Текст книги "Кукольный домик (СИ)"

Автор книги: Станислав Конопляник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Как раньше, давным-давно, когда она впадала в дикий восторг от одного прикосновения силы, когда стоять рядом с магом было сродни пику сексуального наслаждения. Или как раньше, ещё два года назад, когда она могла наслаждаться токами силы. Или как раньше, когда она припала губами к той яростной силе прекраснейшего во всём свете дерева, едва не захлебнувшись в ней.

Больше ничего не было, как раньше.

Было лишь желание, и это желание никуда не девалось, оно лишь росло.

К ней на днях залетала птаха, села на руку, начала щебетать. Ведьмы всегда неплохо ладили с животными. Марьяна не удержалась и ввела птичку в транс, а после стала втыкать иголки в неё, чувствуя её боль и наслаждаясь ей, как своей собственной. Она втыкала их и втыкала. О, как это было прекрасно, выкалывать ей глаза… Но птичка умерла, её больше нет, а свои собственные страдания больше не в состоянии усмирить чувство, которое просто гудит колокольным звоном у неё в голове, заглушая все остальные мысли.

Та ночь была особенно тёмной, однако без ветра холод ощущался будто вечерок ранней весной, в ханту Деток. Она оделась, накинув на себя всё тёплое, что у неё было, и отворила дверь, делая глубокий вдох. Этот вдох что-то перевернул внутри неё и лишь на пару мгновений она помедлила, а стоит ли идти в ту тьму. Может быть стоит отыскать Френка и подумать над своим поведением? Может стоит во всём подчиниться его воли, может мысль о полном подчинении вытеснит это сосущее, ноющее чувство внутри?

Нет, ерунда какая-то…

Она толкнула дверь – в лицо ударил морозный воздух. Впрочем, Марьяна давно не топила у себя в хате и воздух внутри был довольно прохладным, а впридачу ещё и затхлым, воняющим падалью, потом и кровью. Только сейчас, вдохнув полной грудью свежего воздуха, она это ощутила.

Она сделала шаг.

Шаг вперёд, во тьму. Туда, откуда она не намеревалась вернуться. Она зашагала, скрипя ломающимися хребтами снежинок под сапогами и с каждым шагом деревня становилась всё дальше, а Вэдаэн Гот всё ближе. Лес манил её своей тьмой, и она надеялась, что та тьма окажется гуще, чем её собственная, что та тьма поглотит её. Она точно не знала, что она делает. Ей думалось, что она узнает, как только придёт. Она надеялась положиться на инстинкты, которые её никогда не подводили. Она не сомневалась в том, что инстинкты её не подводили.

Мрак леса встретил её множеством голосов, которые напугали бы любого до потери сознания. Где-то послышался отдалённый вой, сменяющийся глухим ударом. Где-то раздался гневный клёкот.

«Что я тут делаю?» – вдруг подумалось Марьяне, когда она увидела маячащий на пороге страх.

Однако страх не успел проникнуть в её обитель разума, так и оставшись стоять на пороге. Дверь перед ним захлопнула та пустота, что прочно укоренилась внутри. Пустота молчала, как молчит злая на мужа жена, одними глазами говоря, что ничего не может быть в порядке, но как это исправить ни он, ни она не знают. Пустота просто требует быть заполненной.

– А-а-а! – проорала во всё горло Марьяна и напугала своим криком спящих птиц, сорвавшихся с ветки дерева. На голову ведьме упала охапка снега.

Она зашагала дальше и шла она долго, переставляя ноги, пока хватало сил. Ей никто не преградил дорогу, никто не вышел за ней по следу на охоту и это бесило ещё больше. Вот она – иди и возьми, но лес считал иначе и тьма его казалась какой-то разбавленной.

Шорох раздался из-за спины. Ведьма едва успела сообразить и повалилась навзничь, переворачиваясь в полёте на спину. Рядом клацнули зубы, в лицо ударил смрад, и над ней пролетела здоровенная туша мохнатого белого зверя, похожего на огромную ящерицу с короткой шеей и коротким телом, без хвоста и лишь с двумя массивными лапищами.

Тварь пролетела по инерции несколько метров, крутанулась на месте и прыгнула во второй раз. Марьяна откатилась в сторону, но тело вдруг рвануло в другой бок, а ногу резануло болью, практически гасящей сознание. «Давай, моё сознание, угасай, может хоть в смерти я обрету покой».

Однако пелена спала и лишь бьющееся сердце подсказывало ей, что растянувшееся мгновение – лишь первый этап. Свист в ушах и чувство невесомости закончилось сильным ударом, выбившим воздух из лёгких, но Марьяна сквозь боль лишь криво усмехнулась. Зверь подходил к жертве не спеша.

– Чего ты ждёшь? – крикнула на него девушка, ощущая, как бешено клокочет её сердце. – Иди сюда, я твоя, – она раскинула руки, творя заклятие.

Тварь почуяла ворожбу, проскулила что-то и сорвалась прочь, во тьму.

Ведьма лежала и смотрела в закрывающие небо кроны деревьев, что были густо сплетены и не смотря на зиму имели некоторое подобие листвы. Может быть уже наступило утро, однако в лесу был мрак. Сердце унялось, появилась боль в ноге, в которую зубами вцепилась эта тварь, оказавшись просто трусишкой. Марьяна попыталась сесть, у неё вышло не с первого раза. Ощупала ногу, которая кровоточила. Ударила её кулаком – из глаз посыпались искры, хлынули слёзы.

Она нашла палку и, опираясь на неё, встала, подошла к дереву, прислонилась и оползла по нему вниз. Усевшись под деревом, она долго смотрела в одну точку. Постепенно просыпался голод. Жажду она утоляла, поедая снег и уже перестала чувствовать своё горло от холода. Замёрзнуть тут? Не велика задача. Должно быть страшно умирать. Все говорят, что умирать страшнее всего, что нет ничего более страшного, чем смерть.

Веки её начали смыкаться, но тут её будто жаром обдало:

– Это твои последние мгновения, дура, если ты сейчас же не встанешь.

Она побила себя перчатками по щекам, попыталась встать, но не смогла. На её ноге сидела белка и внимательно смотрела за происходящим. Белка смотрела удивлённо, никогда не видя такого зверя. А стоило бы посторониться.

Марьяна ловко схватила белку. Зверёк попытался сопротивляться, запищал в руках, попробовал прокусить рукавицу, но Марьяна сдавила зверька так, что через время писк прекратился и тушка начала быстро остывать. Достав нож, ведьма сделала надрез на шее, прижимаясь к ней губами, делая глоток противной, солёной и металлической крови. Но вместе с кровью в неё втекла сила, и Марьяна закатила глаза в экстазе. После вспорола грызуну брюхо. Пришлось снять перчатки, чтоб можно было выпотрошить и выкинуть кишки. Вгрызлась в плоть, выплёвывая кожу и мех. Сырое мясо. «Что я делаю?»

Она оглянулась, безумным и непонимающим взглядом окидывая окрестность. Солнце подсвечивало серую дымку зимнего леса. Кругом белые и серые тона, и лишь её руки в крови. Лицо, наверное, тоже. В руках маленький трупик.

Ведьма поспешно и с отвращением выкинула его, вытирая руки о снег. Попыталась было встать, но ахнула от боли и села, принявшись плакать. Как она до такого докатилась? Ей нужна помощь. Она… В лесу! Одна! Нужно искать выход!

Она попыталась ещё раз встать. Теперь боль в ноге не приносила облегчения. Боль в ноге приносила только боль. Чувство опустошённости куда-то исчезло, будто его никогда и не было, и теперь Марьяна кляла себя за все те необдуманные поступки, которые она совершила. Опираясь на палку, она всё же встала и пошла обратно по своим следам, веря в то, что так она сможет выбраться.

Спустя время снова захотелось есть. Такой аппетитной теперь казалась та белочка. Такой сладкой была её кровь… Такой же сладкой, как долгий поцелуй любимого человека. А Френк ведь ушёл, и это она его выгнала. А он ведь был ничего так, терпел её, даже понимал. Ох, выбраться бы из леса. Куда бы он не делся, он ещё делся не до конца. Он ведь не знает, чего лишился, она ему ещё не всё показала, он будет руки ей целовать, умоляя ещё. Только выбраться бы из этого треклятого леса.

Голод усиливался, а тут ещё и горло стало драть. Под ногами следов стало больше и Марьяна с ужасом поняла, что ходит кругами. Ужас пришёл лишь на мгновение, а потом ушёл и мысли ведьмы вновь провалились куда-то в тёмный омут. Пустота высасывала силы, руки начали трястись, хотелось куда-то бежать, с кем-то ругаться, кого-то умолять, кого-то бить. Нога уже не беспокоила. Хоть и ковыляя, но Марьяна шла без помощи палки.

И тут её сознание помутнилось, чьи-то руки подхватили её, понесли.

Она обернулась и увидела лицо Френка.

– Френк, это ты… – нежно проворковала она. – Я тебе должна, даже дважды. Проси всё, что хочешь, – томно произнесла она и поняла, что что-то не так.

Кругом было пусто. Куда-то исчезли деревья, куда-то пропал снег. Френк вдруг тоже испарился, превратившись в тёмное облако, уносимое ветром куда-то вдаль. Из тьмы вышел иной силуэт, похожий на медведя, но с оленьими рогами. Марьяна достала нож, в другую руку она зажгла огнешар, который шипел и хотел потухнуть, но всё же горел, не излучая при этом света.

– Кто бы ты ни был, я сейчас в дурном настроении, – предупредила Марьяна и, ковыляя, пошла на медведя. Медведь остановился, открыл пасть и заревел.

Страх прошиб до самых костей, сердце застучало, во рту пересохло, а ноги сами перешли на бег. Внутренний голод, внутренняя пустота, это нечто, поселившееся внутри требовало жертв. Медведь с оленьими рогами? Почему нет?

Медведь встал на задние лапы и ударил лапой, метя в ведьму. Марьяна не успела ничего сделать, наблюдая за огромной лапой, летящей в её направлении. Вот это уже наверняка была смерть, и вкус её был горьким. Столько она ещё не попробовала, столько возможностей упустила. А ведь она не кто-то там, она «огненная дева», одна из пяти воспитанниц великого Титаниуса Ривала, магистра стихийной магии Отрока.

Время остановилось.

Медведь с оленьими рогами растворился дымкой и из этой же дымки появился человек в чёрном балахоне. Лицо его скрывал капюшон и лишь козлиная бородка виднелась, сливаясь с тьмой вокруг.

– Я могу тебя спасти, но ты будешь мне должна.

– Кто ты? – ахнула Марьяна, припадая на вновь разболевшуюся ногу.

– Я Чёрный. У вас в деревне мой храм стоит, – с раздражением произнёс странник. – И тебе повезло, что я придумал тебе достойное применение.

Марьяна захлопала глазками, чувствуя себя абсолютно беспомощной и беззащитной. Смерть – это действительно страшно. Ей не хотелось умирать. Но есть некоторые вещи много хуже смерти.

– И что я должна сделать?

– Следить за кое-кем.

– За Гарри? – догадалась вдруг она.

Чёрный от чего-то расхохотался.

– Нет.

Коротко и ясно.

Медведь принялся обретать форму снова, а Чёрный таять, словно морок от травы Френка. Лапа медведя сверкнула когтями, а сердце Марьяны сжалось, ей хотелось рыдать.

– Да, хорошо, я согласна.

– Никому про наш разговор ни слова. Теперь твоя жизнь – моя.

…Она открыла глаза, обнаружив себя припорошенной снегом в овраге. Адски болела нога, к этой боли добавилось ещё несколько ушибов. Если это и было спасение Чёрного, то совсем не такое, на которое Марьяна рассчитывала.

Темнело, где-то невдалеке слышался рёв и чувствовался страх, а Марьяна вдруг решила, что она уже не настолько безумна, чтоб с ножом идти на медведя и продолжила скатываться на дно оврага. Медведь шёл следом.

Среди деревьев мелькнула фигура.

Чёрный? А может быть Леголас, который охотился в этих лесах.

Это явно был эльф. Если это был он, подумалось Марьяне, то она спасена. Она хотела даже крикнуть ему, но решила, что этим выдаст себя, потому сквозь слёзы и боль она просто побежала к деревьям, среди которых видела эту фигуру. Пока она ковыляла, она успела получить веткой в лицо так, что правый глаз её закрылся и больше не открывался.

Вылетев за деревья, она вдруг с удивлением обнаружила себя на опушке леса – Чёрный не соврал. За спиной ревел медведь, впереди горели огни родной деревни, внутри всё так же тянула всё поглощающая пустота, требуя чего-то тёплого, человеческого, ласки и любви. «Да ну её, эту деревню. Пусть лучше медведь мной отведает…»

– Марьяша… – до боли знакомый голос. Мерещится?

Нет, стоит вот, улыбается. Бородатая широкая морда Френка смотрела на неё в десяти метрах от тропинки, которая вела в Аннуриен.

– Как ты меня нашёл? – нахмурилась ведьма. – Это всё магия! Это тебе… – чуть было не проговорилась Марьяна про Чёрного, но прикусила язык, не зная, что сделает с ней тёмный бог за нарушение договора.

Есть вещи куда хуже смерти.

– Да, это магия, – подтвердил Френк и подошёл ближе, рассматривая ушибленный глаз и вытирая её слёзы такими тёплыми и нежными руками. – Ты меня позвала и я не смог не прийти, – он её обнял. – Идём со мной, – шепнул он ей на ушко, обнимая за талию.

Она не сдержалась, поцеловала его. Он ответил, страстно, как обычно отвечал. После стёр со своих губ запёкшуюся кровь, взял её под руку и повёл на тропу.

– Ты же ушёл? Ты же нашёл… кого ты нашёл там? Что за потаскуха тебя приютила? – стала вспоминать Марьяна, но Френк держал себя в руках.

– Что было, то было. Я пришёл потому, что тебе нужна помощь. Ты звала, вот я здесь, – он улыбнулся, как он обычно улыбается. Своей рядовой улыбкой, немного неискренней, как бы из вежливости. – Я знаю, кто может помочь.

– Ты мне можешь помочь, – стала шептать Марьяна ему сгоряча. – Любовь всё исправит. Ты сам говорил, что сила любви многое может, что нужно просто… как ты говорил? Подстроиться друг под друга и всё наладится, верно? – она смотрела на него, а он не отвечал. – Верно ведь? – на её глазах появились слёзы.

– Тебе нужно выздороветь, – покачал головой он. – Гарри может тебе помочь.

Внутри что-то щёлкнуло:

– Гарри забрал у меня дерево. Я молила его, просила его, клялась всем. Я готова была быть его… – она одёрнула себя. Стоило ли говорить о таком Френку? – Что ты сейчас несёшь? Гарри – последний человек в этом мире, который мне поможет. Это ведь ты, – она взглянула на него. – Это он тебя послал!

До неё дошло и она выхватила нож. Френк сделал какое-то движение. Хлоп и пустота.

Подушка под головой, она накрыта одеялом, перина мягкая, не скрипит, – пронеслось в голове и тут же вспыхнуло жаром внутри осознание той беспомощности перед… Перед Френком, который пришёл её спасать, а на деле загнал в ловушку. Она вскочила с кровати, коснувшись голыми ногами ковра. Над головой зажёгся синий шар, осветив всю комнату.

Окон не было, лишь стены из чёрного камня и дверь с решётчатым окном. Она стояла в штанах и в майке на голое тело. Было тепло. Около кровати был столик, на котором дожидалась её еда и вода. Она не притронулась, а лишь села на ковёр и принялась плакать.

– Проснулась? – произнёс женский голос, а после прямо перед ней уселась девушка в вечернем платье. В руках девушка крутила шапку ушанку. – Каковы твои самоощущения? – она задумалась. – Самодиагностика… Само… Как ты себя чувствуешь?

– А по мне, блять, не видно? – вспылила Марьяна, утирая слёзы. Правый глаз болел, но открывался, да и припухлость едва ощущалась.

– Извини, модуль диагностики человеческого здоровья во мне не заложен, – пожала плечами девушка и исчезла.

Марьяна продолжила сидеть на ковре, глядя в одну точку.

В этом месте была одна явная проблема. Главная деталь, которую почему-то Марьяна сразу не заметила. В этом месте не было магии. Вернее она была, но вся была несъедобной. Внутри разгорался пожар. Распирающее её чувство пустоты в стократ усилилось, она закусила до крови губу, потом вскочила на ноги и стала ходить по комнате, но с каждым шагом становилось всё хуже и хуже. Стены сужались, потолок начинал давить, хотелось вдохнуть, но в лёгкие лилась вода. Она закричала, потом зарыдала, потом кричала снова, потом у неё пропал голос и она только хлюпала носом.

Со злости она подошла к стене и вмазалась в неё головой, но не почувствовала боли. Открыв глаза она увидела, что не долетела до стены. Ударила кулаком и кулак остановился в сантиметре от стены. Она кинулась на пол, но вместо удара лишь мягко на него легла, после чего свернулась калачиком и заплакала.

Она не знала, сколько времени так провела, но в итоге дверь отворилась. Ей не нужно было даже поднимать взгляда, чтобы узнать, кто к ней пришёл.

– Сговорились тут. Отъебитесь от меня и дайте мне жить спокойно! – она видела силуэт Гарри, который в этот момент покрутил головой, глядя по сторонам.

– Я тут один. Ты о ком? Или ты со мной на вы? – удивился маг, закрыл за собой дверь и сел на кровать.

– Я про тебя и Френка. Это подло!

– Это был я и я был один, – пожал плечами Гарри, – так что можешь на своего бывшего не злиться.

– Ну и зачем я тебе тут? – вытерла слёзы Марьяна и встала, Гарри тоже встал, расхаживая по комнате.

– Не хочу, чтоб ты так глупо погибла, – буркнул он.

– Ложь, – ехидно усмехнулась ведьма. Это он был, это он её целовал, это был не Френк. – Альтруизмом никто не занимается. – Гарри стал около дверей, Марьяна шла к нему, на ходу стягивая майку. – Никогда, – она скинула штаны. – Все всегда требуют платы, – она прижалась к нему, он же казался холоден.

– Ты уже вносишь свою, – шепнул он ей на ухо и исчез, оставив её одну.

Ничего не понимая, Марьяна голышом постояла так, глядя в пустую дверную решётку, а после уселась прямо там на холодный участок мрамора, не застеленный ковром, обхватила ноги руками и уткнулась в колени лбом, чувствуя вновь нарастающую пустоту внутри.

– Гарри —

За Марьяной пришлось побегать. Она едва не угодила к бахруну, но я успел столкнуть её в овраг, когда бахрун почти запудрил ей мозг. Сложности с ведьмой не возникло и я был доволен собой за проделанную работу, хоть и работой это назвать было сложно.

Притащив Марьяну, залечив кое-как её посиневшую, начавшую гноиться ногу, я дождался, пока она придёт в себя. Убедившись, что Марьяна свою бойкость не утратила, я убрался из её камеры и уже собирался заняться своими делами, но…

«Его съели! Беллатор, Гарри, да хоть Тинэбрис! Его точно съели!»

Я вздохнул и медленно досчитал до трёх, открывая новый портал.

– 28-ой день Белой ханты —

– Проверяй состояние пациентки каждую часть, в случае ухудшения зови меня. И ни в коем случае, слышишь, ни в коем, не лезь к ней в голову.

– Причина запрета? – теребя в руках шапку ушанку большими глазами смотрела на меня Сильфида.

– Ты можешь не справиться – она сильнее, чем кажется. А ещё дура.

– Потому что все бабы дуры? – надулась хранительница.

– Нет, только эта конкретная, – улыбнулся я и отправился вниз со своей башни.

С некоторых пор у меня разломался портал в двери и приходилось подниматься и спускаться пешком, так что было время подумать. Ночью я разбирал заклинание переноса оружия, слушал молитвы и пытался на них отвечать. Заклинание я так и не разобрал, лишь проработал общие концепции. Молитвы я слушал, и они были странными. Я отвечал как мог, но ощущение было, что меня никто не слушал. Особенно расстраивал один парень по имени Уве, который задавал целую тонну вопросов узнав, что может их мне задать, но тут же убегал куда-то в свои мысли, не дожидаясь ответа.

Утром я встретил Леголаса, собиравшегося на охоту. Тот шёпотом прощался с Сеамни, будто в последний поход отправлялся. Леголас сегодня выходил позже, нежели обычно.

– О, Сеамни, хочешь в рабство на три дня? – начал я довольно грубо, чтобы сразу настроить эльфийку на негативный лад. Мне не хотелось отдавать её как подопытную Эльстану.

Леголас не понял и напрягся. Сеамни глянула на меня удивлёнными глазами, а через мгновение лицо у неё сделалось спокойным.

– Эльстану нужна помощь? – совместила она факты. – Я к тебе начинаю привыкать, – улыбнулась эльфийка.

– Да, Эльстану нужна помощь.

– А что будет взамен? – встрял Леголас.

– Взамен весьма заносчивый эльф будет в случае чего защищать родной Аленой, – развёл руками я. – За три дня рабства.

У меня всё внутри переворачивалось от этого слова, но я специально себе устраивал взбучку. От старых эмоциональных якорей нужно избавляться, особенно когда не знаешь, почему они в тебе есть. Может стоило поработать и обращения согласно этикету?

Сеамни кивнула.

Я изобразил удивление на лице.

– Ты согласна?

– Три дня за опытного чародея, – вновь кивнула Сеамни. – Но с завтрашнего дня.

– Что-то ты немного растеряла свою эмоциональность. Где та бунтарка, сражающаяся за свободу в Пандемониуме? – отговаривал её я.

– Ты сам ответил, – левый уголок губ Сеамни дёрнулся в полуусмешке. – В Пандемониуме.

Слишком быстрое перестроение для эльфа.

Леголас попрощался с Сеамни, которая пошла в заклинательную. Он же, дождавшись, пока эльфийка уйдёт на достаточное расстояние, обратился ко мне:

– Я давно тебе хотел кое-что сказать.

– Ты будто в любви мне признаёшься, – расхохотался я.

Эльф подождал, пока я досмеюсь и продолжил как ни в чём не бывало:

– У нас под носом прячется создание, которое может предоставлять угрозу для всей деревни. Нужно его устранить.

– Разрешаю, – хлопнул я его по плечу.

– Ты не понял, – убрал эльф со своего плеча мою руку. – Оно сильное, у меня есть шанс не справиться.

– Такое бывает?

Леголас в ответ лишь презрительно скривился.

– Ладно, подожди, переоденусь.

Я вновь пошуровал на шестнадцатый этаж.

Мало того, что лестница заставляла меня больше ходить, так я ещё и думал каждый раз, пока поднимался и спускался. Тварь под боком? Леголас её опасается? Я надел на себя кожаную куртку с кожаными штанами, которые у меня были ещё с пустыни, надел удобную обувь, которую я нашёл в одном из заброшенных домов. Ни плащ, ни перчатки, ни шапку я не брал.

И вновь с шестнадцатого вниз.

Эльф мог опасаться просто потому, что он опытный эльф, не рискующий от слова вообще. Он либо делает и побеждает, либо не делает, такова уж природа мышления, когда в распоряжении у тебя есть вечность и твои враги рано или поздно исчезнут сами даже если ничего не делать.

Леголас стоял на мосту между Нуриен Юндил и Аннуриеном. Я стал рядом, окидывая взглядом владения. С высоты замка видно было огромные территории: сказочный золотой лес Вэдаэн гот справа, горы слева, ровные домики с улочками впереди с массивным зданием храма и часовней во главе деревни – всё занесено снегом, уже начинающем хлюпать под ногами. Вдохнув горный воздух полной грудью я пошёл вперёд. Леголас зашагал рядом.

– Ты знаешь, что делать дальше? Кто наши враги? – вдруг произнёс эльф.

Я пожал плечами.

– Знать-то знаю, но что делать пока не очень понимаю. Нужно дождаться весны, отправить Валькру к Раде, как та просила, да и самому наведаться в Анатор к Труме и Кинуру.

– Зачем?

– Навести шороху, – ухмыльнулся я.

Эльф удовлетворённо кивнул.

– Природа смертных изменчива, – обронил он. – Как ты ориентируешься в этом бушующем шторме? Как сопротивляешься его ветрам?

– Кто сказал, что я сопротивляюсь? – хитро ухмыльнулся я.

Вначале отказ от того, чтобы быть частью колонии Ришта. Затем взять на себя кучку отчаявшихся и потерявших веру в жизнь. После отправить их в задрыпанск. Между прочим Аленой с эльфийского – «место, куда попадают», очень точное описание. Гарри – капитан охраны. Гарри – граф АнНуриен Юндил и прилегающих территорий. Гарри – дух-хранитель земель Аленоя.

– Я скорее источник этого шторма, – подытожил я, чем озадачил эльфа.

Мы спускались всё глубже в лес, по которому я только ночью бродил. Недалеко отсюда была поляна, на которую забрёл бахрун и с которой я вытаскивал бессознательную Марьяну. Здесь же её погрыз морозный головотяп. Ведьма ходила по очень большому кругу в надежде заблудиться. Всегда так бывает – хочешь заблудиться, у тебя ни в жизнь не выйдет, а не хочешь – достаточно шаг с дороги ступить.

Троп не было. Леголас ориентировался по кронам деревьев, сплетению веток, символам на коре. Я видел, как он бросал острые взгляды с одного дерева на другое и выбирал путь. Вскоре мы дошли до толстого и старого дерева, растущего у большого валуна. Эльф оставил валун по левую сторону, взбираясь по пологому склону до момента, пока и я не почувствовал нечто странное.

– Это охранные чары, но не от аэльев, а от зверья, – заявил я.

И да, внутри что-то было.

Мы обошли холм по кругу и стали около небольшого разлома в половину человеческого роста высотой и треть шириной. Из дыры лился приглушённый закатный свет, мерцающий волнами, словно в воду угодил светлячок. Я достал короткий меч и кинжал, шагнув в проход вперёд ногами.

Проход тут же расширился, ноги ступили на ступени, ведущие вниз. Восемь, их было всего восемь. Ровно столько, сколько нужно, чтобы выпрямиться во весь рост. Почти сразу, через пару шагов, была натянута магическая вуаль, которая и пульсировала бледно алым светом в полнейшем мраке подземелья.

– Там помещение, – едва слышным шёпотом произнёс Леголас, – и судя по размерам с поверхности не больше, чем двадцать на двадцать шагов.

Я кивнул и принялся накладывать щиты: воздушный непроницаемый для оружия, магический отталкивающий оберег и аура страха, чтоб запугать мелочь, будь она там. Слишком маленькое помещение, чтобы там уместилось что-то серьёзное. Леголас концентрировался и неосознанно возводил одну ауру за другой. Он снял с плеча длинный лук, проверил на поясе кинжал.

Переглянувшись, мы шагнули вперёд.

Помещение за вуалью было полусферой с горящими магическими факелами на стенах, питаемыми шаром, вмонтированной в потолок. Шесть колонн огораживало мощёную дорожку от постамента, на котором лежал пепел и свёрток, завязанный алыми ленточками. Стены были драпированы и на них висели эльфийские символы: «путь», «луна» и «смерть» в разных комбинациях.

Леголас заметил нечто раньше меня и уже успел пустить стрелу. Полумрак шелохнулся и изогнулся, из-за колонны появилась зубастая змеиная пасть с торчащими во все стороны перьями. Лапы перебирали по полу с неожиданной быстротой. Тварь сорвалась с места, растягиваясь в прыжке.

Я сотворил иллюзию и переместился за спину твари, отдавая иллюзорного себя на растерзание, замахнулся мечом по хвосту. Мой удар был значительно сильнее и быстрее, нежели в схватке с Леголасом – замедляющие ауры не действовали. Меч выбил сноп искр и скривился, отдавая болью в запястье.

Покрытая перьями ящерица с округлым телом и маленькими пернатыми крыльями мотнула головой в мою сторону и открыла глаза.

Эльф успел пустить четыре стрелы, каждая лишь оцарапала толстую шкуру. Он метил стрелой в глаз, но тварь умудрилась моргнуть в момент, когда наконечник должен был пронзить её череп. Всё ещё глядя на меня, она раскрыла пасть, обнажив ряды зубов.

Я тем временем закончил плести сеть из молний и кинул заклинание.

Развесистая электрическая сеть покрывалом окутала ящера, прибивая его к земле.

Взгляд, её глаза, они завораживали. Я не сразу понял, что это магия: часть псионики, чтобы пробить защиту, часть ещё чего-то, что делало тело необычайно тяжелым. Я попытался этому сопротивляться, но чары накладывались мастерски, не соскочишь.

Молнии били в разные стороны, но стоило твари свернуться в клубок и прыгнуть в сторону, как моё заклинание с треском порвалось. Я тем временем перестроил свою ауру страха, начав отражать псионику и лёгкость в ногах вернулась. Тварь прыгнула на стену, оттолкнулась и летела прямо на меня.

Я пригнулся, пропуская массивное тело под собой и едва успел откатиться, уходя от острого хвоста – жаром обдало шрам на щеке и часть шеи. Я вскочил на ноги, наблюдая, как челюсть твари смыкается в непосредственной близости от носа Леголаса. Эльф сделал шаг назад, ударяя снизу вверх кинжалом, зачарованным воздушным заклятьем, метя в челюсть, но лишь для того, чтобы выбить искры на шкуре.

Голова твари от магии рванула вверх и тварь снова открыла свои огненно-рыжие глаза.

И тогда ударил я.

Заклинание легло легко, сматывая воедино магию огня и воздуха, затягивая силу в невероятно плотный конструкт. Шар возник рядом с глазами твари. Леголасу потребовался лишь взгляд на меня, чтобы перекатом оказаться за колонной.

Взрыв, огненный ветер пронёсся по тесному помещению.

Я вынырнул из-за колонны, наблюдая совершенно целую полную острых клыков пасть, смыкающуюся в районе моей ноги. Сделав иллюзию и мгновенный переход, я услышал лязг клацнувших зубов и ударил сплетённым из огня копьём по телу твари. Ровно туда же, куда легло моё заклинание, угодила и стрела леголаса.

Тварь обернулась огненным штормом, свернулась в клубок, готовая к прыжку. Глаза её открылись и сосредоточились на Леголасе.

Я успел лишь кивнуть в сторону выхода и мы рванули врассыпную, спрятавшись за колоннами.

Тишина, лишь стук сердца и скрежет когтей по полу. Я старался даже не дышать. Леголас с одной стороны, я с диаметрально противоположной, тварь посередине. Я слышал летящие в разные стороны заклинания поиска, чувствовал творимые чары и терялся в догадках, чем же её пробить.

Рванув через середину, я увидел уставившиеся на меня глаза. Влив в удар как можно больше сил, я вмешался в творящиеся чары и разорвал их, ударив тварь кулаком под нижнюю челюсть, заставляя её с клацающим звуком захлопнуться. Я ушёл вбок ровно настолько, чтобы пропустить удар когтистой лапы и увидел тень эльфа, прыгнувшую к выходу.

Удар хвоста я пропустил и мой щит лопнул, отбрасывая меня назад. Сделав переворот в воздухе, я оттолкнулся от стены, крутанулся через плечо и прыгнул в проём выхода.

Ноги налились тяжестью, тело сковало.

Навстречу мне летела мерцающая вуаль, которая, я надеялся, спасёт меня от твари. Я плюхнулся на пузо, ударился больно подбородком, не в силах пошевелиться. Крепкая рука возникла из-за вуали, схватила меня за волосы и втянула в мерцающий коридор.

Леголас тяжело дышал, сидя на корточках рядом со мной. Я смог перевернуться на спину и дышал ничуть не легче.

– Да уж, – выдохнул я, садясь.

Мой поломанный меч остался внутри. Астральное тело было напряжено и требовало отдыха. Физическое тело ныло от ушибов. Я не чувствовал часть лица, обнаружив кровь на своих руках.

Унимая кровотечение, я медленно приходил в себя.

– Второй заход делать будем? – спросил я у эльфа.

Тот с сомнением покачал головой.

– Моё зачарование не пробивает его шкуру, – сообщил Леголас. – Моя стрела вкупе с огненным копьём ранили ящера?

– Скорее всего нет, – нахмурился я. – Слушай, а если её исподтишка бить из-за этой стенки? – указал я пальцем на пульсирующий алый свет. – Она ведь не может преодолеть…

Я не договорил и почувствовал лёгкий укол. Стена издала импульс, по заклинанию пошли трещины.

Подскочив на ноги, мы с Леголасом не сговариваясь рванули к выходу. Вылетев из кургана, мы стали у дерева, тяжело дыша и глядя в дыру. Удар повторился ещё раз. Мы с замиранием сердца ждали продолжения. Заклинание восстанавливало само себя, но слишком медленно. Ещё удар, и тварь будет на свободе.

Тогда единственный шанс уберечь деревню – одному из нас увести ящера как можно дальше в лес, на десятки дней пути, к подножию гор, и умереть там, чтобы ящер никогда не нашёл путь назад.

Мы смотрели с Леголасом друг на друга и каждый это понимал. Я вспомнил Сеамни, что прощалась с эльфом, будто он уходил в свой последний поход и в этот миг я осознал, что не смотря на то, что считаю свою жизнь дороже, уводить тварь пойду именно я.