Текст книги "Крик души"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Знаешь, если ничего не получится с родителями Никки, ты всегда можешь попробовать поговорить с Дрейком о том, чтобы он выплатил тебе аванс.

Спенс кивнул, глядя вперед, туда, где поток машин вливался в дорогу на Бат.

– Я тоже так подумал, – признался он, – но он уже не раз шел нам навстречу, а ты знаешь, какие гонорары у этих юристов. Мы не можем просить его выложить на бочку непонятно какую сумму, если мы, к тому же, не представляем, как или когда сможем вернуть ему долг.

– Но он, возможно, посоветует нам действительно хорошего адвоката, – заметил Дэвид. – То есть такого, который оказывает юридическую помощь бесплатно.

– Ну, Бристоль – не его вотчина, но попытка не пытка, так что – почему бы и нет?

– Я позвоню ему, пока ты будешь разговаривать с родителями Никки, – предложил Дэвид, – по крайней мере, как запасной вариант это тоже сгодится.

– А я позвоню мистеру Адани, в Индию, – включилась в разговор миссис А. – Я вчера вечером подробно рассказала ему о том, что произошло, и он напомнил мне, что знает очень много представителей юридических кругов в нашем городе, потому что иногда его просят выступить в суде в качестве эксперта. Он говорит, что позвонит кое-кому; я свяжусь с ним и спрошу, есть ли у него новости.

Пожимая ей руку, Спенс заметил:

– Я просто не представляю, как бы мы без вас справлялись, миссис А.

– Ой, вот только не надо говорить глупости, – укоризненно произнесла она. – Это очень серьезная ситуация, и все прилагают максимум усилий, чтобы помочь.

– Остается только надеяться, что родители Никки тоже так считают, – вмешался Дэвид, озвучивая общее мнение, – впрочем, никто и предположить не может, что они откажутся.

Было уже почти десять часов, когда они свернули на Беннетт-стрит, и хотя ни за что на свете Спенс не отступил бы от своего решения, он вынужден был признать, что испытывал некий трепет, обдумывая все, что слышал о Грантах. Однако он не ставил под сомнение их любовь к дочери; значит, по крайней мере, в этом вопросе они были единодушны, и он не мог поверить, что они откажут ей в помощи исключительно из неприязни к нему.

Когда они остановились у великолепного дома в георгианском стиле, миссис А. заглушила двигатель и повернулась к Спенсу, глядя на него широко открытыми взволнованными глазами. Еще вчера вечером она хотела сообщить ему то, что Гранты узнали о его отце; но после звонка Никки он так расстроился, что она была просто не в состоянии еще усилить тяжесть его ситуации. Если бы она могла быть уверена в том, что ему уже все известно, ей, вероятно, было бы легче; но она этого не знала, а сейчас тоже был не самый подходящий момент для подобных откровений. Она могла только надеяться, что сами Гранты не поднимут этот вопрос, и как только они поймут, почему Спенс приехал, то будут слишком расстроены из-за Зака и Никки, чтобы беспокоиться о таких прозаичных вещах, как родственники Спенса.

– Не забывай, – мягко сказала она, когда он посмотрел на дом, – ты собираешься сообщить им, что они потеряли внука; так дай им время, чтобы немного прийти в себя, прежде чем сообщать о том, что случилось с Никки.

Спенс дернул кадыком; во рту у него пересохло.

– Они и видели-то Зака один раз, да и то минут пять, – напомнил ей Дэвид.

– И тем не менее он был частью их семьи, – возразила его мать.

– А что мне делать, если они откажутся впустить меня? – спросил Спенс. – Кроме того, чтобы вышибить дверь?

– Ты сначала попробуй, – посоветовала ему миссис А., – и если возникнут проблемы, мы посмотрим, не окажутся ли они более благосклонны к разговору со мной.

Спенс снова посмотрел на дом, а затем, тяжело вздохнув, заявил:

– Ладно, я пошел. – И, распахнув дверцу машины, вышел наружу, чуть не сбив с ног мужчину с собакой. – Простите, – пробормотал он, почесав собаку за ухом, подошел к двери и позвонил в квартиру Грантов.

Несколько минут спустя грубый мужской голос из домофона спросил, кто там.

– Это Спенсер Джеймс, парень Никки, – ответил Спенс. – Я должен поговорить с вами, сэр. – Он надеялся, что проявленная почтительность позволит ему хотя бы войти в дом.

К его облегчению, это, похоже, сработало, потому что раздался звук отпираемой двери, и ему предложили подняться на второй этаж.

Когда он добрался, его уже ждал мистер Грант: глаза у него были не такие безжалостные, как навоображал себе Спенс, но губы были поджаты, а растрепанные волосы и небритый подбородок оказались сюрпризом. Когда Спенс присмотрелся к нему, то заметил, что он ссутулился, что придавало ему вид человека, у которого вынули стержень; и если то, что Спенс слышал, соответствовало действительности, то, вероятно, так и было. Как же тяжелые времена подкашивают сильных мира сего, подумал он; и такие мысли отнюдь не укрепили в нем уверенности в благоприятном исходе встречи.

– Здравствуйте, сэр, – сказал он, протягивая руку для рукопожатия. – Я надеюсь, что мой приезд не сильно помешал вам, но у нас нет номера вашего телефона.

Грант достаточно крепко пожал ему руку.

– Моя жена должна вернуться с минуты на минуту, – сообщил он. – Она выскочила на минутку в город.

– Понятно, – ответил Спенс, не уверенный, хорошо это или плохо, что ее сейчас нет, и спросил себя, долго ли его будут держать на лестничной клетке.

– Прошу вас, входите, – пригласил его Грант и, отступив так, чтобы дать Спенсу пройти, закрыл дверь. – Прошу, сюда, – сказал он, делая жест рукой в нужном направлении.

Отметив великолепие квартиры, Спенс сразу понял, что вряд ли сможет сдержаться, если Грант попытается уклониться от своих обязанностей. Ладно, пускай у него сейчас трудные времена, а квартира вообще арендуется, но она все равно стоит кучу денег, и он никогда не поверит, что кто-то в положении Гранта не может, в случае необходимости, залезть в кубышку.

– Итак, – произнес мистер Грант, жестом приглашая Спенса садиться, – я полагаю, что нам просто суждено было однажды встретиться. Но я весьма заинтригован, почему это должно было произойти именно сегодня.

Хотя его поведение не было холодным, доброжелательным его тоже назвать было трудно, но Спенс был полон решимости не позволить Гранту задеть его за живое, когда на кону куда более важные вещи, чем его гордость.

– Боюсь, сэр, – начал он, – что я принес печальные известия о Заке.

Хотя выражение лица Гранта не изменилось, он, казалось, напрягся, и Спенс интуитивно ощутил в нем какую-то перемену, которую никак не мог понять. Возможно, это было чувство вины и смущения за то, что он вычеркнул из своей жизни собственную дочь и внука.

– Он умер три дня назад, – решительно заявил Спенс, вонзаясь ногтями в ладонь, чтобы физическая боль заглушила душевную.

Грант мигнул, затем отшатнулся, словно его ударили.

– Сожалею, что вынужден вам это сообщить… – Спенс замолчал, услышав, как в замке входной двери повернулся ключ. Он вопросительно посмотрел на Гранта, но тот, похоже, ничего не слышал. – Я думаю… Полагаю, ваша жена вернулась, – сказал он.

Когда Адель Грант вошла в гостиную и обнаружила, что муж общается с каким-то незнакомцем, она широко раскрыла глаза от удивления.

– Здравствуйте, – сказала она, с любопытством переводя взгляд со Спенса на мужа и обратно. – Мы…

– Я Спенсер Джеймс, миссис Грант, – представился Спенс, протягивая руку для рукопожатия.

Хотя она была потрясена и даже не испытывала особого желания так здороваться, но все же пожала ему руку.

– Джереми? – спросила она, глядя на мужа, который рухнул в кресло.

Спенс сглотнул.

– Боюсь, что только что был вынужден сообщить мистеру Гранту дурные вести, – признался он.

В глазах Адели вспыхнула паника.

– О Господи, что-то случилось с Никки?

Поняв свою ошибку, Спенс поспешно заверил ее:

– Нет, у нее все хорошо, миссис Грант, то есть… – Он начал сначала. – Это Зак. Он умер три дня назад.

Адель в ужасе замерла.

– Но я думала, что это заболевание…

– Он умер не из-за болезни Тея-Сакса, – объяснил ей Спенс. – Он умер, потому что… Гм, я думаю, вам лучше присесть, миссис Грант.

Сделав, как он сказал, Адель не сводила с него глаз, словно боясь, что он может убежать или совершить какой-то безумный поступок, например ударить их или перевернуть все в комнате вверх дном.

– Это имело какое-то отношение к его болезни? – спросила она.

Взяв себя в руки, Спенс ответил:

– Нет, это… Ладно: полицейские считают, что его задушили.

Адель моргнула. Она, похоже, окончательно растерялась.

– Вы хотите сказать, что…

Спенс кивнул.

– Вообще-то, все гораздо хуже, – продолжал он, – потому что они думают, что это сделала Никки, и они арестовали ее.

Адель издала крик ужаса, а Грант опустил голову на руки.

– Нет, нет, нет, – бормотал он. – Только не это!

– Не может такого быть! – возмутилась Адель. – Она бы никогда не… Почему они так считают?

– Потому, что в тот момент в доме больше никого не было.

Адель покачала головой.

– Это невозможно, – упорствовала она. – Они ошиблись. Моя дочь никогда и никому не причинила бы вреда, и меньше всего – собственному ребенку.

– Я знаю, – согласился Спенс, – но ее взяли под стражу и дали худшего в мире адвоката, и я надеялся… Я приехал сюда, чтобы попросить вас сделать что-то, чтобы помочь ей.

– У нас нет денег, – отрывисто заявил Грант.

Игнорируя его, Адель спросила:

– А вы уверены, что в доме больше никого не было? Где были вы, когда это случилось?

Озадаченный, Спенс ответил:

– В Лондоне.

– Полицейские это проверили?

Не веря в то, что она говорит всерьез, Спенс сказал:

– Насколько я знаю, да.

– Значит, вы создали себе алиби и наняли кого-то, чтобы он сделал все за вас? Думаю, необходимые связи у вас есть.

Спенс изумленно уставился на нее.

– На что, черт возьми, вы намекаете? – закричал он. – Вы говорите о моем сыне, и, независимо от того, насколько он был болен или сколько времени ему, возможно, пришлось бы страдать, я бы ни за что, никогда не совершил ничего подобного. А даже если бы и так, неужели вы всерьез полагаете, что я позволил бы Никки угодить за решетку?

Адель, похоже, ни в чем уже не была уверена, когда ответила:

– Это бы спасло вашу шкуру и дало бы вам возможность уехать и жить любой жизнью, какой пожелаете, в то время как моя дочь отбывала бы тюремный срок за то, чего не совершала.

Спенс едва сдерживал гнев.

– Послушайте! – прорычал он. – Мне все равно, что вы там думаете обо мне; все, что имеет значение, это то, что Никки сейчас находится в Иствуд-парк, и я – мы – должны вытащить ее оттуда.

– А как, по-вашему, нам это удастся? – обескураженно спросил Грант.

– Ей нужен приличный адвокат, – ответил Спенс. – Она имеет право на бесплатную юридическую помощь, но я надеялся, что вы, как ее отец, захотите оплатить самого лучшего юриста.

У Гранта снова был вид человека, потерпевшего кораблекрушение.

– Боюсь, это невозможно, – дрожащим голосом заявил он. – Нам пришлось продать свой дом и большую часть активов из-за этой экономической катастрофы, и мы все равно остались в долгах.

Спенс сжал кулаки.

– И вы думаете, что я этому поверю? – возмутился он.

Адель напряглась.

– Откровенно говоря, нас не волнует, чему вы верите, – холодно заявила она.

– Значит, вы утверждаете, что не можете помочь собственной дочери, несмотря на то что вы ей нужны сейчас, как никогда? – бросил ей вызов Спенс.

Адель вспыхнула:

– Конечно, мы вовсе так не говорим! Если бы у нас были средства, то они были бы ее, но у нас их нет.

– А знаете что: я вам не верю, – искренне сказал он, – потому что я знаю, как действуют такие люди, как вы. У вас наверняка есть сбережения…

Выражение лица Адели стало ледяным.

– Вам не дано знать о таких людях, как мы! – словно выплюнула она. – Да и откуда, если ваша мать была проституткой, а отец педофилом?

Спенс побледнел. Голова у него закружилась.

– Откуда… Откуда вы это узнали? – заикаясь, спросил он.

– Это было нетрудно. Мы провели небольшое расследование, и…

– Никки знает? О Господи, так вот что вы ей рассказали в канун Рождества. Вот, почему она не хотела вас больше видеть…

– Я надеюсь, вы гордитесь тем, как стали между нами и нашим единственным ребенком! – злобно перебила его Адель. – Мы никогда не хотели, чтобы она связывалась с таким человеком, как вы, и посмотрите, что получилось. Она…

– Адель, остановись, – перебил ее муж. – Он прав. Все, что сейчас имеет значение, это Николь и ее спасение.

Она повернулась к нему:

– И как мы это сделаем, когда…

Грант протянул руку.

– Спасибо, что навестили, молодой человек, – сказал он Спенсу. – Вам не стоит больше волноваться. Мы сами разберемся, что нужно сделать для нашей дочери.

– Я тоже несу за нее ответственность! – воскликнул Спенс. – И я не дам вам воспользоваться моментом, чтобы вычеркнуть меня из ее жизни. Я не позволю вам. И она тоже.

– Еще как позволит, если ей придется выбирать между вами и свободой, – злобно бросила ему Адель.

В этот момент на лице Спенса явно читалось желание ударить ее.

– Только попробуйте поставить Никки перед таким выбором, – пригрозил он.

– Адель! Достаточно! – рявкнул ее муж, когда она снова открыла было рот. – Ты не понимаешь, что поставлено на карту. Речь идет не об этом мальчике и его прошлом. Речь идет о нашем внуке, нашей дочери и о ее свободе.

Адель закрыла глаза, когда ужас случившегося вонзился в ее сознание, заставив задрожать и возвращая ей разум.

– Так и есть. Прошу прощения, – прошептала она, но относилось это к Спенсу или к ее мужу, было неясно.

– Если вы не возражаете, мы с женой хотели бы обсудить это наедине, – сказал Грант Спенсу.

– Не волнуйтесь, я уже ухожу, – ответил тот. – Не надо меня провожать.

Несколько секунд спустя он уже захлопнул за собой входную дверь и сердито затопал вниз по лестнице.

Лицо Дэвида вытянулось, как только он увидел выражение лица Спенса.

– Боже, только не говори, что они отказались помочь! – воскликнул он, когда Спенс сел в машину.

– Я не знаю, что они намерены делать, – ответил Спенс, – но, в любом случае, ее отец утверждает, что денег у него нет.

– Что ж, рада сообщить, что у меня есть хорошие новости, – вмешалась миссис Адани. – Мистер Адани связался с очень важным адвокатом в Бристоле, с которым он работал несколько раз. Его зовут Джолион Крейн, и он назначил тебе встречу в его офисе в понедельник на самое утро, перед тем как он пойдет в суд.

Спенс в изумлении повернулся к ней, и его глаза наполнились слезами, когда он крепко обнял ее.

– Я же говорил: без вас мы как без рук, – заявил он, – теперь вы согласитесь со мной?

Она улыбнулась.

– Благодарите за это мистера Адани, – напомнила она ему. – Он шлет вам наилучшие пожелания и хочет, чтобы вы знали: если он еще чем-то может помочь, то мы обязательно должны позвонить ему.

– А этот солидный адвокат согласен оказать помощь бесплатно?

– Мистер Адани говорит, что, скорее всего, да, но лучше обсудить это с мистером Крейном.

– Вот, – заявил Дэвид, протягивая ему смартфон, подключенный к Интернету, – это регалии Джолиона Крейна. Старший партнер фирмы; президент Бристольского общества юристов; двадцатилетний опыт защитника; выступал адвокатом в делах о предумышленном убийстве, убийстве по неосторожности, сексуальном насилии и грабеже… Тут целая куча всего. Я думаю, если нам удастся заполучить его на свою сторону, то это значит, что папе удалось вытащить суперкролика из своей шляпы.

Миссис А. гордо улыбнулась.

– Дорогой Раджан, – заметила она, – даже когда он далеко, он с нами. А теперь мне нужно отвезти вас, молодые люди, обратно в Бристоль, или я опоздаю на встречу.

– А я должен повидаться с Никки, – напомнил ей Спенс. – Я благодарю Бога – и мистера А. – за то, что у меня есть хорошие новости, потому что если уповать на ее родителей… Ладно, думаю, пора мне поразмыслить над тем, что мне рассказать ей о них.

ГЛАВА 23

Адель Грант мерила шагами гостиную: она была так возбуждена, что никак не могла заставить себя остановиться.

– Не может быть, чтобы у тебя не было нужных знакомых! – в сотый раз кричала она мужу. – Ты столько лет управлял чужими финансами, и, конечно же, хоть один из твоих клиентов должен быть адвокатом!

– Да, и не один, – уступил Грант, просматривая записную книжку, – но мы все потеряли много денег, Адель, и я уверен, что нет необходимости напоминать тебе о том, что большинство из них обвиняет в этом меня. Будет не так-то просто просить их выручить нас, особенно сейчас, когда мы даже не в состоянии заплатить им.

– Но мы можем продать облигации, которые ты бережешь на случай крайней необходимости, потому что, если уж это не крайняя необходимость, тогда я не знаю, какой она может быть.

В этот момент Грант словно еще сильнее ссутулился.

– О Господи, – прошептала она. – Пожалуйста, Джереми, только не говори, что ты их уже потратил! Как? Когда?

Он поднял дрожащую руку, чтобы вытереть слезы с глаз.

– Все ценное, что у нас еще осталось, – сказал он, – это твоя машина.

Она зашаталась и закрыла лицо руками. Затем, внезапно поняв, что он задыхается, она подбежала к нему.

– Джереми, что с тобой? – воскликнула она.

– Я… Нет, ничего! – простонал он.

– Сердце? У тебя что-то болит?

– Все нормально. Уже… уже проходит.

Она сжала его ладони.

– Давай, я вызову «скорую»!

Он покачал головой.

– Сначала нужно разобраться с этим, – напомнил он ей. – Я… займусь продажей твоей машины.

Но Адель слишком волновалась о его здоровье и потому сказала:

– Посиди минутку спокойно. Слабость есть? Может, тебе что-нибудь принести?

Его глаза закрылись, и он откинулся на спинку кресла. Его кожа казалась серой и дряблой, а щеки были мокрыми от слез.

– На тебя столько всего навалилось, – всхлипнув, заметила она, и по ее лицу тоже потекли слезы. – Стресс, то, что все винят тебя в своем финансовом крахе, а теперь еще и Николь…

– Все нормально, – перебил он жену, поглаживая ее руку. – Мне просто нужно немного спокойно посидеть.

Страх никак не отпускал ее.

– Я принесу тебе чаю, хорошо? – предложила она. – Или виски?

Прошло какое-то время, прежде чем он ответил:

– Пожалуй, виски.

Подойдя к тележке с напитками, она вылила остатки «Гленфиддик» в бокал без ножки и подала ему.

Когда Грант сделал глоток, его бледные щеки немного порозовели.

– Мы ужасно обошлись с этим мальчиком, – заметил он. – Парень потерял сына, а мы…

– О Джереми, перестань! – жалобно простонала она. – Я знаю, мне не следовало так вести себя. Я не понимала, что делаю, и теперь мне так стыдно. Он пытается помочь ей, а я…

– Ты знаешь, как с ним связаться?

Она покачала головой.

– Только через Николь, но как нам связаться с ней, пока она находится там?..

– Ей наверняка разрешены свидания.

– Но захочет ли она видеть нас? Если он расскажет ей, что я ему наговорила, как я швырнула ему в лицо преступление его отца…

– Судя по его поведению, он куда сильнее обеспокоен положением Никки, чем тем, что ты ему сказала. – Он попытался сесть прямо и вздрогнул, когда в груди у него снова кольнуло.

– Джереми, Ты должен позволить мне вызвать врача.

– Ничего страшного. Не суетись, дорогая. А теперь передай мне записную книжку, пожалуйста.

Взяв книжку, она вложила ее ему в руки и присела на подлокотник кресла, наблюдая за тем, как он листает страницы.

– Что бы ни случилось, мы не можем допустить, чтобы Никки предстала перед судом, – внезапно выпалила она. – Если это произойдет, то все выйдет наружу, и…

– Тш-ш, – сказал он, прося ее замолчать. – Ситуация не улучшится, если ты будешь без конца думать об этом.

Никки шла рядом со светловолосой надзирательницей, которая вчера регистрировала ее, и старалась держать голову выше, но глаза опустила, пока они двигались по направлению к комнате свиданий. «Идти по Правилу» означало, что она никуда не ходила без сопровождения, даже вчера вечером, чтобы позвонить, но это никак не сдерживало других заключенных, и они выкрикивали оскорбления ей вслед.

Никки пыталась не слушать, но то, как они обзывали ее, когда она проходила мимо их камер, вызывало у нее чувство стыда и тошноты, даже несмотря на то что она знала, что она не была ни педофилкой, ни извращенкой, ни детоубийцей.

– Я никогда не бываю уверена в том, правильно ли идти по Правилу, – заметила надзирательница, которую звали Джейн, после того как приказала женщине по имени Сирина закрыть рот. Сирина. Какое нежное, женственное имя, думала Никки, ожидая, когда Джейн отопрет очередные двери. Оно вызывало в памяти образы нимф и сильфид или элегантных дам с кроткими улыбками. И, уж конечно, не бабу, щелкающую дешевыми зубными протезами, с ужасно окрашенными в рыжий цвет волосами и покрытыми татуировками лапищами, которая только что обозвала ее «влагалищем больной суки».

– Видишь ли, – продолжала Джейн, отступая в сторону и давая Никки пройти, – в таком случае, как твой, всем становится известно о том, что ты сделала, и если в результате тебя признают виновной, то тебе, скорее всего, придется весь срок отбывать в одиночке. Нет, я, конечно, понимаю, что наркоманки и прочий сброд, с которым сталкиваешься здесь, это не та компания, с которой стоит водиться в нормальной ситуации, но не все такие. Есть здесь и другие: убийцы из сострадания, и мошенники (эти, на самом деле, довольно безобидны), и мужеубийцы, чьих супружников ты бы и сама столкнула с утеса, доведись тебе жить с ними. Понимаешь, о чем я? Ты замужем, Николь?

– Нет, – ответила Никки, отводя взгляд, пока Джейн запирала двери и, очевидно, не замечала жесты тех, кто наблюдал за ними. Они проводили ребром ладони по горлу, совали руку между ног, прижимали к лицу кулак. – Но мы собираемся пожениться, – добавила она, когда они повернулись, чтобы продолжить путь. Она должна выбросить этих омерзительных женщин из головы, притвориться, что их не существует, и возблагодарить Бога за то, что у них сегодня нет посетителей и что они не в состоянии добраться до нее, пока она находится в отдельной камере.

– Значит, думаешь, ему хватит терпения дождаться тебя, верно? – спросила Джейн безо всякой злобы, просто из чистого интереса.

Никки не пришлось отвечать, потому что рация Джейн пронзительно запищала.

Заключенные, у которых сегодня были посетители, уже находились в комнате для свиданий, и понимание того, что, как только она войдет в комнату, ей придется находиться среди них, просто лишало ее сил. Закоренелые зачинщицы заперты в камерах, твердо напомнила она себе. Остальные же, похоже, куда больше интересовались собственными проблемами, нежели чужими.

– А у тебя крепкие нервы, скажу я тебе, – заметила Джейн, возвращая рацию на место. – Ты вся из себя такая стильная, и мне это нравится. Имей в виду, именно это и бесит тех, кто остался там, в камерах. Я вот о чем: они не любят, когда с детьми случается что-то плохое (вообще, конечно, этого никто не любит); хотя из того, что я слышала, то, что ты сделала со своим, было хорошим поступком.

– Ничего хорошего тут нет, и я этого не делала, – возразила Никки.

Джейн покосилась на нее.

– Если бы я получала пять фунтов каждый раз, как слышала это, то я бы уже жила на Французской Ривьере, и в саду за домом у меня были бы бассейн и корт, а у дверей стоял бы крутейший «Мерс», – ответила она, – а я тут всего три года работаю.

Понимая, что нет никакого смысла в том, чтобы опять утверждать о своей невиновности, Никки просто молчала, в то время как Джейн болтала о том о сем, пока они не дошли до комнаты свиданий, где ее передали дежурным надзирателям.

Место было забито людьми: по одну сторону столов сидели заключенные, а по другую – посетители. Некоторые сидели группами, и в помещении было много детей: кто-то из них бегал, другие играли в специально отведенной задней части. Шум стоял оглушительный, но Никки услышала, как Спенс позвал ее по имени в тот самый момент, как ее глаза нашли его. Он сидел в задней части комнаты, у окна, и его несимметричное, но красивое лицо выражало одновременно беспокойство и облегчение от того, что он ее видит. Хотя все, что она хотела, это подбежать к нему, прижаться и обнимать, пока руки не отвалятся от усталости, Никки помнила предупреждение о том, что резкие жесты или откровенная демонстрация эмоций запрещены. И потому она преодолела разделявшее их расстояние как можно более стремительно и схватила его за руки, словно боясь, что он может ускользнуть.

– Привет, – пробормотал он, глядя ей прямо в глаза. – Ты как, нормально?

– Теперь да, – ответила она, впитывая каждую черту любимого лица. – А ты?

– У меня все классно, но я волнуюсь, что тебе приходится находиться в этом месте. С тобой хорошо обращаются?

Она пожала плечами.

– Нормально. – Ей не хотелось углубляться в подробности гнусных оскорблений и всего прочего, чтобы лишний раз не волновать его.

– Давай присядем? – предложил он.

Все еще не выпуская его рук, Никки опустилась на стул напротив него, продолжая смотреть на Спенса так, словно с момента их последней встречи прошло не двадцать четыре часа, а двадцать четыре дня.

– Я оставил фотографию, блокнот и все, что ты просила, у регистратора, – сказал он. – Мне не позволили передать их тебе лично. А миссис А. приготовила тебе немного поесть. Поскольку ты ждешь суда, тебе можно получать еду в передачах. Не знаю, в курсе ли ты. Ее нужно просто разогреть. Держу пари, это намного лучше, чем та дрянь, которую они подают здесь.

Никки улыбнулась.

– Ее стряпня намного лучше, чем в большинстве ресторанов, – напомнила она ему, надеясь, что такая привилегия не вызовет у нее проблем с работниками кухни или зависть среди заключенных.

– Ты права, – согласился Спенс. Затем, сжав ее ладони в своих, он придвинулся еще ближе к ней и сказал: – У меня хорошие новости, Ник. Мистер А. познакомил нас с лучшим адвокатом Бристоля. Я договорился о встрече с ним в понедельник утром, чтобы обсудить твое дело. Он очень крутой, Ник. Мы читали о нем в Интернете, и я думаю, что если кто и сможет помочь нам, так это он.

Робкая надежда просочилась в сердце Никки.

– Это просто фантастика, – прошептала она, – но откуда мы возьмем деньги на его гонорар? Ты встречался с моими родителями?

Спенс опустил глаза.

– Да, встречался, – признался он. – Они полностью тебя поддерживают, я уверен в этом, но я не знаю, как у них с деньгами. Но это неважно. Юрист, с которым нас свел мистер Адани, возможно, согласится помочь нам бесплатно.

– Так что сказали мои родители? – настаивала Никки, крепче сжав его руки.

Он поднял глаза.

– О Господи! – ахнула она. – Они рассказали тебе о твоем папе, да?

– Это не имеет значения, – заверил он ее. – Мне только жаль, что ты узнала о нем вот так. Мне нужно было самому тебе все рассказать.

– Я понимаю, почему ты этого не сделал, – успокоила она его, придвигаясь поближе. – И даже если тот человек и был твоим папой, я всем своим сердцем знаю, что ты на него совершенно не похож.

Спенс слабо, но благодарно улыбнулся.

– Абсолютно не похож, – согласился он. – Но давай не будем о нем больше говорить. Он, в любом случае, не имеет отношения к тому, что происходит сейчас.

Однако Никки, не в состоянии сменить тему на такой ноте, пристально посмотрела ему в глаза и сказала:

– Это совершенно не повлияло на то, что я к тебе чувствую. Ни на мгновение.

Спенс был откровенно растроган.

– Если я сейчас расплачусь, при всей этой куче народа… – сказал он.

Никки рассмеялась, когда и ее глаза заволокло слезами.

– Ну, давай, расскажи об этом адвокате, которого вы нашли, – попросила она, понимая, что к теме родителей ей придется вернуться как-нибудь позже.

– Его зовут Джолион Крейн, – начал Спенс. – Мистер А., очевидно, хорошо с ним знаком, и я надеюсь, что в понедельник он скажет мне, что нужно обратиться к независимому эксперту и проверить результаты аутопсии. Возможно, он даже будет настаивать на повторном вскрытии, кто знает. Дело в том, что я все еще не убежден, что Зака преднамеренно задушили, как они сейчас утверждают. То есть я знаю, что, возможно, все выглядит именно так, но они же все время что-то путают. В «Новостях» об этом постоянно говорят, и если нам удастся получить другие доказательства…

– Я думаю, что удастся, – нетерпеливо перебила его Никки. – Я много раз мысленно прокручивала это; и если результаты вскрытия окажутся правильными… ну, в общем, есть кое-что, о чем я не говорила полиции, когда они меня допрашивали, потому что я забыла об этом и вспомнила только вчера вечером. Это случилось приблизительно три недели назад, когда я была на занятиях по растяжке. Мистер Фаррелл приводил кого-то посмотреть на дом, и когда я вернулась, то нашла записку, в которой речь шла о том, что он поменяет замок на входной двери. Я даже не заметила, что с замком что-то не так, но у него, наверное, была причина так считать, и возможно… Ну, я думаю, что если дверь не закрылась до конца после того, как миссис А. ушла, а я ничего не заметила… – Она в отчаянии посмотрела на него, от всего сердца надеясь, что этой тоненькой соломинки окажется достаточно, чтобы спасти ее.

– То есть если дверь тогда была открыта, то в дом мог войти кто угодно? – уточнил Спенс, явно ухватившись за эту версию. – Мы должны безотлагательно связаться с мистером Фарреллом и узнать, почему он решил, что замок нужно менять потому что это определенно то, что обязательно нужно сообщить адвокату, когда я его увижу.

– А ты не считаешь, что это нужно сообщить и полиции? – напомнила ему Никки.

– Думаю, это сделает адвокат. Давай я поговорю с ним и спрошу у него совета. О Ник! – сказал он, так сильно сжав ее руки, что она поморщилась. – Все обязательно закончится хорошо, я просто уверен в этом. Мы вытащим тебя отсюда, и как только все будет позади… – Его голос сорвался от эмоций, но через минуту, понимая, что время свидания вот-вот закончится, он снова стал серьезен и сообщил ей, несколько впопыхах: – Мне вчера звонили по поводу тела Зака. Они готовы отдать его нам для похорон, но… – Он замолчал, поняв, что, пожалуй, не стоит ей сейчас говорить о мозге: теперь, когда у них вот-вот появится приличный адвокат, все может измениться. – Я скажу им, что мы, возможно, обратимся к независимому эксперту, – сказал он, – и чтобы они пока ничего не предпринимали.

– Это означает, что он вернулся в Бристоль? – спросила Никки, и ее глаза потемнели от горя.

Спенс кивнул.

– Ты уже видел его?

– Нет. Я подумал… Ну, может, лучше как-нибудь потом.

Никки с трудом сглотнула и кивнула.

– Думаю, ты прав, – прошептала она. – Боже, как трудно поверить, что еще каких-то четыре дня назад он был с нами. С тех пор столько всего произошло…

– Я знаю, и еще во многом нам нужно разобраться, но мы справимся, Ник, я обещаю. Я все еще не верю, что кто-то убил его, но если это так, а это большой вопрос, то мы должны узнать, кто это сделал, потому что я всем сердцем верю, что ты не виновата.