Текст книги "На исходе лета"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Если Триффан намеревался вознести молитву Камню, ему не дали сделать этого. По команде Друла его оттащили в сторону, а Люцерн, пожав плечами, обернулся к Терцу и кивнул, и без дальнейших хлопот и препятствий началось посвящение Люцерна Бернского, Господина Слова, славного в своей вере, знающего все Двенадцать Истин.

Терц, Двенадцатый Хранитель, самый старший, произнес первые слова:

– Господин призван Словом трудиться со своими соратниками Хранителями и с сидимами как слуга среди кротов, которым он послан. Это священная должность. Он наследник великого Сцирпаса, принявшего Истины. Слушайте же…

То, что услышали неверующие последователи Камня, было цитированием: Двенадцать Хранителей цитировали, каким должно быть Господину согласно писаниям прежних Господ Слова, занимавших эту печально известную должность, начиная с первого. И это продолжалось так долго, что последователи Камня вообразили, будто им в этом обряде отводится роль простых свидетелей.

Однако потом начался обряд жертвоприношения, когда каждый Хранитель по очереди призывал Слово охранять Господина от бедствий и от проступков, которые тот мог совершить…

– От всяческого зла и раздора, от греха, от хитростей и козней Камня, от твоего гнева… упаси нас, благое Слово, и прими посвящение Господина!

С первого же призыва стоявшие в ожидании последователи Камня поняли, зачем они здесь нужны грайкам, поскольку при этих словах из толпы данктонцев выволокли яростно и тщетно упирающегося Хея и поставили к Камню, а Друл встал перед ним.

– Признаешь ли ты, крот Камня, законы Слова и твоего Господина? – спросил Терц.

– Нет! Не признаю! – крикнул Хей, его глаза сверкали.

Повернувшись к Триффану, Терц проговорил:

– В твоей власти спасти жизнь этого крота: отрекись за него ты.

– Не делай этого! – крикнул храбрый Хей, и Друл приготовил когти для смертельного удара.

– Я могу говорить только за себя, – сказал Триффан.

Больше Хея ни о чем не спрашивали. Терц яростно кивнул Друлу, и воля Слова стала известна, а затем все увидели, и его мощь: когти страшного Дру-ла поднялись и резким движением метнулись вниз. Раздался ужасный стон Хея, когда палач разодрал ему рыльце.

Но худшее было впереди. Перед Камнем явилось само зло.

– Святое Слово, мать моя и отец мой… – Пока элдрен Уорт шептала свою мерзкую молитву, вперед вышел один из Хранителей, запустил когти в разверстую рану на голове Хея и, набрав крови, помазал Люцерну лоб над бровями.

– Эта кровь Искупления смоет твои грехи, своей первой жертвой ты возрадовал Слово как Господин.

Не успел свершиться этот обряд, как другой Хранитель вышел вперед, произнес молитву во здравие Господина, и еще одну жертву выволокли к Камню.

…От всяческой слепоты ума, от гордыни и лицемерия, от зависти, ненависти и злобы; от желаний плоти и от гнева твоего… упаси нас, благое Слово!

И не стало безобидного Трифта, который некогда на этом самом месте спас жизнь Триффану. Потом еще один Хранитель, еще одно требование отречься от Камня, еще один отказ, еще одна смерть…

– От похотливых мыслей, от неправедного блуда, от обмана, от чумы ума и духа, от гнева твоего… упаси нас, благое Слово!

Тизл, и так уже полумертвой, Друл размозжил голову о Камень. Еще один Хранитель, еще одна жертва…

Даже самый стойкий крот, услышав об этой жестокости, подумает, что пелена ужаса накрыла его разум, и с недоверием отнесется к тому, что описано как происходившее там. Почему Триффан молчал? Почему, кроме Хея, никто не сопротивлялся? Почему вообще происходят такие вещи?

Пусть крот не может ответить на эти вопросы – но он не может и отмахнуться от них. Если он хочет постичь Безмолвие Камня, то должен знать, что нельзя не обращать внимание на такие преграды к его постижению, как зло и порок, жадность или стремление к власти, охватившие тогда Люцерна. Не существует такого пути к Безмолвию, и нельзя прорыть такой тоннель, который не проходил бы через тьму страданий, мглу кротовьих самолюбивых амбиций и гнетущую темноту зла.

Триффан, уже повидавший и переживший так много, теперь увидел и пережил гораздо больше, чем отведено кроту.

Потому что непрестанно в течение часов, пока проходил ритуал посвящения Люцерна, к нему обращались со словами:

– Отрекись от Камня, Триффан, и не будет нужды приносить этих кротов в жертву. Слово примет твое отречение вместо их крови, Слово смилостивится. Отрекись.

Все новые и новые жертвы приносились у основания великого Камня. А между убийствами – или жертвоприношениями, как называют их священнослужители Слова, – Терц и другие Хранители продолжали избранный Люцерном таинственный и кощунственный обряд.

Мэддер трогательно попросил друга простить его, словно после всего пережитого ими Доддеру еще было что прощать.

За Мэддером тут же пришла очередь Доддера.

– Отрекаешься ли?..

– Он не последователь Камня, – быстро проговорил Триффан.

– Он проявил слабость и позволил себе быть вместе с тобой, – прошипела элдрен Уорт: это были ее единственные слова.

– Я не отрекаюсь, и Триффан не должен отрекаться за меня, – с достоинством сказал Доддер.

Кивок, и Друл убил его, и его теплой кровью Терц коснулся уже рта Люцерна, а слабеющий шепот несчастного заглушило пение.

Флинт. Вскрик. Как велик казался Камень, как он сиял теперь! Флинта не стало.

Фиверфью. И шепот:

– Это мать Крота Камня, будущий Господин Слова.

– Она отрекается? – Голос Люцерна выражал полное безразличие к судьбе Фиверфью и к тому, кто она такая; он побуждал к продолжению посвящения, к его кульминации.

Сами деревья, казалось, были потрясены; увеличивающаяся луна словно потускнела, ветер спустился к корням и улетел.

Впервые Триффан проявил волнение, его голова низко склонилась, и он заговорил, прося сохранить Фиверфью жизнь. Но Фиверфью без страха, глазами полными любви глянула на него и сказала:

– Не надо, любый мой. Все, что могли, мы получили, и этого довольно. Это гораздо больше, чем когда-либо получит молодой беспокойный крот Люцерн.

Кивок Терца, удар Друла, и сам Камень, казалось, содрогнулся в ночи, когда Фиверфью упала и умерла на том самом месте, где дала жизнь Кроту Камня.

Так была принесена последняя жертва, и все затихло, песнопения закончились.

Тогда Терц, начинавший обряд, закончил его завершающей формулой обряда:

– Люцерн Вернский, прими Дух Слова здесь и сейчас, когда я, Двенадцатый Хранитель, возложу свою лапу на твою голову в знак веры, что ты принадлежишь всем кротам Слова. Помни, что ты укрепляешь наш слабый и нерешительный дух своим превосходством, как образец власти, гнева и воли Слова. Учи нас, убеждай нас, доведи до нас святую волю Слова, и, какие бы средства ты ни избрал, мы подчинимся тебе. Требуй покорности, прояви безжалостность к слабым и нерадивым и к врагам Слова. Веди нас, и мы последуем за тобой, которого отныне, впервые и навсегда будем наконец звать Господином. Люцерн, Господин Слова!

– Люцерн! Господин Слова! – радостно закричали сидимы, и грайки ринулись вперед, стараясь коснуться его. Гвардейцы улыбались, Хранители радостно кивали, все заговорило и весело зашумело, и все перед Камнем радовались за своего Господина.

Но Триффан, по-прежнему под охраной, мог лишь безучастно смотреть на обезображенные тела своих друзей. Одинаково безучастно смотрел он на своего сына и так же безучастно – на Камень. И плакал о Фиверфью.

❦

Луна сместилась на небе, Самая Долгая Ночь была долгой, и долгим было празднование Слова у Камня. Но наконец гвардейцы, сидимы и Хранители ушли через ночь обратно к подземному переходу, оставив у Камня лишь троих: нового Господина Слова, чудовище Друла с красными от запекшейся крови когтями и обреченного Триффана.

Старик казался полумертвым, и Люцерн подошел к нему вплотную:

– Отец, прошу тебя в последний раз: отрекись от Камня!

Он прошептал эти слова, и в них содержалась мольба, которую дозволено было услышать только Друлу.

Потупив взор, Триффан покачал головой.

– Посмотри на меня, крот. Я теперь Господин Слова. Твой Камень мертв. Взгляни на меня.

Триффан медленно поднял глаза:

– Я… Я…

Потом, забившись в огромных лапах Друла, он попытался обернуться к Камню и выкрикнул со страданием и болью:

– Прости меня, Камень! Я не могу любить его! Он мой сын, но любить его я не могу! Убери его с глаз моих, ибо бремя слишком тяжело. Дай мне умереть.

Люцерн смотрел на него, – изумление уступило место злобе и ненависти, тем более страшным, что он так долго сдерживал их.

– Камень отзовется на твою молитву, крот, и Друл выполнит его волю. Но ты не умрешь. В твоей смерти нет нужды. А вот Господина, вид которого тебе так невыносим, ты больше не увидишь. Друл, ослепи его, как еще в давние времена должен был сделать мой дед Рун.

Люцерн отвернулся от своего отца, отвернулся от Камня, отвернулся от поляны в Данктонском Лесу, и, когда когти Друла нанесли последний удар, Господин покинул место своего посвящения. Потом Друл отошел от окровавленного Триффана, с ухмылкой посмотрел на Камень, оглядел разбросанные у его основания окровавленные тела, плюнул на них на прощание и последовал за своим Господином прочь из Данктонского Леса.

Холодна, холодна Самая Долгая Ночь. Небо, звезды, луна не согревают. Как медленно темнота уступает место рассвету! Когда мгла рассеялась и свет снова упал на Данктонский Камень, все тела были белыми, белыми от инея.

А перед ними лежал на земле Триффан, его дыхание легким паром поднималось вверх. Его глазницы и рыльце покрылись коркой засохшей крови, а шерсть на спине изморозью, и он еле дышал.

Свет восходящего солнца коснулся Камня над ним; но там, где лежал Триффан, была тьма чернее ночи.

Об издании

Литературно – художественное издание

Уильям Хорвуд

НА ИСХОДЕ ЛЕТА

Роман из цикла «Данктонский Лес»

Перевод с английского

Ответственная за выпуск О. Салютина

Редактор А. Варковецкая

Художественный редактор В. Пожидаев

Технические редакторы Т. Раткевич, С. Сизова

Корректоры Т. Виноградова, А. Еращенкова

Компьютерная верстка А. Вельского

ЛР № 071669 от 26.05.98 г. Изд. № 0599231.

Подписано в печать 12.04.99 г.

Формат 84x108¹/_32. Гарнитура Антиква.

Печать высокая. Усл. печ. л. 28,56.

Уч. – изд. л. 28,16. Зак. 502.

Издательство «ТЕРРА».

113093, Москва, ул. Щипок, 2, а/я 27.

Отпечатано в ОАО «Ярославский полиграфкомбинат».

150049, Ярославль, ул. Свободы, 97.1

☙❧

Эта книга о любви и ненависти, вере и безверии. Долгожданный Крот Камня явился в ЗАПОВЕДНЫЙ МИР, однако никто, кроме обитателей Данктонского Леса ставших свидетелями рождения Бичена, пока об этом не знает. Покинуть Данктон и отправиться навстречу опасностям большого кротовьего мира Кроту Камня предстоит НА ИСХОДЕ ЛЕТА.