Текст книги "Крик души"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 5

На следующий день после того, как Дэнни уехал, возникло ощущение, что из дома высосали всю энергию, оставив атмосферу грусти и пустоты, – и в этом месте Никки уже не хотелось оставаться. Она знала, что будет ужасно скучать по нему, тем более что Спенс сейчас все время далеко; но он в конце концов вернется, тогда как Дэнни – нет.

– Он приедет на Рождество, – напомнил ей Спенс, когда Никки издала тяжкий вздох. Она махала на прощание рукой Дэнни и его отцу до тех пор, пока они не повернули за угол.

– Я знаю, – ответила она, облокачиваясь на него спиной, а он обнял ее одной рукой, – но сейчас это кажется так далеко. Знаешь, у меня возникает такое ощущение, словно наша небольшая семья разваливается, а я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему.

Обняв покрепче, он поцеловал ее в лоб и повел обратно в дом.

– Так все и будет, – пообещал он. – То, что происходит сейчас, – это всего лишь начало переезда в Лондон, а потом мы снова станем жить вместе или так близко друг к другу, как только возможно.

– М-м, – пробормотала Никки, ей очень хотелось поверить, но верилось в это с трудом. Однако не в ее характере было долго грустить, а поскольку он, весьма вероятно, мог оказаться прав и через несколько месяцев они все снова могли бы собраться вместе, она выдавила из себя улыбку и подставила губы для поцелуя. – Когда уезжаешь? – спросила она, все еще прижимаясь к нему.

Он посмотрел на часы:

– Через час, – а затем, проведя рукой по ее волосам, добавил: – Почему бы тебе не поехать со мной?

Чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, она минуту размышляла над этим предложением, но затем покачала головой.

– Я не могу, – сказала она. – Мне еще столько всего нужно сделать здесь. Тебя все равно не будет дома целыми днями, так что мы почти не будем видеться.

– Да, но по вечерам мы были бы вместе.

– Вряд ли, учитывая, как поздно ты возвращаешься домой в последнее время, – напомнила она. – Нет, у меня все будет хорошо. Дэвид все еще здесь, и я обещала немного поработать над его блогом во вторник, плюс я хочу начать писать новый сценарий.

Спенс тоже очень этого хотел, поэтому не стал продолжать спор. Он еще раз поцеловал Никки в лоб, а затем подошел к ее ноутбуку, чтобы проверить свою почту.

– Эй, вы, двое, – позвала их Кристин, спускаясь по лестнице со второго этажа, когда Никки уже устроилась в кресле с воскресной газетой. – Кто-нибудь видел мой мобильный? Я только что держала его в руках, но, наверное, где-то оставила.

– Он там, на полу, – ответила Никки, указывая на ковер перед телевизором. – Ты, случайно, не знаешь, когда Дэвид вернется от мамы?

– Он сказал, часа в три, так что, думаю, может появиться в любой момент. Просто превосходно! Пришла СМС от художника по костюмам, – она тихонько взвизгнула от восторга. – Завтра мы пойдем по магазинам. Разве это не чудесно? Значит, я поеду тем же поездом, что и ты, Спенс.

– Круто, – растерянно ответил он, а затем добавил: – Вообще-то Сэм только что прислал мне письмо: Кайла возвращается. Значит, я буду спать на диване, а ты можешь занять свободную комнату.

Глаза Кристин лукаво сверкнули, когда она оторвала взгляд от телефона.

– Мы всегда можем лечь вместе, – пошутила она и подмигнула Никки.

Хотя Спенс игриво поднял брови, показывая, что он услышал, гораздо больше его привлекало только что открытое письмо.

– И сколько времени ты проведешь в Лондоне? – спросила Никки, надеясь не показаться бесцеремонной.

Кристин пожала плечами:

– Точно не знаю. Зависит от того, зачем именно я им понадобилась. Съемки начнутся только за две недели до Рождества, но кто знает, какая еще работа может появиться, пока я буду там. А, вот и он, – сказала она, увидев, как Дэвид входит в ворота. Подскочив к входной двери, она распахнула ее и начала трещать о том, что переедет в Лондон раньше, чем ожидала, и не мог бы он пойти с ней наверх и подсказать, какие именно наряды стоит взять с собой.

– Бедолаге, очевидно, придется участвовать в своего рода модном показе, – заметила Никки, отбрасывая в сторону газету и с трудом вставая с кресла. – Что-нибудь интересное? – спросила она, подойдя к Спенсу и заглядывая ему через плечо.

Он покачал головой и закрыл почту.

– Только обычные сообщения, – ответил он, – кроме информации о том, над чем сейчас работает Филиппа: если у нее все получится, мы сможем заработать немного наличных.

– Продолжай, – попросила его заинтригованная Никки.

Он улыбнулся:

– Трудно поверить, но речь идет о сериале «Чисто английские убийства». Судя по всему, они действительно готовы поработать с новыми режиссерами, и у нее на завтра назначен обед с одним продюсером, классным парнем. Конечно, мы предпочли бы снимать фильм, но телесериал – это тоже очень хороший опыт. Да и наш маленький задира скоро появится на свет, – добавил он, и его голос наполнился нежностью, когда он погладил ее растущий живот, – так что нам нужно поддерживать приток денег.

Она засмеялась: ребенок толкнул ее ножкой.

– Я думаю, это был голос «за», – сказала она. – И это означает, что ты будешь работать с Кристин?

– Боже упаси, – возразил он. – Она закончит сниматься прежде, чем я начну, – если я вообще начну, – и, наклонившись, чтобы поцеловать ее в пупок, он сказал: – Привет, Бастер, не думай, будто я не знаю, как дорого ты нам обойдешься, особенно если ты девочка; я стараюсь изо всех сил. Знаешь, – сказал он Никки, – если что-нибудь действительно выйдет из этой истории с «Убийствами»… Думаю, у них такая же нехватка хороших сценаристов, как и режиссеров, так что, возможно, тебе стоит подать заявку?

Она чуть не рассмеялась:

– Ты меня знаешь, я только «за», но я ничегошеньки не знаю о расследованиях.

– Они наверняка помогут тебе разобраться, а еще сведут с кучей настоящих полицейских. Как бы там ни было, это хорошая мысль. Главное – попытаться достать из ящика твои собственные сценарии.

– Для начала их надо хотя бы написать, но на этой неделе я обязательно начну работать над Шейлоком.

Однако она была настолько занята написанием статей для «Вестерн дейли пресс» и помощью Дэвиду с семинаром в центре искусств «Уотершед», что приступить к новому сценарию ей удалось только на следующей неделе. Не успела она начать, как Дэвид поинтересовался, не возьмет ли она еще несколько интервью для его блога. Это оказалось настолько весело и захватывающе, что они потратили целых четыре дня и отсняли такое количество материала, что потребовались еще пять дней, чтобы все это просмотреть и отредактировать.

– Это безумие какое-то, – сообщила она Дэнни по телефону спустя три недели после того, как он уехал. – Единственный недостаток – то, что вы со Спенсом не можете к нам присоединиться.

– Я бы с удовольствием, – засмеялся он. – Здесь я работаю, как раб: «Щелкни кнутом, шевели задницей, ленивый мальчишка!» Но мне все равно нравится. Теперь скажи, как дела у чертенка и что бы он или она хотели бы получить в подарок на Рождество? Но прежде, чем отвечать, вспомни: я все еще не зарабатываю миллионы долларов, так что дизайнерским штучкам придется немного подождать.

Смеясь, она ответила:

– Не волнуйся о подарках, Дэн, просто обязательно приезжай: это все, что имеет для нас значение. Кстати, миссис А. уже решила, что обязательно поедет в Индию, так что Дэвид будет здесь.

– О боже, – он чуть не сошел с ума от радости. – Но еще больше ты бы меня порадовала, если бы сказала, что Кристин не будет.

– Тогда пляши, потому что она пойдет к матери. Дэвида, конечно, тоже приглашали, но он сказал, что проведет праздники с нами. Как ты догадываешься, это ее жутко разозлило.

– О, какая жалость, – нарочито сочувственно протянул он, – но я уверен, что она вскоре простит его. Она уже начала сниматься в «Убийствах»?

– Начнет на следующей неделе. Спенс говорил тебе, что он тратит много времени, просматривая сериал, чтобы понять стиль режиссеров? Он еще точно не знает, дадут ли ему эпизод, но он просто в восторге.

– Ну, ты знаешь Спенса, он умеет добиваться того, чего хочет, поэтому мы все и любим его.

– Это одна из причин… Не вешай трубку, у меня вторая линия, – опустив телефон, чтобы посмотреть, кто это, она почувствовала, как ее сердце сильно застучало.

– Дэн, я тебе перезвоню, – сказала она и быстро переключилась на вторую линию. – Привет, – произнесла она как можно нейтральнее, хотя это было нелегко, учитывая, какое сильное потрясение она испытала.

– Николь, это мама.

– Да, – ответила Никки, еще не зная, может ли она позволить себе чувствовать такое облегчение, какое на самом деле испытывала. – Как дела? – осторожно спросила она.

– Я… Мы… прекрасно, спасибо. А у тебя как? – голос матери не отличался теплотой, но это было обычным делом, к тому же она явно беспокоилась о том, как дочь воспримет ее звонок.

– У меня все хорошо, – ответила Никки. – Рада, что ты позвонила, – добавила она, делая шаг навстречу.

Голос матери зазвучал чуть менее напряженно, когда она сказала:

– Я рада, что ты так считаешь. Мы беспокоимся о тебе.

«Тогда почему не позвонили раньше?» – хотела спросить Никки.

– Мы с отцом хотели бы увидеть тебя.

Никки тоже хотела их видеть, больше чем когда-либо, но она волновалась по поводу того, как они воспримут растущее доказательство ее беременности.

– Мы обязательно должны кое-что обсудить, – продолжала ее мать. – Мы с радостью приехали бы к тебе, но лучше, если ты приедешь к нам. Это возможно?

Никки нервно сглотнула.

– Наверное, – сказала она. – А что случилось?

– Это не телефонный разговор. Папа встретит тебя на вокзале, ты только сообщи время прибытия поезда. Почему бы нам не пообедать вместе? Завтра ты сможешь?

– Гм… спасибо, но встречать меня нет необходимости. Я с удовольствием пройдусь пешком, если не будет дождя.

– Прекрасно. Скажем, около полудня?

– Мама, – сказала Никки, прежде чем та успела повесить трубку, – я все еще беременна, и это заметно, так что…

– Мы не ожидали ничего другого, – заверила ее мать, – поэтому отец и предложил встретить тебя на машине. Он готов это сделать, только скажи.

В течение нескольких минут после окончания разговора Никки сидела, глядя в пустоту, и спрашивала себя, что же на самом деле случилось. Ей хотелось бы, что родители поменяли мнение насчет ребенка и принимали участие в его жизни, как это делали большинство бабушек и дедушек. Учитывая приближение Рождества, она предположила, что это возможно; однако шестое чувство не сильно поддерживало такую надежду.

Она не рассказала о разговоре Спенсу, когда они общались по телефону той ночью, в основном потому, что настолько погрузилась в обсуждение деталей его дня, что фактически забыла о звонке матери, пока не повесила трубку. Некоторое время она думала, не перезвонить ли ему, но в конце концов решила этого не делать. Никки хотела сначала выяснить, что случилось, потому что, если все закончится так, как в последний раз, когда она видела своих родителей, она не хотела, чтобы он волновался о ней и о том, как это ее расстраивает.

Итак, на следующий день, потратив много времени на выбор одежды и отрепетировав бесконечное количество возможных сценариев, чтобы подготовиться к «серьезному разговору», она села на одиннадцатичасовой поезд в Бат и без десяти двенадцать уже шла по Грейт-Палтни-стрит к дому родителей. Хотя дождя не было, в воздухе висели капли влаги, поэтому она подняла воротник толстого шерстяного пальто, а фиолетовый шарф, подаренный Спенсом, прикрывал нижнюю половину ее лица, защищая от ледяных порывов ветра.

Войдя в ворота, она только начала раздумывать, не воспользоваться ли своим ключом, когда дверь дома открылась и ее мать, похоже, обрадованная встречей (что не могло не успокаивать), проводила ее в тепло большого холла.

– Тебе стоило позвонить нам со станции, – упрекнула ее Адель. – Отец приехал бы и забрал тебя.

– Все хорошо, я немного прогулялась, – ответила Никки, начиная расстегивать пальто. Она вдохнула знакомые запахи и тут же почувствовала, как ее наполняет прекрасное чувство возвращения домой.

Забрав у Никки пальто, Адель на секунду смутилась, но затем положила ладонь на щеку дочери и наклонилась, чтобы поцеловать ее в лоб. Это было редкое, но не уникальное проявление любви, и теперь уже смутилась Никки, поскольку ей захотелось крепко обнять маму. Неужели они принесут извинения за те резкие слова, которыми они обменялись во время ее последнего визита, спросила она себя с робкой надеждой. Она была готова извиниться, и простить, и забыть – разумеется, если они примут ребенка. По дороге она даже заскочила в булочную на мосту и накупила пирожков с яблочной начинкой как своего рода предложение мира: она помнила, что отец их очень любит.

– Папа в гостиной, – сообщила ей мать. – После разговора пообедаем вместе. Папа собирается побаловать нас копченым лососем и блинчиками со сливочным сыром.

Это были любимые блюда Никки. Она улыбнулась тому, как все старались понравиться друг другу, и решила не напоминать маме, что беременным нежелательно употреблять мягкие сыры.

– Иди, – сказала Адель, повесив пальто и шарф. – Он с нетерпением ждет тебя.

Понимая, как сильно ей хочется повидаться с ним, Никки прошла в гостиную и увидела отца, который стоял на коленях и подкладывал дрова в камин.

– Привет, – сказала она.

– О, ты уже пришла! – воскликнул он и, отряхнув руки от пыли, начал вставать.

Никки поразилась и испугалась, заметив, с каким трудом он встает, словно повредил спину или у него болят ноги. Затем он обернулся, и ее сердце пронзила боль. Он выглядел уставшим, бледным и определенно похудел. Ее внезапно охватил страх: возможно, они хотят сообщить ей, что у него рак или что-то не менее ужасное, и кровь застыла у нее в жилах. «Господи, пожалуйста, прошу тебя, пусть он будет здоров», – тихонько взмолилась она, идя к нему, чтобы обнять.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она.

– Да, хорошо, – ответил он, обнимая ее в ответ: не так сердечно, как когда она была маленькой, но достаточно тепло, чтобы напомнить ей о том, как сильно он любит ее, несмотря на разногласия. На тот случай, если новости окажутся именно такими, каких она так боялась, Никки обняла его еще крепче.

– Я скучала по тебе, – сказала она, задаваясь вопросом, что он почувствовал, когда к нему прижали его будущего внука.

– Я тоже скучал по тебе, – хрипло ответил он. – Не надо нам было в прошлый раз доводить все до скандала.

– Хочешь что-нибудь выпить? – предложила Адель, входя в комнату.

Когда Никки обернулась, ее беспокойство начало расти, потому что теперь, когда она хорошо разглядела мать, та тоже показалась ей не такой, как всегда. Лицо у нее было напряженным, глаза казались стеклянными, под ними залегли тени.

– М-м, нет, спасибо, – неловко ответила Никки. – Я подожду… когда мы сядем за стол.

– Сядь поближе к огню, – предложил ей отец, указывая на кресло напротив того, в которое сел сам. – Вот, возьми чипсы, если хочешь перекусить.

Чувствуя, что и в комнате тоже что-то изменилось, Никки сильнее натянула свитер, прикрывая выпирающий живот, и присела на краешек кресла. Между ними стоял журнальный столик, на нем царил беспорядок, к чему она не привыкла, поскольку ее родители были жуткими чистюлями.

– Вы все еще собираетесь на Барбадос на Рождество? – спросила она, пытаясь завязать светский разговор.

– Нет, мы все отменили, – ответил отец.

Сердце у Никки сжалось. Не такой ответ она ожидала услышать.

– Мы останемся здесь, – сказала мать. – Вообще-то, мы надеялись, что, возможно, ты захочешь присоединиться к нам.

Испугавшись, что это, возможно, последнее Рождество отца, но подозревая, что приглашение не распространяется на Спенса, Никки ушла от прямого ответа:

– Ну, думаю, это зависит от обстоятельств… То есть я, безусловно, должна праздновать Рождество вместе со Спенсом.

Ее отец кивнул и сцепил руки.

– У нас есть для тебя кое-какая информация, – начал он, глядя на Адель, которая села на диван рядом с его креслом.

«Пожалуйста, Господи, не дай ему умереть», – запаниковала Никки.

– Тебе будет нелегко услышать это, – продолжал он, и ее сердце практически остановилось, – но я думаю, что ты обязательно должна знать то, что мы обнаружили, особенно учитывая рождение ребенка.

Поразившись тому, что он упомянул о ребенке, Никки удивленно моргнула, не сводя с отца глаз.

– В прошлый раз, когда ты к нам приходила, – продолжал он, – меня так обеспокоили решения, которые ты приняла, и то, куда они могли тебя завести, что я взял на себя смелость нанять человека, который бы разузнал о прошлом твоего друга, и выяснилось…

Внезапная волна гнева захлестнула Никки.

– Что ты сделал? – неистово закричала она. – Ты что, хочешь сказать?.. Да как ты посмел? У тебя нет никакого права.

– Николь, пожалуйста, выслушай отца, – вмешалась мать. – Ты обязательно должна узнать то, что мы выяснили, это очень важно.

Никки вскочила на ноги.

– Что бы вы там ни разнюхали, это совершенно ничего не изменит, – решительно заявила она. – Спенс – отец ребенка, и если вы думаете…

– Николь, твой друг – сын человека, которого признали виновным в растлении малолетних, – прямо сообщил ей отец.

Никки зашатало от ужаса.

– В большинстве случаев его жертвам не было и пяти лет, – спокойно продолжал отец. – И теперь я должен спросить тебя: неужели ты готова подвергать такому риску…

– Его отец мертв, – закричала Никки.

– Но это не меняет того, кем или каким он был. И мы должны задать себе вопрос: насколько твой друг похож на своего отца? Не унаследовал ли он?..

– Не смей даже произносить это, – предупредила она, и в ее голосе появилась угроза.

– Что Спенсер говорил тебе о своем отце? – спокойно спросила ее мать.

Никки неистово набросилась на нее.

– Во всяком случае, не это, – процедила она, – потому что это неправда, а даже если и правда, это не означает, что Спенс такой же. – Она прижала ладони к вискам. – Я не могу поверить, что стою здесь и позволяю вам совать нос не в свое дело, – вспыхнула она. – Как вы посмели… Вы ни разу даже не видели Спенса, а фактически обвиняете его в том, что он педофил, в то время как он никогда не причинит вреда ни единому человеку, а тем более собственному ребенку… Вы мне омерзительны тем, что могли допустить такую мысль. – Она разрыдалась. – Я сожалею, что вообще приехала сюда. Я должна была догадаться, что вы попытаетесь заставить меня отступиться от него или совершить какую-нибудь подлость…

– Пожалуйста, успокойся, – перебил ее отец. – Я понимаю, как сильно ты расстроилась, но мы сделали это для твоей же пользы…

– Нет! Вы сделали это для себя! – закричала Никки. – Вы не можете смириться с тем, что у меня свой путь, и таким образом пытаетесь вернуть контроль надо мной. Что ж, вы добились прямо противоположного, потому что единственные, от кого я отвернусь, – это вы…

– Я просто оповещаю тебя, – напомнил он ей.

– Ты шпионил, – негодовала Никки. – И откуда вам знать, что человек, о котором вы говорите, действительно был его отцом? Я рассказывала вам, какая у него была мать…

– Это имя стоит в его свидетельстве о рождении.

– И это ничего не означает. Откуда мы знаем, может, она все просто выдумала: от нее это вполне можно ожидать. А вы обвиняете Спенса… – она задыхалась от слез. – Он сделал все, чтобы порвать с прошлым, и то, что вы так себя повели… Мне так… стыдно за вас. Неужели в ваших душах нет места состраданию или прощению? Можете не трудиться отвечать, я знаю ответ.

Когда Никки направилась к двери, мать стремительно последовала за ней.

– Дорогая, пожалуйста, попытайся понять наши мотивы, – быстро произнесла Адель. – Если ты так уйдешь, это не поможет ни тебе, ни ребенку.

– Ни одному из нас не легче от того, что мы собрались здесь, – выпалила Никки. – Боже, я не могу поверить, что вы зашли так далеко. Вы уверили себя, что кто-то, с кем вы даже не знакомы и не имеете о нем ни малейшего представления, – чудовище только на том основании, что его отец, который может и не его настоящий отец…

– У нас есть отчет детектива, – заметил ее отец. – Почему бы тебе самой не взглянуть на него?

Никки резко обернулась: ее глаза все еще сверкали от ярости.

– Мне не нужно ничего читать. Спенс вовсе не такой, каким вы пытаетесь его выставить, – от боли голос у нее дрогнул. – Я не намерена слушать дальше, – закричала она. – Не будет никакого обеда. Вообще-то, после того что вы сделали… Ваши мерзкие попытки управлять всем, что я делаю, и всеми, с кем я общаюсь… С меня довольно. Я не желаю больше иметь с вами ничего общего.

– Николь, мы должны еще кое-что обсудить! – закричала ей мать, когда Никки распахнула дверь.

– Мне все равно. Меня совершенно не интересует, что вы хотите сказать. – И, вылетев в зал, как ураган, она схватила свою сумку, пальто и шарф и изо всех сил хлопнула входной дверью.

Только когда Никки дошла почти до моста, она остановилась, надела пальто и шарф, закрыв лицо так, чтобы никто из прохожих не видел, что она плачет. В ней все еще кипел гнев, ей было ужасно обидно за Спенса и хотелось его защитить. Если бы она могла прямо сейчас пойти к нему и крепко обнять!.. Хорошо, что она не сказала ему о своих планах на день, потому что она ни за что не хотела бы, чтобы он узнал, что сделали ее родители. Это было отвратительно, предосудительно и совершенно непростительно. Тот факт, что он никогда не упоминал о приговоре своего отца, ясно свидетельствовал, что он слишком стыдился его, чтобы заставить себя говорить о нем. Могло быть и так, что он даже не знает правды об отце. Тогда уж он точно не узнает об этом от нее или от ее родителей: в этом она была абсолютно уверена. И потому, независимо от того, сколько боли это причинит ей и им, они видели ее в последний раз. Она не собиралась позволить им и их низким умишкам подобраться к Спенсу.

Возвращаясь домой, Никки сделала все, что могла, чтобы вытолкнуть из головы мысли о родителях, но это было нелегко и удалось, лишь когда раздался очень своевременный звонок от Спенса. Хотя он и заметил, что голос у нее грустный, Никки уверила его в том, что просто немного устала. Очень скоро он заставил ее рассмеяться, и вот она уже разделяла его восторг по поводу новостей, которые он ей сообщил.

– Два эпизода в «Чисто английских убийствах»! – воскликнула она. – Это же здорово!

– Это просто фантастика! Добрая старая Филиппа, ей это действительно удалось!

– Ну и когда ты приступаешь?

– В том-то все и дело. В первую неделю февраля. – Сердце Никки сжалось. Это было опасно близко к сроку родов. – Вот потому-то, – продолжал он, – я и отказался.

Никки не могла поверить своим ушам.

– Но, Спенс, ты не можешь… – у нее перехватило дыхание. – Это такой…

– Не переживай, – перебил он, – я объяснил, почему не могу начать именно в это время, и они со мной согласились. Сказали, что будут иметь меня в виду, если появится что-нибудь позже.

– Но…

– Никаких «но», вопрос решен, и я доволен.

Жалея, что родители не могут услышать этот разговор и понять, какой он замечательный человек, Никки улыбнулась и нежно ответила:

– Спасибо. Я действительно очень хочу, чтобы ты был со мной, когда все произойдет.

– Именно там я и буду, – уверил он ее. – Но это еще не все. Я рассказал Дрейку о твоей задумке насчет «Венецианского купца», и он хочет узнать побольше.

– Быть этого не может! Что он сказал?

– Он думает, что в этом что-то есть. Как только у тебя будет, что ему показать, он с удовольствием почитает сценарий.

– О боже! Мне нужно немедленно начинать писать.

– Это точно. А теперь приготовься, потому что следующая новость – просто бомба. Я только что получил работу режиссера рекламного ролика в январе – и все благодаря любезности Дрейка.

Чувствуя, что от эйфории у нее кружится голова, Никки лишь пожалела, что они сейчас не могут заключить друг друга в объятия и закружиться в танце от радости. Дела у него шли отлично (и он, бесспорно, этого заслуживал), и она просто не могла быть еще счастливее. Любовь ее была настолько сильной, что все, что с ним случалось, она чувствовала так, словно это случалось с ней.

Она все еще улыбалась и полчаса спустя, заходя в дом, где горели огни. Значит, Дэвид уже дома.

– Привет, я вернулась, – крикнула она, закрывая дверь и снимая пальто.

Ответа не последовало. Предположив, что он в душе или говорит по телефону, Никки вошла в гостиную, чтобы проверить, не лежит ли на столе почта. К ее удивлению, Дэвид сидел за компьютером, но неподвижно смотрел в черное окно, явно погрузившись в свои мысли.

– Эй, – тихо произнесла она. – Я дома.

Вздрогнув, он обернулся, и, хотя его губы тут же расплылись в улыбке, Никки не могла не прочитать в его глазах беспокойства.

– Все в порядке? – спросила она.

– Да, все классно, – заверил ее он. – Где ты была?

– Так, съездила кое-куда. Ты, похоже, немного взволнован?

Он рассмеялся и пожал плечами.

– У меня все нормально, – заявил он. – Просто задумался обо всем и пытаюсь кое-что решить, пока что мысленно. А у тебя что нового?

Понимая, что он не хочет обсуждать то, о чем думает, Никки оставила эту тему и, светясь от гордости, сообщила ему новости Спенса.

– Потрясающе! – воскликнул Дэвид. – Он действительно отказался от «Чисто английских убийств»? Вот это он отколол… А что рекламирует этот ролик?

– Какой-то шоколад, он не помнит названия, потому что никогда прежде о нем не слышал. Бюджет не очень большой, но это прекрасная возможность.

– Ты шутишь? Ты знаешь, сколько главных режиссеров Голливуда сделали карьеру благодаря рекламным роликам?

Она засмеялась:

– Ридли Скотт, Алан Паркер… Кстати, ты знал, что Дэвиду Линчу был только двадцать один год, когда родилась его дочь Дженнифер? Я вчера об этом прочитала.

– А теперь она тоже стала режиссером, – добавил Дэвид.

Никки положила руки на живот.

– Посмотри, какие у тебя перспективы, счастливчик, – сказала она Заку. И затем, в приступе эйфории, добавила: – Дэвид, все просто блестяще, правда? Я едва могу дождаться, когда Спенс вернется домой, чтобы Рождество мы отпраздновали вместе.

– Относительно Рождества могу сообщить следующее, – вставил он. – Сейчас сюда приедет моя мама, чтобы развесить по всему дому китайские фонарики и другие украшения, тем более что ей они в этом году не понадобятся. Так что, если ты не против, мы могли бы пойти купить елку, пока мама не явилась.

– Просто фантастика. Идем прямо сейчас! Я только пальто надену.

– Уже бегу, – рассмеялся он. – Только закончу письмо Крис.

– Передавай ей привет. Как у нее дела? Я не получала от нее известий, с тех пор как начались съемки.

– Она получает удовольствие от каждой минуты, не считая того, что никак не может избавиться от одного настырного поклонника.

– Мужчины или женщины?

– А ты как думаешь? – сухо спросил он.

Улыбнувшись, она оставила его за компьютером, а сама пошла наверх, чтобы переобуться в поддельные угги[5]5
  Угги – обувь для мужчин и женщин, изготовленная из овчины ворсом внутрь и гладкой поверхностью наружу, часто с синтетической подошвой. Впервые появились предположительно в Австралии или Новой Зеландии.


[Закрыть]. Она уже настолько растолстела, что могла натянуть их, только лежа на кровати и задрав ноги вверх. Спенс очень развеселился, когда застал ее в такой позе на выходных, и, похоже, ребенку это тоже очень нравилось, судя по тому, как он вертелся у нее в животе и, вероятно, потешался над ней.

– Тебе хорошо смеяться, тебе-то тепло и уютно, – шутливо поругала она его. – А на улице жуткий холод, так что я без этой обуви – никуда.

Она не была уверена в том, что он действительно икнул, но по ее ощущениям, это было именно так, и она нежно помассировала себе живот, словно могла помочь ему задержать дыхание.

– Чуть позже я напишу тебе чудесное письмо, – пообещала она Заку, – расскажу обо всех новостях у папы и о нашей поездке на рынок с Дэвидом, где мы хотим купить твою самую первую новогоднюю елку. Мы сделаем фотографии (я вставлю их в книгу, которую уже начала писать для тебя), так что ты сможешь увидеть себя в виде большой шишки вместе со мной и папой на твоем первом Рождестве в окружении кучи прекрасных подарков от Санта-Клауса.

В письме она не станет упоминать о том, что произошло в доме ее родителей, потому что это слишком ужасно. Она готова почти на все, лишь бы удостовериться, что Зак никогда не узнает об этом. Вообще-то Никки уже решила, что будет удалять все электронные письма, которые пришлют ей родители, стирать все СМС, не читая, и игнорировать их звонки, потому что для нее не было ничего важнее, чем защитить Спенса от их совершенно отвратительных инсинуаций.

В рождественский вечер, когда в камине лениво вздыхал и потрескивал огонь, а пол в комнате был покрыт разбросанными подарками и оберточной бумагой, мобильный телефон Никки запищал – ей пришла СМС.

– Кто это может быть? – раздраженно проворчала она, не желая менять удобное положение, которое она с трудом приняла на диване рядом со Спенсом.

– Не обращай внимания, – вяло буркнул он.

Приоткрыв глаза, она посмотрела на остальных. Дэвид растянулся на полу и крепко спал, его голова покоилась на ярко-оранжевой мягкой игрушке в виде страуса. Дэн свернулся калачиком в кресле, его бумажный колпачок сдвинулся под углом и дрожал при каждом новом приступе тихого храпа. Их рождественский ужин состоял сплошь из одних соблазнов: жареная индейка, пастернак с сыром, соте из белых кореньев и моркови, а также огромный рождественский пудинг, купленный в «Фортнум энд Мейсон». Все они так плотно поели, что Никки уже начинала сожалеть об опрометчивом решении устроить вечеринку. К счастью, всех остальных они пригласили на десять, поскольку надеялись, что к тому времени уже отойдут от утренней эйфории, когда открывают подарки, готовят угощение и принимают звонки от родных и друзей.

Когда ее мобильный телефон снова запищал, а на телеэкране запрыгали двести два далматинца, которых никто уже не смотрел, она поняла, что у нее действительно нет сил встать и подойти к столу. Кроме того, если бы она все-таки встала, то могла бы почувствовать себя обязанной начать убирать со стола, а мыть посуду – обязанность Дэвида и Спенса, поскольку потрясающий банкет из обычных продуктов стряпали они с Дэнни.

Когда телефон пискнул в последний раз и сдался, она поплотнее прижалась к Спенсу и закрыла глаза. Наверное, это просто очередное поздравление, десятки которых они уже получили от старых университетских друзей и новых знакомых; или кто-нибудь спрашивал, может ли он привести с собой на вечеринку друга, – в общем, ничего срочного.

Она что-то сонно пробормотала и вдохнула чудесный мужской запах, исходящий от кожи Спенса. Было так приятно и удобно лежать на диване в комнате, где находились четыре самых дорогих для нее человека, если считать Зака – а как его не считать, тем более что сегодня он был особенно активен. Сейчас он, кажется, успокоился: его, несомненно, ошеломило такое количество пищи и глоток вина, которые хлынули на него. Должно быть, его словно накрыло лавиной, улыбнулась она про себя и нежно погладила живот, будто пытаясь успокоить его.