Текст книги "Клетка из костей"

Автор книги: Таня Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 22

Мужчина за стойкой явно нервничал, и это не ускользнуло от внимания Микки. Впрочем, едва ли его беспокоил предстоящий разговор с полицией – скорее, убытки, которые несла его фирма.

– Послушайте, – сказал Колин Байерс, откидываясь на спинку стула, – это все, конечно, ужасно, но я не знаю, чем могу вам помочь. Мы были просто подрядчиками.

– Но вы можете назвать имена заказчиков слома.

Фирма «Джордж Байерс. Снос зданий» шла первой в списке Микки Филипса. Располагалась она в одноэтажном кирпичном здании на Магдален-стрит в Ньютауне, между автомагазином, установкой каминов и ремонтом дверей. Ни двор с потрескавшимся бетоном, запруженный грузовиками, ни само здание не обманули ожиданий Микки. Внутри обнаружилась мебель, списанная из других офисов, стопки желтой прессы и календарь с полуобнаженной девушкой на стене. Ничего лишнего.

Колин Байерс выглядел типичным порождением своей среды. Бизнес он, как выяснилось, унаследовал от отца, вышедшего на пенсию. Крепко сбитый, лысеющий мужчина средних лет, он носил очки в металлической оправе и рубашку поло с логотипом собственной компании.

Он вздохнул и почесал за ухом.

– Послушайте, сержант, я могу назвать вам фирму-застройщика – и все. Мы всего лишь субподрядчики. Лучше вам связаться с земельным кадастром.

– А я уже связывался, – не моргнув глазом, соврал Микки. На самом деле этим занимался Милхаус. – Но они только сказали, что собственность зарегистрирована на какую-то лондонскую холдинговую компанию. Мы сейчас пытаемся ее найти. А тем временем мне нужна ваша помощь, мистер Байерс. Я понимаю, что у вас много работы, но ведь и у меня немало. Чем скорее мы закончим этот разговор, тем скорее я от вас отстану.

– Ага. А мне за этот разговор платить из своего кармана. – Еще раз вздохнув, Байерс пригладил последние волосинки на голове и наконец принял волевое решение. – В общем, так уж вышло, что этих людей я знаю. Я лично с ними беседовал. «Лайеллс». Застройщики. Хотели снести пару полуразваленных домов в Ист-Хилле – там весь район чистят, будет большая стройка. Короче, ничего сложного. Отскрести асбест, выкорчевать несколько деревьев, ландшафт подкорректировать – всего и делов-то. А теперь – нате вам.

Микки записал название компании.

– Выходит, нам теперь нельзя там работать, да?

– Похоже на то.

– И надолго это?

– Понятия не имею. Будет произведен тщательный обыск окрестностей, а сколько на это уйдет времени, я не знаю. Может, несколько дней. Может, недель.

Что об этом думал Байерс, Микки понял по выражению его лица.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказал он на прощание и вышел из офиса. Байерс не стал его провожать.

На улице Микки сверился со своим блокнотом: куда дальше? Воздух за это время успел похолодать, в нем стали слышны осенние нотки. Он пошел направо, к парковке, где оставил машину. Магдален-стрит занимала большую часть дороги, соединявшей Ньютаун с центром города. Путь его пролегал мимо тату-салонов, афро-карибских парикмахерских и мелочных лавок. Люди на улице в основном не обращали на него внимания, хотя некоторые все же шарахались и косились. Пару лиц он даже узнал: приходилось сталкиваться по долгу службы.

Он дошел до поворота, где Магдален-стрит переходила в Барак-стрит. Район тоже претерпевал изменения, медленно, но верно превращаясь в настоящие трущобы; дома на пути становились все обветшалее, магазины – все грязнее. Уже на светофоре, ожидая «зеленого», чтобы перейти на Брук-стрит за машиной, он вдруг заметил знакомое лицо.

По параллельной улице шла Роза Мартин.

Его следующим порывом было развернуться и уйти как можно дальше. Познакомились они совсем недавно, но, судя по первому впечатлению, человеком Роза была не из приятных. Но развернуться и уйти он не мог: она смотрела прямо на него. Придется разговаривать.

Она перешла через дорогу и, дружелюбно улыбнувшись, сказала:

– Привет, Микки. Давно не виделись.

– А я и не знал, что ты живешь неподалеку.

Роза прыснула в ответ:

– Кто – я? Здесь неподалеку?! Ты шутишь, верно? Нет, конечно. Я тут по работе.

– Ну и хорошо, – сказал он. Какое облегчение, что она нашла себе другую работу! – И кем ты теперь работаешь?

Она недоуменно поморщилась.

– Как это «кем»? Полицейским, кем же еще!

Микки на миг утратил дар речи. Он знал, что ей пришлось пережить, знал, что она брала долгий больничный. Все об этом знали. И никто, в общем-то, не ожидал, что она вернется.

– А чему ты удивляешься?

– Ну, как сказать… Что же произошло?

– Гласс позвал меня назад.

– Неужели тебе поручили…

На лицо ее набежала тучка.

– Нет-нет, что ты. Упаси бог! Простое ДТП. Ну, так нам пока что кажется. Женщина погибла. – Она махнула рукой куда-то за спину. – Вон там жила. Проститутка.

– Ясно.

Они какое-то время стояли молча. Говорить было не о чем.

– Ну, мне пора, – наконец сказала она. – Рада была повидаться, Микки. Думаю, мы теперь часто будем встречаться.

«Боже, только не это!» – подумал он, но вслух сказал:

– Ага. Само собой, Роза.

Она уже развернулась было, чтобы уйти, как вдруг остановилась.

– Кстати, я теперь инспектор. Меня повысили. Ну, пока.

И только после этого, улыбаясь, ушла.

Микки стоял на месте, обдумывая услышанное. Раздался звуковой сигнал светофора: пешеходы могут идти. Но он лишь смотрел на зеленый свет невидящим взглядом и не шевелился.

«Инспектор… Господи Иисусе!»

ГЛАВА 23

– Как он?

Марина подошла к ленточному ограждению у подножья Ист-Хилла, прижимая к уху телефон. На том конце говорила Анни.

– Снова уснул. Почти все время спит с тех пор, как ты ушла. Он совсем изможден.

– Больше ничего не говорил?

– Ни слова. Я пока здесь, но, если он не проснется, оставлю тут, наверное, кого-то из ребят. Даже не знаю, кто ему сейчас нужен. Ума не приложу.

– Ему нужен психолог.

– Ну, один психолог тут уже был. Совсем недолго. Она девушка занятая.

– До скорого, – улыбнулась Марина.

Спрятав телефон, она достала удостоверение и пролезла под лентой.

Она чувствовала на себе взгляды зевак, столпившихся на мосту, и понимала, что где-то неподалеку наверняка должны сновать журналисты. Им всем интересно, кто она такая и что здесь делает. Ни дать ни взять, знаменитость на красной ковровой дорожке. Волнительное чувство. А волноваться сейчас не время.

Разумеется, журналисты и так могут ее знать. Все-таки в ее послужном списке значится парочка громких дел.

Она огляделась по сторонам, но Фила нигде не было видно. Все люди, собравшиеся здесь, выглядели очень деловито. В отдалении белела палатка, всюду расхаживали криминалисты с неизменно сосредоточенным выражением лица. Копов тоже хватало. Она заметила Эдриана Рена, помахала ему рукой и решила подойти узнать, где Фил, но на пути ее внезапно выросла чья-то фигура.

– Марина! Рад видеть. – Брайан Гласс, расплывшись в дружелюбной улыбке, буквально встретил ее с распростертыми объятьями. – Фил, к сожалению, сейчас занят. Ты же его искала?

Когда Гласс только появился в участке, Марина приложила все усилия, чтобы проникнуться к нему симпатией. Но это оказалось нелегко. Больше всего на свете она ненавидела работать с такими, как он, – бездушными законниками. Бывают офицеры – и, как ни печально, они составляют подавляющее большинство, – которые теряют по частице своей личности с каждым повышением в звании. Гласс принадлежал к их числу. В этом человеке не было никакой божьей искры, никакого внутреннего мира. Во всяком случае, она пока не сумела ничего подобного в нем разглядеть.

Она как-то сказала Филу, что Гласс напоминает ей второстепенный персонаж из сериала «24 часа»: он носит костюм и отдает приказания, но характер его не раскрывается, он ничем не отличается от прочих статистов. Тем не менее ее работу он хвалил чаще остальных и в целом относился к профессии психолога с редким в органах почтением. По крайней мере, при ней. В эпоху постоянных сокращений бюджета многие высокопоставленные чиновники полагали, что штатный психолог – это роскошь, а не необходимость. Что те услуги, которые предоставляла она, можно получать через внештатников, причем гораздо дешевле. А результаты, эффективность, качество – это уже дело десятое. Поэтому она всегда говорила с ним вежливо, но сдержанно. И решила держаться этого курса и впредь.

– Да, его я и ищу.

– Может, передать ему что-нибудь?

Она почувствовала себя назойливой женушкой, которая носит мужу горячие обеды на работу и отвлекает его от по-настоящему важных дел. И чувство это возникло не потому, что он специально старался ее унизить, а потому что сексизм был попросту свойствен его натуре.

– Я подожду, – сказала она. – Он хотел, чтобы мы вместе изучили место преступления. Вдруг я смогу дать какую-нибудь зацепку?

– Ага, хорошо. Замечательно. Мы рады любой помощи. – Он задумчиво нахмурился. – А как там пацан? Ну, которого нашли в подвале.

– Анни сейчас с ним. Он приходил в себя, мы даже немного поговорили, но ничего вразумительного он не сказал. Все время звал маму.

– Маму?

Она кивнула.

– Кажется, да. В любом случае в этом подвале он просидел довольно долго. Разговаривает с трудом, дичится. Ребенок ужасно настрадался, это очевидно. Он еще нескоро сможет дать нам какую-либо внятную информацию.

– Ясно. Молодец, Марина.

Она промолчала.

– Так держать!

Гласс улыбнулся. Марина подумала, что такой улыбкой Черчилль, должно быть, ободрял солдат.

– Договорились. – Он собрался было уходить, но она его остановила. – Кстати, у меня к вам дело. Как хорошо, что я вас встретила.

Он недоуменно поглядел на нее, но ничего не сказал.

– Я хотела поговорить насчет Розы Мартин.

Гласс переменился в лице, и даже голос его стал осторожнее, тише:

– А что с ней?

– Вы разрешили ей вернуться. А мне кажется, что она еще не готова.

Он насупился.

– Значит, тебе так кажется…

– Как профессиональному психологу, да. Она до сих пор проявляет признаки стресса, психологической травмы. Ее эмоциональная система еще слишком хрупкая для такой напряженной работы. Думаю, ей рано возвращаться на передовую.

– Спасибо за совет, Марина. Ты же знаешь, как высоко я ценю твое мнение. Напиши об этом в своем рапорте, я обязательно прочту.

Марина почувствовала, как по лицу разливается краска, а руки начинают дрожать. Но она справилась с гневом в два счета.

– При всем уважении, Брайан, вы вернули ее на передовую и, насколько я знаю, повысили в звании.

Он примирительно поднял руки.

– Боюсь, моей вины в этом нет. Когда меня сюда перевели, механизм уже был запущен.

Она прочла в его взгляде искренность. Или, во всяком случае, хорошую подделку под искренность. Он заговорил еще тише:

– Послушай, Марина. Иногда я вынужден принимать непопулярные решения, решения, которые непосвященные люди находят… спорными. Роза Мартин – отличный коп. На мой взгляд, – он постарался выделить эти слова, – она готова вернуться к работе. Ей поручили довольно обыденное дело. Уверен, она справится. Сама понимаешь: бюджет все время урезают, цепляемся за каждую соломинку.

Он улыбнулся. Стало быть, это его последнее слово.

– Ладно. Я просто хотела, чтобы вы знали: я этого не одобряю.

– Приму во внимание. – Он снова улыбнулся. – За это мы тебе и платим.

Разговор не получил продолжения, так как в эту секунду они заметили Фила Бреннана, приближавшегося к ним.

– А вот и он, – сказал Гласс. – Ну, не буду мешать. Удачи. – И он удалился.

– Вот идиот, – прошептала Марина, но тут же пожалела о своих словах. В конце концов, не так уж он и плох. Бывают главные инспекторы и похуже.

Забыв о Глассе, она с улыбкой взглянула на Фила. Сердце у нее до сих пор начинало учащенно биться при виде этого человека. Даже здесь, даже в таких неблагоприятных для романтики условиях. Особенно в неблагоприятных для романтики условиях! Они ведь и познакомились на работе, так что места преступления были для них привычной средой обитания. И вот они снова работают вместе. Как раньше. Так и должно быть.

Иногда она просто не могла поверить, что ей так повезло.

Но когда Фил подошел ближе и она смогла рассмотреть его лицо, от улыбки не осталось и следа.

ГЛАВА 24

– Фил? – Она заботливо тронула его за плечо и с тревогой заглянула ему в глаза. – Ты в порядке?

Он замотал головой, словно стряхивая с себя наваждение. Словно видел ее впервые в жизни.

– Марина… Привет. – Он остановился прямо перед ней.

– В чем дело? – прошептала она. – Ты выглядишь так, будто… не знаю даже… привидение увидел.

Взгляд его на несколько мгновений рассредоточился, прежде чем снова устремиться в одну точку.

– Нет, я… Все в порядке… В порядке.

Она хотела продолжить расспросы, но он ее опередил.

– Идем, – сказал он, избегая ее взгляда. – Я попросил криминалистов, чтобы нам разрешили побыть там вдвоем. Я тебя провожу, сама все увидишь. Если там хоть что-то сдвинули, я увижу и скажу, где оно раньше было. В таком духе…

– Хорошо.

Она не сводила с него взгляда. Фил был человеком, склонным к резким перепадам настроения, и переживал все очень остро: сказывалось трудное детство. В этой нестабильности имелись как плюсы, так и минусы, но именно своей эмоциональностью он ее изначально и привлек. Она понимала его боль. Она хотела разделить его страсть. Но при этом понимала, что на службе он обязан держать свои чувства при себе, чтобы никто не смог заглянуть ему в душу.

Но чтобы он отстранялся от нее, такого прежде не случалось. Он всегда ей доверял. А теперь почему-то замкнулся.

Последняя попытка.

– Фил?

– Все нормально. – Он отвел ее руку. – Просто… устал немного.

Она промолчала.

– Ну что, – сказал он и хлопнул в ладоши, словно хотел рассеять злые чары, – готова?

– Конечно, готова. Это же моя работа.

Ледяной тон. Явное огорчение в голосе. Но если Фил и расслышал это, то виду не подал.

– Прекрасно. Идем.

И он зашагал к дому. Марина последовала за ним.

Нужно на время забыть об их взаимоотношениях и войти в дом со свежей головой. Профессионализм – превыше всего.

Остальное подождет.

ГЛАВА 25

– Осторожно, ступеньки хлипкие.

Фил шел впереди, Марина – за ним. Дуговые лампы по-прежнему горели, провода тянулись по деревянной лестнице на улицу, к генераторам. Двоим тут не пройти, слишком узко. Он продвигался осторожно, помня, что она совсем рядом, за спиной.

Он страшно злился на себя. То, что он увидел во втором доме, испугало его, вывело из равновесия, но почему? Ответа он не знал. Но знал, что должен искать его в своей собственной душе. И пока ответ не отыщется, нельзя ни с кем об этом говорить. Даже с Мариной.

Ему не нравилось утаивать что-либо от нее. Сердце обливалось кровью, когда он видел тревогу в ее глазах и понимал, что не может ее утешить. Оставалось надеяться, что она сама все поймет. Рано или поздно.

Он остановился у двери в подвал, через считаные секунды подошла и Марина.

– Пришли, – сказал он.

Он ждал, пока она освоится, и пытался увидеть картину ее глазами.

Она огляделась по сторонам и, наткнувшись на клетку, замерла.

– О господи…

– Вот-вот. Я тоже так отреагировал.

Неуютное чувство вернулось. Страх. Беспокойство. Разум пытался бессознательно связать эти эмоции с рисунком на стене.

Нет. Не получается.

Марина еще раз обвела помещение взглядом.

– Цветы там же, где и были? Их не перекладывали?

Фил посмотрел на пол. Лепестки кое-где смели в кучки, кое-где вовсе убрали. По некоторым потоптались криминалисты.

– Было по-другому. Весь пол был ими усыпан.

– Усыпан… – с улыбкой повторила она. – Думаю, тебе полагается приз за самое неожиданное слово дня.

Он слегка покраснел.

– Что тут скажешь? Польщен.

Но улыбка быстро сошла с ее губ: главное – работа. Нужно сосредоточиться.

– Но были и букеты.

Он указал на стены, у которых до сих пор стояли увядающие, полумертвые цветы.

– Их не двигали?

– Разве что самую малость.

Марина кивнула, но не тронулась с места, продолжая оценивать увиденное. Пройдясь взглядом по всему помещению, она рассмотрела все: и цветы, и клетку, и верстак, и инструменты, и рисунки на стене. Губы у нее беззвучно шевелились – она разговаривала сама с собой.

Фил уже не раз такое видел. Это она обрабатывает данные. Трактует. Интерпретирует. Он всегда поражался, как ей это удается, – и, главное, насколько точные она затем выдает результаты.

Марина прошлась по подвалу. Руки в перчатках, ноги в бахилах. Опустившись на одно колено, она пристально осмотрела букет на полу.

– Розы… Красные, голубые, желтые… – И следующая охапка. – Гвоздики… Красные, голубые, желтые. Цвета совпадают. И вот еще петунии, хризантемы… Тех же цветов.

Она снова обвела комнату взглядом.

– И все валяются на полу. Брошенные… Гниют… Коричневеют..

– И что все это значит?

– Человек, который это сделал, или сам их выращивал, или где-то покупал, но я склоняюсь к первому. В этом помещении витает какой-то… садоводческий дух. Дух флористики. Опять же инструменты…

Марина направилась к верстаку.

– Инструменты никто не трогал?

Фил подошел ближе. Он чувствовал запах ее духов. Ему хотелось обнять ее.

– Один, кажется, забрали на экспертизу. Остальные я попросил оставить.

Она кивнула, продолжая шевелить губами, и взяла в руки серп. Внимательно осмотрев его, она наконец сказала:

– А эти инструменты… немного переделали. Подладили. Это ведь не садовые инструменты, для этих целей ими давно не пользовались.

– Я тоже так подумал.

– И этот верстак… – Она присела на корточки и, закрыв глаза, понюхала изрезанную, в щербинках деревянную поверхность. – Хм… Землей отдает… Но не только.

Она встала и, отряхнув с юбки пыль, отошла к противоположной стене. Рисунок. Она коснулась его ладонью.

– Сначала мы решили, что это пентаграмма, – сказал Фил. – Но мы ошибались.

– Верно, – задумчиво пробормотала Марина, прослеживая взглядом линии на стене. – Это скорее звезда. Но ошибиться и впрямь легко… если, конечно, человек зашорен и лишен фантазии.

Фил промолчал. Что это было, неужели комплимент?

– И это не краска. Экспертизу проводили?

– Еще нет, но образец возьмут. Когда будут готовы результаты, я не знаю. Как ты думаешь, что это?

– Думаю, какой-то естественный материал. Возможно, растительный. Возможно, человеческие выделения. Возможно, смесь того и другого. Не знаю… Что-то в таком роде. Органическое.

Марина выпрямилась и снова окинула помещение внимательным взглядом. Клетка. Подойдя к ней, она обернулась и посмотрела на верстак, затем – на букеты цветов у стены. Потом – на рисунок на стене. Медленно, размеренно она обошла комнату по периметру, останавливаясь у каждого букета. Губы ее все время беззвучно шевелились, лоб был наморщен, словно она производила в уме сложнейшие математические вычисления.

Остановившись в центре, она расставила руки в стороны и, затаив дыхание, принялась вращать ими, оттягивая кончики пальцев. В этот момент она напоминала не то жрицу какого-то языческого культа, не то тренера по йоге.

Фил как завороженный наблюдал за ней. Иной раз ему самому становилось страшно оттого, как сильно он любит эту женщину.

– Ну, – наконец сказала она, – слушай.

ГЛАВА 26

Тени на кухне Дона и Эйлин Бреннан удлинялись. Сгущались сумерки, словно кто-то пеленал солнце в серое одеяло.

Они сидели за столом, разделенные молчанием, как ледяной глыбой.

В соседней комнате тишина была иного рода – мирная, спокойная: там у выключенного телевизора дремала Джозефина.

Эйлин, вздохнув, взяла чашку. Чай уже остыл, но она все равно его отхлебнула.

Дон не шелохнулся. Гаснущие лучи солнца играли на его лице, углубляя морщины, не давая покоя.

Эйлин осторожно поставила чашку на подставку. «Цветы Британских островов». Сувенир от подруги. Она даже не обратила внимания, какого он цвета.

– Надо же… Надо же что-то делать…

Ее голос поглотила холодная, тревожная тишина.

– Нельзя же допустить, чтобы он… И дальше… Чтобы он узнал…

– И что ты предлагаешь? – Когда Дон обернулся на ее голос, это было столь же невероятно, как если бы ожил идол на острове Пасхи. – Что мы можем сделать?

– Не знаю… Но что-то…

– Сказать ему, да?

– Возможно.

Уходящий свет трепетал в предчувствии скорой кончины.

Дон покачал головой. Темнота наступала.

– Не думаю, что получится… После всего, что…

Эйлин тяжело вздохнула.

– Тогда как же нам поступить? Он ведь узнает, Дон. Рано или поздно.

Дон промолчал. Тень накрыла уже добрую половину его лица.

Эйлин чуть подалась вперед, чтобы попытаться растопить лед между ними. Голос ее был таким же приглушенным, как освещение в кухне.

– Он все равно узнает. И поймет, что мы скрыли это от него. Каково нам тогда придется? Каково придется ему?

Дон ничего не ответил. Эйлин наблюдала за его лицом. Вздохнув, она опустила глаза на чашку, поднесла ее к губам, но, вспомнив, что чай давно остыл, поставила ее на место.

Тишина. И сгущающиеся сумерки.

Из соседней комнаты донесся плач: проснулась Джозефина. Эйлин покосилась на дверь и снова перевела взгляд на Дона.

– А как быть с ней?

– Не надо, Эйлин. Не начинай.

– Как быть с этой несчастной девочкой? Она разве не имеет права знать?

– Эйлин…

– Что, Дон? Что?

Плач становился все громче.

– Я не могу. Это слишком… Не могу я. Ты же сама знаешь…

– Дон, он должен об этом знать. Вот и все. Должен.

Плач стал еще громче.

Дон опустил голову.

Плач не утихал. Эйлин не сводила с Дона глаз.

– Иду-иду, милая. Бабушка сейчас придет.

Джозефина немного успокоилась. Эйлин встала из-за стола.

– Пора, Дон. Ты же сам знаешь, что пора.

И она вышла из комнаты.

Дон не сдвинулся с места.

Солнце полностью ушло за горизонт.