Текст книги "Кукольный домик (СИ)"

Автор книги: Станислав Конопляник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Взяв из предбанника четвёрку вёдер и двойное коромысло, она набрала себе воды. Для соседей уже привычным было наблюдать, как хрупкая княгиня с алыми волосами таскает по четыре ведра воды сразу, делая две ходки каждый вечер, при свете светлячка.

Она ввалилась на второй этаж и во мраке на неё уставились большие глаза на маленьком теле. На ногах копыта, на голове козлиные рожки. Большие уши поворачиваются на слух, а хвост бьёт из стороны в сторону.

– Радя, моя кушать хотеть, – проблеяло существо.

Княгине поставила ведро около ванной, потрепала существо по голове.

– Добыл кого-нибудь, как я говорила?

– Бабу змея добыть, да-да. Сырой не есть, как Радя говорить, – стал он тереться об руку.

Ламия, значит. Ком подошёл к горлу, и ей вспомнился тот фарш, что она недавно видела. Усилием воли она затолкала образ подальше на задворки сознания. Еда есть еда, и её уже отпустило достаточно.

– Акуш, – обратилась она к нему, – возьми щёки и вот здесь, – указала она на бицепс и трицепс, – а остальное выкинь за город, чтоб не развонялось. Это ламия.

– Ламия, да-да. Моя – добыть, твоя – готовить, наша – кушать.

Является ли поедание ламий каннибализмом?

– Микель Эдамотт —

Небо совсем потемнело, проступили первые звёзды, снова совершенно не такие, как вчера. Лишь Звезда Лепрекона, которая ещё не появилась, была постоянна. Две луны висели в небе тоненькими растущими месяцами, почти не давая света. Фонарей не было, люди шатались в потёмках кто с факелом, а кто с лампой.

Пошлёпывая слякотью под ногами и утопая в грязи, дыша прохладным свежим воздухом с ароматами вякового навоза, Микель дошёл до заветной двери.

У хорошего стратега всегда есть запасной план: отказала ведьма – иди к барону.

Постучал.

– Кто там? (Шморг).

Голос был грубоватый и глубокий.

– Микель Эдамотт, алхимик из Аннуриена, – представился Микель и ему тут же открыли.

Дыхнуло влагой и теплом, на пороге возник плечистый мужик, борода лопатой. Морда широкая, поросячьи глазки и большой красный нос. Он улыбнулся, а после чихнул себе в рукав.

– Дурацкая простуда, чтоб её (шморг). Проходите.

Микель пересёк порог и оказался в парном помещении с закупоренными окнами. Вокруг были развешены мокрые тряпки. От печи шёл заметный жар. Кроме привычного кухонного стола в углу стоял ещё один столик поменьше, там сидела и угольком выводила закорючки хрупкая девочка. Ему даже показалось, что в вязи закорючек можно было узнать символы стихий из основ пиктограммистики.

– Раздевайтесь, присаживайтесь, гостем будете у нас. Милания, сделай гостю чаю.

Девочка встала, ни слова не говоря уплыла в комнату.

Микель разделся до рубахи, присел за стол, чувствуя, как пульсирует от боли мозоль на пятке. Он не знал, куда деть руки и с чего начать разговор.

– Я не хочу отнимать у Вас много времени, достопочтенный Айко, – склонил голову Микель.

– Бросьте, у меня пока всё одно дел нет. Всё порешали, сейчас к посевной будем готовиться.

Миланья принесла кружку с дымящим отваром, пахнущим мятой и ещё чем-то. Микель улыбнулся, поблагодарил и отпил глоток. Вкус был необычный – сладкий и бодрящий. И тут же у него потёк нос. Микель утёр его краем рубахи и отставил кружку.

– Вы на сушёный ихтус не налегайте, – предупредил Микель.

– Так он ведь от простуды, – удивился Айко.

– Он вызывает отделение из слизистой верхних дыхательных путей, что помогает при застойных явлениях в гайморах и синусах, – стал втолковывать Микель и увидел полное непонимание на широком бородатом лице Айко. – Чай вызывает простуду, а не лечит.

– Так мне ж его Софья прописала ещё год назад, только им и лечусь! – недоумевая настаивал Айко.

– Прекратите, и насморк пройдёт, – уверенно произнёс Микель. – Но я не об этом сейчас. Я хотел бы поговорить про нечто, что может угрожать всему Безымянному.

Айко посмотрел на Микеля внимательно и не моргая. В голове его шёл бурный мыслительный процесс.

– Всему без имени или миру?

– Миру, – вздохнул Микель с лёгким раздражением. Айко кивнул. – И случится это довольно скоро. У меня есть доказательство того, что в АнНуриен Юндил появилось нечто, связанное с Хаосом.

Микель выдержал артистичную паузу.

– И что же это (шморг)?

– Гарри, – будто поставил точку Микель, а после решил продолжить: – У меня в рюкзаке есть логическое заключение на основании моих исследований. Единственное, оно мне не даёт оснований выбрать одно из утверждений: или Гарри является Сущностью Хаоса, или у Гарри есть Артефакт Хаоса.

Айко потянулся к чаю, что стоял на столе, после одёрнул руку, в задумчивости шмыгнул носом, потёр слезящиеся глаза. Он вспоминал и анализировал – это было видно по его лицу.

– Господин Айко, расскажите мне про Гарри, – попросил Микель.

Барон поёрзал на стуле, задумчиво глядя в темноту за окном. Со стороны леса доносился безудержный вой, холодящий душу. Айко думал и вспоминал, а Микель боялся его сбить.

– Да обычный он, Гарри. По началу мне показался таким. Но бессмертный. Понимаете, господин алхимик? Как есть бессмертный. На столько же бессмертный, как безумный.

И этот про бессмертие что-то говорит.

Микель кивнул, Айко продолжил рассказ.

– Говорит, мол, если ножом себе в глаз пырну, ничего мне не будет. Мне предложил, – его передёрнуло, будто от холода. – Протянул свой кинжал. А я возьми да откажись, тогда он сам себе в глаз ка-ак всадит, а ещё и улыбка у него – сущий демонюка демонюковский. Кровью забрызгал себе пол-лица. Нож достал…

Айко неожиданно побледнел, прикрыл рот и сдержал рвотный позыв.

– Глаз его назад вырос, я так понимаю, – закончил за него Микель.

Барон отрывисто кивнул, не в силах продолжать разговор. Он сглотнул и отдышался.

– Страху натерпелись. Только его водитель улыбался почему-то, видимо ещё один из твоих этих штук, про которые ты говорил, которые должны мир уничтожить. Ну и что с ним делать?

– Нужно его убить, – задумался Микель. – Но если он бессмертный, как о нём рассказывают, то убить не выйдет, зато получится посадить под замок, в кандалы, а лучше закопать живьём. Господин Айко, будете ли вы любезны встать плечом к плечу со мной в этом нелёгком деле?

Айко нахмурился. Долго он сидел неподвижно, вслушиваясь в безудержные завывания лесных тварей. Сидящая в сторонке девочка даже не дёрнулась от этих звуков, как рисовала, так и продолжила рисовать.

– Это просто фокусы, – проронила она тихонечко.

– Ч-что? – аж подскочил Айко. – Милания, что ты говоришь? – мягким полушёпотом переспросил Айко.

Но Милания ничего больше не ответила.

Фокусы? Гарри фокусник?

«Нашёл кого слушать!» – разозлился на себя Микель и попытался сосредоточиться на бароне.

– Ваше решение, господин? – подтолкнул алхимик к ответу.

– Нет. Мир-миром, да и верю я Вам, господин алхимик. Да только ж то не просто проходимец, то граф Гарри, мой сюзерен. Негоже против власти-то идти, нехорошо.

Он суетился, вновь дёрнулся к кружке, остановил себя.

– Пейте чай, – почти приказал он алхимику, а после улыбнулся и вздохнул. Продолжил он уже спокойнее: – Вот докажите госпоже Натис, княжна его вне закона сделает, тогда приходите обязательно – поддержу Вас. И госпожа княжна Вас поддержит. По слухам демонюк демонюковских она жуть как не любит.

– Радя Натис —

Проснулась она от того, что вода в ванной сильно остыла и ей хотелось завернуться в одеяло. Она не могла сообразить, что здесь делает и как очутилась в холодной воде, куда нужно плыть и как выбираться. Лишь спустя несколько вздохов пришло осознание, что она просто уснула в собственной ванной, дав эмоциям волю и прорыдав целую часть, поминая всех, кого она схоронила за несколько долгих жизней.

Стуча зубами, она вытерлась и влезла в одежду, прыгая на месте в попытках согреться.

Перед ногами Ради сгустилась тень. Спустя мгновение она превратилась в чертёнка. Акуш стоял и скалился, как скалится собака, готовая зарычать. Хвост бил по полу, как делают коты, когда нервничают. На мгновение Радя напряглась, а после обругала себя. Она знала, что чертёнок просто улыбается и рад видеть свою хозяйку.

– Ламия-баба вкусный. Акуш хотеть человек-баба.

– Людей убивать нельзя, – строго посмотрела она на чертёнка.

– Людей убивать нельзя… – грустно повторил Акуш. – А махноногов?

– Низушков тоже, – машинально отозвалась Радя. – Принеси сегодня гарпию, у них крылышки вкусные.

– Моя стараться! – выкрикнул Акуш и с хлопком исчез.

Как хорошо, что она Акушидотиха нашла первее местных, и как хорошо, что Акушидотих нашёл её первее местных. Сколько крови пролилось бы в противном случае – она просто не представляла.

А может это он втихаря мучает людей, выпуская из них внутренние органы, не используя магии? От этой мысли Раде стало не по себе.

Всю дорогу к храму Лазурного Меча она обдумывала эту мысль. Словно заведённая, она пыталась оправдать Акуша, и у неё это получалось. Потом она резко останавливалась, анализировала ещё раз и оправдания исчезали. По всем признакам было похоже на его почерк. Аухис, коим являлся Акушидотих, тварь опасная, умеющая нападать из засады, играющая больше с душой, нежели с телом. Кто сказал, что все увечья были нанесены жертве при жизни? Вдруг он избивал жертву после смерти, привязывая душу к телу?

Дорога к храму делалась бесконечно долгой.

И вот, стоя на пороге храма, где она договаривалась встретиться с де Банисом, ей пришлось ждать. Она проклинала ожидание, она проклинала непутёвую пунктуальность графа, она места себе не находила.

Какие новости будут сегодня? Ещё одна жертва? Кто-то, кого она не знает, или, быть может, это Трума, чьё обезображенное лицо она увидит. А может быть даже Эдмунд. Может дать парню шанс, если он всё ещё жив?

Кинур появился лишь за мгновение до того, как Радя потеряла терпение и собиралась уходить. Под конвоем он тянул кого-то с мешком на голове, и за Кинуром следовала неплохая толпа.

– Доброе утро, госпожа Радя, – слегка поклонился он. Его рыцари отдали Раде честь.

Кинур стянул мешок и под ним было ничем не приметное лицо, если бы не шрам на лбу. Этого человека Радя не встречала. У него был разбит нос – лицо и шея были в крови.

– Говори, – резко бросил самодовольный Кинур.

– Я ничего вам не скажу!

– А как же что-то там про твоего паскуду-хозяина?

– Он мне не хозяин, он мой компаньон! – гаркнул мужчина, сплёвывая кровь на землю. – Троните меня, и Ишиан камня на камне здесь не оставит!

Это звучало как признание. Значит Акуш всё же держал слово. Камень с души…

Радя расслабилась, шагнула к Кинуру.

– Что будем делать?

– По закону мы должны отправить его на рудники, – с каменным лицом, но ликованием в голосе произнёс граф. – Однако я бы предпочёл пересмотреть закон. Даёте ли Вы, как единая правительница Аленоя, право казнить любого демонопоклонника, а любого причастного к демонам ссылать на рудники?

С этими словами он достал бумагу, подписанную им лично и заверенную Трумой.

– Ты подготовился? – нахмурилась Радя.

– Такие твари, как эта, не имеют права на существование на этой земле! – выдал Кинур. – Эта мерзость противоречит самой сути Беллатора.

Убийца найден, какое счастье! Радя почувствовала себя ещё более уставшей, нежели вчера. На радость сил не оставалось. Она глянула осуждённому мужчине в лицо, который сжал губы и злобно молчал, шмыгая окровавленным носом. Она смотрела в глаза человеку, отнявшему восемь жизней.

Может Гарри прав, и не каждый заслуживает право на второй шанс?

Кинур дал ей из заплечного мешка чернильницу и перо. Услужливый рыцарь встал на одно колено и на его спину возложили щит, на который легла бумага.

– Делай, что должен, – шепнула она Кинуру, ставя свою подпись.

Глядя в глаза убийце восьмерых, она понимала, что поступает правильно.

Глава 7. Имена для всего

Жил был парень по имени У, и любил он девушку по имению Ю. И так сильно он любил её, что всё что угодно сделал бы. Девушка Ю не знала же, любит она парня или нет. И вот пришёл как-то У, и говорит:

– Ю, становись моей женой. Будет у нас дом, двенадцать детей и три багушки, будем жить и бед не знать.

– Не знаю, У, – отвечает Ю. – А вдруг ты обманешь и уйдёшь к Э. Вот добудь мне кольцо с Высокой Горы, тогда и буду твоей.

Опечалился У, да делать нечего. Собрался он в дорогу и шёл на вершину горы двенадцать дней и двенадцать ночей. На тринадцатый день добрался он до вершины, а на вершине пьедестал стоит, и пять мудрецов пьедестал стерегут. Да не подобраться и даже не посмотреть, что там.

Один из мудрецов выходит и спрашивает:

– Кто тревожит наш покой? Кто заглянуть желает в глаза самой смерти?

– Меня зовут У, люблю я Ю и хочу доказать ей, что любовь моя сильна. Отдайте мне кольцо, что лежит на пьедестале.

– Вот это кольцо?

Взмахнул он рукой и кольцо взлетело в воздух, да там и остановилось. А такое оно было красивое, что глаз не отвести: светлое, без пятнышка, воздушное и ажурное, как раз под стать юной Ю.

– Да, оно, – взмолился У.

– Реши загадку, и оно твоё. Но ответишь неверно и мы заберём в качестве платы твою душу.

Опечалился У, душу терять не хочется, да что делать. Кивнул он, соглашаясь.

– Хорошо. Тогда скажи нам, из чего сделано это кольцо?

У молчал, долго всматриваясь в кольцо. Золото? Так ведь и не золото. Железом оно точно быть не могло. Серебряное? Слишком белое. Ну не медное, это уж точно. Да и на бронзу не похоже. Не знал У, из чего сделано кольцо.

– Коль не знаешь – приходи как ума-разума наберёшься.

Опечалился У, ведь долго уму-разуму учиться, да делать нечего.

Пошёл он по городам и весям искать того, кто рассказал бы ему, из чего кольцо то было сделано. И многих кузнецов он встречал, и самого Колотильню повстречал, и Брабу с Врабой, да никто ему так ответить и не смог.

Прошло три года и три дня, прошёл У по всей стране, но помощи не нашёл. Тогда он решил пойти и спросить у Знающих Все Имена. Шёл он к ним ещё один год и двенадцать дней, а на тринадцатый день пришёл на самый край земли. А на краю земли стоит старик, опираясь на посох, и смотрит на закат.

– Чего тебе, У? – спросил он у парня, сразу зная его имя.

– Мне надобно знать, из чего кольцо на Высокой Горе сделано.

– То подсказать тебе не могу, зато ты сам можешь. Все ответы внутри тебя, У.

Поклонился он старцу и отправился в обратную дорогу, а по дороге спрашивал, из чего же сделано кольцо. Много ль времени прошло или нет, но вернулся он к вершине горы, встал перед мудрецами, воздел руки к небу и изрёк:

– Платина, 78-ой атомный номер!

И мудрец улыбнулся, отдавая ему кольцо.

– 27-ой день Белой Ханты —

Я отложил книжку. Сильфида сменила майку со штанами на зелёное платье в пол, села на стульчик и слушала, открыв рот. Ещё мгновение она сидела так, освещаемая тусклым пасмурным светом, а после не выдержала:

– И что дальше? Что с ними было-то? Ю дала У или дальше выделываться продолжила?

Я расхохотался.

– Я ж тебе не про то читал.

– А мне про то интересно! Я же девочка. Вывод, требую подытожить, – нахмурилась хранитель.

– Хочешь, тогда вот, в двух словах: Ю за пять лет себе нашла мужика и уже рожала третьего ребёнка, пока У там шлялся. А мораль: нашёл бабу, не слушай её бред, а тащи сразу жениться, хочет она или нет.

Сильфида скривилась, опечаленная результатом.

– Правда чтоль? Он для неё… А она!..

– То ж суровое время меча и копья. Какое время, такие и сказки, – пожал я плечами. – Ты мне лучше скажи, есть ли зафиксированные исторически сведения подобного именования.

Хранительница сидела с кислой миной, полностью выведенная из строя.

– Плохую историю ты мне рассказал. Давай в следующий раз ты хороший конец придумаешь, хорошо?

Я кивнул и Сильфида повеселела.

– По законам логики доказать отсутствие невозможно.

– Так то ж наличие, – попытался сообразить я, и понял, о чём речь. – Ну да, получается что можно легко доказать обратный эффект, когда один объект называют разными именами. А есть такое?

– Разные языки? – пожала плечами Сильфида. – А чего тебя так интересует?

– Да я вот и не знаю. Копал про божественность, накопал такую очень интересную вещь. Я помню, как Френк использовал слово «аэлья» по назначению, даже не задумываясь о том, как он это делает. Но то лишь единичный случай. Языки говоришь…

– А вот в рамках одного языка уже интересней. Есть всеобщий, и он почти везде одинаковый, – подтвердила Сильфида. – Мне сейчас не на чем обработать информацию, но из того, что доступно в данный момент в моей памяти я могу сделать вывод, что есть определённая точка равновесия в каждом отдельном объекте или явлении, и объект стремится быть названным в соответствии с равновесием.

– Да ну, ерунда какая-то. Есть внешние факторы и всё равновесие будет обусловлено только ими. Пёс будет везде назван либо пёс, потому что псс – звук когда он мочится, либо собака – потому что сбоку, либо дог – потому что похоже на то, как пёс лает. Это не внутреннее равновесие слова.

– А как же аэльи?

– Единичный случай.

Я глянул на время – обедать пора.

Сильфида, когда я уходил, кивнула и напялила ушанку, а после подхватила телекинезом книгу, раскрывая там, где я не дочитал. Бросив на меня быстрый взгляд, она хмурясь принялась вчитываться.

Я пошагал на улицу.

Чувствовал я себя разбитым и уставшим. Тот час сна, что мне был жизненно необходим, пришлось пропустить, и пока дела не давали наверстать упущенное. А пропустить пришлось оттого, что всю ночь я бегал за Марьяной, словно охотник за дичью. По итогу на Марьяне хитрый поводок, чтоб везде её ощущать, который теперь сводит меня с ума её нытьём, из-за которого я пропустил ещё три молитвы – надеюсь никто не протянул ноги.

Сон, который был вовсе и не сон, я тщательно, до последнего ощущения, записал в свой дневник и отложил в долгий ящик. Что-то здесь было не так и интуиция, сформированная в процессе приобретения бесценного опыта, который я потерял, когда попал в этот мир, мне напоминала о том, что нужно быть осторожным. Ещё более осторожным, нежели даже с теми предсказаниями, которые мне показал Безымянный. Практика показывает, что с такими вещами лучше не спешить – разберусь, когда буду вдруг в Анаторе, раз туда указало кольцо, которое ищет кукловода для кукольного домика.

А тут ещё и сказка странная.

В трактире было тепло и пахло овощным рагу и запечённым мясом. Столы аккуратно составлены в большом и просторном зале, пристроенном к обычному домику. Земляная подложка была устлана коврами, грязными от сапогов посетителей. Свет лился через застеклённые абы как окна. Часть деревни собиралась здесь на обед: обычно те, кого не ждали жёны, у кого хватало денег кушать не дома и завсегдатаи: Фионко, Каспар и Хюндри. Не буду врать, в отличие от Пандемониума, в деревне я всех поимённо аэльев не знал.

За негласно выбранным нами столом уже сидели Ник и Валькра и занимались чем-то странным. Валькра из тарелки Ника выгребала себе в тарелку салат, Ник загребал из тарелки Валькры мясо. Увлечённые своим невероятно важным занятием, они пропустили моё появление.

– О, я думала ты сдох уже и где-то воняешь, – поприветствовала меня Валькра.

– Тебе тоже привет.

Леголас и Сеамни заявились ровно вздох в вздох к назначенному времени, присаживаясь за столик. Сероликий трактирщик подал нам еду, Сися и Сандерс пришли поздороваться даже, Марсенас, проходя мимо, откланялся. Вот уж событие, Гарри пришёл пообедать!

– Чего на меня все так смотрят?

– Ты граф, а слуг у тебя нет, и питаешься как все, – заметила Сеамни. В её голосе читался укор.

– Ради поддержания стереотипов о себе мне нужно было ходить со свитой рабов? – пожал плечами я. От этой мысли мне становилось нехорошо и причина крылась в моём прошлом, которое я забыл. А вдруг мне действительно понадобится обзавестись рабами, что я делать буду? Будем надеяться, что этого не понадобится.

– Ну смотри, – принялся втолковывать мне Ник: – Демократии у нас уже нет. Кто мешает ещё и свободу воли отобрать?

– Это экономически не выгодно, – пожал плечами я.

Ник закашлялся и Валькра влупила ему по спине со всей дури.

– Ты серьёзно? Я-то думал пошутить.

Леголас тоже притих.

– Рабство выгодно, – стал объяснять я, – когда есть дешёвый, а в идеале бесплатный приток рабов и аэльев очень много. А нас мало и так, по всему Аленою хорошо если пять тысяч наберётся, и то за счёт только одного Анатора.

Во время еды мы общались, смеялись, перебрасывались шуточками, и я не закончил свой обед, решил время сэкономить. Откланявшись, я пошёл в сторону дома Киаи, где жил Френк, и предстояло мне по плану выяснить несколько весьма пикантных особенностей.

Френк ремонтировал забор. С опаской он поздоровался со мной и, выпрямившись, напрягся, заметив, что я никуда не ухожу.

– Очевидно, что мне что-то надо, – хохотнул я. – Но не переживай, обратно в дружину не зову. Тут дело другое.

– Если не в дружине дело, тогда… – он пытался сообразить.

– Дело в Марьяне, – подсказал я.

– Я туда не вернусь, – грозно сообщил мне бывший солдат, прошедший несколько компаний и обладающий до определённой степени бесстрашием.

То есть в дружину его вернуть проще, чем Марьяне.

– И не надо. Мне нужно влезть к тебе в голову, как тогда в Пандемониуме, помнишь?

Френк поёжился.

– Либо тогда расскажи мне, как ты называл Марьяну, когда вы были наедине.

– Марьяша, – тут же оживился Френк и упёр руки в бока. – Ради этого в голову лезть не нужно.

Рядом появилась ушастая серокожая Киая, завернутая в меховой плащ, стала слегка поодаль. Я знал, что она слышала о чём мы разговариваем прямо из дома, но, словно хищница, вышла показать, чья это территория. Большие серебряные глаза смотрели спокойно и уверенно, эльфийка готова была отреагировать в любой момент.

– Теперь сложнее: как ты её обнимал?

– Гарри, зачем это всё? – нахмурился Френк. – Я же могу не отвечать?

– Я буду очень расстроен, – предупредил я. – Хотелось бы немного твоего содействия. А к чему это? К тому, что твоя бывшая бродит по лесу в поисках неприятностей на свою жопку.

– Ну и пусть, тебе-то что? – пожал он плечами.

Киая подошла ближе, приобняла Френка, успокаивающе положила ладонь на плечо.

Френк расправил плечи, чувствуя поддержку. Всё же тёмные эльфы от остальных слишком сильно отличаются. Тёмные своего не упустят никогда.

– Гарри, – произнесла она, – для лечения некоторых травм нужно больше времени.

– Всё я понимаю, но мне нужно знать.

Понимая, кто здесь главный, я переключился:

– Киая, ты тоже пойми: Марьяна – потенциально сильный маг, ей нужно только немного помочь. Если я её спугну, она сделает себе плохо. Давай так, я введу Френка в сон и сам всё узнаю, чтоб ему не страдать. Помнишь, как я разузнал про вас с Майваной?

– А что было с Майваной? – сощурилась Киая.

Френк побледнел, а Киая звонко и искренне расхохоталась.

– Да шучу я, незачем мне знать, – пропела она. – Такой красавчик явно вниманием не был обделён. Гарри, по рукам, – кивнула она.

– А меня спросить? – возмутился Френк. – Давай словами через рот!

– Покажи мне, как ты её целовал, – выдал я и Френк тут же стушевался. – Ну же, можешь на мне, – расхохотался я.

– Фу бля, гадость такая, – скривился солдат.

В итоге я узнал всё, что мне нужно было, и даже немного того, чего не хотел узнавать. Перепроверил астральную метку – Марьяна всё ещё была жива, в сознании и стабилизирующемся настроении. У меня было время заняться своими делами.

К порогу Эльстана я шёл долго и неуверенно.

Может вместо него сходить к Марсенасу? Нет, я к нему пойду вечером.

Может прочитать ещё эпос о Фихуталтутле? Нет, я его на утро оставлял, там текст сложный, требует концентрации.

Может ответить на молитву пацана, которому фингал набили? Тоже нет, потому как это его личные разборки, лезть в которые против правил.

В итоге я упёрся в дверь. Поднять руку и постучать – это намного проще, чем нырять на дно реки за утопающими девушками и рубить чужие руки. Однако отговорки не заканчивались и я понимал, что ещё чуть-чуть, и я просто развернусь и уйду.

Я постучал – эльф заставил себя ждать.

– Добрый день, уважаемый Эльстан.

– Граф Гарри, – склонил голову эльф. – Сегодня без спешки?

– Без такой спешки, которая бы тебя раздражала. Разуваться? – спросил я и эльф пожал плечами. – Значит не разуваться.

Одинокий мускул дёрнулся на лице эльфа и я всё же снял обувь.

Тратить время на ерунду не хотелось, но уважить Эльстана, раз ему это так было необходимо, для меня не должно было составить труда. Хотя доставляло. Тоже мне, корону напялил, граф-телеграф. А ну снизошёл до мелких психологических уловок!

Я прошёл в комнату и уселся за столик. Начнём с простого:

– Как продвигаются исследования пространства ума?

– Я его не исследую, – отозвался эльф, разливая по чашечкам чай. – Меня интересует больше аспект магии предсказаний и траты энергии на предсказания, а так же статистика.

– У меня есть некоторые данные. Я могу ими поделиться в обмен на консультацию.

– Статистика уже собрана, корреляционный коэффициент посчитан, так что в этом нет необходимости. Чем я могу помочь?

Вот видишь, Гарри, всё может быть куда проще, и не просят удалиться.

– На самом деле вопросов два. Первый и самый главный: твой взгляд на молитву, что это по сути такое?

– Хмм. Весьма интересный феномен, если рассматривать его из области знаний практической магии. Это упакованная энергия, пригодная к потреблению, но с нюансами.

Эльф выдержал паузу, я её заполнил:

– У меня есть дерево, пригодное к употреблению.

– Здесь энергия немного иного рода. Структуры источника Нуриен Юндил грубы, они требуют… – эльстан подвигал желваками, будто пытаясь прожевать мысль, – они требуют переваривания, если можно так назвать. Молитва яркая и быстродейственная, без последствий. Отщепить кусочек, – он отломал часть лепёшки, лежащей на столе, – передать кому-нибудь.

Вопросы не исчезли.

– Я могу энергию передавать на расстоянии и без молитвы и в гораздо больших объёмах.

– И сколько её потеряется? В зависимости от формы и способа передачи от квадрата до куба расстояния, если нет специальных самоподдерживающихся магистралей, – развёл руками Эльстан, и он был прав. – Молитва не передаётся через грубый, безумный и наполненный энергией астрал. Она идёт через…

Он задумался.

– Пустоту? – решил я сообразить, что же я такое наблюдал в процессе эксперимента.

Эльстан вначале кивнул, а потом покачал головой:

– Нет пустоты, её просто не существует. Всё наполнено чем-то. То, через что идёт молитва можно назвать чем угодно, но не пустотой. Назовём это пространством веры.

– И от того, что мы его назвали, оно понятней не стало, – буркнул я. – Какие его свойства?

Эльф пожал плечами.

– Они всегда разные, – он поднял палец. – Я говорю исходя из своего опыта и наблюдений. То, что я заметил, что чаще всего это пространство весьма компактно, то есть оно ещё более компактно, чем астрал по отношению к физическому.

– Откуда у тебя такой опыт, можно поинтересоваться? – нахмурился я.

– Нет, – легко и непринуждённо ответил эльф, скупо улыбнувшись.

Я не стал настаивать.

– То есть молитвы что-то вроде дистанционных заклинаний, но очень эффективных, верно?

– Можно и так назвать. Это нечто большее. Зверь Луны Хши, например, отвечает в основном итуэнмаэ – моим тёмным собратьям. И ответ на молитву может быть разный. Хши любит раздавать дары, давать поручения, принимать жертвы, наделять невероятной силой. В то время как Беллатор своих служителей иногда обделяет, а иногда делает воистину бессмертными. Ощущение складывается, что жрец взаимосвязан с божеством, сливается с ним и становится сам божеством на какое-то время.

Эльстан задумался, взор его расфокусировался, он погрузился в чертоги своего разума, что-то вспоминая. После вынырнул, взгляд его сделался обычным.

– Надеюсь первый вопрос частично закрыт, жду второй. Я понимаю, что у нас всё время мира, но так же подозреваю, что графский титул не даётся без обязанностей.

Это он так мне намекнул, что я начал его раздражать.

– Я уже предлагал, но может с тех пор что-то поменялось: становись частью моей дружины, – рискнул я. За спрос не бьют. Обычно.

– Я храню нейтралитет, – кивнул Эльстан, ни сколько не обиженно, – однако могу сделать исключение из правил, если ты дашь мне на пятерню Сеамни.

Я сжал зубы.

– Два дня.

– Три, – показал Эльстан на пальцах, будто я слабоумный и не воспринимаю словами.

– Если она согласится, – кивнул я в ответ, маскируя раздражение.

– Это и был твой второй вопрос?

Я кивнул и вздохнул свободнее.

На языке вертелось спросить про сказку о названии вещей, однако я понимал, что Эльстан в вопросах магии для меня начинал становиться авторитетом, а значит его мнение сильно повлияет на мои дальнейшие рассуждения. Я, внешне без спешки, сдерживая себя допил чай. Мы поговорили о магических приспособлениях и нотациях записи заклинаний, немного о сущности Безымянного мира. После я откланялся и отправился дальше по делам.

Раньше я зависал у Эльстана надолго, когда он лечил меня. Мы общались на тему высшей магии и я понимал, что его знания намного глубже моих. Он оперировал собственными исследованиями, указывал на нюансы. У меня же знания были обширны, но даже не вполовину настолько глубоки, хотя по тому, насколько быстро я обучался, я мог сделать вывод, что мне эти знания просто подтёрли, а эльфу нет. Кто бы меня сюда не засовывал, он не питал ко мне добрых чувств.

– Марьяна —

Френк ушёл, как уходил последнее время всё чаще и чаще, но в тот раз так и не вернулся. У неё остались его вещи, разбросанные по комнате, остался его запах, остался аромат той силы, которую он излучал. В общем самые длительные отношения за последнее время, и ей казалось временами, что только это ей сейчас и нужно, а потом…

Потом она проваливалась. Она просыпалась с мыслью, что чего-то не хватает. С гнетущей пустотой внутри, которую она пыталась заполнить. Пила свои настойки, колола себе руки смазанной в дурманящих травах иглой, душила себя до полусмерти и валялась на полу.

Время от времени к ней заходили люди с просьбами, всё чаще Марьяна просто огрызалась, посылая их к Луанне или к Киае. Отдав последний заказ, она выдохнула с облегчением и закрыла дверь на засов, никому не открывая в течение нескольких дней. Дым от травы, которую она нашла у Френка, заполнял всю комнату. Она кашляла до кровавой рвоты, потом лечила себе лёгкие и снова себя калечила, но этого казалось мало.

Она брала гвоздь и вбивала себе в руку, дробя кости. На какие-то мгновения она забывалась, пока боль заполняла всё её сознание, потом она осознавала содеянное, доставала гвоздь, собирала по частям и сращивала кости. Сила медленно текла через неё, созидая, не создавая разрушения. Сила всегда требовала выхода. Марьяна чувствовала, как сила наполняла её, омывала её естество, но почему-то больше не задерживалась, как раньше.