Текст книги "Убитый манекен : сборник"

Автор книги: Станислас-Андре Стееман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

XXVII

«Всем радиофицированным машинам!.. Найти и задержать Доло, До-ло Фредерика, по прозвищу Фредди… Тридцати трех лет, рост метр семьдесят семь, волосы темно-русые, глаза серые, бритый… Особая примета: слабый шрам над левой бровью… В последний раз, когда его видели, на нем был темно-синий костюм в тонкую белую полоску, туфли из коричневой замши, светлый плащ и мягкая фетровая шляпа светло-серого цвета… Вероятно, носит с собой портфель или чемодан… Внимание! Этот человек опасен… Как поняли? Прием».

XXVIII

Тусклые часы, едва различимые за занавесом, сотканным из капелек дождя, показывали пятнадцать минут двенадцатого, когда поезд, словно бы нехотя, остановился у перрона небольшого слабо освещенного вокзала.

Из него вышел одинокий пассажир. Воротник его плаща был приподнят, мягкая фетровая шляпа надвинута на лоб. В руке он держал чемодан.

Насыщенный йодом океанский воздух уже коснулся его…

– Не могли бы вы порекомендовать мне отель с видом на море? – спросил он у контролера, который ждал его у выхода.

– Хороший отель?

– Просто отель, – ответил пассажир.

– «Юнивер», «Пляж»… Идите по первой улице справа от вас, затем сверните налево… И все время прямо: в конце увидите море. Ошибиться невозможно.

– Спасибо, да вознаградит вас Господь! – сказал пассажир.

Он удалился, сгорбившись под ливнем.

– Не угодно ли заполнить этот формуляр?

Приезжий взял бланк, который сонный ночной дежурный протянул ему, снял колпачок с авторучки и написал: «Дюпон», затем, словно почувствовав, что за ним наблюдают, добавил: «Дюран». В итоге получилось: Дюпон-Дюран.

Столь же лицемерно ответив на другие вопросы анкеты, человек заметил, что у него в авторучке кончились чернила.

– Наверху найдутся чернила? – спросил он, откладывая еще не просохший бланк в сторону.

Дежурный, будучи пессимистом, указал ему на два письменных стола в углу вестибюля и сказал:

– Лучше прихватите чернильницу отсюда.

– Мне также понадобится бумага.

– В папке, рядом с чернильницами… Ваш ключ! – напомнил дежурный, недовольный таким количеством просьб, последовавших от нового постояльца. – Ваш номер двадцать третий, на третьем этаже… Я не провожаю вас из-за своего флебита… Лифт не работает, – добавил он с плохо скрываемым злорадством.

– Черт! – сказал путешественник.

Комната с номером «23» была недавно отремонтирована, о чем свидетельствовали ударявший в нос сильный запах клея и плохо подогнанные обои в углах комнаты.

Швырнув на кровать мокрую шляпу и плащ, путешественник достал из заднего кармана брюк оплетенную бутылку, с жадностью отпил из нее, повернул ключ в двери, сел и начал писать.

Несомненно, он давно знал, о чем написать, ибо его рука скользила по листу бумаги без колебаний:

«Мой дорогой комиссар!

Может быть, мне следовало начать это последнее письмо с общепринятой фразы: «Вот моя исповедь». Но я ненавижу штампы».

Дождь усилился. Путешественник поежился от холода, выпил еще один глоток спиртного и продолжил:

«Вы меня держите, комиссар, и держите крепко! Я вижу только один способ ускользнуть от вас, и я прибегну к нему, прежде чем наступит рассвет…»

XXIX

Это была уже не ночь, но еще и не день.

«Мария-Жанна» направлялась в открытое море, плывя вдоль пирса Фекана, когда один из рыбаков, одетых в куртки с капюшонами и находившихся на судне, толкнул своего приятеля локтем в бок и спросил:

– Ты тоже видел, Рафаэль?

Чей-то силуэт, неясный в этот сумеречный час, но до сих пор выделявшийся на фоне неба возле маяка в конце насыпи, зашатался и исчез, словно унесенный порывом ветра.

Рафаэль кивнул.

– Может быть, это купальщик, Ламбер? – с надежной в голосе предположил он.

– В одежде?.. Да и в такое время? Почему тогда не русалка?

Через пять-шесть минут «Мария-Жанна» свернула за край мола, и Ламбер, склонившись над планширом, всматривался в поверхность воды, в то время как Рафаэль спрашивал у него, орудуя рулем:

– Ну что?

– Да ничего! – ответил Ламбер, выплевывая комок жевательного табака. – Должно быть, он пошел на дно, как топор без топорища!

– Тогда нам и пришло в голову осмотреть край пирса… и вот что мы там нашли! – закончил Ламбер, кладя на стол перед комиссаром полиции сверток, который он до тех пор держал под мышкой.

– Что это такое?

– Плащ, пиджак, башмаки. И еще письмо «для передачи в полицию». Все это было придавлено камнем.

– Спасибо, друзья! – живо произнес комиссар. – Подождите, я запишу ваши фамилии и адреса… – Записав их, он добавил – Если понадобится, я вызову вас.

– Хорошо бы нам получить расписку, – робко попросил Рафаэль.

– Справедливо.

Когда оба рыбака вышли, комиссар осмотрел одежду, от которой поднимался легкий пар (в тесной комнатке было градусов двадцать), открыл с помощью карандаша плохо заклеенное письмо, прочел десять первых строк, затем бросил взгляд на подпись.

– Ну и ну! – воскликнул он, хотя был один, и снял телефонную трубку. – Соедините меня с криминальной полицией Парижа. Срочно…

XXX

Следователь Сюсбиш встал, протянув руку, чтобы поздороваться с посетителем:

– Добрый день, мсье Венс! – Он больше не кашлял. – Вы так великодушно помогли нам в «деле д’Ау», что я счел необходимым сообщить вам о развязке одному из первых… Садитесь. Сигарету?

Мсье Венс пододвинул к себе стул и сел.

– Полиция Фекана, – бойко начал следователь, – только что сообщила мне, что какой-то неизвестный бросился сегодня утром с мола в Ла-Манш и что все попытки выловить из воды утопленника ни к чему не привели. На эстакаде он оставил кое-что из своей одежды – плащ, синий пиджак в тонкую белую полоску, туфли из коричневой замши – и письмо «для передачи в полицию»… Это письмо с минуты на минуту мне доставит полицейский-мотоциклист. Однако, чтобы не тереть времени впустую, я попросил комиссара полиции из Фекана изложить его содержание по телефону… Держу пари, что вы не угадаете, кто автор письма…

– Фредди Доло? – предположил мсье Венс.

Следователь, казалось, был разочарован:

– Да… Как вы угадали?

– К чему-то подобному я был готов… О чем письмо?

– Его автор пункт за пунктом подтверждает все наши выводы, он заявляет, что потерял всякую надежду уйти от правосудия любым иным способом, кроме самоубийства. В конце Фредди облил грязью своего брата Мартена, «отвратительная честность» которого, как он утверждает, толкнула его на преступление…

Мсье Венс вдруг занервничал:

– Вам известно, в котором часу Фредди бросился в воду?

– Между пятью и шестью утра.

– А какой сегодня день?

– Суббота. Почему вы спрашиваете?

Мсье Венс оттолкнул стул и сказал:

– Суббота!.. Скорее, господин следователь!.. – Он подошел к нему и потащил его к двери. – Следуйте за мной! Нельзя терять ни минуты!

XXXI

Мсье Венс решительно сел за руль, следователь расположился рядом с ним. На заднем сиденье устроились Малез (его правая рука была на перевязи) и первый попавшийся инспектор – им оказался инспектор Серрано, которого подцепили мимоходом в коридорах управления криминальной полиции.

– Куда?.. Куда вы нас везете? – спросил следователь, целомудренно закрывая глаза всякий раз, когда машина проезжала на красный сигнал светофора.

– Куда я могу отвезти вас, господин следователь, если не на место преступления, первого преступления? То есть к Жоржу Д’Ау.

Когда машина остановилась, перед частным особняком уже стоял автомобиль – пустой. Это был шестицилиндровый «паккард».

– Ведь это тачка Фредди? – спросил Малез.

– Ага, – подтвердил мсье Венс, доставая из кармана отмычку.

– Вы не звоните? – забеспокоился следователь.

– Бесполезно. Нам все равно не откроют.

Сюсбиш был настойчив.

– Почему же нам не откроют? – спросил он, сделав несколько неуверенных шагов по вестибюлю.

– Потому что сегодня суббота, – нетерпеливо ответил мсье Венс, – а в субботу после полудня мадам д’Ау отпускает свою прислугу. – Он уже мчался вверх по лестнице. – Впрочем, тот, кого мы преследуем, об этом знает, что и повлияло, наверное, на его планы… Еще вчера, будучи «живым», он бы без колебаний отделался от неприятных свидетелей, но сегодня!.. – Венс перевел дыхание. – Сегодня он навсегда отказался от убийств!

Отстав от мсье Венса, Малеза и инспектора Серрано, следователь решил остановиться.

– Мы преследуем человека?.. Кто это?..

Мсье Венс не обернулся. Он уже достиг лестничной площадки.

– Двойной джокер! – крикнул он. – Сюда! Вот в эту дверь!..

XXXII

Сперва они увидели только мужчину, который сидел верхом на кровати и совершал какие-то судорожные движения.

Затем они увидели и все остальное: Катрин лежала, уткнувшись лицом в перину, во рту вместо кляпа у нее был шелковый платок.

Придавив ее коленом, мужчина связывал ей руки за спиной с помощью шнура от занавесок.

На стеганом одеяле валялся автоматический пистолет.

– Слишком поздно, Доло! – крикнул мсье Венс. – Все кончено!

Тот что-то пробурчал в ответ и, скатившись с кровати, выстрелил наугад. Затем бросился к балконной двери, открыл ее и закинул ногу на перила.

– Стреляйте, Венс! – взмолился Малез. – Стреляйте… он уйдет от нас!

И Малез выстрелил сам, не доставая пистолет из кармана, с левой руки.

Человек, сидевший верхом на перилах, закачался, как метроном, и упал навзничь: его мощное тело одной половиной распростерлось на балконе, а другой – на полу спальни.

– Стреляй я с правой, он бы остался жив, – признался позднее Малез, сердясь на самого себя. – Левая у меня всегда была тяжеловата…

– Фредди давно был в меня влюблен, – объяснила Катрин, как только ее освободили от кляпа и пут. – Он уговаривал меня поехать вместе с ним… Я отказалась… Тогда…

– Фредди?! – недоверчиво вскрикнул следователь. – Но ведь это Мартена, пытавшегося совершить над вами насилие, только что пристрелил комиссар!

Поправляя корсаж и убирая со лба своим легким пальчиком прядь волос, Катрин покачала головой и сказала:

– Нет, это Фредди. Фредди всегда боялся, что его арестуют. В последний раз, когда я его принимала – а я действительно надеялась, что это последний раз, – он уже выдавал себя за своего старшего брата.

– Фредди утонул в Ла-Манше сегодня утром! – упорствовал следователь.

– Тсс! – вмешался мсье Венс. – Для хорошего пловца нет ничего проще, как незаметно достичь суши. – Он глядел на бездыханное тело, не обнаруживая ни малейшего желания его опознать. – Не забывайте также, господин следователь, что Фредди и Мартен всегда были похожи друг на друга… как братья.

Следователя осенило:

– Я понял!.. Почувствовав, что он окончательно пропал, и уповая на это спасительное сходство, Фредди, вероятно, заманил своего брата в новую ловушку и ночью столкнул его в море. После чего он сам бросился в воду сегодня утром на глазах у свидетелей, рассчитывая, что, когда прибой вынесет на берег тело Мартена, все решат, что утонул Фредди!.. Гениально!..

Мсье Венс поморщился:

– Правдоподобно. Правдоподобно, но не соответствует действительности.

Сюсбиша осенило во второй раз:

– Постойте!.. Значит, это подстроил Мартен, который был обижен, испытывал стыд и боялся, что он сам окажется в центре скандала; он нарочно с самого начала скомпрометировал Фредди, чтобы отделаться от него и вернуть себе свое доброе имя!

Мсье Венс покачал головой:

– Опять ошибаетесь, господин следователь…

Сюсбиш занервничал:

– Вы смеетесь надо мной со своими загадками! У нас нет других подозреваемых, кроме обоих Доло! Следовательно: виновен один из них, младший или старший, преступник или агент по сбыту свечек!.. Я настаиваю на этом: если бы не…

– Простите меня, господин следователь, но остается третье решение – верное…

– Третье решение? Вот как! Хотелось бы мне знать, какое?

– А вот какое… – Мсье Венс сделал паузу, чтобы закурить сигарету. – Труп, который сейчас находится перед вами, не принадлежит ни Фредди, ни Мартену… Это труп Мартена-Фредерика-Анри Доло!

На этот раз следователь был не единственным, кто издал возглас изумления. Малез и инспектор Серрано не верили своим ушам:

– Что?.. Что вы говорите?..

– Не правда ли, это кажется невероятным? – задумчиво произнес мсье Венс. – И тем не менее… Фредди и Мартен всеща были одним и тем же лицом! Видите ли, господин следователь, когда мы преследовали одного, мы преследовали и другого… Мы поверили в существование двойников. В действительности Мар-тен-Фредерик вел двойную жизнь, чтобы однажды получить возможность свалить все свои злодеяния на тень, тень, которую он предполагал, как только его преступная карьера успешно завершится, отправить в небытие, туда, откуда он ее когда-то извлек… Вспомните: никто из нас никогда не видел «Фредди» и «Мартена» вместе! И это понятно… Нельзя разорваться на части, когда первый замышлял какое-нибудь преступление, второй уезжал из провинции с чемоданчиком в руке… И этот-то маленький чемоданчик и есть Фредди! Иначе говоря: в нем хранились одежда, парики и другие аксессуары, назначением которых было оживить его на какое-то время. Напротив, когда «Фредди» брал отпуск, «Мартен» воскрешал свою деревушку, спал со своей служанкой – это, заметьте, надо еще доказать, – и все было шито-крыто!

Следователь промокнул платком пот на лбу:

– Почему, если все так, как вы говорите, Фредди постоянно пытался скомпрометировать Мартена?

– По целому ряду причин, господин следователь… Первое: потому что невиновный, обвиняемый несправедливо – в данном случае Мартен, – впоследствии выглядит еще более невиновным! Второе: потому что Мартен, этот призрак, извлеченный из небытия, снова исчезнув, никогда бы не смог удостоверить свой распорядок дня, обеспечить алиби, если бы его то и дело, так сказать, не заманивали в ловушку… Заметьте, что «Фредди» всеща проделывал это так ловко, что в итоге мы неизбежно верили в искренность «Мартена»… Например, однажды я застал «Мартена» разговаривающим по телефону с «Фредди»… На самом деле, ожидая моего визита, он оставил дверь приоткрытой и разыграл передо мной комедию… На другом конце провода никого не было…

– Если я вас правильно понимаю, – не унимался следователь, – «Фредди» – пусть будет так! – бросился в воду лишь для того, чтобы похоронить преступника и возродиться в облике честного человека?

– Да… и смыть с себя все подозрения, как индус смывает свои грехи в водах Ганга!.. Поступая таким образом, наш двойной джокер недооценил свою даму сердца – Катрин д’Ау, – которую «Фредди», будучи страстно в нее влюбленным, намеревался сделать добропорядочной спутницей «Мартена»…

– Но мне показалось, что мадам была против! – возразил следователь. – Бесполезно было совершать над ней насилие, раз она отвергала его…

– Вы думаете? – спросил мсье Венс. – Нет ничего проще, как увезти женщину в багаже. Достаточно напичкать ее наркотиками, выдать за больную в глазах экипажа судна или самолета, привыкшего ежедневно иметь дело с последствиями морской болезни и дурноты. Не буду останавливаться на других вариантах: гипноз, рабство…

Следователь понемногу восстанавливал душевное равновесие:

– Все это очень красиво! Но как вам удалось разгадать игру Мартена-Фредерика?

– Я не доверяю подозреваемым, которые совершают один промах за другим, – терпеливо объяснил мсье Венс, – например, бьют по физиономии полицейского, тогда как могли спокойно с ним разминуться! Тот, кто слишком усердно старается что-то доказать, не доказывает ничего. На рожон просто так не лезут…

Следователь, казалось, все более мрачнел.

– Оставим это! Для чего тогда понадобилось псевдосамоубийство воображаемого лица? – спросил он. – «Мартен» ведь был вне всяких подозрений, зачем надо было убеждать нас в том, что «Фредди» погиб?

– Человек – и тем более человек, за которым гонится полиция, – не исчезает бесследно, это могло бы возбудить подозрения, – сказал мсье Венс. – И наоборот, бросившись на глазах у свидетелей в море, «Фредди» утопил в нем свое прошлое и в то же время с помощью своих последних признаний заявил о невиновности «Мартена»… Об этом может только мечтать любой преступник, стремящийся остаться безнаказанным, – уличить то естьсообщника-двойника, приписать свои собственные грехи «брату», который не протестует и берет все на себя… Человек и его тень предстанут перед Господом вместе.

Следователь теребил свою бородку.

– Гм! Версия соблазнительная, но она отдает беллетристикой… Мы не в состоянии прибегнуть к сопоставлению отпечатков пальцев, поскольку «Фредди» их не оставил… А нам нужны доказательства.

– Кажется, я могу их вам представить…

Мсье Венс нагнулся и не без отвращения снял перчатку с руки убитого:

– Взгляните!.. Когда «Фредди» попытался меня пристрелить в кабачке «У Грегуара», я прижег ему ладонь сигарой – своим единственным оружием, о чем я его предупредил, – оставив след на коже… И этот след – вот он, на руке «Мартена»!

Мсье Венс выпрямился, держа между пальцами игральную карту.

– А вот предупреждение, которое мне удалось подложить в карман к «Фредди», чтобы убедить Мартена-Фредерика в том, что он проиграл эту партию, предупреждение, оставшееся мертвой буквой… Подумайте хорошенько, господин следователь… Как по вашему, тут два короля… или только один?

– Дайте, – сказал следователь.

Это был обычный король пик.

Но в верхнем левом углу карты можно было прочитать: «Мой козырь».

А поперек картинки было написано: «Фредди + Мартен Доло».

Внизу стояла подпись: мсье Венс.

Мсье Венс легонько похлопал по вискам Катрин, приводя ее в чувство.

– Куда Мартен-Фредерик собирался увезти вас? – спросил он.

– В Ка… Канаду!

– А вы не любите Канаду?

– Не знаю. Я не любила Мартена-Фредерика.

Мсье Венс взял стакан с виски, задумчиво покрутил его в руке и произнес:

– Вам надо передохнуть… Почему бы вам не поехать с Эктором Дезексом?

– В Канаду?

– В Канаду или куда-нибудь еще.

– Понимаете… Я не люблю и Эктора!

Мсье Венс опустошил стакан, надеясь набраться смелости:

– В общем, раз вы никого не любите, ничто не мешает вам поехать со мной, ведь так?

– Куда?

– В Канаду.

– Ну конечно! – фыркнула Катрин.

– Решайтесь!

– Дело в том, что вы меня не любите… Иначе вы бы меня уже рассердили!

– Она сделала шаг навстречу. Мсье Венс отступил на два.

– Минутку, Кэт! Я должен послать телеграмму…

– Кому?

– Моей клиентке.

Мсье Венс достал из кармана листок бумаги, быстро набросал карандашом несколько слов и протянул его Катрин, которая думала в этот момент о чем-то другом.

Телеграмма гласила:

«Мадам Бонанж Париж улица Ламарк 14

Тысяча извинений тчк Поручение не выполнил тчк Виновный наказан но Катрин счастлива.

Мсье Венс».

Осужденный умирает в пять

Г-ну П. Фачендини, судье, мэтру Ж. Виалю, адвокату, и мэтру М. Файру, адвокату, чьи советы вели меня сквозь дебри юриспруденции.

Перевод К. Иорданской

ПРОЛОГ

Процесс занял пять дней.

К тому моменту, как суд удалился на совещание, приговор уже носился из уст в уста.

– Двух мнений быть не может, – прошептал Билли Хамбург в очаровательное ушко Дото, сокращенное от Доротеи.

Надвигалась гроза, от беспрестанных вспышек молний свет ламп казался тусклым.

– Десять минут седьмого, – отметил Билли, взглянув на часы. – Возмутительно, они там, верно, языками чешут.

Двадцать минут седьмого.

Первый судебный секретарь потребовал тишины.

– Господа, суд…

Председатель наконец вышел из спячки. Двенадцать добропорядочных граждан, призванных решить судьбу обвиняемого, вытянувшись в цепочку, как индейцы на тропе войны, заняли свои места.

– Господа судьи… Душой и рассудком…

– Обычная болтология! – прокомментировал Билли, и его рука проворно скользнула к самой подвязке на ноге Дото.

– Т-сс, слушай!

Женщина с сиреневыми волосами, прикрываясь рукой, затянутой в перчатку, закашляла.

Председатель коллегии присяжных, рыжий, приземистый, с выпуклыми глазами за стеклами очков в бесцветной оправе, громким голосом отвечал на традиционные вопросы судьи, затем опустился на свое место, преисполненный сознания собственной значительности.

Перед Дворцом правосудия резко затормозила машина, там и сям всплеснули аплодисменты, но быстро затихли.

Все взгляды устремились на обвиняемого, но по его лицу ничего невозможно было прочитать. Сохраняя на губах под тоненькими черными усиками горькую улыбку, не сходившую с них все пять дней, он легким поклоном поприветствовал заместителя прокурора, и от этого движения дрогнули многие женские сердца.

Снова волнение в зале. Первый раскат грома. Публика уже стекалась к выходу.

Мэтр Лежанвье, адвокат, собрал свои записи и заметки, кое-как запихав их в папку свиной кожи. Тяжелые капли пота, стекая по широкому лбу, застилали глаза. Сердце стучало у самого горла – огромное, больное, оно мешало нормально дышать.

– Ваш динамит, мэтр, – напомнила мэтр Лепажу Сильвия, протягивая розовую пилюлю и стакан с водой.

Мэтр Лежанвье с отвращением разгрыз пилюлю и осушил стакан.

– Спасибо, голубчик. Вы так милы…

Он никуда от этого не денется.

И так всякий раз: при вынесении приговора он испытывал смертельную тревогу.

Как если бы он должен был разделить участь подсудимого.

Быть оправданным или осужденным.

Как если бы он защищал собственную жизнь.