся. Оба пленника неподвижно сидели на диване: он видел их спины.

Наконец он перестал вжиматься в стену рядом с дверью и нагнулся к глазку.

Полицейский, занимавшийся маленькой стетоскоп-камерой, поднял руку с вытянутым указательный пальцем. Когда тело террориста целиком появилось на мониторе, полицейский сжал руку в кулак. Это был знак пяти другим полицейским о том, что пора начинать штурм. Двое полицейских в защитных костюмах держали таран, в то время как третий приготовился выдернуть чеку из осветительной гранаты.

Внезапно кулак мужчины у монитора резко опустился. Оба полицейских с тараном качнули свое орудие, и оно с грохотом врезалось в полотно двери. Одновременно с этим разлетелись оконные стекла. Древесина хрустнула, и дверь выскочила из петель. Осветительная граната влетела в прихожую. Через две секунды она взорвалась, и яркая вспышка осветила помещение.

Когда Том услышал треск двери, он понял, что сейчас произойдет. Не растерявшись, он скатился с дивана и потащил за собой Яару.

С громким боевым криком террорист вскинул оружие. Вспышка ослепила его, но тем не менее он выстрелил в том направлении, где должна была находиться дверь.

Не успел он спустить курок еще раз, как грудь ему почти одновременно изрешетили три автоматные очереди. Гангстер выронил оружие. Его отбросило назад, и он врезался спиной в стену. Он попытался подняться снова, но тут же сполз на пол и затих.

Члены оперативной группы ворвались в квартиру, и только осмотрев все помещения и удостоверившись, что кроме двух связанных заложников в квартире никого больше нет, они позволили себе расслабиться.

– Не двигайтесь! – посоветовал один из полицейских в маске Тому и Яаре.

Том только кивнул. Колени у него дрожали, но он испытывал облегчение от того, что с ним и Яарой ничего не случилось.

– Все чисто! – крикнул наконец один из полицейских.

Тома и Яару подняли с пола и посадили на диван.

– Придите сначала в себя, – заботливо сказал полицейский.

– Спасибо, – ответил Том.

57

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

– Вы не все мне рассказали, – укоризненно заметил Буковски.

– А вы меня об этом и не просили, – возразил Том.

Буковски улыбнулся.

– Если бы я не приказал следить за вами, то вы уже, наверное, были бы мертвы. Иногда гораздо лучше говорить всю правду.

Том покачал головой.

– Иногда мир бывает не готов к правде.

Буковски держал в руке ключ, который криминалисты нашли в сарае под горой Вацманна. Он задумчиво рассматривал брелок с глазом Гора. К тому времени он уже выяснил, что ключ подходит к дому на Амалиенштрассе. Преступники, вероятно, уже довольно долго использовали эту квартиру как убежище. Очевидно, Том Штайн даже не догадывался о том, в какой опасности он находился.

– Что вы хотите этим сказать? – вмешалась Лиза. – Почему мир еще не готов к правде?

– Это просто игра слов, – уклончиво ответил Том.

Том и Яара сидели в кабинете Буковски. Яара была закутана в одеяло и обеими руками держала чашку горячего чая. Она все еще дрожала всем телом. Последние дни были слишком тяжелыми для нее. Она рассказала, как Жан взял ее с собой в Германию, как отыскал квартиру, в которой их уже ждал Антонио ди Сальво. Она доверчиво вошла в ловушку, которую подготовил Жан. Кто бы мог догадаться, что Жан ведет двойную игру!

– Уже установлено, – вставил реплику Буковски, – что Жан Коломбар – не тот, за которого себя выдает. Настоящий Жан лежит на кладбище на севере Парижа. Мы подозреваем, что он вовсе не добровольно прыгнул в Сену. Многое говорит о том, что его убили с целью внедрить в вашу группу человека из банды. В конце концов, уже задолго до этого было известно, что раскопки пройдут в долине Кидрона, а Хаим Рафуль будет осуществлять общее руководство. И вот, перед первой встречей команды археологов настоящий Жан исчезает в волнах реки, а вместо него появляется двойник, чтобы участвовать в работах.

– Откуда вы это знаете? – спросила Яара.

– У меня есть хорошие связи во французской полиции, – ответил Буковски.

– Вы говорите о банде, – уточнил Том. – Что вы имеете в виду?

– Коломбар, точнее Тьерри Гомон, как раз пытается немного облегчить свою участь, – объяснила Лиза. – Гомон заговорил, и говорит он о банде, которая интересуется древностями. Они узнали, что Рафуль ищет могилу тамплиера. Поэтому и были убиты священник, пономарь и монах монастыря Этталь. Он, естественно, утверждает, что не участвовал ни в каком из убийств.

– И что теперь будет с Жаном, то есть с Гомоном? – спросила Яара.

– Мы обвиняем его в пособничестве при совершении ряда убийств и взятии в заложники. Он сидит в соседнем кабинете и пытается торговаться с прокурором. Ему грозит пожизненное заключение. Это значит, что если он и выйдет из тюрьмы, то лишь в старости.

Том взял руку Яары и сжал ее.

– А что будет с нами?

Буковски пожал плечами.

– Сейчас мы снимем с вас показания, и вы оба можете идти.

– Вы хотите сказать, что мы свободны?

– Никто вас не арестовывал, госпожа Шоам.

Том провел рукой по волосам.

– Есть еще кое-что, – нерешительно сказал он. – Свитки, которые Юнгблют спрятал в камере хранения. Я так понимаю, они находятся здесь.

Буковски встал и подошел к окну.

– Я переслал их прокуратуре.

– Но вы ведь, надеюсь, герметично их упаковали?

– Они находились в защитной оболочке. Мы не вскрывали пакет.

– Похоже, мы действительно нашли свитки. Они за это время стали для нас чем-то вроде собственности.

Буковски поднял руки.

– Это решит прокуратура. Но уже есть один человек, который очень интересуется этими свитками. И судя по всему, он даже может доказать, что они принадлежат церкви.

Том улыбнулся.

– Отец Леонардо, – сказал он.

– Вы знаете его?

– Мы знаем его по Иерусалиму. После того как мы нашли свитки, на поле раскопок внезапно появился священник. И именно он был вместе с отцом Леонардо в аэропорту, когда мы садились на самолет. Кроме того, отец Леонардо был у меня в тюрьме.

Буковски недоверчиво посмотрел на Тома.

– Где он был?

– Когда я сидел в камере, он приходил ко мне поговорить.

– Это уж слишком: я же строго приказал, чтобы к вам никого не пускали.

Том пожал плечами.

Лиза откашлялась.

– Что, собственно, написано в этих свитках, почему все охотятся за ними?

Том посмотрел на Яару.

– Это дневник очевидца, который жил во времена Иисуса Христа.

– И что там написано? – повторила свой вопрос Лиза.

Том улыбнулся.

– Их еще предстоит перевести, – ответил он. – Но один только возраст делает их очень ценными.

Буковски сел верхом на стул.

– Ну и что бы вы сделали со свитками, если бы получили их?

– Их нужно предоставить в распоряжение науке, – четко ответил Том. – Их должны исследовать историки, после чего их передадут музею.

Буковски играл с сигаретой, вращая ее между пальцами.

– Впрочем, вероятно, есть еще кое-что, что могло бы заинтересовать вас и что я никак не могу логически увязать. Здание, в котором вас и вашу подругу держали под стражей, принадлежит некоему Пьеру Бенуа. Вы уже слышали это имя?

Том вопросительно посмотрел на Яару.

– Насколько мне известно – нет.

– Ну ладно, вероятно, это не так важно, может, ключи к дому лежали под ковриком. Кстати, Бенуа сдавал этот дом внаем церкви.

Том опустил глаза.

– Вы определенно правы, господин комиссар, – ответил он через некоторое время. – Это к делу совершенно не относится.

К югу от Версаля, Франция…

Шоссе между Туссу-ле-Нобль и Шатофор было заблокировано уже целый час. В месте, где шоссе делало резкий поворот налево, почти в ста метрах ниже по склону, на лугу, лежала маленькая красная «альфа». Не вписавшись в поворот, машина сначала врезалась в дерево, а затем покатилась по склону, где из-за высокой скорости несколько раз перевернулась, пока наконец не осталась лежать на стороне водителя.

Водитель не пристегнулся и потому во время столкновения с массивным буком вылетел из салона, и его обезображенное тело лежало возле склона. Мертвеца накрыли черным брезентом.

– Скорость была минимум сто пятьдесят, – заметил бородатый жандарм.

– А может, и того больше, – добавил его коллега.

– Следов торможения нет, как и признаков того, что в аварии участвовало еще одно транспортное средство. Он просто слетел с проезжей части.

– Что говорит врач?

– Совершенно очевидно, что потерпевший сломал себе затылок, – сообщил бородатый. – Видок у него тот еще. По-моему, у него вообще ни одной целой кости не осталось.

Его коллега кивнул и пошел к специальной машине, которая как раз подъехала.

– Отвезите его в морг, – сказал жандарм представителю похоронного бюро. – Мы вам позвоним.

– Уже известно, кто это? – спросил тот.

Жандарм наклонился к нему.

– Это кардинал. Очень важный церковник. Возможно, даже следующий Папа.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

Том попросил Буковски разрешить ему еще раз поговорить с Жаном. Коллега Буковски была не в восторге от этой идеи, но Буковски решил, что это не может навредить проведению допроса. И потому он провел Тома в комнату для допроса, в которой сидел Тьерри Гомон, он же Жан Коломбар, и задумчиво смотрел в потолок.

– Привет, Жан, – или я должен называть тебя Тьерри? – поздоровался Том, тихо войдя в комнату за спиной Жана.

Жан повернул голову и ошарашенно посмотрел на Тома. Он не сводил глаз с Тома, пока тот не сел на стул напротив.

– Как у тебя дела? – мягко спросил Том.

Гомон на секунду закрыл глаза.

– Мне жаль, – прошептал он.

– Это мне тебя жаль, – возразил Том. – Весь твой мир состоит из лжи. Твоя дружба, твои обещания, даже роль, в которую ты влез, – все ложь и оплачено кровью.

– Зачем ты здесь? – спросил его Жан.

– Я хочу знать, закончилось ли все.

– Что ты имеешь в виду?

Том холодно улыбнулся.

– В безопасности ли мы с Яарой или появится еще кто-нибудь и попытается присвоить свитки?

Гомон пожал плечами.

– Можешь передать своим друзьям, что они попали туда, куда и должны были попасть. Этот отец Леонардо взял свитки себе, и они, конечно, теперь исчезнут, как исчезло все то, что никто не должен был узнать.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Гомон.

Том покачал головой.

– Чтобы ты мог немного порадоваться, несмотря на то что оказался в беде.

Гомон закрыл лицо руками.

– Оставь меня, пожалуйста, я хочу, чтобы ты ушел.

Том встал и пошел к двери. Неожиданно он еще раз обернулся.

– У меня есть еще один вопрос, и я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты знаешь, что за окном стоит человек, который слушает тебя и записывает каждое слово, которое мы произносим. Но я все равно хочу получить ответ. Ради всего, что мы прошли с тобой как с Жаном, с нашим партнером и товарищем по несчастью. Я спрашиваю тебя: позволил бы ты убить Яару и меня, если бы полиция вовремя не вмешалась?

Гомон опустил голову.

– Это дело было слишком важным. Человеческие жизни не играют никакой роли, если речь идет о таких важных вещах, – тихо ответил Гомон.

– Ты убил бы нас? – настойчиво повторил Том.

Гомон тяжело дышал. Можно было буквально почувствовать, что в нем все кипит. Наконец он так резко вскочил, что стул упал.

– Да! – громко крикнул он. – Да, черт возьми!

Дверь распахнулась, и в помещение ворвались двое полицейских в форме. Они схватили Гомона за руки и опять посадили его на вновь установленный стул.

Гомон осел. Слеза стекла по его щеке.

– Прости меня! – всхлипнул он. – Том, Яара, простите меня, мне жаль.

Том отвернулся от Гомона.

– Я не могу простить тебя, это не мое дело. Ты будешь просить прощения у своего Создателя, когда будешь стоять перед ним.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

До конца рабочего дня оставалось немного. Буковски уже надел куртку.

– Мне отвезти тебя домой? – спросил он Лизу, которая выключала свой компьютер.

– Я приехала на велосипеде.

– Ты не считаешь, что это немного опасно? В твоем состоянии, я имею в виду.

Лиза задвинула клавиатуру в угол письменного стола и привела в порядок протокол допроса Тьерри Гомона.

– У меня все в порядке, – ответила она.

Внезапно у Буковски зазвонил телефон, заставив его скривиться, как от зубной боли.

– Не хочешь ли взять трубку?

– До конца рабочего дня осталось пять минут, – возразил он.

Но телефон не умолкал. Наконец Буковски снова сел за стол и снял трубку.

– Буковски, управление уголовной полиции Баварии, отдел шестьдесят три, – по всей форме представился он.

На линии был Максим Руан.

– Приветствую тебя, великий криминалист!

– Максим, – обрадованно воскликнул Буковски. – Очень рад слышать твой голос. Как дела во Франции? Я хотел позвонить тебе завтра, как только мы приведем здесь все в порядок. Дело сдвинулось с мертвой точки.