Текст книги "Клетка из костей"
Автор книги: Таня Карвер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 129
Фил застыл. Лезвие серпа приближалось.
– Нет… Нет! Он убьет тебя! – закричал Финн.
Голос мальчика вывел Фила из ступора. Он отпрыгнул, и серп рассек воздух там, где он только что стоял.
Голова шла кругом. Рука немела.
Садовник снова набросился на него, но Фил и на этот раз увернулся.
Долго это продолжаться не могло, он слабел. Скоро он потеряет сознание от потери крови, которая, подгоняемая выбросами адреналина, текла быстрее обычного.
Он споткнулся, но удержался на ногах. Заставил себя устоять.
Садовник тоже был весь в крови, но не терял надежды. Фил понимал, что наступил решающий момент: кто-то из них должен одержать победу.
И попытался выиграть хоть немного времени.
– Сними капюшон!
Садовник словно не услышал его просьбы.
– Сними. Хочу увидеть твое лицо…
Садовник не то откашлялся, не то хохотнул и, одной рукой удерживая серп, второй стащил капюшон с головы.
– Так-то лучше.
Садовник швырнул капюшон на пол. Улыбнулся.
– Теперь не уйдешь!
– Тебе следует поторопиться, – поддразнил его Фил, в душе надеясь, что сможет еще продержаться. – Часики-то тикают. Равноденствие почти закончилось. Пропустишь…
Разъяренный Садовник метнулся к нему.
– Фил, берегись! – раздался голос.
Фил сразу его узнал.
Садовник обернулся, на лице его читалось искреннее удивление.
Времени на раздумья не было: Фил прыгнул вперед и перерезал Садовнику горло. И сразу же отскочил в сторону, уходя от фонтана крови. Маньяк выронил серп и схватился за шею. В горле у него заклокотало, как будто он его полоскал. Он пытался остановить кровотечение, зажимал рану пальцами, но кровь продолжала хлестать.
Фил безучастно наблюдал за ним.
Садовник опустился на колени и уставился на Фила, словно спрашивая «За что?». Тот не стал утруждать себя объяснениями.
Садовник покачнулся и упал навзничь, глухо ударившись головой о каменную плиту. Он так и лежал с широко открытыми глазами, пока фонтан из горла не превратился в тонкую струйку, которая скоро иссякла.
Фил вздохнул. Ноги вдруг стали как ватные.
Марина подбежала к нему.
– Не бойся, держу.
Он оперся на нее. Посмотрел на клетку. И улыбнулся.
– Ты… ты спасла мне жизнь…
Марина подвела его к Финну.
– Пора нам отсюда уходить.
Мальчик перестал плакать и кричать. Только смотрел на них с недоверием.
Он не мог поверить, что этот кошмар позади.
И был прав.
ГЛАВА 130
Микки застыл как громом пораженный.
Он, казалось, разучился дышать.
Внутри контейнера оказался целый городок. На ржавом влажном металлическом полу были постелены старые матрасы в пятнах и разводах. На этих матрасах, под ветхими одеялами, лежали люди.
И какие люди! В коросте. Чахлые. Босые. В какой-то ветоши вместо одежды. С потолка свисали гирлянды слабых лампочек, заливающих помещение тускло-серым светом.
Микки двинулся вперед. Кто-то просто глазел на него, кто-то шарахался в сторону. Никто не говорил ни слова. Он дошел до центра «городка». Оказалось, это был не один контейнер. Он видел проход в следующий. И там тоже висели эти удручающие лампочки низкого напряжения. И там тоже были постелены матрасы в пятнах ржавчины. И там тоже лежали истощенные люди.
Он чувствовал себя воином, освобождающим пленников концлагеря.
И тогда он понял, куда он попал.
В «Сад».
Осторожно пробираясь по контейнеру, он искал глазами Фентона, но окружающий кошмар не давал сосредоточиться.
Пахло здесь омерзительно: гнилью, калом, мочой. Стоны раздавались со всех сторон. Кому-то сил не хватало даже на стон. Взрослые прикрывали собой детей, такой он внушал им ужас.
В воздухе витал и другой запах. Запах супа из гнилых овощей. Запах разогретых кухонных помоев трехдневной давности.
Глаза его постепенно привыкли к скудному освещению. Он понимал, что спрашивать о Фентоне бесполезно. Он даже сомневался, что они говорят по-английски.
Финн жил здесь. Бедный ребенок! Бедный, несчастный ребенок!
Микки прошел в следующий контейнер. Здесь в потолке была прорезана квадратная дыра, к которой вела металлическая лестница. Еще раз оглядевшись и не увидев Фентона, Микки начал карабкаться наверх.
Там оказался второй этаж, во многом похожий на первый, но все же чуть лучше. Здесь на веревках сушилось белье, пускай старое и застиранное, и пятен на матрасах было меньше. На обитателей этого этажа хотя бы не лил дождь, вода стекала только по стенам.
Фентона по-прежнему не было видно. Микки собрался было обойти весь этаж, когда кто-то коснулся его ноги.
Он вздрогнул и опустил глаза. На него смотрела напуганная женщина. Он едва не отдернул ногу – инстинктивно, не думая, – но сдержался. Эта женщина не хотела причинить ему вреда. Она лишь хотела о чем-то рассказать.
Она указала на соседнюю лестницу и жестами изобразила, как кто-то карабкается наверх. Микки повторил. Она кивнула.
Вот, значит, куда ушел Фентон!
Он натянуто улыбнулся, кивнул, одними губами прошептал «спасибо». Она лишь понурила голову, словно ожидая удара.
Микки полез вверх. Он был готов к встрече с Фентоном.
На верхнем этаже света вообще не оказалось, так что пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Людей там тоже не было. Как будто им не хватило сил забраться так высоко. Вдоль потолка тянулись все те же гирлянды лампочек, но из-за постоянных дождей ни одна из них не горела.
«Впрочем, – подумал Микки, – лучше держаться от них подальше, провода могут быть под напряжением».
Ливень барабанил по металлическому потолку.
«Если бы мне пришлось тут жить, – подумал Микки, – я бы, наверное, с ума сошел!» Это объясняло многое в поведении здешних обитателей.
Он достал фонарик и поводил лучом света по сторонам. Вода с крыши текла такими потоками, что казалось, будто дождь идет внутри.
И тут он заметил в отдалении, в брызгах воды, чью-то тень.
Фентон!
Микки бросился туда, сшибая коричневые от ржавчины замки и стараясь не касаться проводов.
Тень метнулась за угол. Он направил за ней луч своего фонаря.
Тупик.
«Попался!»
– Фентон! – Голос Микки дребезжащим эхом отражался от металлических стен. – Сдавайся! Я вооружен, тебе не уйти.
Тишина. Только шум дождя.
Микки заговорил чуть тише, спокойнее:
– Брось эти игры, Майкл. Давай просто поговорим.
Крик.
Тень отделилась от стены и понеслась прямиком на него. Микки не успел сообразить, что происходит, как Фентон с нечеловеческим воплем повалил его и вцепился ему в лицо, пытаясь вырвать глаза.
Микки крепко зажмурился. Настал его черед кричать.
Ухватив Фентона за запястья, он попытался оторвать его руки от лица, но не смог.
Боль становилась невыносимой. Пришло время для радикальных мер.
Обхватив указательный палец Фентона обеими руками, он надавил на него, как на рычаг. И давил, пока не услышал щелчок.
Фентон издал звериный вопль. Боль в глазах стала слабее. Обхватив шею противника левой рукой, Микки вогнал правый кулак в его лицо.
Фентон упал на спину.
Микки с трудом поднялся. Глаза полыхали болью. Фентон уползал от него.
– Отстань! Убирайся!
– Ну же, Майкл, кончай… – бормотал Микки, идя за ним. Фентон обернулся, встал на ноги и побежал в обратную сторону. Микки не успел перехватить его и бросился следом.
Увидев, что за ним гонятся, Фентон снова сменил направление – и споткнулся о спайку между контейнерами.
Микки попытался схватить его, но не смог.
Падая, Фентон протянул руку, стараясь за что-нибудь удержаться, но ему, как на беду, попался лишь влажный электрический кабель, который, оторвавшись от потолка, потянулся вслед за ним.
– Нет! – крикнул Микки. – Не надо!
Старый, с поврежденной изоляцией кабель упал в лужу. Фентон закричал.
Микки не мог на это смотреть.
Он отвернулся, с отвращением вдыхая чудовищный запах паленого мяса и волос. Провод искрил, гудел и извивался. Микки бросился к лестнице.
Ему хотелось уйти как можно дальше от Фентона. И от «Сада».
ГЛАВА 131
– Уходим… Уходим отсюда… Идем…
Опираясь на Марину, Фил кое-как добрел до клетки, бросил на землю нож, которым перерезал Садовнику горло, и принялся развязывать ремешки, чтобы открыть дверь. Финн непонимающе уставился на него. Фил улыбнулся, хотя улыбка эта стоила ему больших усилий.
– Я ведь говорил, что я твой друг, – сказал он. – Я же обещал тебя спасти.
И мальчик впервые изобразил хоть какое-то подобие улыбки. Он боялся поверить ему, он истово на него надеялся.
Фил остановился.
– Прости, я…
– Ты потерял много крови, – сказала Марина, – еще упадешь в обморок. Давай лучше я.
Она принялась развязывать последние узелки, а Фил ухватился за решетку, чтобы не упасть. Его нестерпимо клонило в сон. Тело умоляло: «Дай мне отдохнуть». Но он героически сражался с дремотой.
У противоположной стены качнулась чья-то тень.
Фил заморгал, присмотрелся.
И узнал Гласса.
В руке тот сжимал пистолет.
«Наверное, галлюцинации, – подумал Фил. – Порождение затуманенного сознания».
– Отойди от клетки! – приказал Гласс.
Марина повиновалась.
– Как ты сюда попал? – спросила она.
– Через дверь, – ответил Гласс, как будто разговаривал с ребенком. – Эта комната находится прямо под гостиничной часовней. Раньше здесь… ну, не знаю… прятали роялистов от пуритан… или что-то в таком духе.
– И Садовник все это время был здесь.
– С тех пор как обитателей «Сада» выгнали из дома. И это все моя заслуга! Если бы не я, им некуда было бы податься.
– Значит, ты организовал их исчезновение.
Он улыбнулся.
– Да. Пришел, предупредил. Предложил план побега. И выдвинул свои условия.
– Какие же?
– Я хотел стать одним из них. Старейшиной. Потому что в них уже тогда был виден потенциал. И они быстро переняли мои идеалы.
– Значит, все дело в деньгах? В деньгах и только?
Гласс пожал плечами.
– Не только. Есть еще власть. Влияние.
– Ты предал свою профессию. Продался.
– Я тебя умоляю… Кем бы я иначе стал? Доном Бреннаном? Никому не нужным стариком? Или им? – Он указал на Фила. – Ну уж нет! Старейшины позволили мне стать тем, кем я всегда хотел быть. Хотел – и знал, что смогу. И должен был стать. Они сотворили меня. Но ты не поймешь, слишком узко мыслишь. Слишком ты скучный человек. Вы, психологи, только тем и занимаетесь, что превращаете возвышенное в будничное. – Не давая ей ответить, он продолжил: – Но я не затем сюда пришел, чтобы разговаривать о прошлом. Я устремлен в будущее.
– И в мое… тоже? – с трудом произнес Фил.
– У тебя никакого будущего нет, – отрезал Гласс. И только сейчас заметил Садовника, распростертого на полу в луже крови. – Вижу, этот вопрос ты уже решил за меня. Что ж, мне будет меньше хлопот. Само собой, живыми я вас отсюда не выпущу.
Фил пытался придумать ответ, но мозг отказывался работать. Поэтому заговорила снова Марина.
– Сдавайся, Брайан, – посоветовала она. – Тебе конец.
– Замолчи и отойди от клетки. Не то пристрелю.
– И так ведь пристрелишь. Твоя песенка спета, Брайан. Пока мы тут болтаем, ОБОП перехватывает твой груз на складе. Микки тоже там. – Она покосилась на часы. – Как раз закончили, наверное.
– Ты лжешь! – выпалил Гласс.
– Конечно, Брайан, лгу. Я это все сочинила. Просто чтобы проверить тебя. Такие уж мы люди, психологи.
Дыхание Гласса участилось. От былой самоуверенности не осталось и следа. Он чувствовал себя пойманным в ловушку.
– Но я все равно… могу… я могу… скажу, что это я… – Он указал стволом пистолета на Садовника. – Сволочи, сволочи проклятые… – Руки его дрожали. – Вы все… вы все испоганили…
Он направился к ним. Переступил через труп Садовника, через перевернутый алтарь. Фил отмечал его перемещения остатками угасающего сознания.
– Опусти… опусти пистолет, Гласс, – пробормотал он.
– Заткнись!
– Может, просто уйдешь? – предложила Марина. – Мы тебя держать не станем.
– Да ну? Какие молодцы!
Марина, поддерживая Фила, отступила от дверцы клетки.
– А ну, ни с места!
Гласс положил палец на спусковой крючок.
– Ты бы уже определился: то «отойди от клетки», то «ни с места». Ради всего святого, Брайан, чего ты хочешь?
Он промолчал.
– Ну же, Брайан, прояви хоть какую-то последовательность. Ты ведь человек дела, а не слова. Прирожденный лидер. Ты должен выражаться четко, чтобы люди понимали тебя и слушались. – Она сделала шаг к нему. – Так лучше? Или мне все-таки отойти? Выбирай, Брайан.
Фил озадаченно наблюдал за Мариной. Она словно нарочно провоцировала Гласса. Но зачем? Пистолет она отобрать не сможет, он сильнее. А Фил не может ей ничем помочь. Зачем лезть на рожон? Он же прикончит ее не задумываясь!
Гласса явно раздражали ее слова. Он растерялся. И не заметил, что сзади к нему подбирается Финн.
Мальчик умудрился незаметно выскользнуть из клетки – незаметно для всех, кроме Марины. И подобрал оброненный Филом нож. Пока главный инспектор недоуменно выслушивал Маринины провокации, мальчик подошел к нему вплотную.
– Так что же? Определился? Или мне всю ночь перед тобою бегать?
– Заткнись! Заткнись!
Обхватив Гласса сзади, Финн вонзил лезвие ему прямо между ребер. Изо всей силы. Глубоко.
Глаза главного инспектора полезли на лоб. Две мишени. Два яблока на белых блюдцах. Он выронил пистолет. Финн вытащил лезвие и вогнал его снова. Гласс вздрогнул. И снова.
Осознав, что произошло, Гласс взвыл.
Марина увидела, что Финн занес нож для нового удара.
– Хватит, – попросила она. Мягко, но решительно.
– Он… – прошипел Финн. – Он держал нас… Он обижал маму… обижал меня…
– Больше он никого не обидит. Брось нож, Финн. Пожалуйста.
Финн послушался.
– Молодец. Иди сюда.
И она крепко обняла мальчика.
Гласс рухнул на пол.
Фил посмотрел на Гласса, перевел взгляд на Садовника, с него – на Марину и Финна. Нахмурился.
– Так поступают все матери, – сказала Марина. – Борются за свои семьи.
И мир для Фила подернулся пеленой.
Часть 4
Весеннее пробуждение
ГЛАВА 132
– Ну наконец-то! Сколько на твоих?
Микки улыбнулся.
– Вижу, тебе уже значительно лучше.
Анни сидела на больничной койке, опираясь на гору подушек. Одно плечо по-прежнему было перевязано. Она улыбалась и, если не считать редких гримас, производила впечатление человека отдохнувшего. Микки сел рядом. Анни отложила любовный роман, который читала до его прихода.
С той ночи в Харвиче прошла уже почти неделя. Почти неделя с той ночи, когда Микки воочию убедился, на что иные люди готовы пойти, чтобы поработить других. Он всякого, конечно, насмотрелся, такая уж у него работа, но это…
В ту ночь он не смог уснуть, пока не подлечил нервишки бутылкой виски. Проснулся он с чудовищным похмельем и осознанием того, что это все – все, что он лицезрел, – действительно имело место.
И твердо решил многое изменить…
– Занят был, – сказал он.
– Да уж. А я тут лежала как колода и пропустила все веселье.
Микки открыл было рот, чтобы ответить, но в последний момент передумал и сказал совсем другое:
– Не волнуйся. Тебе тоже хватит. Ты, главное, выздоравливай скорей.
И он был прав. Единственным ответчиком, ввиду гибели всех остальных Старейшин, считался Балхунас. Он пытался торговаться, но довольно быстро понял, что выгодной сделки заключить не получится. В конце концов его поймали на его собственном складе с двумя контейнерами живого товара. Там же была обнаружена тюрьма из металлических контейнеров.
– Дознание продолжается?
Микки кивнул.
– Старейшины, как они сами себя называли, оставили очень подробные записи. Списки клиентов, пожелания, суммы, где и когда производились выплаты… В таком духе. А клиенты у них, надо сказать, были люди небедные.
– Стало быть, каждый объявит по юридической войне.
– Именно. Суды затянутся на долгие годы. И потом еще этот Садовник… Останки его жертв разыскивают по всей стране. Поверь мне на слово, такого маньяка старушка Англия еще не видала. В общем, не переживай, работы непочатый край. Возвращайся.
– Ага. Слушай… – Улыбку с лица Анни как ветром сдуло. – Мне рассказали о твоей девушке… Прими мои соболезнования.
– Она не была моей девушкой, – поспешно поправил ее Микки.
– Ну да.
– Правда. Она… она просто использовала меня в своих целях. Я… – Он пожал плечами и отвел взгляд. – Вот и все. Правда.
– Она покончила с собой, когда поняла, что больше так не может.
Анни говорила тихо, ласково. Боялась разрушить воцарившуюся в палате атмосферу.
– Похоже на то. Может, я в этом виноват… Слишком жестко на нее наседал, выбивал из нее признание. Может, я мог… Не знаю.
– Ты ничем не мог ей помочь. Она просто поняла, что больше так не может. Не может жить с таким грехом на душе. Ты ни в чем не виноват. Не казни себя.
Микки кивнул, хотя ее слова не смогли окончательно его переубедить.
– Дженни Свон не выкарабкалась. Как ни старалась. Сильная была женщина, но…
– Да, я слышал. Клеменс, парень из ОБОПа, чуть не потерял напарника, но тот вроде оклемался.
– Хоть что-то.
– Нормальные оказались ребята. Рекомендовали нас с Филом к повышению.
– Правда?
– Ага.
– Ничего себе.
– Но Фил отказался. Значит…
– Значит, и ты остаешься здесь.
Он посмотрел ей в глаза.
– Да. Я остаюсь здесь.
Ветер швырял в окно мертвые листья. Они молча слушали его слабый, отдаленный свист.
– Я вот подумал… – наконец сказал Микки.
– Я тоже. Тут же больше и заняться нечем. Или думай, или смотри боевики по телеку.
– Когда ты поправишься, может… – Он покраснел. – Может, сходим куда-нибудь?
И окно у нее за спиной безраздельно завладело его вниманием на добрых полминуты.
Анни улыбнулась.
– Иными словами, ты приглашаешь меня на свидание?
Микки боялся отвечать сразу Не доверял своему дурацкому языку в таких деликатных вопросах.
– Ага. На свидание, – наконец подтвердил он, на этот раз глядя ей прямо в глаза.
– Да, – с улыбкой сказала она. – С радостью.
Он хотел взять Анни за руку, но вспомнил, что рука у нее забинтована. И ограничился легким прикосновением к плечу.
– Ой, прости.
Оба рассмеялись. Не сводя друг с друга глаз.
Снаружи бушевала непогода.
Но в этой комнате было тепло.
ГЛАВА 133
Донна всегда относилась к религии с подозрением. Вот и сейчас, стоя у церкви Святого Джеймса и Святого Павла, норовила развернуться, уйти. Убежать.
Но она обуздала свой страх. Докурила, раздавила окурок. И вошла.
Внутри все оказалось именно так, как она и представляла: полумрак, отполированная древесина, камни, высокие витражи, резной потолок. Вся обстановка призвана была умалить и без того ничтожные заслуги человека. Чтобы маленькие люди почувствовали себя еще меньше.
Дон и Эйлин сидели в последних рядах. Она хотела сесть к ним, но сдержалась. Вдруг они не будут ей рады? Она предпочла скамью подальше. Оттуда, если что, можно и улизнуть незаметно.
Похороны она ненавидела. Пару дней назад хоронили Фэйт. Церемония, конечно, была не такая пышная: ближайшая к дому церквушка, крематорий, потом выпили в «Шекспире». Бена она отправила в школу. Нечего ему делать на этих похоронах. Она видела, как викарий украдкой поглядывает на часы, расхваливая Фэйт, видела, как дешевый деревянный гроб исчезает за шторкой, видела, как едва знакомые люди использовали смерть как лишний повод надраться в стельку.
После церемонии она забрала Бена из школы и повела его в город обедать. И пока он со смехом рассказывал ей, как прошел день, она приняла решение: почтить память Фэйт как полагается. А заодно помочь себе и Бену.
Она огляделась по сторонам. Много копов. Кого-то она узнала, и воспоминания были не самыми приятными. Может, зря она сюда пришла. Впрочем, выбора не оставалось.
Служба между тем шла своим чередом. Свое слово должен был сказать Фил.
Фил ей определенно нравился. Порядочный мужик, порядочный коп. Редкое сочетание.
Он вышел к аналою и неуклюже вытащил из кармана смятую бумажку: рука-то у него была перебинтована.
– Роза Мартин, – начал он, подглядывая в шпаргалку, – когда-то была членом моей команды. Тогда-то я и узнал ее как человека. Она была… – Он запнулся, посмотрел на симпатичную брюнетку, и та одобрительно кивнула. – Она была настоящим полицейским: добросовестная, трудолюбивая, верная своему делу. И мне особенно горько оттого, что она погибла… вот так. Мы с Розой, конечно, порой расходились во мнениях, но всегда оставались по одну сторону баррикад. И она это знала. Когда ей нужен был союзник, когда она нуждалась в помощи, она обратилась ко мне. Мне жаль… – Он устремил взгляд к витражу. – Мне жаль, что ее больше нет с нами. Мне жаль, что я вынужден произносить эти слова здесь, при столь печальных обстоятельствах. Одним словом, я горжусь, что был с ней знаком.
Он еще что-то рассказывал о ее профессиональных свершениях, но Донна его уже не слушала. Это была стандартная болтовня, не имевшая никакого отношения к человеку, которого она знала совсем недолго, – и в то же время, как ни странно, очень близко. Человеку, который умер в ее доме.
«А ведь многое с тех пор изменилось, – подумала Донна. – Очень многое». Она хотела начать новую жизнь. Чтобы больше не торговать своим телом, не вымещать свою злобу на весь мир. Ведь теперь она несла ответственность за Бена. И, получается, за себя саму – ради него. Это был ее долг. Перед ним. Перед Фэйт. Перед собой.
Она записалась в реабилитационную клинику – и впервые за долгие годы была собой довольна. Конечно, путь предстоял неблизкий, но первый – самый трудный – шаг она уже сделала.
К аналою вышел уже другой коп. Донна снова отключила слух. Она отдала дань уважения покойнице, хватит. Можно прошмыгнуть на улицу, никто и не заметит.
И тут она поймала на себе взгляд Дона. Он улыбнулся. Ей не оставалось ничего иного, кроме как улыбнуться в ответ.
«Теперь, конечно, никуда не уйдешь, придется сидеть».
И она слушала болтовню с аналоя, и вставала, и садилась, когда велели вставать и садиться, и пела псалмы – вернее, шевелила губами в такт. И скорбь проникала все глубже ей в сердце. Она не оплакивала Фэйт – нет, она должна была быть сильной ради Бена. Но сейчас, когда она думала о Розе, она горевала. Горевала о женщине, которую ненавидела и которая ненавидела ее. О женщине, которую она уважала, и знала, что это взаимно. О женщине, которая умерла в ее доме.
Донна заплакала. В теле ее как будто открылся невидимый шлюз, и слезы хлынули неодолимым потоком. Она не кричала, не всхлипывала – слезы беззвучно лились из глаз. Она плакала о Розе, о Фэйт, о Бене, о своей пропащей жизни. Плакала в одиночестве, сгорбившись на церковной скамье.
А потом церемония прощания закончилась. Донна хотела выскользнуть незаметно, но не смогла пошевелиться. Сделала глубокий вдох. И еще один. И еще. И почувствовала себя чище. Освободившись от горя, ее душа воспарила.
– Как ты? – спросил Дон, подходя к ней.
Эйлин протянула ей бумажную салфетку.
– Бери, у меня много.
Донна поблагодарила ее.
Из церкви они вышли все вместе.
– Мы сейчас домой, – сказал Дон. – На поминки не останемся.
– Я тоже.
– Может, пойдешь с нами? – предложила Эйлин. – Пообедаем.
Донна вспомнила их дом. Такой теплый. Такой уютный. Искушение было сильным.
«Дон и Донна. Я могла бы быть вашей дочерью…»
Она помотала головой.
– Спасибо, но нет. Мне надо…
«Мне надо учиться самостоятельности. Мне надо сделать так, чтобы в моем собственном доме было так же тепло и уютно, как в вашем».
– Мне надо съездить по делам.
– Хорошо, – сказал Дон. – Но ты всегда желанная гостья. Всегда. У тебя есть наш номер. Звони в любое время.
Донна кивнула.
– Спасибо.
И ушла.
К свету – из тьмы.
