Текст книги "Клетка из костей"

Автор книги: Таня Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 81

Микки Филипс лежал на боку и сладко похрапывал. Линн Виндзор, опершись на локоть, наблюдала за ним.

Она вынуждена была признать, что это была хорошая ночь. Когда она звонила Микки, то ничего особенного не ожидала, но он сумел ее удивить. Он был сильным, мужественным, да, но это можно было предсказать, учитывая его профессию. Что оказалось полной неожиданностью, так это его нежность. И влечение к ней. Его уверенность в постели. Ей никогда прежде не доводилось испытывать оргазм от одних прикосновений, но прикосновения Микки… И его таланты в оральном сексе… Ничего подобного она еще не испытывала.

И вот она лежала рядом с ним и смотрела, как он спит. Смотрела не с любовью или нежностью, а с сожалением, потому что это был его первый и последний визит.

Сбросив одеяло, Линн осторожно выбралась из постели. Подошла к куче одежды, которую Микки нетерпеливо сорвал с себя, предвкушая близость. Ее интересовали карманы.

И то, что ее интересовало больше всего, обнаружилось в брюках.

Его айфон.

Она попросила выключить его, чтобы их никто не побеспокоил. На лице его отразилась недолгая борьба, но она так качнула бедрами и поправила на себе белье, что исход спора был предрешен. Он повиновался. А Линн между тем следила за движениями его пальцев, запоминая код блокировки. И вот эти цифры пригодились – по экрану рассыпались иконки. Первым делом она проверила пропущенные вызовы и голосовую почту. Кто-то несколько раз просил его вернуться в участок. Какое-то, дескать, срочное дело. Линн улыбнулась. Она прекрасно знала, что эти люди имели в виду.

Удалив все сообщения в голосовой почте, она открыла папку сообщений. Их тоже накопилось немало, и она удалила все те, где его просили приехать на работу. Остальные касались в основном будничных вопросов: выпить пива, поиграть в мини-футбол и тому подобное. Но одно сообщение выделялось среди прочих. Именно его она и искала.

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Бизнес. Импорт-экспорт с литовцем Балхунасом. Харвич. Доставка завтра. ПЕРЕЗВОНИ. ВАЖНО. И ЗАХВАТИ КОШЕЛЕК. Стюарт».

Гнев смешался в ней с паническим ужасом. Глаза сузились до щелок, черты лица исказились.

Как он узнал? Как? И кто такой этот Стюарт? Дыхание участилось, руки задрожали. Она посмотрела на безмятежно спящего Микки. Это было бы так просто – подойти и перерезать ему горло. Он бы даже не проснулся. И все – никакого тебе Стюарта, никакой лишней информации.

Микки повернулся на другой бок.

Она приняла решение. Окончательно и бесповоротно.

В списке контактов Стюарт значился как «Стюарт КИ». Конфиденциальный информатор. Скверный шифр. Она удалила его номер и ввела свой, убедившись, что он у Микки не записан. Затем достала телефон и отослала новое сообщение:

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Реальный бандит из Литвы. Много врагов. Вроде как убийца – литовский киллер. Уже там. Можешь не звонить. Стюарт».

Айфон пискнул, приняв сообщение.

Микки заворочался. Линн быстро сунула айфон обратно в брюки, не забыв предварительно его отключить. Микки снова повернулся и открыл глаза.

– Что ты делаешь? – сонно пробормотал он.

– В туалет иду. Сейчас вернусь.

– Не задерживайся.

Она проскользнула в ванную и подождала, пока он снова уснет. Ей еще нужно было восстановить номер информатора и удалить свой.

Но когда она вернулась в спальню, он уже ждал ее. Бодрый. Сна ни в одном глазу.

– Я соскучился, – сказал он, сдергивая с себя одеяло.

Она улыбнулась и примостилась рядышком. Взглянула на него.

– Может, сделаешь перерыв? – хихикнула она.

– Пока ты рядом? Ни за что.

Он обвил ее руками, и губы его отправились странствовать по ее телу. «Он не станет проверять», – подумала она. Не заподозрит, что она к этому как-то причастна. Она надеялась на это.

И, упав навзничь, Линн снова отдалась в его чарующий плен.

Все недавние мысли улетучились.

Злиться она будет после.

«Жалко терять такой источник наслаждения, – подумала она. – Очень жалко. Но в жизни есть вещи поважнее».

ГЛАВА 82

Мальчик был напуган. Вне себя от ужаса. Зато он снова был в клетке. Где ему и место.

Садовник смотрел на него сквозь прутья. И если бы кто-то поднял в этот момент его капюшон, то увидел бы улыбку на его лице.

– Где тебе и место… Думал убежать, да? Нет уж… Ты слишком для нас важен… Да… Слишком. Будущее Сада зависит от тебя. Да…

Мальчик забился в уголок и затравленно следил за своим мучителем. Он старался не плакать. Не позволял себе даже всхлипнуть.

Садовник окинул взглядом окружающее пространство. Отлично. В самый раз. И как он раньше не догадался?

Конечно, сложно было заново все обставить, но ему не оставили выхода. Прежний дом был до сих пор огорожен. Но он уже раздобыл все, что нужно: новые инструменты, новый верстак. Все было на месте. И стены уже были испещрены необходимой символикой.

Конечно. Этим он озаботился первым делом.

Символы. Жизненный цикл. Времена года, времена жизни. Рождение, смерть, перерождение. И так далее. Пол всему его обучил. Он все понял.

Пол… Он слышал, как тот плачет – жалобно, тихо, но не обращал на него внимания. Он был слишком увлечен символами.

Всему свое время, всему свой сезон. «Все в саду живет, все в саду когда-нибудь умирает». Это были слова Пола. И Садовник принял их близко к сердцу. Потому что Садовник хотел, чтобы Сад продолжал жить. Так оно и вышло. Пускай для этого пришлось кое-чем пожертвовать.

Каждое время года. Каждое солнцестояние. Каждое равноденствие. Ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы Сад и впредь процветал. Он убедил в этом всех остальных Старейшин. Если они хотят распоряжаться Садом, то должны позволить ему поддерживать жизнь в Саду.

И он это делал. Долгие годы. Столько лет, что сам уже сбился со счета. Выбрать ребенка, подготовить его, принести в жертву. И Сад не погибнет.

Ребенок всегда использовался целиком – и кровь, и кости, и плоть. Все было кстати, ничего не пропадало зря. Это подпитывало Сад. Укрепляло Сад. Помогало Саду расти. И сейчас Сад нуждался в помощи больше, чем когда-либо прежде. Именно поэтому этот жертвенный мальчик имел такую важность. Потому что он был там. Он сам видел, что происходит. Сад умирал.

Все остальные Старейшины могли сколько им вздумается болтать о свежей крови, обновлении и прочем. Но если он не принесет ребенка в жертву, если не ублажит землю, то Сад никогда больше не даст плодов. А он должен давать плоды.

Должен.

Но у жертвоприношений была и вторая причина.

Он наслаждался ими.

Он блаженствовал от криков и воплей. Он купался в крови – и во власти.

Контролировать все переходы. От жизни к смерти, от смерти к перерождению. Все было в его власти.

Всем повелевал он.

…Он снова взглянул на мальчика, отпрянувшего в страхе еще дальше. Цепь на его ноге тихонько звякнула.

– Ты должен быть польщен, – сказал он. – Тебе выпала большая честь. Ты избранный. Скоро, уже совсем скоро…

И он снова отвернулся.

Он не слышал криков мальчика.

Не слышал криков Пола.

Он просто пошел нарвать цветов.

ГЛАВА 83

Фил онемел. Как будто тело его отделилось от мозга, а все нервные окончания в одночасье отмерли. Комната превратилась в длинный, сужающийся в перспективе туннель. Он словно смотрел на свою возлюбленную и на человека, которого считал отцом, не с того конца телескопа.

Чувство это продержалось недолго. Взаимоисключающие эмоции, которые пробудил в нем рассказ Дона, дозрели и наконец рванулись адреналином в кровь; нечто схожее он, должно быть, испытал бы в автокатастрофе.

Он не знал, на кого смотреть, не знал, к кому обратиться. Взгляд его, пометавшись из стороны в сторону, упал на Марину.

– Ты знала? – спросил он.

Адреналин в крови уподобился ножу и резал в самое сердце. Его предали.

– Ты знала?

– Узнала за пару часов до тебя, – сказала Марина, взглядом умоляя простить ее. Меньше всего на свете ей хотелось усугублять его страдания. – Мы с Доном поговорили как раз перед тем, как ехать в больницу. Я сказала, что ты должен знать.

Больше говорить с ней было не о чем. Он понимал, что его одолевают сложные, тонкие эмоции, но справиться с ними в данный момент он не сумел бы. Ему нужны были эмоции простые, грубые. И первой из них оказался гнев.

– Ты знал, – зловещим шепотом процедил он. – Все это время знал… Все эти годы… Всю мою жизнь… Знал и молчал.

Дон опустил глаза, вздохнул.

– Мы думали, так будет лучше… Лучше будет не знать… – устало произнес он.

Фил кивнул, поджав губы.

– Ага. Значит, каждый раз, когда я спрашивал о своих родителях и ты говорил, что ничего не знаешь…

Дон по-прежнему молчал. Ковер на полу полностью завладел его вниманием.

– Каждый раз… Каждый раз ты отговаривал меня. Не надо их искать, твердил ты. Всякий раз. Когда я был моложе…

В глазах Дона читалась боль. Страдания его, по-видимому, ни в чем не уступали страданиям Фила. Его лицо словно окаменело от боли; он силился, но не мог произнести нужные слова.

А Фил продолжал:

– Ты говорил, что я не смогу их найти. Что ты пытался, но они как сквозь землю провалились. Каждый раз… Ты каждый раз обманывал меня, Дон… Врал… И моя сестра… Сестра…

– Тебе лучше было не знать, – сказал Дон, борясь с подступающими слезами.

– Лучше? – Фил горько рассмеялся. – Лучше? А может, я сам должен был решить, как лучше?

Дон промолчал. Губы его мелко подрагивали.

– Ты не согласен? – уже громче спросил Фил.

– Нет. – Дон тоже повысил голос. – Может, если бы это было обычное усыновление… Если такое вообще бывает! Но не в нашем случае, нет…

– Почему?! – Фил сорвался на крик.

– Потому что тебя там не было… Ты не видел того, что видел я…

Дон закрыл лицо рукой, по его щекам текли слезы.

Тишина, оказывается, может оглушать, как разорвавшаяся бомба. Все трое сидели неподвижно. Не смея шелохнуться. Вопросы всплывали, набухали и лопались, не дождавшись ответа…

Но не все.

Фил взглянул на Марину.

– Эти мои кошмары… И рисунки на стене… И клетка… И мужчина в маске… – Кулаки его нервно сжимались и разжимались. – Почему?

– Потому что они были в реальности, – сказала она. Спокойно, доверительно. – Они – часть твоей жизни. Аспекты твоей жизни.

– Но я… Я не знал… Я не мог запомнить…

– Нет. Ты был еще слишком маленьким. Твой разум тогда еще не сформировался окончательно. И если бы тебе повезло, все это прошло бы бесследно. Но настолько чудовищные воспоминания, увы, всегда оставляют отпечаток. Мозг всего лишь блокирует их. Прячет. Подавляет.

Фил кивнул.

– Но почему именно сейчас?

– Как я уже сказала, это чудовищные воспоминания. Сознание их скрыло, но не смогло уничтожить. Потому что это все же было. И события тех лет дремали где-то в глубинах твоего разума, ожидая толчка, искры… И толчок был дан. Искра зажглась.

– Понятно…

Голова у Фила шла крутом. Внутри черепа как будто растревожили осиное гнездо. Голос Марины с трудом пробивался сквозь этот шум.

– Ты совсем не помнишь своих родителей?

Фил закрыл глаза, но не мог сосредоточиться из-за постоянного гудения.

– Нет.

– Ну, может, оно и к лучшему. Если ты видел, как их убили… Не стоит спешить воскрешать эту картину в памяти.

Волна гнева постепенно спадала. Но вопросы продолжали жужжать, а голова – болеть от напрасных попыток найти ответы. Фил не знал, что сказать. Не знал, что ему теперь думать. Какой вопрос задать в первую очередь. Дон и Марина молча ждали.

– А мои приступы паники… – наконец сказал он. – Они тоже как-то с этим связаны?

– Скорее всего, – ответила Марина. – Механизм замещения. Ты никогда не пытался совладать с детской травмой, потому что не знал о ней. Подавил ее силой разума. А она ведь никуда не исчезла – и продолжала атаковать тебя, только уже по-другому.

– И профессию ты себе выбрал не самую подходящую, – добавил Дон.

Фил кивнул. По телу разливалась истома, адреналин схлынул. Он вдруг почувствовал страшную усталость, но в голове родился еще один вопрос:

– А как же гостиница? Почему мне показалось, что я уже бывал там?

– Потому что ты действительно там бывал, – сказал Дон. – Точнее, ты там жил. На территории этой гостиницы находился «Сад».

Фил вздохнул, потер лоб. Все трое снова замолчали.

Первым заговорил Дон.

– Прости меня, сынок. Я… я не знал, как будет лучше. Мы с твоей мамой… с Эйлин, – поправился он, – не знали.

Усталость уже полностью охватила Фила. Он из последних сил улыбнулся и пробормотал:

– Ничего, я по-прежнему буду называть ее мамой.

Дон кивнул, улыбнулся. Марина улыбнулась в ответ – устало, грустно.

– Я еще нескоро смогу с этим свыкнуться, – сказал Фил. – Очень нескоро. Но я постараюсь. – Еще одна героическая улыбка. – Марина любит повторять, что семья – это не только биологическое понятие. Да уж…

Он почувствовал ее прикосновение.

– По-моему, тебе пора спать, – сказала она.

И Фил, уже в полудреме, кивнул в знак согласия.

ГЛАВА 84

Микки повернул ключ в замке и вошел в офис.

От Линн он уехал рано, чтобы успеть заскочить домой, переодеться и принять душ. Она сказала, что помыться он может и у нее и даже вместе с ней. Заманчивое предложение. Весьма заманчивое. Но он устоял перед соблазном.

Ночная похоть – это одно, а дневной рассудок – совсем другое. Ему даже показалось, что его отказ принес Линн облегчение. Очевидно, она тоже серьезно относилась к своей работе. Еще один общий интерес.

Всю дорогу домой его почему-то мучила совесть.

Не за его поступки и уж точно не за поступки Линн: ее поведением в ту ночь он насладился сполна. Оба они насладились своим поведением… По пути на работу он проигрывал в голове лучшие эпизоды, а таких набралось изрядное количество.

Но что-то не давало ему покоя. Что-то тут было нечисто.

И он знал, в чем дело, хотя и отказывался признаться самому себе. Он переспал с женщиной, вовлеченной – пускай и опосредованно – в текущее дело. А это могло поставить все расследование под угрозу.

Паркуясь на стоянке возле участка, он решил, что от этих мыслей надо избавляться. Лучше сосредоточиться на пресловутых «лучших эпизодах», которых должно было хватить на весь рабочий день.

По крайней мере, до следующей встречи с Линн. Ни о чем конкретном они, конечно, не договаривались, но он был уверен, что это всего лишь вопрос времени. Они обязательно встретятся снова.

Когда он вошел в офис с бумажным стаканчиком кофе, его сразу удивила подозрительная для столь раннего часа оживленность коллег. Это был настоящий улей, не то что вчера. Что же произошло? Неожиданный прорыв? Но почему его не поставили в известность? Он растерянно огляделся по сторонам, выискивая взглядом хоть кого-то, кто объяснил бы, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

Долго ждать не пришлось. Заметив, что он вошел, Гласс решительно направился в его сторону. Лицо его напоминало дерево, рассеченное молнией.

– Где тебя, мать твою, носило?! – прорычал он.

Все оглянулись и уставились на Микки.

– В смысле? – нахмурился он.

– Где ты был, я тебя спрашиваю?! Отвечать на звонки не умеешь?

– Да вроде умею, но телефон не звонил. Хотя я не отключал его на ночь.

Микки поспешно отвел взгляд, чтобы Гласс не успел поймать его на лжи. Он помнил, что выключил телефон на всю ночь по просьбе Линн. Еще один повод для угрызений совести. Но перед уходом он включил его, и на экране ничего не высветилось: ни пропущенных звонков, ни сообщений в голосовой почте, ни обычных сообщений. Только одно, от Стюарта, которое он еще не читал. Он достал свой айфон и протянул Глассу.

– Видите, ничего нет. Ни пропущенных звонков, ни сообщений.

Гласс не сразу нашелся с ответом. Вместо этого он несколько секунд молча буравил его взглядом.

– Не дай бог ты меня обманываешь, сержант Филипс…

– Да зачем мне вас обманывать? Какой мне от этого прок? Вы же сами видите, никто мне не звонил. А если и звонили, то, наверное, на какой-то другой номер.

Гласс продолжал буравить его взглядом, как будто иного ответа можно было и не ждать.

– Так что случилось? – пришлось спросить Микки. – Что я пропустил?

Гласс презрительно фыркнул, хотя в его представлении это, наверное, был смешок.

– Чего ты только не пропустил. Через пять минут чтобы был в совещательной!

Но Микки не дал ему уйти.

– А где Фил?

Губы Гласса скривились в подобии ухмылки.

– Он отстранен, сержант Филипс. И если бы ты не отключал телефон, то знал бы об этом.

Микки проводил его ошарашенным взглядом. Может, он ослышался?

Фил? Отстранен?

Недоверчиво покачивая головой, он сел за свой стол и попытался осмыслить услышанное.

Отхлебнул кофе.

И тут его осенило. Если ему звонили всю ночь, пускай даже на выключенный телефон, то куда пропали эти звонки?

Но думать об этом не было времени. Нужно было готовиться к утреннему брифингу.

ГЛАВА 85

Войдя в совещательную комнату, Микки первым делом взглянул на Марину. В его взгляде читался немой вопрос.

«Он уже знает насчет Фила, – подумала она. – Он знает, что его отстранили от расследования, но не знает за что». Он еще многого не знает. Не знает, как она провела эту ночь…

Микки уселся, по-прежнему не спуская с нее глаз. Она тоже посмотрела на него. Сказать она ничего не могла, да и не знала, что ему можно рассказывать, а о чем лучше умолчать.

Вошел Гласс – как всегда, деловитый, бодрый. Положил на стол папку, обвел собравшихся взглядом. Марина заметила, как на его губах промелькнула улыбка. И за эту мгновенную улыбку она стала презирать его еще больше. Особенно если вспомнить, что Дон рассказал им вчера об этом человеке.

– Ну что же, приступим, – сказал Гласс. – Для начала давайте подытожим, что у нас имеется на данный момент. – Он искоса взглянул на Микки. – Мало ли. Может, кто-то не в курсе.

Марина заметила, как Микки покраснел от смущения. «Отлично, – подумала она. – Гласс умудрился за считаные секунды настроить против себя всех своих подчиненных. Блистательные менеджерские навыки!»

– Финна – мальчика, которого нашли в подвале на Ист-Хилле, – похитили из главной больницы вчера вечером. Похитителя звали… – Он сверился с записями: – Самюэль Листер. Он работал в больнице, занимал руководящую должность. Ранее не привлекался. Совершенно чист перед законом. Как вы уже, наверное, знаете, он передал ребенка сообщникам, личность которых не установлена, и застрелился прямо на парковке.

Марина следила за реакцией Микки. Тот явно опешил и растерянно озирался по сторонам.

– А где Анни?

Гласс не ответил.

– Детектив-констебль Анни Хэпберн. Где она?

Гласс устало вздохнул, как будто любопытство Микки его раздражало.

– Детектив-констебль Анни Хэпберн находится в больнице с огнестрельным ранением, полученным в ходе похищения мальчика.

– Как она себя чувствует?

– Нормально она себя чувствует. Насколько нам известно, ранение средней тяжести.

Микки явно испытал облегчение от этих слов.

Гласс продолжил:

– А вот Дженни Свон, детскому психологу, работавшему с мальчиком, повезло меньше. Она сейчас в реанимации в критическом состоянии. Теперь я слушаю вас.

– А что известно о людях, которые увезли ребенка? – спросила Джейн Гослинг.

– Я как раз собирался об этом спросить. – Гласс выразительно глянул на Эдриана Рена.

Тот встал.

– На камерах почти ничего не видно, – сказал он и в подтверждение своих слов передал фотографии. – Это кадр с камеры слежения на стоянке. Как вы видите, это зеленый внедорожник, «Рэндж-Ровер». Старый, побитый. Я попытался найти крупные изображения лиц, но…

Он попросил передать по кругу еще один снимок. Лицо водителя было размыто, а там, где у пассажира должна была быть голова, темнело какое-то пятно.

«Капюшон! – догадалась Марина. – Он был в капюшоне».

– Похоже, – продолжал Рен, – лицо его чем-то прикрыто, чтобы никто не смог его опознать.

– Это капюшон, – сказала Марина, и все взгляды обратились на нее. – Это был капюшон. Я своими глазами его видела. Похоже, из мешковины или джутового полотна.

– Значит, это точно не маска из магазина приколов, – заметил Микки.

– Номер машины не попал в кадр. Мы прогнали цифры через компьютер, но ничего не нашли. Есть все основания полагать, что номер краденый. Возможно, и машину тоже угнали.

– А что насчет городских камер?

– А ничего. То ли они специально ехали так, чтобы избегать их, то ли где-то скрылись почти сразу. Главный инспектор Гласс преследовал их, но упустил. Он передал ориентировку всем постам. Машину высматривали даже с вертолета, но она словно растворилась в воздухе. Мы, конечно, продолжим поиски…

Рен сел на свое место.

– Спасибо, Эдриан, – сказал Гласс. – Сержант Филипс, послушаем вас.

Микки встал. Марина сразу поняла, что он чем-то недоволен. «Интересно, – подумала она, – он воспользуется этим шансом, чтобы высказаться, или просто доложит?»

И скоро она получила ответ на свой вопрос.