Текст книги "Юстиниан Великий : Император и его век"

Автор книги: Станислав Чернявский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

3. ЛИБЕРИЙ НА КОСТА ДЕЛЬ СОЛЬ

В это время византийцы сражались на Балканах со славянами и гепидами, в Италии с остготами, в Лазике – с персами. Войны велись с огромным напряжением сил, но мог ли Юстиниан отказаться от новой возможности расширить страну? Никогда. Он немедленно ответил Атанагильду согласием помочь и принялся снаряжать войско.

На сторону Атанагильда переметнулись автономные города Бетики – Малага, Кордова. Севилья, где стояла дружина герцога, воспринимала его теперь не как завоевателя, но как союзника. Имя Юстиниана было у всех на устах. Испанские римляне ждали освобождения, знаменем которого сделался Атанагильд, превратившийся из ненавистного вестгота в друга римлян и византийцев. Но хитрый герцог вел свою игру. Впрочем, как и Юстиниан – свою.

Для экспедиции в Испанию император нашел неожиданного начальника – патриция Либерия (того самого, что недавно воевал на Сицилии против остготов). Этот человек родился примерно в 465 году, то есть перед самым падением Гесперии. В молодости служил Одоакру но, как только пришел Теодорих, переметнулся на его сторону и занялся переделом земли для новых хозяев, который успешно завершил в 507 году. Либерий действовал так искусно, что уберег латифундии знатных римлян от раздела, отобрав земли в основном у бывших вояк Одоакра. Затем он получил тогу сенатора и должность губернатора Прованса. В общем, был приспособленцем. Впрочем, другой сенатор-приспособленец, Кассиодор, характеризует своего коллегу Либерия как «приятнейшего в общении, славного заслугами, выдающегося красотой, но еще более украшенного ранами, отмеченного заслугами трудов своих».

Варваров Либерий не уважал и мечтал о приходе византийцев. Мечты сбылись. Как только византийские войска высадились на Апеннинском полуострове, он в числе других сенаторов перешел на службу империи – подался к своим. Верная служба Римской державе – это был единственный принцип для беспринципного человека. Его легко осудить, но ведь и сегодня есть множество интеллигентных людей, которые служат тому или иному режиму для пропитания, однако хотели бы жить совсем в другой империи. Либерию повезло больше: он запасся терпением, долго ждал и дожил до победы, когда германцы были истреблены, а православный император воцарился над римлянами.

Весной 552 года византийский флот под командой Либерия отбыл к берегам Южной Испании. Эта дата приводится по Иордану, который упоминает об экспедиции в своей брошюре по истории готов.

Юстиниан знал, что Либерий не блещет полководческими талантами, но ценил дипломатические способности этого человека. Думается, Либерий поддерживал связь с южноиспанскими римлянами, которые ненавидели готов и привыкли к самостоятельности. Сенатор обещал им свободу от имени византийского царя. Он не лгал. У Юстиниана не было сил, чтобы покорить Испанию и установить там жесткую централизованную власть. Следовательно, император намерен был предоставить городам широкие вольности. Вообще, империя – это всегда федерация и калейдоскоп владений, спаянных единой идеей и удерживаемых где-то военной силой, а где-то – искренней приверженностью людей. Так что ничего необычного в решении Юстиниана нет.

Либерий провел против вестготов три кампании: в 552, 553 и 554 годах. Детали боевых действий неизвестны. У Испанской войны не нашлось своего Прокопия. Краткие записи Исидора Севильского страдают множеством неточностей. Например, Исидор говорит, что византийская экспедиция в Испанию началась в 554 году. Но верить нужно Иордану – современнику событий.

Как только Либерий высадился на полуострове, он заставил Атанагильда заключить пакт (договор). Вестготы признавали власть римского императора, а сами становились его федератами. Лишь на таких условиях Юстиниан соглашался терпеть их на земле Испании.

Начались действия против незадачливого короля Агилы. Византийцы захватили кромку Средиземноморского побережья. Сейчас здесь находятся великолепные курорты Коста дель Соль – Солнечного Берега.

В этом районе обосновался старик Либерий во время своего вторжения в 552–554 годы. Он захватил Малагу, Гадес (современный Кадис) и еще несколько городов, включая Новый Карфаген (совр. Картахена). Севилью передал византийцам Атанагильд. Кордова перешла в ромейское подданство добровольно. Кажется, здесь не было даже византийского гарнизона: полагались на верность горожан.

По договору Атанагильд становился королем федератов на службе империи и обязался охранять центральные области Пиренейского полуострова от нападений басков и свевов, живших на севере. Договорившись об этом, герцог отправился в Центральную Испанию воевать против Агилы. Кампания продолжалась примерно год (553). Агила действовал неудачно и терял города. В конце концов против него взбунтовались войска, и конунг Агила погиб. Новым королем вестготов сделался Атанагильд. Это изменило ситуацию в Испании.

У Либерия было крайне мало воинов, он опирался на ополчения южноиспанских городов, но эти города не желали воевать в дальних землях: 10–15 миль в окружности – вот их кругозор. Северная Испания была для них чужой страной, она располагалась за труднодоступными горными хребтами… Зачем идти далеко и воевать непонятно за что, за абстрактную идею империи? Города отстояли свободу, заключили выгодные договоры с Юстинианом… Этого достаточно! Из-за такого шкурного подхода завоевание Испании остановилось, едва начавшись.

Юстиниан подтвердил федеративный договор с новым королем Атанагильдом (554–568) и создал на отвоеванных у вестготов землях обширную провинцию Spania. Она просуществовала до 626 года.

Заканчивая тему Испании, достаточно сказать, что Атанагильд вскоре попытался порвать с Юстинианом и начал неудачную войну за восстановление контроля над югом страны. Но об этой войне мы тоже ничего не знаем. Неясно даже, был ли еще жив старый Либерий или император прислал другого полководца ему на смену. Нападение Атанагильда удалось отбить, и граница надолго стабилизировалась. Внимание Юстиниана отвлекли другие, более важные и жестокие войны.

ГЛАВА 2. ВОЙНА С ФРАНКАМИ

1. ШВАБСКИЕ ГЕРЦОГИ

Вернемся в Италию. Остготский король Тейя погиб, а военачальник Индульф с остатками южной армии готов ушел на север под защиту франкских войск. «После этого всем казалось, что все войны кончились в Италии», – наивно замечает Агафий Миринейский, и в этом замечании мы чувствуем вздох сожаления.

В 552 году повторилось то же, что 11 лет назад. Уцелевшие готы отдохнули, пришли в себя и задумались о мести византийцам. Собственно, у варваров не было выхода. Трудиться они не могли, служить в византийской армии считали зазорным. Они умели только воевать и грабить. В Северной Италии остались отпетые головорезы. Они склоняли франков к войне с Византией.

К молодому австразийскому королю Теодобальду явились послы из Италии. Сам Теодобальд был труслив и миролюбив, пишет Агафий, но он целиком зависел от своих воинственных герцогов. Сильнейшими среди них были алеманны (они же свевы или швабы, жившие в современной Швейцарии и Южной Германии; разумеется, не нужно путать их с испанскими свевами, которые давно утратили связь со своими германскими соплеменниками). Двое могущественных швабских герцогов, братья Лотар и Бутилин, заявили, что будут вести войну на свой страх и риск.

Они собрали крупную армию. Агафий Миринейский числит в ней 75 тысяч воинов, но это, разумеется, преувеличение. Швабы не могли набрать столько солдат. Если цифру уменьшить раз в 10, мы приблизимся к истине. К этому нужно прибавить 2000–3000 готов. В результате получим десятитысячную армию – крупное войско по тогдашним меркам.

В это время Нарсес осаждал Кумы, где засели гот Алигерн и ромейский перебежчик Гермоген с сокровищами готов. Осада была в разгаре, когда евнух узнал, что армия швабских герцогов уже перевалила через Альпы и вошла в долину По.

Нарсес оставил наблюдательный отряд под стенами крепости, а сам тотчас выступил на север и вскоре достиг Флоренции. Оттуда евнух выслал навстречу швабам несколько отрядов, чтобы задержать их. Костяк составлял легкий полк герулов. Как назло командир герулов Филемут в это время умер от какой-то болезни. Вместо него Нарсес назначил командиром «Фулкариса, их соплеменника» (вероятно, это известное в Средневековье имя Фульк или Фальк).

Герулы вошли в состав импровизированного корпуса, который направился к берегам По. Им командовали Артабан и Иоанн племянник Виталиана. План был такой: задержать швабов на переправе через реку По, а в это время зачистить мелкие готские гарнизоны в Италии.

На побережье Тосканы готы заперлись в купеческом городе Лукка. Их поддержали горожане – довольно редкий случай. Евнух лично явился под стены города. Жители Лукки договорились с Нарсесом, что если в течение месяца не подойдет подмога, город сдастся. Время прошло, но доходили слухи, что швабы уже близко. По этой причине гарнизон Лукки отказался капитулировать. Обманутый Нарсес был разгневан. Некоторые ромеи из его окружения предлагали перерезать заложников, которые ранее были взяты в Лукке, но евнух не позволил лишить людей жизни. Вместо этого он устроил сцену с показательной казнью. Заложников вывели перед стенами Лукки и инсценировали расправу. Им якобы рубили головы, «жертвы» бились в конвульсиях, а со стен в ответ неслись стоны и плач. Защитники Лукки проклинали Нарсеса. Евнух закричал в ответ на прекрасной латыни:

– Разве не вы были причиной гибели заложников? Вы и о себе не позаботились, дав клятву и затем позорно нарушив договор. Но теперь, если желаете вернуться к благоразумию, заложники ваши оживут, а если не одумаетесь, то вам нужно будет оплакивать не только их, но и самих себя.

Когда лукканцы услышали это, решили, что евнух морочит их христианскими сказками о воскрешении мертвых. Убежденные, что заложников не вернуть, они поклялись, что сдадут город, как только увидят этих людей живыми. Нарсес немедленно приказал мнимым мертвецам встать «и выставил для обозрения горожанам здоровых и невредимых». Шок был сильный. Но, как настоящие торгаши, лукканцы тотчас отреклись от своих слов и не пожелали открыть ворота. Нарсес проявил благородство: заложники были отпущены даже без выкупа. Горожане изумлялись: зачем он это сделал? Для торговца такое поведение православного человека выглядит чем-то невероятным. Нарсес сказал:

– Не свойственно мне заниматься шутовством и обольщаться пустыми надеждами. Я уверен, что и без них, если вы немедленно не сдадитесь, сумею покарать вас вот этим! – И он показал меч.

Пока главнокомандующий воевал с мелким приморским городом, его северная армия, посланная против швабов, терпела неудачи. Узнав, что швабы заняли город Парма, вождь герулов Фулкарис задумал отбить его молодецким ударом. Не произведя никакой разведки, он повел своих воинов и примкнувших ромеев на захват Пармы. Вождь делал ставку на стремительность, маршировал в полном беспорядке и вскоре, что называется, пожал плоды. Швабский герцог Бутилин спрятал отряд воинов в амфитеатре, построенном недалеко от Пармы. Фулкарис и герулы явились туда. Вероятно, их заманил небольшой разъезд врага. Словом, наемники пришли в амфитеатр, и тут на них со всех сторон обрушились швабы. Герулы бросились кто куда.

Фулкарис со своими оруженосцами понял, что погиб, но бежать не стал. Он отступил к какой-то гробнице и начал драться. Телохранители советовали уйти, пока есть возможность. Но Фулкарис боялся позора больше, чем смерти от вражеского меча.

– Как я перенесу речи Нарсеса и его упреки в безрассудстве? – отвечал он своим.

Наконец швабы отступили и забросали герула дротиками. Фулкарис рухнул на щит, и тогда какой-то швабский воин раскроил ему голову топором.

Это поражение было раздуто швабами до невероятных размеров, а остатки готов, жившие в Эмилии и Лигурии, стали захватывать У византийцев городки и переходить на сторону герцогов Лотара и Бутилина. Что касается герулов, то их новым вождем сделался Синдуал.

Однако в лице герулов поражение потерпел только ромейский авангард. Иоанн и Артабан были живы, к ним присоединились остатки герулов. В один миг они очутились в неприятельской стране. «Ибо города готов открывались для врага и, получая сильные гарнизоны», намеревались сражаться против ромеев, свидетельствует Агафий. Византийцам пришлось отойти к Равенне.

2. КАПИТУЛЯЦИЯ АЛИГЕРНА

После отхода византийцев от Пармы Нарсес оказался в опасной ситуации, но не растерялся.

Евнух послал к Иоанну племяннику Виталиана ординарца с упреками в трусости, а его офицеров объявил предателями государства, если они не вернутся к стенам Пармы. Таков стиль Нарсеса. Велисарий никогда не действовал подобными методами. Кстати, темпераментный кавказец Нарсес и с самим Велисарием позволял себе общаться в подобном же тоне.

Отговорки не принимались, и войска Иоанна отбыли под стены Пармы. Нарсес торопился взять Лукку. Горожане дрались нехотя. Потери были огромны, бреши в стенах становились всё больше. Наконец лукканцы сдались. Евнух обошелся с ними милостиво и оставил в городе гарнизон.

Стояла глубокая осень, 552 год подходил к концу. Нарсес увел войска в Равенну на зимние квартиры. С наступлением весны он собирался идти в Рим, чтобы за его укреплениями выдержать оборону. Как пишет Агафий, евнух надеялся на то, что жара и вредный климат вынудят швабов отступить.

Эта тактика Нарсеса кажется странной. Почему он не рвется в бой? Ответ прост. Ясно, что его армия понесла большие потери и была рассредоточена в гарнизонах. Если у евнуха после всех его побед оставалось в полевой армии 10 тысяч солдат, то это еще хорошо; но и эти силы были разделены, ибо действовали на нескольких направлениях.

В начале зимы Нарсеса ждал приятный сюрприз: осажденный в Кумах готский вождь Алигерн приехал в окрестности Равенны и пообещал сдать крепость в обмен на личную безопасность. Евнух согласился. Алигерн предстал перед Нарсесом, «передал ему собственноручно ключи от Кум и предложил всякие добрые услуги». Нарсес вежливо «благодарил его за сдачу и обещал отдарить большими благами». Византийский отряд вошел в Кумы, взял под охрану сокровища и принялся укреплять стены. Алигерна направили в Цезену (Чезена), чтобы показать швабам: последний готский герцог перешел на сторону Византии. Швабы «оскорбляли его и называли предателем своего народа», пишет Агафий. Еще бы! Они больше не могли рассчитывать на золото, которое готы приберегли в Кумах. Но после короткого совещания швабские герцоги договорились всё-таки продолжать борьбу, рассчитывая на поживу в разоренной Италии. Правда, от них отпал отряд союзников-варнов (это небольшое племя жило на берегах Балтики и часто посылало юношей на службу в страну франков). Варны перешли к ромеям: византийские агенты постоянно перетягивали на свою сторону вражеских солдат. Так Нарсес получил подкрепления, а швабы, напротив, понесли потери. Возможно, силы швабов и византийцев сравнялись.

* * *

Ромейские войска были рассредоточены в лагерях под Равенной, как бы окружая город полукольцом. Штаб-квартира самого Нарсеса находилась в Арминии. Вскоре туда прибыл разведывательный отряд швабов и готов. Швабы сражались пешими, а готы – на конях. Они принялись жечь и разорять окрестности. Сердце темпераментного евнуха не выдержало, он бросился в атаку с тремя сотнями конных телохранителей. Варвары потерпели поражение и больше не приближались к Арминию. Евнух перешел в Рим и зазимовал там.

3. СМЕРТЬ ЛОТАРА И БИТВА ПРИ КАСИЛИНЕ

Швабы перенесли военные действия на запад Италии. Они обошли Рим, где засел Нарсес, и прибыли в Самниум. Здесь варвары разделились. Герцог Бутилин «с большим сильнейшим войском» отправился к берегам Тирренского моря. Он опустошил часть Кампании, явился в Луканию, после чего вторгся в Бруттий и дошел до самого города Регия на носке итальянского «сапога», где высадился когда-то Велисарий. Герцог Лотар разграбил Апулию с Калабрией и дошел до «каблука» в окрестностях Гидрунта (Отранто).

Начались грабежи. Православные франки, сражавшиеся в небольшом числе в армиях герцогов, относились с уважением к церквам и вообще вели себя сдержанно. Зато швабы, принявшие крещение неискренне, а то и вовсе оставшиеся язычниками, вели себя развязно: грабили храмы, «похищая священные сосуды» и «многие золотые кропильницы». Всё это сопровождалось убийствами римлян и разрушениями. С этих событий началась весна 553 года. Нарсес бездействовал, сидя за римскими стенами. Зная решительный характер евнуха, можно предположить, что он изменил план войны. Может быть, отдав Южную Италию в жертву врагу, Нарсес хотел напасть на него на обратном пути, когда отягченные награбленным добром швабы потянутся на север?

Настало лето. Герцог Лотар послал гонцов к брату сказать, что возвращается назад, «распрощавшись с войной и превратностями судьбы». Бутилин рассчитывал на другое. Его манили не только грабежи, но и завоевания. Герцог поклялся готам, что не покинет Италию до тех пор, пока не выгонит византийцев. Готы обещали выбрать его королем.

Лотар возвращался восточной дорогой по берегу Адриатики и достиг области Пицен. Здесь он расположился лагерем.

Византийские войска тотчас пришли в движение. Нарсес отправил против Лотара конные отряды под началом армянина Артабана и болгарина Улдаха. Они потрепали швабов и отбили полон. Швабы продолжили поход на север, форсировали По и оказались в Венетии. В этот момент варваров настигло новое бедствие: чума. Герцог Лотар сошел с ума от болезни «и бесновался открыто, как безумный и одержимый». В конце концов он искусал нарывы на собственном теле и «погиб жалким образом». Вымерло почти всё швабское войско, расквартированное в Венетии. А вот византийских солдат болезнь, видимо, не коснулась. Похоже, что в армии Нарсеса служили в основном те, кто уже переболел чумой. Так или иначе, с одной швабской армией было покончено.

* * *

Герцог Бутилин, разграбив местность вплоть до Регия, повернул назад и направился в сторону Рима. Он узнал, что Нарсес стягивает войска и намерен помешать движению франков. В войске Бутилина тоже начались болезни, и потому герцог хотел сразиться с ромеями, пока большая часть его армии была на ногах. Правда, Бутилин и его люди страдали не от чумы. Они опивались молодым вином и получали расстройство желудка. Некоторые несчастливцы умирали. Швабы раскинули лагерь в Кампании, возле города Капуя, на берегах реки Касилин.

Соотношение сил изменилось в пользу ромеев, поэтому Бутилин принял меры предосторожности. Он укрепил лагерь валом, поставил повозки в полукруг и оказался как в крепости. С тыла его прикрывала река. Отряд швабов занял мост через Касилин и соорудил деревянную башню для его обороны.

Правда, Агафий считает, что армия Нарсеса насчитывала 18 тысяч солдат, а швабов было 30 тысяч. Из этого сообщения ясно, что историк просто поделил численность швабского войска пополам и вычел потери. С другой стороны, 18 тысяч человек – это вся численность византийских войск в Италии включая гарнизоны. Сколько имелось у Нарсеса и швабов войск в открытом поле – вопрос спорный. Но всё же надо полагать, что перевес был на стороне ромеев: ничем другим не объяснить оборонительную тактику варваров.

– Или будем обладать Италией, или же бесславно умрем, – заявил Бутилин соплеменникам. – Если мы окажемся храбрыми в сражении, – получим всё, чего желаем.

Швабы готовились к битве. Шлемов и панцирей было мало, основное оружие составляли обоюдоострые секиры, метательные копья-ангоны с зазубринами и прямые мечи. Сражались варвары в пешем строю.

Нарсес стал тревожить врага налетами конницы. Швабы тотчас потребовали у своего герцога дать бой в открытом поле. Бутилин вывел солдат. Нарсес тоже приказал своим воинам строиться для битвы. В этот момент ему доложили, что какой-то герул, находившийся на ромейской службе, жестоко убил своего слугу за проступок. Это противоречило законам Юстиниана. Нарсес тотчас заявил, что не начнет сражения, пока не покарает герула за преступление. Варвар раздраженно сказал, что «позволено господам делать со своими рабами, что они пожелают, чтобы и другие знали, что они получат то же, если не будут выполнять свои обязанности». Он «был дерзок и заносчив». Но с Нарсесом шутки плохи. Евнух приказал своим телохранителям уничтожить герула, «и он умер, пораженный мечом в пах», пишет Агафий. Прочие герулы сразу вышли из повиновения и закричали, что не станут принимать участия в битве. Однако Нарсес очистил совесть православного человека и мало заботился о герулах. Инцидент разрешился быстро: они одумались и предложили свои услуги. Нарсес приказал им занять место в строю. Герулы потянулись к полю боя.

Евнух расставил войска следующим образом: легкие всадники-стрелки разместились на флангах, в центре стояла пехота. Передние ряды составили тяжеловооруженные воины в шлемах и длинных панцирях. За ними встали легковооруженные бойцы. Позади – лучники и пращники. Сам евнух находился на правом крыле со своими телохранителями. Часть кавалерии он разместил в засаде в соседнем лесу. Этими людьми командовали Валериан и Артабан. Нарсес приказал им атаковать в тот момент, когда неприятель увязнет в бою.

Между тем к герцогу Бутилину прибежали двое герулов-изменников. Они доносили:

– Ромеи в полной суматохе и беспорядке. Герульская дружина негодует и отказывается сражаться, а другие подавлены этим.

Из сообщения следовало, что нужно немедленно атаковать византийцев и разгромить их. Швабы пошли в атаку «с шумом и песнями». Агафий пишет, что «форма их боевого порядка была подобна клину и походила на дельту. Передняя его часть, которая заканчивалась острием, была плотна и закрыта со всех сторон щитами. Можно сказать, что они своим построением напоминали голову свиньи». Эта диспозиция несколько озадачила военного историка нового времени Ганса Дельбрюка, который полагает, что при таком построении передние пехотинцы подвергались слишком большой опасности. Но оснований не верить Агафию у нас нет. Вероятно, передовые воины были лучше вооружены и подготовлены (у них на вооружении имелись и шлемы, и добротные панцири). Их задачей было расколоть строй противника и смешать его. Далее шла всякая рвань, которая должна была добивать потерявших строй византийцев и принуждать их к беспорядочным поединкам. Один шваб был равен по силе двум ромеям, но сотня ромеев легко била сотню швабов за счет выучки и организации. Поэтому и важно было расколоть ромейский строй. Что касается боевых порядков, похожих на кабанью голову, то германцы их полюбили. Даже позднее, когда они научатся воевать верхом, излюбленной тактикой немцев будет клин или «свинья».

Швабы атаковали. Герулы еще не появились на поле боя из-за своих капризов, они только строились и начали марш, чтобы подтянуться к центру армии. Этим воспользовалась «кабанья голова» швабов. Варвары налетели на центр византийского строя, прорвали его и стали теснить ромеев к обозу. Однако Нарсес, образованный человек, применил против вражеского «кабана» тактику Ганнибала при Каннах. Главнокомандующий провел искусный маневр, удлинив фланги. Конные стрелки завершили окружение швабов и начали расстреливать врагов со спины.

Тяжеловесные швабы долгое время вообще не могли понять, что происходит. Перед ними была ромейская пехота, с которой приходилось сражаться, а в то же время непонятно откуда неслись смертоносные стрелы. «У огромного же большинства не было времени для сомнений, размышлений и недоумений, так как вместе с ударом их постигала смерть», – сообщает Агафий. В этот миг подошли герулы и сразу столкнулись со швабами врукопашную. Это стало психологическим моментом, который переломил ход сражения. Возникла паника, швабы бросились врассыпную, и тут ромеи начали избиение. В итоге швабов прижали к реке. Всадники, сомкнув фланги, отрезали врагу отступление. Варвары бросались в воду, кричали, тонули… Нарсес преподал великолепный урок византийского военного искусства. В этом бою на стороне ромеев участвовал остгот Алигерн – брат Тейи. Он сражался с особенной храбростью. Из прочих варваров отличился вождь герулов Синдуал. В ромейских подразделениях тоже было много храбрецов, зарекомендовавших себя в бою.

Обобрав трупы врага и разграбив его обоз, ромеи стали горланить песни «и украсив себя венками, в прекрасном порядке, сопровождая полководца, они возвратились в Рим».

Победа была громкая и вызвала всеобщий душевный подъем. Больше всех радовался главный организатор – Юстиниан, который незримыми нитями удерживал командование стратегическими операциями из константинопольского Большого дворца.