Текст книги "Крик души"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)
Он поднял голову и посмотрел в ее нежные синие глаза.
– Спасибо тебе за сына, – прошептал он. – И спасибо за то, что любишь меня. Я тоже всегда буду любить тебя, и я уже знаю, что ничто, даже Оскар, никогда не сможет сделать меня счастливее, чем сейчас.
Тем же вечером, после того как он помог Никки побаловать Зака первой в его жизни ванной и получил порцию мочи за свои усилия, Спенс оставил их спать, а сам поехал на «Фабрику», где их друзья уже вовсю предавались веселью. Как только он вошел, все тут же стали поздравлять его и пропели традиционную песню «Ведь он такой веселый добрый малый», а затем – несколько похабных частушек, совершенно не подходящих к такому случаю. В это же время на стойке бара расставили ряды двухпинтовых кружек пива, чтобы никто не жаловался на сухость в горле. Дэвид провел весь день за компьютером: он загрузил и распечатал более сотни фотографий, включая ту, на которой Спенс, Никки и Зак крепко спят в родильной палате.
После разговора с Дрейком несколько часов назад Спенс теперь имел возможность позволить себе по-настоящему оторваться, так как ему не нужно было возвращаться в Лондон до самого воскресенья. Однако он ни в коем случае не собирался приходить завтра за сыном в глубоком похмелье и потому настроился держать количество выпитого под контролем, избегая виски и отдавая предпочтение пиву.
В мгновение ока пол в заведении начал дрожать от громкой музыки и веселья. Даже люди, которых он не знал, подходили к нему, чтобы поздравить, а взглянув на фотографии, заявляли Спенсу, что у него великолепные сын и девушка.
– Я знаю, знаю, – весело кричал он в ответ. – Она – красавица, я – чудовище, и все вы знаете, что с ним в результате случилось.
– И что случилось? – прокричала ему на ухо Кристин.
Он удивленно обернулся к ней.
– С кем случилось? – переспросил он.
– Что случилось с чудовищем?
Не понимая, к чему она клонит, он сказал:
– Но ты же наверняка видела фильм.
– Конечно. Чудовище превращается в жутко классного парня и женится на принцессе, но с тобой такого не будет.
– Почему?
Она усмехнулась:
– Потому что ты уже – жутко классный парень, а вот Никки – никакая не принцесса.
Не желая оставаться рядом с ней, он заметил:
– Ты слишком буквально все восприняла. Это была только шутка.
– Я знаю. Как бы там ни было, – продолжала она, хватая его за руку, – я хотела сказать, что сожалею, что чуть не испортила вам с Никки Рождество. Просто, ну знаешь, я подумала…
– Все нормально, – уверил он ее, не понимая да и не тревожась о том, что она имела в виду. Господи, ну просто поцеловались – один раз. Если она вкладывала в это больше смысла, то ему жаль, но ей придется как-то справиться с этим. – Где Дэвид? – спросил он, окидывая толпу взглядом. – Он все это снимает?
Встав на цыпочки и прижавшись губами к его уху, она сказала:
– По-моему, ты пытаешься убежать от меня.
Он посмотрел на нее сверху вниз.
– Да, именно так, – согласился он и, отвернувшись, снова начал искать Дэвида; но, заметив, что к ним возвращается Дэнни, он закричал: – Дэн! Дэнни! Иди сюда. – Он стал пробиваться к нему, благодаря всех за предложение выпить и добрые пожелания, и наконец схватил Дэнни за руку, чтобы отвести его в «тихое местечко» в дальнем углу помещения, где какая-то пожилая пара ужинала восхитительным на вид турецким рагу.
– Я тут подумал, – сказал Спенс, понизив голос, – и считаю, что должен сообщить родителям Никки о рождении внука. Что скажешь?
Дэнни удивленно поднял брови.
– Я знаю, она хочет дать им шанс проигнорировать ее, – продолжал Спенс, – но я подумал, что, если я позвоню и они не захотят ничего слушать, я просто ничего ей не скажу, и все будет шито-крыто.
Дэнни окинул его неуверенным взглядом.
– А что, если они очень даже захотят тебя слушать? – спросил он.
Спенс пожал плечами:
– Зак – их внук. Если они захотят его увидеть, их ничто не остановит. Так или иначе, для него было бы хорошо иметь бабушку и дедушку. Ну, ты понимаешь, как в нормальной семье.
Дэнни еще немного подумал над предложением; очевидно, Спенс не убедил его в том, что это хорошая мысль, – но в конце концов он сказал:
– Ладно, почему бы и нет? То есть самое худшее, что они могут сделать, – это повесить трубку. Если они так и поступят, то это их проблемы.
Спенс уже вынимал из кармана телефон.
– Точно, – кивнул он. – Я сделаю это прямо сейчас, прежде чем вернуться туда, но мне нужен их номер. У тебя есть?
Дэнни тоже достал свой мобильный.
– Когда-то был, – ответил он, просматривая записную книжку. – Да, вот он…
Через несколько секунд пошел сигнал вызова, но услышав на том конце автоответчик, Спенс повесил трубку.
– Дай-ка я проверю номер, – сказал он, глядя на телефон Дэнни.
Дэнни прочитал номер вслух.
Спенс пожал плечами и попробовал еще раз.
– Что? – спросил его Дэнни, увидев, что Спенс нахмурился.
– Сам попробуй, – предложил Спенс.
Явно озадаченный, Дэнни набрал номер и приложил телефон к уху. Через секунду механический голос сообщил ему, что номер, который он набрал, больше не обслуживается.
– Наверное, они его поменяли, – предположил он.
– М-м, – ответил Спенс. – Если они действительно так поступили, я не знаю, как еще мы можем сообщить им; а ты?
Дэнни покачал головой.
– Разве что пошлем открытку. Или можем проверить мобильный телефон Никки, может, у нее записан другой номер.
Спенс посмотрел на него.
– Давай подумаем об этом завтра, – сказал он, – потому что не знаю, как у тебя, но у меня не очень добрые предчувствия на этот счет.
ГЛАВА 9
Следующие несколько дней, несмотря на то что боль и усталость так до конца и не ушли, Никки пребывала в ореоле счастья, какого она никогда прежде не знала. Приезд Зака домой стал еще одним волшебным моментом среди множества других: все уже были там и ждали, когда они войдут, чтобы поздравить; через весь фасад дома протянулись гирлянды с надписью «Добро пожаловать»; у всех в руках были камеры, чтобы запечатлеть событие; и, наконец, дом жарко натопили, чтобы вновь прибывший не простудился. Миссис А. приготовила торжественный ужин, ограничившись лишь мягкими приправами, чтобы не расстроить животик Зака, а Дэнни помог Дэвиду собрать вместе различные игрушки, детский манеж, который не потребуется еще, по крайней мере, четыре месяца (его придется снова разбирать), и красивую деревянную колыбельку, которую Спенс и Никки выбирали вместе, а Кристин украсила оборками из синей и белой тесьмы.
Первые выходные для Ники оказались волнительными во всех отношениях, но и изматывающими, главным образом из-за непредсказуемой смены настроения, которая продолжала накатывать на нее в самый неподходящий момент. Однако сейчас, когда ее окружали друзья, готовые поддержать ее, приступы беспокойства и беспомощности продолжались недолго, как и слезы или чувство абсолютной разбитости. В редкие моменты душевного равновесия она понимала (это утверждали все книги на данную тему, которые она успела прочесть), что проблемы вызваны резкими изменениями в гормональном фоне после родов и что со временем все наладится. Кроме того, в глубине души она знала, что справится. Она не боялась. Она собиралась сделать все возможное и невозможное, чтобы стать прекрасной матерью, потому что ничто не имело для нее такого значения, как Зак, и она была так счастлива, что ей совершенно не хотелось ничего писать, не считая дневников, которые она создавала для сына.
– Не торопись, – сказал ей Дрейк, когда позвонил, чтобы поздравить ее. – Наша экономика не скоро оправится от кризиса, так что современный «Купец» может и подождать. Я, сказать по правде, не могу поверить, что мы вообще говорим на эту тему, когда мальчишке не исполнилось и недели.
Никки засмеялась. Она упомянула о сценарии только потому, что считала, что Дрейк ждет этого, и когда ситуация прояснилась, снова обрадовалась.
– Жаль, что нам не пришло в голову вести дневники для наших детей, когда они были маленькими, – продолжал Дрейк. – Или что мои родители не вели его для меня. Теперь их нет, и нет никого, кто мог бы рассказать, каким я был в возрасте Зака или что они чувствовали, когда я появился на свет. Почему мы не интересуемся такими вещами до того, как становится слишком поздно?
Подхватывая тему, Никки сказала:
– Знаете, именно так я и подумала, когда не стало моей бабушки. Мы не так часто ее видели, но я очень любила ездить к ней в гости. У меня всегда накапливалось столько вопросов к ней! Никогда не хватало смелости задать их, когда мои родители были рядом, потому что они требовали, чтобы я не беспокоила ее. Но я всегда чувствовала, что она знала целую кучу вещей, о которых отчаянно хотела поговорить со мной. Однажды она сама призналась мне в этом.
– Правда? – переспросил Дрейк; похоже, он удивился. – Куча скелетов и заблудших овец, как вы думаете?
Никки засмеялась.
– Я не знаю, но даже и это куда интереснее, чем напыщенные легенды, которые родители с готовностью выкладывают мне по первому требованию.
Хихикнув, Дрейк сказал:
– Тогда, надеюсь, однажды вы узнаете, что ваша семья изобилует скандальными тайнами. И даже если это не так, притворитесь, что так оно и есть, потому что ни один из нас не хочет быть скучным или слишком правильным. Впрочем, есть еще одна польза от ведения семейных дневников: читая о своем раннем детстве, человек узнает много интересного о кормлении грудью и смене подгузников!
Несмотря на воспоминание о «скелете» Спенса, Никки залилась смехом и почувствовала, что энтузиазма Дрейка хватит для ее подпитки вплоть до того страшного момента, когда придет время всем, кроме Дэвида, возвращаться в Лондон. Она гнала мысли об этом, переживая, что дом без них будет казаться ужасно пустым, но, как ни странно, этого не произошло. Вообще-то, она искренне удивилась, обнаружив, как один крошечный человечек может заполнить собой целый дом, не говоря уже о времени, мыслях и способности любить. Его чудесный детский запах был повсюду: он переплывал из одной комнаты в другую, словно заклинание, освящая обстановку и превращая их дом по-настоящему в особое место. Когда она брала его на прогулку, люди, которых она никогда прежде не встречала, непременно хотели взглянуть на него и бесконечно говорили, что он просто чудесен. Он скоро приобрел такую популярность в округе, что почти все торговцы и даже их клиенты звали его по имени; его коляска даже получила личное место для парковки рядом с большими красными диванами на «Фабрике», куда она почти каждый день возила его, чтобы выпить чашечку чая и пообщаться с новыми друзьями, молодыми и пожилыми.
Его жесткие, черные как смоль волосы скоро выпали, и голова начала покрываться тонким пушком; а поскольку он хорошо кушал, то на его теле появились плотненькие складочки, делая его похожим на пухленькую колбаску. Теперь Никки очень часто хотелось, чтобы ее родители увидели его, и ей становилось грустно, что они пропускали первые драгоценные недели жизни их единственного внука. Но затем она напоминала себе о том, как сильно они были настроены против ребенка, и даже если они передумали… ну, в общем, ей очень жаль, но им некого винить, кроме себя, в том, что они не входят в этот круг. Им не следовало начинать рыться в грязном белье, скрывавшемся в прошлом Спенса. Если бы они не полезли туда, она не удалила бы единственное электронное письмо, которое получила со времени их последней встречи, и позволила бы Спенсу позвонить им, когда он предложил это.
Однако она не могла позволить себе слишком долго думать на эту тему, поскольку все ее мысли были заняты Заком, а он уже успел развить свои легкие так, что его было слышно во всех концах Норд-стрит. Как это ни странно, но никто, похоже, не возражал против шума, который он поднимал; а если и возражали, то никогда об этом не говорили. Впрочем, он не слишком часто кричал и в целом спал достаточно хорошо, хотя была одна ночь, когда он никак не хотел успокаиваться, и последующие дни оказались выматывающими из-за усталости и беспокойства, что она делает что-то не так.
– Все его крики – всего лишь небольшой приступ колик, – заверила ее миссис А. во время одного из своих регулярных визитов, – так что старайся следить за диетой и не употребляй продукты, из-за которых у него может расстроиться желудок. Теперь давай посмотрим, как он прибавляет в весе, хорошо? – Достав весы для младенцев, она начала устанавливать их на полу. – У вас медкарта с собой? Нам нужно вносить его данные.
– Конечно, – ответила Никки. – Я никогда без нее не выхожу, – и, покопавшись в сумке с подгузниками, она достала тонкую красную книжечку, где записывались все изменения, происходящие с сыном, начиная с окружности головы и заканчивая ростом и каждым граммом, который он терял или набирал.
Водрузив на весы голого и, похоже, испытывающего некоторое любопытство Зака, миссис А. расплылась в улыбке.
– Изумительно, – заявила она, поднимая его, и рассмеялась, когда в лицо ей чуть не попал фонтанчик мочи, изогнутый, словно выпущенный из водяного пистолета. – Вот негодник, – укоризненно произнесла она, пока Никки быстро вытирала его. – Что-то говорит мне, что у тебя развивается очень игривое чувство юмора.
– Не переживайте, мы все побывали на линии огня, – засмеялась Никки. – Это становится уже его фирменной шуткой.
Развеселившись от этого, миссис А. продолжила проверку, объявив в конце концов, что Зак прекрасно развивается, и погладила его по щечке.
– Ты у нас звезда, – сказала она, – и к тому же весьма привлекательный парнишка.
Прижав кулачки к лицу, Зак задрыгал ножками и издал забавный крик.
Просияв, Никки сказала:
– Я сделала, как вы мне посоветовали, промыла ему глазки охлажденной кипяченой водой, и выделения, кажется, прошли.
Миссис А. кивнула, проверила родничок у него на темени, и, удостоверившись, что ротик у него чистый, розовый и влажный, вернула ребенка Никки. Теперь Зака можно было одевать.
– А ты себя как чувствуешь? – спросила она.
Никки положила Зака на пеленальный столик: она собиралась растереть его кожу оливковым маслом от пересыхания.
– Вообще-то, просто прекрасно, пока не начинаю читать книги, которых мне дают слишком много, – ответила она. – С ребенком, оказывается, столько всего может произойти, что я пугаюсь до смерти.
– Например? – поинтересовалась миссис А.
– Ну, знаете, всякое: начиная с того, какого цвета должна быть моча, почему он срыгивает, о запрете пользоваться детским маслом из-за наличия в нем отдушки, и заканчивая признаками возможного менингита или тем, правильно ли я укладываю его и не случится ли с ним «смерть в колыбели». Представляете, я по-прежнему просыпаюсь по ночам, потому что мне кажется, что он перестал дышать…
Миссис А. накрыла ладонью ее руку.
– Это пройдет, – мягко сказала она. – Чем больше ты узнаешь о нем, тем увереннее будешь себя чувствовать. Я думаю, что ты очень хорошо подготовилась. Честно говоря, я тобой горжусь.
Никки заметно повеселела.
– Младенцы не такие хрупкие, как ты думаешь, – продолжала миссис А., – все, что им нужно, это чтобы мама была начеку и, – добавила она, лукаво подмигнув, – ела правильные продукты.
Никки поморщилась.
– Значит, на какое-то время мне придется отказаться от ваших карри?
Миссис А. рассмеялась:
– Боюсь, что да, но есть много других блюд, которыми вы оба сможете себя побаловать, кое-какие из них я привезу на выходных. Ну, что ж, мне пора ехать. Как бы я тебя ни любила, Зак Джеймс, есть и другие младенцы, которые требуют моего внимания, и не все они настолько здоровы, как ты.
После того как она ушла, Никки посмотрела на Зака, лежавшего на пеленальном столике, и засмеялась, увидев, как он рассматривает ее в ответ.
– Я твоя мамочка, – прошептала она, все еще не успев привыкнуть к этим словам и тем ощущениям, которые они вызывали в ней. Опустив голову, она поцеловала его пухлую щечку и вздрогнула, когда он схватил ее за волосы. Ей достаточно быстро пришлось понять, что, сжимая кулачки, младенцы не знают, как их разжимать, поэтому следующие несколько минут она провела, пытаясь придумать самый безболезненный способ достать свои локоны из его стиснутых пальчиков.
Затем, застегнув липучки на подгузниках «Хаггиз», надев на чего белую маечку и комбинезончик в стиле «Операция «Буря в пустыне»», она упаковала его в очаровательный кардиган на пуговицах и ботиночки на шнуровке в военном стиле, надела на голову темно-зеленую шапочку с помпонами, спрятала ручки в пушистые рукавицы, затем уложила его в детскую коляску фирмы «Макларен» и побежала наверх, чтобы обуться самой. Сделать это теперь было намного легче, чем когда она носила сына под сердцем, однако вес у нее до сих пор оставался избыточным, на что Кристин, ее «самая близкая подруга», не преминула любезно указать в прошлые выходные.
– Я говорю тебе это только потому, – заявила Кристин, – что все знают, насколько для женщины важно вернуться в форму после родов, ведь в противном случае она рискует потерять мужа.
Именно потому, что эти слова по-прежнему звучали в ее ушах, с понедельника Никки стала избегать кондитерской «У Кларка» и даже предпочитала перейти дорогу, лишь бы не проходить рядом, так как из магазина шел просто неудержимо аппетитный аромат. К тому же она записалась на занятия йогой и гимнастикой в местном зале. Сегодня была уже вторая тренировка; в прошлый раз случился небольшой казус: когда она попыталась принять совершенно немыслимую позу, ее леггинсы лопнули в промежности. Она их уже зашила двойным стежком и в этот раз поддела под них черные колготы на всякий случай.
Они с Заком приехали на место с большим запасом времени, и миссис Гиллам, следившая за детьми в яслях, которые были отгорожены веревками в дальнем углу зала, похоже, очень обрадовалась, снова увидев своего самого младшего подопечного. Так как он уже крепко спал, Никки оставила коляску по эту сторону веревочной ограды, чтобы оставить детям постарше больше пространства для игр, и пошла взять один из сильно потертых гимнастических матов, которые местный спортивный клуб пожертвовал для благотворительной ярмарки, и Мэгги, тренер Никки, быстро приобрела их для своих занятий.
К началу тренировки, назначенной на три часа, в зале собралось с полдесятка женщин – все с маленькими детьми, которые сразу же с шумом завозились в детском уголке. Мэгги собрала со всех по два фунта в качестве платы за вход и включила спокойную музыку, чтобы начать разминку.
Поскольку на сей раз обошлось без повреждений одежды, приводящих к взрыву хохота и остановке занятия, следующий час они провели, погрузившись в состояние медитации и расслабления, выполняя вслед за Мэгги обычные упражнения, которые она сама разработала: на улучшение осанки, кровообращения, укрепление мышц и растяжку. Когда тренировка закончилась, Никки почувствовал, что весьма довольна тем, как справилась с упражнениями. Затем она повернулась к детскому уголку и на мгновение застыла, оцепенев от растерянности. Рядом с коляской Зака стояла незнакомка: она качала его на руках и целовала в щеку.
Пытаясь не выставить себя на посмешище из-за охватившей ее паники, Никки мгновенно пронеслась через весь зал и приблизилась к женщине. Ее лицо, должно быть, исказилось от ужаса, потому что та немедленно передала ей Зака, и, пробормотав извинения, убежала.
Сердце Никки бешено колотилось, когда она прижала к себе ребенка. Она даже не заметила, как к ней подошла Мартина, смуглая девушка с вьющимися волосами, которая жила за скобяной лавкой на Норд-стрит.
– Вы что, не знаете ее? – спросила Мартина, беря своего малыша на руки. – Это же Терри Уолкер. – Лицо Никки вспыхнуло, когда она повернулась к девушке. – Надо заметить, миссис Гиллам не должна оставлять детей без присмотра, – продолжала Мартина, – даже если мы находимся в том же помещении.
– Кто такая Терри Уолкер? – спросила Никки.
Пухлые щеки Мартины порозовели в предвкушении возможности посплетничать.
– Она живет на Лаквелл-роуд, – ответила она. – Бедняжка отчаянно хочет ребенка, но она как раз должна была начать лечение от бесплодия, когда муж сделал ей ручкой. И знаете, почему? Подцепил восемнадцатилетнюю красотку в Хартклиффе, ублюдок.
Сердце Никки сжалось, но она не была уверена, от чего именно: от жалости или от неловкости. Возможно, от одного и от другого.
– Она уже поступала так раньше? – поинтересовалась она. – Я имею в виду, могла просто зайти и взять чужого ребенка на руки?
Мартина пожала плечами.
– Насколько я знаю, нет, но я сама пришла сюда только в четвертый раз. Впрочем, все говорят, что она действительно очень страдает из-за того, что с ней приключилось. Она говорила одному моему знакомому, что, если бы могла себе позволить, то родила бы ребенка для себя; но сейчас ей приходится выставлять дом на продажу, чтобы откупиться от лживого подонка, за которого вышла замуж. Жизнь ужасно несправедлива с некоторыми, правда?
– Да, – пробормотала Никки, – ужасно несправедлива.
Положив начавшего ворчать Зака обратно в коляску, она сняла с крючка пальто и шарф, завернулась в них посильнее, потому что на улице дул пронизывающий ветер, и поспешила домой.
К тому времени, когда она говорила вечером со Спенсом по телефону, она уже более-менее оправилась от шока, который испытала, обнаружив Зака на руках у Терри Уолкер, но все еще не могла перестать думать о ней.
– Как же ей, должно быть, тяжело, – вздохнула Никки, рассказав ему о том, что случилось, – видеть, как другие женщины рожают детей, не прикладывая к этому вообще никаких усилий, в то время как ее надежды родить исчезли вместе с мужем.
– И правда, трагично, – согласился он, – но это вовсе не означает, что она может ходить по району и вынимать младенцев из колясок, чтобы потискать их, не спрашивая на то разрешения.
– Я знаю, но когда думаю о ней… Она показалась мне такой одинокой и такой грустной. Наверное, у нее не много друзей…
– Ник, я понимаю, к чему ты клонишь, – перебил он ее, – но ты не можешь решить ее проблемы. Я уже не говорю о том, что ты недолго будешь здесь жить, так что подумай, как тяжело ей будет, если ты познакомишься с ней, а затем уедешь. Возможно, в результате она даже почувствует себя еще более обездоленной, чем сейчас.
Конечно, Спенс был прав, но, положив трубку, Никки все еще не могла перестать думать о Терри Уолкер и даже начала испытывать чувство вины за то, какой счастливой казалась ей собственная жизнь в сравнении с Терри. У нее был прекрасный ребенок, мужчина, обожавший их обоих, друзья, которые заменяли собой поддержку родителей, и будущее, которое выглядело настолько же светлым, насколько будущее Терри – безрадостным. Ей казалось несправедливым, что она получает столь много, в то время как другие вынуждены страдать, не будучи ни в чем виноватыми.
Забавно, подумала она спустя несколько дней после того случая, что она никогда раньше не замечала Терри в этом районе, но теперь, практически каждый раз, когда она подходила к Норд-стрит, она видела темно-синее пальто и тугой «хвостик» светлых волос, которые выходили из лавки мясника, или мелькали в витрине магазина «Риал олив компани», или снимали наличные в банкомате на углу Лаквелл-роуд. Она не появилась в спортивном зале в среду, но Никки заметила ее на следующий день на автобусной остановке возле аптеки. Хотя она улыбнулась, проходя мимо, Терри Уолкер, казалось, смотрела сквозь нее, очевидно, погрузившись в свои мысли. Если бы она ответила, Никки, возможно, спросила бы ее, не хочет ли она как-нибудь выпить с ней чашечку кофе, но Терри находилась в собственном мире, запершись в месте, наполненном такой печалью и одиночеством, которые Никки никогда не доводилось испытывать.
– Ник, послушай меня, ты должна прекратить пытаться спасти мир, – заявил ей Спенс, когда приехал домой на выходные. – Я знаю, ужасно, что у нее, похоже, совсем нет друзей, и жизнь действительно обошлась с ней довольно сурово, но ты ничего, совершенно ничего не можешь с этим поделать. Как я уже говорил, прежде всего, ей самой будет только хуже, если ты позволишь ей познакомиться с Заком, а затем заберешь его. Ей нужен собственный ребенок, а не тот, который принадлежит кому-то еще.
Не успела Никки на это что-то ответить, как вмешалась Кристин:
– Лично я не стала бы ей и на грош доверять. Стоит тебе только пустить ее в дом или в свою жизнь, и не успеешь оглянуться, как она сбежит с Заком, и мы никогда больше его не увидим, а ведь нам этого совершенно не хочется, не так ли? – сказала она Заку, которого держала так, чтобы он мог перебирать ножками у нее на коленях. – О нет, мы не хотим, потому что ты – самый лучший мальчик на всем белом свете, и мы никогда не допустим, чтобы с тобой случилось что-то плохое, о нет, ни за что!
Поскольку Кристин, фактически, озвучила худшие опасения Никки, она не пыталась оправдать себя или Терри; она просто повернулась к Дэнни, когда он сказал:
– Если уж речь зашла об этом, то я поддерживаю Кристин. То, что случилось с этой женщиной, действительно просто ужасно, но ты ее совсем не знаешь, Ник, а значит, не имеешь ни малейшего представления о том, насколько она нормальная или, наоборот, чокнутая.
– Ладно, ладно, я поняла ваше мнение, – примирительно сказала Никки, – и не стану спорить. Мне просто действительно очень жаль ее, вот и все. Как бы там ни было, его светлости пора обедать; так что если вы собрались идти на «Фабрику», то идите, а мы присоединимся к вам, когда он закончит трапезу.
– Я останусь с тобой, – сказал Спенс, забирая у Кристин сына.
Сомневаясь, что однажды ей наскучит смотреть на то, как Зак лежит на руках своего отца, Никки взяла его и восхищенно хихикнула, когда Спенс положил ее ноги на пуфик, который он купил специально для периодов кормления грудью. Зак был сегодня особенно хорош в своем темно-синем комбинезончике с красными кнопками в форме плюшевого медвежонка – одном из многочисленных подарков, которые Спенс привез домой за последние два воскресенья. Теперь же он пробудет с ними целых две недели!
Когда она устроила Зака поудобнее, а остальные начали надевать шарфы и пальто, чтобы выстоять перед резким ветром на улице, Спенс сказал:
– Я на секунду отлучусь: хочу перемолвиться словом с Дэном, пока он не ушел. Ты же справишься сама?
Удивленно подняв брови, она ответила:
– Думаю, да. Захвати заодно детские влажные салфетки из ванной на обратном пути. На шкафчике лежит новая упаковка.
Почтительно поклонившись в шутку, он вышел в холл и, схватив Дэнни за руку, пока он не ушел, заявил остальным: «Я должен заплатить ему свою долю за аренду, иначе он не сможет покупать вам выпивку», – и, игнорируя изумление на лице Дэнни, потащил его в кухню и закрыл за ними дверь.
– Не было никаких звонков или СМС до того, как ты уехал сегодня утром? – спросил его Спенс.
Мгновенно поняв, о чем он, Дэнни ответил:
– Нет, не было.
Эти слова, похоже, озадачили Спенса.
– Значит, номер телефона в доме ее родителей больше не обслуживается и номер мобильного, который я переписал из телефона Никки, тоже не работает. Или работает, просто ее отец проигнорировал мое сообщение.
– Я так понимаю, по электронной почте ты тоже ответа не получил? – уточнил Дэнни.
Спенс покачал головой.
– А девушка, которая подошла к телефону в его офисе, заявила, что не может сообщить мне, когда он вернется.
– Гм, все «страньше и страньше»[10]10
Дэнни использует цитату из сказки «Алиса в Стране чудес» Л. Кэрролла.
[Закрыть], – пробормотал Дэнни. – Мне приходилось слышать о пропавших детях, но никогда – о пропавших родителях. Ты нашел номер мобильника ее матери?
Спенс снова покачал головой.
– Я мог бы как-нибудь попытаться съездить в Бат в ближайшие несколько недель, поскольку у меня появилось немного свободного времени. У тебя есть адрес?
– Конечно, их дом чертовски легко найти. Грейт-Палтни-стрит начинается сразу за мостом, если ты знаешь, где это. Один из потрясающих домов с террасами в георгианском стиле, которые встречаются по всему Бату. Я проверю адрес и вышлю его тебе СМС, чтобы он был у тебя в телефоне. Как я понимаю, с Никки они не связывались?
– Если бы связывались, она бы мне сказала, и, следовательно, ответ отрицательный. Сложно будет выбраться туда, не говоря ей, куда я направляюсь. Но, думаю, я найду способ, когда придет время.
– Слушай, почему бы мне не съездить туда завтра, на обратном пути в Лондон? – предложил Дэнни. – Я всегда могу сойти с поезда в Бате, нанести им короткий визит и сесть на следующий. Они ходят через каждые полчаса.
– Это было бы здорово! – воскликнул Спенс, хлопая его по плечу. – Только не говори пока об этом Никки, потому что, если они переехали, ничего ей не сказав… – он покачал головой, недоумевая, зачем им так поступать. – Давай сначала выясним, так ли все обстоит, – решил он. – Если так и есть… ну, в общем, тогда и решим.
На следующий день, верный своему слову, Дэнни сошел с поезда на станции Бат Спа, чтобы предпринять пятнадцатиминутную прогулку к дому родителей Никки. Ни для кого другого, кроме Никки, он ни за что бы не стал этого делать, да еще в такую дождливую погоду, но он был полностью согласен со Спенсом: эту тайну с ее родителями нужно раскрыть как можно скорее. Маловероятно, чтобы они дали деру; это определенно не соответствовало тому, что он знал о них, но кто знает, как далеко могли они зайти, чтобы постараться наказать Никки за то, что она не была почтительной дочерью.
Торопливо идя по Мэнверс-стрит мимо полицейского участка, он посильнее затянул тесемки капюшона, чтобы защититься от снега с дождем. К счастью, сегодня у него собой был только один маленький рюкзак, и он определенно не представлял, как бы тащил под таким ливнем что-нибудь громоздкое или тяжелое. Еще меньше он хотел бы вести унизительную борьбу с зонтиком, как эта бедная женщина, мимо которой он прошел: она походила на знаменитую Мэри Поппинс, которой достался удивительно упрямый вид транспорта.
Прижавшись к стене, чтобы не угодить под струю воды, вырвавшуюся из-под колес ярко-оранжевого автобуса, он злобно зыркнул на водителя и оценил иронию ситуации, когда заметил, что автобус мог бы довезти до дома, где жили его собственные родители, рядом с университетом, если бы шел по указанному на нем маршруту. Вообще-то, если бы у него было больше времени, он, возможно, заскочил бы к ним на чашку чая, но времени не было, и Дэнни отбросил эту мысль. Пожалуй, лучше даже не звонить им, чтобы они не знали, что он в городе, иначе обязательно попытаются убедить его приехать, ведь они не виделись с тех самых пор, как родители вернулись из Австралии. Отец, возможно, даже выгнал бы машину из гаража, чтобы приехать на вокзал и забрать сыночка. Однако в эту поездку он отправился не ради них и даже не ради себя, а только ради Никки, которая значила для него больше, чем собственная сестра, и он спокойно признавался в этом.
