Текст книги "На исходе лета"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Кроты Шибода, не веря своему везению, находились в приподнятом настроении и без умолку болтали. Собравшись группами у входов в тоннели, они наслаждались каждой минутой последних летних денечков.

У их предводителя, великого Алдера, тоже были основания радоваться. Он выбрал именно это время для сбора всех вождей повстанцев Валлийского Пограничья, прекрасно понимая, чем рискует. Будь погода скверной, собралось бы меньше кротов и шансы объединить валлийские повстанческие силы до прихода зимы были бы потеряны. Но Камень позаботился, чтобы погода оставалась хорошей, и на встречу с Алдером прибыли более двадцати вождей. Они представляли и крупные, и небольшие системы со всего Пограничья, и каждому было что рассказать, и каждый нуждался в поддержке.

Цепь высоких гор Шибода и прилегающий к ним Карнедду на севере сияли осенними красками. Солнце, светившее целый день, пригревало зеленые лишайники на скалах и освещало розовато-лиловые вересковые пустоши. Его лучи превращали цвет торфяников в сочный темно-коричневый, и даже неприступные для кротов отвесные скалы, влажные от прошедшего дождя, отражали ясное небо.

Идея созвать вождей принадлежала хитрому Карадоку, который в августе преодолел нелегкий путь от своих нор в Кэйр-Карадоке, расположенном в центре Пограничья, где обитал в одиночестве, до Шибода и явился к Алдеру с целью убедить того в необходимости совещания.

– С самого июня я все время на лапах, сную с севера на юг и обратно, и вот теперь я здесь, – объяснил он. – Я беседовал со всеми вождями повстанцев, которых ты знаешь, и с некоторыми новыми, которых не знаешь, и мне передали сообщения от тех, кого я никогда не встречал. Им необходимо поскорее собраться, Алдер, или они в отчаянии удалятся в свои норы и тогда будут потеряны для нашего дела.

Они изолированы, они теряют надежду, и у многих почти не осталось сторонников. Им известно, что грайки на востоке под предводительством Гиннелла отнюдь не ослабли и все еще оккупируют долины под самим Шибодом.

Вождей повстанцев поддерживают только два обстоятельства. Во-первых, ваши подвиги в Шибоде, где вы отобрали у грайков свои тоннели. Вожди знают, что все еще есть кроты, стерегущие священные Камни Шибода. Гордость за вас дает им силы защищать свои собственные системы. Во-вторых, это слухи, которые передают шепотом с тех пор, как весной на востоке загорелась Звезда и кроты сказали, что пришел Крот Камня.

Алдер был крупным и сильным кротом, тело которого носило следы трудов и забот, но мускулы были крепки, а шерсть блестела. Он сменил позу и слегка расслабился. Именно Карадок приветствовал его много лет назад, когда Триффан послал их с Маррамом сюда и они впервые прибыли в Пограничье. С тех пор Алдер полюбил Карадока и питал к нему неизменное уважение.

Алдер знал, что порой, в долгие мрачные годы борьбы, в суровом краю Шибода кроты забывали, за что именно они сражаются, то есть о своей вере в Камень. Но существовал один крот, на которого всегда можно было в этом смысле положиться, и это был Карадок. Он непременно заставил бы любого вспомнить, за что тот борется.

Одни называли его «безумным Карадоком», другие «одержимым». Но это делалось за спиной у Карадока, который часто отправлялся в свои одинокие путешествия в дальние системы, чтобы вдохновить там кротов, беседуя с ними о Камне. Он говорил им, что когда-нибудь наступит Великий покой и кротовий мир познает Безмолвие Камня. При малейшем поощрении он рассказывал и о Кэйр-Карадоке, и о том, как однажды Крот Камня придет даже туда и он, Карадок, еще доживет до этого дня, если так будет угодно Камню. И тогда эта система, которая когда-то была великой и, подобно Шибоду, входила в Древнюю Семерку, вновь возродится.

Алдер был кротом-воином, воспитанным в вере в Слово, а когда-то и гвардейцем. Однако Триффан, разглядевший в нем задатки великого полководца, обратил его в другую веру, и теперь Алдер был последователем Камня. Это было очень давно, и с тех пор его лучший друг Маррам повернулся спиной к сражениям и Шибоду и вернулся на юго-восток, так как поверил в приход Крота Камня.

Наступила зима, но так ничего и не случилось. Кроты уже начали было терять надежду, но тут весной в небе засияла та странная Звезда.

– Говорю тебе, он сейчас в кротовьем мире, – сказал тогда Карадок Алдеру. – Он здесь. Если мы не отступимся от нашей веры, он пришлет нам знак, и мы будем сражаться за нечто великое. Вот увидишь!

Эта Звезда на востоке оказала воздействие не на одного Карадока. Старый Глиддер, который долгое время был предводителем Шибода, в конце концов повернулся носом к вершине Триффан и отправился «прикоснуться к Камням». Алдер знал, что таков был эвфемизм, который гордые кроты Шибода употребляли вместо слова «умереть». Глиддер был последним из четырех сыновей, которых Ребекка из Данктона родила в те далекие дни, когда пришла в Шибод. Кроме Гаура – сына одного из покойных братьев Глиддера, – из потомства Ребекки не осталось никого. Все были убиты за долгие годы борьбы с грайками.

Однако Гаур, родившийся в прошлую весну, возмужал и стал хорошим бойцом. Перед тем как отправиться в путь, Глиддер оставил последнего потомка Ребекки на попечении Алдера. Этот парень был молодцом и со временем вполне мог завоевать уважение кротов Шибода. Алдер надеялся, что так и будет, поскольку за прошедшее лето устал и готов был сложить с себя обязанности предводителя Шибода и передать их более молодому кроту.

Потом, в августе, вернулся Карадок и повторил свой рассказ, исполненный надежд на Крота Камня. Алдер смотрел на него, слушая пламенную речь с сомнением, но и с интересом. Он был благодарен за то, что Камень создавал таких кротов, как Карадок, чтобы напоминать другим о том, что действительно имеет значение.

– Разошли гонцов, Алдер, и созови совет, как это делали в старые времена, – настаивал Карадок. – Твоим молодцам полезно попутешествовать, я сам буду направлять их и присматривать за ними. Распорядись, чтобы все явились в конце сентября, пока не испортилась погода. И собери их здесь, чтобы прибывшие сюда могли видеть Камни, возвышающиеся на Триффане. Ты об этом не пожалеешь…

В конце концов Алдер поднял лапу и, смеясь, прервал его:

– Ты прав, Карадок, я сам о чем-то подобном размышлял, хотя и не в таком масштабе. Да, да… Определенно имеет смысл созвать такое совещание, иначе нам трудно представить себе нашу силу и нашу слабость. Мы не знаем, сколько кротов можно быстро собрать, если того потребует дело. Я верю, что когда-нибудь мы займемся чем-нибудь настоящим. А пока что мы можем только нападать на грайков в долинах и защищать свои твердыни. Это означает, что мы постепенно слабеем и теряем веру, в то время как грайки под предводительством Гиннелла сидят и смотрят, как мы умираем. Он умный воин, этот Гиннелл.

– Его хорошо обучил Рекин, который был великим полководцем, – заметил Карадок. – Жаль, что он не на нашей стороне. И теперь Гиннелл…

– Да, но мы еще посмотрим. Можно подождать и посмотреть, у кого нервы не выдержат.

– Чего же ты ждешь, крот? – спросил Карадок. – Чтобы сам Камень явился к тебе в нору и велел захватить восток? Да?

Алдер рассмеялся и подтолкнул к Карадоку тощего шибодского червя.

– Если бы мы стали наступать, то потерпели бы поражение. Ты же сам сказал, что мы разобщены и можем лишь защищать каждый свою землю. Восточная часть Пограничья захвачена грайками, – во всяком случае, так говорят кроты, взятые нами в плен. Я знаю грайков, я сам был гвардейцем, и мне известно, что по дисциплине и порядку нашим повстанцам до них далеко. В настоящее время мы способны лишь совершать набеги и грабить.

Нет, Карадок, я не поведу кротов, которых люблю, на верную гибель. Как превратить нас в войско, которое будут уважать грайки, – одному Камню ведомо, а я не знаю. Нужен какой-нибудь предводитель помоложе меня. это уж точно! И более достойная цель, чем ненависть и валлийская гордость, заставляющая защищать священные Камни. Когда весной пошли слухи о Кроте Камня, у меня появилась надежда, да и не только у меня, но ведь ничего не случилось, не так ли? Нельзя кип. одними надеждами, боевой дух может угаснуть. И так, мы ждем, Карадок. А ты можешь мне сказать, чего именно?

– Да, могу, мы ждем, что придет Крот Камня, как и всегда предсказывал. Он будет тем…

– Но он не пришел, Карадок, – безжалостно оборвал его Алдер. – Он всего лишь мечта, о которой говорят кроты, а уж лучше тебя никто не умеет мечтать! Я тебе верю, но другие… Нет, тебе придется предъявить что-то убедительнее одних слов, если когда-нибудь мы соберем здесь совещание.

К изумлению Алдера, Карадок тупо уставился на него, пытаясь что-то произнести, и, не в силах подыскать, слова, опустил нос и расплакался.

– Но, крот… – начал Алдер, радуясь хотя бы тому, что они здесь одни: ведь кроты Шибода не понимали слез, разве что это были слезы ярости. – Что такое? Я не хотел сказать…

– Да, хотел, но я тебя не виню! – слабым голосом выговорил Карадок. – Тяжело было сохранить мою веру, я был так одинок. Но в июне кое-что случилось – я тебе не говорил об этом, – и тогда стало еще тяжелее. Ты не заметил во мне изменений с тех пор, как видел меня последний раз? А? Посмотри на меня и скажи.

Не многие кроты умели судить о других лучше, чем Алдер. Вожди должны знать, как выбирать кротов, которые будут выполнять их приказы, а великие кроты умеют это лучше всех. Что же касается валлийских кротов, каждый из которых считает себя по меньшей мере не хуже других и гордится своей независимостью, то, чтобы вести их, нужно действительно прекрасно разбираться в характерах.

Алдер это умел, и теперь он пристально смотрел на крота, которого так хорошо знал. Вопрос Карадока заставил его облечь в слова то, о чем он раньше лишь подозревал. Но…

– Продолжай, Алдер, я знаю тебя дольше, чем кого бы то ни было здесь. Между нами никогда не вставала ложь, и этого не будет, – по крайней мере, я за себя ручаюсь. Что, по-твоему, изменилось?

– Но, Карадок…

– Говори со мной начистоту, Алдер. Я хочу услышать правду.

Итак, Алдер взглянул на него и понял, в чем дело.

– Когда я впервые встретил тебя у Камней Кэйр-Карадока, то подумал, что никогда за всю свою жизнь не видел такого одинокого крота. Вокруг тебя высились Камни, а перед тобой были два больших гвардейца, которые вполне могли тебя убить. Но ты стоял смело глядя нам в глаза. Убежденность никогда не покидала тебя, а твое вдохновение повернуло наши носы к Камню. Но с июня ты кажешься…

– Да? – прошептал Карадок.

– Что-то изменилось. Ты кажешься еще более одиноким и покинутым. Вот в чем дело, не правда ли? Ты стал еще более одиноким.

Глаза Карадока наполнились слезами, и он молча кивнул. Когда Алдер дотронулся до него большой лапой, плечи Карадока сгорбились, и он зарыдал.

– Случилось нечто, о чем я никому не осмелился рассказывать, понимаешь? Я знаю, многие смеются надо мной, считая, что я рехнулся, живя один в Кэйр-Карадоке, без подруги и друзей. Они слышали, как я много раз говорил, что Крот Камня придет даже туда и что однажды… однажды…

И тут Карадок, в точности как когда-то Мистл, которая в то лето раскрыла перед Каддесдоном свою душу и рассказала о кротах, вместе с ней в июне державшихся за камень и спрашивавших ее имя, рассказал ту же самую историю Алдеру.

– Я ощущал, что Крот Камня близко, – заключил он, – и мы нужны ему, Алдер, мы все. Мы были так нужны ему. Но один за другим мы слабели, не в силах больше касаться Камня, – это как в детстве, когда кто-то сильнее тебя и побеждает в драке, а тебе приходится сдаваться… Ну что же, крот, я сдался, я отпустил Камень и почувствовал, что проигрываю, и те, другие, как мне казалось, сделали то же самое. С тех пор все лето я обыскиваю Пограничье в надежде их найти, и я буду чувствовать себя потерянным, пока не найду. – Он сделал паузу, пристально посмотрел на друга и попросил: – А теперь скажи мне, Алдер, что стали бы говорить кроты, если бы я рассказал им то же, что тебе сегодня.

– Они бы сказали, что Карадок окончательно свихнулся, – спокойно ответил Алдер.

– Да, верно. А что скажешь ты?

Алдер заколебался. Чувство собственного достоинства Карадока – а возможно, и что-то более важное – зависело не только от того, что он скажет, но и от того как. Он отвел взгляд и смотрел теперь на горы. Что он может сказать? Карадок был искренен с ним, и Алдер верил его словам. Он… и тут, под влиянием порыва, Алдер снова повернулся к нему:

– Старый друг, я верю, что ты сказал правду. Я верю, что Крот Камня придет. Мы соберем совещание, как ты предлагаешь. Будем надеяться, этот неуловимый Крот Камня подаст знак, который даст мне силу воодушевить кротов Валлийского Пограничья, чтобы они оставались стойкими в предстоящие зимние годы.

Карадок с благодарностью на него взглянул.

– Ты действительно веришь? – с удивлением спросил он. – Знаешь, Алдер, то, что случилось, породило во мне ощущение даже большей потери, чем когда умер мой отец и я остался один в покинутом Кэйр-Карадоке. Это что-то вроде боли в сердце, и знаю, мне не будет покоя, пока я не найду тех кротов или пока не придет Крот Камня. Мне не знать покоя…

Еще долго после того как Карадок закончил, Алдер не сводил глаз со странного крота, который беспокойно метался перед ним. Карадок устал, он слишком сильно устал, и странная история, которую он рассказал, подорвала его последние силы.

– Тебе нужно поспать, – мягко произнес Алдер. – А когда проснешься, я позову сюда столько молодых кротов, сколько ты сочтешь нужным, и ты сам разошлешь их на север и на юг, по всему Пограничью, и скажешь, каких вождей вызывать к нам. Все будет как ты хочешь. И более того, мы найдем среди кротов добровольцев, которые перейдут через линии грайков на востоке и попробуют разузнать насчет этого Крота Камня. Это задание мы сможем доверить последнему сыну покойного Фаха, Гауру. А теперь спи, Карадок, отдыхай.

Быстрый и методичный ум Алдера уже принялся разрабатывать организацию совещания, а Карадок молча кивнул и отправился в тоннели Шибода. Там он нашел себе местечко и, поблагодарив Камень за то, что Алдер поверил ему, крепко уснул.

❦

Совещание собралось в последние дни сентября, как они и планировали. Кроты расположились в одном из гротов с высокими сводами и стенами из сланца, которыми славится Шибод. Огромные воины казались крошечными на фоне мрачных черных стен, где даже в солнечные дни неуютно, серо и холодно. Как ни странно, именно в то время, когда наверху снег и лед, свет в этих гротах делается ярким; сверкая и блестя, он отражается в воде, которая вечно капает со стен на сланец у входов.

Знаменит Шибод и шумом ветра, эхом прокатывающимся по угрюмым тоннелям. И если на минуту покажется, что ветер вдруг стих, это значит, что он просто завернул за угол и затаился перед тем, как снова ударить в стену и вернуться еще более гулким и искаженным, чем прежде.

Жутковатым местом был этот Шибод, а все же здесь не было ощущения зла, которое нам так хорошо известно после путешествия вместе с кротами Данктона в тоннели Верна и негостеприимный Вен. И здесь было не так уж мрачно, поскольку после теплого лета, когда стояла такая прекрасная погода, воздух в тоннеле согрелся и сюда просачивался солнечный свет. Однако через расселины в сланце тянуло сквозняком, а сквозь щели виднелись темневшие пропасти, куда не отважился бы заглянуть ни один из собравшихся здесь кротов, каким бы храбрым он ни был.

294

Хитроумный Алдер, тонко чувствовавший историческое значение события, настоял, чтобы как можно больше молодых кротов Шибода присутствовало в зале заседаний в качестве зрителей. Разумеется, на нижних склонах остались надежные часовые.

Когда Алдер занял свое место и огляделся, он увидел, что состав сильно изменился с тех пор, как он впервые встречался с кротами Пограничья и Шибода. На совещании в Кэпел-Гармоне много лет назад такие кроты, как Кумифор, Мэйнод и Вентнор из Майнда были на переднем плане. Теперь они были мертвы либо слишком стары. Не явился и великий Клогвин из И-Виддфы, признавший в свое время великие достоинства Алдера. К сожалению, кроты помоложе, которые теперь могли бы стать предводителями, погибли в борьбе с грайками: Лаймор, Блен-кум и, что всего печальнее, великий стратег Ститт из Ратлингхоупа.

Однако, увидев нынешних вождей, Алдер утешился тем, что некоторые из великих кротов остались в живых, а кроме того, появились новые. Из тех, кто собирался на том первом совещании в Гармоне, по крайней мере двое были еще достаточно сильны, чтобы постоять за себя в любой компании: Клун, крот крепкого телосложения и с грубоватым чувством юмора, и Гэлри, способный тактик, который в недавние годы снова и снова с успехом использовал свое небольшое войско против превосходящих сил противника.

Что касается третьего, то он возвышался над всеми остальными и по росту, и по уму, и по способности вести за собой. Это был Тредфах из Тин-и-Бедва. Кроты Пограничья, не склонные относиться с почтением к кому бы то ни было, именно так относились к нему. Он вынырнул из полной безвестности своей маленькой системы на юго-западе и после смерти Блен-кума занял его место. Теперь Тредфах командовал обширной и жизнеспособной сетью систем, находившихся южнее Кэйр-Карадока.

Только самого Алдера ценили еще выше, потому что он, единственный в Уэльсе, повел своих кротов в бой и вернул территорию, отнятую грайками, а самих грайков держал в страхе. К тому же это произошло в легендарном Шибоде, а ведь Алдер даже не был шибодским кротом!

Наряду с этими известными вождями тут были и другие, явившиеся с юга. Они возглавляли небольшие системы в области, где, по счастью, грайки были не очень сильны. Самое большое впечатление на Алдера произвел Гарег из Мертира. Это был крот с умными глазами и такой же прирожденной властностью, как у Гаура. Он был так же молод, как Гаур, так что еще многому мог научиться.

Алдер слышал, что он еще совсем юным проделал путешествие по всему Пограничью в поисках Тредфаха и этот великий крот прекрасно обучил Гарега и снова послал на юг, чтобы тот приобрел опыт.

Алдер и Карадок надеялись, что небольшой отряд, который возглавил Гаур, вернется к началу совещания и сможет сообщить какие-нибудь новые сведения о грайках. Однако этот отряд еще не появился. Пришлось начинать без Гаура и довольствоваться местными данными. Разумеется, Тредфах сразу бросался в глаза: его черный мех, громовой голос, огромные лапы и плечи, покрытые шрамами в бесчисленных сражениях, привлекали всеобщее внимание. Пленные грайки сообщили, что его имя, а также имена Алдера и Карадока были единственными, которые знали грайки, и они произносили эти имена с почтением и страхом.

С самого начала Тредфах выступил за то, чтобы атаковать до прихода зимы, считая, что хороший рывок на восток заставит грайков поджать хвост и обратиться в бегство.

Это была популярная позиция, и многие разделяли подобное мнение. Алдеру сейчас очень недоставало такого союзника, каким когда-то был Ститт, который хорошо разбирался бы в стратегии и понимал, что, как только они окажутся на чужой территории, в восточных долинах, им не выстоять против прекрасно организованного противника.

Однако Тредфах, несмотря на всю свою воинственность, умел выслушать чужое мнение и был склонен прислушаться к совету Алдера. В глубине души Алдер понимал, что если бы Тредфах захотел, то мог бы возглавить большое наступление на кротов Слова, что бы он, Алдер, ни говорил.

Поэтому Алдер почувствовал облегчение, когда на второй день совещания Гарег из Мертира смело возразил Тредфаху, призывая его к осторожности.

– Дело не в недостатке мужества или воли, – заявил он, – а в понимании того, что мы можем, а чего не можем. Если мне придется поднимать кротов в Мер-тире, нужно нечто большее, нежели просто рассказ о том, как смело мы выступали в Шибоде!

Тредфах печально кивнул, соглашаясь с молодым кротом, и признал, что слишком многое еще неясно и поэтому пока нельзя выработать правильную стратегию. Однако он выразил надежду, что никто на этом совете ни на минуту не сомневается, как именно склонен поступить он, Тредфах!

Итак, дебаты продолжались уже второй день, и после полудня Алдер и Карадок уже сильно сомневались, будет ли от этого собрания вообще какая-то польза, разве что эти кроты, которые так редко встречаются, получше познакомятся и увидят Шибод.

Но тут вдруг все внезапно переменилось. По залу прошел взволнованный шепот, кроты замолкли и переглянулись. Один из кротов Шибода, стоявший на часах, вошел в зал и, извинившись, что-то тихо прошептал на ухо Алдеру, который тут же вышел.

После этого послышались громкие голоса:

– Это Гаур! Он вернулся! И все другие, что пошли с ним, кроме одного. Нет, нет, из него и слова не вытянуть, пока он не переговорит с Алдером.

Совет недолго держали в напряжении. Вернулся Алдер, рядом с которым шел Гаур, за ними – весь маленький отряд. У всех был усталый вид, на теле у некоторых – в том числе и у Гаура – следы драки. Однако они были здесь, живые и готовые доложить.

Воцарилась тишина, когда Алдер произнес:

– Вам хорошо известно о задании, с которым был послан Гаур, и вы видите, что он возвратился домой целый и, можно сказать, невредимый.

– Благодаря милости Камня? – заметил Тредфах.

– Да, и своим собственным стараниям! – добавил другой. Послышался грубоватый, но уважительный смех, ведь у всех присутствующих были шрамы, свидетельствующие о стычках с грайками. Все они прекрасно понимали, какой опасности избежал Гаур.

Взглянув на молодого крота, они заметили, что и у него, и у его спутников мрачный вид. В глазах у них был вызов, и это внушило мудрым кротам дурное предчувствие. Они поняли, что там, где побывал отряд, он столкнулся с бедой и что она движется сюда.

– Гаур вкратце рассказал мне то, что имеет большое значение для наших дебатов, и, хотя он устал, будет лучше, если он расскажет все сам…

Кроты принялись возбужденно перешептываться, потом все снова стихло, когда Гаур выступил вперед. Это был могучий крот с типичным шибодским телосложением, гордым носом и умными глазами. Те, кто, подобно Карадоку, знал его прежде, заметили, что задание, на которое его так предусмотрительно послал Алдер, придало ему солидности, а когтям – силы.

Гаур, явно уставший, не стал понапрасну тратить слова, описывая, каким образом он добыл свои сведения. Детали могли подождать, и в свое время кроты услышат всю историю. А пока что важны лишь факты.

– Гиннелл все еще во главе грайков, и его база там же, где и была, – напротив позиции Тредфаха, к югу от Карадока, – сказал Гаур. – Но пока что они не будут атаковать или менять позицию – Гиннелл отправился куда-то на север.

– А ты не знаешь, крот, зачем? – спросил Тредфах.

– Да, нам хорошо известно, зачем он туда отправился, – незамедлительно ответил Гаур, переглянувшись со своими товарищами, которые кивнули в знак согласия. – Или, лучше сказать, нам известно то, что знают грайки. У них большие перемены, и они все только об этом и толкуют. В июне у Верна появился новый Господин Слова…

Послышался удивленный ропот, так как Гауру было поручено лишь разведать о силах противника, а не собирать сведения о Верне.

– Хенбейн сверг ее сын Люцерн и занял ее место. Насколько мы поняли, он, так же как его мать до него, направляется на юг и нужно ожидать нового вторжения Слова. Гиннелла вызвали на юг, где он должен встретиться с Люцерном, и, несомненно, он не получит приказ удалиться из этих краев. Мы мало знаем о новом Господине Слова, разве что его очень боятся. Вот в основном все, что мы узнали…

– А твой источник надежный, крот? – перебил Клун.

Гаур устало взглянул на предводителя средней части Уэльса, но во взгляде его читалась уверенность.

– Самый лучший, – ответил он, и в голосе его слышалось отвращение. – Камень нам помогал. Мы захватили сидима Слова, причем такого, который встречался с этим самым Люцерном.

– Вы захватили его в плен? – поинтересовался Тредфах.

– Он был нашим пленником, – ответил Гаур. – Он убил одного из наших и, к несчастью, сам был убит при попытке к бегству. Однако мы успели узнать от него достаточно и поняли, что у нас, сражающимся за Камень против Слова, есть еще больше оснований продолжать сражаться…

Одно стало несомненно в результате задания, с блеском выполненного Гауром: положение Шибода было недостаточно центральным, чтобы он мог стать базой для контрнаступления на грайков. Если бы удалось оттеснить грайков из долин к востоку, Шибод оказался бы в большей безопасности, а центр их кампании мог бы передвинуться на восток.

– Да, именно это некоторые из нас… – пылко начал Гарег, но Тредфах поднял лапу.

Воцарилась тишина.

– Гарег собирался сказать то, что уже сказано теми, кто постарше него, – загремел этот огромный крот, – и они были правы, как и он, по моему мнению. – Тредфах издал смешок и сказал: – Продолжай, крот, я не хочу портить твой звездный час.

– Кэйр-Карадок – это естественный центр, – горячо продолжал Гарег, – и мы в южном Пограничье никогда не забываем, что когда-то это была одна из Семи Древних Систем, которые кроты-летописцы Аффингтона в своей мудрости создали в этих краях. Все мы знаем, что Кэйр-Карадок покинут, там мало червей, и даже грайков он совершенно не интересует. Но это потому, что они не спускают глаз с Шибода, мы же думаем только об обороне. Но если мы решим когда-нибудь двинуться на восток, то лучшей базы не придумаешь.

– Согласен, – сказал Гаур, моментально проникнувшись симпатией к Гарегу, – поскольку мы сами сейчас рискнули и забрались туда. Кэйр-Карадок следует снова занять.

– Причем как можно скорее, пока сухая погода. А при скверной погоде Кэйр-Карадок будет так же трудно штурмовать, как саму Виддфу! – сказал Тредфах.

Советом завладела новая цель, и от волнения всем захотелось высказаться одновременно. Если раньше еще оставались какие-то сомнения, выступать ли на восток, то теперь этот вопрос больше не стоял. Все согласились, что к тому времени, как они приведут свое войско в движение, в кротовьем мире может измениться так много, что они шагнут в неизвестность.

Уж лучше оставаться на своих позициях, еще эффективнее наладить оборону и сосредоточить все усилия на том, чтобы вытеснить грайков из долин к востоку от Шибода. Некоторые высказывали мнение, что можно спокойно занять Кэйр-Карадок силами Тредфаха с юга и Гэлри – с севера.

– А что… – начал Алдер, когда все уже высказались, сойдясь на том, что второй день был весьма плодотворным и утром остается лишь уточнить детали, – что скажет обо всем этом наш друг Карадок?

Раздался дружный смех, потому что Алдер был не единственным, кто ласково поглядывал на Карадока. Тот с полузакрытыми глазами слушал жаркие споры о том, чтобы вновь занять систему, которую он так долго охранял в одиночестве.

– Что я думаю? Я думаю, нас поведет Камень, но боюсь, что путь все же будет трудным. Вы знаете, я всегда верил, что когда-нибудь кроты вернутся в Кэйр-Карадок. Но в моих мечтах их возвращение было мирным. Кэйр-Карадок снова должен стать местом, где воспитывались бы юные кроты. Я все еще живу этой мечтой, и в то время, как вы, молодежь, рветесь в бой, я и другие, подобные мне, напомнят вам, зачем мы сражаемся. Ведь однажды Крот Камня придет даже в Кэйр-Карадок, и мне бы хотелось, чтобы он обрел там покой, а вместе с ним и кроты, которые любят Безмолвие его Камня.

– Хорошо сказано, Карадок, – одобрил Алдер, глядя на молодого Гаура, – и…

– Да! Это так! – загремел Тредфах, бросив многозначительный взгляд на Гарега.

– И пусть никто не забывает, что только до тех пор, пока Камень действительно у нас в сердце, наши когти будут сражаться за мир.

Вот этим своевременным напоминанием закончился второй день совещания. Кроты почистились, поели, потолковали, собравшись в группы, а молодежь Шибода прислуживала им, с широко открытыми глазами слушая их рассказы о мужестве и стойкости.

❦

Позже, когда наступил вечер и воздух стал прохладнее, Алдер вместе с Карадоком и Тредфахом оказался на высоких северных склонах Мойл-Шибода. Взгляд его был устремлен вдаль, за долины. Солнце садилось за огромный Триффан, на котором гордо высились священные Камни.

Они долго смотрели, как сгущаются вечерние тени, и наконец Тредфах сказал:

– Ты хорошо говорил, Алдер, особенно о Камне. Некоторые из этих молодых кротов…

Алдер рассмеялся:

– Мы были точно такими же в молодости, во всяком случае я. Но нам нужен их задор. Я не уверен, что отправлюсь с тобой в Кэйр-Карадок: Гауру нужно многому научиться, и он пойдет вместо меня.

– Нет, крот, это тебе нужно идти в Кэйр-Карадок, а не ему.

– Но они же последуют за тобой, Тредфах, и ты знаешь те места лучше, чем я. Центр борьбы смещается, и теперь ее должны возглавить другие.

– Пусть Гаур пока что проявит себя здесь, – предложил Тредфах. – Пусть поможет тебе изгнать грайков с нижних склонов, а затем можешь оставить его здесь вместо себя. Пусть совершит свои ошибки здесь, в относительной безопасности: ведь одно дело – возглавить небольшой отряд и совсем другое – участвовать в длительной кампании.

– Ну что же, мне бы хотелось еще хотя бы раз увидеть Кэйр-Карадок, – признался Алдер, – и оказаться поближе к английской части кротовьего мира. Камень выслал меня сюда, чтобы я загладил зло, которое причинил, когда был гвардейцем.

Тредфах ухмыльнулся и шутливо подтолкнул Алдера:

– Есть учесть, что ты южанин, из тебя получился не такой уж плохой шибодский крот.

– По правде говоря, я люблю эти края, – сказал Алдер, обводя взглядом горы, – так же сильно, как Карадок любит Кэйр-Карадок.

– Может быть, даже сильнее, – возразил Карадок, – потому что теперь я больше всего люблю Крота Камня.

Тредфах и Алдер обменялись взглядами, но Алдер не выдал то, чем поделился с ним Карадок.

Сгустились сумерки; на жесткой траве появилась роса, а в долине внизу – легкий туман. Его клубы плыли над вереском и торфяниками, задерживаясь на сланцевых вкраплениях в скалах. Под ними, в темной долине, подал голос затерявшийся кроншнеп, и откуда-то печально отозвался другой.

Из тоннеля вышли несколько юных кротов и кротих и встали рядом с Алдером и двумя другими. Все молча смотрели на дальний пик, где высились Камни, которые они охраняли. Камни находились так далеко, что кроты не могли их рассмотреть, однако даже на таком расстоянии ощущалось их мощное воздействие. Одна из кротих негромко запела:

– Помоги нам, Камень, потому что мы удручены и мы не знаем, как лучше поступить. Помоги нам сейчас.

Алдер слушал эти слова и думал о том, что именно из-за таких вот минут, когда священная тайна окутывала горы, о которых всегда помнили эти гордые и скрытные кроты, он полюбил Шибод и сделал его своим домом.