Текст книги "Чаша любви"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
Глава шестая
I
В воскресенье около полудня сэр Анвин Тревонанс прибыл в Кардью. Его не ждали и не приглашали. Но для Анвина такое было в порядке вещей. Продав свой дом Поупам, он считал, что может остановиться у любого знакомого, к которому заглянет в гости, будь то Ченхоллс в Бодмине или сэр Кристофер Хокинс в Тревитене, Данстанвилли в Техиди или Джордж в Кардью.
Вчера он переночевал у Майкла Ченхоллса и хотел бы остановиться на пару-тройку дней в Кардью, как он заявил. Визит продлится вплоть до приёма и вечера за картами, но ничего не поделаешь. Как отказать члену парламента с похожими политическими взглядами, когда у тебя такой огромный дом с большим числом спален?
Он тут же приступил к обсуждению своих дел в Корнуолле.
– Я приехал, чтобы последний раз взглянуть на вдову. Я про Селину Поуп. Шахта, которую мы проектировали, Западная Уил-Пленти, так мы её решили назвать. Рядом с Плейс-хаусом. Против которой возражал престарелый Клемент Поуп.
– Вы упустили возможность купить излишки оборудования с шахты Уил-Спинстер, – сказал Джордж. – Мы продали их по бросовой цене в Толгус. Очень жаль.
Анвин, чей возраст приближался к шестидесяти, с годами похудел и высох. Он запустил руку в длинные седые волосы.
– Майкл Ченхоллс уже два года меняет планы на это предприятие. Первоначальные пробы были весьма благоприятными, а в дальнейшем могут оказаться обманкой, вам ли не знать. Помню, вы говорили, поначалу в Уил-Пленти была высокосортная руда, а потом стала скверного качества, верно?
– Не совсем скверного качества, – возразил Джордж. – Но некоторые жилы оскудели, а пласт твёрдый и сырой. Мои советники посчитали, что лучшую руду уже подняли, и, учитывая падение цен на медь, мы решили не тратить средства на разведочные работы.
– Что ж, такое же мнение высказал Ченхоллс в прошлом году, и мы практически отказались от попытки открыть новую шахту на земле Поупов, учитывая их сопротивление. Юристы предупредили, что если Поупы подадут в суд, то станут оспаривать право прохода и другие вопросы. Принимая это во внимание, мы решили, что игра не стоит свеч.
– А потом?
Анвин нахмурился.
– А потом Клемент Поуп умер! Поэтому мы решили – или я решил – посмотрим, как теперь залают псы! Сначала следует напугать хорошенькую вдовушку и узнать, намерена ли она остаться и сможет ли противиться, особенно если мы предложим ей малую долю от прибыли.
– Я видел её в октябре, – сказал Джордж. – Она была в глубоком трауре, но мне не показалось, что она олицетворяет собой скорбь.
– А, ну да. Милая чертовка, хотя и не голубых кровей. Полагаю, именно поэтому мерзкий старикашка её и заполучил. Короче говоря, полгода назад или больше я навел справки через одного юриста по имени Трембат из Труро. Он занял место Пирса. Знаете его?
– Весьма хорошо, – ответил Джордж.
– Надёжный?
– О да.
– Что ж, её ответ поступил через другого юриста, какого-то Баррингтона...
– Бердетта.
– Точно. Сказала, что не собирается покидать дом и как никогда возражает против открытия шахты на её земле. Более того, самое неожиданное, чёрт побери, в том, что она сама хочет приобрести права на разработку недр, чтобы больше не сталкиваться с подобной угрозой!
– Вот как, – произнес Джордж и ссутулился. – Скажите, ваш брат не проводил разведочных работ на собственной земле или, может, давал такую возможность старателям?
– Джон был престранным в таких вещах. Считал, что на его земле негоже шуметь. Ему нравились коровы, овцы и холмистые поля. Не хотел всё это тревожить промышленностью. Странно, но один раз он попытался, когда взялся за выплавку меди для «Карнморской медной компании». Когда же это было? И в итоге изуродовал склон холма и потерял кучу денег. Росс Полдарк тоже на этом обжёгся.
– Как и я в конце концов, – признался Джордж. – Для меди требуется в три раза больше топлива, чем для олова, в Корнуолле такое не под силу провернуть.
– Что ж, Джон получил горький урок. Его бухту только зря изуродовали... Понимаете, его основные доходы шли из центральной части графства.
– Мне любопытно, почему вы с Ченхоллсом заинтересовались этим делом через несколько лет после продажи дома Поупам?
Анвин пожал плечами.
– У Ченхоллса есть два инженера-изыскателя, и они провели исследования, как проходят оловянные и медные жилы из Редрата и Сент-Дея. Они решили, что у Тревонанса может оказаться хороший выход горных пород. И ведь точно, по соседству, в Сент-Агнесс, полно шахт, действующих или бывших.
– Считаете, миссис Поуп об этом знает?
– Это я и хочу выяснить. Потратит ли она деньги, чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни, или, как только сделка по продаже состоится, сама откроет шахту?
– Женщина? Вряд ли, – высказал мнение Джордж, – тем более что она родом не из Корнуолла и ничего не понимает в горном деле.
– Если только кто-нибудь не даёт ей советов.
– Кто?
– Понятия не имею. Кто-нибудь поблизости. Полдарки, к примеру. Я про Росса Полдарка. Они живут всего в нескольких милях. Слышал, она сблизилась с их сыном.
– Что ж, – процедил Джордж. – Их сынок пожалует сюда во вторник. Сами у него и спросите.
Тревонанс взглянул на хозяина дома и громко расхохотался.
– Вот уж чего я делать не стану. Я сам схожу и повидаюсь с дамой. Я весьма недурно понимаю женщин. В беседе расставлю пару ловушек, и она угодит в одну из них.
II
Вечер с ужином и карточной игрой назначили на шесть часов во вторник. Экипаж с мистером Трембатом и мистером Роузом прибывал в гостиницу в понедельник около семи часов, и Джордж позаботился, чтобы там их дожидался небольшой портшез, на котором оба юриста могли бы добраться до Кардью.
Он предпочёл бы, чтобы мистер Роуз приехал за день до праздника, дабы Харриет не раскусила – опознание, если оно состоится, сделал именно он. Джордж слишком дорожил её мнением, а ведь на исходе вечера их друг или, по крайней мере, гость может отправиться на виселицу или на каторгу. И он не хотел, чтобы жена, обладающая такими неоднозначными взглядами на ценность денег, свалила всю вину на него.
В глубине души Джордж догадывался, что она расценит это как сомнительное ухищрение. Но он может правдоподобно заявить, что Роуз остановился у них на три-четыре дня, чтобы помочь в кое-каких делах поместья.
Так что он огорчился и разочаровался, когда в понедельник около половины восьмого у дома появился пустой портшез, и конюх Нанкивелл передал Джорджу записку, полученную от кучера почтовой кареты.
Она гласила:
Сэр,
С сожалением вынужден сообщить, что мистер Роуз страдает от сильной головной боли, которая, по его словам, вызвана подагрическим состоянием головного мозга. Он провёл день в постели и принял капли Уэсселя, по его словам, они поставят его на ноги меньше чем за двенадцать часов, так что он уверен, что завтра приедет.
И я, и он хорошо осведомлены о том, как для Вас важно его прибытие в Кардью не позже вечера вторника. Он предложил мне переночевать в его доме, и я принял приглашение, поскольку уверен, что он сдержит обещание насчёт завтрашнего дня. Более того, я считаю, что он немного напуган предложенной Вами платой, ведь все его разговоры сводятся к банкротству банков, будущему вознаграждению и ценности денег.
Честь имею,
Ваш покорнейший слуга,
Гектор Трембат
Джордж поворчал, сложил записку и положил её в карман, а затем поднялся наверх, сообщить Харриет, что их гость задерживается.
Это ничего не меняет, убедил он себя. Нужно только под каким-либо предлогом задержать мистера Роуза наверху, пока не соберутся гости. Пусть он спустится, когда вечер будет в самом разгаре – эффект окажется больше, а в самой сцене появится что-то драматичное.
Что ж, пусть он спустится по лестнице в чёрной шляпе и дорожном плаще, когда все соберутся. Если Харриет покажется, что стоило бы устроить это разоблачение с большей осмотрительностью, ей всё равно придётся действовать заодно с Джорджем. Хотя вряд ли она станет оправдывать кражу денег из дилижанса или хотя бы с долей искренности утверждать, что виновный должен уйти безнаказанным.
В четверг, тридцать первого мая, стояла прекрасная погода. Стивен с Клоуэнс провели весь день на борту «Леди Клоуэнс», которая прибыла с утренним приливом, и Стивен рассказал Эндрю о полученном приглашении. Судно доставило разные товары из Плимута – его планировали разгрузить завтра, когда подадут телеги. Они чувствовали себя счастливыми: все находились в приподнятом настроении, и только в половине пятого неохотно сошли на пристань и двинулись домой. Эндрю торопился к матери и сказал, чтобы его не ждали, он сам прекрасно доберётся.
Дом был простым и небольшим, с застеклёнными оконцами и маленькими квадратными комнатами, раз-два и обчёлся. Но Клоуэнс и не сравнивала его с просторной, но обветшавшей Нампарой. И то лучше, чем сторожка, которую им обещали раньше, да и вид отсюда куда прекраснее. Отовсюду просматривается залив Пенрин, а из спальни можно наблюдать за прибывающими или отчаливающими кораблями. Хотя ей наверняка станет грустно и скучно, когда Стивен уйдёт в море, зато Блейми совсем рядом, а к тому же найдется уйма мелких дел, чтобы обустроить дом, если ей хватит предприимчивости, чтобы всё это осуществить. Она никогда не занималась живописью, если не считать слащавых роз на холсте, нарисованных в школе, да и столярное дело казалось ей тайной за семью печатями. Но для предприимчивых девушек нет ничего невозможного.
Единственной ложкой дегтя оказалась седовласая вдова, владелица дома, занимавшая его вторую половину. Она приторно улыбалась и без конца раскланивалась.
Переодевание затянулось надолго, потому что Стивен пока не мог увидеть Клоуэнс в нижнем белье и не воспользоваться этим, так что часы уже пробили половину седьмого, когда они, запыхавшись, вбежали в Кардью через парадный вход. К тому времени большинство гостей уже прибыли, сразу после них приехал Эндрю, а затем и Джереми.
Джереми с особой тщательностью облачился в то, что Харриет назвала его обмундированием: облегающий алый сюртук с потускневшими золотыми эполетами, воротником и манжетами, бронзовыми пуговицы по обеим сторонам сюртука, портупея с бляхой «52» и узкие флотские панталоны с чёрными башмаками. Харриет сказала также, что военная форма удивительно преображает мужчину, и Джереми служил лучшим тому доказательством. Возможно, он приехал в Кардью ради встречи с Кьюби и нарочно так вырядился.
Если и так, то награда быстро нашла героя. Увидев его, Кьюби изменилась в лице, и как только им удалось поговорить, произнесла:
– Джереми, ты прекрасно выглядишь!
– Это же прибежище для отвергнутого возлюбленного, – отозвался Джереми. – Раньше многие совершили бы тур по Европе, но Наполеон лишил нас такой возможности.
– Перестань! Я слышала, ты уехал... По крайней мере, я рада, что опасность миновала.
– Остается ещё Америка.
– Но ты же не уедешь?
Он не ответил, но искоса глянул на неё, пытаясь вспомнить Лизу, сравнить их.
– Как там Огастес?
– В Лондоне. Он получил пост в Казначействе, вполне себе тёпленькое место.
– Когда ты соберёшься в Труро выпить со мной чая?
– А разве я говорила, что вообще соберусь?
– Я останусь только до следующего понедельника.
– И куда ты возвращаешься?
– В Брюссель.
– И что там за люди? Они к нам дружелюбны?
– Не слишком. Но и не враждебны. Просто суровы. Они рады видеть спины отступающих французов, но едва ли рады приходящим вместо них англичанам, немцам или русским.
– А дамы?
– В какую игру ты сегодня играешь? – улыбнулся он.
Она вздрогнула.
– Игру? Ты хочешь сказать... – она неуверенно взглянула на него. – Ты о карточной игре?
– О какой же ещё?
– Не важно. У меня нет особых предпочтений.
– И у меня. Правда, я бы предпочёл сесть рядом с тобой.
– Мне не везёт в игре. И я до ужаса боюсь проиграться!
– Не то что твой брат.
– Да. Наверное, это из-за него!
– За тем столом играют в фараон. Кажется, это что-то вроде игры в очко.
– Тогда давай здесь и останемся. Я никогда не играла в фараон, но кажется, в игре в очко разрешается делать невысокие ставки!
Гости разделились. Стивен повел Клоуэнс за стол, где играли в фараон, пообещав её обучить. Напротив сидел Энтони Трефузис, который до этого не встречался с Клоуэнс, но теперь наслаждался возможностью сидеть рядом и похлопывать её по руке, когда выпадал случай, и Анвин Тревонанс, который провёл день в Плейс-хаусе, но захотел присоединится к веселью, а также лорд Деворан. Последний быстро позабыл о своих обязанностях банкомёта, перепоручив их леди Харриет, и та со смехом заняла его место. Джордж намекнул всем, что не стоит делать высоких ставок из-за присутствия на вечере юных леди, так что игра за каждым столом началась с малых оборотов.
Сам Джордж не принял участия в игре, а предложил Джону Тревэниону прогуляться по террасе – предложение, от которого тот не смог отказаться.
Было уже начало восьмого, и Джордж не спускал глаз с центрального входа, ожидая приезда самого важного гостя. Мистера Роуза нужно сразу провести наверх, где он сможет привести себя в порядок и (если ему это так уж необходимо) сменить дорожную одежду, а затем присоединится к обществу. Ужин подадут в девять, так что он должен спуститься около половины девятого, до того как все покинут карточные столы. Такой расклад окажется превосходным.
– Церковь, – заявил он Джону Тревэниону, – всё ещё под вопросом. Та, что в Сент-Майкл-Каэрхейс, слишком маленькая.
– Но это семейная церковь, – возразил майор. – Вся наша семья, все девушки из нашей семьи венчались там, и там похоронены мои родители, жена и предки на протяжении пяти или шести веков...
– Думаю, такое событие заслуживает пышной свадьбы.
– Вы осведомлены о моих финансовых делах лучше меня самого, Уорлегган. Подобные вещи всегда влетают в круглую сумму.
– Всё равно не думаю, что это повод для скряжничества. Валентин – мой единственный сын. У меня обширные связи. В конце концов, нужно пригласить и родственников леди Харриет. Нельзя же пригласить людей проделать долгий путь на свадьбу, а потом заставлять их сидеть в церковном дворе!
– Стоило подумать об этом раньше! Какие ещё есть варианты?
– Церковь Святой Марии в Труро. Мой особняк относится к тому приходу.
Джон Тревэнион раздражённо махнул рукой.
– Ваш так называемый Большой дом куда хуже подойдет для приёма, чем замок Каэрхейс!
– Вашему замку, – ответил аналогичной усмешкой Джордж, – едва ли польстит то, что вы пригласите тридцать или сорок гостей.
Они повернули и тем же путём двинулись обратно.
– Бросьте, мой дорогой, – сказал Тревэнион, – разве у нас двоих наберётся больше шестидесяти родственников или близких друзей? Давайте пригласим шестьдесят человек в церковь, а ещё шестьдесят присоединятся уже на приёме. Кому, чёрт побери, захочется присутствовать на долгой церемонии, когда можно сразу приехать к закускам и хорошему вину?
Джордж заметил слугу, пожилого Бленкоу, шныряющего среди конюхов и лошадей. Этот полный и сутулый человек умел писать и читать, что делало его самым образованным из слуг Джорджа, и иногда выполнял поручения вместе с Танкардом.
Бленкоу – один из троих, которым Джордж приказал быть начеку на случай разоблачения или последствий разоблачения. Остальные двое, молодые и сильные, ждали в доме. Джордж взглянул на часы. Половина восьмого. Карета прибудет с минуту на минуту, если не запоздает. Разве что только лошадь потеряет подкову или тормоза откажут, или случится другая идиотская задержка.
Он надеялся, что мистеру Роузу полегчало. В любом случае, если мистер Гектор Трембат дорожит своей репутацией, ничто не задержит его гостя.
III
– Как твои опыты с паром? – поинтересовалась Кьюби.
– Что, сейчас? Заброшены, разумеется. Армии не нужны учёные-любители, кипятящие воду в котлах. Её интересуют только настоящие взрывы!
– А что тот молодой человек из Уэйдбриджа, у которого ты гостил, когда мы встретились в музыкальном магазине?
– Я видел его вчера, но у него нет времени заниматься своими увлечениями. Доктор Эйвери, его партнёр, умер, и теперь у него преуспевающая практика. К тому же он только что женился – на даме на десять лет старше. Уверен, он скоро опять примется за эксперименты. Не из тех он людей, что позволят любви разрушить жизнь.
– Да и ты наверняка не такой!
– Что ж, тут вопрос только в том, как скоро это произойдет, – прошептал Джереми и взял вторую карту.
– Что произойдет? – спросила Кьюби.
– Хватит, – сказал Джереми раздающему. – Ты знаешь, о чем я спрашиваю – о твоей свадьбе с Валентином.
Она залилась краской.
– Полагаю, довольно скоро.
Ничего не изменилось. Привязанность к Лизе не защитила от резкой боли в груди.
– Ты так полагаешь?
– Ну... да. Я беру следующую?
– Нет. Твой туз дает одиннадцать очков. Итак, какой же месяц выбран для счастливого события?
– Сентябрь или октябрь, так считает брат.
Цвет кожи на её шее и руках напоминал сливочные ириски. Джереми знал, каковы они на вкус.
– Слава Богу, скоро всё будет кончено. Ты заключишь славный брак на всю оставшуюся жизнь с мужчиной, которого не любишь.
– Тсс! – сказала она.
Раздающий получил двадцать очков, и Джереми передвинул деньги.
– Побеждает мисс Тревэнион! – провозгласил он. – Впрочем, как всегда, – добавил он вполголоса.
– Так ты думаешь, это победа? – тихо спросила она.
– Победа для тебя: твоей семьи, твоего брата... Мы уже это выяснили... и не забывай про деньги!
– Это вряд ли.
– Что может быть лучше, чем любовь и азартные игры? Кому везёт в картах – не везёт в любви!
В следующем кону Кьюби выпали двойка и тройка.
– Держу пари, в такой красивой военной форме нет необходимости страдать от несчастной любви! – сказала она. – Даже мой брат никогда не выглядел таким привлекательным!
– Ты имеешь в виду Огастеса?
– Нет, другого брата – Джорджа. Он погиб в Бергене.
Джереми выпали две королевы. Это показалось достаточным.
– Мне хватит.
– Что нужно сказать, если хочешь взять ещё карту? – шёпотом спросила Кьюби.
– Беру.
– Как-то странно звучит.
– Мисс Тревэнион берёт ещё карту! – сказал Джереми раздающему.
Ей достался туз, что лежал теперь на столе рубашкой вниз. Она взглянула на Джереми. Тот кивнул. Она тоже кивнула. Четвёртой выпала пятёрка. Игра продолжалась. И в конце концов Кьюби снова сорвала банк.
***
Снаружи вечерний свет золотил острые вершины деревьев, направляя солнечные стрелы на фасад дома. Словно в битве при Азенкуре, подумал Джордж. Он взглянул на часы. Почти восемь.
– Думаю, нам пора в дом, – сухо промолвил Тревэнион, уже давно испытывающий недовольство. – Воздух тут холодный, а я вчера забыл свой бархатный жилет.
В лесу порхали голуби, перелетая с дерева на дерево в поисках места для ночлега. Многовато их расплодилось, подумал Джордж. Ну, по крайней мере, пироги из них получаются отменные. Что же случилось с чёртовым экипажем? Портшез не вернулся, так что дилижанс, по-видимому, ещё не прибыл на постоялый двор «Норвегия».
– Вы уже определились с планами? – резко спросил Джордж.
– С планами?
– На следующий год, начиная с сентября.
– Нет... э-э-э... нет. Нет, конечно. Пока нет. Я собираюсь провести некоторое время в Лондоне, навестить родственников. Как вы знаете, у меня осталась кое-какая собственность в Грампаунде. Кое-что там можно достроить, чтобы поселиться. Хотя, возможно, я не всегда буду жить в Корнуолле.
– Теперь, когда воцарился мир, открылось много новых возможностей.
Тревэнион скривил губы.
– Путешествовать? Это удовольствие только для богатых.
– У вас есть связи в высших кругах.
– Немного. Там видно будет.
Досадную проблему с матерью Кьюби ещё предстояло решить, но Джордж чувствовал, что слишком напирать не стоит. Валентин и сам способен распоряжаться в своём доме, как посчитает нужным, да и со вдовой тоже справится.
– Скоро настанет время ужинать, – сказал Джордж. – Заходите в дом. Мне нужно уладить некоторые дела.
Когда молодой человек ушёл, Джордж спустился по лестнице и поманил пальцем Бленкоу. Слуга тут же прибежал.
– Нанкивелл ещё не вернулся?
– Нет, сэр. Мы смотрим во все глаза.
– Должно быть, экипаж сломался. Трембат, конечно же, не сообразил нанять карету в случае задержки.
– Да, сэр. Похоже, что-то случилось в пути между почтовыми станциями.
– Об этом я и говорю, Бленкоу.
– Да, сэр.
Джордж сердито посмотрел на слугу и вошёл в дом. Стоило Тревэниону упомянуть о холоде, как он тоже начал мерзнуть.
Столики с игроками опустели без четверти девять, и почти сразу подали ужин. На улице угасали вечерние огни, и в доме зажгли свечи, чтобы осветить длинный стол с блюдами и напитками. Игра оказалась не из тех, что любят серьёзные игроки. Энтони Трефузис не пришёл бы, знай он, что ставки будут такими низкими. Но раз уж никто не ощутил чрезмерного ликования от выигрыша, никто и не почувствовал сильного опустошения от проигрыша, что явилось причиной совместного веселья за ужином.
Стивен, только что выигравший около восьми гиней, чувствовал себя воистину превосходно. Его отношения с Клоуэнс были на той самой ранней стадии, когда хочется смаковать каждую минуту. Заработанные на последнем дельце деньги приятно грели его руки, и на них капали проценты в банке, здоровья и сил у него было в избытке, он наконец-то полностью поправился, к тому же они с женой развлекались в доме одного самых богатых и влиятельных людей в округе. Он был голоден и страстно желал перепробовать все прекрасные угощения на столе, как и все прочие прелести жизни. Не было ничего чудесней этого момента, и Стивен то и дело пожимал руку Клоуэнс, чтобы сообщить ей об этом.
– Я тут подумал... – прошептал он.
– Что?
– Знаешь, раз я приглашён сюда в отсутствие Валентина, это значит, что нас принимают здесь по-новому. Конечно, раз уж я женат на тебе... Но всё равно, это важно.
– Что ж, лучше быть дружелюбным...
– Дело не в этом. Вот бы удалось поговорить с сэром Джорджем сегодня вечером, попозже, если представится возможность!
– О чём?
– О делах. Я только что открыл банковский счёт у Карна, но будет вполне удобно держать деньги и в Труро, в банке «Уорлегган и Уильямс». Интересно, стоит ли перевести деньги туда – просто упомяну, что хотел бы.
– Сегодня вечером? О нет, Стивен, не надо!
– Почему бы и нет?
– Твой счёт не настолько велик. По-моему, сэр Джордж хоть и любит деньги, но если и станет обсуждать подобные темы в такой вечер, то это должно быть действительно крупное дело.
– Когда-нибудь и мои дела станут действительно крупными.
– Вот в таком случае... Хотя даже и тогда... Но точно не сегодня.
Стивен раздраженно взглянул на неё, но потом его лицо прояснилось.
– Тебе виднее, дорогая. Мне стоит прислушаться к твоим советам.
Джордж бросил взгляд с другого конца стола на этих двоих. Заметил нежную красоту Клоуэнс. Кто-то наконец заполучил её. Больше она не девственница-искусительница. Порченный товар. Но она будто совсем не изменилась. Та же чистота, та же откровенная невинность. Странный человек, этот её муж. Джордж ощутил злобу и притяжение одновременно. Она физически привлекала его с того дня, как он впервые её увидел, когда она вторглась к нему в дом, босая, с букетиком наперстянок в руках – а такое с ним случалось не часто. Как и много лет назад, в случае с Морвенной Чайновет, для него было бы особенным удовольствием причинить боль человеку, к которому он испытывал нечто подобное, зная, что эта женщина для него недостижима.
Кто-то заговорил с ним. К ему обращался Анвин Тревонанс, сидящий за Клеменс Тревэнион, которую Харриет разместила рядом с ним.
– Что? – переспросил Джордж.
– Почему вы не спрашиваете, как дела у меня с Селиной Поуп?
– Что? Нет, не спрашиваю. Возможно, вы хотели бы сохранить это в тайне.
– Вовсе нет! Если мои дела сделаются достоянием общественности, я не буду возражать.
Как откровенно и полностью в его духе, подумал Джордж.
– Так вы застали даму дома?
– О да! Недавно вернулась из Лондона и теперь почти всё время дома. Выросла на дюйм с тех пор, как помер муженёк.
В дверях среди слуг возникла какая-то суета, и Джордж навострил уши. Но это не был Бленкоу с заранее условленным сигналом. Трое слуг внесли блюда с яйцами чаек под креветочным соусом.
– Вот что я скажу, Джордж, – продолжил Анвин, – она ничего не смыслит в шахтах, зато волнуется о своем положении в обществе. И так же, как и моего непроходимого тупицу братца, её заботит только красота пейзажа. Этот человек, Баррингтон Бердетт, адвокатская душа, подкинул ей идею выкупить у меня права на недра. Дал ей совет, чёрт бы его побрал... Однако цена справедливая, а синица в руке всегда лучше, и так далее... Но что это за вино? Контрабандное?
– Нет, это новая партия из одного из городов Ганзейского союза. С открытием портов на континенте вся торговля того и гляди перевернётся с ног на голову...
***
– Как насчет чашечки чая в субботу? – спросил Джереми Кьюби.
– Что?
– В «Красном льве» в четыре. Или можем пообедать там и выпить чай сразу после. Клеменс может сесть между нами, чтобы я не мог даже дотронуться до тебя.
Она принялась за еду, потом остановилась и незаметно облизнула палец.
– Надо спросить у Клеменс.
– Значит, наша последняя встреча? Последняя перед свадьбой... Я точно не вернусь домой до Рождества. С субботы твой путь свободен. Я даже не стану призраком на празднике. Когда я вернусь, всё уже будет кончено.
– Ты всегда останешься призраком на празднике, Джереми. И ты это знаешь!
– О нет! – сказал он. – Я подумываю пойти по стопам моего кузена Джеффри Чарльза и привезти домой пухленькую фламандскую жену.
Она взглянула на него сквозь ресницы.
– Ну конечно!
– Они там такие пышки! Как маленькие голубки. Но не все, разумеется. Некоторые – наоборот, довольно тоненькие.
– Лучше женись на тоненькой, – сказала Кьюби. – Растолстеть она всегда успеет.
– Вот и я так думаю. Но та, что запала мне в душу – её зовут Лиза Дюпон – довольно пухленькая. Как думаешь, она мне подойдет?
– Полагаю, с твоим сегодняшним настроением тебе любая подойдет.
– Твоя правда. Но умоляю, пойми меня правильно. Я думаю о Лизе Дюпон только как о возможной замене для тебя, когда придёт время. Представляешь, как будет выглядеть общество Корнуолла через несколько лет, с таким-то смешением народов? Честно говорю, а точнее предупреждаю – в будущем нам придётся встречаться и общаться, потому что графство не так велико, чтобы избежать встреч. Можем обсудить это в субботу.
– В субботу, – сказала Кьюби, – меня точно там не будет!
– Приходи. Ты не можешь лишить осуждённого последних счастливых часов.
Джереми мог бы рассказать ещё много интересного, знай он, какой сюрприз приготовил сэр Джордж Уорлегган. Беседа продолжалась, как вдруг у входа послышался шум и Джордж наконец услышал долгожданный сигнал. Он вскочил, извинился перед собеседниками и вышел за дверь.
Там стоял раскрасневшийся Гектор Трембат, сжимая в руках чёрную треуголку.
Взгляд Джорджа взметнулся вверх.
– Проклятье! Почему так поздно? Что вас задержало? Он уже переоделся?
– О нет, сэр Джордж. Боюсь, его здесь нет.
– Что? Что, Бога ради, это значит?
Кадык Трембата дёрнулся.
– Сегодня утром мы сели в дилижанс, сэр. Мистер Роуз по-прежнему неважно себя чувствовал и жаловался на сильную головную боль. Просил даже подождать ещё один день, сэр! Но я заставил его, убедил, чуть было не притащил со связанными руками! Поначалу, в экипаже, всё шло как по маслу, мы даже долго разговаривали на разные юридические темы...
– Давайте уже дальше!
Нанкивелл стоял здесь же, в прихожей, нервно теребя хлыст. Рядом ещё трое слуг.
– Ну а потом, в Тресилиане, стоило только нам увидеть реку, как мистер Роуз заявил, что не может больше терпеть головную боль, очередной толчок кареты, сказал он, сделал её невыносимой. Нам пришлось остановиться почти на полчаса. Мы подняли его – а он очень крупный человек, сэр, и очень тяжёлый, с пунцовым лицом и совершенно седыми волосами. Мы послали в ближайший дом за водой – у одного из пассажиров оказался бренди, но мистер Роуз не мог его пить. Через полчаса, поскольку поблизости не нашлось никакой помощи или хотя бы аптекаря, пришлось кое-как вернуть его в экипаж. Остальные два пассажира сказали, что они поедут снаружи, чтобы дать больному больше места, и так мы прибыли в Труро. Там его вытащили и отправили в больницу. Я не знал, что делать, но счёл своим долгом остаться с ним. Врач или аптекарь должны привести его в чувство, и тогда я всё же смогу убедить его поехать. Сэр Джордж, я намеревался отправить вам сообщение, но экипаж, который и без того уже сильно задержался, уехал без предупреждения...
– Да, да, продолжайте! Сейчас-то он где?
– Нам посчастливилось застать дома доктора Дэниэла Бенну, нашего самого уважаемого врача – вашего врача, если я правильно помню, конечно! К тому времени как он приехал, мистер Роуз уже не мог ни пошевелиться с правой стороны, ни говорить. Он так много болтал накануне вечером, а также в начале нашего путешествия, и было невозможно поверить, что он не может произнести ни слова, а только время от времени теребит губу опухшей левой рукой...
– Так что сказал Бенна?
– Сказал, что тот перенёс апоплексический удар, и сразу же пустил ему кровь из яремной вены. Клянусь, сэр Джордж, я как увидел кровь, так мне совсем дурно стало...
– Избавьте нас от описания своих чувств. Где он сейчас?
Мистер Трембат затрясся, но продолжил рассказ.
– Доктор Бенна задержался на полчаса, и я не знал, что и предпринять, потому что, ясное дело, не было никакой надежды доставить сюда мистера Роуза сегодня вечером или добиться от него чего-нибудь на месте. Так что я взял на себя смелость послать домой за лошадью и перевёз его в гостиницу Пирса. – Мистер Трембат откашлялся. – Однако, прежде чем я ушёл, чтобы доставить сюда дурные вести, служанка, которую приставили присматривать за мистером Роузом, сбежала вниз и сказала, что с больным произошли серьёзные изменения. Так что мы с трактирщиком пошли за ней. Она оказалась права. С мистером Роузом произошли катастрофические изменения. Потребовалась пара минут, не больше, чтобы привести аптекаря – тот как раз только что вошёл в гостиницу, чтобы чего-нибудь выпить – и аптекарь тут же объявил его мёртвым.
– Мёртвым?
– Да, сэр.
– Ясно.
Спустя мгновение Джордж вдруг понял, что всё ещё сжимает в руке бокал, принесённый из столовой. Первым желанием было разбить его об пол. Но вместо этого он крепко стиснул его мощными пальцами, переломив ножку, и отдал осколки удивлённому лакею.
После чего снова присоединился к гостям.
IV
Стивен Каррингтон наслаждался вечером до самого конца. За карточным столом он всё время выигрывал достаточно, чтобы восполнить проигрыш Клоуэнс. Он чувствовал себя в своей стихии, вращаясь в более высокородном обществе, чем когда-либо ранее, и все приняли его без видимого неодобрения высказываний или манер. И наконец, он женился на девушке, которую страстно желал с первого дня знакомства. Никогда его позиции не были так сильны. Его проступки, рассуждал он, остались далеко позади. С того случайного удара ножом прошло уже более двух лет, и единственный человек, узнавший его в ту ночь, теперь стал партнером и близким другом. Вероятность того, что его опознает кто-то ещё казалась совсем небольшой, ведь прошло столько времени, хотя он всё равно ещё некоторое время постарается избегать Плимута на всякий случай.
