Текст книги "Под куполом"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

14

Джеки Веттингтон и Линда Эверетт сидели в машине перед «Фуд-Сити». Магазин, вместо восьми, сегодня должен был закрыться в пять часов. Их сюда послал Рендольф, потому что считал, что раннее закрытие может послужить причиной беспорядков. Неумная идея, потому что в супермаркете было почти пусто. На парковке стояло с десяток машин, а несколько клиентов, которые ещё делали покупки, двигались вяло, словно одновременно смотрели какой-то общий глупый сон. Обе полицейские видели только одного кассира, подростка по имени Брюс Ярдли. Вместо кредитных карточек, мальчик принимал только денежную наличность и расписки. Мясной прилавок выглядел убого, однако цыплят там было ещё полно, а большинство полок с консервами и сухими продуктами были плотно затарены жестянками и коробками.

Они ждали, пока супермаркет покинут последние покупатели, когда зазвонил телефон Линды. Она взглянула на экран и ощутила укол страха в животе. Звонила Марта Эдмандс, которая присматривала за Дженнилл и Джуди, пока Линда и Расти были на работе – а на работе они находились почти беспрерывно с той поры, как опустился Купол.

– Марта? – спросила она, молясь, чтобы там ничего не случилось, чтобы Марта просто спросила её, нормально ли, если она сводит девочек на площадь, или ещё что-нибудь такое. – Марта, у вас все хорошо?

– Ну… да. В целом, в общем, – Линду поразила тревожность, которую она расслышала в голосе Марты. – Но… ты знаешь о тех судорогах?

– О Господи… У неё был припадок?

– Думаю, да, – сказала Марта, и поспешила добавить: – Они сейчас в полном порядке, разрисовывают картинки в соседней комнате.

– Что случилось? Расскажи мне!

– Они сидели на качелях. Я занималась моими цветами, готовила их к зиме…

– Марта, прошу! – вскрикнула Линда, и Джеки дотронулась до её руки.

– Извини. Начала лаять Одри, и я обернулась. Я спросила: «Солнышко, с тобой все хорошо?» Она не ответила, просто слезла с качели и села под ней, ну там, знаешь, где ямка, которую вытоптали ногами? Она не падала, ничего такого, просто сама села. И смотрит прямо перед собой и чавкает губами, как вот вы меня предупреждали, что такое может быть. Я подбежала… ну, чуточку её встряхнула… а она и говорит… сейчас, вспомню…

«Вот оно, – подумала Линда. – Остановите Хэллоуин, вы должны остановить Хэллоуин».

Но нет. Там было кое-что другое.

– Она говорит: «Розовые звезды падают. Розовые звезды падают. За ними остаются полосы». И тогда ещё: «Здесь так темно, здесь так плохо дышать». После чего она очухалась и сейчас у нас все в порядке.

– Слава тебе, Господи, – произнесла Линда, и тогда уже переключилась мыслями на пятилетнюю дочурку. – А с Джуди все обстоит благополучно? Это её не напугало?

В телефоне зависла длинная пауза, а потом Марта сделала выдох:

– Ох.

– Что ох? Что должен означать этот твой ох?

– Так это было с Джуди, Линда. Не с Дженнилл. На этот раз это случилось с Джуди.

15

– Я хочу поиграть в ту другую игру, о которой ты говорила, – говорил Эйден Каролине Стерджес, когда они остановились на площади поболтать с Расти. Другая игра, которую она имела в виду, называлась Красный Свет, хотя Каролин почти не помнила её правил – не удивительно, если последний раз играла в неё, когда ей самой было лет шесть или семь.

Однако, как только они оказались перед деревом в просторном дворе «пасияната», правила ей тут же припомнились. И, как не удивительно, вспомнил их также Терстон, который не просто готов был поиграть, но, как показалось, к этому стремился.

– Помните, – поучал он детей (которые сами каким-то чудом никогда не были знакомы с наслаждением от игры в красный свет), – она может считать до десяти с любой скоростью, как ей захочется, но если она, обернувшись, поймает кого-то в движении, тот должен вернуться туда, откуда начал.

– Меня она не поймает, – заявила Алиса.

– И меня, – решительно произнёс Эйден.

– Вот и увидим, – сказала Каролин и отвернулась лицом к дереву. – Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь… восемь-девять-десять КРАСНЫЙ СВЕТ! – резко обернулась она.

Алиса застыла с улыбкой на лице и одной ногой, задранной для прыжка. Терстон, также с улыбкой, растопырив руки, стоял в позе «Призрака оперы»[234]234
  «Призрак оперы» (1986) – мюзикл британского композитора Эндрю Ллойда Уэббера (р. 1948 г.), написанный по мотивам мистического романа (1909) французского писателя Гастона Леру (1868–1927); наиболее успешный спектакль на Бродвее всех времён.


[Закрыть]. Она заметила небольшое движение у Эйдена, но даже не подумала отсылать его на стартовую позицию. Он светился счастьем, а ей отнюдь не хотелось лишать его радости.

– Хорошо, – согласилась она. – Хорошенькие статуи. А теперь второй раунд.

Она вновь отвернулась лицом к дереву и начала считать, наслаждаясь тем полузабытым детским страхом от того, что кто-то движется у тебя за спиной.

– Раздватри, четырепять, шестьсемьвосемьдевятьдесять. КРАСНЫЙ СВЕТ!

Крутнулась. Алиса застыла уже чуть ли не рядом. В десяти шагах позади неё дрожал, стоя на одной ножке, Эйден, чётко было видно болячку у него на коленке. Терси стоял позади мальчика, положив одну руку себе на грудь, словно какой-то оратор, и улыбался. Похоже на то, что выиграет Алиса, вот и хорошо; она встанет на это место, и тогда выиграет её братец. Каролин с Терстоном об этом позаботятся.

Она вновь обернулась к дереву.

– Раздватричеты…

И тут закричала Алиса.

Обернувшись, Каролин увидела, что Эйден Эпплтон лежит на земле. На мгновение ей показалось, что он продолжает игру. Колено – то, на котором была царапина – было задрано вверх так, словно он продолжал бежать, лёжа на спине. Широко раскрытые глаза смотрели в небо. Рот его сложился в маленькое, морщинистое О. На шортах у него расплывалось тёмное пятно. Каролин бросилась к малышу.

– Что с ним? – спросила Алиса. Каролин увидела, как все переживания последних ужасных дней отразилась у девочки на лице. – С ним все хорошо?

– Эйден? – проревел Терстон. – Ты в порядке, мальчик?

Эйден начал дрожать, губы его словно сосали невидимую соломинку. Задранная нога разогнулась и легла на землю… и вдруг дёрнулась. Плечи ему свело судорогой.

– У него конвульсии, – произнесла Каролин. – Наверное, от перевозбуждения. Думаю, всё пройдёт, если мы дадим ему полежать несколько мин…

– Розовые звезды падают, – подал голос Эйден. – За ними остаются полосы. Это так красиво. Это так страшно. Все смотрят. Никакого лакомства, только козни. Тяжело дышать. Он называет себя Мастер. Это его вина. Он избранный.

Каролин с Терстоном переглянулись. Алиса упала на колени рядом с братцем, держа его за руку.

– Розовые звезды, – повторил Эйден. – Они падают, они падают, они па…

– Проснись! – закричала Алиса ему прямо в лицо. – Перестань нас пугать!

Терстон Маршалл ласково дотронулся до её плеча.

– Солнышко, не надо, я не думаю, что это поможет.

Алиса не обратила на него внимания.

– Проснись! Ты… ты ГОВНЮК!

И Эйден пришёл в сознание. Он изумлённо смотрел на заплаканное лицо сестры. Потом перевёл взгляд на Каролин, и улыбнулся… это была, к чёрту, самая сладкая из улыбок, которые ей пришлось увидеть на протяжении всей её жизни.

– Я выиграл? – спросил он.

16

Генератор на складе городского совета находился не в наилучшем состоянии (кто-то пододвинул под него старую эмалированную кухонную раковину, чтобы туда капало смазочное масло), а в смысле энергосбережения, подумалось Расти, он был родственником «Хаммера» Большого Джима Ренни. А впрочем, Расти больше интересовал подключённый к нему серебристый баллон.

Барби бросил короткий взгляд на генератор, скривился от запаха, потом подошёл к баллону.

– Он не такой большой, как я ожидал, – сказал он… хотя тот был намного большим, чем те баллоны, которые использовались в «Розе-Шиповнике», или тот, который он менял у Бренды Перкинс.

– Это «муниципальный размер», так их называют, – объяснил Расти. – Я запомнил это с прошлогоднего городского собрания. Сендерс с Ренни тогда много говорили о том, что небольшие баллоны сэкономят нам кучу баксов в эти времена, «когда топливо такое недешёвое». В каждом по восемьсот галлонов.

– Это означает, он весит… сколько? Шестьдесят четыре сотни фунтов?

Расти кивнул.

– Плюс вес самого баллона. Его тяжело поднимать – нужен вилочный подъёмник или гидравлический домкрат, – но передвигать легко. Пикап «Рэм» рассчитан на шестьдесят восемь сотен фунтов, а на деле способен везти больше. Один такой баллон помещается в кузов. Немного торчит позади, вот и все, – пожал плечами Расти. – Вешай красный флажок и вези куда хочешь.

– И этот здесь единственный? – спросил Барби. – Что же, если топливо в нём закончится, не будет света в горсовете.

– Разве что Ренни с Сендерсом знают, где остальные баллоны, – согласился Расти. – И я уверен, что они это прекрасно знают.

Барби провёл рукой по синей трафаретной надписи «БОЛ КР» на боку баллона.

– Это то, что вы потеряли.

– Мы не потеряли; его у нас украли. Такова моя мысль. Только здесь должно быть ещё пять наших баллонов, потому что всего их пропало у нас шесть.

Барби окинул глазом длинный склад. Только снегоочистительные плуги и картонные коробки с запчастями, а вообще здесь на вид пусто. Особенно рядом с генератором.

– Если забыть о тех, что стибрили в больнице, где остальные баллоны, которые принадлежат городу?

– Не знаю.

– И для чего их используют?

– Я не знаю, – повторил Расти, – но имею намерение узнать.

Падают розовые звезды

1

Барби и Расти вышли во двор, наслаждаясь свежим воздухом. В нём ощущался привкус дыма от недавно погашенного пожара на западной окраине города, но после генераторных выхлопов в сарае дышать им было очень приятно. Дряблый ветерок трогал их щеки мягкими кошачьими лапками. В коричневом пакете для покупок Барби нёс найденный им в старом бомбоубежище счётчик Гейгера.

– Это дерьмо нельзя так оставлять, – произнёс Расти. Лицо у него было пасмурное и решительное.

– Что ты собираешься с этим делать? – спросил Барби.

– Сейчас? Ничего. Вернусь в госпиталь, сделаю обход. Но позже вечером я хочу постучать в двери Джима Ренни, и потребовать у него объяснений. Лучше бы он их имел, и лучше бы он где-то имел спрятанными остальные наши баллоны, потому что уже послезавтра в больнице пропан закончится, даже при том, что все второстепенные службы отключены.

– Послезавтра может все закончиться.

– Ты в это веришь?

Вместо ответа Барби сказал:

– Выборный Ренни может быть опасен, если ему сейчас резко задать этот вопрос.

– Только сейчас? Эти слова выдают в тебе новичка в нашем городе лучше, чем что-либо другое. Я слышал такое о Джиме Ренни в течение всех тех десяти тысяч с лишним лет, что он руководит нашим городом. Он или говорит людям «мотай отсюда», или призывает к терпению. «На благо города», – говорит он. Это выражение номер один в его хит-параде. В марте городское собрание это было вообще курам на смех. Вопрос об установлении новой канализационной системы? Извините, город не вытянет налогов. Вопрос о коммерциализации участков. Замечательная мысль, городу нужна прибыль, давайте позволим построить «Уолмарт»[235]235
  «Wal-Mart Stores» – основанная в 1962 году широчайшая сеть универмагов низких цен.


[Закрыть] на шоссе 117.

Лаборатория исследования экологии малых городов из Мэнского университета сообщает, что в озере Честер большой уровень загрязнения воды? Выборные рекомендуют отложить этот вопрос, потому что все же знают, что подобными научными исследованиями руководят радикальные гуманисты, мягкосердечные атеисты. Но больница, она на благо города, как ты считаешь?

– Считаю, да, – Барби немного удивился такой пылкости.

Расти, с руками, засунутыми в задние карманы джинсов, втупился глазами в землю. Потом поднял взгляд.

– Я так понимаю, что Президент подталкивает тебя к захвату всей власти. Думаю, сейчас наилучший момент тебе это сделать.

– Это идея, – улыбнулся Барби. – Разве только… Ренни и Сендерс имеют собственные полицейские силы, а у меня они откуда?

Расти не успел ответить, как зазвонил его мобильный. Он открыл телефонную трубку и посмотрел на маленькое окошко.

– Линда? Что?

Выслушал.

– Хорошо, понимаю. Если ты уверена, что с ними обеими сейчас все хорошо. А ты точно уверена, что именно Джуди? Не Дженнилл? – Он ещё немного послушал, и тогда произнёс: – Я считаю, что на самом деле это хорошая новость. Я смотрел двух других детей сегодня утром – у обоих были кратковременные судороги, которые быстро прошли, задолго до того, как я их увидел, и оба чувствуют себя после этого хорошо. Ещё по поводу трёх нам сегодня звонили по телефону. Джинни Т. осматривала другого ребёнка. Это может быть побочный эффект той силы, которая поддерживает этот Купол.

Он вновь начал слушать.

– Потому что у меня не было возможности, – ответил он. Тоном терпеливым, непротиворечивым. Барби представил себе тот вопрос: «Дети целый день в судорогах, а ты мне про это рассказываешь?»

– Ты заберёшь детей? – спросил Расти. Снова послушал. – Хорошо. Хорошо. Если почувствуешь, что что-то не так, звони по телефону мне немедленно. Я моментально прилечу. И не забудь, Одри должна быть рядом с ними. Так. Ага. И я тебя люблю. – Он прицепил телефон на пояс и обеими ладонями пригладил себе волосы так сильно, что глаза у него на мгновение сделались совсем китайскими.

– Ради Христа, кто такая Одри?

– Наша собака, породы золотистый ретривер.

– Расскажи-ка мне про эти судороги.

Расти рассказал, не забыв о том, что Дженни говорила о Хэллоуине и что Джуди говорила о розовых звёздах.

– Слова о Хэллоуине напоминают то, что проговаривал сквозь рыдания мальчик Динсморов, – заметил Барби.

– Конечно, разве нет?

– А другие дети? Кто-то из них говорил о Хэллоуине? Или о розовых звёздах?

– Родители, с которыми я сегодня виделся, говорили, что их дети лопотали что-то, пока продолжались судороги, но они сами были весьма напуганными, чтобы обращать внимание на слова.

– А сами дети не помнят?

– Дети даже не знают, что у них были судороги.

– И это нормально?

– Это не ненормально.

– А не может быть так, что твоя младшая дочь копирует старшую? Может… ну, я не знаю… ревнует к вниманию?

Расти не рассматривал такой возможности, не было на это времени, вообще. Теперь он обдумал этот вариант.

– Возможно, но вряд ли, – он кивнул на жёлтый старинный счётчик Гейгера в сумке. – Собираешься заняться исследованиями с этой штукой?

– Я? Нет, – возразил Барби. – Эта деточка – собственность города, правителям которого я не очень нравлюсь. Не хотелось бы мне быть пойманным с этой машинкой, – он протянул пакет Расти.

– Я не могу. Именно сейчас я буду очень занят.

– Знаю, – сказал Барби и начал объяснять Расти, что он хочет, чтобы тот сделал. Расти внимательно слушал, слегка улыбаясь.

– О'кей, – согласился он. – Мне это подходит. А сам ты, что собираешься делать, пока я буду выполнять твою задачу?

– Готовить ужин в «Шиповнике». Сегодняшнее фирменное блюдо – цыплята а-ля Барбара. Хочешь, пришлю тебе порцию в больницу?

– Аппетитно звучит, – кивнул Расти.

2

По дороге к госпиталю Расти остановился возле редакции «Демократа» и передал счётчик Гейгера Джулии Шамвей.

Она выслушала инструкции Барбары с кроткой улыбкой.

– Этот мужчина знает, как передавать полномочия, надо отдать ему должное. Я позабочусь об этой вещи с радостью.

Расти хотел было предупредить её, чтобы счётчик не попал на глаза кому не следует, но нужды в этом не было. Пакет с прибором исчез в промежутке для ног между тумбами её письменного стола.

Дорогой в госпиталь он набрал Джинни Томлинсон и спросил у неё о том звонке по поводу судорог, на который она отвечала.

– Маленький мальчик по имени Джимм Викер. Звонил его дедушка. Кажется, Билл Викер?

Расти его знал. Билл приносил им почту.

– Мать мальчика оставила его на дедушку, пока сама ездила заправиться. Кстати, в «Топливе & Бакалее» обычный бензин почти закончился, и Джонни Карвер имел наглость задрать цену до одиннадцати долларов за галлон. Одиннадцати!

Расти слушал терпеливо, думая, что лучше бы ему было об этом поговорить с Джинни с глазу на глаз. Он уже был почти рядом с самой больницей. Когда она закончила жаловаться, он спросил, не проговаривал ли что-то Джимми, в то время как у него случились судороги?

– Конечно, говорил. Билл сказал, что он что-то там болтал. Припоминаю, что-то о розовых звёздах. Или о Хэллоуине. Или, может, я путаю с тем, что говорил Рори Динсмор после того, как его ранило. Люди потом ещё об этом говорили.

«Конечно, говорили, – мрачно подумал Расти. – И ещё будут говорить, если соберут в кучу то и другое. А так оно, несомненно, и будет».

– Хорошо, – произнёс он. – Благодарю тебя, Джинни.

– А ты когда вернёшься, Рэд Райдер[236]236
  Red Ryder (Рыжий всадник) – персонаж долгоиграющего комикса-вестерна (1938–1964), который печатался одновременно в 700 американских газетах, сюжетные коллизии которого воспроизведены в множестве радиоспектаклей и 35 фильмах и сериалах.


[Закрыть]?

– Я почти уже на месте.

– Хорошо. Потому что у нас новый пациент. Сэмми Буши. Она была изнасилована.

Расти застонал.

– Ей уже лучше. Её привезла Пайпер Либби. Я не смогла узнать от неё, кто это сделал, но, думаю, Пайпер узнала. Она от неё вышла такой, словно у неё волосы горят, словно её кто-то за сраку… – пауза. Джинни так зычно зевнула, что даже Расти услышал. – Укусил.

– Джинни, сердце моё, когда ты спала последний раз?

– Я в порядке.

– Иди домой.

– Ты смеёшься? – испуганным голосом.

– Нет. Иди домой. Поспи. И не включай будильник, – вдруг у него всплыла новая мысль. – Но зайди по дороге в «Розу-Шиповник», ты же сможешь? Они сегодня жарят цыплят. Я слышал это из надёжных источников.

– Саманта Буши…

– Я осмотрю её уже через пять минут. А тебе, пчёлка, нужно к тому времени отлететь прочь.

Она не успела запротестовать, как он сложил телефон.

3

Большой Джим Ренни чувствовал себя прекрасно, как для человека, который прошлой ночью убил другого человека. Отчасти благодаря тому, что он не считал это убийством, так же, как не считал убийством смерть своей покойной жены. Её убил рак. Неоперабельный. Да, возможно, в последнюю неделю он давал ей много болеутоляющих таблеток, а в конце ещё и помог ей подушкой (впрочем, легонечко, медленно перекрывая ей дыхание, он передал её в руки Иисуса), но сделал он это из любви и из-за собственной доброты. То, что случилось с преподобным Коггинсом, было немного более грязным, это надо признать, но тот сам на него так наехал. Абсолютно неспособен был поставить благо города впереди собственной выгоды.

– А впрочем, он ужинает с Господом Богом Христом сегодня, – произнёс Большой Джим. – Ростбиф, картофельное пюре с подливкой, сочное яблоко на десерт.

Перед ним как раз стояла большая тарелка фетучинни альфредо, благодарность компании «Stouffer's»[237]237
  Яичная лапша фетучинни с сыром пармезан, названная по имени римского ресторатора Альфредо; «Stouffer's» – основанная в 1922 году сеть семейных ресторанов, которая выросла в большую компанию по производству разных замороженных блюд.


[Закрыть]. Конечно, многовато холестерина, но рядом не было доктора Гаскелла, который бы его этим упрекал.

– Я тебя пережил, старый засранец, – поведал Большой Джим своему пустому кабинету и искренне расхохотался. Тарелка с пастой и стакан с молоком (Большой Джим не употреблял алкоголя) стояли на столике. Он часто ел за письменным столом и не видел потребности в том, чтобы менять собственные привычки только потому, что в его кабинете встретил свою смерть Лестер Коггинс. Кроме того, в кабинете ещё раз было убрано, и вычищено, и все выстирано. О, он подозревал, что какая-нибудь из тех следственных бригад, которые показывают по телевизору, смогла бы найти достаточно кровавых пятен с их люминалом, специальными лампами и всяким таким оборудованием, но никто из них не появится здесь в ближайшем будущем. А что касается Питера Рендольфа в роли детектива… сама мысль об этом отдавала абсурдом. Рендольф просто идиот.

– Однако, – сообщил Большой Джим пустому кабинету лекторским тоном, – он мой идиот.

Он всосал последние макаронины, промокнул свой обширный подбородок салфеткой и вновь начал строчить на разлинованных листах жёлтого блокнота, который лежал рядом на столике. С субботы он уже понаписывал многое, потому что так много дел надо было сделать. А если Купол будет оставаться на своём месте, их будет ещё больше.

Большой Джим имел невысказанную надежду, что тот будет оставаться, по крайней мере, некоторое время. Купол бросал вызов, на который он чувствовал в себе способность достойно ответить (с Божьей помощью, конечно). Первый закон бизнеса – консолидировать всю власть в своих руках. Для этого ему нужен был не просто козел отпущения, ему нужен был монстр. Лучше всего годился на эту роль Барбара, человек, которого объединённые комми[238]238
  Commie – пренебрежительная кличка коммунистов.


[Закрыть] начальников штабов демократической партии пропихнули, чтобы он заменил Джеймса Ренни.

Двери кабинета открылись. Большой Джим поднял голову от своих записей, в двери стоял его сын. Лицо у него было бледное, невыразительное. Что-то было не то с Джуниором в последнее время. Даже очень занятый городскими делами (и тем бизнесом, который тоже требовал его контроля) Большой Джим это заметил. Однако он всё равно не сомневался в своём сыне. Даже если Джуниор его подведёт, Большой Джим был уверен, что как-то это переживёт. Он всю жизнь положил на создание собственной удачи; и не должно теперь все перемениться.

Кроме того, мальчик убрал труп. Таким образом, стал соучастником. Что к лучшему – фактически, в этом суть жизни в маленьком городе. В маленьком городе каждый должен быть соучастником всего. Как там поётся в той идиотской песенке? Мы одна команда, тебе нужно понимать.

– Сынок? – спросил он. – Все хорошо?

– Со мной – да, – ответил Джуниор. Он чувствовал себя не очень, но всё равно лучше, чем до этого, последняя ядовитая головная боль наконец-то ослабла. Помогло пребывание с подружками, как он и думал. В кладовке Маккейнов не очень приятно пахло, но, посидев там некоторое время, подержав их за руки, он привык к тому запаху. Думал, что со временем тот ему даже начнёт нравиться.

– Ты что-нибудь нашёл в его квартире?

– Да, – Джуниор рассказал отцу, что он нашёл.

– Это просто прекрасно, сынок. Действительно прекрасно. А ты уже можешь сказать мне, где ты спрятал тру… где ты положил его?

Джуниор медленно покачал головой туда-сюда, но его глаза при этом не шевелились – они не отрывались от отцовского лица. Это выглядело страшновато.

– Не следует тебе знать. Я тебе уже говорил. Место безопасное, и этого достаточно.

– Итак, теперь это ты мне указываешь, что мне следует знать, – хотя произнёс он это без обычного запала.

– В данном случае – да.

Большой Джим внимательно присмотрелся к своему сыну.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? Что-то ты бледный.

– Я в порядке. Просто болела голова. Уже проходит.

– Почему бы тебе не поесть? В холодильнике есть ещё фетучинни, а микроволновка чудесно их готовит, – он улыбнулся. – Можем пошиковать, пока есть время.

Внимательный взгляд тёмных глаз на мгновение переместился на лужицу белого соуса на тарелке Большого Джима, а потом вновь вперился в отцовское лицо.

– Я не голоден. Когда мне нужно обнаружить трупы?

– Трупы? – вытаращился Большой Джим. – Что ты имеешь в виду, под «трупы»?

Джуниор улыбнулся, губы его задрались достаточно, чтобы продемонстрировать острые концы зубов.

– Не переживай. Тебе только доверия больше будет, если удивишься не меньше, чем все другие. Скажем так – едва лишь мы нажмём на курок, весь город будет готов повесить Бааарби на ближайшей кривой яблоне. Когда тебе надо, чтобы я это сделал? Этим вечером? Потому что всё готово.

Большой Джим размышлял. Он смотрел вниз, на свой жёлтый блокнот, усеянный записями (и забрызганный соусом альфредо), но лишь два слова были обведены: газетная сука.

– Не сегодня. Мы сможем использовать его не только с Коггинсом, если правильно все разыграем.

– А если Купол исчезнет, пока ты будешь разыгрывать?

– Всё будет хорошо, – произнёс Большой Джим, тем временем думая: «А если мистер Барбара каким-то способом сумеет выскользнуть из ловушки – хотя едва ли, однако тараканы умеют находить щели, когда включается свет – в запасе всегда есть ты. Ты и те твои другие трупы». – А сейчас всё-таки возьми себе чего-нибудь поесть, хотя бы немного салата.

Но Джуниор не пошевелился.

– Не тяни слишком долго, отец, – произнёс он.

– Не буду.

Джуниор взвесил его слова, взвесил его самого этими своими тёмными глазами, которые сейчас казались такими странными, и наконец, похоже, потерял интерес. Зевнул.

– Я пойду к себе в комнату, немного посплю. Поем позже.

– Только не забудь. Ты очень похудел.

– Худой в масть, – ответил ему сын вместе с фальшивой улыбкой, которая беспокоила ещё больше, чем его взгляд. Большому Джиму она показалась улыбкой скелета. Это натолкнуло его на мысль о человеке, который называл себя теперь Мастером и этим словно перечёркивал прошлую собственную жизнь под именем Фил Буши. Когда Джуниор вышел из кабинета, Большой Джим вздохнул с облегчением, сам того не осознав.

Он схватил пальцами ручку: так много всего надо сделать. И он все это сделает, и сделает хорошо. Ничего невероятного нет в том, что, когда все это закончится, его портрет может появиться на обложке журнала «Тайм».