Текст книги "Крик души"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Кристин перекрестилась:

– Клянусь, не буду! Я просто должна знать, на каком я свете, потому что, если мы не… Если он больше не хочет быть со мной… – Ее глаза наполнились слезами. – Я правда люблю его, Ник, – сдавленно прошептала она. – Пожалуйста, не позволяй ему бросать меня. Пожалуйста!

– Я сделаю, что смогу, – пообещала Никки, не зная, что еще сказать. – А ты… О! Тш-ш, кажется, они вернулись, – прошептала она, услышав скрежет ключа в замочной скважине.

– Ты ведь поговоришь с ним, правда? – тихо напомнила ей Кристин, когда Спенс и Дэвид уже входили в холл.

– Я сказала, что попробую. Во сколько ты завтра уезжаешь?

– Повторные съемки в рекламном ролике в одиннадцать – значит, скорее всего, я поеду восьмичасовым поездом. Как думаешь, ты успеешь поговорить с ним до того, как я уеду?

Никки растерянно заморгала.

– Это когда? – возмутилась она.

Времени на ответ у Кристин не было, потому что в кухню вошел Спенс.

– Эй, посмотрите-ка на моего мальчика: чистый до скрипа и полный сил, – улыбнулся он, протягивая руки, чтобы взять сына.

– Его пижама греется на батарее в спальне, – сообщила Никки, вручая ему Зака и полотенце. – А на стуле лежит новый подгузник. Я приду, как только приберу здесь. Боже, с какой радостью я перееду в нашу новую кухню! Сколько там места, господи…

– И мы даже знаем, кто его заполнит, да? – поддразнил ее Дэвид, останавливаясь в дверях. – Как дела, паренек? – проворковал он, беря Зака за ручку и протягивая ему палец. – Выглядишь прекрасно, как на мой взгляд.

Заметив крестного, Зак откинул голову на плечо Спенса. Его полные щечки порозовели после купания, а ярко-синие глаза широко распахнулись.

– У меня идея! – внезапно пискнула Кристин. – Почему бы нам с Дэвидом не посидеть с малышом сегодня вечером? Тогда вы сможете немного побыть вдвоем.

Не успели Спенс или Никки отреагировать, как Дэвид сказал:

– Прекрасная идея, но я сегодня должен еще раз посмотреть монтаж в «Эвейлебл лайт», а это затянется минимум до полуночи. – Он посмотрел на часы: – Вообще-то, мне уже пора.

– Почему бы мне не поехать с тобой? – предложила Кристин.

Дэвид смущенно посмотрел на нее.

– Я не думаю, что режиссеру это понравится, – заметил он. – Может, как-нибудь в другой раз.

Кристин перевела обиженный взгляд на Никки, но та старательно избегала его.

– Его нужно поскорее одеть, пока он не простудился, – сказала она Спенсу.

– Конечно, – кивнул он и, посадив Зака на плечо, последовал за Дэвидом в холл, после чего повернул и пошел вверх по лестнице.

– Теперь ты поняла? – отрывисто прошептала Кристин, когда за Дэвидом закрылась входная дверь. – Он даже не поздоровался со мной, когда вошел.

– Я не думаю, что он это специально, – возразила Никки.

Но Кристин ей убедить не удалось.

– Как ты считаешь, он солгал об «Эвейлебл лайт»? Может, он пошел на свидание.

Понимая, как она мучается, Никки насухо вытерла руки и обняла ее.

– Может, он и не умеет смотреть правде в глаза, – заметила она, – но уж точно не умеет лгать.

– Я знаю. – Кристин впилась взглядом в Никки. – Я просто хотела бы знать, что сделала не так, – заплакала она.

Не желая продолжать тему, Никки сказала:

– Слушай, я обещаю, что найду время поболтать с ним. Очевидно, не сегодня вечером, но я попытаюсь сделать это прежде, чем ты вернешься сюда на выходные.

Кристин скорчила гримаску.

– Вообще-то, возможно, я не вернусь до того, как начнется переезд, – призналась она. – Моя мама опять плохо себя чувствует, и я пообещала побыть с ней какое-то время, а потом, думаю, мне предложат эту рекламу. Мой агент сказал, что они считают мою игру блестящей; так что, если все сложится, мне придется находиться в Лондоне всю следующую неделю, чтобы подогнать по фигуре костюм и все такое прочее.

– Хорошо, тогда я позвоню тебе, как только у меня появятся новости.

Была глубокая ночь, когда Спенс закричал:

– Ник! Ник!! Проснись, ради Бога! Что-то случилось.

Никки очнулась от крепкого сна и тут же вскочила.

– Что такое? – воскликнула она, бросаясь к детской кроватке.

Спенс держал Зака на руках.

– Он не может вдохнуть! – в панике заорал он. – Вот послушай.

Услышав резкие, хриплые вдохи, перекрывающие стук ее сердца, Никки схватила Зака и начала делать ему искусственное дыхание.

– Он весь посинел! – воскликнула она, с ужасом глядя на его лицо.

– Нужно срочно в больницу! – крикнул Спенс и, схватив одежду, быстро стал натягивать ее на себя, пока Никки продолжала отчаянно вдувать воздух в легкие Зака.

– Что происходит? – взволнованно спросил Дэвид, врываясь в комнату.

– Что-то с Заком. Он не может нормально дышать, – сказал Спенс, торопливо натягивая джинсы. – Звони своей маме, мы везем его в больницу.

Дэвид помчался назад в свою комнату.

– Дай его, – командовал Спенс, забирая ребенка у Никки. – Оденься. Нужно спешить.

Несколько минут спустя они уже бежали по лестнице, а Дэвид следовал за ними.

– Мама говорит, что мы поступаем правильно, – заявил он. – Она встретит нас там. Я поведу машину. – И, схватив со столика в холле ключи от фургона, он последовал за ними наружу, где завывал ветер.

ГЛАВА 11

К четырем часам утра нормальное дыхание у Зака все еще не восстановилось, и педиатр отделения неотложной помощи решил положить его в свою палату.

– У него то, что мы называем «бронхиолит», – объяснил врач Никки и Спенсу, которые до сих пор пребывали в таком шоке, что, казалось, еще немного – и оба рассыплются на части. – Это очень распространенный вирус, который поражает мелкие дыхательные пути, – продолжал он, – но не волнуйтесь: ребенок совершенно вне опасности. Из этой капельницы к нему поступает антибиотик, а вот эта штуковина, – он указал на прибор, присоединенный к правой ножке Зака, – пульсовой оксиметр. В настоящее время он показывает, что насыщенность крови кислородом составляет 80 %; это немного низкий показатель, и потому мы подержим ребенка несколько дней, чтобы контролировать его состояние. Я уверен, что все придет в норму, – добавил он с улыбкой, которая чуть-чуть согрела застывшую кровь в жилах Никки.

– Вы… Вы знаете, чем это вызвано? – с трудом выдавила она.

Доктор покачал головой.

– Боюсь, что нет, – ответил он, – но, к счастью, вы сразу же привезли его к нам, и мы получили необходимый запас времени.

– А… – Спенс откашлялся. – А мы можем что-нибудь сделать, чтобы это больше не повторилось?

– Вообще-то нет, разве что следить за тем, чтобы малыш не спал на животе и чтобы ничто не блокировало его дыхательные пути, например одеяло или игрушка.

– Мы можем остаться с ним? – спросила Никки. – Я еще кормлю грудью… – Внезапно ее глаза расширились от ужаса. – О боже, вы же не думаете… что это я виновата? – Она замолчала, когда врач положил ладонь на ее руку.

– Нет, – мягко ответил он. – Конечно, вы можете остаться с ним.

– А я? – уточнил Спенс.

Врач улыбнулся:

– Разумеется, и вы тоже. Консультант осмотрит ребенка утром. – Педиатр бросил взгляд на часы. – То есть через несколько часов, – уточнил он. – Медсестра принесет вам маски и халаты, и вы должны будете соблюдать все правила гигиены.

– Да-да, конечно, – кивнула Никки и, вернувшись к кроватке, вцепилась в бортики и пристально вгляделась в крошечное личико Зака, уже розовое и спокойное, без единого намека на синюшность.

Спенс подошел к ней и обнял одной рукой.

– Привет, мальчик мой, – пробормотал он. Его голос был тонким и дрожащим, и совсем не походил на его собственный. – Ну и напугал же ты нас, но доктор говорит, что ты скоро выздоровеешь.

Никки с трудом сглотнула и заставила себя говорить четко и твердо:

– Мы останемся здесь на несколько дней, милый, пока ты не выздоровеешь, а потом мы отвезем тебя домой.

Дэвид и миссис А. вышли из приемного отделения неотложной помощи, после того как Зака отнесли наверх, в палату, и сидели в главном вестибюле больницы, где находился один только охранник, а снаружи, в темноте, грохотал первый утренний мусоровоз. Ни один из них не был готов оставить здание, пока они не поговорят с Никки или Спенсом и не узнают наверняка, как себя чувствует Зак и не могут ли они еще чем-то помочь.

В который раз за время ожидания бархатные глаза Дэвида уставились на гигантские часы в виде дельфина от дизайнера Кита Вильямса, которые занимали значительную часть стены рядом со стойкой регистрации, затем он перевел взгляд на лестницу, украшенную ярким гобеленом, изображавшим «благодарственное дерево». Он когда-то снимал здесь фильм и знал, что фетровые сердечки-листочки были сделаны руками детей. Он также знал кое-что и о других художественных работах, располагавшихся на разных этажах больницы: они украшали коридоры, палаты и даже молитвенную комнату на четвертом этаже. Он не был таким религиозным, как его мать, но сейчас какая-то его частичка хотела подняться туда, чтобы попросить высшие силы вмешаться и позаботиться о том, чтобы у этого ужаса был счастливый конец.

Он все еще был взбудоражен от волны адреналина, который подпитывал его во время сумасшедшей гонки сюда, но сейчас по его венам постепенно растекалась смертельная усталость. Впрочем, он не позволит себе спать. Пока он не узнает, что случилось с Заком, он будет сидеть здесь и бодрствовать, готовый прийти на помощь в любой момент.

Почувствовав, как завибрировал его телефон, он выхватил его из кармана, думая, что это Спенс. Сердце у него упало, когда он увидел, кто это, и, убрав телефон обратно в карман, дал звонку переключиться на голосовую почту.

– Кристин? – спросила его мать.

Он кивнул.

– Где она?

– Дома. Поверить не могу, что она даже не проснулась.

Миссис А. обернулась и посмотрела на него:

– Разве ты не скажешь ей, что происходит?

Через некоторое время он ответил:

– Думаю, нужно сказать.

Снова достав телефон, уже на улице, где было еще темно и начинал накрапывать дождик, Дэвид сначала прослушал сообщения Кристин: каждый раз она спрашивала, где все. Голос ее звучал испуганно, и он устыдился, что не подумал о том, как, наверное, страшно проснуться и понять, что дом вдруг опустел.

– Дэвид! – закричала она, когда он дозвонился. – Что происходит? Где вы?

– В детской больнице, – ответил он. – Зак не мог вдохнуть.

– О Господи! Но теперь с ним все хорошо?

– Думаю, да. Опасность миновала, но я жду известий от Спенса.

– О боже, что мне делать? Я должна сесть на семичасовой поезд, но если ты считаешь, что я должна приехать…

– Решать тебе, – сухо заметил он.

– Я хочу приехать, – заверила она его, – конечно, хочу, но не могу же я пропустить съемку. Такая сказочная возможность.

Когда он ответил, его тон был очень ровным:

– Тогда тебе нужно ехать в Лондон.

– Как ты думаешь, Ник и Спенс поймут?

Он хотел сказать «нет», но промолчал.

В ее голосе звучали слезы, когда она сказала:

– Я знаю, ты считаешь меня эгоисткой, но я все равно ничем не смогу помочь, даже если приеду.

Он не стал напоминать ей, как важна бывает моральная поддержка. Если она сама этого не понимает, то слова здесь бесполезны.

– Дэвид, – прошептала она. – Я бы хотела, чтобы ты сказал мне, что я делаю не так. Я так стараюсь…

– Кристин, речь идет не о тебе и не обо мне, – перебил он ее. – Речь идет о Заке. А теперь извини, я должен идти. – И, нажав «отбой», он вернулся в больницу и снова сел рядом с матерью.

Через несколько минут после того, как он вернулся, открылись двери лифта, и оттуда вышел Спенс: он выглядел измученным и усталым, и даже слегка удивленным тем, что они еще здесь.

Лица их снова вытянулись, когда он объяснил, что врач сказал им с Никки, но постепенно миссис А. начала улыбаться.

– Слава Богу, – вздохнула она. – Я, собственно, и предполагала что-то в этом роде. Здесь о нем прекрасно позаботятся, и должна сказать, что в моей практике таких вот младенцев, которых в спешке отправляли в отделение «скорой помощи» из-за подобных проблем, было больше, чем горячих обедов.

Хотя глаза Спенса лучились благодарностью, он, похоже, все еще не оправился от шока.

– Что, если бы я не проснулся? – продолжал тревожиться он. – Что, если бы мы не добрались вовремя?

Миссис А. укоризненно покачала головой.

– Нет абсолютно никакого смысла запугивать себя, придумывая всякие «а что, если», – твердо заявила она. – Они не случились, и потому я не хочу больше о них слышать. Зак здоров. Просто несколько дней они подержат его под наблюдением, это совершенно нормально.

Спенс посмотрел на Дэвида: тот выглядел беспомощным и потрясенным.

– Я с тобой, дружище, – сказал Дэвид, хлопая его по плечу.

Спенс кивнул и провел ладонью по небритому подбородку.

– Пожалуй, лучше мне вернуться, – заметил он. – Ник кормила его, когда я ушел.

– О, это очень хороший знак! – просияла миссис А. и, обняв его, заявила: – Я, пожалуй, поеду домой, но, если я вам понадоблюсь, я на телефоне.

– Спасибо, – сказал Спенс и повернулся к Дэвиду: – Ты правильно поступил, что сел за руль. Я бы ни за что не смог вести машину.

Дэвид в ответ тоже обнял его и сказал:

– Я позвоню Дэну. Наверняка он захочет узнать, что случилось.

Ближе к вечеру, после того как им удалось поспать несколько часов, Спенс и Никки последовали совету медсестры и пошли в кафетерий, где от вкусных запахов у обоих заурчало в животе, но ни один из них не был уверен в том, что сможет проглотить хотя бы кусочек.

– Вы же слышали, что сказал доктор Пирс, – напомнила им медсестра. – Зак прекрасно себя чувствует, и нет абсолютно никаких причин для треволнений, так что идите спокойно.

Мистер Пирс был консультантом. Он осматривал Зака недолго, потому что должен был осмотреть и других детей, в куда более серьезном состоянии, чьи родители ни на шаг не отходили от их кроваток. Никки он сразу понравился, потому что, несмотря на тривиальность их случая, он не был с ними тороплив или небрежен и, когда говорил, смотрел им прямо в глаза.

– Не все врачи так себя ведут, – заметила она Спенсу, пока он гонял вилкой сосиску по тарелке.

– Может, и все, но лишь когда несут добрые вести, – предположил он. – А когда новости плохие, возможно, им просто тяжело смотреть в глаза.

– Ну, тогда нам действительно нечего волноваться, – сказала Никки. Она наколола на вилку несколько бобов и положила их в рот. – Он хороший человек, правда? – рискнула спросить она.

Спенс встретился с ней взглядом.

– Я только надеюсь, что нам никогда больше не придется его видеть, – ответил он.

Никки попыталась улыбнуться.

– Никогда, – уверила она его.

Несколько минут спустя на ее телефон пришла СМС: «Подъеду часам к 7. Думаю о вас. Люблю вас всех. Дэн».

– Дэнни уже едет, – сообщила она.

Спенс кивнул.

Положив вилку, она наклонилась к нему и сжала его руку.

– Думаю, ты должен поехать в Лондон в воскресенье, как и планировал, – сказала она. – Ты же не хочешь подвести Дрейка…

– Он поймет.

– Я тоже так думаю, но он и так пошел нам навстречу, когда родился ребенок, а сейчас опасность миновала. Нет, послушай меня, – перебила она его, когда он попытался было возражать. – Врач сказал, что мы, наверное, сможем вернуться домой в понедельник, и, значит, нам не придется оставаться здесь надолго без тебя, да и Дэвид будет рядом…

– Дэвид едет со мной, – напомнил он ей. – И тоже должен готовиться к съемкам, к тому же Дрейк хочет еще кое-что ему поручить.

– Ну ладно, миссис А. будет рядом. Я справлюсь. Честно.

В его глазах читалась нерешительность, когда он посмотрел на нее.

– Спенс, мы не должны заходить слишком далеко, – мягко сказала она. – Да, мы испугались, но ты сам слышал: все считают, что у него все хорошо. Они не позволили бы ему отправляться домой, если бы так не думали.

Наконец, Спенс вздохнул и отложил вилку.

– Ты права, – согласился он, ероша и без того взлохмаченные волосы. – Самое худшее позади… Я просто подумал… Если вдруг что-нибудь…

– Не надо об этом думать, – мягко посоветовала она.

– Не буду, – кивнул он и посмотрел ей в глаза. – Но ты тоже об этом думаешь.

– Конечно, но я должна успокоиться. Подумай обо всех остальных младенцах в отделении. Он в гораздо лучшем положении, чем любой из них, а значит, мы должны отпраздновать это или, по крайней мере, поблагодарить Бога за то, что Зак не находится в том же состоянии.

Он кивнул и потянулся за кофе.

– Ты уже связывался с Дрейком, чтобы сказать ему, что случилось? – спросила она, поднимая стакан сока.

– Нет. Я еще никому не звонил.

– Тем больше причин продолжать все, как запланировано. Езжай в Лондон, займись подготовкой к съемкам, а к тому времени, когда ты приедешь домой на следующие выходные, мы с Заком уже вернемся, и все это будет в прошлом.

Наконец, он выдавил из себя слабую улыбку.

– Звучит неплохо, – заметил он.

Никки тоже улыбнулась.

– А через две недели, – продолжала она, – мы отправимся в Лондон вместе с тобой и поселимся в нашем замечательном новом доме.

Они снова встретились взглядом.

– Звучит еще лучше, – сказал он, взял ее руку в свою и прижался к ней губами.

Когда наступило воскресенье и Спенсу пришла пора уезжать, Никки поняла, что отпустить его оказалось намного тяжелее, чем она ожидала. Не то чтобы она позволила себе показать это – Никки не хотелось, чтобы он переживал за нее, – но за прошедшие две недели она так привыкла к тому, что он всегда рядом, что ей было неуютно снова остаться одной, особенно после того, что случилось с Заком. Кроме того, время, проведенное в больнице, еще сильнее сблизило их, и потому ей пришлось собрать все свои силы, чтобы попрощаться с ним.

– Я так тебя люблю, – пробормотал он, зарывшись в ее волосы, прежде чем уйти.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она и отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

Они были в палате, рядом с кроваткой Зака, где он дрыгал ножками и размахивал кулачками, словно маленький боксер с большим будущим. Дэнни и Дэвид стояли рядом, наклонившись над кроваткой, и отпускали шуточки, потешаясь над его телодвижениями, – да такие смешные, что трехлетний ребенок на соседней кровати хохотал от восторга.

– Ты удивительно хорошо держалась, – нежно заметил Спенс.

– Ты тоже, – ответила Никки. – Если бы не ты, я бы просто пропала.

Похоже, не слишком веря в это, Спенс сказал:

– У него самая лучшая мама в мире.

– Тогда он просто счастливчик, потому что папа у него тоже самый лучший.

Улыбнувшись, Спенс погладил ее по щеке и так глубоко заглянул в ее глаза, что у нее защемило сердце.

– Позвони, когда доберешься до Лондона, – попросила она.

– Конечно. Ты уверена, что не возражаешь против того, чтобы я…

Никки прижала палец к его губам.

– Уверена, – ответила она. – Мы должны вернуться к нормальной жизни, и это – первый шаг.

Спенс мельком взглянул на Зака и прыснул от смеха.

– Вы посмотрите на него! – воскликнул он, подхватывая его на руки. – Столько суеты вокруг тебя, а ты уже и позабыл обо всем.

Зак громко рыгнул и снова замахал кулачками.

Когда все засмеялись, Никки обняла Спенса за талию и положила голову ему на грудь. Разве может быть что-то прекраснее этих моментов, когда вся их маленькая семья собирается вместе?

Дэнни посмотрел на часы.

– Нам пора двигаться, если мы не хотим опоздать на поезд, – скривившись, сказал он.

Спенс еще крепче обнял Никки и поцеловал Зака в лоб. Затем, положив ребенка обратно в кроватку, он притянул Никки к себе и крепко сжал.

– Не обращайте на нас внимания, – сказал Дэнни пару минут спустя.

Никки залилась смехом.

– Вы двое все еще здесь? – пошутил Спенс.

Дэвид подошел к ним, привлек Никки к себе и обнял.

– Мама заедет за вами завтра, часов в одиннадцать, и отвезет домой, – напомнил он ей. – Она сказала, что не нужно беспокоиться о продуктах: она уже все уладила.

Рассмеявшись, Никки воскликнула:

– И что бы мы делали без нее?

– Наверняка умерли бы с голоду, – ответил Дэнни; он тоже подошел, чтобы получить прощальные объятия. – Ладно, прости, но мы должны забрать его, или мы действительно не успеем на поезд, а ваш покорный слуга сегодня вечером работает, так что он не может себе этого позволить.

После последнего долгого поцелуя Никки отпустила Спенса, а затем взяла на руки Зака, чтобы он мог посмотреть, как его отец с друзьями выходит из отделения. В дверях Спенс обернулся и помахал им рукой; и, махая ручкой Зака в ответ, Никки с трудом проглотила комок в горле.

Мгновение спустя дверь за ними закрылась, и, прижав к себе кашляющего Зака, она села на свою узкую кровать, стараясь не думать о том, когда же они смогут снова быть вместе.

«Дорогой Зак, – писала она на следующее утро, пока они ждали консультанта, – сегодня мы поедем домой, как только доктор тебя в последний раз осмотрит. Должна сказать, для меня это огромное облегчение. Тебе сейчас гораздо лучше: остались только небольшие приступы кашля, которые случаются все реже, да и медсестра не устает повторять, что мне не о чем беспокоиться. Я больше не буду упоминать, как ты нас всех напугал, потому что я достаточно писала об этом на предыдущих страницах.

Ты спишь сейчас, пока я пишу эти строки, и не слышишь детей в палате, хотя некоторые из них производят очень много шума, а Тодд, который лежит на соседней кровати, только что подходил ко мне и спрашивал, можно ли ему поиграть с тобой. Одна из сиделок сейчас занимается с ним рисованием, так что он не одинок. Грустно, что маме Тодда пришлось оставить его здесь одного, но у него нет папы, и ей пришлось уйти на работу. Она вернется позже, и, кажется, после обеда к нему приедет бабушка».

Она ненадолго прервалась, подумав о своей собственной матери и о том, как сильно ей не хватало ее на этих выходных. Никки не сомневалась: если бы Адель знала, что ее внук болен, она непременно приехала бы вместе с отцом, но Никки не хотела рисковать обращаться к ним, пока Спенс был с ней, ведь они могли сказать ему что-нибудь неприятное, и ему еще труднее было бы пережить это и без того непростое время. Она понимала, что теперь ничто не мешало позвонить им, но, хотя какая-то ее часть хотела этого, какой в этом смысл? Кризис миновал, и, вообще-то, она прошла через него вполне прилично и без них.

Вернувшись к дневнику, она написала:

«Сегодня я снова поняла, как мне повезло в том, что я, ты и папа есть друг у друга. Наша небольшая семья означает для меня целый мир, но я знаю, что для него она еще важнее. Иногда я чувствую, как он боится потерять нас. Это из-за того, что его родители им совсем не занимались, когда он был маленьким, и он был очень одинок, когда стал постарше. Я тоже была одинока, ведь я – единственный ребенок в семье, но это было ничто по сравнению с тем, через что довелось пройти папе. У меня ведь были родители, и они любили меня, хотя, вероятно, и слишком сильно, из-за чего у нас теперь проблемы.

О, похоже, ты просыпаешься, а значит, я прекращаю писать и пойду целовать твое милое нежное личико. (Я знаю, что ты возненавидишь поцелуи, когда немного подрастешь, но, надеюсь, мы вместе посмеемся над этим.)»

К тому времени, когда мистер Пирс, консультант, зашел в палату, окруженный группой студентов-медиков, миссис А. уже приехала и держала абсолютно голого Зака на одном плече, чтобы дать его коже подышать, между тем как Никки выбирала, во что его сегодня одеть. Спенс вчера съездил домой и привез синие джинсы и голубую курточку с капюшоном, а также очаровательные теплые ботиночки в виде динозавриков, которые все еще были великоваты, но Никки не могла удержаться и собиралась обуть его в них.

Пока мистер Пирс рассказывал студентам о бронхиолите, которым переболел Зак, миссис А. положила ребенка в кроватку, но не успела она отвернуться, как все засмеялись: Зак устроил им свой любимый трюк.

– Нет, спасибо, молодой человек, мы сегодня не нуждаемся в образцах мочи, – хихикнул мистер Пирс, пока Никки хватала подгузник. Затем врач повернулся к симпатичной темноволосой девушке, которая стояла рядом с ним: – Труди, почему бы вам не взять инициативу в свои руки?

Студентка была шокирована.

– Вы хотите, чтобы я его вытерла, сэр? – уточнила она.

Мистер Пирс изумленно поднял брови.

– Не сомневаюсь, его мать была бы рада, – лукаво усмехнулся он, – но я, вообще-то, имел в виду, не хотели бы вы провести неврологический осмотр?

Студентка заметно разволновалась и не знала, с чего начать.

Никки посмотрела на мистера Пирса, который успокаивающе подмигнул ей.

– Вы могли бы начать с оценки хватательного рефлекса, – предложил он.

Труди вышла вперед и, после недолгих колебаний, похоже, обрела уверенность в себе, поскольку начала осторожно поднимать Зака за руки, чтобы проверить, как он держит головку.

– Небольшое запаздывание в этом возрасте нормально, – сообщил к сведению остальных мистер Пирс, – но, как вы сами видите, как только его приподняли, он стал довольно уверенно держать головку. Ладно, Труди, возьмите его на руки.

Обхватив Зака поперек туловища, она подняла его.

– Если у младенца гипотония, – продолжал мистер Пирс, – он выскользнет у вас из-под руки, когда вы начнете его поднимать; но, как видите, малыш Зак бодр и активен, и его легко удержать. Хорошо, Труди, продолжайте.

В течение следующих нескольких минут студентка оценила тонус мышц Зака, осторожно подергивая его ручки и ножки, после чего она погладила ему ступни, чтобы удостовериться, что он поднимает их, а затем растопыривает.

– У детей постарше и у взрослых в результате такой проверки можно увидеть, что пальцы ног поджимаются, – говорил студентам мистер Пирс, – но у младенцев они поднимаются, пока те не начнут ходить. – Он посмотрел на Никки и улыбнулся, заметив, что она раскраснелась от гордости. – Так, Труди, – сказал он, – пора уже пускать в ход офтальмоскоп. Ричард, что мы сейчас ищем? – спросил он у другого студента, в то время как Труди начала светить Заку в глаза.

– Э-э, – испуганно промычал он, – гм, красный рефлекс, то есть отражение красного цвета в зрачке.

Мистер Пирс одобрительно кивнул.

– Продолжайте, – попросил он. – Зачем мы это делаем?

– Рефлекс скажет нам, что в глазу нет ни катаракты, ни опухоли, – неуверенно ответил Ричард.

– Правильно. Ну, Труди, что-то вы не торопитесь. Как наш зрачок?

– Хорошо, сэр, – ответила она. – То есть красный рефлекс, безусловно, присутствует, но… не знаю… – Она посмотрела на него. – Мне кажется, там есть более яркое пятно, и оно, похоже, то появляется, то исчезает, когда он двигает глазами.

Мистера Пирса это заинтересовало; он достал собственный офтальмоскоп и приступил к осмотру глаз Зака.

Никки замерла. Судя по поведению присутствующих, вроде бы ничего страшного не произошло, но все же ей показалось: что-то не так.

Выпрямившись, мистер Пирс сказал медсестре:

– Свяжитесь с Питом Лоуренсом, узнайте, есть ли у него сегодня прием в глазной клинике. – Затем он повернулся к Никки и произнес нарочито бодрым тоном: – Не надо так волноваться. Я просто хочу попросить офтальмолога взглянуть на ребенка, потому что Труди права: там действительно просматривается немного более яркое пятно.