Текст книги "Крик души"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
– Отец отвезет его в воскресенье.
Немного помолчав, Спенс заметил:
– Без него будет как-то непривычно…
– И не говори, но он не мог отказаться от этой работы. От таких возможностей нельзя отказываться.
– Конечно. Вообще-то, я давно хотел поднять этот вопрос… Я считаю, что мы все должны переехать в Лондон, после того как родится ребенок. Я понимаю, что Лондон – не Голливуд, но о Голливуде грезит только Кристин. Здесь тоже много чего происходит, а учитывая, сколько знакомств мне удалось завести… Ладно, давай поговорим об этом, когда я вернусь, то есть на следующих выходных.
– Я с радостью последую твоему решению, независимо от того, каким оно будет, – произнесла она, и это была не дежурная отговорка. – Если ты выбираешь Лондон, то мы обустроимся там, и ничуть не хуже, чем здесь. Ты прав, нам нужно переехать. Я понимаю, что денег будет уходить гораздо больше, но если мы найдем больше работы… Дэвид и Кристин обязательно тебя поддержат, если только Кристин все еще не грезит о переезде в Голливуд.
– Все мы грезим о нем, – напомнил он, – но это будет позже. Сейчас у нас в планах Лондон, здесь мы должны встать на ноги в своей профессии. Дрейк считает: еще один фильм, такой же хороший, как «Распрощавшиеся с ночью», и мы получим визитные карточки, которые откроют перед нами все двери.
– Ты говоришь о еще одной короткометражке?
– Возможно. Или о художественном фильме по твоему сценарию, но, правда, это слишком большой проект, так что, возможно, пока придется остановиться на короткометражке. Дрейк с радостью станет сотрудничать с нами, как только у нас появится сценарий, который можно будет запустить в производство. Я надеюсь, что он согласится стать нашим продюсером, поскольку, если рядом с названием фильма будет стоять его имя, у нас не будет никаких проблем с финансами.
– Это было бы потрясающе! – разделила его восторг Никки. – Как ты считаешь, он согласится?
– Думаю, да. Он действительно классный парень: никакого хвастовства регалиями, выпячивания себя, никаких придирок. Он тебе обязательно понравится, когда вы познакомитесь. Все его любят.
С нетерпением ожидая этого дня, Никки сказала:
– Что ж, думаю, мне надо начать работу немедленно. Вообще-то, у меня возникло несколько идей. Мы могли бы устроить мозговой штурм на следующих выходных, если тебя это устроит.
– Безусловно, устроит, – отозвался Спенс, а затем, после короткой паузы, добавил: – Как же я скучаю по тебе. Это же самый долгий срок, на который мы разлучались, с тех пор как познакомились.
Улыбаясь, она ответила:
– Да, я тоже это заметила, но у нас нет выхода. Такие наставники, как Дрейк Мюррей, на дороге не валяются, и если ты приедешь, когда я буду рожать…
– Можешь на это рассчитывать. Слушай, боюсь, мне пора. Сэм и остальные уже ушли, и они будут беспокоиться, не случилось ли чего со мной.
– Куда вы идете?
– Перекусить в китайском ресторанчике.
– Ладно, передавай всем привет от меня. А где будет ночевать Кристин, когда приедет?
– Кайлы сейчас нет, так что Кристин может занять ее комнату. Это неслыханная удача, что я получил пятнадцать штук, теперь я смогу платить за аренду более регулярно. Конечно, Сэм с меня денег не требует, но он точно в них не купается, поэтому лишними они для него не будут. Кстати, а как у тебя с деньгами? Я могу переслать тебе, сколько нужно.
– Вообще-то, у меня доход неожиданно вырос, – заметила она. – «Вестерн дейли пресс» только что раскошелилась за цикл статей о южном Бристоле, и еще пара чеков пришла от «Веню» и журнала «Изиджет», который раздают в самолетах, ты можешь в это поверить?
– Ты гений, – он рассмеялся. – Прежде чем мы завершим разговор, можно мне поговорить со своим сыном или дочерью?
Чувствуя, как тает ее сердце, она приложила телефон к своему животу и слушала, как он говорит ребенку, что скоро вернется и что ему жаль, что он не смог присутствовать сегодня на консультации в тридцать две недели, но он обязательно приедет на следующую, в канун Рождества.
– И я обязательно возьму тебя на матч «Бристоль-сити», как только ты появишься на свет, – сообщил ребенку Спенс, – потому что мамочка говорит, что ты уже полюбил футбол.
– Похоже, ты будешь разочарован, если родится девочка, – упрекнула его Никки, прикладывая телефон к уху.
– Даже не думай, – приказал он. – Ладно, мне действительно нужно идти. Веди себя хорошо. Я позвоню завтра.
Вешая трубку, Никки все еще улыбалась, хотя внутри она напряглась от беспокойства, которое в последнее время иногда накатывало на нее, после чего она дрожала, чувствовала себя сбитой с толку и не знала, что же теперь делать. Чаще всего она относила эти приступы на счет грусти по отсутствующему Спенсу, продолжающемуся отчуждению с родителями и, разумеется, старых добрых гормонов, но иной раз она не знала, как избавиться от мысли, что ребенок круто изменит их жизнь. Слова матери продолжали звучать у нее в мозгу, и ее охватывало желание куда-нибудь убежать, скрыться, словно этот бессмысленный поступок заставит ужасное ощущение страха исчезнуть. Конечно, и она, и Спенс храбрились друг перед другом, но, возможно, они действительно не были готовы к рождению ребенка.
Пару раз за последнее время ее так разрывали сомнения и неуверенность и так напугали ночные кошмары, в которых она причиняла ребенку ужасный вред, что она рассказала об этом миссис А., когда та заглянула к ней в гости. Как всегда невозмутимая миссис А. только рассмеялась и уверила Никки, что она отнюдь не первая будущая мамочка, которая неожиданно струсила или которой снятся кошмары в последние месяцы беременности.
Хотя Никки вроде бы успокоилась, небольшие приступы психоза продолжали возвращаться. Если быть до конца честной перед собой, то изредка на какие-то доли секунды ее охватывала паника, что она больше не хочет этого ребенка. Она пресекала эту мысль как зло. Конечно, она хотела его. Определенно хотела. Просто она начала переживать, что в то время как все остальные мчались в Лондон, находили наставников, проходили прослушивание, получали потрясающую работу, она сидела здесь, в этом небольшом доме, все толстея и толстея и все сильнее пугаясь того, что должно случиться, когда ребенок наконец родится.
«Мне правда жаль, Зак, – написала Никки в своем блокноте той ночью, – что я так мало успеваю сейчас, но я не хочу, чтобы ты думал, будто так будет и дальше. Это просто такой период, я немного волнуюсь перед твоим предстоящим рождением и переживаю о том, как стать для тебя хорошей мамой».
Никки должна была написать что-то в этом роде, поскольку ни за что не хотела, чтобы он (или кто-то еще) узнал ее самые темные мысли. Да, она была слишком молода для этого. Да, она пускала коту под хвост возможность сделать блестящую карьеру. Да, она может сколько угодно твердить себе, что все наладится, как только они с ребенком привыкнут друг к другу; но что, если этого не произойдет? Что, если все это окажется слишком тяжело для нее? Или для Спенса, и он решит уйти?
– Ты с ума сошла, – рассмеялся Дэвид, когда однажды поздно ночью Никки проболталась ему об этом страхе. – Ни за что на свете Спенс не бросит тебя или ребенка. Ты так доведешь себя до нервного срыва на пустом месте.
Они стояли в кухне, закутавшись в халаты, и дрожали от холода, ожидая, когда закипит чайник. В правой руке Дэвид сжимал крикетную биту, которую захватил с собой, поскольку, проснувшись от шума внизу, он подумал, что к ним в дом залез грабитель.
– Я знаю, знаю, – повторяла она, прижимая ладони к щекам. – Вот только эти чувства никуда не деваются… Акушерка говорит, что такое бывает, я должна прислушаться к ней и успокоиться. Вообще-то, я уже успокоилась. Я только не могла уснуть и… Я спокойна, – она сделала глубокий вдох, затем еще один. Никки встретилась с Дэвидом взглядом и, увидев его нежное, заслуживающее доверия лицо, переполненное беспокойством, почувствовала, как последние капли паники уходят прочь. – Правда, я успокоилась, – уверила она его, еще сильнее запахивая халат.
– Я приготовлю какао, – решительно заявил он и, прислонив биту к мусорному ведру, открыл холодильник, чтобы достать молоко. – Почему бы тебе не вернуться в постель, там не так холодно, – предложил он. – Я принесу, когда оно будет готово.
К тому времени, когда он пришел, неся поднос с двумя дымящимися чашками какао, она уже уютно устроилась под пуховым одеялом, а рядом с ней лежал огромный медвежонок, предназначенный для ребенка.
– Спенс знает о том, что ты спишь с другим? – подколол ее Дэвид, ставя какао рядом с ней.
Никки хихикнула, садясь в кровати и поддергивая пуховое одеяло под самый подбородок, чтобы не замерзнуть.
– Спасибо, – прошептала она, обхватывая ладонями кружку с какао. – Прости, что разбудила.
– Все в порядке, – заверил он ее, усаживаясь на край кровати и потягивая напиток. – Теперь я знаю, что ты не какой-то грабитель, решивший стибрить мою камеру и программу «Адоб премьер про»[4]4
Программное обеспечение Adobe* Premiere* Pro для профессиональной обработки видеоматериалов.
[Закрыть].
Она снова улыбнулась, затем вздрогнула, поскольку горячее какао обожгло ее губы.
– Прости, – сказал он.
– Ничего страшного. Я сама виновата, – затем, уже осторожнее отпивая какао, она обвела взглядом комнату, ненадолго останавливаясь на фотографиях и постерах, которые были едва видны в полутьме, и на новой детской колыбельке, еще не собранной, прислоненной к столу Спенса.
Дэвид тоже огляделся и сказал:
– Помнишь, как мы раньше, когда учились в университете, сидели ночами напролет, болтали, курили косячок и пили дешевое вино? Кажется, это было так давно, правда?
Она улыбнулась, затем, поддавшись минутному желанию, сказала:
– Может, поболтаем, как в старые добрые времена? Впрочем, нет, ты, наверное, устал.
– Я не хочу спать, – возразил он, повернулся, прислонился к спинке кровати рядом с ней, завернул ноги в халат, который она оставила в ногах кровати, и притянул к себе мишку, чтобы быстрее согреться.
– Боюсь, от наркотика или выпивки придется отказаться, – заметила она.
– Правда? – переспросил он, прикидываясь удивленным и разочарованным. – В таком случае я ухожу.
Но он остался там, где сидел, и после очередного глотка какао сказал:
– Так о чем ты хочешь поболтать? Мои предложения: историческое и современное кино в жанрах документального и короткометражного фильма; футбол 1952–1988; младенцы и то, как из-за них беременные мамочки получают по голове крикетными битами.
Она прыснула со смеху.
– Ты и правда использовал бы ее, если бы это оказался грабитель? – спросила она.
– Можешь не сомневаться! – заверил он ее, превосходно сыграв вспышку мужественного гнева. – Только потом я, наверное, выронил бы ее и улизнул наверх, чтобы спрятаться за спиной плюшевого мишки, а грабитель, скорее всего, подхватил бы биту и отдубасил нас всех до смерти. И ты, правда, считаешь, что после этой милой, приятной беседы тебе будет легче заснуть?
Ее зевок перешел в смех, и она сказала:
– К счастью, я, кажется, больше никого не разбудила.
– Крис и пушками не поднять, если она уснула, – сухо заметил он.
– Тем не менее, думаю, завтра ночью она не уснет: будет волноваться перед прослушиванием.
– Конечно, ты права. Со стороны Спенса очень любезно, что он предложил с ней порепетировать. Она блестяще сыграла у него в «Распрощавшихся с ночью», так что он знает, как заставить ее играть в полную силу.
– Угу, – буркнула она. Гордость и любовь, прозвучавшие в его голосе, когда он говорил о Кристин, заставили ее не упоминать о Дэнни и не спрашивать, может ли тот надеяться. – Сколько вы с Крис уже вместе? Наверное, года два?
– Почти, – согласился он.
– Значит, у вас все довольно серьезно?
Похоже, вопрос его удивил.
– Думаю, двадцати месяцев достаточно, чтобы оценить это, не так ли? – заметил он.
Она кивнула.
Он улыбнулся, вглядываясь в полумрак.
– Боюсь, временами я ей до чертиков надоедаю, – признался он, – но она все еще меня не бросила, а значит, я кое на что гожусь.
Никки посмотрела на него и почувствовала, как сердце ее переполняет любовь.
– Если хочешь знать мое мнение, ей ужасно повезло с тобой, – искренне заявила она.
Он рассмеялся:
– Ну вот, ты заставляешь меня краснеть.
– Я серьезно.
Он снова отхлебнул какао.
– Значит, она действительно тебе не безразлична? – рискнула спросить она.
Он нарочито изумленно поднял брови.
– Прости, я чересчур любопытна. Я сейчас оставлю тебя в покое, ты только скажи, с кем собираешься встречать Рождество. С Крис и ее семьей?
Он удивился:
– Ты шутишь? Ты можешь себе представить, как на это отреагировала бы моя мама, особенно теперь, когда папа так далеко? Если только она не решит присоединиться к нему в Индии, что вполне вероятно. Мои сестры определенно поедут, вместе с мужьями и всеми тремя детьми.
– Разве тебе не хочется тоже поехать?
Он пожал плечами:
– Я не настолько интересуюсь своими корнями.
– Даже не знаю, что и сказать, – призналась она. – Я бы что угодно отдала за возможность иметь такое же восхитительное наследие, как у тебя. Индия всегда восхищала меня, это просто сказочная страна. Я знаю, что там ужасающая бедность и все такое, но вся эта история… а природа! Только представь, как круто было бы поехать туда на сафари.
– Может, вам со Спенсом стоит провести там медовый месяц?
Она улыбнулась:
– Это будет несколько проблематично, учитывая наличие младшенького, – напомнила она ему, думая, что настоящее приключение в медовый месяц – это еще одно событие, которое они вынуждены пропустить, – но ход твоих мыслей мне нравится. Что ж, вернемся к Рождеству. Дэнни обещал приехать и провести его с нами; было бы просто здорово, если бы и ты к нам присоединился.
– Разве он не едет к родителям?
– Нет, насколько я знаю, его родители уезжают на месяц в Австралию в начале декабря, решили погостить у друзей, которые эмигрировали туда в прошлом году.
– Ох уж эти родители! Не успеешь вылететь из гнезда, как они уже начинают жить собственной жизнью! Что они себе думают? Новостей от твоих не поступало, я так понимаю?
Сердце Никки сжалось.
– Ни единого слова, – ответила она, – и если честно, я надеюсь, что так и останется.
Он повернул голову и посмотрел на нее.
– Ты, наверное, шутишь.
Она вздохнула.
– Нет, вовсе нет, – возразила она. – А может, и да. Чем дольше это продолжается, тем легче: теперь мне не приходится смотреть, как они закатывают глаза каждый раз, когда я говорю что-то, что их раздражает (а это чаще всего так и бывало), или терпеть их отношение к себе как к преступнице всякий раз, когда я смела высказывать собственное мнение.
– Таковы большинство родителей.
– Тогда, пожалуйста, застрели меня, если когда-нибудь заметишь, что я именно так веду себя с ребенком. В нашем доме должна царить свобода слова наряду со свободой решать, как он или она хочет прожить свою жизнь.
– Они просто беспокоятся за тебя, – мягко возразил он.
Она покосилась на него.
– Ты начинаешь походить на свою мать, – сообщила она.
Он засмеялся.
После этого они на некоторое время погрузились в уютное молчание, каждый остался со своими мыслями, пока дорога памяти, казалось, не открылась и они не начали вспоминать события, случившиеся с ними за прошедшие три года. Никки почувствовала, что их связь еще больше окрепла. Он стал ей братом, которого у нее никогда не было, но которого она хотела бы иметь: добрым, веселым, всегда присматривающим за ней и, похоже, понимающим о ней такое, что она и сама едва понимала. Слушая нежный тембр его голоса, Никки сама удивлялась тому, что никогда не пыталась флиртовать с ним, хотя от его красоты захватывало дух. Тем не менее она любила его, в этом Никки не сомневалась, а также обожала его мать. Сердце ее кольнуло чувство вины, когда она подумала о своих родителях, и сама себе она задала вопрос: не позволила ли она гордыне стать на пути общения с ними? Иногда она была уверена, что так и есть, а в других случаях – сердилась и обижалась на то, что они не усмирили свою гордыню и не сделали первый шаг. Это был нелепый тупик в отношениях, и, наверное, им он нравился ничуть не больше, чем ей; но, учитывая их отношение к Спенсу, ей приходилось задумываться: а не лучше ли все так и оставить?
Было уже почти пять часов, когда Кристин на цыпочках вошла в спальню и обнаружила Дэвида, невинно сопящего рядом с Никки, ее голова покоилась у него на плече, а рука – на макушке игрушечного медвежонка. Хотя глаза Кристин сузились, но вместо того чтобы разбудить их и закатить истерику (так она и хотела поступить в первый момент), она тихо вышла и закрыла дверь так мягко, что никто, кроме нее, не услышал щелчка.
– Я буду скучать по вам, ребята, – признался Дэнни, и в глазах его заблестели слезы, поскольку он, не моргая, вглядывался в их знакомые любимые лица. – Вы для меня как семья. Нет, даже больше, потому что дома я не мог дождаться, когда же начну жить отдельно, а от вас я, правда, не хочу уезжать.
Они были уже в «Клифтон соседж», а до этого немного накачались на его прощальной вечеринке на «Фабрике», где он тоже растрогался.
– Ты вернешься раньше, чем через четыре недели, – напомнил ему Спенс; ему приходилось кричать, чтобы перекрыть шум, – а мы переедем в Лондон, как только Никки и ребенок будут к этому готовы.
– Не забывай, ты должен найти нам жилье недалеко от себя, – напомнила ему Никки. – Я ничего не знаю о районе Шепардс-Буш, кроме того что он недалеко от центра; так что это тоже должно работать на нас.
– Точно, – согласился Спенс, кивком благодаря официанта, который поставил на их столик третью бутылку вина.
– Не забывай нас, – вставила реплику Кристин.
– Я придумал! – воскликнул Дэвид. – Почему бы нам не попробовать найти дом для нас всех, такой же, как и здесь, но большего размера?
Спенс пожал плечами и поглядел на Никки: похоже, эта мысль ему понравилась.
– Никки и Спенс захотят жить с ребенком отдельно, – напомнила Дэвиду Кристин. – Вообще-то, – сказала она, кладя ладонь на руку Спенса, – думаю, вам лучше всего поселиться в каком-нибудь шикарном районе вроде Хэмпстеда или Кенсингтона… Или нет, в потрясающих апартаментах у реки, в Баттерси. Знаешь, недалеко от моста, куда мы ездили накануне вечером, – повернувшись к Никки, она заметила: – Тебе стоит посмотреть на это место. Оно словно не из этого мира. Принадлежит тому дистрибьютору, с которым Дрейк хотел познакомить Спенса. Там все отделано хромом, а вид на реку просто бесподобный. Да, определенно, – она снова повернулась к Спенсу, – это именно то место, которое тебе идеально подходит.
Дэнни не сводил с нее злобного взгляда.
– С ребенком? – переспросила Никки, страстно желая, чтобы Спенс выдернул руку из-под ладони Кристин, даже несмотря на то, что вторая его рука лежала на спинке стула Никки. Она никогда раньше не возражала, если он прикасался к другим девушкам, но сегодня ее это просто бесило, особенно потому, что Кристин, похоже, была неспособна держать свои руки при себе. Она сидела во главе стола, между Спенсом и Дэвидом, занимая именно тот стул, на котором должен был сидеть Дэнни, учитывая, что это был его прощальный вечер.
– Ребята, кто будет десерт? – спросил Дэвид, когда официант начал раздавать меню. – Лично я просто обязан съесть кусочек чизкейка.
– Подумай о своей фигуре, милый, – упрекнул его Дэнни.
– Ему не о чем волноваться, – парировала Кристин, – а вот я на диете, и все из-за новой роли. Я, между прочим, играю модель, прости господи. Просто удивительно, что они выбрали именно меня. Я никогда даже не пыталась стать моделью, да и роста во мне меньше, чем метр семьдесят, но ассистент режиссера сказал, что его убедили мои ноги. И моя игра, очевидно. Я говорила вам, что, по их словам, я была просто великолепна на прослушивании? Судя по всему, они даже не стали продолжать прослушивание после моего показа, и все это – благодаря тебе, – сообщила она Спенсу, снова сжимая его руку. – Если бы ты не порепетировал со мной накануне, я бы села в лужу.
– Похоже, еще один бокал – и ты эту лужу сделаешь, – проворчал Дэнни достаточно громко, чтобы она услышала.
Никки с трудом сдержала смех, а Кристин бросила на него косой взгляд, затем икнула и хихикнула.
– Прости, я знаю, что немного перебрала, – призналась она, – но я сейчас на таком подъеме! Все идет просто блестяще. Я уже говорила вам, что у меня еще одно прослушивание на следующей неделе?
– Да, говорила, – сообщила ей Никки, единственная из всех, кто оставался трезв как стеклышко, и искренне жалевшая об этом. – Дэвид, ты уже что-то узнал о работе в Париже? – спросила она, полная решимости заставить Кристин замолчать.
– Они свяжутся со мной в понедельник, – ответил он.
– Как долго ты будешь там жить? – спросил Дэнни.
– Всю первую половину января, скорее всего.
– Как ты считаешь, там найдется роль для меня? – тут же поинтересовалась Кристин.
– Нет, если только ты не научилась готовить, – засмеялся он.
– Ой, прости, я совсем забыла, это ведь кулинарное шоу для какого-то поварского канала. Скукотища.
Глаза Никки расширились, когда Дэвид вспыхнул.
– Мне заплатят в два раза больше того, что я получаю за съемку новостей, – напомнил он Кристин.
– Ну, хоть что-то, иначе это было бы пустой тратой времени, – парировала она. – Вы меня, конечно, простите, – поспешно добавила она, когда Никки и Дэнни изумленно вытаращились на нее, – просто он суперталантливый оператор и должен снимать художественные фильмы или, по крайней мере, – телефильмы. Вот посмотрите на меня: я не распыляюсь!
– Крис, я думаю, тебе уже хватит, – сказал Дэвид.
– Я только говорю…
– Мы знаем, что ты говоришь, но давай теперь поговорим о Дэнни, хорошо?
Ноздри Кристин раздувались, а Дэнни покраснел. Дэвид не часто вставал на дыбы, но когда он это делал, зрелище получалось довольно увлекательным.
– Простите меня за то, что я смею дышать, – саркастически пробормотала Кристин.
Игнорируя ее, Дэвид сказал:
– Ну, давай, Дэн, расскажи нам, что произойдет в ближайшие несколько дней.
Сделав театральный жест рукой, Дэнни сказал:
– Милашка, ты большую часть уже знаешь. Завтра приезжает мой папа…
– И когда они едут в Австралию? – уточнил Спенс.
– В конце следующей недели. Вы ни за что не догадаетесь, что они собираются подарить своему драгоценному мальчику на Рождество!
Все застыли в предвкушении.
Глаза у него закатились, а губы сложились трубочкой, когда он придавил пальцем щеку.
– Новехонький велосипедик, – объявил он голосом ребенка.
Пока они смеялись и пили за новый велосипед, насущную потребность в Лондоне, подошел официант, чтобы принять заказ, и Спенс снова наполнил бокалы.
– Еще апельсинового соку? – шепотом спросил он у Никки.
– Если я соглашусь, то начну менять цвет, – простонала она.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Небольшое расстройства желудка, похоже, но в целом – нормально, – она хотела попросить его положить руку туда, где бы Кристин не могла до нее достать, но боялась показаться ему мелочной и ревнивой, а это было не в ее стиле. Или, во всяком случае, раньше было.
Дэвид собирался попросить Дэнни продолжать, когда тот сказал:
– Любимые мои, все знают, что я могу говорить о себе всю ночь, но я считаю, что мы должны провести коллективное обсуждение идей Никки для короткометражки, ведь в ближайшее время я не смогу принять в нем участие. Ну, давай, Никки, начинай. Какой новый добрый гений порхает в твоей великолепной головке?
Рассмеявшись и наклонившись к Спенсу, Никки сказала:
– Ну, вообще-то, я думала о каком-то новом подходе…
– О, прости, любимая, – вздрогнул Спенс, поскольку его мобильный зазвонил. – Это звонок, которого я жду. Придется мне выйти и поговорить.
Пока он шел, пробираясь через переполненный ресторан и прижимая к уху телефон, Кристин спросила у Никки:
– Кто это?
– Думаю, Дрейк, – ответила Никки.
– Что он хочет? Догадываешься?
Никки пожала плечами и покачала головой. Даже если бы знала, она вряд ли сообщила об этом Кристин.
– Спенс скоро вернется, так давайте начинать наш мозговой штурм, – предложил Дэвид. – Так значит, ты думала о новом подходе к…
– «Венецианскому купцу», – закончила фразу Никки. – Это пришло мне в голову, вообще-то, когда мы смотрели игру Крис в «Двенадцатой ночи». Не то чтобы новый вариант походил именно на данную постановку…
– Почему? Что плохого в той постановке? – холодно и требовательно поинтересовалась Кристин.
– Ничего, – уверила ее Никки. – Прекрасная постановка. Я просто хотела сказать, что не собиралась использовать тот же самый комедийный подход, но он заставил меня подумать об адаптациях Шекспира и о том, как обстоит дело сейчас – ну, вы меня понимаете: экономический спад, и все думают только о деньгах, – и я решила, что было бы здорово сделать такое современное попурри из истории ростовщика Шейлока.
Дэвида и Дэнни ее речь, похоже, впечатлила. Даже Кристин заинтересовалась.
– Продолжай, – подтолкнул ее Дэвид. – Нет, погоди, сначала скажи, сколько должен идти фильм?
– Минут сорок, не больше, – ответила Никки. – Я думала, что мы могли бы сохранить имена персонажей, но в Шейлоке я не вижу прежде всего еврея: он будет главой торгового банка – ну, вы знаете, как братья Леман…
– Ну, здрасьте! А они кто, по-твоему? – перебила ее Кристин.
– Ты ничего не поняла, – принялся втолковывать ей Дэнни. – Она хочет сказать, что не в национальности дело. Фильм – о нашей культуре жадности.
– Точно, – кивнула Никки. – Фильм о том, что все пострадали от развала системы кредитования. Если нам удастся провести правильные параллели, то, думаю, фильм может получиться действительно эффектным.
– Согласен, – поддержал ее Дэвид.
– Знаешь, ты удивительный человек, – неожиданно объявила Кристин. – Мне бы ничего подобного никогда в голову не пришло. Спенсу наверняка понравится, вот увидишь.
Хотя Никки не очень обрадовалась тому, что Кристин говорит за Спенса, она, тем не менее, была польщена и снова почувствовала к ней приязнь.
Когда Спенс вернулся с мороза, рассыпаясь в извинениях и пылая румянцем, он немедленно схватился за предложенную Никки идею. Вино стало исчезать с еще большей скоростью, когда они начали придумывать разнообразные точки зрения и аналогии, которые вызвали очень много веселых и серьезных предложений.
– Думаю, нам пора в клуб, – объявил Дэнни, когда принесли счет. – Ты с нами, Ник?
– Конечно, я тоже пойду, – ответила она, несмотря на то что уже начала дремать на плече Спенса.
– Знаешь, я всегда хотела сыграть римлянку Порцию, – объявила Кристин, когда они вышли в холодную ночь, чтобы найти такси. – Кого ты собираешь брать на роль Бассанио? – спросила она Спенса.
– Бог его знает, – ответил он. – А вот среди актеров, которые играют у Дрейка, есть человек, который бы идеально подошел на роль Шейлока. Впрочем, прежде чем набирать актеров, мы должны получить сценарий, так что все упирается в вас, миссис Шекспир.
Никки рассмеялась, затем вздрогнула, поскольку ее бок пронзила острая боль.
– Что с тобой? – заволновался Спенс.
– Все хорошо, – слабо произнесла она.
– Это из-за ветра, – сообщила ей Кристин. – У моей кузины постоянно были жуткие боли от ветра, когда она носила ребенка.
– Уже прошло? – спросил Дэнни; он встревожился не меньше Спенса.
Никки кивнула:
– Похоже на то, – и она выпустила воздух из легких.
– Такое раньше случалось? – не отставал Дэвид.
– Не так сильно, но да, бывало. Думаю, я просто слишком резко вдохнула. К тому же я немного устала, так что, может, вы продолжите веселиться в «Квинз шиллинг», а я возьму такси?
– Я отвезу тебя, – заявил Спенс, привлекая ее к себе.
– Знаете, давайте все поедем домой, – вмешался Дэнни. – У меня завтра тяжелый день, и лечь спать пораньше – неплохая идея, да и без тебя нам не будет весело, красотка.
Никки засмеялась.
– Если бы я поверила в это, то поверила бы во что угодно, – парировала она, прижимаясь к Спенсу и беря Дэнни под руку.
Меньше чем через час они уже были дома, но в то время как остальные были еще полны сил и хотели посмотреть видик и покурить травку, Никки и Спенс отправились спать.
– Ты уверена, что все в порядке? – спросил Спенс, когда они уже лежали в постели. – Ты в последнее время какая-то грустная. Если ты волнуешься о ребенке или еще о чем-то, то расскажи мне об этом.
Улыбнувшись, она прижала ладонь к его щеке и сказала:
– Обещаю, что скажу, если что-то пойдет не так, но правда, я просто счастлива, что ты проведешь со мной все выходные, и я в восторге от скорого переезда в Лондон.
– Это будет прекрасно, – бормотал он.
– Все будет именно так, – уверила она его, потому что в глубине души знала: так все и будет.
Его глаза смеялись, когда он заметил:
– Это маленькое чудовище, которое ты носишь, затащило нас на самые настоящие американские горки, верно?
Поскольку беременность пока протекала идеально, она поняла, что он имеет в виду внутренние проблемы, которые они по-настоящему не обсуждали. Они словно боялись, что если заговорят об этом, то вдохнут в них жизнь, и в результате не получится ничего хорошего.
– Помассировать тебе спинку? – предложил он.
– М-м, да, пожалуйста, – пробормотала она, повернулась на другой бок и закрыла глаза, как только он начал делать удивительно нежный массаж. – Кстати, – сонно произнесла она, – я так поняла, это тебе Дрейк звонил?
– М-м? – не менее сонно буркнул он. – А, да. Это он звонил.
– И что он хотел?
– Гм, ничего важного… Просто изменения в расписании на следующей неделе. С его стороны было любезностью сообщить мне об этом.
Прошло несколько минут, прежде чем его рука легла на ребенка и он уснул. Она тоже была очень близка к этому, но ощущение того, что он солгал, не давало ей спать.
