Текст книги "Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты"

Автор книги: Светлана Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Я помотал головой.

– Мало, мало вы знаете, – продолжал Тендер с горечью. – Мало думаете. Ограниченно думаете. Наука, стройка, спорт, любовь, дружба – что у вас еще? Все довольны, веселы, живете, как играете… Вот вы, Стась, вам двадцать лет, вы хороший специалист, и у вас полно друзей. А как вы представляете себе человечество век спустя? Всего только век…

– Как я представляю? – Уж об этом-то мы говорили много. – Конец биологической революции, – начал я бодро, – преодоление галактического барьера, выход в нуль-мир, реализация Парсиваля… то есть, я хочу сказать, реализация П-абстракций, широкое распространение контактного видения…

– Я не спрашиваю вас, как вы представляете себе достижения человечества через век. Я спрашиваю: как вы представляете себе само человечество через век.

Я озадаченно молчал. Я не понимал разницы.

– Вот и я тоже не знаю, – сказал Тендер, подождав. – А нам это надо знать. И внутри человечества ответ на этот вопрос мы не найдем. Земной человек выполнил все поставленные им перед собой задачи, и стал человеком галактическим. Но галактический человек не есть просто земной человек, живущий в галактических просторах по законам Земли. Это нечто большее. С иными законами существования, с иными целями существования. А ведь мы не знаем ни этих законов, ни этих целей. По сути, речь идет о формулировке идеала галактического человека. Идеал земного человека строился в течение тысячелетий на опыте предков, на опыте самых различных форм живого на нашей планете. Идеал человека галактического, очевидно, следует строить на опыте галактических форм жизни, на опыте историй разных разумов Галактики. Пока мы даже не знаем, как подойти к этой задаче, а ведь нам предстоит ее еще решать! Причем решать так, чтобы свести к минимуму число возможных жертв и ошибок. Понимаете, Стась?

– Н-не совсем, – проговорил я. – По-моему, я это и говорил.

– Нет. Вы не это говорили. Сто тысяч лет человечество пробиралось по узкой пещере, перебиралось через завалы, продиралось через заросли, гибло под обвалами, забиралось в тупики, но всегда впереди была синева, свет, цель, и вот мы вышли из ущелья под синее небо и разлились по равнине… Да, равнина велика, есть куда разливаться. Но теперь мы видим, что это – равнина, а над нею небо. Новое измерение. Да, на равнине хорошо, и можно вволю заниматься реализацией П-абстракций. Казалось бы, никакая сила не гонит нас вверх, в новое измерение… – Тендер вдруг оборвал себя. – А, все это болтовня, – сказал он, поднимаясь. – Пойду спать. Мне до вахты осталось всего три часа. – Он направился к выходу, но остановился и сказал: – Человечество никогда не ставит перед собою задач, которые не готово решить. Это глубоко верно. Но ведь это и мучительно…

Он ушел, а я остался сидеть лицом к рации и спиной к экрану и старался разобраться не столько даже в мыслях, сколько в чувствах. Галактический идеал… Это было непонятно. По-моему, люди в космосе совсем не становились какими-то там галактическими. Я бы сказал, наоборот, люди несли Землю в космос, земной комфорт, земные нормы, земную мораль. Если уж на то пошло, то для меня, да и для всех моих знакомых ребят, идеалом будущего является наша маленькая планетка, распространившаяся до крайних пределов Галактики, а потом, может быть, и за эти пределы… И аналогия, которую привел Тендер насчет пещеры и равнины, была какая-то неудачная, неубедительная. В конце концов, нет никакой силы, которая бы толкала нас с этой самой равнины в новое измерение… принимая, что равнина бескрайняя, конечно, и что дел на ней хватит на миллион лет… Хотя, конечно, с другой стороны, действительно, есть какая-то мучительность в том, что мы ограничены в формулировках наших задач. Всякая ограниченность мучительна, если угодно… Как бы то ни было, ясно, что если Тендер увлечен такими фантасмагорическими идеями, то контакт ему нужен, конечно, не для обмена технологическими рецептами и не для заполнения пустующих клеток ксенологических таблиц. Но в другой стороны – Малыш… Нет, так нельзя ставить вопрос: будущее Малыша или будущее всего человечества. Тут какая-то логическая каверза, вроде апорий Зенона… А вдруг не каверза? Вдруг вопрос так и стоит?

И временами отличаются вопросы Малыша, которые он задает Стасю уже в эпилоге.

Между прочим, я совсем не исключаю, что он не столько обдумывает новую информацию, сколько выслушивает мнение о ней своих равнодушных «друзей» за горизонтом. Мне это кажется потому, что иногда, по второму заходу, он задает очень уж странные вопросы.

– В прошлый раз ты рассказывал мне о мозге, – продолжает он. – А откуда ты знаешь, что люди думают головой?

Я слегка ошарашен и начинаю барахтаться. Он слушает меня по-прежнему внимательно, я постепенно выплываю, нащупываю твердую почву под ногами, и все идет гладко, и оба мы вроде бы довольны, но когда я заканчиваю, он говорит:

– Нет, это очень частное. Это не всегда и не везде. Если люди думают и помнят головой, откуда я помню птиц, которых никогда не видел?

– Этого мы еще толком не знаем, – признаюсь я. – Есть предположение, что твои друзья пробудили в тебе генетическую память…

– Что такое генетическая память? – немедленно осведомляется он.

Я очень неважно представляю себе, что такое генетическая память, и обещаю рассказать ему об этом в следующую встречу.

<…>

– Иди спать, – повторяет Малыш. – Но только скажи мне сначала: пока ты спишь, никто не придет на этот берег?

– Никто, – говорю я, как обычно. – Можешь не беспокоиться.

– Это хорошо, – говорит он с удовлетворением. – Так ты спи, а я пойду пообщаюсь с моими друзьями.

– Конечно, иди, – говорю я, не вдаваясь в детали. У нас не принято говорить о друзьях Малыша. Эти разговоры беспокоят его, а толку от них никакого.

СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ПРАВКА

При доработке черновика много внимания Авторы уделяют и мелкой стилистической правке повести.

Иногда они долго ищут наиболее правильное слово.

Услышав впервые плач, Стась замечает: «Где-то далеко, на другом конце корабля, за многими дверями отчаянно плакал, надрываясь и захлебываясь, какой-то…» Далее следует напечатанное «малыш», затем слово вычеркивается и вписывается «карапуз», снова вычеркивается и заменяется на «младенец», снова вычеркивается и вписывается уже окончательное «ребеночек». И далее, когда Стась по плачу пытается определить возраст ребенка, он думает: «…и не обиженный рев мальчугана или девчушки лет четырех-пяти…» МАЛЬЧУГАНА ИЛИ ДЕВЧУШКИ Авторы изменяют на КАРАПУЗА.

Размышляя о том, как его отстраняют от работы и сочувствуют ему, Стась думает о «сокрушительных шквалах сочувствия и жалости». «Сокрушительные» сначала были «гигантскими», «шквалы» тоже нашлись поиском оптимального слова: «валы», «волны». Веточку, которой Комов постукивает себя по сапогу, Авторы тоже поначалу называли то прутиком, то сучком. Принесенное Малышом Авторы сначала называют «грудой сучьев», затем – «кучкой прутьев».

Долго ищется и правильное слово для описания действия Стася, когда он впервые увидел Малыша. «И тогда я БРОСИЛСЯ за ним»… «И тогда я КИНУЛСЯ за ним»… «И тогда я РВАНУЛСЯ за ним». Бег Малыша тоже описывался по-разному: он бежал и «как-то странно отмахивал левой рукой», затем «как-то странно двигал на бегу разведенными локтями». Когда Дик (Майка) и Стась возвратились в корабль и пытаются рассказать об увиденном, Тендер (Комов) их прерывает: «Помолчите, – брезгливо произнес Тендер», «Помолчите, – приказал Комов», «Помолчите, – прервал ее Комов». Откровенный рассказ Стася, что случилось с ним за эти три дня, Дик (Майка) слушает «с жадностью»… «с раскрытым ртом»… «приоткрыв рот».

Интерком в рукописи сначала «трещит», позже Авторы изменяют на «верещит», иногда «поет».

Объявляя тревогу, Вандерхузе «ткнул указательный палец правой руки в кнопку наружного аварийного радиовызова „Всем немедленно вернуться на борт“, а указательный палец левой руки – в кнопку „Всем собраться в рубке“». Позже Авторы несколько изменяют описание этого: «…нажал сразу две клавиши: наружного аварийного радиовызова „Всем немедленно вернуться на борт“ и внутреннего сигнала „Всем собраться в рубке“». Варьируются и его команды, отданные Стасю. «Бегом наверх» – «Бегом вниз» – «Бегом на пост УАС», и привести в готовность «противометеоритную пушку» – «зенитную ПМП» – «носовую ПМП».

Иногда замена слова обусловлена конкретизацией объекта. К примеру, при перечислении обязанностей на биологически активной планете присутствует «обеспечение упомянутой ЗАББ от проникновения из-под почвы». ПРОНИКНОВЕНИЕ Авторы заменяют на НАПАДЕНИЕ. Толкование слова «некротический» в словаре произвело на Стася сначала «определенное», затем Авторы находят более точное: «тяжелое» впечатление. Интерком вначале назывался внутренним видеофоном. В перечне повреждений корабля сначала – «разрушена двигательная часть», затем «разрушен рейсовый двигатель»; «раздел, который касается утечки выжившей кибертехники» – «раздел об утечке выжившей кибертехники».

Иногда правка направлена на усиление эмоциональности сказанного или описанного. Сначала Авторы называют солнце планеты Малыша – «скупое лиловое светило», затем изменяют на «хилое лиловое светило».

На заявление Стася, что не нужно было торопиться с пресмыкающимися, Вадик, отвечая, сначала ОСКОРБИЛСЯ, затем ВОЗРАЗИЛ: «А кто с ними торопится?» И замечание Вадика сначала звучит так: «Слишком здесь жарко», затем: «Жарища же!» Сравнивая океан с кошмарно большой ванной, сначала он называет ее ГИГАНТСКОЙ, затем – НЕВЕРОЯТНОЙ.

После наказания Майки Вандерхузе ел салат сначала – «со скорбным выражением на верблюжьей физиономии», затем – «с постным видом».

Иногда правка касается и более правильного описания происходящего.

О роботах Авторы сначала пишут: «Джек и Рекс усердно работали, и Том уже пошел опять, но в первые секунды как-то странно…», потом УЖЕ ПОШЕЛ ОПЯТЬ они заменяют на ТОЖЕ ДВИНУЛСЯ.

Когда Стась рассказывает Комову о вчерашнем дне, он не говорит «о неподобающих звуках и прочих собственных эмоциях», позже Авторы меняют это словосочетание на «интимные подробности».

О Комове Стась думает: «Вечно он смотрит поверх всех голов и думает о чем-то своем, дьявольски возвышенном». Позже «смотрит поверх всех голов» Авторы заменяют на «высматривает что-то за далекими горизонтами».

Голос Вандерхузе, который слышит Стась, описывается так: сначала Вандерхузе «бубнил», затем – «гудел».

Имитация Комовым речи леонидян подается так. Сначала: «…потом вдруг как-то жутко скривил рот и залаял»; окончательный вариант: «плотно прижал пальцем верхнюю губу и вдруг приглушенно залаял».

Во фразе «…смутные комовские идеи вертикального прогресса получали наконец экспериментальный фундамент…» ПОЛУЧАЛИ меняется на ОБРЕТАЛИ.

Авторы пытались и поточнее описать внешний вид Малыша. «Рыжеватые свалявшиеся волосы беспорядочными космами спадали на лоб и на плечи, торчали в разные стороны, МОЩНЫМ хохлом ПОДНИМАЛИСЬ на макушке». МОЩНЫМ изменяется на ЛИХИМ, ПОДНИМАЛИСЬ на ВЗДЫМАЛИСЬ.

Стась, пристроившись у рации, «просмотрел вновь прибывшие радиограммы, не нашел ничего срочного и передал их Вандерхузе». Авторы правят ВНОВЬ ПРИБЫВШИЕ на НОВЫЕ, а НАШЕЛ на ОБНАРУЖИЛ.

ИЗДАНИЯ

Впервые «Малыш» был опубликован в журнале «Аврора» (1971). Затем – в сборнике «Талисман» (1973). После были публикации в авторских книгах АБС – вместе с ПХХНВ (1975), в скандально известном сборнике «Неназначенные встречи» (1980) и в 1985 году вместе с ПНА, «Стажерами» и ПИП.

ИЗДАНИЕ В «АВРОРЕ»

Первое издание «Малыша», как это неоднократно бывало с другими произведениями АБС, с одной стороны, было не до конца вычищено, стилистически поправлено; с другой стороны, иногда давало правильные формы и варианты того или иного слова, которое в более позднем издании (книжном) искажалось и далее переиздавалось в том же виде.

К примеру, в самом начале повести, перед отлетом глайдера, после короткого разговора Стася с Майей и Вандерхузе, «Майка молча пошла к глайдеру». Строчкой ниже Комов «тоже пошел к глайдеру». Это в издании «Авроры». Во всех же остальных книжных текстах Майка не ПОШЛА, а ПОДОШЛА, что создает некую противоречивую картину (до этого к Стасю и Майке как раз ПОДХОДИЛИ Вандерхузе и Комов), а также совершенно лишним тогда выглядит в предложении о Комове слово ТОЖЕ.

В первом и втором изданиях «Малыша» после размышлений Стася Попова, стоит или не стоит сообщать руководству о возникших у него слуховых галлюцинациях, и вывода («Так что, пожалуй, все-таки отложим»), идет позже убранная фраза, усиливающая вывод и одновременно лучше показывающая ход мыслей Стася: «Да. Отложим…» И точно так же после «Проснулся я от мягкого и неприятного толчка в сердце. Что-то произошло» было убрано предложение: «Что-то тревожное». Убрано и предложение, характеризующее впечатление от совместных действий Попова и Вандерхузе. После диалога («Пост УАС! – гаркнул Вандерхузе, – Есть пост УАС! – отозвался я. – Готовность! – Есть готовность! – По-моему, это у нас очень лихо получилось») в первом издании идет дополнение: «Как в кино».

При осознании, что проект «Ковчег» будет отменен, «Вандерхузе расстроенно рванул себя за бакенбарды». В журнальном варианте это было описано более точно: «…рванул себя за бакенбарду», ибо легче представить себе, как Вандерхузе одной рукой дергает себя за бакенбарду, чем – одновременно, обеими руками… Позже, кстати, единственное число от слова «бакенбарды» в журнальном издании продолжает называться «бакенбарда», а в остальных изданиях – «бакенбард». [20] 20
  В каноническом тексте опознать род этого слова можно только в двух местах: «…лаская левый бакенбард…» и «…сладостная тайна бакенбард…» В первом случае род явно мужской, а во втором «тайну бакенбард» тоже можно трактовать как мужской род, родительный падеж множественного числа с редуцированным окончанием, вроде «эскадрон гусар». Или «кило помидор». Не шибко грамотно, но ведь Попов – всего-то юный кибертехник. – В. Д.


[Закрыть] По моему мнению, устаревшее «бакенбарда» в описании Вандерхузе выглядит более точным, подчеркивая архаичность бакенбард в XXII веке.

О дохлой рыбе, которую Комов обнаружил на холме, уточняется: не просто дохлая рыба, а дохлая пантианская рыба, этим подчеркивается отсутствие рыб в океане именно этой планеты.

В размышлениях Стася после прослушивания доклада Комова о галактическом человечестве в более поздних изданиях было убрано просторечное «там», которое подчеркивало ход мыслей: «По-моему, люди в космосе совсем не становятся какими-то ТАМ галактическими».

Несколько раз в тексте «Малыша» убирается слово «круговое» при характеристике работы бортового вычислителя – «непрерывное круговое наблюдение».

При обсуждении перспектив контакта с Малышом более четко описывался уровень контакта с негуманоидами: не просто «впервые в истории становился возможным контакт с негуманоидами», а «УВЕРЕННЫЙ контакт», так как какие-то контакты уже были.

И более детально в первом издании описывалась мимика Малыша (выделенные слова затем убраны): «…здесь сквозь фейерверк КРОШЕЧНЫХ движений проглядывал какой-то определенный ритм, какой-то осмысленный порядок, это не была болезненная конвульсивная дрожь МУСКУЛОВ, агония, паника».

В разговоре Горбовского и Комова Горбовский предполагает, что бы земляне сделали на месте Странников, обнаружив планету с замкнутой цивилизацией, и говорит: «Мы бы поставили здесь какой-нибудь знак и убрались бы восвояси». В этом издании – не просто «какой-нибудь знак», а «какой-нибудь ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ знак».

Использование Авторами иностранных имен часто приводит в тупик редактора: склонять их или не склонять. Мало того что происходит разнобой в разных изданиях (где-то редактор решился на правку, где-то – нет), но еще и сами Авторы, вводя определенный персонаж в разные произведения, где-то склоняют его, а где-то нет. Действительно, обоснованным выглядит в данном случае вопрос Владимира Дьяконова, заданный при доработке и исправлении собрания сочинений АБС в «Сталкере»: «Интересно, почему фамилии Мбога, Ломба и Комацувара (или Канаяма из «Стажеров») склоняются, а Окада, Хасэгава и Васэда – нет?»

С Мбогой в разных изданиях «Малыша» это выглядит так: в журнальном издании «Мбога» склоняется, в последующих книжных изданиях до первого собрания сочинений – не склоняется, в собраниях сочинений – опять склоняется.

Присутствуют в журнальном издании и интересные подробности, убранные Авторами позже.

В радиограмме Комов сообщал на базу не просто «координаты предполагаемых стойбищ», но указывал и их количество: «координаты трех предполагаемых стойбищ».

В этом и первом книжном издании Стась Попов характеризует Комова не просто как нового соратника самого Горбовского, а как нового соперника и нового соратника.

Описывая фантом у себя в каюте, Стась более детально фиксирует происходящее (выделенное – позже убрано): «…я протянул к нему руку, и рука моя прошла сквозь него, как сквозь воздух, а он заколыхался, начал таять и ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД исчез без следа».

В этом и первом книжном издании Комов, читая очередную радиограмму, покусывает ноготь большого пальца. Позже это убрано.

Голос Сидорова во время вызова с базы характеризовался не просто как «спокойный», а как «глуховатый спокойный».

В первых двух изданиях описывалось расположение всей команды перед первым посещением Малыша: «Мы с Комовым уселись за стол напротив двери, Вандерхузе втиснулся за панель диагностера…» И точнее описывались движения Малыша, когда ему предложили еду (выделенное – позже отсутствует): «Тогда Малыш вдруг упал на колени, протянул ВПЕРЕД руки и открыл рот».

В рассказе Малыша о попытках контакта перед предложением «Я входил к одному и разговаривал ночью» (о «видениях» Стася) в первом издании еще было: «Я входил к одному и разговаривал днем» (вероятно, имеются в виду «слуховые галлюцинации» Стася).

Когда Стась пытается заинтересовать Малыша шахматами, он говорит: «Это величайшая игра!», а в журнальном варианте еще добавляет: «Ей тысяча лет!..»

Путешествие Малыша в пещере дополнялось еще такими подробностями (выделенное – позже убрано): «…а Малыш шел через это, будто на самом деле ничего этого не было, шел, вытянув перед собой светящиеся руки с растопыренными пальцами, И ПАЛЬЦЫ ЕГО ВИБРИРОВАЛИ И СОДРОГАЛИСЬ В СЛОЖНОМ И ОЧЕВИДНОМ РИТМЕ, а вокруг – булькало, хрипело, журчало, звонко тикало».

Была и интересная вставка о мыслях Стася после ссоры с Майкой: «Кончится вся эта кутерьма, немедленно подаю заявление в проект «Ковчег-2»… Я СТАЛ РИСОВАТЬ СЛАДОСТНЫЕ КАРТИНЫ, КАК Я РАБОТАЮ В ПРОЕКТЕ «КОВЧЕГ-2» – с Вадиком, с Таней, с головастой Нинон, в конце концов. Как зверь буду работать, без болтовни, ни на что не отвлекаясь. Никаких контактов!..»

В конце повести, когда Стась бежит по коридору наружу, увидев Малыша, было еще интересное дополнение в описании: «Все было белое и искрилось в свете сполохов. Но у самого люка, у меня под ногами, чернел какой-то круглый предмет. Я ПОПЯТИЛСЯ. Черт знает, какая дикость представилась мне на мгновение. Я даже не сразу заставил себя нагнуться».

Рукопись «Малыша» подверглась здесь, как это бывает почти при каждом журнальном издании, сокращению. Правда, в этом случае сокращения делались либо самими Авторами, либо очень грамотным редактором, ибо убирались отдельные предложения или части предложений, содержащие очевидные факты; эти убранные места, скорее, служили для усиления эффекта от чтения, чем содержали что-либо новое, в этом издании упущенное.

К примеру, после разговора Стася с Гансом, который только проснулся и поэтому «он только мычал и мямлил какую-то несусветицу про дождь и низкое давление». В журнале убрана оценка этого разговора: «Толку от него не получилось никакого».

Убраны и подробности прогулки с Майкой в поисках Малыша: «При этом я отпускал отчаянные остроты, всячески провоцировал Майку на шуточки в мой адрес и вообще пускался во все тяжкие, чтобы хоть немножко расшевелить ее. Все втуне – Майка оставалась хмурой, отмалчивалась или отвечала односложно. Вообще с Майкой это бывает, случаются у нее приступы хандры, и в таких случаях лучше всего оставить ее в покое. Но сейчас мне казалось, что Майка не просто хандрит, а злится, и злится именно на меня; почему-то я чувствовал себя виноватым перед нею и совершенно не понимал, как быть», «Нос у меня сразу закоченел. Вдобавок легким, но очень злым ветерком тянуло с океана» и «В болото мы, конечно, не полезли, а двинулись в обход, продираясь через заросли кустарника. Жалкая была здесь растительность – бледная, худосочная, вялые синеватые листочки с металлическим отливом, хрупкие узловатые веточки, пятнистая оранжевая кора. Кусты редко достигали моего роста, так что вряд ли Вандерхузе рисковал бы здесь своими бакенбардами. Под ногами упруго подавался толстый слой палых листьев, перемешанных с песком. В тени искрился иней. Но при всем при том растительность эта вызывала определенное к себе уважение. Наверное, очень нелегко было ей здесь произрастать: ночью температура падала до минус двадцати, днем редко поднималась выше нуля, а под корнями – сплошной соленый песок. Не думаю, чтобы какое-нибудь земное растение сумело бы приспособиться к таким безрадостным условиям. И странно было представить себе, что где-то среди этих прозябших кустов бродит, ступая босыми пятками по заиндевелому песку, голый человечек».

Убрано и продолжение общения с Малышом, когда Стась пытается рассказать ему о шахматах: «Он стоял и слушал, глядя в сторону. Я кончил про шахматы и начал про покари. Я судорожно вспоминал все игры, какие знал».

И нет в журнале замечательного описания того, как боятся аварийной лампы-вспышки тахорги: «…тормозят задними ногами, останавливая свой неудержимый разбег…»

Нет и описания состояния Стася после ссоры с Майкой (эпизод после включения аварийной лампы-вспышки): «В голове у меня в горькой и бездонной пустоте кружились, сталкивались и рассыпались невысказанные слова».

И убрано перечисление проблем, по которым Стась мог бы связаться с любыми специалистами, если об этом бы спросил Малыш: «…относительно моделирования П-абстракций, обмена веществ у абиссальных форм жизни, методики построения шахматных этюдов…»

Как можно видеть по многим журнальным публикациям произведений АБС, Авторы не считали издание в журнале финалом работы над произведением и дорабатывали его (по крайней мере, производили стилистическую правку) для основного, то есть книжного, издания. В журнальной публикации «Малыша» присутствуют, по мнению Авторов, некоторые стилистические погрешности, выправленные позже.

В первый описываемый день Стась «слышит нечто» и далее комментирует: «Такое ощущение, будто ящерица пробежала». В книжных изданиях ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ исправлено на КАКОЕ-ТО ШУРШАНИЕ, что более верно – не по Стасю же эта якобы ящерица пробегает.

После первого услышанного плача в пустом корабле Стась «прошелся взад и вперед вдоль пульта». В последующих изданиях идет замена: «…прошелся перед пультом».

Описывая отношение Стася к биороботам, Авторы обращают внимание на то, что Стась, скорее, думает о киберах как о живых существах, чем как о машинах. Поэтому еще присутствующее в журнальном издании «я проверил У ТОМА рефлексы» изменяется на «я проверил ТОМУ рефлексы», а БОРТ Тома («Том стоял, сильно накренившись на правый борт») на БОК.

Убираются из текста «Малыша» и бывшие еще в журнальном издании канцеляриты, к примеру, «предложение о включении шизоидов» изменяется на «предложение включать шизоидов». Чистятся также нагромождения существительных: вместо «отсёк систем обеспечения безопасности» – просто «отсек обеспечения безопасности».

Попавшее в журнальный вариант и позже исправленное замечание Комова («..проблема, затронутая сейчас Яковом…») изменяется на «…проблема, затронутая вами, Яков…», ибо Яков присутствует тут же, за столом, и говорить о нем в третьем лице Комову, умеющему высказывать свои мысли ясно и точно, негоже.

Точно так же изменяется фраза Стася, когда Вандерхузе предлагает ему прочесть заключение комиссии. Вместо ПУСТЬ ОБЕДАЮТ («У меня еще на час работы, – сказал я, – так что пусть обедают без меня») – ОБЕДАЙТЕ.

Мысль о том, откуда Комов узнал об отклонениях психики у Попова, как думает сам Стась, в этом издании называлась просто – «одна» («…меня неотступно грызла одна мысль…»), позже – «терзающая». «Терзающая» да еще и «грызла» – для усиления эффекта при чтении.

Точнее вырисовывается и мимика Комова. Вместо «брезгливо кривясь» – «брезгливо морщась».

Медкомиссию, о которой думает Стась во время своих «галлюцинаций», Авторы изменяют на просто комиссию.

В рассказе Комова, какие странности на планете заметил он, в упоминании о красном пятне, которое расплылось и исчезло, вначале говорится, что он его увидел «шагах в двадцати» от себя. Позже изменяется на более точное – «в двадцати шагах», ибо Комов в описаниях всегда педантичен.

В обсуждении «слуховых галлюцинаций» Стася Комов предполагает, что «устройство голосового аппарата аборигенов идентично нашему», позже Авторы изменяют: «…устройство ИХ голосового аппарата идентично нашему», ибо как раз об аборигенах и ведется речь.

Споря об аборигенах и вообще негуманоидах, Вандерхузе в первом издании говорит: «Рано или поздно мы начнем переносить понятие счастья на негуманоидов». Позже ПЕРЕНОСИТЬ заменяется на ОБОБЩАТЬ.

В размышлениях об особенностях психики Малыша слово ДЕЙСТВУЕТ («…та часть мозга, которая ведает речью, действует у него великолепно…») заменяется на ЗАДЕЙСТВОВАНА.

Инфракрасная картина внутри пещеры описывалась так: «…словно срез живой ткани под расфокусированным микроскопом…», позже Авторы изменяют ЖИВОЙ на более точное ЖИВОТНОЙ.

Когда Горбовский говорит Комову, что не только он думает, что контакта не будет, Комов отвечает ему: «Кто же еще?» – с легкой УСМЕШКОЙ, в книжных изданиях – с легкой ИРОНИЕЙ.

Убирается лишнее слово в вопросе Комова: «А представляете, сколько у него теперь ПОЯВИЛОСЬ новых вопросов?»

КНИЖНЫЕ ИЗДАНИЯ

До 1985 года просуществовала возможность включения в меню экипажа спиртного: «…но на всякий случай ввел в общую часть меню несколько стаканов вина – вдруг кто-нибудь захочет подкрепить свои душевные силы…» В поздних изданиях это было убрано.

Ошибка, просуществовавшая со второго (1973) по четвертое (1980) издание: «А вы знаете, что у алжирского БЕЯ под самым носом шишка?» На самом деле должно быть ДЕЯ. Что интересно, в рукописи также напечатано сначала БЕЯ, а затем рукописно исправлено на ДЕЯ. Об этой ошибке рассказывает Виктор Курильский:

Из переписки БНС с Владимиром Борисовым (БВИ):

БНС: Кроме того, жена моя наткнулась где-то на «алжирского ДЕЯ(!)».

Наткнулась – и тут же потеряла, и я уже не смог найти. Я смутно помню, что когда-то где-то (не помню, в каком именно романе-рассказе) я уже натыкался на эту опечатку. Неужели же она так и прошла незамеченной сквозь строй редакторов и корректоров?!

БВИ: Это – цитата из «Малыша». В «Энциклопедии» она упоминается в приложении (кажется, в первом; я книг пока не видел, и как все это исполнено, плохо представляю). НО! Это не опечатка, Борис Натанович! У Гоголя именно ДЕЙ! И Гоголь тоже прав. Титул правителей Алжира был именно ДЕЙ – буквально «дядя», а в переносном смысле – «храбрец-янычар». А вот в первых изданиях «Малыша» был БЕЙ. Так что здесь редакторы правы. Видимо, Вы подсознательно как цитировали эту фразу с БЕЕМ, так и считаете ее правильной.

БНС: Обалдеть можно! Я Вам не поверил, кинулся смотреть у Гоголя – точно: «ДЕЯ». Но я же совершенно достоверно помню, что всегда раньше было «БЕЯ»! Поразительно.

Итак, в чем же причина сомнений? Почему было заменено печатавшееся ранее «бея» на «дея»? Во-первых, потому что так правильно (см. пояснения термина БВИ); во-вторых, потому, что так сейчас печатается в первоисточнике – у Гоголя. Самое интересное в том, что Борис Натанович тоже прав. Сейчас печатается «дей», но ранее было – «бей». Вот поясняющий тему отрывок из примечаний Н. Степанова к 3-му тому собрания сочинений Гоголя в издании М.: ГИХЛ, 1952:

«Заключительная фраза повести «У алжирского дея под самым носом шишка» в рукописи читалась иначе: «…у французского короля шишка под самым носом». Упоминание о «французском короле» с шишкой «под самым носом» несомненно связано было с недавними политическими событиями во Франции – с июльской революцией 1830 года, в результате которой свергнутый Карл X вынужден был в августе 1830 года покинуть Францию.

Однако и замена в печатном тексте «французского короля» «алжирским деем» также намекала на злободневные политические события – на низложение французами в 1830 году последнего алжирского дея, Гуссейна-паши. Именно поэтому у Гоголя в прижизненных изданиях («Арабески» и др.) печаталось «дей», а не «бей». В посмертных изданиях сочинений Гоголя слово «дей», титул алжирского правителя, было произвольно заменено на "бей"».

Степанов не указывает, когда именно издания вернулись к дею», но, видимо, Стругацкие учились еще по изданиям с беем» или имели эти издания в библиотеке отца.

Не избежал редакторского произвола в «Неназначенных встречах» и «Малыш», «Телепатия антинаучна», как заявлял Фарфуркис. Поэтому убран вопрос Вандерхузе, обращенный к Комову, не индуктор ли он. (Кстати, в рукописи не «индуктор», а именно «телепат». [21] 21
  «Индуктор» и «реципиент» – это термины парапсихологии, очень благородно и загадочно. А «телепат» – жулик, показывающий «психологические опыты» в парке культуры имени отдыха. – В. Д.


[Закрыть] ) Убрано и это описание Вандерхузе (Неужто потому, что по правилам поведения за столом это неприлично?): «Вандерхузе сидел, весь подавшись к экрану, ПОСТАВИВ ЛОКТИ НА СТОЛ…» И убрана неэстетичная подробность в рассказе Малыша о вопросах: «Они у меня чешутся». И только догадываться можно, почему из этого издания убран вывод Комова в разговоре с Горбовским: «Сознание Малыша принадлежит нам. Подсознание – им».

В издании «Миров братьев Стругацких» редакторы попытались было привести в соответствие имена Странника-Сикорски ибо в «Малыше» о нем упоминается как о Карле-Людвиге, а в ОО и ЖВМ действует Рудольф Сикорски), но внесли еще больший разнобой, так как изменив одного Карла-Людвига, они не заметили двумя строчками ниже второе упоминание о нем, и поучилось: «Потом поговорили о здоровье доктора Мбога, перескочили внезапно на умиротворение какой-то островной империи и о роли в этом умиротворении некоего РУДОЛЬФА, которого ни почему-то тоже называли Странником; плавно и как-то неуловимо перешли от КАРЛА-ЛЮДВИГА к вопросу о пределах компетенции Совета Галактической Безопасности…»

При подготовке текста «Малыша» в собрании сочинений АБС издательстве «Сталкер», когда текст с предложенными исправлениями отправлялся БНС на утверждение, Леонид Филиппов (редактор «Миров братьев Стругацких»), помогавший БНС утверждать или отклонять каждый предложенный вариант, с согласия БНС изменил датировку «Малыша»: перенес действие всех событий на 86 лет ранее. Вероятно, такова была просьба Сергея Переслегина, ибо в его хронологии событий, происходящих в мире Полудня, датировка «Малыша» не соответствовала тексту самого «Малыша». С такими исправленными датами «Малыш» и вышел в издании «Сталкера».