Текст книги "Сага об исландцах"
Автор книги: Стурла Тордарсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
115. Расправа Стурлы над Орэкьей.
[1236 г.] Отряды Стурлы и Орэкьи разделились на Шатровом Мысу, и Стурла поехал на тинг, а Орэкья со своими людьми отъехали к Столбовому Холму и задержались там на короткое время, прежде чем ехать дальше на юг. Они поравнялись со Стурлой на Пустоши Синего Леса. Они условились встретиться к середине лета; к этому времени с севера должен был подъехать Сигхват и вынести решение в мировой между ними.
Орэкья выехал на восток к Чаше повидаться с отцом. После этого он проехал назад до Полей Кривой Реки, остановился в Развилке у своего брата, священника Торстейна[641]641
Священник Торстейн был единоутробным братом Орэкьи по матери, Турид дочери Халля: в списке детей Снорри Стурлусона он нигде не фигурирует.
[Закрыть], и стал дожидаться Стурлу, и они встретились там, как было условлено. Однако Сигхват не прибыл с севера, и никакой мировой в тот раз заключено не было.
На Мессу Торлака [20 июля 1236 г.][642]642
Это Первая Месса Святого Торлака. Вторая приходится на 23 декабря.
[Закрыть] все они вместе двинулись дальше к Палатному Холму, и Орэкья со своими спутниками были единственными, кто сидел на трапезе в доме, пока рядом находился Стурла.
Они выехали из Палатного Холма все вместе и поднялись в Банную Долину, а оттуда двинулись на запад к Пустоши Синего Леса и ехали, пока не подошли к Обороне Халльбьёрна[643]643
О топониме Оборона Халльбьёрна и кровавой драме, разыгравшейся в этом месте в середине X в., см. «Прядь о Снэбьёрне Борове». Прядь сохранилась в «Книге о Заселении Земли», одну из редакций которой составил Стурла Тордарсон. Впрочем, сам топоним и предания, с ним связанные, скорее всего, были хорошо известны в средние века, поэтому предполагать литературное влияние необязательно.
[Закрыть].
Тут Орэкья говорит, что хочет свернуть в долину к югу и скакать к Столбовому Холму.
Но Стурла просил его скакать к Дымному Холму и заявил, что слишком многое осталось невысказанным.
Затем несколько людей Орэкьи – Маркус с Песчаников, также отец с сыном, Грим сын Торгильса и его сын Эйольв, Йон сын Арни с Шатрового Мыса ускакали в долину к югу. А Орэкья, вместе со Стурлой сыном Торда, Свартхёвди сыном Дувгуса, Эгилем Умельцем, Свартом сыном Эйнара, Асбьёрном сыном Свейнбьёрна, Торгейром Наконечником[644]644
Торгейр Наконечник – провожатый Стурлунгов. Убит в 1244 г. вместе с Туми Младшим.
[Закрыть] и Свертингом сыном Торлейва, въехал на Дымный Холм.
Вечером Орэкья и его люди ужинали в каморке. А наутро, когда они пришли с мессы, они зашли в покои. Тут Орэкью со Стурлой сыном Торда вызвали в каморку. Чуть позже в дверях, ведущих из покоев в каморку, показался Стурла сын Сигхвата и вызвал Стурлу сына Торда к себе, и они поднялись на чердак.
Тут Стурла сын Сигхвата сказал:
– Тебе было известно, тезка, о нашем перемирии во Фьорде Дюри. Но вот теперь отец мой не прибыл. А ведь тогда говорили, что Орэкья должен получить Столбовой Холм и жить там, а я – тут. Но не кажется все это здравым, если он, почти не имея средств, будет сидеть у меня под носом, в то время, как я трачу имущество Снорри. Нынче принят иной совет, и я думаю, что ему придется ехать на север в Нагорный Фьорд и выезжать из страны оттуда, так что вашему с ним союзу пришел конец.
Затем Стурла взял меч Котенок, который лежал между ними – это был меч Стурлы сына Торда. Они спустились к покоям, и навстречу им к дверям вышли люди Орэкьи: всех их обезоружили и раздели. Затем их завели на чердак и посадили людей стеречь их. Тут со своей свитой подъехал Торлейв. Ночь он провел на Дворе и ехал к хутору по Туманной Долине он тоже сопровождал Стурлу в поездку на юг. Теперь Торлейва посадили стеречь людей Орэкьи.
Стурла выехал теперь прочь в верховья реки, к ледникам, забрав Орэкью; из людей Орэкьи при нем остался один Свертинг[645]645
Свертинг сын Торлейва был двоюродным братом Орэкьи, Стурлы сына Сигхвата и рассказчика саги.
[Закрыть]. Они поднялись на Пустошь Орлиного Озера и доехали до Пещерных Лугов. Там они въехали в пещеру под названием Сурт[646]646
Имя Сурт (т. е. Черный) носит живущий на юге мифологический великан, ополчившийся на жилище богов при конце света, см. «Прорицание Вёльвы».
[Закрыть] и поднялись на самое высокое место. И там они наложили на Орэкью руки, и Стурла велел Торстейну Длинноногому изувечить его. Они срезали часть древка копья и заострили его конец. Стурла велел Торстейну выколоть Орэкье глаза. Но Торстейн сказал, что не сможет сделать это колышком. Тогда взяли нож и обвязали его, оставив жало более, чем в полпальца. Орэкья призвал себе на помощь епископа Торлака. А во время истязания он пел молитву Sancta Maria, mater domini nostri Jesu Christi. Торстейн воткнул ему в глаза нож вплоть до обвязанного места. А когда с этим было покончено, Стурла просил Торстейна вспомянуть Арнбьёрг и оскопить Орэкью. Тогда Торстейн вынул у него одно яичко. После этого Стурла поставил людей стеречь его. А Свертинг остался в пещере возле Орэкьи.
Стурла и его люди скачут после этого прочь и спускаются к Дымному Холму. Затем Стурла распорядился отпустить людей Орэкьи, и они сохранили большинство своих вещей. Но лошадей Орэкьи и оружие у них отобрали.
Когда Стурла <сын Торда> со Свартхёвди подошли к Белой Реке, им встретился Ятвард сын Гудлауга. И когда они поведали ему эти новости, он сказал, что хочет ехать в пещеру к Орэкье. Но они его отговаривали. Он, во что бы то ни стало, хотел ехать и уверял, что все сойдет ему с рук, так как там был Торир Ледник[647]647
Торир Ледник (ум. 1238) был одним из одиозных спутников Стурлы сына Сигхвата. Казнен вместе с пятью другими провожатыми Стурлы после битвы на Дворе Эрлюга, см. гл. 138 ниже. Он принимал участие в ряде походов своего господина, в том числе в расправе над Орэкьей, убийстве людей Орэкьи в Заливе Тюлених и в Надворной Битве, ср. гл. 114, 115, 124.
[Закрыть], его дядя по матери. Стурла просил его как можно скорее возвращаться с горы назад и ехать на запад к Усадьбе, чтобы поведать им то, что он обнаружит.
Арнбьёрг была на Столбовом Холме, и Стурла сын Торда послал сообщить ей, чтобы она тоже выезжала к Усадьбе, навстречу своим пожиткам, которые прибыли на кораблях с запада.
Свартхёвди затем уехал в Долины к Стадному Холму, а Стурла со своими путниками – на запад к Усадьбе. Оттуда он выехал к Святой Горе, чтобы исповедаться и замолить грехи, и с этим же делом заехал на Песчаный Берег к Торду[648]648
Торд сын Стурлы, отец рассказчика «Саги об Исландцах», был дьякон и имел право отпускать грехи своему сыну.
[Закрыть].
Но Торд счел, что грехи Стурлы слишком велики, и велел ему отправляться на Палатный Холм встречаться с епископом[649]649
Неясно, в чем именно заключались грехи Стурлы, по мнению его отца, но рассказчику «Саги об Исландцах» было явно неприятно вспоминать эпизод, где он вел себя не героически. В дальнейшем Орэкья, однако, не стеснялся блокироваться со Стурлой в 1241–1242 гг.
[Закрыть].
После этого они отбыли обратно к Усадьбе. Там уже были Арнбьёрг с Ятвардом – он сообщает им на ухо, что Орэкья сохранил зрение и остался цел[650]650
По правдоподобному предположению К. Э. Гаде, Стурла сын Сигхвата подверг Орэкью гражданской казни, с имитацией увечий: важнее было устранить конкурента политически, расстроив его брак с Арнбьёрг, сестрой Кольбейна Младшего.
[Закрыть]. Он просил их с Арнбьёрг скакать к нему, если они будут в силах, ибо Стурла <сын Сигхвата> к тому времени уже отбыл на север страны.
Стурла сын Торда и Арнбьёрг поскакали тогда на юг, вместе с Ятвардом, Ингьяльдом сыном Гейрмунда, Хравном сыном Эйнара и Асбьёрном сыном Свейнбьёрна. Но когда они прибыли в Городищенский Фьорд, Орэкьи уже в пещере не было – он с двумя спутниками выехал на юг. Тогда Стурла с Арнбьёрг поскакали к Столбовому Холму, и Орэкья сам выехал им навстречу, с востока, из Развилки – он был тогда в полном здравии.
Епископ Магнус радушно встретил их всех и снял, в своей милости, с них отлучение[651]651
Сам епископ Магнус сын Гицура с 1226 г. тоже был отстранен от должности.
[Закрыть]. Он передал Орэкье десять сотен сукна и посоветовал ему покинуть страну: он сказал, что здесь ему все равно не удастся расквитаться за свои обиды.
Затем Орэкья с Арнбьёрг спустились на берег, к Отмели, и Орэкья условился о провозе с Андреасом сыном Хравна.
Тогда же с Отмели отплыли Магнус, сын Гудмунда Поросенка, которого выбрали епископом Палатного Холма, и Кюгри-Бьёрн, которого Жители Северной Четверти выбрали своим епископом[652]652
После 1232 г. в Исландии не было действующих епископов, хотя отрешенные от должности епископы Магнус и Гудмунд продолжали пользоваться некоторым авторитетом. В 1236 г. исландцы избрали двух кандидатов в епископы при жизни предыдущих.
[Закрыть].
В день Мессы Марии [15 августа 1236 г.], когда Орэкья был на Отмели, с моря туда приплыл маленький кнёрр[653]653
Кнёрр – тип скандинавских торговых судов среднего и малого размера для плаваний в открытое море. Они имели широкий борт, шли, в основном, под парусом и были устойчивы. Несколько судов данного типа сохранились до наших дней, ср. суда в музеях г. Роскилле (Дания) и г. Хедебю (Германия).
[Закрыть]: на нем находились Кольбейн Младший и его товарищи, и они радостно встретили своего зятя Орэкью. Затем Кольбейн принял к себе свою сестру Арнбьёрг, и она отправилась с ним на север.
Сигхват с сыновьями отдали Кольбейну его хутор и власть над округой, и это прошло легче, чем можно было ожидать.
Орэкья вышел в море с Отмели и зимой решил отправиться в Рим. Он встретил в Дании конунга Вальдимара Старого и сложил о нем вису. А конунг подарил Орэкье коня, на котором тот проделал весь путь в оба конца.
Кюгри-Бьёрн с Магнусом вместе ездили на юг, и с юга, и на обратном пути Бьёрн скончался.
Люди Орэкьи покинули Острова. Стурла <сын Торда> вернулся на Песчаный Берег и провел зиму там, вместе с Ингьяльдом и Хравном сыном Эйнара.
[1236/1237 гг.] В ту зиму Олав сын Торда жил на Городище: он перебрался туда из Лощины еще весной, по совету Снорри. Зимой все сыновья Торда постоянно встречались у Бёдвара в Усадьбе.
116. О поездках Снорри и ополчении Стурлы.
Дружба между Стурлой сыном Сигхвата и Торлейвом с Оград после искалечения Орэкьи пошла врозь. Торлейв дурно откликался на просьбы Стурлы, а у того, между тем, были большие расходы: с Лугового Острова вывозили муку с вяленой рыбой, а кое-что закупали на Пахотном Мысу.
И когда Снорри узнал у себя на востоке в Чаше, что они не ладят, он послал гонцов на запад к Торлейву. Другие его гонцы дошли аж до Усадьбы и Песчаного Берега.
[1237 г.] Зимой после йоля Снорри выехал с Чаши, сперва на свой хутор в Долины, а затем дальше на запад, к Озеру Пиволюба (Ølfus), к Гицуру сыну Торвальда: оттуда он выехал дальше на Двор Берси. Но когда об этом узнал Стурла сын Сигхвата, он послал в западные округи за людьми, и с запада в Городищенский Фьорд прибыло большое войско. Затем он собрал ополчение со всех окрестных мест и выехал в направлении Причальной Горы.
Торлейв собрал войско на Мысах и в южной части фьорда, тех, кого смог набрать; он собирался ехать навстречу Стурле.
Тут между ними стали ездить посредники, и была назначена сходка Стурлы с Торлейвом, и они встретились на Песчаниках. Благодаря увещеваниям Бёдвара и прочих его друзей встреча прошла пристойно.
Но после того, как они расстались, каждый из них рассказывал о беседе посвоему. Тем не менее, свои отряды они все же распустили. Но немного позже выяснилось, что дело обстоит гораздо хуже, чем до встречи. Над жителями Дымного Холма взахлеб насмехались провожатые Торлейва, Торкель Гривастый и Гудлауг Треск Поварешки.
Снорри выехал с Мысов на юг к Дымам и сидел во время поста у Гицура. Тогда еще шурья отлично ладили.
Дружеские слова слали тогда друг другу и Гицур со Стурлой.
117. Убийство Гудмунда сына Асбьёрна [654]654
Убийство Гудмунда сына Асбьёрна случилось зимой 1236/1237 гг., по хронологии самой саги. «Конунгов Аннал» относит его к 1235 г. Сага слегка отступает назад: в предыдущей главе говорилось уже о событиях начала 1237 г. Кр. Эльдьяртн вычитывает в саге точную дату 9 января 1237 г., но выражение на третью ночь после йоля может указывать не только на окончание рождественного поста, но и на сам праздник йоля.
[Закрыть] .
Кольбейн Младший жил на Мошкарном Болоте. При нем находилось много храбрых людей. Гудмунд сын Асбьёрна после убийства отца с сыном, Кальва и Гутторма, оставался у Кольбейна. Там же был и Торальв сын Бьярни. Они с Гудмундом постоянно не ладили. Гудмунд произнес вису:
№ 49
Следопыт столовых
Просит слов суровых.
Рос на рыбьих мордах
Вор в Восточных Фьордах.
Вон взашей с востока
Выгнан муж далеко,
Прочь, за Пустошь Грязей,
– Тут не место мрази[655]655
Виса № 49. Гудмунд сын Асбьёрна. Рунхент, конечная рифма. Он обвиняет своего соперника Торальва в том, что тот вырос в бедной части страны, четверти Восточных Фьордов, где люди кормятся рыбьими мордами. Пустошь Грязей – Пустошь Подмаренничной Долины, граница между Восточной и Северной Четвертями. Гудмунд говорит, что Торальв переселился в Северную Четверть, будучи изгнанным как вор и убийца, а потом стал следопытом столовых, т. е. прихлебателем в поисках хозяина.
[Закрыть].
[1236 г.] Два года спустя после убийства отца с сыном, Кальва и Гутторма, на Мошкарном Болоте случилось такое событие, что Кольбейн Младший и Гудмунд сидели за игральной доской и играли в кватру[656]656
Кватра или шатрандж: средневековые шахматы. По другому толкованию игра с доской и игральными кубиками.
[Закрыть], на настиле в покоях. Было это на третью ночь после йоля. И когда зазвонили к вечерне, Кольбейн, и множество людей с ним, ушли в церковь. Гудмунд остался и стал складывать доску. Тут в покои вошли Торальв и хозяйка хутора, Хельга дочь Сэмунда. На Мошкарном Болоте было два человека. Одного звали Бьярни Ножны, а другого – Бёдвар. Они были братья, и между ними и Гудмундом была вражда. И когда Кольбейн вышел, Бьярни рубит Гудмунда; удар пришелся тому в бедро, повыше колена, и это была большая рана. Гудмунд хотел встать, но наткнулся на столешницу. Тогда Бёдвар ударил его в голову, и это была смертельная рана. Они вместе добили его. Хельга с Торальвом вывели их безопасным путем. Кольбейн узнал о случившемся не прежде, чем те успели уйти достаточно далеко, чтоб до них нельзя было добраться. Они приехали в Восточные Фьорды, и Торарин сын Йона помог им покинуть страну. А Кольбейн был в ярости. Однако за Гудмунда не мстили, и никакой виры за это убийство выплачено не было.
118. О епископе Гудмунде.
[1234 г.] После того, как Сигхват, Кольбейн и Орэкья примирились на Плоском Междуречье, епископ Гудмунд уехал вместе с Кольбейном на Мошкарное Болото. Но потом он отбыл оттуда на запад к Пригоркам и уже не выезжал из Пригорков надолго, до самого конца своих дней. Обычно он сидел в маленькой каморке; при нем находились два клирика – Хельги, сын его брата, и Торкель, сын Кетиля сына Ингьяльда[657]657
Священник Хельги, племянник епископа Гудмунда, вероятно – брат Эйрика и Отара Длиннорылого. Он назван «сыном брата епископа Гудмунда» в нескольких сагах, но неясно, сыном кого из братьев епископа он был. Торкель сын Кетиля, сына Ингьяльда – сын упоминавшегося выше в гл. 36 сторонника епископа Гудмунда.
[Закрыть]. Образ жизни его гораздо более напоминал о молчаливом и замкнутом отшельнике, нежели о суровом светском владыке, любящим встревать в чужие дела, каким его выставляли недруги.
[1234–1237 гг.] Две полных зимы прожил он там, и часть третьей, весь остаток своих дней. Нездоровье его давно уже было велико, ибо он не мог читать книги уже тогда, когда покинул Мыс, а в последнюю зиму своей жизни и вовсе ослеп. У него была болезнь лица, и на правой скуле повыше глаза развилась язва. Когда он не спал, то подолгу пел или велел читать ему вслух саги о святых мужах по-латыни.
[1236/1237 гг.] В ту зиму, о которой сейчас идет речь, ту самую, когда Стурла выезжал на Песчаники, незадолго до начала поста, с севера, с Пригорков, на Песчаный Берег к Торду прибыл Магнус Краснобай. Он был монах, но ничем не примечательный, и не всему, что он говорил, стоило верить. Магнус утверждал, что епископ Гудмунд прислал его к Торду. Он беседовали, сидя на поперечной скамье, и Торд подозвал своего сына Стурлу, чтобы тот слышал их разговор[658]658
Рассказ монаха Магнуса Краснобая в гл. 118 – выдающийся пример повествовательного мастерства Стурлы Тордарсона, который, ссылаясь на самого себя в качестве свидетеля беседы своего отца Торда с монахом Магнусом, умело внушает читателю, что критически просеял слова свидетеля, имевшего не лучшую репутацию.
[Закрыть].
Торд спрашивает, какое у него поручение.
А тот говорит, что епископ, мол, посылает Торду дружеское приветствие и свою любовь – и он просил меня передать тебе, чтобы ты не сомневался: этой весной вы еще встретитесь.
– По-моему, это маловероятно, – говорит Торд, – ведь оба мы уже не годимся для дальних странствий[659]659
Пророчество епископа предвещает его смерть и смерть Торда: им вскоре суждено встретиться, но в мире ином.
[Закрыть].
– Тем не менее, он это сказал, – отвечал Магнус.
– А говорил ли он что-нибудь о своих гонителях?
– Про это он кое-что говорил, – отвечает Магнус.
– Что же? – говорит Торд.
– Он сказал, что не пройдет много зим, как его гонители и их потомство наложат друг на друга руки и сами истребят себя, словно волки, – и сказал еще, что расплата будет больше всего там, откуда сейчас идет главный напор.
Много всего прочего наговорил Магнус, но слова эти в саге не записаны[660]660
Стурла сообщает об этом затем, чтобы читатель уверился, что рассказчик критически отнесся к сообщениям Краснобая и выбрал из них то, что подтвердилось ходом событий.
[Закрыть].
119. Смерть епископа Гудмунда.
[1237 г.] В ту же самую зиму незадолго до великого поста епископ Гудмунд тяжко занемог, но терпел недуг молча. С этим недугом он лежал до самой Мессы Грегориуса [12 марта 1237 г.], а первые признаки болезни проявились посреди постной дюжины[661]661
Постная неделя – см. выше, прим. 457.
[Закрыть]. В пятницу епископ велел священнику Йону Глубокоученому помазать его при помощи своих дьяконов и прочих ученых людей, бывших на хуторе. После этого он хотел говорить лишь то, что было настоятельно нужно.
Перед тем, как его помазали, он не отдал почти никаких распоряжений, разве только поделил книги между несколькими из своих клириков. Еще загодя, гораздо ранее, он распорядился положить его в землю в южном приделе церкви, между двумя священниками, которых он сам велел похоронить там; он говорил, что любому человеку положено покоиться в сырой земле.
Так текли часы до дня воскресения, и силы его убывали с каждым часом, так что на второе утро недели стоявшие рядом увидели, что ждать осталось недолго. Так оно и оказалось. И в четвертом часу того же дня он умер на шестом году восьмого десятка своей жизни.
Когда он кончался, Хельги с Торкелем распеленали его и подняли на дощатый настил, и там, на их руках, душа распростилась с телом. И там же, на настиле, они в последний раз поцеловали его, и им было мучительно больно оттого, что они расстаются со своим отцом столь надолго – ибо они с детских лет пользовались его отеческой любовью и лаской[662]662
Этими словами завершается первая глосса в гл. 119, где описывается смерть епископа.
[Закрыть].
Навряд ли можно было найти в нашей стране, да и за ее пределами, мужа, более почитаемого своими друзьями, чем сей блаженный епископ. Об этом свидетельствуют письма архиепископа Торира[663]663
Архиепископ Торир – это Торир сын Гудмунда из Вика (1205–1213). Его письма (под 1211 г.) против исландских хёвдингов цитировались в саге ранее, в гл. 26.
[Закрыть], или архиепископа Гутторма[664]664
Архиепископ Гутторм сын Эрленда (1215–1224) был преемником Торира сына Гудмунда по кафедре в Нидаросе. Епископ Гудмунд находился в Норвегии с 1214 по 1218 гг. и с 1222 по 1226 гг.
[Закрыть] или достославного конунга Хакона[665]665
Достославный конунг Хакон – скорее, Хакон Старый (1217–1263), нежели его отец Хакон сын Сверрира (1202–1204). В дошедших до нас норвежских дипломах Хакона епископ Гудмунд не упомянут: возможно, имеются в виду какие-то письма и устные сообщения конунга Хакона исландцам. От правления Хакона сына Сверрира остался единственный диплом 1202 г. – манифест о примирении с норвежской церковью. Гудмунд в нем не упомянут; к моменту выхода манифеста он еще не прибыл в Норвегию и не был поставлен епископом.
[Закрыть], и множества иных важных мужей в Норвегии[666]666
Обращает на себя внимание то, что в списке норвежских архиепископов, поддерживавших епископа Гудмунда с 1211 по 1230 гг., нет архиепископа Петра из Хусастадира (1225–1226). Возможно, это объясняется тем, что архиепископ Петр был одиозной личностью, которого современники открыто обвиняли в коррупции и в интригах. О скандале, связанном с избранием архиепископа Петра и происками партии Берестяников, см. «Сагу о Хаконе Старом», гл. 83. Вероятно, ссылка на столь одиозного клирика не могла добавить епископу Гудмунду авторитета. Впрочем, в позднейших сагах о епископе Гудмунде он, по воле рассказчиков, встречается со всеми норвежскими архиепископами, вплоть до Сигурда Мямли (1230–1252), что является чистым вымыслом.
[Закрыть]: все они любили его как брата и обращались к нему за помощью, как к отцу, когда он был в Городе[667]667
Городом в данном контексте, скорее всего, назван Нидарос, резиденция архиепископов. В свой последний приезд в Норвегию (1222–1226) епископ Гудмунд провел в Нидаросе три зимы (1223/24, 1224/25, 1225/26), а в Бергене только одну (1222/23).
[Закрыть].
Тело епископа Гудмунда на ночь поставили в ту же комнату, а в среду украсили и понесли в церковь. Подъехал священник Эйольв с Полей[668]668
Священник Эйольв с Полей (впоследствии аббат) упоминался выше, в гл. 36.
[Закрыть] и дал те золотые вещи, которые потом закопали в могилу вместе с епископом. Все видевшие тело дивились на него и говорили, что им никогда не доводилось видеть столь светлых и приятных останков, как эти. Священник Йон[669]669
Священник Йон Глубокоученый упоминается в епископских сагах.
[Закрыть] пел заупокойную службу, а Кольбейн Холодный Свет[670]670
Кольбейн Холодный Свет (ум. 1246) – годи из рода Асбирнингов, сын Арнора сына Кольбейна. Женат на Маргрет дочери Сэмунда. Держал хутор Рябиновая Усадьба. См. гл. 134–135 ниже.
[Закрыть] был распорядителем похорон и произнес много красивых слов, стоя над могилой[671]671
Этими словами завершается вторая глосса в гл. 119, посвященная погребению епископа Гудмунда. Стефаун Катлссон показал текстуальные совпадения между ней и описанием похорон в «Саге о Хаконе Старом», гл. 286.
[Закрыть].
Когда тело нашего владыки епископа Гудмунда понесли в церковь, ее предстоятели велели звонить в колокола, что есть мочи. Зазвонили в два колокола, но церковь сильно задрожала, потому что она была уже ветхая. Тогда священник Йон велел звонить в два других колокола; так и поступили. Тут люди ощутили разницу и увидели, что церковь стала прочнее, чем прежде. После этого Йон велел звонить во все колокола сразу, и это было сделано. И люди, бывшие там, рассказывают, что церковь вообще не дрожала: событие это запечатлелось в памяти. В тот день, когда хоронили епископа, произошли и многие другие памятные вещи, хотя об этом здесь не написано, и те, кто был удручен, приободрились[672]672
Типичная для Стурлы Тордарсона ссылка на то, что он отбирает материал и сообщает читателю не всю известную ему по теме информацию.
[Закрыть].
Вот какой обычай молиться был заведен у епископа Гудмунда, покуда он жил. Каждое утро, просыпаясь, он первым делом осенял себя крестным знамением и пел вот это: Adesto deus unus omnipotens, pater et filius et spiritus sanctus etc., затем – Credo in Deum, затем – Confiteor, а потом эту молитву: Omnipotens sempiterne deus, qui es ternus et unus etc., затем Assidue nobis etc., затем Pater noster и несколько Псалмов Давидовых, затем – Domine, exaudi orationem meam, и много иных напевов, хотя они тут не упоминаются[673]673
Список молитв вводится с помощью аналогичного приема, см. предыдущее примечание.
[Закрыть]. Будем надеяться, что принял он царство небесное и вечную радость вместе со всеми святыми мужами, избранными Господом Богом. Аминь[674]674
Этими словами завершается третья глосса о епископе Гудмунде. См. анализ Стефауна Катлссона. Ссылка на святых мужей, «отобранных Господом Богом» характерна для католицизма, а не протестантизма, и писцы XVII в. не могли добавить ее от себя: этот вывод сделал уже Ауртни Магнуссон (1663–1730). Обе главных рукописи «Саги о Стурлунгах» имеют в данном месте лакуну, а «Древнейшая Сага о епископе Гудмунде» обрывается раньше, поэтому проверить, была ли глосса в протографе «Саги об Исландцах», нельзя.
[Закрыть].
120. Кончина Торда сына Стурлы.
[1237 г.] Торд сын Стурлы заболел во время поста, когда уже перевалило за его половину. Тогда послали за его сыном Бёдваром, и все сыновья и друзья Торда прибыли и находились при нем. Ближе всего к нему подходил и дольше всего говорил с ним Амунди сын Берга.
Когда болезнь стала одолевать Торда, Амунди попросил его распорядиться насчет имущества. И Торд велел священнику Хауку сыну Аудуна узнать у Бёдвара, согласен ли тот признать его завещание,
– ибо он мой законный наследник.
Но Бёдвар просил отца делить наследство по своему усмотрению. Затем Торд велел выделить Олаву со Стурлой по сотне сотен каждому, а Торду с Гуттормом – по восемьдесят сотен каждому. Валльгерд тоже должна была получить сотню сотен, а дочери Торда – по сорок сотен[675]675
Валльгерд – жена Торда. Дочери Торда – это Халла (законнорожденная), Валльгерд и Гудрун (незаконнорожденные). Торд наделяет всех дочерей в равной мере.
[Закрыть]. При таком раскладе на долю Бёдвара приходилось пятьсот сотен. Стурла получал хутор на Песчаном Берегу и должен был сразу принять его в свои руки.
После этого над Тордом совершили обряд помазания; так он ранее распорядился сам. А умер он в пятницу перед вербным воскресением, в середине дня; перед кончиной он пел, повторяя за священником Хауком: Pater, in manus tuas commendo spiritum meum.
Тело Торда, следуя его указаниям, похоронили на Песчаном Берегу, перед церковью.
Ему было семьдесят два года, когда он скончался. [14 августа 1237 г.] Епископ Магнус скончался летом того же года; он умер за день до Первой Мессы Марии [15 августа 1237 г.]
[1235 г.] Каноник Торвальд сын Гицура умер двумя годами ранее своего брата епископа Магнуса и Торда сына Стурлы; его кончина пришлась на Мессу Эгидиуса [1 сентября 1235 г.]
[1235 г.] В тот год, когда скончался Торвальд, умерли также монах Флоси сын Бьёрна, Сигурд сын Орма и Хельги Толстяк[676]676
Гл. 120, где сообщается о смерти отца рассказчика и его сверстников, служит водоразделом в тексте саги: старшее поколение сходит со сцены, а молодое тут же затевает жестокие распри. Хельги Толстяк – отец Эгмунда сына Хельги. Флоси сын Бьёрна – шурин Стурлунгов, упоминался еще в гл. 5 в числе провожатых Торда сына Стурлы. О Сигурде сыне Орма и его распрях в 1197–1208 см. первые главы саги.
[Закрыть].
121. О Гицуре сыне Торвальда.
[1237 г.] Гицур сын Торвальда прожил у Дымов на Озере Пиволюба один год с тех пор, как умерли епископ Магнус и епископ Гудмунд. Он сделался большим хёвдингом. Он был умен и имел много друзей. Гицуру было тогда двадцать восемь лет. К этому времени от пришествия господа нашего Иисуса Христа минуло двенадцать сотен, три десятка и семь лет. Гицур сделался стольником конунга Хакона, своего родича[677]677
В числе предков Гицура была Тора, незаконнорожденная дочь конунга Магнуса Голоногого (ум. 1103), см. выше, прим. к гл. 35.
[Закрыть], когда ему не хватало одного года до двадцати.
В ту пору сила Стурлы сына Сигхвата была столь велика, что почти никто из живших в стране не мог отстоять свои права в споре с ним. И кое-кто из людей сохранил впоследствии слова Стурлы о том, что он будет считать всю страну покоренной, если подчинит себе Гицура[678]678
Данное место можно интерпретировать двояко: и как ссылку Стурлы Тордарсона на самого себя: Стурла мог слышать эти слова своего двоюродного брата Стурлы сына Сигхвата; и как позднейшую вставку, сделанную кем-то, симпатизировавшим Гицуру.
[Закрыть].
Гицур был человек среднего роста, но при этом очень ладный, с красивыми руками и ногами. У него был живой, но, вместе с тем, твердый взгляд и быстрая смекалка. Он умел говорить красивее большинства прочих людей в этой стране; его речь была гладкой, и ее единодушно хвалили. Горячность была ему чужда, и он всегда принимал верные решения. Однако бывало так, что когда ему случалось присутствовать при распрях хёвдингов или собственных родичей, он особо не вмешивался: поэтому часто было неясно, кому он намерен помочь. У него была многочисленная родня, и большинство лучших бондов на юге страны, да и в других местах, были его друзьями. В ту пору он и Снорри сын Стурлы хорошо ладили[679]679
Начало гл. 121, содержащее описание Гицура сына Торвальда, комментаторы обычно признают либо вставкой компилятора «Саги о Стурлунгах», либо уцелевшим отрывком из гипотетической *«Саги о Гицуре сыне Торвальда», который был вставлен в «Сагу об Исландцах» в середине XIV в. См. вступительную статью.
[Закрыть].
Олав сын Торда ранее, в ближайшую после кончины епископа Магнуса зиму, сочинил драпу о епископе Торлаке[680]680
Первая Месса св. Торлака (20 июля) была утверждена на альтинге летом следующего, 1237, года. Вероятно, стихи Олава предвосхищали это событие.
[Закрыть]. Во время поста Олав выехал на юг к Палатному Холму: он говорил, что едет за тем, чтобы исполнить свою драпу[681]681
Брат Стурлы, Олав, был известным скальдом. О жанре драпы см. прим. 264–266 выше. Контекст интересен тем, что подтверждает профессиональные контакты Снорри Стурлусона с племянником. Правда, в данном случае Олав использует исполнение стихов как предлог.
[Закрыть]. На самом же деле он хотел встретиться со Снорри сыном Стурлы, что и сделал на обратном пути. Снорри тогда гостил на Дымах у Гицура.
Он сообщил Олаву, что намерен после Пасхи прибыть в Городищенский Фьорд и хочет, чтобы его друзья явились ему навстречу, если они хотят прийти ему на подмогу.
Ближе к Пасхе Олав уехал домой.
Во время поста, когда Олав уже вернулся из поездки на юг, в Городище прибыл один человек, который назвался гонцом Снорри. И Аскель сын Олава с Олавом сыном Торда спрятали этого человека в хлеву и продержали там несколько ночей, обсуждая с ним многие вещи о тяжбах Снорри и его поездках.
Человека этого подсылал Стурла сын Сигхвата, и ему стало известно обо всех их беседах[682]682
Указание на то, что все планы Снорри и Олава были пересказаны Стурле сыну Сигхвата лазутчиком, вовсе не противоречит началу гл. 123, где сказано, что «Стурла подозревал о намерениях Снорри»: употребление слова «подозревал» в последнем случае выдает иронию автора.
[Закрыть].
