Текст книги "Вечный Жид"

Автор книги: Станислав Гагарин

– Я отомщу, – пообещал председатель.

Станислав Гагарин обошел круглый стол и, вспомнив о собственной невидимости, постоял некоторое время перед бывшим членом Политбюро, в упор рассматривая его одутловатое с в и н с к о е рыло, с кустистыми бровями, дряблыми, по-бульдожьи обвисшими складками кожи щек, мутными, невыразительными глазами, лысиной, испещренной морщинами, лопаточным утиным носом и жалкими кустиками волос над большими, как лопасти колесного парохода ушами.

«До чего же гнусная и тупая рожа! – мысленно сплюнул сочинитель. – В какой барак подземного ГУЛАГа, имени Аримана поместил бы его мой друг Заратустра?»

Он перевел внимание на других собеседников. В одном узнал народного депутата, который невольно показал ему ход в Зазеркалье, а второй был Станиславу Гагарину незнаком, но вскоре сочинитель догадался: чисто говоривший по-русски, хотя и с некоторым, едва уловимым акцентом, был консультантом фонда, прибывшим в Россию из Соединенных Штатов.

«Известная схема, – подумал председатель. – Про американских советников в штате русскоязычного вице-премьера Чубайса мы уже читали. Только тогда на сообщение «Советской России» никто и ухом не повел. А в этом логове-фондяре самая что ни на есть для ломехузов м а л и н а. Они для себя эту х а з у  в Москве и создали».

Председательское место пустовало.

«А я что, лысый разве?» – мысленно воскликнул Станислав Гагарин и взгромоздился на з а в ы ш е н н о е кресло.

Разговор между темными личностями начался прежде, чем он появился, но прислушавшись, сочинитель понял, что речь идет о пакте Молотов-Риббентроп, по этой части бывший член Политбюро считался сверхнепревзойденным корифеем.

– Как я понял, – сказал омандаченный третий, – договор этот был заключен едва ли не по прямому указанию н а ш и х…

– Не совсем так, – снисходительно усмехнулся корифей. – Стороны и не подозревали, что к сговору их искусно подталкивают опытные кукловоды н а ш е й Организации. Теперь это уже история, но весьма поучительная, с коей нам, верным неофитам Организации, надлежит брать пример.

– Руководство высоко ценит достигнутые вами успехи, – вклинился мистер с акцентом. – Мне поручено сообщить о том, что имеет место дополнительное поощрение. Или же, если по-русски, премия…

– Рады стараться, – с живостью отозвался бывший член Политбюро.

Денежки – всякие: доллары и дойчмарки, фунты и пиастры, лиры и песеты – он любил всегда, не брезговал и отечественными д е р е в я н н ы м и, лишь бы числом побольше, и теперь был счастлив от того, что нет необходимости таиться ото всех, скрывать истинное, как у Шейлока или Кащея хобби.

– Как-нибудь я расскажу вам о миссии Варбурга к Гитлеру, – ловко вернул корифей разговор в прежнее русло. – Чтобы столкнуть фюрера с русским вождем н а ш и решили профинансировать Гитлера. Разумеется, последний не подозревал, каким был источник, не знал, тем более, о целях, каких достигали н а ш и долларовыми инъекциями в истощенное инфляцией и разрухой, кабальным Версальским миром тело Германии.

Варбург прикрылся фальшивым именем, скрыл расовую принадлежность, солгал по поводу тех, кто направил его к вождю партии и германского народа. Варбург заявил: Я представляю крупный капитал Соединенных Штатов и от имени Уолл-стрита готов обещать крупную материальную поддержку национал-социализма. Взамен – давление со стороны Германии на Францию, правительство которой проводит, дескать, политику, углубляющую кризис в экономике Америки.

– Какова была цель этой акции н а ш и х? – подал голос с л у г а народа.

– Главной целью н а ш и х была провокация войны, а в том, что Гитлер – это война, сомнений ни у кого не было.

– Ситуация повторяется, – сказал заокеанский гость-хозяин. – И если Гитлера надо было вооружить и подтолкнуть к войне, то нынешних ваших горе-вождей надо было разоружить и опять-таки подвигнуть на войну.

Но поскольку глобальная война между континентами чревата, мягко говоря, планетарными осложнениями, нужна, как это по-русски… Ах да, гидра! Многоголовая война, в разных зонах и территориях…

– Какая метафора! – восхитился омандаченный прислужник. – Одну голову, значит, отрубили, притушили конфликт, он в другом месте вспыхнул, новая голова выросла… У вас отличный слог, мистер…

– Не надо, – поднял руку американец. – Без мистеров, прошу вас! В России стены имеют хорошие уши. Зовите меня просто Миша. Я и в самом деле есть Майкл.

Станислав Гагарин вспомнил, как в Антверпене близ порта, на Фальконплейн, он видел вывеску на русском языке: «Заходите! Меня зовут Миша». Это был один из многочисленных магазинчиков-гнидников, которые наоткрывали в портовых городах Западной Европы российские эмигранты третьей волны.

Ехали в Тель-Авив, на историческую, так сказать, родину, понимаешь, а оказались в Антверпене и Роттердаме, Гамбурге или в каком-нибудь Марселе.

Тогда в Бельгии, в рождественские дни 1982 года, Станислав Гагарин познакомился с таким у д р а л ь ц е м из Кутаиси. Звали его Шалва Бениашвили, и держал он лавку с многозначительным названием «Рамтекс» на Фальконплейн. Но это уже другая история…

«Теперь столица-матушка заполонена р а м т е к с а м и по самые некуда», – с горечью подумал Станислав Гагарин и не символически, а натурально сплюнул на лысину бывшего члена Политбюро.

Тот вздрогнул, поднял глаза на зажженную люстру, вздохнул и, достав большой клетчатый платок, степенно обтер оплеванное место.

«Хватит хулиганить, – одернул себя писатель. – Видела б Вера Васильевна твои фокусы, глаза у нее совсем бы погрустнели…»

Он вспомнил, как третьего дня жена вошла в кабинет с «Книжным обозрением» в руках и показала сообщение о выходе романа мужа в издательстве «Патриот». Это был многострадальный приключенческий опус «У женщин слезы соленые», который к о з л ы из «Патриота» переименовали в «Ловушку для «Осьминога».

– Ты знаешь, Слава, почему у козы глаза всегда грустные? – спросила вдруг безо всякого перехода Вера.

Многознающий сочинитель этого как раз и не ведал.

– Потому что у нее муж козел! – ответила жена.

«Это, разумеется, про меня», – самокритично отметил Станислав Гагарин, вновь вникая в любопытный, касающийся судьбы Отечества разговор.

Сольную партию перехватил т о в а р и щ из-за океана.

– Первым и, если по крупному счету, е д и н с т в е н н ы м врагом н а ш и х является христианство, – говорил мистер по имени Миша. – Раскол между приверженцами малохольного Назорея мы пытались и пытаемся поддерживать с момента возникновения столь пагубного для н а ш и х интересов учения. Русский коммунизм в основе собственной религиозен, он круто замешан на христолюбивых принципах православия. Потому он и оказался, этот марксистский вариант, переваренным в русских желудках.

– Какашки оказались не теми, какие ожидались на выходе, – захихикал холуй с красным значком на лацкане.

– Верно, – благосклонно улыбнулся гость-хозяин. – Удачная метафора! У вас тоже ничего себе слог, сэр…

– Стараемся, Майкл.

– Миша! Зовите меня просто Миша. Так оно и обыкновеннее, привычнее для вас, и демократичнее. Так вот… Если бы Сталин, который вовсе не был ортодоксальным марксистом, сумел бы одолеть официальный атеизм и взял на вооружение православие, то н а ш и м пришел бы настоящий конец. Говорю это вам откровенно, у нас нет права недооценивать эту опасность.

– И если нынешние русские коммунисты, – заметил корифей, – которые рьяно оживились после решения Конституционного суда, поймут, в чем была главная ошибка Сталина, этого несомненно самого великого правителя России, то силы их удесятерятся.

Поэтому я лично вижу, более того, я уверен в необходимости постоянно расширять и углублять любые расколы, любые социальные противоречия, любые разногласия между партиями и общественными группами, крестьянами и рабочими, казаками и переселенцами, русскими и татарами, интеллигенцией и лавочниками, армией и гражданским людом, парламентскими фракциями, товаропроизводителями и банками, министрами и депутатами всех уровней, президентом и остальным населением Российской Федерации. Глобальные противоречия между всеми и личностью! Все против всех, один я – за себя!

– Хорошие лозунги, товарищ, – со значением произнес заокеанский Миша. – Только имя президента не поминайте промежду прочим. О нем – второй вопрос в повестке дня.

– Главный информатор в задержке, – взглянул на часы бывший член Политбюро. – Надо справиться…

Он протянул было руку к одному из телефонов, добрая полудюжина их громоздилась эдаким островком на необъятном столе, но мистер Миша взглядом остановил его.

– Не торопитесь, – мягким, только не допускающим возражений тоном, сказал он. – Связник в пути. Мы обсудим сейчас готовность средств массового воздействия на умы гипотетических россиян, и способность развернуть глобальную кампанию в поддержку правого террора. В каких одеждах мы представим эту бяку русскому народу?

«Правовой террор?!? – встрепенулся Станислав Гагарин. – Нечто новенькое… Ну-ка, ну-ка!»

– Облапошить так называемый народ в  э т о й стране – что два пальца… помочить, – самодовольно изрек идеологический корифей. – Мною лично и моими нукерами-мозговиками разработаны ж е л е з н ы е приемы, основанные на особенностях российской с и т у е в и н ы. После а к ц и и мы причисляем невинно убиенного, бывшего коммуниста… к лику святых. Агенты влияния и внушения, давно внедренные в руководство церкви, нам в этом помогут. Обнародуем планы и наметки, записи из дневника, рабочих тетрадей а к ц и о н и р о в а н н о й особы, которые были направлены якобы на улучшение благосостояния народа. Хотел воплотить всенародно любимый – не дали воплотить мерзавцы из числа красно-коричневых консерваторов, которые мстили ему за демократический выбор.

И святой готов… А распалить толпу на отмщение убийцам – вопрос техники. Плюс материальное поощрение тем, кто за бутылку отца родного зарежет. Такими мы в крупных городах располагаем в избытке. Шпаны наберем за рубли и доллары. Глубинка же российская молча проглотит сие варево, уткнувшись мордами в  т е л е я щ и к и.

Из резервов подкинем подачку, что-то там понизим временно в цене, объявим кое-какие льготы.

– Каждой семье – четверть гектара земли под дачу! – подал голос н а р о д н ы й депутат. – И мы у себя в говорильне дружно поддержим…

– Немного походит на идею ГКЧП, но есть то, что вполне годится, – милостиво одобрил Миша. – Ведь давать землю на самом деле вовсе не нужно. Главное – как это по-русски? Ах да: пообещать и ошарашить!

– Комплекс пропагандистских мер готов, мы ждем ваших указаний, дорогой Михаил, – сообщил тот, кому Станислав Гагарин плюнул на лысину.

– Мне бы хотелось поглядеть на комплекс, – сообщил закордонный Майкл.

– Извольте! – с готовностью протянул ему г о л у б у ю папку бывший член Политбюро.

– Здесь, – продолжал он, – идеологические мероприятия. Отдельно – арест лидеров оппозиции, запрет на деятельность любых партий, кроме президентской, закрытие всех газет, кроме правительственного официоза и вполне благонамеренных изданий, телевидение только на одном канале…

– Про Невзорова не забыли? – спросил заокеанец.

– Его первым надо в  к о н в е р т! – воскликнул депутат.

– В гробу ему место, – мрачно подытожил лысый субъект.

«Это по тебе, мудила, крематорий плачет!» – в сердцах подумал сочинитель, но плевать п о н о в о й на лысину не стал: ни в чем не любил повторяться.

Заокеанец-заибанец деловито просматривал голубую папку, переданную ему бывшим членом Политбюро.

«Снять бы копию, – мысленно вздохнул Папа Стив, – да отнести в редакцию… Только фули толку! Каких только документов не публиковали отечественные издания! Да что там «День» или «Советская Россия»! Американские газеты пишут об а г е н т а х  в л и я н и я, фамилии называют, сообщают о намерениях Штатов купить Сибирь за доллары… И хоть бы хрен по деревне! Жалкая кучка продажных д е р ь м о к р а т о в продолжает дурачить великий в собственном простодушии и удивительной наивности народ…»

И так стало писателю за Державу обидно, что прослушал, прозевал он поначалу реплики, которыми обменялись лысый доморощенный господин-старпёр и куда более молодой Михаил.

А говорили о сочетании стратегических и тактических начал, и Станислав Гагарин понял, что г о л у б а я папка и ее содержание, заговор с целью убийства главы государства и последующий за ним п р а в о в о й террор – только часть тактического плана.

– Глобальное о б е д н е н и е – вот что! – многозначительно поднял палец молодой кукловод Миша. – Операция же «Most» – только превентивные меры против тех сил в  э т о й стране, которые противятся о б е д н е н и ю государства и населения…

«Все ясно, – с горечью подытожил Станислав Гагарин. – Всякое обеднение в экономике дает расцвет паразитизма. Это мы уже воочию наблюдаем… Капитал же суть самый крупный на планете паразит! Как могли вы забыть об этом, русские люди?»

Омандаченный третий решил было вклиниться в разговор и открыл рот, произнеся «разрешите мне…» Но вдруг в скрытых динамиках заиграла торжественная музыка из сусанинской оперы. Лысый экс-член вскочил, лицо его перекосилось, и Станислав Гагарин понял, что под звуки государственного гимна архимудрые с т р а т е г и из фондяры замаскировали сигнал тревоги.

Замигала красная лампочка на одном из аппаратов, стоявших на столе, и лысый ткнул пальцем в желтую кнопку.

– Что случилось? – спросил он.

– Нашли вашего гостя, – ответили срывающимся голосом из аппарата. – Было совершено нападение. В помещение проник неизвестный!

– Вызывайте спецохрану! – распорядился бывший член Политбюро, стараясь не смотреть на посланца из Вашингтона: что скажет княгиня Марья Алексеевна…

«Сейчас начнется кутерьма, – подумал сочинитель, поднимаясь с председательского кресла. – Надо смываться!»

Строки эти пришли к нему в аэропорту Кольцово в двадцать один ноль-ноль, когда первого февраля 1972 года он вылетал из Свердловска в Москву.

Так вот сразу возникли и сложились… А потом двадцать с лишним годов стихи пролежали в бумагах, ибо стихов, сочиненных им в течение жизни, Станислав Гагарин никогда не печатал по самой что ни на есть прозаической причине – не хватало времени… Достало бы его, чтоб справиться с прозой…

«Вот и скаламбурил невольно, – усмехнулся писатель, выводя эти строки в девятом часу утра воскресным днем 27 декабря 1992 года. – Да, на стихи времени недоставало… Нет, не писать их – пристраивать. Так же как и с пьесами моими получалось. Может быть, во мне Лопе де Вега или Потрясающий Копьем не состоялись…»

Порою было ему едва ли не до слез обидно за абсолютное непризнание творчества Станислава Гагарина со стороны секретарского литначальства, официальной литкритики, да и коллеги-собратья сочинительства Папы Стива не видели в упор.

В последнее время грели писателю душу письма читателей, которые он вылавливал иногда в общем потоке, идущем в Товарищество Станислава Гагарина.

Поток усилился после большого интервью в «Книжном обозрении», которое написал Александр Щуплов. А теперь, когда 25 декабря 1992 года, Евгений Сергеевич Аверин, главный редактор «КО», душевно относящийся к нашему герою и его делу, дал на первой полосе шикарный плакат-рекламу с портретом сочинителя в центре, можно было ожидать цунами весточек, желающих подписаться на две дюжины книг Библиотеки «Русские приключения» и Двадцатитомный «Русский сыщик».

____________________

Соотечественник!

Ты дочитал роман до этого места и подумал: как быть? Ведь пока я еще не стал подписчиком на эти уникальные серии, где каждый том – 500 страниц к р у т о г о текста в твердом переплете, шикарные – в духе Гюстава Дорэ – рисунки, остросюжетная русская проза без пошлой порнухи и грязных смакований.

Поправь дело! Срочно вышли 1600 и 1500 рэ по адресу: 143 000, Московская область, Одинцово-10, а/я 31, Товарищество Станислава Гагарина.

Или перечисли эти задатки за последние тома на расчетный счет 340 908 Западному отделению ЦБ России, МФО 211 877. Адрес отделения банка: Москва, К-160.

И сразу получишь первые тома удивительных сериалов, они уже хранятся, ждут тебя на складах Товарищества.

Готовь для них место на полках домашней библиотеки.

Время не ждет!

____________________

«Вот уж поистине как в поговорке: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – усмехнулся Станислав Гагарин. – Не хотят пропагандировать мои книги в народе – буду делать это силами Товарищества…»

Он поднялся из-за стола, шел уже десятый час, и день обещал быть солнечным, и ясным, к двенадцати часам ждала его у себя дома Татьяна Павлова для назревшего давно процесса подписания документов, Станислав Гагарин перешел в комнату, где помимо широкой тахты стоял второй его рабочий стол с пишущей машинкой, и нашел полученное вчера письмо Леонида Коваля.

Вот что писал почитатель творчества нашего письменника из поселка Бородинский Киреевского района Тульской области, который жил в квартире восемь двадцать второго дома улицы Советской:

«Добрый день! Многоуважаемый Станислав Семенович Гагарин!

Обращаюсь к Вам с большой просьбой. Я ваш подписчик на оба издания – «Сыщик» и «Приключения», и в данное время занимаюсь уговорами среди знакомых подписаться на Ваши издания. Сам я подписался сразу, как только прочитал беседу в «Книжном обозрении».

Многоуважаемый Станислав Семенович Гагарин!

Не смогли бы Вы прислать мне по любой цене – последние два слова были подчеркнуты – наложенным платежом «Мясной Бор», «Вторжение» в двух томах и роман «Ловушка для «Осьминога», а также «Вечный Жид», если он уже вышел в свет…»

– Ага, – сказал Станислав Гагарин, прекратив писать и выйдя с письмом в руке на кухню, где Вера Васильевна в а р г а н и л а воскресный завтрак – сей Коваль знает уже о книге, вышедшей в досаафовском «Патриоте», а я и в глаза эту книгу не видел…

– Вот получишь авторские экземпляры и пошли тульскому книголюбу, – предложила супруга. – А дальше что он пишет?

Дальнейшее цитирование было для Станислава Гагарина – слаб человек! – делом весьма приятным.

– Слушай, – сказал он. – Леонид Коваль пишет: «Ваши книги пользуются огромным спросом и успехом, их нигде и никогда не найдешь в свободной продаже. Я обращаюсь к Вам и очень-очень прошу Вас, как исключение, выслать мне эти книги за любую цену наложенным платежом».

Редактируя роман, Галина Попова написала в этом месте на полях «Повтор».

– Но, Галочка, позволь, – не согласился Станислав Гагарин. – Это не я повторяюсь, это подлинный Коваль так пишет в письме, подтверждая готовность платить за мои книги любые деньги.

– Ладно уж, – вздохнула умница-редактор. – Роман ваш вообще ни на что не похожий… Бог с вами… Оставляйте!

– «Прошу Вас, очень прошу, – продолжал читать сочинитель, – не откажите! Я буду Вам очень и очень благодарен.

Желаю большой удачи. Всего доброго. Жду ответа. С уважением – Леонид Коваль».

– Зря куксишься по поводу якобы н е п р и з н а н и я, – сказала Вера Васильевна. – Тебе этого письма мало?

– Мало, – честно признался Станислав Гагарин. – Хочу чтоб меня прочитал каждый землянин, а когда на Марсе объявят русский язык средством межнационального общения народов Красной Планеты, то чтобы, значит, и на Марсе… Премий никаких марсианских не надо, а чтобы читали – хочется!

– Ладно, всепланетный письменник, – отмахнулась занятая готовкой жена. – Завтрак пока не поспел. Иди в кабинет и выдай пару строк, пока запал имеешь.

Станислав Гагарин вернулся к столу и вспомнил о стихах «Придет на помощь Русь». В сентябре нынешнего года он случайно увидел их среди бумаг и тут же, одиннадцатого числа, присочинил два четверостишия, которые разом осовременили его вирши.

Он выслал их Юрию Кириллову, львовскому соратнику и доброму помощнику фирмы, и тот, приехав в Москву по вызову Товарищества, привез украинский перевод, осуществленный тамошним поэтом Василем Мартыновым – «Прийде на допомогу Русь».

На пригляд автора романа «Вечный Жид» малороссийский вариант звучал вовсе неплохо:

 
Як сум вночi охопить душу,
Я у рoзгубi не схитнусь.
Щоб сумнiви моi порушить,
Iде на допомогу Русь.
 

Юрий Кириллов писал, что они с Василем рассылают перевод стихов московского письме́нника во все украинские газеты. И просил присылать еще – Мартынов с удовольствием на украинску мову переложит…

«А что, – подумал Станислав Гагарин, – стихи символические… Народам Советской Державы только и остается уповать на Русь, всегда приходящую к ним на помощь. Так было и так будет!»

 
Когда охватит ночью душу
Сиреневая грусть,
Чтобы сомнения разрушить
Идет на помощь Русь!
          Вот оставляет вдохновенье,
          За стол к бумагам не сажусь.
          И вдруг нежданно озаренье:
          Идет на помощь Русь!
В глухой тайге, порой ненастной,
Подумаешь: не доберусь…
И вертолет взнуздав лобастый,
Идет на помощь Русь!
          Хватаются слепые руки
          За мокрый корабельный брус.
          Под писк морзяночной поруки
          Идет на помощь Русь!
Беда над островами реет,
Забот наваливая груз.
Далекие народы верят —
Придет на помощь Русь!
          Когда соседу злые черти
          Грозят обрезать ус,
          Сжав кулаки, забыв о смерти,
          Идет на помощь Русь!
И так всегда, в любые годы,
Во имя добрых уз,
Забыв о собственных невзгодах,
Идет на помощь Русь!
          Во Смутном Времени терзаясь,
          Слезами скорби обольюсь…
          Но верю: против зла дерзая,
          Поднимет алый вымпел Русь!
И тем сынам, что в Зарубежье,
Развеять одиночья грусть,
Придет, как Рока неизбежье,
Придет на помощь Русь!
          О, Русь!
          Великая гордыня!
          Безудержная доброта!
          Дай силы мне
          Сыновье имя
          На деле оправдать!
Да,
Русский я —
С рожденья и до праха…
И кровной родиной горжусь!
Пусть мир избавится от страха…
Придет на помощь Русь!
 

Он сидел за кухонным столом и допивал вкусное какао, которым решила побаловать его жена, как вдруг из холла донесся характерный звонок междугороднего телефона.

– Наверное, Толик, – с надеждой произнесла Вера Васильевна, поднимаясь с места, но супруг опередил ее и поднял трубку.

– Папа! – кричал из Екатеринбурга Анатолий. – Тут у меня знакомый был, в Индии с ним встречался. Едет в Москву! Хочет к тебе зайти… Конечно, индус! Раз из Индии… Обещает статьи мои напечатать, у него фирма издательская в Бомбее. И о страхе, и Homo Solus, и про л ю б о в ь  к оружию… На английский язык переводит!

– Когда он приедет? – спросил охваченный предчувствием Станислав Гагарин.

– Скоро! – прокричал – слышимость была хреновая – Анатолий. – Он, видимо, уже в Москве и позвонит тебе. И зовут его – обалдеешь! Однофамилец Будды! Гаутама его фамилия… Представляешь?

– Представляю, – усмехнулся отец. – Пусть звонит… Приму как твоего друга и коллегу-издателя. Не сомневайся.

– Спасибо, папа. Марина кланяется…

От входной двери позвонили.

Станислав Гагарин бросил односложное п о к а, передал трубку жене и отправился открывать.

За дверью стоял элегантно одетый товарищ-джентльмен, в пальто из шотландского м о х е р а, с белым к а ш н э на груди и в серой велюровой шляпе.

Выглядел неизвестный со смуглым лицом будто манекен с витрины карденовской одёжной лавки в каком-нибудь Париже.

«Принц он и в Африке принц», – подумал Станислав Гагарин, нимало не сомневаясь в том, кто позвонил ему в дверь.

– Добро пожаловать, принц Сиддхартха Гаутама! – сказал он, приветливо улыбаясь и отступая вглубь прихожей. – Вовремя появились… К а к а в у будем пить.