Текст книги "Крик души"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Приближаясь к мосту и плотине, с которой вода лилась настоящим водопадом Виктория, он размышлял о том, как сильно Никки отличалась от родителей. Каким-то чудом ей удалось отстраниться от их холодности и снобизма и стать одним из самых теплых и непредвзятых людей, которых он знал. Вообще-то, если бы не она, у него, вероятно, вообще не было бы друзей в колледже (Господь свидетель, в школе у него не было ни одного), и он очень сомневался в том, что в универе ситуация изменилась бы. Фактически, она заметила его одиночество и то, что остальные дразнили его, и затащила в свой волшебный круг, заставила его почувствовать себя нужным и особенным, чего прежде (да и потом) никто больше не делал. Если не считать его родителей, конечно, но даже они все еще не приняли тот факт, что он – гей.

– Не переживай, – сказала ему мать, погладив его по руке, когда он набрался храбрости и сообщил им о своей ориентации, – я уверена, ты это обязательно перерастешь. Лучше скажи, что бы ты хотел к чаю? Булочки с сыром или ячменные лепешки, которые испек папа?

Больше к этому вопросу они не возвращались.

Именно странная любовь Никки к аутсайдерам, изгоям или несчастным занимала мысли Дэнни сейчас, когда он шел мимо причудливых магазинчиков, словно сошедших со страниц романов Диккенса, выстроившихся по обе стороны всемирно известного городского моста. Он был не единственным, кого она взяла под свое крыло с тех пор, как они познакомились: их было много, включая и Спенса с его трудным детством и толстой папкой приводов в полицию. Правда, Спенса природа наградила очарованием, и к тому же он был одним из самых приятных и искренних ребят, каких Дэнни когда-либо знал, но он определенно не входил в список мужчин, которых мистер и миссис Г. выбрали бы в качестве друзей для своей драгоценной дочурки. В их мире существовал только один список, на который они бы согласились: самый лучший. Потом появился Дэвид, «цветной мальчик», как, скорее всего, презрительно называл бы его отец Никки. Никки ввела Дэвида в их группу как одного из самых сексуальных и талантливых операторов в округе, и она не ошиблась, во всяком случае, с точки зрения Дэнни. И электрический разряд, мгновенно прошедший между Дэвидом и Спенсом, по мнению Дэнни, должен был помочь им очень далеко пойти, и похоже, остальные с ним согласились. Кристин тоже можно было назвать спасенной Никки, даже если учесть, что в компанию привел ее Дэвид, возможно, для того, чтобы убедить себя в собственной гетеросексуальности (Дэнни все еще не был в этом убежден, но это вряд ли можно было считать объективным, учитывая чувства, которые он испытывал к Дэвиду, – он только знал, что в отношениях Дэвида и Кристин определенно не все гладко). Никки встретила Кристин так, как ее никто и никогда не встречал, поскольку ей удалось проникнуть за наносное превосходство и бесконечное «яканье» и обнаружить в ней не уверенную в себе маленькую девочку. Дэнни до сих пор так и не удавалось обнаружить эту девочку, но он считал, что она где-то там, если так говорит Никки.

Дэнни еще никогда не встречал никакой другой девушки, более нежной и особенной, чем Никки, но ее благосклонность к бедным овечкам иногда по-настоящему беспокоила его. Взять хотя бы эту Терри Уолкер. Зная Никки достаточно хорошо, он боялся, что она не сможет устоять перед искушением и потянется помогать этой женщине, а учитывая, какого рода у той проблемы… В общем, мысли об этом определенно вызывали у Дэнни дурные предчувствия. Не то чтобы он желал зла Терри Уолкер, но он не видел, что хорошего может получиться из такого знакомства. Так что, чертовски здорово, подумал Дэнни, поплотнее закутываясь в пальто, что Спенс будет рядом в ближайшие несколько недель: он позаботится о том, чтобы склонности Матери Терезы у Ники не взяли верх над здравым смыслом. Или, возможно, он соберет информацию об этой Терри Уолкер, прежде чем позволит Никки кидаться туда, куда простой смертный не решился бы ступить и шагу.

Только перебежав через Лора-Плейс, великолепную круглую площадь в георгианском стиле, и продолжив путь по не менее великолепной Грейт-Палтни-стрит, Дэнни с ужасом осознал, что трагедия Терри Уолкер превратила ее в его глазах в какое-то чудовище, или, по крайней мере, в создание, которого следует опасаться. Удивительно, как неудача может сотворить такое с человеком, думал он, словно люди в какой-то степени ответственны за козни судьбы, которая выбрала их в качестве жертвы. Впрочем, в результате он пришел к выводу, что ничего не может поделать с устройством собственного разума, и вообще он слишком много думает об этом: он ведь уже решил, что Спенс обо всем позаботится; а если все пойдет по плану, то через каких-то две недели после возвращения Спенса в Лондон Никки с Заком тоже присоединятся к нему.

Итак, отодвинув в сторону беспокойство о человеке, которого он даже ни разу не видел, он ускорил шаг, проходя мимо сверкающих черных оград и ворот, загораживавших фасады высоких каменных зданий Бата, чья удивительная элегантность была столь же пленительна, сколь их романтичное прошлое. В дальнем конце улицы великолепный палладианский фасад Музея искусств Хольбурна сейчас казался заброшенным из-за отсутствия транспарантов, приглашающих на выставки, и городских флагов и напоминал гранд-даму без украшений и парика. Его закрыли на реставрацию больше года назад, а открыться снова он должен был не раньше 2010 года, что, несомненно, весьма порадовало мистера и миссис Грант, поскольку это влекло за собой уменьшение количества туристов с рюкзаками за плечами и автобусов с открытым верхом, нескончаемым потоком ежедневно двигавшихся по их эксклюзивному бульвару.

Он уже проходил мимо отеля «Карфакс», представлявшего собой длинное, растянувшееся на целый квартал здание; это значило, что он вплотную приблизился к жилищу Грантов, и это вызвало у него ощущение дискомфорта. Впрочем, он не для того так далеко забрался, чтобы теперь давать задний ход. Однако он бы немного меньше волновался, если бы сумел придумать, что сказать, когда они откроют дверь. На самом деле ему, возможно, и вовсе не стоит волноваться, потому что, как только они увидят его, то, вполне вероятно, тут же захлопнут дверь. Но, по крайней мере, выяснится, что они все еще живут здесь – а ради этой информации он сюда, собственно, и приехал. Впрочем, это не раскрыло бы тайну того, почему их телефон больше не обслуживается, а мистер Г. не отвечает на звонки и электронные письма.

Тем временем ситуация становилась еще более странной, потому что, подойдя к дому, он сразу же понял, что тот пуст. Внутренние ставни на всех этажах были закрыты, не давая заглянуть внутрь, и громкий стук отполированного медного дверного молоточка одиноким эхом разнесся по холлу.

Достав телефон, он позвонил Спенсу.

– Ты можешь говорить? – спросил он, когда Спенс ответил.

– Конечно. Ты где?

– Возле дома, под моросящим дождем. Тут никого нет.

– Ты уверен?

– Насколько можно судить по тому, что все закрыто и на стук никто не отвечает.

– Ты можешь заглянуть в щель для писем?

Дэнни наклонился, открыл щель, смахнул дождь с глаз и пригляделся.

– О Господи, – пробормотал он, увидев пустой холл, – мебели нет, вообще ничего нет.

– Значит, они переехали?

Дэнни встал.

– Они что, действительно могли так поступить и ничего не сказать Никки? – уточнил он.

– Попробуй узнать у соседей, – предложил Спенс. – Спроси, не знает ли кто-нибудь, где они.

Дэнни послушно побежал к соседнему дому и нажал на кнопку звонка. Прошло несколько минут, но никто не открыл. Он нажал снова.

– Непохоже, чтобы здесь кто-нибудь жил, – сообщил он Спенсу.

– А с другой стороны?

Дэнни повернулся и побежал в противоположном направлении, чтобы попытать счастья у дома с другой стороны. На сей раз дверь приоткрылась на ширину цепочки; в образовавшейся щели показалось лицо старика.

– Кто там? – спросил он.

– Я ищу мистера и миссис Грант, которые живут по соседству, – объяснил Дэнни. – Вы, случайно, не знаете… Вы видели их в последнее время?

– Нет, – ответил старик, – я гостил у дочери и только что вернулся; меня не было пару месяцев.

– Понятно, – улыбнулся Дэнни. – Все равно спасибо, – и, развернувшись на каблуках, он сделал несколько шагов назад. – Я не знаю, что еще предпринять, – сказал он Спенсу.

Спенс молчал; похоже, он тоже пребывал в недоумении.

– По крайней мере мы попытались, – сказал он наконец. – Я только не думаю, что стоит говорить об этом Никки – по крайней мере не раньше, чем у нас появится возможность выяснить, что происходит.

– Согласен, – ответил Дэнни, задаваясь вопросом, как же они это сделают.

– Конечно, я знаю, это прозвучит дико, – продолжал Спенс, – но прежде, чем уехать, попробуй еще раз позвонить ему на мобильный, хорошо?

Дэнни опешил.

– Спенс, ты начинаешь пугать меня, – заметил он. – Ты ведь не думаешь, что он сейчас прячется внутри?

– Я уже не знаю, что думать. Просто попробуй.

– И что мне делать, если телефон зазвонит?

– Мы решим, если это произойдет. Погоди, я сам попробую позвонить с телефона Никки; повиси на линии… – Несколько минут спустя Спенс спросил: – Ты что-нибудь слышишь?

Очень неохотно Дэнни приблизил ухо к щели для писем.

– Ничего, – сказал он, испытывая глубокое облегчение.

– Ладно. Пожалуй, я лучше сотру звонок из ее телефона, а то вдруг заметит. Спасибо, что съездил. Поговорю с тобой позже.

Повесив трубку, Дэнни бросил последний взгляд на дом, затем сунул руки в карманы и отправился к станции, до конца не понимая, насколько он взволнован, или даже – есть ли причины для волнения. В одном Дэнни был уверен: он определенно рад двигаться в обратном направлении.

ГЛАВА 10

– Ух ты! – воскликнул Спенс, резко закрывая телефон. – Это агент из Лондона. Все уладилось, мы можем въезжать в начале марта, так что… давай начинать упаковывать вещи. – И он подхватил Никки на руки.

Засмеявшись, Никки обхватила его ногами и крепко обняла. Они просто чудесно провели эти две недели, а теперь еще и эта новость – о том, что они не расстанутся в марте… Лучше не бывает!

– Мы сегодня регистрируем Зака, – напомнила она ему. – И нужно будет предупредить хозяина дома, что мы переезжаем.

– Нет ничего невозможного, ничто не стоит у нас на пути, – улыбнулся Спенс. Затем, не сводя с нее влюбленных глаз, признался: – Боже, как я вас люблю! Ты и Зак – лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я уже говорил тебе это?

– Пару раз, – поддразнила она его. – Знаешь, это забавно, но ты и Зак – тоже лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Когда он приник к ее губам, она почувствовала, как ее обожгло желание.

– У нас есть время?.. – хрипло пробормотал он.

– Кому какое дело, – ответила она, и мгновение спустя они уже извивались на кровати. Они так забылись от соединяющей их страсти, что потребовалось несколько громких воплей Зака, чтобы вернуть их в действительность.

– Ты настоящий обломщик, – сказал ему Спенс, наклоняясь, чтобы достать младенца из колыбельки. – Нам непременно нужно выработать расписание, сынок, чтобы твое время приема пищи не совпадало с моей сексуальной жизнью, иначе мы начнем ссориться.

Вопли Зака прекратились, как только он обосновался на руках отца и уставился, часто моргая, на знакомое лицо.

– Я не думаю, что он хочет есть, – заметила Никки, когда Спенс перенес ребенка в кровать, – похоже, он просто хочет пообжиматься.

– Значит, надо ему это обеспечить, – объявил Спенс, ложась на кровать и водрузив ребенка себе на грудь.

Зак отчаянно замахал ручками, когда Спенс взял его под мышки, и задергал ножками так, словно пытался бежать.

– Он будет спортсменом! – засмеялся Спенс.

– Олимпийским чемпионом, – улыбнулась Никки, протягивая Заку палец, за который тот немедленно ухватился. Через минуту его личико покраснело, сигнализируя, что пора сменить подгузник.

– Я сам, – сказал Спенс, опуская его, чтобы поцеловать. – Похоже, у меня уже довольно неплохо выходит.

Не став спорить, потому что он был прав, Никки скатилась с кровати и потянулась за халатом.

– Эй, не делай этого! – возмутился Спенс.

– Что именно? – уточнила она, завязывая пояс.

– Не пытайся скрыть себя от меня. Да, у тебя пока есть лишний вес, но неужели ты думаешь, что для меня это столь важно?

Приблизившись к нему и поцеловав, она ответила:

– Вообще-то, это важно для меня, но я над этим работаю. Мне будет легче похудеть, когда я перестану кормить грудью и смогу начать активно заниматься аэробикой.

– Как хочешь, – пробормотал он, садясь на кровати и кладя Зака между колен. – Ты сегодня пойдешь на занятия?

– Зависит от того, когда мы вернемся из города, но хотелось бы.

– Ты слышал? – спросил Спенс у Зака. – Мамочка планирует снова оставить нас одних, так что мы сможем веселиться до упаду, пока ее не будет дома.

Смеясь, Никки оставила их наедине и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок перед поездкой в Бюро регистрации актов гражданского состояния. Еще одна маленькая веха в жизни Зака, которую ее родители пропустят, но она ничего не могла изменить. Потом она запишет все в своем дневнике, включая обед «У Карлуччо», куда они отправятся после регистрации вместе с Дэвидом и несколькими друзьями, чтобы отпраздновать это важное событие. Кристин собиралась идти с ними, но ее агент позвонил вчера вечером и сказал, что у нее сегодня прослушивание в Сохо на роль в рекламе.

– Я очень быстро делаю карьеру, не так ли? – самодовольно спросила она, повесив трубку. Затем, в приступе эйфории, добавила: – Держись, мир, скоро в твоем театре гастроли Кристин Лил!

Они все засмеялись и пожелали ей ни пуха ни пера, когда она поспешно собиралась, чтобы успеть на поезд, идущий в семь часов утра, но Никки знала (вчера вечером, оставшись с ней вдвоем, Кристин сама ей призналась), как она, на самом деле, сильно волнуется.

– Я знаю, что меня в последнее время почти не бывает дома, – жалуясь, сказала она, – но я ведь должна думать о своей карьере, верно?

– Конечно, – успокоила ее Никки, – и Дэвид это понимает.

Но это справедливое замечание, похоже, не очень убедило Кристин.

– Дэвид сильно отдалился от меня, – продолжала она. – Он даже не обнимает меня, когда мы ложимся спать.

– Я уверена, что все наладится, как только мы все переедем в Лондон, – утешительно сказала Никки, хотя и не была уверена, что так все и произойдет. Однако она не могла сообщить Кристин о своих подозрениях насчет поведения Дэвида: если он и правда изо всех сил пытается разобраться в своих сексуальных предпочтениях, она только навредит, высказывая предположения, которые могут оказаться неверными.

– Я уже просто обожаю этот дом, а ты? – выпалила Кристин. – Это был бы просто кошмар, если бы мы с Дэвидом расстались, потому что тогда я не смогла бы переехать туда… О, я даже думать об этом не хочу. То есть мы ведь команда, все мы…

– Что бы ни случилось, мы всегда будем командой, – мягко заверила ее Никки.

– О Господи, ты так говоришь, словно тебе известно что-то, чего не знаю я! – скорбно воскликнула Кристин. – Он тебе что-то сказал?

– Нет, ничего. Клянусь.

Теперь, вспоминая тот разговор, Никки испытала облегчение, оттого что Дэвид не доверился ей, поскольку в ней крепло убеждение: несмотря на внутреннюю борьбу, он собирался разорвать отношения с Кристин. Если он действительно бросит Кристин, несомненно, ей будет очень больно, и не только из-за комплекса оставленной женщины, но и из-за того, что это может повлиять на ее будущую карьеру с Дрейком и Спенсом. И Никки едва ли могла осуждать ее за эти переживания; звезда Спенса явно загоралась, а значит, любой человек, обладающий здравым смыслом, захочет делать карьеру вместе с ним, если это в принципе возможно.

Так или иначе, она не собиралась сейчас много думать над этим: пока Дэвид не решил, что именно ему делать, проблемы как таковой нет; а если он все же разорвет отношения… ну, в общем, Никки была уверена, что сделает все возможное, чтобы Кристин не оказалась на улице среди ночи.

– Только что звонил Дэнни, – сказал Спенс, когда она вернулась в спальню и обнаружила, что он все еще лежит на кровати с Заком, уже таким же голым, как и его отец. – Он пожелал нам удачи в регистратуре и предложил свое имя – на тот случай, если у нас возникнут проблемы с выбором второго имени для ребенка.

Никки засмеялась и поморщилась, взяв испачканный подгузник, который был лишь частично упакован в полиэтиленовый пакет.

– Вообще-то, я думала о втором имени, а ты?

Спенс покачал головой; он перебирал пальцами по животику Зака, имитируя паучка.

– Не могу сказать, что думал над этим, – ответил он, – но я соглашусь на любое, кроме Катберта или Кита. Мне никогда не нравилось имя «Кит» – наверное, потому, что так звали моего старика, а мы ведь не хотим, чтобы ты стал похож на него, не так ли, Тигр?

Хотя она и посмеялась над радостным писком, который издал в ответ Зак, но при этом не сводила глаз со Спенса, задаваясь вопросом, что на самом деле скрывалось за этими словами: знание всей правды или просто презрение к убогому алкоголику, о котором он ей рассказывал?

– Как хорошо ты помнишь отца? – спросила она нарочито небрежным тоном и начала одеваться.

Спенс удивленно посмотрел на нее.

– Не очень, – ответил он. – Сложно помнить человека, которого почти никогда не было дома. Как бы там ни было, я никогда не был на сто процентов уверен, что он был моим биологическим отцом, потому что тетя как-то раз заявила мне, что он сел примерно за год до того, как я родился, а когда освободился, я уже появился на свет… – Он пожал плечами. – Конечно, возможно, она что-то напутала, но слушай, кому какое дело? Они оба уже прошлое, а мой мальчик – будущее, и мы непременно сделаем его лучшим, которое только и достойно такого уникального парня, как он, верно, сынок?

Никки подошла к кровати, обняла их обоих и подарила каждому поцелуй. Спенс был прав: какая разница, кем был его отец, которого он едва знал и который был уже шестнадцать лет как мертв; но даже если он и был той презренной личностью, о которой разведали ее родители, любому, кто знал Спенса, было ясно, что у них не было ничего общего.

– Знаешь, я тут подумала, – сказала она, – если мы действительно решим дать ребенку второе имя, то можно было бы взять имя моего отца, если ты, разумеется, не против. Да, сейчас мы с ними не общаемся, но ситуация может однажды измениться, и если он поймет, что внуку дали его имя… Ну, я думаю, ему бы это очень понравилось, и это могло бы помочь улучшить отношения между всеми нами.

Спенс напрягся.

– Тебе это не нравится, – огорченно заметила она.

Перевернувшись, чтобы оказаться к ней лицом к лицу, и захватив с собой Зака, он ответил:

– Не то чтобы мне это не нравилось; вообще-то, я думаю, что с твоей стороны было бы правильно попытаться уладить конфликт между вами, но я просто удивлен, что ты хочешь сделать ему такой роскошный подарок, в то время как он так отвратительно поступил с тобой. Они даже не позвонили нам, чтобы поздравить с Рождеством, помнишь?

Никки немного покраснела.

– Вообще-то, приблизительно за неделю до Рождества они прислали мне письмо по электронке, – призналась она.

Спенс нахмурился.

– Ты мне об этом не говорила, – заметил он. – Что в нем было?

– Не знаю; я удалила его, не читая, – она пожала плечами. – Наверное, не стоило так делать, но я все еще сержусь на них и пока не уверена, что они могут принять тебя и Зака, поэтому не хочу получать от них известий.

– Но если ты не читала письмо…

– Не было необходимости. – Она даже не открыла его, но понимала, что не могла признаться ему в этом, поскольку он очень удивился бы, что она заранее ожидала самого худшего, и потому продолжила: – То есть я просмотрела его, и там снова говорилось о том, что ты мне не пара и что я не в своем уме… Меня это, естественно, взбудоражило, так что я не предлагаю поехать к ним в гости и все такое; мы ведь можем просто отправить им открытку с сообщением о том, что они стали бабушкой и дедушкой и что второе имя ребенка – Джереми.

Спенс покосился на нее. Затем, обхватив Зака одной рукой, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Если ты хочешь назвать его Джереми, то так тому и быть, – заявил он. – Лично я думаю, что это имя для слюнтяя, но что я в этом понимаю? Но вот что я тебе скажу: если он произнесет хоть одно слово, которое огорчит тебя или моего мальчика… – Он замолчал, поскольку Никки приложила палец к его губам.

– Давай не начинать ссору, – мягко сказала она. – Мы с тем же успехом можем назвать его Зак Дэниел; правда, такое сочетание несколько смахивает на название виски (по крайней мере, мне так кажется), но если это доставит удовольствие вам с Дэнни, то я возражать не стану. – И, забрав у него Зака, она начала надевать на младенца свежий подгузник.

Из-за целого ряда звонков, связанных с «Селестой», на которые беспрерывно отвечал Спенс, как только они вышли из дому, а также на протяжении всей поездки в автобусе и по дороге до Бюро регистрации, вопрос о выборе имени всплыл снова уже непосредственно во время регистрации.

– Как вы хотите назвать ребенка? – спросил чиновник.

Никки посмотрела на Спенса, дав понять, что решать придется ему.

Спенс поморщился, не зная, что сказать. Затем решительно произнес:

– Зак Джереми! – И, почувствовав на себе взгляд Никки, взял ее за руку.

– Ты уверен, что не пожалеешь? – спросила она, когда они вышли из Олд-Каунсил-хаус на Броад-стрит, чуть не столкнувшись с двумя адвокатами в мантиях, которые куда-то спешили.

Спенс поморщился.

– Ну, уже немного поздно думать об этом, – заметил он. – Я только надеюсь, что твой старик оценит это, когда мы сообщим ему, но давай сделаем это в другой раз, хорошо?

– Ну, и что ты собираешься делать, если она предложит туда поехать? – спросил Дэнни, когда Спенс улучил момент и позвонил ему. Он был на улице, возле ресторана «У Карлуччо» на Кабо-серкус, стоя на морозе, пока мир торговли свистел и кружился вокруг него, а остальные наслаждались горячим супом и хрустящими французскими булочками по ту сторону двери.

– Не думаю, что Никки этого захочет, – ответил Спенс. – Она говорила, что надо послать им открытку, так что, если нам хоть немного повезет, она не станет предпринимать ничего другого, пока мы не выясним, где они.

– Я продолжаю задаваться вопросом: от чего мы ее защищаем? – вздохнул Дэнни. – Почему мы просто не скажем ей, что они сорвались с места и исчезли?

– Я тоже спрашиваю себя об этом, но я печенкой чую: здесь что-то не так. Если они пытаются отгородиться от нее – а, похоже, именно этого они и хотят, иначе уже давно бы сообщили, что уезжают, – то не думаю, что ее следует грузить сейчас еще и этой проблемой. С нее хватит забот о Заке и переезде.

– Точно. Она счастлива, так зачем лишать ее счастья? В конце концов, дерьмо все равно найдет ее, так или иначе, так что не стоит его искать. Думаешь, тебе удастся съездить туда, посмотреть, может, они сделали Бобби Ивинга?

– Кого сделали?

– Так сказал один из продюсеров сегодня утром. Очевидно, это как-то связано с какой-то программой восьмидесятых: одного парня все считают мертвым, но однажды утром он появляется в душе, – ну, типа все это было сном.

Спенс неодобрительно покосился на телефон.

– Я не думаю, что они мертвы, – заявил он. Затем, секунду спустя, спросил: – А ты?

– Нет. Ну… Нет, конечно, нет. Я просто считаю, что все это как-то подозрительно. Ну, так как, сможешь съездить?

– Нет, никак. Мы все время вместе, и, если я исчезну на всю вторую половину дня, мне придется сказать ей, куда я собрался.

– Ты говорил об этом Дэвиду? Что он думает?

– Еще нет, но собираюсь поболтать об этом с миссис А., если мне повезет остаться с ней наедине. Она ведь женщина, а значит, сможет придумать, как нам лучше сообщить обо всем Никки, если нам все-таки придется это сделать.

– Удачная мысль. Ладно, мне пора. Я редактирую эпизод для вечерней программы, но мы обязательно поговорим позже, хорошо? Мне все равно нужно позвонить Ник, чтобы продиктовать ей размеры окна, о чем она меня просила – при условии, конечно, что меня пустят в дом, но агент сказал, что проблем быть не должно.

Когда Спенс вернулся в ресторан, то увидел, что Никки осторожно кормит ребенка, в то время как Дэвид и остальные, кто приехал с «Фабрики», поглощают огромные тарелки пасты и громко обсуждают рецензии на фильмы, которые идут в кинотеатрах за углом. Именно там они собирались провести оставшуюся часть дня и сейчас отчаянно спорили, на какой из двух фильмов пойти.

– Хочешь пойти с ними? – спросила его Никки, когда Спенс скользнул на сиденье рядом с ней. – Я всегда могу взять Зака на занятия по растяжке.

– Нет, я пойду домой вместе с вами, – ответил он. – Все-таки мне легче заносить коляску в автобус и выносить ее оттуда, и к тому же мне не нравится, так сказать, зависать в мужской компании, когда тебя нет рядом.

Никки театрально закатила глаза.

– Верю, – сказала она, – но я также знаю, что ты все еще волнуешься из-за Терри Уолкер.

– Из-за кого? – переспросил он, притворяясь, что забыл.

Никки легонько ткнула его под ребра.

– Не играй со мной в эти игры! – засмеялась она. – Я читаю тебя, как открытую книгу. Обещаю, с ним ничего не случится. Миссис Гиллам в тот раз просто отлучилась в туалет, но она поклялась, что никогда больше не оставит детей без присмотра, даже если сломает себе шею.

– Шеей дело не ограничится, если какой-то чужак снова попытается протянуть лапы к моему сыну, – мрачно заявил он, – но в любом случае, дело не в этом. Я просто хочу поехать домой. К тому же, мне нужно просмотреть почту, если Бастер позволит, конечно, или я с удовольствием проведу это время с ним.

Решив закрыть тему, Никки несколько раз обернула спагетти вокруг вилки и отправила в рот, после чего приняла участие в дебатах по поводу рецензий, которые ей как раз удалось на днях прочитать, несмотря на всю свою занятость.

Позже, когда они уже везли коляску с Заком домой с автобусной остановки и заглянули в «Парсонз», чтобы купить домашнего хлеба, Никки заметила Терри Уолкер в окне кондитерской «Динки». Как обычно, ее внимание привлекло именно темносинее пальто, и уже не в первый раз у нее возникла ассоциация с маленькой девочкой в красном пальто из фильма «Список Шиндлера». Синее пальто не было особенно ярким, но все равно оно, казалось, было призвано выделять свою хозяйку примерно так же, как красное пальто выделяло маленькую еврейскую девочку в знаменитом фильме. Словно Терри нарочно надела это пальто, чтобы привлечь внимание Никки, заставить ее все время помнить о ней и о горе, которое она носит внутри.

Сегодня, к удивлению Никки, Терри, похоже, была с другой женщиной: старшей, более полной и более неряшливо одетой. По крайней мере, они болтали друг с другом, и потому Никки предположила, что они пришли вместе. Возможно, они просто встретились в магазине и обсуждали последние новости. Но все равно, увидев, что Терри говорит с кем-то, Никки почувствовала облегчение. Она уже не казалась ей такой одинокой или замкнутой, когда указывала на товар, кивала головой и разговаривала с кем-то.

Хотя теперь она встречала Терри почти каждый день – на самой Норд-стрит или где-нибудь в том же районе, – она все еще не заговорила с ней, но они несколько раз встретились взглядом; а пару дней назад, проходя мимо цветочного магазина и заметив Терри внутри, Никки преисполнилась уверенности, что та улыбнулась ей призрачной улыбкой. Однако не было никакого смысла пытаться подружиться с ней, пока Спенс оставался в городе; к тому же она все еще не была уверена, что это стоит делать; но то, что они продолжали время от времени встречаться в городе, казалось ей знаком, своего рода указующим перстом, пытающимся сблизить их.

Никки была уверена: если бы они не собирались вот-вот переехать в Лондон, она бы уже сделала все, чтобы найти возможность пригласить ее на чашечку кофе – но какой в этом смысл, если они уедут через несколько недель?

К концу второй недели пребывания Спенса дома они с Никки начали заполнять коробки многочисленными игрушками, которые Заку подарили на Рождество и на день рождения и которые ему не понадобятся в ближайшие несколько месяцев. Они также упаковали в коробки всю свою летнюю одежду, так как она определенно не пригодится им до середины марта, и все безделушки, которые Никки купила, чтобы придать домашний уют их новому жилищу.

Улучив подходящий момент для уборки, Спенс арендовал старый фургон и вместе с Дэвидом вывез все скопившееся ненужное барахло на свалку, а заклеенные скотчем коробки с нужными вещами – в гостиную миссис А., где все это будет храниться, пока они не соберутся переезжать. Когда придет время, им придется нанять большой фургон, в который они надеялись погрузить и перевезти все за один раз, включая Спенса, Дэвида и Дэнни, а миссис А. повезет Никки и ребенка со всеми удобствами в своем автомобиле к их новому месту жительства. Кристин еще не решила, с кем она поедет, но, похоже, склонялась к машине, поскольку Дэвид не слишком торопился приглашать ее присоединиться к нему в фургоне.

– Я никак не могу вызвать его на откровенный разговор, – однажды вечером пожаловалась она Никки, когда та купала Зака в большом тазу. – Он продолжает утверждать, что нам совершенно не о чем разговаривать. Я из-за этого с ума схожу; предполагается, что я не должна замечать, что он перестал целовать меня и не хочет заниматься сексом. Как ты считаешь, он встретил другую? – Ее лицо было такой трагичной маской неуверенности, что Никки постаралась говорить с ней как можно мягче.

– Если и так, мне он ничего не говорил; но, должна признаться, я заметила, каким… другим он стал с тобой в последнее время.

Лицо Кристин еще больше побледнело.

– Он ведь собирается попросить меня не переезжать в новый дом, да? – спросила она дрожащим голосом.

Никки быстро вытащила Зака из теплой мыльной воды и завернула в уютное полотенце.

– Ты уже внесла свою долю залога и арендной платы за первый месяц, – напомнила она Кристин, – и, значит, он не может так поступить.

– Но если он не захочет жить в одной комнате со мной… О Ник, что же мне теперь делать? Ты можешь поговорить с ним обо мне? Узнать, что происходит у него в голове.

Никки поморщилась.

– Крис, это не мое дело…

– Но он признается тебе, я знаю, обязательно признается.

– Он очень скрытен и раньше никогда не говорил со мной о личном.

– Да, но по такому поводу, думаю, он тебе откроется.

Никки вздохнула и сказала:

– Ладно, если появится такая возможность, я посмотрю, что смогу предпринять. Только не обвиняй меня, если ты не получишь тот ответ, на который надеешься, хорошо?