Текст книги "Убитый манекен : сборник"

Автор книги: Станислас-Андре Стееман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

VI

– Вам сдавать, Доло! – резко напомнил Жорж д’Ау, ставя на стол свой пустой стакан.

Дым от сигарет заколакивал свет, который отбрасывали торшеры, плотные драпировки из светло-коричневого бархата приглушали уличные звуки. Старинная мебель, обюссоновские шпалеры, изящные антикварные вещицы. Но что поражало посетителя и приковывало его внимание, едва он входил в помещение, так это замечательный женский портрет в испанском стиле: глаза цвета топаза, едва уловимая улыбка монашенки, уступающей соблазнам века, или женщины, осознающей свою привлекательность, декольте, обнажившее начало молочно-белой груди, некстати ограниченное внизу рельефной рамой картины.

– Здесь нечем дышать! – вновь заговорил Жорж д’Ау. – Откройте окно, Ясинский!

Он не просил, он приказывал.

Борис Ясинский встал и открыл окно. Поношенная одежда, чересчур длинные волосы, округлый подбородок и печальный рисунок губ делали его похожм на чиновника, чьи честолюбивые помыслы не оправдались.

– Хорошо, – пробормотал Жорж д’Ау, когда Ясинский сел на место, не говоря ни слова. – Что вы делаете?

Жоржу д’Ау не было сорока лет, но различного рода излишества не прошли для него бесследно. Седые виски, темные веки, несогласованность движений. Добавьте к этому нагловатую бесцеремонность мужчины, избалованного женщинами. «Я пью, потому что у меня слабое сердце, – любил повторять он. – А слабое сердце у меня оттого, что оно не занято».

– Пас! – сказал Ясинский, бросая карты.

Он проигрывал с самого начала вечера: ему меньше везло, чем другим, а главное, у него было меньше денег. За каким чертом его туда понесло?

– Что вам нужно, так это кольт! – пошутил Фредди Доло. – В покере удача приходит только к тому, у кого есть кольт. Дальше! – добавил он, подтолкнув пальцем стопку жетонов, которая рассыпалась на полпути к банку.

Для поверхностного наблюдателя это был тот же тип человека, что и Жорж д’Ау, но более нервный, более подвижный; должно быть, женщины избаловали и его, но не развратили. Однако он был не столь породистым: д’Ау никогда не украсил бы петлицу цветком, отправляясь играть в покер в «дружеской компании».

– Плюс десять тысяч, – сказал Эктор Дезекс.

Он был моложе трех остальных игроков, и намного. Красивый двадцатипятилетний парень, олимпийский чемпион по водному поло. Такой светловолосый, такой чистенький, такой ясноглазый, что, глядя на него, всевда казалось, будто Эктор только что вылез из воды, даже когда он начинал терять голову, как сегодня вечером…

– Что такое? – буркнул д’Ау, нахмурив брови.

Дверь распахнулась, и вошла женщина с портрета. Тот же тусклый взгляд, та же загадочная и далекая улыбка. Только платье было другим: темно-синего цвета, закрытое и длинное, оно скрывало все то, что платье на картине выставляло напоказ. Словно к ней вернулась ее скромность.

– Опять вы, Катрин! – воскликнул рассерженный д’Ау. – Вам ведь хорошо известно, что вы приносите мне несчастье!

Молодая женщина выслушала его спокойно.

– Вы не всегда придерживались этого мнения! – возразила она, доставая сигарету из шкатулки.

Фредди Доло краем глаза наблюдал за ними.

– Мой дорогой, нельзя иметь сразу все: счастливый брак и удачу в игре! – сказал он.

– Но очень даже можно не иметь ни того, ни другого! – с горечью парировал Жорж д’Ау. – Что вы намерены делать? Вы поднимаете ставки или выходите из игры? Мы здесь не для того, чтобы развлекаться!

Эктор Дезекс оттолкнул свой стул. Он смотрел только на Катрин.

– Будьте любезны! Останьтесь с нами… – сказал он ей.

Она улыбнулась сквозь дымовую завесу от сигареты и спросила:

– А что вы сделаете, если я не послушаюсь? Побьете?

Жорж д’Ау откинулся на спинку стула, чтобы получше их разглядеть.

– Ну же, Эктор! Поухаживайте за ней! Поднажмите!.. Может быть, это принесет мне тройку! – пошутил он.

Эктор Дезекс медленно повернулся к нему и произнес:

– Вы отвратительны, Жорж! Вам об этом уже говорили?

– Частенько! – признался д’Ау. – Заметьте, в данном случае я не понимаю, в чем меня можно упрекнуть. Каждый дурак знает, что вы мечтаете умыкнуть мою жену.

Ссора, казалось, была неизбежна. Но вмешался Ясинский:

– Полноте, господа!.. Вам охота посмеяться?

Ясинский умело разрядил напряженную атмосферу.

– Разумеется! – сказал д’Ау, наполняя свой стакан. – Мы комики. Хорошо бы только узнать, кто будет смеяться последним.

Дезекс собирался ответить, когда дверь снова открылась.

– Доброй ночи, господа! – произнес с наигранной веселостью вошедший Анжо. – Я проходил мимо… и увидел свет… Я подумал, что мой добрый друг Доло находится среди вас, а вы, наверное, знаете, какое удовольствие я испытываю, когда встречаюсь с ним, жму ему руку, беседую о добром старом времени. Вы не против, если мы сыграем впятером?

Он хотел поприветствовать Катрин, но та уже выскользнула из комнаты, как тень.

– Вы очень кстати, Анжо! – пробормотал д’Ау. – Присаживайтесь. Нет, не там, рядом с Фредди!.. Между Ясинским и Дезексом! Я думаю, это будет менее… опасно!

Анжо повиновался, ничего не ответив. С неизменной сигарой в зубах, он не отрывал взгляда от Фредди Доло.

– Вы, как всегда, всюду поспеваете, насколько я понимаю? – вежливо заметил последний.

– А почему бы и нет, приятель? – Анжо побагровел и подался вперед, как цепной пес. – Никто ведь не мешает разгуливать таким фраерам, как ты!

Жорж д’Ау наблюдал за ними, втайне торжествуя.

– Не знаю, заметили ли вы, но стоит необычайно засушливая для этого сезона погода… Земле нужен хороший ливень, – сказал он.

Дым еще более сгустился, несмотря на легкий ветерок, раздувавший тюлевые занавески на приоткрытом окне. Пепельницы были переполнены окурками, а зеленое сукно на ломберном столе усеяно пеплом. Кто-то, опрокинув стакан, промокнул спиртное своим платком и отшвырнул его в угол. Пустые бутылки, одна из которых была обезглавлена, выстроились в ряд возле камина, подобно кеглям.

– Три валета! – торжествующе объявил Анжо.

– Две плюс три десятки! – отозвался Фредди Доло, с удовлетворением раскладывая свои карты. – Мой бедный Анжо!.. Если только фортуна не изменит мне и дальше, я скоро выиграю у вас больше, чем должен!

Задумчивая Катрин сняла с себя в спальне темно-синее платье. Она на секунду отвлеклась, чтобы включить крохотный радиоприемник, стоявший в изголовье ее кровати.

Тихо заиграла танцевальная музыка.

– Плюс сто тысяч, – сказал Жорж д’Ау.

Ясинский, Анжо и Фредди Доло отказались последовать его примеру.

– Я манкирую, – сухо произнес Эктор Дезекс.

Двое одновременно раскрыли карты.

– Женский покер, – объявил д’Ау, выложив девятку, трех дам и джокера.

– Королевский покер, – объявил Дезекс, выложив семерку, трех королей и джокера.

На какое-то мгновение воцарилось всеобщее замешательство, которое вскоре прервали восклицания.

– Негодяй! Шулер! – выкрикнул бледный д’Ау.

Доло хотел вмешаться, но было уже поздно…

Резво обогнув стол, Дезекс схватил д’Ау за лацканы пиджака, заставив его встать, и ударил по лицу.

Катрин читала в постели при свете лампы, стоявшей в изголовье.

Она выключила приемник и прислушалась.

Слышен был только отдаленный звук голосов.

Она снова включила приемник и прочла следующую фразу: «Оба они, подавленные, погрузились в молчание, размышляя о сложности жизни, тщете добрых намерений, столкновении различных точек зрения».

Эктор Дезекс провел рукой по глазам и лбу.

– Я… надеюсь, не слишком сильно его ударил? – спросил он взволнованно.

Фредди Доло опустился на колени возле Жоржа д’Ау, лежащего на спине без сознания.

– Нет, – сказал Фредди, поднимаясь. – Он просто в стельку пьян.

– Что… Что же могло произойти? – спросил Ясинский. – Два джокера!

– Это мы узнаем завтра, когда Жорж будет в состоянии говорить.

– Может быть, предупредить Катрин?

– Ни к чему. Я сейчас уложу его в постель.

– Погоди, Фредди! – вмешался Анжо. Он показал на груду жетонов, разбросанных по столу. – Нам бы очень хотелось, чтобы ты занялся д’Ау, а не банком!

Фредди Доло призвал других игроков в свидетели:

– Оцените банк… Я запру его на ключ, а ключ оставлю здесь… Разберемся с этим делом завтра…

Анжо отозвал его в сторону:

– Я также советую тебе – и по-хорошему – вернуть мне долг, в противном случае я не дам за твою шкуру и пяти франков!

– Не уверен, что она их стоит…

– Кстати, – Анжо тщательно подбирал слова. – Хочу только предупредить! Тебя разыскивает твой братан, он очень тобой недоволен! Похоже, ты портишь ему коммерцию?

Фредди вздрогнул:

– Что? Мартен?

– Ага, он самый, – сказал Анжо, довольный тем, какое впечатление произвели его слова. – Я не советую тебе на него нарываться! Для агента по сбыту свечек у него мощный удар!

Ясинский и Эктор Дезекс, взявшись под руки, двинулись по монументальной лестнице с перилами из кованого железа, которая вела в вестибюль.

Эктор Дезекс был удручен.

– Не убивайтесь! – посоветовал Ясинский и добавил неуверенным тоном – Все уладится.

За ними нехотя последовал Анжо.

– Я задаюсь вопросом: а не благоразумнее ли оставить их наедине?.. – произнес Анжо.

– Кого? – спросил Ясинский. – Д’Ау и Фредди?

– Нет. Фредди и деньги.

– Где Ка… Катрин? – пробормотал Жорж д’Ау, находившийся в полубессознательном состоянии.

Фредди Доло удалось дотащить его до комнаты, соседствующей с курительной, и снять с него – не без усилий – часть одежды.

– Этажом ниже, – ответил он. – Она спит.

Жорж д’Ау, в трусиках и носках, едва не вырвался из его объятий.

– Я… Я хочу пойти к ней, – произнес он.

– Каким образом? – поинтересовался Фредди шутливо. – На руках?

Д’Ау бросил на него убийственный взгляд и спросил:

– Что такое… Что произошло?

– Мне бы тоже очень хотелось это знать! – вздохнул Фредди. – Я куплю себе такую же колоду.

– Колоду… ка-какую колоду?

– С фокусом.

Часы пробили половину третьего, когда Фредди сумел наконец натянуть на д’Ау пижаму и уложить его в постель.

– Не двигайся! – посоветовал он, проходя в соседнюю комнату.

– Что ты… что ты делаешь?! – крикнул Жорж д’Ау из постели.

Дверь в комнату осталась приоткрытой.

– Я убираю содержимое банка, – объяснил Фредди, перемешивая жетоны на ломберном столе.

Жорж д’Ау приподнялся на локте:

– Эк… Эктор свинья… Второй тип… ик… который меня ударил, тоже!

– Никакого другого типа не было, Жорж! У тебя двоилось в глазах.

Анжо замедлил шаг и раскурил потухшую сигару.

– Расстанемся здесь? – предложил он.

С тех пор, как он и его спутники покинули особняк д’Ау, Эктор Дезекс молчал.

– Мне чертовски хочется вернуться туда! – вдруг сказал он.

– Вы сошли с ума? – произнес Ясинский. – Объяснитесь завтра…

Фредди Доло вытер пот со лба шелковым платком и, взявшись за дверную ручку, оглянулся, чтобы убедиться, что он ничего не забыл.

Лампа в изголовье отбрасывала мягкий свет, одежда, которую удалось кое-как стащить с д’Ау, теперь была аккуратно разложена на стуле.

– Приятных сновидений, Жорж! – сказал Фредди, тихо закрывая за собой дверь.

Жорж д’Ау, до подбородка укрытый простынями, лежал с блаженным видом. Он ничего не ответил.

VII

Из газетных сообщений:

«Самоубийство господина Жоржа д’Ау.

Господин Жорж д’Ау, известный клубмен, был найден сегодня утром в своей постели без признаков жизни; он умер в результате выстрела в висок из револьвера.

В изголовье обнаружено письмо, в котором он заявляет, что покончил с собой.

Выражаем наши искренние соболезнования его вдове, госпоже Катрин д’Ау, и родственникам покойного».

VIII

Венцеслав Воробейчик – друзья называли его мсье Венс – собирался сесть в свою машину, «ягуар» пастельно-голубого цвета, когда его окликнула молодая женщина, собиравшаяся позвонить в дверь дома, где он жил:

– Мсье Воробейчик? Могу ли я поговорить с вами без свидетелей?

Он «сфотографировал» ее с первого взгляда: внешне добропорядочная, начинающая увядать, но еще соблазнительная блондинка.

– Садитесь… Что вы скажете насчет поездки в Булонский лес?

Он открыл ей дверцу машины. Дама прошла мимо него и, когда она садилась, узкая юбка обнажила ее ноги, более молодые, чем все остальное.

Обойдя автомобиль, мсье Венс уселся за руль. Она подождала, пока он заведет мотор, а затем украдкой взглянула на него.

– Говорят, вы необычайно ловкий человек… Я слышала также, что вы дорого берете за услуги?

– Так уж и ловкий? – мсье Венс обернулся, разглядывая ее.

Она была надушена, но слегка («Каноэ», отметил мсье Венс), и едва накрашена, как и подобает порядочной женщине.

– Меня зовут Бонанж, Клара Бонанж, – заговорила она после паузы. – Я была подругой Жоржа д’Ау в течение многих лет… Я хочу, чтобы вы доказали, что Жорж был убит, и нашли убийцу.

По-видимому, ей и в голову не приходило, что мсье Венс может не знать об этой смерти, и действительно, он знал о ней, поскольку имел привычку прочитывать газеты целиком, вплоть до объявлений.

– Я… Я заплачу, сколько нужно! – поспешно добавила она, прижимая к себе сумочку.

Мсье Венс скорее представил ее жест, чем его заметил, машинально задаваясь вопросом, какие мотивы движут этой женщиной. Любовь? Маловероятно. Должно быть, она «любила» Жоржа д’Ау так же, как душилась духами. Умеренно. Со сдержанностью.

– Разве полиция не установила факта самоубийства? – осторожно спросил он.

– Полиция пошла по ложному следу! Жорж слишком любил жизнь – и свою жену, – чтобы покончить с собой.

– Свою жену! Но не вы ли только что сказали мне…

– …что я была его любовницей?

Клара Бонанж улыбнулась горькой и разочарованной улыбкой, однако другую улыбку на ее лице представить было трудно. Вероятно, она улыбалась не столько из желания улыбнуться, сколько повинуясь некоему автоматизму.

– Жорж никогда не любил меня по-настоящему. Он взял меня из вызова, подсознательно стремясь к реваншу. Я была для него всего лишь дублершей, у которой он любил надевать свои тапочки, лечить свою печень и создавать себе иллюзию безмятежного счастья.

Мсье Венс не ожидал ни такой откровенности, ни такого смирения.

– Разве он не оставил письмо, в котором заявляет о своем намерении покончить с собой?

– Что ж, поговорим об этом письме!

Клара Бонанж судорожно порылась в сумочке, совершенно гладкой, без ненужных побрякушек.

– Держите! Вот копия, – сказала она. – Полиция показала мне его на допросе, и мне удалось восстановить письмо по памяти, слово в слово!

– Минутку! – сказал мсье Венс. – Сейчас подъедем и присядем на солнышке…

Это воскресенье в апреле выдалось необычайно приятным. Все казалось отшлифованным, вымытым, заново отлакированным.

Вплоть до продававшихся на лесной поляне «манхеттенов», которые и на цвет, и на вкус были не такими, как обычно!

Прощальное письмо Жоржа д’Ау, переписанное рукой Клары Бонанж на бумаге авиакомпании, гласило:

«Прощай, Катрин!

Я только что передернул в карточной игре. Более того, я смухлевал по-глупому. Двойной предлог для того, чтобы свести счеты с жизнью.

Я оставляю Вас другому, который, надеюсь, сумеет сделать Вас счастливой.

Что касается меня, то я сожалею лишь об одном – что так дурно прожил жизнь.

Жорж д’Ау.

Чтобы избавить невиновного от всяких подозрений, прилагаю к настоящему письму карту, с помощью которой я тщетно пытался вырвать удачу».

– Звучит убедительно! – прокомментировал мсье Венс.

Клара Бонанж поспешно забрала у него копию письма, словно недооцененное сокровище.

– Убедительно?.. Разумеется!.. Но не в том смысле, в каком вы это понимаете! Жорж скорее дал бы отрубить себе обе руки, чем сжульничать в карточной игре! Он также никогда не оставил бы свою жену – свою дорогую Кэт – другому человеку! Наконец – а он умел жить – Жорж никогда не ушел бы из жизни, не написав нескольких слов и мне тоже!.. – Она опять улыбнулась своей печальной улыбкой. – Зря, что ли, он вел эту двойную жизнь?..

– По-вашему, оригинал письма является подделкой?

– Безусловно! – Кларой Бонанж, похоже, овладели запоздалые сомнения. – Я должна, однако, признать, что невозможно отрицать подлинность почерка: никому не удалось бы подделать его с таким совершенством.

– Странно. Известно ли вам, кто этот «другой», о котором вскользь упоминает покойный?

– Нет. Любовникам Катрин нет числа. Очевидно, речь идет об Экторе Дезексе, наиболее настойчивом из всех…

Мсье Венс опустошил свой «манхеттен». Решительно, этот «манхеттен» был какой-то не такой!

– Существуют ли, по-вашему, другие причины, позволяющие сделать вывод о преступлении?

– Да, их несколько… Пресса постаралась о них умолчать. – Клара Бонанж отлично знала свой предмет. – Первое: оконные стекла на кухне были разбиты, и кто-то, похоже, проник через это окно в дом. Второе: курительная комната, а также спальня Жоржа были перерыты вверх дном. Третье: спорные ставки, к которым игроки в покер запретили друг другу притрагиваться, исчезли. Наконец, каждый из четверых мужчин, приглашенных Жоржем в тот вечер, так или иначе желал его смерти…

– Каким образом вы узнали обо всем этом?

– От слуг и исходя из вопросов, заданных полицией. Я вспомнила также о некоторых откровениях Жоржа. Жорж рассказывал мне все, даже больше, чем я у него спрашивала, но он любил подвергать испытаниям своих близких… Эктор Дезекс пылал страстью к Катрин, причем настолько, что хотел обладать ею один или хотя бы создать себе такую иллюзию. Анжо и Фредди Доло заняли у Жоржа кучу денег и, кажется, не очень были настроены возвращать долги. Что касается Ясинского, жалкого субъекта, то я уверена, что он совершал бесчестные поступки, доказательства которых имелись у Жоржа в виде писем или долговых расписок…

– Вам известно, почему эти письма находились у вашего друга?

Клара Бонанж теребила свою гладкую сумочку.

– Нет. Возможно, по той или иной причине он опасался Ясинского и думал таким образом держать его в руках…

«И, может быть, еще потому, что слегка шантажировал его? – подумал мсье Венс. – Хорошенькая компания!»

– Гм… Вы не назвали Катрин д’Ау в числе подозреваемых. Если я не ошибаюсь, вы ее не слишком жалуете?

– Я ее ненавижу! – призналась Клара Бонанж с едва сдерживаемой страстью. – Она принесла несчастье Жоржу… и мне! Докажите ее виновность, отдайте ее мне! Я знаю, как с ней поступить!

Мсье Венс погрузился в размышления. Истинные мотивы его клиентки были очевидны. Зависть, обида… Любила она вполсилы, зато ненавидела от всей души… Чего уж проще!

– Ну как? – нетерпеливо спросила Клара Бонанж. – Вы согласны взяться за это дело и провести расследование по моей просьбе?

В ее вопросе слышалось: «Или мне обратиться к кому-нибудь еще?»

Мсье Венс подал знак гарсону, который бродил под деревьями, и сказал:

– Да… Но я не согласен ненавидеть Катрин до того, как увижусь с ней! Сколько я должен? – спросил он у гарсона. – Сдачи не надо.

IX

Мсье Венс любовался детским портретом Катрин д’Ау – на нем была изображена десятилетняя девочка в матроске и носках, – когда дверь отворилась и вошла сама Катрин в траурном одеянии.

– Мсье Венс, знаменитый детектив, в моем скромном жилище? – спросила она чересчур игривым для недавно овдовевшей женщины тоном. – Вот уж не ожидала вас увидеть… Я, конечно, польщена, но и удивлена тоже… – Она указала посетителю на кресло – Чем могу быть вам полезна?

Мсье Венс сфотографировал ее взглядом: распустившаяся, как июньская роза, брюнетка с непринужденными манерами, однако нервы ее были напряжены.

– Одна особа, весьма привязанная к вашему мужу, поручила мне провести неофициальное расследование обстоятельств его смерти, и я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Катрин, вероятно, была готова к чему-то подобному.

– Я разрешаю вам их задать… но не обещаю, что на них отвечу. К вам обратилась Клара Бонанж, не так ли? Эта женщина меня ненавидит.

От нее тоже пахло духами, но ее духи сильно отличались от Клариных: резкие, терпкие, на основе фиалок и фимиама.

– Вам не следовало бы на нее сердиться, – вступился за свою клиентку мсье Венс. – Она любила вашего мужа… Тогда как вы, кажется, давно охладели к нему?

Катрин не стала возражать:

– Это правда. Мы перестали быть любовниками и не сумели стать друзьями.

– Благодарю вас за откровенность. – Мсье Венс подыскивал нужные слова – Впрочем, утверждают, что вы не остались равнодушной к ухаживаниям некоторых близких друзей?

Подавив грудной смех, Катрин ответила:

– Ни одна женщина не останется равнодушной к знакам внимания, а я такая же, как и все.

«Пустые слова», – подумал мсье Венс. Выпрямив спину и положив ногу на ногу, Катрин, говоря это, явно стремилась доказать, что она сложена лучше, чем ее соперница.

Мсье Венс развивал свое преимущество:

– Дело доходит до того – вы уж простите, мадам, – что вам приписывают…

– …любовников? – докончила Катрин, притворно ужаснувшись. – Если бы было наоборот, это бы меня опечалило. И сколько же их у меня?

Мсье Венс выгадывал время:

– Меньше, чем это казалось бы нормальным для тех, кто вас видел, слишком много, чтобы это понравилось ревнивому мужу… А ведь ваш муж был ревнив, не так ли?

– Чудовищно, – согласилась Катрин. – Он докатился до того, что целый год держал меня взаперти в «Чертополохах».

– «Чертополохах»?

– Это наш загородный дом.

– Полагаю, что вам достанется все его состояние?

– Очень на это надеюсь!

– Кажется, вы спали в час его смерти?

Катрин моргала ресницами.

– Да, этажом ниже… И в полном одиночестве, что говорит в пользу если не моей невинности, то моей добродетельности.

– За всю ночь вы ничего не слышали?

– Ничего. Я сплю, как сурок.

«Нигде не подкопаешься!» – подумал мсье Венс.

– Извините меня, мадам. Мне остается обратиться к вам с двумя просьбами. Полиция, наверное, вернула вам прощальное письмо вашего мужа, которое она брала для изучения? Не согласитесь ли вы дать мне его на экспертизу вместе с несколькими другими образцами почерка покойного, могущими послужить исходными точками для сопоставления? Я также хотел бы взглянуть на спальню мсье д’Ау.

Катрин поднялась, своей белой рукой взметнув волнами платье глубокого черного цвета. Траур делал ее столь же трогательной, сколь и светловолосой.

– А если я откажусь?

Мсье Венс, в свою очередь, не спеша поднявшись, произнес:

– Я добьюсь своего и без вашей помощи… и между нами завяжется баталия. Однако я не люблю становиться врагом очаровательных женщин.

Катрин уступила с удивительной легкостью. Может быть, она вовсе и не думала отказывать ему в просьбе:

– Ладно! Следуйте за мной…

В спальне покойного, уже отлично прибранной, лучи полуденного солнца, проникающие сквозь жалюзи, прочертили на ультрамариновом ковре параллельные полосы.

– В этой комнате все осталось точно так, как было в ночь драмы? – поинтересовался мсье Венс, и в его голосе прозвучало сомнение.

– Да, – ответила Катрин. – За исключением нескольких деталей.

– Каких?

– Господи… Разве это не бросается в глаза?.. Постель убрали и поменяли простыни… Комнату проветрили, вопреки обычаям, и пропылесосили… Спросите у Доротеи.

– Доротеи?

– Это горничная.

– Она всеща вам прислуживает?

– В течение всей недели. Хотите, чтобы я ей позвонила?

– Не стоит. Я не хотел вас обидеть.

– Если вы кого и обидете, то только прислугу.

Раздраженный мсье Венс с беспокойством подумал, уж не стареет ли он, а потом промелькнула надежда: может быть, у его очаровательной хозяйки в роду тоже есть русские? Это могло бы объяснить тот неожиданный поворот, который принял их разговор…

Катрин, выскользнув из комнаты, Через несколько секунд вернулась с письмами в руке.

– Держите! – сказала она. – Вот письмо, которое оставил Жорж… и еще несколько других. Он клянется мне в вечной любви, но вы этому не верьте: помните, что эта любовь умерла раньше, чем он…

Мсье Венс листал книгу, которую взял с ночного столика, она лежала там рядом с лампой.

– Спасибо, – сказал он. – Могу я взять эту книгу с собой?

Катрин в первый раз обнаружила некоторое удивление:

– Как вам будет угодно. Но я не понимаю…

Мсье Венс терпеливо ждал, когда она закончит фразу, но в дверь постучали и вошла Доротея.

– Простите, мадам… Там внизу какой-то человек, который хочет с вами поговорить… Некий мсье Доло…

Когда они вошли, человек глядел на улицу, стоя в небольшой прихожей спиной к Катрин и мсье Венсу.

– Привет, Фредди! – произнес мсье Венс. – А я вас искал…

Человек обернулся, теребя свой котелок руками в перчатках.

– Простите… Вы принимаете меня за другого. Я не Фредди Доло… Я его старший брат Мартен…

– Мар-тен?

Мсье Венс понемногу приходил в себя от изумления, замечая одну за другой детали, сперва ускользнувшие от него.

Итак, это был тот самый знаменитый Мартен, которого Фредди так часто описывал ему с нежностью, окрашенной иронией: «Мне достаточно взглянуть на него, чтобы представить себя дедушкой… Можно подумать, что он святой в отпуске, святой Медар с зонтиком под мышкой… Будь он даже моим младшим братом, я все равно выглядел бы как его сын…»

– Рад с вами познакомиться, – просто сказал мсье Венс. – Фредди часто рассказывал мне о вас. Он очень вас любит.

Мартен приподнял густые брови, словно не верил своим ушам, и в то же время он был в восхищении от услышанного:

– Правда?.. Надо же!

– Он говорит, вы осуждаете его поведение?

– Так точно!.. Я покинул свою деревню только для того, чтобы намылить ему шею!

Мсье Венс сдержал улыбку.

– И вам это удалось?

Мартен почесал затылок с удрученным видом и сказал:

– Пока еще нет! Прошлой ночью я встретил его, когда он выходил отсюда – расспрашивая то одних, то других, мне удалось узнать, где его найти, – но я даже не успел внушить ему, насколько предосудительно его поведение, как он меня покинул… Сегодня, предприняв новые и бесплодные поиски, я подумал, что, может быть, мадам даст мне его адрес.

«Мадам» наблюдала за сценой с живейшим интересом. Должно быть, Фредди и ей тоже часто рассказывал о Мартене, старшем брате-нелюдиме.

– Должна огорчить вас, мсье Доло! У Фредди, насколько мне известно, нет постоянного места жительства… То он останавливается в меблированных комнатах, то живет во дворце.

– Ах, я так и думал! – со вздохом произнес Мартен. – Его нище нет!

На улице, отполированной ливнем, мсье Венс взял Мартена под руку. У него было такое ощущение, словно он знает его давно и вновь обрел старого друга.

– Послушайте, Мартен! – сказал мсье Венс. – Я отношусь к Фредди с известной симпатией – я всевда любил хулиганов, – но ему пора образумиться… Недалек тот день, когда он перейдет черту, и я буду тогда бессилен вызволить его из беды, как это случалось в прошлом… Я даже боюсь, что уже слишком поздно…

– Слишком поздно? – переспросил встревоженный Мартен. – Почему?

Мсье Венс подумал, что лучше все выложить начистоту:

– Фредди – в который раз – замешан в скверной истории.

Он думал, что эта новость удивит Мартена, однако удивиться пришлось ему самому.

– Ах, ну да! Я знаю! – сказал Мартен и, поскольку мсье Венс не решался продолжать, добавил – Торговля «живым товаром»?.. Сбыт наркотиков?.. Укрывательство драгоценностей?..

Полицейский, который прохаживался по улице, подошел к ним поближе, прислушиваясь к их разговору.

– Нет, убийство! – сказал мсье Венс.

Полицейский замер на месте в нерешительности.

– О, Боже! – простонал Мартен, сраженный наповал. – Этого еще не хватало!.. Как его заставить вернуться в дом, убедить изменить образ жизни?.. Я перепробовал все способы…

Мсье Венс открыл дверцу своей машины и посоветовал:

– Я сам не знаю!.. Жените его…

– Он говорит, что уже не в том возрасте! – чуть не плача, ответил Мартен.

Мсье Венс уселся за руль автомобиля.

– Увезите его отсюда… Доставьте его на родину… Возьмите в дело своим компаньоном… – Полицейский нехотя удалился. – Вы его давно знаете… Вам должно быть известно, что делать в данной ситуации.

Мартен почесал затылок и сказал:

– Что вы от меня хотите? Я всего лишь торгую свечами!

– Вот-вот! – подтвердил мсье Венс. – Фредди – это, скорее, тот человек, который поджигает их с обоих концов!..