Текст книги "Под куполом"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

4

Мобильный зазвонил, когда она застёгивала плащ, собираясь ехать к барьеру. Поковырявшись в кармане, она едва не упустила на землю камеру, которую перед тем повесила себе на плечо. Надыбала телефон, взглянула на входящий номер и увидела надпись АНОНИМНЫЙ.

– Алло? – произнесла она, и что-то такое, вероятно, было в её голосе, потому что Горес в ожидании под дверями теперь, когда его выгуляли и накормили, более чем готовый к ночной экспедиции, насторожил уши и взглянул на неё.

– Миссис Шамвей? – мужской голос, отрывистый, официальный тон.

– Мисс Шамвей. С кем я говорю?

– Говорит полковник Джеймс Кокс, мисс Шамвей. Армия США.

– И чем удостоилась я такого почёта, как этот ваш звонок? – она ощутила сарказм в собственном голосе, и ей это не понравилось – это непрофессионально. Но ей было страшно, а сарказм у неё всегда проявлялся как реакция на страх.

– Мне нужно связаться с человеком по имени Дейл Барбара. Вы знаете такого человека?

Конечно, она знала Барбару. И была удивлена, увидев его в этот вечер в «Розе-Шиповнике». Не ополоумел ли он, оставшись в городе, и разве сама Рози не говорила ей вчера, что он предупредил её о своём увольнении? Случай с Дейлом Барбарой был лишь одной из сотен известных Джулии похожих историй, о которых она так и не написала. Издателю газеты в маленьком городе приходится оставлять не откупоренными много банок с червями. Тебе нужно выбирать своё поле боя. Так же, как – она была в этом уверена – его избрали для себя Джуниор Ренни с его друзьями. Вместе с тем, она имела большие сомнения в отношении истинности сплетен о связи между Барбарой и Энджи, наилучшей подругой Доди. Прежде всего, потому, что Барбара, по её мнению, имел более изысканный вкус.

– Мисс Шамвей? – Холодно, официально. Голос снаружи. Ещё и поэтому её должен был бы раздражать этот голос. – Вы здесь?

– Я здесь. Да, я знаю Дейла Барбару. Он готовит в ресторанчике на Мэйн-стрит. И что?

– Похоже, он не имеет мобильного телефона, а ресторан не отвечает…

– Там закрыто…

– …а проводная связь, конечно же, не работает.

– Кажется, в нашем городе сегодня ничто не работает надлежащим образом, господин полковник Кокс. Включая мобильные телефоны. Хотя я заметила, что вы без каких-либо проблем до меня дозвонились, что наводит на мысли, что именно на вас лежит ответственность за всё это. – Эта её гневная тирада – как и сарказм, порождение страха – саму её удивил. – Что вы наделали? Люди, что это вы там наделали?

– Ничего. Насколько мне известно, ничего.

Её это так удивило, что она растерялась, не зная, что сказать дальше. Это было так не похоже на ту Джулию Шамвей, которую хорошо и давно знали жители Милла.

– Что касается мобильных, да, – произнёс он. – Входящие и исходящие звонки из Честер Милла сейчас заблокированы. В интересах национальной безопасности. И, со всем моим уважением, мэм, на нашем месте вы поступили бы так же.

– Сомневаюсь.

– На самом деле? – произнёс он заинтересованно, но не гневно. – В беспрецедентной для всего мира ситуации, где задействована технология настолько далёкая от понимания нами и кем-либо ещё?

И вновь она промолчала, промедлив с ответом.

– Мне сейчас важно поговорить с капитаном Барбарой, – произнёс он, возвратившись к оригинальному сценарию. Собственно, Джулия была удивлена, что он вообще так далеко отошёл от своего первого вопроса.

– Капитаном?

– В отставке. Вы можете его найти? Возьмите с собой мобильный телефон. Я дам вам номер, по которому звонить. Этот канал проходной.

– Почему я, господин полковнику? Почему бы вам не позвонить по телефону в нашу полицию? Или кому-то из городских выборных? Я уверена, что все трое в городе.

– Даже не буду стараться. Я сам вырос в маленьком городке, мисс Шамвей…

– Счастливчик.

– … и опыт мне подсказывает, что городские политики знают мало, городские копы много, а издатель городской газеты знает все.

Против воли она расхохоталась на эту его фразу.

– Зачем вам канителиться с телефонным звонком, если вы можете встретиться с ним с глазу на глаз? В моём сопровождении, конечно. Кстати, я как раз выходила из дома, чтобы поехать к своей стороне барьера, когда вы позвонили. Найду Барби, и мы…

– Он так себя по-старому и называет, неужели? – изумлённо переспросил Кокс.

– Я его разыщу и привезу с собой. Устроим мини-пресс-конференцию.

– Я не в Мэне. Я в округе Колумбия. На Объединённом комитете начальников штабов.

– Я должна быть впечатлёна? – И так оно и было, честно говоря.

– Мисс Шамвей, у меня нет лишнего времени, думаю, у вас тоже. Итак, в интересах успешного решения этой проблемы…

– А это возможно, как вы считаете?

– Перестаньте, – оборвал он её. – Не имею сомнений, прежде чем возглавить газету, вы были репортёром, я уверен, задавать вопросы для вас вполне естественно, но сейчас фактор времени – главный. Вы можете выполнить мою просьбу?

– Могу. Но если вам нужен он, вы получаете и меня. Мы выедем на шоссе 119 и оттуда позвоним по телефону вам.

– Нет, – произнёс он.

– Чудесно, – ласково откликнулась она. – Весьма приятно было посплетничать с вами, господин полковни…

– Дайте мне договорить. С вашей стороны шоссе № 119 полностью ФУБАР[94]94
  FUBAR – неформальный военный термин, аббревиатура, которая буквально расшифровывается: «засранно до невозможности».


[Закрыть]. Это означает…

– Мне известно это выражение, полковник, я читала книжки Тома Кленси[95]95
  Том Кленси (нар. 1947 г.) – автор многих бестселлеров на темы военно-технологического шпионажа и геополитики.


[Закрыть]. Что именно вы имели в виду по отношению к шоссе 119?

– Я хотел сказать, что сейчас там, извините за вульгарность, как в ночь открытых дверей в бесплатном борделе. Половина населения вашего города заставили своими легковушками и пикапами обе обочины дороги и часть какого-то пастбища.

Она положила фотоаппарат на пол, достала из кармана плаща блокнот и записала: пол. Джеймс Кокс и Ночь откр. дверей в беспл. борделе. Потом добавила: ферма Динсмора? Конечно же, наверняка, он имеет в виду луг Алдена Динсмора.

– Хорошо, – согласилась она. – Что вы предлагаете?

– Ну, я не могу вам помешать с ним приехать, здесь вы правы, – вздохнул он, словно жалуясь на несправедливость мира. – Не могу также запретить вам напечатать что-либо в вашей газете, хотя, думаю, это не имеет значения, всё равно никто за пределами Честер Милла её не увидит.

Её улыбка увяла.

– Вы не хотели бы это прояснить?

– Охотно, в скором времени, а выводы вы потом сделаете сами. Моё предложение таково: если вы желаете увидеть барьер – хотя на самом деле его увидеть невозможно, я уверен, вам об этом уже рассказывали, – привозите капитана Барбару туда, где барьер перерезает дорогу номер три. Вы знаете, где проходит дорога номер три?

Какое-то мгновение она не могла припомнить. И вдруг поняла, что он имеет в виду, и расхохоталась.

– Что вас так развеселило, мисс Шамвей?

– У нас, в Милле, люди называют эту дорогу Малая Сука. Потому что в дождливый сезон она действительно превращается в суку.

– Весьма колоритное название.

– Я так поняла, что на Малой Суке сейчас нет никакой толпы?

– Именно сейчас ни единой души.

– Хорошо, – она положила блокнот в карман и подобрала фотоаппарат. Горес терпеливо ждал, сидя под дверяи.

– Хорошо, когда мне ждать вашего звонка? То есть звонка Барби с вашего мобильного?

Она кинула взгляд себе на запястье, увидев, что сейчас уже около десяти часов. Как это, ради Бога, так быстро минуло время?

– Мы будем там где-то в десять тридцать, конечно же, если я смогу его найти. А я думаю, что смогу.

– Очень хорошо. Передайте ему привет от Кена. Это…

– Шутка, конечно, понимаю. Кто-то нас встретит?

Зависла пауза. Когда он заговорил вновь, в его голосе слышалось сомнение.

– Там прожектора, и дежурные возле шлагбаума, но им приказано не разговаривать с жителями.

– Почему это, зачем? Боже прости, почему?

– Если эта ситуация не разрешится, мисс Шамвей, для вас все со временем станет понятно. Вы и сейчас можете почти все высчитать сами – мне вы кажетесь довольно умной женщиной.

– Ёб же вашу мать, полковник! – вскрикнула она, потому что достало. Горес возле дверей насторожил уши.

Кокс засмеялся, искренне, не оскорблённо.

– Да, мэм, слышу вас чётко, ясно. Итак, в десять тридцать?

Ей хотелось сказать ему «нет», но, конечно, она себе этого позволить не могла.

– Десять тридцать. Если я его разыщу. Мне вам позвонить?

– Либо вы, либо он, но поговорить я хочу именно с ним. Буду ждать, держа руку на телефоне.

– Тогда говорите мне ваш магический номер.

Она зажала телефон между ухом и плечом и вновь добыла из кармана блокнот. Всегда так: только спрячешь блокнот, как он тебе вновь нужен; этот факт ей доказала жизнь, когда она ещё работала репортёром, и вот теперь она вновь в этой роли. Произнесённый им номер почему-то напугал её больше всего из того, что он ей наговорил перед тем. Код начинался с трёх нулей: 000.

– Вот что ещё, мисс Шамвей: у вас нет имплантатов, типа сердечного стимулятора или вживлённого слухового аппарата? Ничего такого нет?

– Нет. А в чём дело?

Она подумала, что он вновь не захочет объяснять, но ошиблась.

– При приближении к Куполу проявляется какое-то излучение. Для большинства людей оно безопасное, они ощущают разве что слабенький электрический ток, и это ощущение проходит через пару секунд, но на электронные устройства оно действует ужасно. Некоторые перестают работать – большинство мобильных телефонов при приближении ближе, чем на пять футов, – а другие взрываются. Если вы привезёте с собой обычный магнитофон, он просто заглохнет. Если у вас «Ай-Под» или другое сложное устройство, типа «Блэк-Берри»[96]96
  «Вlасk Веrry» – смартфон, который с 1999 года выпускается канадской компанией «RIM».


[Закрыть], они взорвутся.

– Значит, у Дюка Перкинса взорвался стимулятор? Он из-за этого погиб?

– Десять тридцать. Привозите Барби и не забудьте передать ему привет от Кена.

Он дал отбой, оставив Джулию стоять в коридоре рядом с её псом. Она попробовала позвонить своей сестре в Льюистон. Пропикало несколько гудков… а потом тишина. Сплошная тишина, как и перед этим.

«Купол, – припомнила она. – Под конец он уже не говорил „барьер“; он назвал это Куполом».

5

Барби, уже без рубашки, сидел на кровати и расшнуровывал кеды, когда послышался стук в двери, к которым со двора вёл один лестничный пролёт вдоль боковой стены семейной аптеки Сендерса. Этот стук был уже лишним. Он проходил пешком почти весь день, потом, нацепив фартук, почти весь вечер работал на кухне. И сейчас чувствовал себя напрочь разбитым.

А если там Джуниор с несколькими приятелями, готов устроить пышную вечеринку в честь его возвращения? Можете считать это маловероятным, даже параноидальным предположением, но весь этот день был напрочь заполненный невероятностями. Кроме того, ни Джуниора, ни Фрэнка Делессепса, ни остальных членов их ватаги он не видел сегодня в «Розе-Шиповнике». Возможно, они ошивались где-то на 119-м или на 117-м шоссе, подумал он, ловили ворон, однако кто-то мог им сообщить, что он вернулся в город, и они договорились заявиться к нему попозже. Скажем, сейчас.

Вновь прозвучал стук. Барби встал и положил руку на портативный телевизор. Не очень удобное оружие, но тому, кто первый отважится вломиться через двери, вреда наделает. Есть ещё деревянная перекладина в стенном шкафу, но все три комнатушки здесь маленькие, а эта палка слишком длинная, чтобы эффективно ей вымахивать. У него был также швейцарский армейский нож, но ему не хотелось кого-то порезать. По крайней мере, пока не будет вынужд…

– Мистер Барбара? – голос был женский. – Барби? Вы здесь?

Он убрал руку с телевизора и пересёк кухню.

– Кто там? – спросил, за мгновение до этого уже узнав голос за дверьми.

– Джулия Шамвей. У меня для вас сообщение от кое-кого, кто желает с вами поболтать. Он просил меня передать вам привет от Кена.

Барби открыл двери, впустив её в дом.

6

В обшитый сосной зал заседаний, который находился в цокольном помещении городского совета Честер Милла, тарахтение старого генератора «Келвинейтор»[97]97
  «Kelvinator» – основанная в 1914 году американская компания по выпуску холодильников и разного домашнего электромеханического оборудования; названная в честь британского физика лорда Кельвина.


[Закрыть] долетало со двора едва слышным жужжанием. Хороший, двенадцатифутовой длины стол посредине комнаты был сделан из отполированного до блеска красного клёна. Большинство стульев, расставленных вокруг стола, в этот вечер стояли свободными. Четверо участников мероприятия, которое Большой Джим окрестил Чрезвычайным стратегическим заседанием, скучились около одного торца. Сам Большой Джим, хотя всего лишь второй выборный, занимал центральное место. Карта позади его демонстрировала город в форме спортивного носка.

За столом сидели выборные и Питер Рендольф, действующий шеф полиции. Единственным, кто полностью держал здесь себя в руках, был сам Ренни. Рендольф имел вид ошарашенный и напуганный. Энди Сендерс, конечно, был подавлен горем. А Эндрия Гриннел – полная, седеющая версия своей младшей сестры Рози – только казалась взволнованной. Обычное дело.

Лет пять назад, в январе, Эндрия, идя утром к почтовому ящику, поскользнулась у себя на обледеневшей подъездной аллее. Упала она достаточно сильно, чтобы у неё треснули два позвоночных диска (этому не могли не поспособствовать фунтов девяносто лишнего веса). Для уменьшения её, безусловно, сильной боли доктор Гаскелл приписал ей новое чудо-лекарство оксиконтин[98]98
  Oxycontin – одна из самых новых версий оксикодона, опиоидного анальгетика, разработанного в 1916 году немецкой фирмой «Баер» на замену снятому с производства героину.


[Закрыть]. И с того времени не переставал их для неё выписывать. Благодаря своему доброму другу Энди, Большой Джим знал, что Эндрия, начав когда-то с сорока миллиграммов в день, дошла теперь до головокружительных четырёхсот. Весьма полезная информация.

Начал Большой Джим.

– Поскольку Энди испытал тяжёлую утрату, эту нашу встречу, если никто не имеет ничего против, собираюсь возглавить я. Нам всем очень жаль, Энди.

– Ваша правда, сэр, – поддакнул Рендольф.

– Благодарю вас, – ответил Энди и, как только Эндрия на мгновение накрыла его ладонь своей, слезы вновь начали течь у него из уголков глаз.

– Итак, все мы имеем какое-то представление о том, что именно у нас случилось, – произнёс Джим. – Хотя пока что никто в городе этого не понял…

– Я уверена, что никто и за городом, – вмешалась Эндрия.

Большой Джим её проигнорировал.

– …а военные, хотя и прибыли, не считают нужным установить связь с легитимно избранными руководителями города.

– Проблемы с телефонами, сэр, – сообщил Рендольф.

Со всеми присутствующими здесь людьми Рендольф по обыкновению был на «ты», они звали друг друга по имени (а Большого Джима он вообще считал своим другом), однако в этой комнате, думал он, умнее будет обращаться к каждому соответственно «сэр» или «мэм». Перкинс вёл себя только так, и, по крайней мере, в этом старик был прав.

Большой Джим отмахнулся рукой, словно прогнал какую-то назойливую муху.

– Кто-то из них мог бы подойти со стороны Моттона или Таркера и послать за мной – за нами, – однако никто не соизволил этого сделать.

– Сэр, ситуация все ещё очень… гм, переменчивая.

– Конечно, конечно. И вполне возможно, именно поэтому никто нас до сих пор не ввёл в курс дела. Это вполне возможно, о да, и я молюсь, чтобы причина состояла именно в этом. Надеюсь, вы все молитесь.

Все покорно кивнули.

– Но сейчас… сейчас, – Большой Джим окинул присутствующих серьёзным взглядом. Он чувствовал себя серьёзным. Но вместе с тем и торжественным. Настроенным. Ничего невозможного нет, подумал он, в вероятности того, что его портрет ещё до конца текущего года окажется на обложке журнала «Тайм». Катастрофа – особенно та, где замешаны террористы – не такая уже и плохая штука. Достаточно вспомнить, что она принесла Рыжему Джулиани[99]99
  Рудольф Джулиани (р.1944 г.) – мэр Нью-Йорка в 1994–2001 г.г. имел неоднозначную репутацию, после атак террористов 11 сентября 2001 г. организовал быстрое восстановление полноценной жизнедеятельности города, журналом «Тайм» был объявлен «Человеком года», получил почётный титул рыцаря от королевы Британии Елизаветы II.


[Закрыть]. – Именно сейчас, леди и джентльмены, я думаю, мы столкнулись с абсолютно реальной вероятностью того, что нас бросили на произвол судьбы.

Эндрия прикрыла себе рот рукой. Глаза её горели то ли от ужаса, то ли от излишка наркотика. Вероятно, от того и другого вместе.

– Этого не может быть, Джим!

– Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, так любит говорить Клодетт, – заговорил глубоко отсутствующим тоном Энди. – Любила, то есть. Сегодня утром она приготовила мне замечательный завтрак. Яичницу с остатками сыра тако[100]100
  Тако – популярное блюдо мексиканского происхождения.


[Закрыть]. Боже!

Слезы, который чуть было попритихли, вновь начали струиться из его глаз. Эндрия вновь положила руку на его ладонь. На этот раз Энди ответил ей рукопожатием. «Энди и Эндрия, – подумал Большой Джим, и нижняя половина его лица скривилась в едва заметной ухмылке. – Близнецы Долбодятлы».

– Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, – повторил он. Какое мудрое выражение. Худшее в данном случае – это несколько дней прожить отрезанными от внешнего мира. Или неделю. Хотя, возможно, и месяц.

Сам он в такое развитие событий не верил, но, если их напугать, они быстрее согласятся на его предложение.

Откликнулась Эндрия:

– Да не может быть!

– Нам просто ничего доподлинно неизвестно, – сказал Большой Джим, и это была истинная правда. – Откуда нам знать?

– Может, нам следует закрыть «Фуд-Сити», – произнёс Рендольф. – Хотя бы на время. Если мы этого не сделаем, туда может рвануть такая толпа, как перед метелью.

Ренни ощутил раздражение. Он приготовил план, и этот вопрос был в его списке, но он стоял далеко не первым.

– Хотя это, вероятно, не очень удачная идея, – поспешил Рендольф, заметив выражение лица второго выборного.

– Именно так, Пит. Мне эта идея кажется неуместной, – сказал Большой Джим. – Тут надо действовать по тому же принципу, когда банк нельзя закрывать на выходной, если у него туго с денежной наличностью. Так лишь спровоцируешь панику.

– Мы также будем обсуждать и закрытие банков? – переспросил Энди. – А что делать с банкоматами? Например, у Брауни… в «Топливе & Бакалее»… и в моей аптеке тоже… – На лице у него застыло сомнение, и вдруг оно, просияло. – Кажется, я видел банкомат даже в поликлинике, хотя не совсем уверен в этом…

В какое-то мгновение Ренни удивился, не угощает ли порой этого человечка своими пилюлями Эндрия.

– Энди, я сказал о банке в переносном смысле, – ласково, по-доброму объяснил он. Вот так оно всегда и бывает, когда люди начинают блуждать в мыслях вне плана. – В подобных ситуациях еда – это те самые деньги, в некотором смысле. Повторяю, бизнес должен работать как обычно. Это будет успокаивать народ.

– Ага, – бросил Рендольф, это ему было понятно. – До меня дошло.

– Однако тебе нужно поболтать с директором этого супермаркета, как его фамилия, Кэйд?

– Кэйл, – доложил Рендольф. – Джек Кэйл.

– А также с Джонни Карвером из «Топлива & Бакалеи» и ещё из… кто там, на хрен, руководит магазином «Брауни» после смерти Дил Браун?

– Велма Винтёр, – произнесла Эндрия. – Она нездешняя, из другого штата, но впрочем, очень деликатная.

Ренни удовлетворённо отметил, что Рендольф все имена записывает себе в блокнот.

– Расскажите им всем троим, что продажа пива и алкоголя прекращается до особого распоряжения, – его лицо скривилось в довольной улыбке, достаточно трусливой. – А «Диппер» закрываем.

– Многим людям не понравится запрет на выпивку, – заметил Рендольф. – Таким, как Сэм Вердро.

Вердро был самым прославленным городским пьяницей, показательным доказательством того – по мнению Большого Джима, – что акт Уолстеда[101]101
  Эндрю Уолстед (1860–1947) – конгрессмен, разработчик пакета юридических документов, которые позволили применить 18-ту поправку к Конституции, которой с 1920 года на территории США вводился «Сухой закон»; в 1933 году Конгрессом и Сенатом была принята 21-я поправка, которая аннулировала 18-тую.


[Закрыть] отнюдь не следовало бы отменять.

– Пусть Сэм и все ему подобные немножечко помучаются, когда с продажи на некоторое время исчезнет пиво и кофейный бренди. Мы не можем позволить, чтобы половина жителей нашего города понапивались, как на новогодние праздники.

– А почему бы и нет? – удивилась Эндрия. – Выпьют все свои запасы, да и все.

– А если начнут бунтовать?

Эндрия промолчала. Она не понимала, зачем людям поднимать бучу, если они будут иметь достаточно еды, но спор с Джимом Ренни, как ей было известно по опыту, как правило, оказывался непродуктивным, и всегда утомительным.

– Я пошлю парочку ребят, чтобы с ними поболтали, – пообещал Рендольф.

– С Томми и Виллой Андерсонами поговори лично. – Андерсонам принадлежал «Диппер». – Они неблагонадёжные, – едва ли не прошептал он. – Экстремисты.

Рендольф кивнул.

– Левые. У них над стойкой бара висит портрет дядюшки Барака.

– Именно так. – «К тому же, – этого он не имел намерения высказывать вслух, – Дюк Перкинс позволил этим двум никчёмным хиппи встать на ноги с их танцами, громким рок-н-роллом и попойками до часа ночи. Прикрывал их. Стоит только вспомнить, к каким неприятностям все это привело моего сына с его друзьями». Он обратился к Энди Сендерсу: – И тебе тоже нужно спрятать под замок все лекарства, которые продаются только по рецепту. Конечно, не назонекс, и не лирику[102]102
  Nasonex – мометазона фуроат, противоаллергическая мазь; Lyrica – прегабалин, противоэпилептический препарат.


[Закрыть], ничего такого. Сам знаешь, какие я имею в виду.

– Всё, что можно использовать как наркотики, – пролепетал Энди, – у меня и так всегда под замком. – Ему явным образом стало не по себе от темы, в которую перешла их беседа. Ренни знал почему, но сейчас он не обращал внимание на прибыли их предприятий, его ждали более неотложные дела.

– Всё равно, лучше дополнительные меры безопасности.

На лице Эндрии отразилась паника. Энди похлопал её по руке.

– Не волнуйся, у нас всегда хватит, чтобы помочь тем, кому действительно нужна помощь.

Эндрия ответила ему улыбкой.

– Итак, подведём черту, наш город должен оставаться в трезвости, пока не завершится этот кризис, – произнёс Большой Джим. – Все согласны? Прошу проголосовать.

Руки поднялись вверх.

– А теперь позвольте мне вернуться к тому, с чего я хотел бы начать, – сказал Ренни и посмотрел на Рендольфа, который растопырил руки в жесте, который мог одновременно означать и «милости прошу», и «извиняюсь».

– Мы должны признать, что люди испугаются. А когда люди напуганы, они склонны к хулиганским проявлениям, пьяные они, или нет.

Эндрия посмотрела на консоль справа от Большого Джима, на ней были установлены тумблеры и регуляторы телевизора и радиоприёмника, а также и магнитофона – инновации, которую ненавидел Большой Джим.

– Может, надо включить запись?

– Не вижу надобности.

Проклятая звукозаписывающая система (тень Ричарда Никсона[103]103
  Ричард Никсон (1913–1994) – 37-и президент США, республиканец, был вынужден подать в отставку в 1974 году через громкий скандал в прессе, связанный с обнародованием записей организованного без ведома Никсона тайного подслушивания его политических конкурентов из демократической партии в отеле «Уотергейт».


[Закрыть]) была идеей назойливого медика по имени Эрик Эверетт, тридцати-с-чем-то летней занозы в сраке, которого весь город называл Расти. Эверетт подбил народ на магнитофон во время общего городского собрания два года назад, представляя эту идею как большой шаг вперёд. Тогда это предложение стало неприятным сюрпризом для Ренни, которого редко чем можно было удивить, особенно если это старался сделать какой-то политический аутсайдер.

Большой Джим заметил тогда, что это неразумные расходы. Такая тактика обычно прекрасно действовала с этими экономными янки, но не в тот раз; Эверетт представил цифры, наверняка, предоставленные ему Дюком Перкинсом, и сообщил, что восемьдесят процентов оплатит федеральное правительство. Какой-то там фонд помощи пострадавшим от стихийных бедствий или что-то такое; крохи, оставшиеся после расточительных лет правления Клинтона. И Ренни ощутил себя в глухом углу.

Такое случалось нечасто, и это ему очень не нравилось, но он подвизался на ниве политики намного больше лет, чем Эрик Эверетт дрочил свою простату, и потому знал, что между поражением в битве и проигранной войной очень большое различие.

– Не нужно ли, чтобы кто-то вёл протокол? – растерянно спросила Эндрия.

– Думаю, лучше нам все обсудить неформально, по крайней мере, сейчас, – заметил Большой Джим. – Просто между нами четырьмя.

– Ну… если ты так считаешь…

– Двое могут сохранить тайну, только если один из них мёртвый, – задумчиво произнёс Энди.

– Твоя правда, друг, – согласился Ренни, словно в этом был какой-либо смысл, и обратился вновь к Рендольфу. – Хочу подчеркнуть, что основной нашей задачей, нашей главной обязанностью перед городом является поддержание порядка на протяжении всего этого кризиса, для чего нужно приложить максимум усилий полиции.

– К чёрту, да! – поддакнул умник Рендольф.

– И сейчас, когда, я уверен, что шеф Перкинс смотрит на нас с неб… – С моей женой, с Клоди, – вставил Энди и трубно высморкался, без чего Большой Джим вполне мог бы обойтись. Однако он похлопал Энди по свободной руке.

– Правду говоришь, Энди, они оба сейчас вместе купаются в лучах Иисусовой славы. Но нам здесь, на земле… Пит, какими силами ты располагаешь?

Большой Джим знал ответ. Он знал ответы на большинство своих вопросов. Это очень облегчало ему жизнь. В полицейском участке Честер Милла зарплату получало восемнадцать офицеров, двенадцать по полной ставке и шесть занятых частично (все последние старшие шестидесяти, благодаря чему их услуги стоили чарующе дёшево). Из этих восемнадцати, он был уверен, пятеро полноценных полицейских находились за пределами города; кое-кто в этот день поехал с жёнами и семьями на матч школьных футбольных команд, а кто-то на учения пожарных в Касл Рок. Шестой, Дюк Перкинс, умер. И, хотя Ренни никогда в жизни плохого слова не сказал о мёртвых, он был уверен, что городу будет лучше с Перкинсом на небесах, чем когда он находился здесь, на земле, и старался мутить всякую хренотень, хотя и без толку, с этими его ограниченными возможностями.

– Вот что должен вам сказать, господа, – произнёс Рендольф. – Здесь не все обстоит благополучно. Сейчас в наличии Генри Моррисон и Джеки Веттингтон, оба вместе со мной первыми отреагировали на Код Три (ревун). В наличии также Руп Либби, Фрэд Дентон и Джордж Фредерик – хотя с его астмой не знаю, какая от него польза. Он уже в конце этого году планировал уйти на досрочную пенсию.

– Бедный старый Джордж, – произнёс Энди. – Он только и живёт, потому что употребляет адвер[104]104
  Advair – препарат против астмы, смесь флутиказона и сальметерола в виде спреев, ингаляторов, мазей.


[Закрыть].

– А Марти Арсенолт и Тоби Велан, как вам известно, тоже не очень на что-то способны. Линда Эверетт единственная из частично занятых полицейских, которую я мог бы назвать вполне адекватной. Ну, не могло это случиться в ещё худшее время, как между футбольным матчем и учениями пожарных.

– Линда Эверетт? – переспросила Эндрия, на удивление заинтересованно. – Жена Расти?

– Тьфу! – Большой Джим часто позволял себе тьфу, когда его что-то раздражало. – Она же всего-навсего высокомерная регулировщица пешеходных переходов около школы.

– Да, сэр, – подтвердил Рендольф. – Но в прошлом году она прошла спецподготовку на окружном стрельбище в Касл Роке и имеет право носить оружие. Нет причин ей не выходить на дежурство вооружённой. Возможно, не на полный график, у Эвереттов пара детей, однако она вполне способна тянуть наше общее дело. Сейчас же кризис, в конце концов.

– Конечно, вне всяких сомнений.

Впрочем, самому Ренни такая перспектива казалась весьма неприятной, чтобы эти Эверетты выскакивали, словно те черти из коробки, всюду, где будет появляться он. Короче: он не хотел иметь в своей команде жену этого никчемы. Во-первых, она ещё слишком молода, ей лет тридцать, не больше, да ещё и красива, как дьяволица. Поэтому, бесспорно, отрицательно будет влиять на других. Красивые женщины всегда оказывают плохое влияние. Достаточно ему и одной Веттингтон с её огромными сиськами.

Итак, – продолжил Рендольф. – Имеем только восемь человек из восемнадцати.

– Ты забыл посчитать себя, – заметила Эндрия.

Рендольф хлопнул себя по лбу тыльной стороной ладони, словно переключил в голове трансмиссию.

– Конечно же, точно, девять.

– Мало, – сказал Ренни. – Нам надо увеличить силы. Только временно, вы же понимаете, пока эта ситуация не рассосётся.

– Кого вы предлагаете, сэр? – спросил Рендольф.

– Прежде всего, моего мальчика.

– Джуниора? – свела брови Эндрия. – Он же по возрасту ещё даже голосовать не может… не так ли?

Большой Джим на мгновение представил себе мозг Эндрии: пятнадцать процентов в нём занимают сайты её любимых интернет-магазинов, восемьдесят процентов наркозависимые рецепторы, два процента память и три процента – процесс рационального мышления. Ничего не поделаешь, с этим ему приходится работать. А впрочем, напомнил он себе, кто имеет глуповатых коллег, у того и жизнь проще.

– Ему уже двадцать один год. В ноябре исполнится двадцать два. И также, к счастью или по Божьей милости, он на этот уик-энд прибыл домой, он не в колледже.

Питер Рендольф знал, что Джуниор Ренни сейчас не в колледже, и не только на уик-энд, а насовсем – он прочитал об этом в блокноте, который лежал около телефона в кабинете его покойного шефа, хотя не имел понятия, которым образом Дюк получил эту информацию, и почему он считал её настолько важной, чтобы записать. Там также было написано ещё кое-что: расстройство личности?

Однако сейчас, наверняка, не то время, чтобы делиться этой информацией с Большим Джимом.

Ренни продолжал, теперь уже зажигательным тоном ведущего игрового шоу, который объявляет приз в дополнительном туре.

– Кроме того, у Джуниора есть трое друзей, которые тоже могут пригодиться, это Фрэнк Делессепс, Мэлвин Ширлз и Картер Тибодо.

И вновь на лице Эндрии отразилось волнение.

– Хм… а разве это не те ребята… юноши… причастные к стычке около «Диппера»?…

Большой Джим подарил ей такую злую улыбку, что Эндрия вжалась вглубь кресла.

– Это дело слишком раздули. К тому же оно было вызвано алкоголем, как и большинство таких недоразумений. Плюс, зачинщиком всего там выступил этот Барбара. Вот поэтому никакого протокола не было составлено. Одни слухи, и ни чего более. Или я не прав, Питер?

– Абсолютно прав, – подтвердил Рендольф, хотя и сам выглядел взволнованным.

– Все эти ребята старше двадцати одного года, а Картеру Тибодо, кажется, уже двадцать три.

Тибодо действительно было двадцать три года, и в последнее время он работал на полставки автомехаником в «Топливе & Бакалее». Из двух предыдущих мест работы его выгнали – из-за вспыльчивости, как слышал Рендольф, – но в «Топливе & Бакалее» он, как казалось, стал смирнее. Джонни говорил, что у него никогда не было лучшего специалиста по выхлопным системам и электрооборудованию.

– Они все вместе охотятся, не плохие стрелки…

– Господи, помилуй, чтобы не появилось необходимости нам в этом убедиться, – проговорилась Эндрия.

– Никто ни в кого не будет стрелять, Эндрия, никто не предлагает сделать этих ребят полноправными офицерами полиции. Я лишь подчёркиваю, что мы должны заполнить большой пробел в численности, и сделать это быстро. Что насчёт этого, шеф? Они могут послужить, пока не завершится кризис, а мы им заплатим из чрезвычайного фонда.

Рендольфу не нравилась сама мысль о том, что по улицам Честер Милла будет прогуливаться вооружённый Джуниор – Джуниор, с его возможным расстройством личности, – но ему также и не нравилась мысль, что он может перечить Большому Джиму. Да и вообще это неплохая идея – иметь под рукой несколько дополнительных верзил. Пусть даже таких молодых. Он не ожидал проблем в городе, но этих ребят можно направить присматривать за толпой на главных дорогах, которые упираются в барьер. Если этот барьер ещё будет существовать. А если нет? Тогда и проблема решится сама собой.

Он нацепил на лицо улыбку командного игрока.

– Знаете, мне кажется прекрасная идея. Пришлите их в участок завтра утром, где-то к десяти…

– Лучше к девяти, Пит.

– Девять утра, это хорошо, – замечтавшись, подал голос Энди.