Текст книги "Единственная"

Автор книги: Синтия Виктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

36

Карлин задержалась у лодочного бассейна в Сентрал-парке, где они совсем недавно прогуливались вместе с матерью. Сегодня здесь тоже полно людей; и взрослые, и дети с интересом наблюдали, как маленькие лодочки скользили по воде, и она вспомнила, какое удовольствие получала мать от этого зрелища. Ей захотелось, чтобы мать еще была в Нью-Йорке, чтобы можно было поплакать у нее на плече и получить утешение. После того что случилось, Карлин усердно избегала разговоров с родителями. Об убийстве Тони, вероятно, уже сообщила вестерфилдская газета, а что еще она могла сказать им? Карлин на мгновение представила телефонный звонок в Вестерфилд: «Мама, как ты?.. У меня все хорошо… Между прочим, Бен Дамирофф убийца».

Она потрогала пальцем спрятанную в кармане разрисованную от руки пуговицу, которая была постоянно при ней с тех пор, как она обнаружила – попросту говоря, выкрала – ее вчера вечером. Она не то, чтобы не знала, как быть, она просто не представляла, что делать, но делиться своими заботами с матерью не имело смысла. Уж если опытный лейтенант полиции не в состоянии выяснить, мог ли человек превратиться в убийцу, чего ждать от Лилиан Сквайр?

Бен – убийца? Это казалось невозможным, но, увы, как говорят в полиции, улика налицо. Карлин весь день думала об этом, бродя по парку. Логически рассуждая, она понимала, как и почему он это сделал, и все же представить себе, как Бен, которого она знала, Бен, которого любила, наводит пистолет и стреляет. И еще одна картина не давала ей покоя – как она идет к начальству и выдает его. Не важно, принесло бы это какую-либо пользу или нет, она все равно не могла так поступить, и вместо этого с самого раннего утра бесцельно бродила по Сентрал-парку. Сейчас, остановившись у лодочного бассейна, она вдруг поняла, что должна сделать.

Просто подойти к телефону и договориться о встрече? Но как же трудно, невозможно трудно совершить это простое действие. Потому что он меня не любит; потому что я не хочу, чтобы он оказался убийцей; потому что я боюсь того, что с ним будет, если он признается, – потому, потому, потому…

Она заставила себя выйти из парка, разыскала телефон-автомат на 74-й улице и, порывшись в карманах, нашла две монеты по четверть доллара. Семь тридцать – к этому времени он должен быть дома.

Набрав номер, она с беспокойством подождала, пока телефон не прозвонил семь раз, потом сдалась, получила обратно свою монету и набрала его рабочий номер.

– Кабинет доктора Дамироффа, – это ответила не Хелен, а кто-то незнакомый.

– Это Карлин Сквайр, – представилась она, сразу догадавшись, что попала в диспетчерскую. – Не могли бы вы вызвать по пейджеру доктора Дамироффа и передать, что мне необходимо с ним увидеться. – По смущенному тону Карлин можно было принять за испуганную пациентку, но женщину на другом конце линии, видимо, не тронула ее паника.

– Если вам нужна срочная помощь, доктора Дамироффа замещает доктор Шапиро.

– По правде говоря, у меня личное дело, и мне срочно нужен доктор Дамирофф.

– Сожалею, дорогая, но его нет в городе.

Карлин не разобралась, огорчена она или обрадована.

– Не можете ли вы сказать мне, где он? – спросила она, хотя точно знала, что она услышит отказ.

– Мы не имеем права давать такого рода информацию.

Карлин с досадой повесила трубку. Она подумала было вернуться домой через парк, но не могла просто так пойти домой, пообедать и лечь спать, поэтому она решила через Таш узнать, куда уехал Бен и когда вернется, и, достав второй двадцатипятипенсовик, набрала Наташин номер.

– Наконец-то! – воскликнула Наташа с возмущением и облегчением одновременно. – Тебе полагалось быть здесь еще час назад.

– Ты знаешь, где Бен? – не слушая подругу, спросила Карлин, задержав дыхание.

– Бен в Чикаго на какой-то конференции. А вот где тебя черти носят? – Теперь в тоне Наташи осталось только возмущение.

До Карлин наконец дошло, что Таш пытается ей что-то сообщить.

– Вообще-то я за углом, а что?

– Ладно, быстро иди сюда, потому что ресторан заказан на восемь, – пояснила Наташа своим обычным ласковым тоном.

Карлин вдруг вспомнила – сегодня день рождения Итана, они давали необыкновенный обед и в качестве «основного блюда» был приглашен Вильгельм Хейнеманн, немецкий продюсер, собиравшийся в этом году делать фильм вместе с Итаном. «Проклятие», – подумала она, понимая, как будет неприятен Наташе ее отказ.

– Прости, Таш, но я не могу прийти.

– Как это? Ты ведь недалеко, а мы не уедем в «Лютецию» раньше, чем минут через двадцать.

Наташа говорила испуганно, а Карлин знала, как сильно переживала ее подруга, когда внезапно менялись тщательно разработанные планы. Таш так любила, чтобы все было на своем месте, каждый солдат в шеренге, но Карлин даже подумать было страшно о роскошной вечеринке с изысканной едой и очаровательными незнакомцами.

– Я просто не могу. Я и одета неподобающе – в джинсы и футболку. – И, оглядев себя, добавила: – В грязные джинсы и футболку.

– Карлин, ты не можешь так поступить со мной, не можешь. И так плохо, что не будет Бена, вы меня совсем бросили. А кроме всего прочего, Хейнеманн жаждет познакомиться с лейтенантом полиции, он весь день только об этом и говорил. Ну, пожалуйста, Карлин. – Под шутливой мольбой Наташа старалась скрыть растущую тревогу. – Где именно ты в данный момент?

– На пересечении 74-й и 5-й.

– А, всего через пару кварталов. Тебе будет предоставлен для выбора весь мой гардероб, и даже душ, если захочешь.

– Таш, пожалуйста, не лови меня на крючок. – Но Карлин чувствовала, что уже сдается; в самом деле, провести несколько часов в компании – не намного хуже, чем встретиться лицом к лицу с одиночеством в собственной квартире.

– Увидимся через пять минут, – успокоенно сказала Наташа и положила трубку.

И уже через три минуты Карлин входила в Наташину квартиру на Парк-авеню.

– Боже, как ты великолепна. – Карлин обняла подругу, одетую для вечера в черное шелковое облегающее фигуру платье, с ожерельем из дюжины переплетенных между собой ниток жемчуга на тонкой шее.

– Ты и сама будешь великолепна после того, как мы поднимемся наверх и обследуем мой гардероб, – коротко ответила Наташа.

Карлин послушно последовала за Наташей наверх по винтовой лестнице красного дерева – двухэтажная квартира Таш и Итана больше походила на старинный дом, чем на городское жилище. Наташа провела Карлин через главную спальню к гардеробной, по размеру не уступавшей большинству гостиных в Манхэттене.

– А теперь, моя прелесть, – спросила Наташа, потирая руки, – в кого мы перевоплотимся сегодня вечером?

Карлин весело наблюдала, как Наташа порхала от одной вешалки к другой, снимая один наряд и тут же переходя к следующему, пока не остановилась на белом шелковом костюме с длинной, до пола, юбкой, ниспадавшей из-под того, что, несомненно, было плотно облегающим жакетом.

– Уверена, он предназначен для тебя. – Наташа сняла костюм с вешалки и бросила его на большой стол. – Но не торопись, если тебе приглянется что-то другое – надевай. – И она направилась к двери. – Между прочим, Итан с Хейнеманном заедут за нами ровно через семь минут, – подмигнула Наташа подруге. – Банные полотенца там. – Она показала на большой белый комод слева и с величественным видом покинула комнату.

Карлин оглядела себя в полный рост в одном из больших зеркал: волосы растрепаны, но их можно причесать; несмотря на грязную одежду, она сама была чистой после утренней ванны, а, кроме того, за семь минут никто не смог бы принять душ, одеться и наложить косметику, чтобы понравиться мужчинам, привыкшим иметь дело с кинозвездами. Карлин посмотрела на костюм, он был красив, но чересчур изыскан и элегантен, гораздо больше соответствуя Наташиному вкусу, чем ее собственному; она решила немного покопаться в шкафах, просто чтобы взглянуть, не привлечет ли ее внимание что-нибудь еще. Она помнила короткое темно-синее платье для коктейля, отделанное шелком, которое Наташа надевала в прошлом месяце. Оно бы ей больше подошло, решила Карлин, представляя, как проливает красное вино на белый шелковый костюм, сидя в самом престижном ресторане Нью-Йорка.

Просматривая вешалки, она вскоре наткнулась на короткую темно-синюю юбку, отделанную точно такой же шелковой вышивкой, какая осталась у нее в памяти. «Ага, значит, это была блуза и юбка, а не платье, – сделала она вывод. – Тогда блуза где-то рядом», – логично рассудила она, глядя поверх вешалок на полки у стены. Но все было упаковано в пластиковые пакеты, и трудно было рассмотреть их содержимое. Подняв тяжелую стопку пакетов, Карлин положила ее на стол и внезапно отпрянула.

Жакет… Он был там, третий или четвертый сверху. Жакет, который она связала для Бена.

«О Боже», – подумала она, вытащив его из стопки и крепко прижав к груди. Потом, вытянув его перед собой, проверила пуговицы, надеясь, вопреки всему, что ошиблась, но в самом низу, на том месте, где должна была быть раскрашенная вручную пуговица, она увидела только несколько темно-синих нитей.

Бен оставил его у сестры в чулане, когда обнаружил, что потерял пуговицу? Неужели он такой трус? Но Карлин сразу же поразилась собственной наивности. Станет ли человек, совершивший убийство, останавливаться перед сокрытием следов? Конечно, нет. «Очевидно, я совсем не знаю Бена Дамироффа», – безнадежно сказала она себе, направляясь из чулана к лестнице.

В полном отчаянии Карлин прижимала к себе жакет и спускалась по лестнице, не замечая поднимавшуюся навстречу Наташу.

– Это совершенно неподходящий наряд для «Лютеции». – Наташа протянула руку и нежно погладила жакет, когда они обе остановились на закругленной площадке лестницы. – Ты помнишь, как мучилась, пытаясь соединить рукава и плечи? – Она громко рассмеялась и села на верхнюю ступеньку.

– Боже мой, – произнесла Карлин почти про себя, садясь рядом с подругой. – И зачем только я снова встретилась с Тони Келлнером. – Она положила жакет на колени и коснулась пальцем того места, где должна была быть пуговица.

– О чем ты, Карлин? – встревоженно спросила Наташа.

– Ох, Таш. – Карлин ласково погладила подругу по щеке, потом опустила руку в карман, достала пуговицу и приложила к расстеленному на коленях жакету, словно собираясь вдеть нитку в иголку и пришить ее на место.

– В чем дело, Карлин? – Наташа с опаской посмотрела на жакет. Она не сразу осознала смысл происходящего, но, осознав, пришла в смятение.

Карлин сидела, как неживая, вцепившись руками в вязаный жакет, и пыталась подобрать слова, но они, казалось, не хотели выстраиваться в правильном порядке.

– Бен и Тони. Он ненавидел Тони. Понимаешь… телефонный звонок в мотель. – У нее задрожали руки, когда она попыталась привести в порядок свои мысли, но заставила себя усилием воли унять дрожь. – Наташа, я давно боялась, а теперь знаю, что нечего надеяться на ошибку, с самого начала я была права. Тони Келлнера убил твой брат. – Она потеряла над собой контроль, и у нее по щекам потекли слезы. – Это Бен, – заплакала Карлин, – он пошел к Тони домой и застрелил его, как и обещал много лет назад.

– Почему ты решила? – прошептала Наташа, в ужасе уставившись на подругу.

– Вот доказательство. – Карлин прижала жакет к груди и зарылась лицом в теплую шерсть, но через некоторое время собралась с силами и выпрямилась, теперь ее глаза были сухими, а тон деловым. – На Бене был этот жакет в тот день, когда он убил Тони Келлнера. Вчера вечером я обнаружила пуговицу в хранилище вещественных доказательств.

Карлин взглянула на Наташу, которая вдруг встала, деревянной походкой спустилась вниз по лестнице и остановилась у камина, спиной к подруге. Карлин осталась сидеть на ступеньках, но заговорила громче.

– Бен, должно быть, оставил жакет в твоем шкафу, чтобы полиция не нашла его. Он хотел вовлечь тебя, чтобы защититься самому, – с горечью пояснила она.

– Ох, Карлин, ты ошибаешься… – Наташа все еще стояла спиной к подруге, опустив плечи. – Не знаю, как сказать тебе. Но я должна это сделать, верно? – Казалось, она обращалась скорее к самой себе, чем к Карлин. – Больше некуда бежать. Нужно покончить с этим раз и навсегда. – Она на мгновение задумалась. – Вероятно, все к лучшему.

– Что ты имеешь в виду? – Карлин напряглась, интуитивно предчувствуя какую-то ужасную новость.

Наташа повернулась лицом к лестнице, и, когда она заговорила, голос выдал ее волнение:

– Бен не оставлял здесь жакет. Он уже много лет не видел его, я забрала его, когда вы поссорились еще в школе. – Она покачала головой. – Я даже забыла, что он принадлежит Бену, пока только что не увидела его у тебя в руках.

– Что ты говоришь? – Карлин медленно встала на ноги и не спеша спустилась по лестнице, не желая ничего больше слушать, но понимая, что должна все узнать.

– Что я говорю? А ты слушай теперь внимательно. Я положила жакет обратно в чулан. Я убила Тони Келлнера. – Наташа выкрикивала слова, как будто это единственный способ произнести их.

Карлин, пораженная, молча, не отводя глаз, смотрела на Наташу.

– Ты не знаешь, что делал со мной Тони. – Голос Наташи был жестким и полным слез. – Ведь это я заставила его позвонить в отель «Старлайт»…

– Ты что? – Карлин раскрыла рот от изумления.

– Ох, Карлин, тебе этого не понять. Однажды я сбежала из школы в магазин за какой-то ерундой и увидела их – твоего отца и свою мать, они выходили из мотеля. Это было отвратительно. – Теперь она словно оправдывалась. – Я сказала матери, что мне все известно, а она всего лишь попросила меня молчать. А я и не могла… Разве я могла рассказать отцу? Это убило бы его. А вы с Беном… Как я могла так поступить с тобой? – Она отошла от камина и тяжело опустилась в белое, обтянутое шелком кресло на двоих. – Я хотела наказать ее, мне хотелось, чтобы ей стало плохо, поэтому я попросила Тони позвонить.

– А потом они врезались в грузовик.

Наташа не могла не почувствовать, как внезапно изменился тон Карлин.

– Я же не предполагала, что случится такое. – Ее глаза молили о понимании.

– Но мой отец стал инвалидом, а твоя мать погибла.

Карлин увидела, как ее отец до несчастного случая расхаживает по гостиной, увидела их всех: троих ребят, играющих в какую-то незатейливую игру за кухонным столом, и Кит Дамирофф, красивую и жизнерадостную, поддразнивающую своего мужа, перебрасывающуюся шутками с Лилиан и Джей. Т. Сколько трагедий из-за одной детской шалости.

Но что было, то было. Последствия этого глупого детского поступка шестнадцатилетняя девчонка не могла предвидеть.

– Таш, стоило ли убивать спустя почти двадцать лет? – с глубокой печалью спросила Карлин.

– Тони сделал бы это всеобщим достоянием, – не задумываясь, ответила Наташа. – Ты не знаешь, к чему он принуждал меня.

– Почему ты просто не рассказала мне правду? Это с таким же успехом положило бы конец его притязаниям.

– Тебе правду? – Наташа пустыми глазами посмотрела на Карлин. – Чтобы ты отвернулась от меня, чтобы брат возненавидел, а муж оставил? Чтобы вся страна прочитала о знаменитой «девушке с обложки», которая убила собственную мать?

– Но, Таш, ты ведь была совсем ребенком. Почему ты думаешь, что все были бы так жестоки?

«Конечно, Наташа не могла представить себе ничего иного», – призналась себе Карлин, хорошо понимая ту, которая всю жизнь была ее лучшей подругой. Она подошла и, став перед Наташей на колени, взяла ее руки в свои. – Как только приедет Итан, мы должны будем пойти в полицию. Я уверена, он позвонит хорошему адвокату.

– О, Карлин, пожалуйста, – Наташины глаза были полны тревоги, – умоляю тебя, не сегодня, не сейчас. – Ее тело окаменело от напряжения, а руки до боли сжимали руки Карлин. – Пожалуйста, дай мне сегодняшнюю ночь, только одну ночь, просто время, чтобы поговорить с Итаном, признаться и все объяснить ему.

Карлин отбросила Наташины руки и встала. «Как я могу ей это позволить?» – подумала она, зная, что должна делать: объяснить Наташе ее права и тут же позвонить в полицейский участок.

– Клянусь тебе, Карлин, – взмолилась Наташа, наблюдая за ее борьбой с собой. – Я сдамся завтра утром, в восемь я буду в Мидтаун-Норт. О Боже, ты должна дать мне всего несколько часов. Пожалуйста, Карлин, только несколько часов.

Я не имею права. Это невозможно. Карлин пыталась произнести эти слова и не могла, слишком много лет и слишком большая любовь связывали их.

– Завтра утром, Таш, я приду около половины восьмого, и мы вместе пойдем в полицию.

Две закадычные подруги молча смотрели одна на другую. Карлин увидела в Наташиных глазах мучительное страдание и благодарность, и ее глаза наполнились слезами. Наташу, ее красивую хрупкую подругу, которую она так любила, отправят в тюрьму. Всю свою жизнь Таш прожила в страхе, и страх довел ее до убийства. Невыносимая печаль охватила Карлин, она ощутила пустоту, жестокую и ужасную пустоту.

Карлин протянула руки, Наташа бросилась к ней, и они с любовью и печалью крепко обняли друг друга.

– Я с тобой, Таш, – со слезами прошептала Карлин.

– Я знаю, – шепнула Наташа, – спасибо. – Она отстранилась, в ее глазах блестели слезы. – Теперь ты пойдешь домой, о’кей? Итан может появиться в любую секунду.

– Увидимся утром, – кивнула Карлин. – С тобой все будет нормально сегодня ночью?

– Не беспокойся обо мне, – Наташа постаралась улыбнуться, – я буду в порядке, обещаю.

Вернувшись к себе домой, Карлин поняла, что этой ночи не будет конца. Одержимая мыслями о Наташе, она сходила с ума от беспокойства. «Что она говорит Итану? – снова и снова спрашивала себя Карлин. – Как она может объяснить то, в чем не могла признаться даже себе?»

Карлин попыталась читать, навести порядок в гостиной, принять душ, но в одиннадцать часов махнула на все рукой и пошла спать, но вскоре ей стало ясно, что она не уснет. Она посмотрела на часы – всего лишь полночь, еще мучиться семь часов. «Я должна позвонить, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, – решила Карлин и, выбравшись из кровати, направилась к телефону. Она сняла трубку, но не стала набирать номер. – Одна ночь – это все, что я могу дать ей, я обещала, что она получит эти несколько жалких часов».

Однако разные мысли продолжали лезть ей в голову. Если Наташа была напугана тем, что может раскрыться старая история, и решилась на убийство, чтобы только все сохранить в секрете, как она сможет теперь вынести, что ее ужасная тайна станет общеизвестной? Может быть, Итан сможет помочь, дать ей силу, необходимую, чтобы пройти через все. Эти мысли вселили в Карлин надежду.

Как пережить эту ужасную ночь? Карлин припомнила все, к чему обычно прибегала, когда не могла уснуть. Понимая, что это бесполезно, она все же включила телевизор, но спустя минуту выключила его. «Я не могу просто так сидеть здесь сложа руки, – решила она, – мне нужно уйти из квартиры, иначе я сойду с ума. – И она пошла к стенному шкафу за джинсами. – А что, если позвонит Таш? – Она замерла, взявшись рукой за вешалку. – Я не имею права уходить, я должна оставаться здесь, – бешено стучало у нее в голове, – если бы я только знала, что происходит. Пожалуйста, позвони мне», – молча умоляла Карлин. Она посмотрела на телефон, словно прося, чтобы он зазвонил, и вдруг, словно ее молитвы были услышаны, раздался звонок.

– Таш, – закричала она, схватив трубку.

– Карлин, – глухо отозвался Итан, – Наташа… Таш умерла… в ванне… бритва… – Голос Итана задрожал, и раздались горькие рыдания, с которыми он не мог справиться, однако через несколько секунд ему удалось взять себя в руки. – Карлин, пожалуйста… – Снова послышалось приглушенное рыдание. – Я не могу… – Он попытался говорить, а потом просто положил трубку.

– О Боже, Таш, – простонала Карлин, опуская трубку. – Нет, нет, о, пожалуйста, нет. – Она закрыла глаза, представив себе страшную картину: Таш берет бритву, ложится в ванну, и жизнь медленно вытекает из нее. – Это моя вина, целиком моя вина. – Карлин бессознательно раскачивалась из стороны в сторону, крепко обхватив себя руками, словно ей было холодно.

37

Еще раз взбив подушку, Карлин перевернулась на левый бок, снова стараясь заснуть. С тех пор как Итан позвонил ей прошлой ночью, она не отходила от него ни на шаг, стараясь помочь чем могла. Между тем как сама окаменела от горя и чувства вины, а непрерывная сорокавосьмичасовая бессонница только усугубляла это состояние.

Она перепробовала все: успокаивающую музыку на специальном радиоканале, океанский прибой, имитируемый генератором белого шума, который когда-то давно подарил ей Дерик, и даже собственную систему медитации, но ничего не помогало. Ее мысли все время возвращались к Наташе.

Открыв глаза, чтобы в очередной раз взглянуть на часы, Карлин поняла, что, как бы плохо ей сейчас ни было, на похоронах будет хуже и еще хуже будет, когда настанут дни без Наташи.

Закрыв глаза и погрузившись в собственный мир, Карлин почувствовала себя еще более одинокой, еще более виновной. Она пыталась убедить себя, разумно обосновать, что в конце концов тайна Таш все равно раскрылась бы. Но эта мысль мало успокоила ее. Что из того, что в итоге будет знать кто-то еще? Дело в том, что узнала Карлин, и в результате это привело к смерти ее лучшую подругу.

Не в состоянии дольше лежать, Карлин села, взяла халат, лежавший в ногах кровати, надела его и вышла в гостиную. «Нет, больше я так не могу», – сказала она себе, поймав в небольшом зеркале свое отражение – вид после двух бессонных ночей был ужасный. Завтра она уедет в Вестерфилд на похороны, а что потом? Несомненно, Бен больше не появится в ее жизни. У них был шанс, но они не сумели им воспользоваться. Вернется ли она в Мидтаун-Норт, к ежемесячным собраниям и отдельным заданиям? И поняла, что нет, она не сможет просто вернуться, как будто ничего не произошло.

Во всяком случае, для этого ей потребуется время. «Ну, это единственное, чего у меня предостаточно, – призналась она себе, думая о неиспользованном четырехнедельном отпуске, накопившемся с начала года. – Я возьму его весь и, быть может, побуду в Вестерфилде, потом могу поехать…» Она не могла придумать, где бы ей хотелось побывать. Через неделю-другую она, возможно, будет готова принимать какие-то решения. Но одно несомненно: она должна на время уехать из Нью-Йорка и чем скорее, тем лучше.

«По крайней мере это даст мне возможность хоть чем-то заняться», – подумала Карлин, успокоенная перспективой приведения в порядок неотложных дел перед отъездом на целый месяц. Она прошла в спальню, вытащила большой коричневый чемодан и, бросив его на кровать, быстро покидала туда одежду и защелкнула замки. Так. Со сборами покончено.

Утром она позвонит в полицейский участок и сообщит им о своих планах. А что еще? «Разобрать бумаги, – поспешно напомнила она себе. – Господи, я так закрутилась со всеми этими делами, что несколько недель не просматривала почту». И она взяла с небольшого столика у входной двери стопку нераспечатанных конвертов.

Среди бесчисленных циркуляров было несколько писем и пачка счетов. Все, от «Нью-Йоркской службы связи» до «Парагон Кейбл», ждали, что в Карлин пробудится ответственность. Устало протерев глаза, она направилась туда, где лежала ее сумка, достала чековую книжку и разложила счета перед собой на кухонном столе.

«Начну, пожалуй, со счетов от мелких фирм и разделаюсь с ними», – решила Карлин. Через десять минут она добралась до конверта со штампом «АМЕРИКЕН ЭКСПРЕСС». С некоторым трепетом она распечатала его, точно зная, что не платила им по крайней мере два месяца. И в самом деле размер суммы, которую она должна была им, заставил ее скривиться, тем более что в конце листа выделялось предупреждение: «ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ НАЧИСЛЯЮТСЯ ПРОЦЕНТЫ». Ей не хотелось проверять каждый счет, но в участке она ежедневно слышала массу историй о людях, обманутых жуликами, которые пользовались номерами украденных кредитных карточек, поэтому, мол, необходимо проверить каждую покупку. Она вытащила из конверта копии отдельных счетов и, быстро перекладывая листочки, стала проверять свою подпись, мельком глядя на название магазина и вспоминая каждую покупку. И вдруг она наткнулась на подпись, которая показалась ей непохожей на ее собственную. На квитанции значилось «Паб Уильяма», но это ей ничего не говорило, и она, немного растерявшись, отложила листок и посмотрела на цифры справа: предварительная сумма, чаевые и в конце общий итог – тридцать семь долларов ровно; семерка была с черточкой по европейскому стилю, а Карлин никогда не перечеркивала семерки. Она пристально разглядывала подпись, нацарапанную поверх линии из точек. Карлин Сквайр. Почерк не ее, однако, несомненно, хорошо знакомый.

Взглянув снова на название ресторана, Карлин поняла, что наткнулась на золотую жилу. «Паб Уильяма», видимо, официальное название бара «У Билла», и она сразу же все вспомнила: тусклое освещение, подшучивание Гарри над ее ухудшающимся зрением, приятное чувство после торжественной церемонии в «Грейси Мэншн». Вот оно то доказательство, которое необходимо, чтобы снять с нее подозрение в убийстве и чтобы разоблачить Гарри, этого ленивого подонка.

Карлин нашла номер домашнего телефона Эрни Фэллона, записала его и, положив рядом, снова вернулась к счетам; а утреннее солнце уже светило в окна гостиной, и в половине седьмого она решила, что хватит ждать.

– Доброе утро, миссис Фэллон, – вежливо поздоровалась Карлин с женой капитана. – Это Карлин Сквайр, не могу ли я поговорить с капитаном Фэллоном?

– Фэллон. – По голосу капитана она чувствовала, что он не особо рад слышать ее.

– Простите, что звоню так рано, но у меня важные новости.

– Какие? – раздраженно отозвался Фэллон.

– Вы просили меня указать, где я была в день, когда застрелили Тони Келлнера; так вот, я нашла доказательства.

– Послушай, Сквайр, какая теперь разница? Мы знаем, кто убийца; ты еще вчера вывернулась из петли, ради всего святого, зачем ты ни свет ни заря пристаешь ко мне дома?

– Речь идет не о моем оправдании, это касается Гарри Флойда, обвинившего меня в преступлении, хотя он отлично знал, что я не могла его совершить. – Она безуспешно старалась сдержать гнев. – Я говорила вам, что была с Гарри, когда убили Тони Келлнера, и как раз сейчас я нашла доказательство в моем счете от «Америкен Экспресс».

– Неоспоримое доказательство? – спросил Фэллон, теперь полный внимания.

– На сто процентов.

– Встретимся в Двадцатом участке в восемь тридцать, – немедленно отреагировал Фэллон безапелляционным тоном, – и принеси с собой этот чертов «Америкен Экспресс».

– В одиннадцать тридцать я уезжаю на похороны на север штата, – объяснила Карлин.

– Меня не волнует, даже если бы у тебя было назначено свидание с президентом. Ты должна представить мне доказательство до того, как уедешь.

Карлин быстро приняла душ и оделась, потом прошлась по квартире, чтобы проверить, не забыла ли она чего-нибудь. Уходя, она взглянула на себя в зеркало в прихожей. «Не имеет значения, как я выгляжу, – решила она, отказываясь даже немного подрумянить щеки, – Фэллон не обязательно должен считать меня красивой, он должен знать, что я честная».

Через двадцать минут она сидела напротив Эрни Фэллона, который внимательно изучал счет от «Америкен Экспресс».

– Отвратительно, – возмущенно буркнул он, вертя в руках счет. – Я помню, как вы вдвоем в первый раз появились в Мидтаун-Норт. Флойд так волновался, словно был твоим отцом. – Он разочарованно покачал головой. – Все считали, что вы будете друзьями до самого выхода в отставку. Но Гарри, должно быть, мыслил иначе.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Сейчас поймешь, Кембридж, ты знаешь Гарри лучше, чем кто-нибудь другой. Ты была единственным кандидатом в Оперативную группу по борьбе с преступностью при президенте; и если бы ты вышла из игры, это место досталось бы Гарри.

Карлин широко раскрыла глаза от удивления, а Фэллон покачал головой.

– Но все складывается так, что оно снова возвращается к тебе. Надеюсь, ты к этому готова.

Карлин молча уставилась на него, сейчас она меньше всего думала об этом. Фэллон неожиданно вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с удовлетворенным видом.

– Все в порядке, лейтенант, – произнес он, войдя в комнату, и протянул ей руку.

Карлин встала и тоже протянула руку, но он, вместо того чтобы пожать ее, как она ожидала, задержал ее ладонь в своей.

– Все закончено, Кембридж. Я знаю, последние несколько дней тебе пришлось пройти через адские мучения, теперь все позади. – Слегка сжав ей руку, он отпустил ее.

Растроганная до глубины души, она отвернулась и вышла из комнаты. Дойдя почти до выхода из здания, она сообразила, что должна сделать еще кое-что. Круто развернувшись, она снова вернулась в участок и остановилась перед дверью с табличкой «ЛЕЙТЕНАНТ ФЛОЙД».

Он стоял у стола и укладывал связку папок в большую картонную коробку. При появлении Карлин его лицо скривилось.

– Поздравляю, – с насмешкой произнес он.

– С чем? Разве я что-нибудь выиграла? – парировала Карлин.

– Большой приз в соревнованиях по стрельбе, – в глазах Гарри сверкнула настоящая злоба, – все поле твое, дорогая.

– И это все? – с болью и разочарованием Карлин в упор смотрела на него. – После всех лет, что мы провели вместе, тебе больше нечего сказать?

Его глаза ничего не выражали, но теперь, когда Гарри стоял перед ней, Карлин не могла остановиться.

– Ты боялся, что кто-нибудь может обойти тебя на финише, и проклинал бы себя, если бы позволил, чтобы этим человеком оказалась я, та, которую ты привел в полицию, твоя помощница, твоя лучшая ученица и ко всему прочему девушка. – Она с отвращением покачала головой. – И все ради какой-то Оперативной группы?

– Ну, конечно, в праведном негодовании принцесса хотела бы представить все совсем не так, как было на самом деле. – Гарри не мог больше молчать и смотрел на Карлин, как удав на кролика. – С самого первого дня ты следовала за мной по пятам, впитывала все, что я тебе мог дать, обходила меня, при каждом удобном случае попирая ногами. Мэрилин все это ясно видела, а я, идиот, оправдывал тебя всякий раз, когда это происходило.

– Всякий раз, когда происходило что? – Карлин была поражена его вспышкой.

– Не притворяйся наивной, черт побери. – От гнева его щеки покрылись красными пятнами, а руки сжались в кулаки. – Экзамены, расследования, награды – ты получила все, именно к этому ты и стремилась все время.

– О чем ты говоришь? – Карлин в замешательстве смотрела на него. – Государственные экзамены абсолютно стандартны. Откуда я могла знать, что обойду тебя? А расследование дела телефониста-убийцы… Мы разделились с самого начала. Ты считаешь, что я плела интриги против тебя? Боже мой, Гарри, одумайся, Я никогда не лгала тебе, никогда ничего от тебя не скрывала.