Текст книги "Единственная"

Автор книги: Синтия Виктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

19

– Кембридж, ты прямо ходячая реклама образованию. – Полицейский комиссар Родригес чуть ли не сиял, наблюдая, как Карлин записывает имя «Эймос Ричардс» в вертикальную колонку на доске убийств Мидтаун-Норт.

– Это уж точно, – присоединился к разговору лейтенант Эрни Фэллон, бригадный командир полицейского участка. – Месяц назад она была первой на экзамене на звание лейтенанта. – Он выразительно прищелкнул языком. – Несколько лет назад – первая на экзамене на сержанта, теперь – на лейтенанта.

– Хватит, ребята. – Карлин не из скромности остановила дальнейшие восхваления. В любую минуту мог войти Гарри.

Эрни видел, как она поглядывала на дверь его кабинета, но, понизив голос, продолжал:

– Бедолага несчастный, – покачал он головой.

Комиссар Родригес не понял.

– Гарри Флойд, – пояснил Фэллон, – наставник и покровитель Карлин. А теперь вообрази: парень одиннадцать лет ждал возможности быть допущенным к экзамену на лейтенанта. Одиннадцать лет. Потом появляется Кембридж и завоевывает первое место, а Флойд остается на втором, можете представить себе? Она отбирает у него очко прямо из-под носа.

Фэллон фыркнул, комиссар тоже рассмеялся, а Карлин было не до смеха. Это должен был быть момент их общего триумфа – и ее, и Гарри. Недавно они наконец поймали преступника, который за предыдущие шесть месяцев ограбил и убил троих ювелиров на 47-й Вест-стрит. Долгие дни и ночи они посвятили расспросам всех владельцев магазинов, покупателей и случайных прохожих, следуя за каждой ниточкой, не упуская ни одной детали. Затем провели компьютерный поиск по всему Северо-Восточному коридору, напали на след, который вел из Ричмонда, штат Вирджиния, в Бостон, и наконец с помощью кучи доказательств вышли на главаря, Эймса Ричардса, который почти наверняка будет признан виновным. По мнению Гарри, это и была работа детектива, но, кроме того, им, казалось, сопутствовала удача. И тут этот экзамен, которого Гарри так ожидал. Наверняка он в отчаянии, ведь победителем оказалась она, Карлин.

Она опять глянула на дверь. Если Гарри войдет и услышит, как Фэллон в который раз соловьем разливается по поводу ее победы… Карлин не переставала удивляться, насколько бесчувственными были большинство ее коллег. Государственные экзамены проводились без всякого расписания, как Бог на душу положит, поэтому Гарри, получивший звание сержанта за много лет до нее, вынужден был ждать десять лет, чтобы пройти тест на лейтенанта. Да, ей повезло, она завоевала первое место, но ни к чему поднимать вокруг этого такой шум. Они с Гарри составили отличную команду с того момента, когда он впервые привел ее в бригаду детективов. Даже став, как и он, сержантом, получив отдельное подразделение, Карлин работала в связке с Гарри и очень дорожила этим, гораздо больше, чем формальной победой на этом дурацком экзамене. Ей нравился Гарри, и она была обязана ему своим значком детектива и успехом во многих крупных делах, но Карлин была не глупа и видела, что Гарри не тот человек, который теперь легко примет помощь, его амбиции служили поводом постоянных шуток в участке. Когда ее производство в чин лейтенанта было оглашено раньше, чем его, как это должно было случиться с учетом их стажа, он не смог даже скрыть разочарования.

– Разве кое-кто не угощает нас сегодня ленчем?

Услышав голос Гарри, Карлин вздрогнула и, увидев перед собой настоящего Гарри Флойда, устыдилась своих мыслей. Это ее друг, а не какой-то честолюбивый тип, который превыше всего готов поставить свою обиду.

– Эй, Мануэль, как ты считаешь, – возбужденно воскликнул Гарри. – Эймос Ричардс заслуживает трех мартини с водкой у «Галахера»? Не так ли, Кембридж? – Обращаясь к комиссару, Гарри дружески обнял Карлин за плечи.

Родригес с радостью согласился.

– А для тебя, Карлин? Мартини с водкой или, может, большую бутылку вина?

– Сказать по правде, я больше думаю о бифштексе.

– Раз за дело взялся комиссар, я не отстану. – Бригадный командир Фэллон схватил со стула свое пальто.

Прошел уже час, от выпитого спиртного у всех на щеках разгорелся румянец, и комиссар предложил тост за Карлин и Гарри.

– За двух лучших детективов города Нью-Йорка.

Карлин с удовольствием подняла свой бокал, но, обернувшись к комиссару, заметила нечто, привлекшее ее внимание. В противоположном конце ресторана она узнала блеск бриллиантовой серьги и седую голову. Дерик. И не один. Она не могла поверить своим глазам – его рука гладит локоток женщины, сидевшей рядом с ним. Карлин узнала и даму – модельер, работает на многие журналы Херста. Значит, Дерик оказался в Вест-Сайде, чтобы поснимать для Херста, решила она. Дерик и эта женщина были друзьями еще до того, как у него появилась Карлин, и Карлин это хорошо знала. «Его хлебом не корми, дай лишь только потрогать», – сказала она себе с легкой досадой. Но вот женщина подняла другую руку и начала медленно водить пальцами по губам Дерика. Да уж, дружеским жестом это не назовешь. Карлин едва удалось сохранить бесстрастное выражение лица, когда она увидела, как те двое слились в долгом поцелуе. Испытывая обиду, она повернулась к ним спиной, молясь, чтобы никто из мужчин за столом не заметил ее переживаний.

– Гарри, мне пора домой, – внезапно сказала Карлин.

– Конечно, крошка, я отвезу тебя куда надо.

Его тон показался Карлин подозрительно доброжелательным, поэтому она не удивилась, когда, усевшись в автомобиль, он вскользь заметил:

– Некоторые парни… они просто не могут удержаться. – Гарри сочувственно похлопал ее по руке, направляясь вниз по Бродвею. – Я хочу сказать, он любит тебя, точно. Это все видят. Но такой парень, как Дерик… для него это как раздача подарков.

– Ты стараешься убедить меня, что он не смог бы не изменять мне, даже если бы очень постарался, – язвительно заметила Карлин.

– Кембридж, если бы я крутился с куколками, которых Дерик видит каждый день, я, вероятно, лет пятнадцать назад бросил бы Мэрилин и ребят в придорожную канаву.

Карлин чувствовала себя оскорбленной, хотя нутром понимала, что Гарри пытался ее развеселить.

Непроизвольно перед ней всплыл образ отца.

– Эй, послушай, – Гарри смутился, поняв, что сморозил что-то не то, – насколько я могу судить, Дерик любит тебя, и этот пустяк для него ничего не значит.

– Но для меня значит, и очень даже много, – ответила она чуть не плача.

Может, для Дерика это действительно пустяк, размышляла она про себя, пока Гарри проезжал мимо 14-й улицы. Она подумала о годах, прожитых вместе с Дериком, о его нежности, заботе, об изумительных уик-эндах, проведенных вместе, о его сильных и ласковых руках, когда он делал ей массаж после тяжелого дня. Несмотря на все его недостатки, его великодушие и привязанность были неподдельными. Остается один-единственный вариант – он не в состоянии любить меня. Однако глубоко внутри она чувствовала, что это не так. Гарри абсолютно прав, Дерик любит ее, все это не может быть фальшью, но, когда дело касается других женщин, он, видимо, не может удержаться, даже рискуя при этом все потерять.

Карлин поблагодарила Гарри, что он подвез ее к дому, помахала на прощание и вошла внутрь. Гарри немного посидел в автомобиле, домой на Стейтен Айленд он не торопился. Выехав, наконец, на шоссе, он мельком взглянул на себя в зеркало. «Ну и чему ты сейчас улыбаешься?» – спросил он себя. Неужели ему доставляет удовольствие видеть, что у Карлин свои взлеты и падения? Нет, конечно, нет, но, черт побери, небольшое удовлетворение от того, что жизнь Карлин Сквайр тоже далека от совершенства, он чувствовал. К тому же к ее карьере это не имело никакого отношения. Он вспомнил свой разговор с женой в тот вечер, когда сообщил ей о результатах экзамена на чин лейтенанта. «Я же говорила, что она сядет тебе на шею», – заныла Мэрилин. Она никогда не доверяла Карлин, считала, что молодая женщина использует его, высосет из него его знания и информацию и, получив все, что ей нужно, без колебаний втопчет в грязь. Слава тебе, Господи, что она давно уже избавилась от этих дурацких подозрений, что они с Карлин спят вместе. Мэрилин ошибалась и в том, и в другом. Гарри знал, что Карлин все сделает для него, она была, по существу, его самым надежным союзником, но это не мешало ему изредка чувствовать, что она наступает ему на пятки. «Я бы не желал Карлин настоящей неприятности, – говорил он себе, направляясь на юг, – но маленькая размолвка с приятелем не убьет ее».

Карлин вошла в квартиру с невеселыми мыслями. Она представила себе, как будет выкручиваться Дерик, не зная, что она была сегодня свидетелем его свидания. Она вспомнила свою мать, как Лилиан годами терпеливо сидела в гостиной, вязала и ждала. Карлин поразило открытие, что она чуть ли не считает мать ответственной за постоянные измены отца, словно именно она сделала Джей. Т. таким. Безволие Лилиан, ее пассивное молчание фактически давали ему полную свободу в отношениях с другими женщинами.

Внезапно Карлин разозлилась на себя. «Какого черта я беспокоюсь о Дерике?! Я должна прежде всего защищать свои чувства, а не его. Она, видите ли, сидит и беспокоится, что Дерик будет выглядеть глупо и расстроится, узнав, что она в курсе его проделок! По-моему, я сошла с ума», – решила Карлин, затем резко встала и решительно направилась в спальню. Открыв массивные дубовые дверцы шкафа, стала снимать с вешалок его костюмы и как попало бросать их на пол. «Брукс Брадаз», «Пауль Стюарт», «Барни» – мелькали в ее руках лейблы. К тому времени, как очистились полки и вешалки, комната напоминала магазин дорогой распродажи.

Не удовлетворившись опустошением шкафа, Карлин пошла в его рабочий закуток и собрала несколько камер, увеличитель и с десяток коробок с пленками. С довольной ухмылкой Карлин принесла все это в спальню и положила поверх кучи одежды. Потом, подойдя к кровати, достала из столика телефонную книгу Нью-Йорка и стала водить пальцем по оглавлению, пока не нашла то, что ей было нужно.

Через час к дверям дома подъехал грузовик с надписью «Перевозка и хранение товаров». Ей потребовалось не более пятнадцати минут, чтобы упаковать одежду и фотопринадлежности в огромные пустые коробки, предоставленные агентами по перевозке. Затем она, улыбаясь, написала адрес: «Дерику Кингсли, американское посольство, Токио, Япония».

«Посмотрим, сколько тебе понадобится времени, чтобы разыскать все это», – подумала про себя Карлин, упаковывая собственные вещи и стараясь сообразить, куда ей идти.

1994

20

Карлин терпеливо стояла у гардероба на первом этаже «Четырех времен года», ожидая, пока молодая женщина за прилавком разберется с кучей меховых пальто, и вдруг почувствовала пристальный взгляд одного из мужчин в очереди позади себя, а затем ощутила легкое прикосновение к плечу.

– Карлин? Карлин Сквайр?

Она обернулась и встретила его откровенно изучающий взгляд, но у нее в глазах не мелькнуло даже намека на то, что она его узнала.

– Я Тони Келлнер. Помнишь, из Вестерфилда.

Карлин долго всматривалась в него и наконец улыбнулась.

– Тони Келлнер! Неужели это ты? – Она выразила все удивление, на какое была способна. Давнишний Наташин школьный друг выглядел как хорошо откормленная копия его самого в юности; темно-серый костюм от Армани и самоуверенная улыбка безошибочно свидетельствовали о преуспевании. Карлин отметила, что он тоже оценивал ее, но в конце концов его лицо расплылось в широкой улыбке.

– А как твоя подруга Наташа?

Карлин не могла удержаться от смеха.

– Похоже, ты не слишком долго придумывал этот вопрос. У нее все чудесно.

– Я видел ее фотографии. – В его голосе проскользнуло любопытство.

– Она сделала замечательную карьеру, – усмехнулась Карлин, – и да, конечно, она замужем, уже почти три года, за Итаном Джейкобсом. Слышал, наверное?

– Да, – пожал плечами Тони, – слыхал.

Гардеробщик подал Карлин короткую кожаную куртку, она просунула руки в рукава, взяла кошелек и большую кожаную сумку и отошла, чтобы освободить место стоявшим позади. Тони последовал за ней, и они остановились у лестницы, ведущей в гриль-бар.

– А чем ты теперь занимаешься? – спросил он вежливо.

– Фактически я свободный писатель, печатаюсь в независимых изданиях, ну и все такое прочее. На сегодняшний ленч меня пригласил старый друг по колледжу. – Они с Гарри обсуждали, говорить ли правду о ее профессии, и пришли к выводу, что не стоит идти на риск. Карлин глянула на часы и покачала головой.

– Мне пора вернуться в офис, где я работаю на этой неделе. – Она натянула перчатки и нежно посмотрела на Тони. – Жаль, что у нас было мало времени, мне хотелось бы знать, чего ты достиг.

– Почему бы нам не позавтракать как-нибудь вместе? Я уже много лет не говорил ни с кем из Вестерфилда. – В тоне Келлнера звучали явно заискивающие ноты.

– Да, конечно, я не против. – Карлин протянула руку в знак прощания.

– Как насчет следующего четверга? Можно встретиться прямо здесь, если тебя это устроит. – Он взял ее ладонь и выразительно сжал, не выпуская, пока не получил ответа.

– О’кей, – согласилась Карлин после короткого раздумья, – значит, в следующий четверг. В час тебе удобно?

– Вполне. И если Наташа недалеко, почему бы тебе не пригласить ее с собой?

– Постараюсь. – Карлин в последний раз улыбнулась Тони.

«Когда рак на горе», – пробормотала она себе под нос, выйдя на 52-ю улицу и направившись к Парк-авеню.

– Ты уверена, что он ничего не заподозрил? – Гарри барабанил пальцами по столу Карлин.

– Клянусь Богом. – Карлин подняла руку, как бы принося присягу скаута. – Поверь, все выглядело абсолютно естественно: я только что закончила ленч и нечаянно столкнулась с ним в гардеробе. Она усмехнулась. – Хорошо, что он не стал задерживать меня, иначе я не устояла бы на ногах.

Прошел всего один год после того, как Гарри получил повышение и стал лейтенантом в двадцатом участке на Западной 82-й улице. Карлин получила повышение на два года раньше, и ей достался лакомый кусок в виде должности бригадного командира прямо в Мидтаун-Норт. Сейчас она была руководителем всего отдела расследований Мидтаун-Норт. До того как Гарри перешел в двадцатый, их дружба несколько подостыла, но теперь каждый из них руководил своим участком, и они снова сблизились, пару раз в месяц за ленчем или обедом обсуждая свои дела. Когда однажды вечером за пиццей Гарри упомянул имя Тони Келлнера, Карлин немедленно ухватилась за это и настояла на участии в операции.

– Ты абсолютно уверена, что он не заметил, как ты следила за ним, прежде чем он подошел к тебе? – Пальцы Гарри продолжали свой нервный танец.

Карлин потянулась, взяла в ладони его щеки, заглянула в глаза и медленно произнесла:

– Гарри, я дежурила у дамской комнаты на первом этаже и, как только увидела, что он спускается по лестнице, подошла к гардеробу. Он не видел, что я слежу за ним, никто не догадался, что я наблюдаю за ним. Он пригласил меня на ленч, а не наоборот, все произошло точно по плану. Наживка на крючке, ключ в замке, нитка в иголке, сыр в мышеловке…

– Хватит! Сдаюсь! – Взрыв хохота привлек внимание нескольких детективов за дверью Карлин, они с любопытством обернулись и заглянули через стеклянную перегородку, отделявшую кабинет от длинного ряда рабочих столов; визит Гарри в Мидтаун-Корт вызвал всеобщий переполох.

– Я, – продолжала Карлин, не обращая внимания на своих сотрудников, – не оставила заметного следа в жизни Тони Келлнера, и вряд ли он мог что-нибудь заподозрить. На самом деле единственное, о чем ему интересно поговорить со мной, – это о Наташе Дамирофф, она причина того, что в течение нашей двадцатисекундной встречи ему так захотелось пригласить меня на ленч. Будь моя воля, я бы никогда не подпустила его к ней ближе, чем на сто шагов.

– А… Значит, угощением будет Наташа. – Гарри сладострастно закатил глаза.

– Прекрати, – хмуро оборвала его Карлин.

Тони Келлнер уже несколько месяцев был для Гарри бельмом на глазу.

– Что ж, если твоя Наташа любит деньги, драгоценности, меха и все такое, он может на это клюнуть, и ей лучше держаться подальше от мистера Келлнера.

* * *

Тони преуспевал. Хорошо одетый и воспитанный с виду, он был известен в определенных кругах Нью-Йорка своей первоклассной службой знакомств. Богатые женщины трех штатов были счастливы заплатить тысячи долларов и стать его клиентками.

«У меня на примете есть для вас двое мужчин, – задумчиво-сосредоточенно говорил он почти каждой их них. – Один из них само совершенство, я это точно знаю». Далее единственной задачей оставалось дочиста обобрать квартиру, пока женщина была на назначенном ей свидании.

Когда Гарри начал свое расследование, у него была единственная жалоба от богатой вдовы, проживавшей в трехкомнатной квартире Западного Сентрал-парка на 90-й улице. Но когда за несколько месяцев оказались ограбленными богатые квартиры еще двух одиноких женщин, и именно в то время, когда они были на свиданиях, он связал все три случая со службой знакомств Тони Келлнера. Дважды он пытался выставить женщин-полицейских в качестве приманки, но до сих пор это не давало результатов; в обоих случаях женщины ходили на свидания, но их квартиры оставались нетронутыми.

Тем не менее Гарри был абсолютно уверен, что Келлнер – это тот, кого он ищет. Поэтому, когда Карлин, услышав о расследовании, сказала, что училась в одной школе с этим парнем, Гарри был рад ввести ее в курс дела. Быть может, с ее старыми связями она сможет что-нибудь раскопать.

– Только помни, Кембридж. – Гарри подмигнул, словно собирался отпустить шутку, понятную лишь им двоим. – Когда мы доберемся до этого типа, все развлечение – мое.

Карлин поняла, что он имел в виду. Для Гарри это не просто совместная работа, это было его задержание, его петля.

– Ну, ну, Гарри, – она с откровенным презрением покачала головой, – ты же знаешь, я никогда не тяну одеяло на себя.

Распростившись с Карлин у ресторана, Тони Келлнер направился прямо домой. Ему нужно было сделать с полдюжины телефонных звонков, и не в последнюю очередь подыскать нового подходящего скупщика произведений искусства. Ценные картины – это барахло, с которым нужно побыстрее разделываться. Разговор будет коротким, главное – устроить первоначальную встречу; он никогда не станет обсуждать по телефону щекотливые вопросы. Затем нужно позвонить Бобу Эймсу, младшему партнеру по службе знакомств. Боб хотя и был надоедливым, но без него не обойтись.

Усевшись за длинный черный стол в кабинете, Тони улыбнулся и на мгновение замер, вспоминая свою встречу с Карлин Сквайр. Да, это имя он много лет не мог выбросить из головы – маленькая Наташина подружка, чей отец развлекался в том задрипанном мотеле с Наташиной матерью – шлюхой. И вот она прямо перед ним в «Четырех временах года».

Вне всяких сомнений, она послана, чтобы привести к нему Наташу.

При одной мысли о бывшей подружке его охватило давнее чувство слепой ярости. Но ему по крайней мере было приятно сознавать, что он теперь не тот Тони Келлнер и ни одна женщина больше не имеет над ним власти. Это он крутит ими как хочет. Она впилась в него, опустошила его сердце и украла лучшее, что он должен был дать ей. Он стал мудрее после урока, который получил от мисс Дамирофф. «Нет, – подумал он с улыбкой, – этот парень больше не потерпит никакой гадости от женщины. Ни за что».

Повернувшись вместе с креслом, Тони посмотрел в окно, Сентрал-парк успокаивал его, но сегодня он почему-то чувствовал нарастающее беспокойство. Возвращались воспоминания, возвращался тот день, когда Наташа вышвырнула его, – как раз на похоронах ее матери, этой, прости Господи, бледной суки. Тогда он не мог поверить, не мог постичь, что после того телефонного звонка, который он выполнил, как она просила, она дала ему пинка под зад. Как будто он был ответственен за то, что ее низкопробная мамаша оказалась убитой. Спрашивается, а чем она занималась на этой свалке с мужем другой женщины? Удар грузовика – заслуженное наказание этой суке.

Но поразительно, как религиозный бред его родителей забил ему голову. Каждую ночь после того, как это произошло, он просыпался в холодном поту, один кошмар сменялся другим, ему мерещился проклятый звонок, он слышал испуг в голосе Кит Дамирофф, когда сообщал ей о ложной автомобильной катастрофе, оживало пережитое им болезненное чувство, когда он опускал трубку, зная, что те двое в номере мотеля обезумели от услышанного; он верил, что вечно будет гореть в аду.

Все было бы совершенно иначе, если бы Наташа осталась с ним. Именно так и должно было случиться, они повязаны тайной, их любовь скреплена тем, что они разделили, им предназначено было быть лучшей парой всех времен, это все видели, но она бросила его. Он не знал, что делать, и, конечно, сотворил глупейшую вещь на свете – убежал и поступил на флот.

Тони не хотелось опять погружаться во все это он встал и пересек комнату, чтобы взглянуть на скульптуру, стоявшую на книжном шкафу, статуэтка Дега стоила кругленькую сумму. Он торговал крадеными и картинами, и скульптурами, но был не настолько глуп, чтобы держать их у себя дома. Статуэтка была куплена на законных основаниях, и ее он особенно любил. Стоя у шкафа, Тони вглядывался в безмятежное лицо девушки.

Он перешагнул через Наташу и пошел дальше. Он, конечно, знал, что она стала популярной моделью; любой дурак видел теперь ее лицо на обложках, и он легко мог бы разыскать ее, если бы захотел. Но он никогда не старался отомстить ей за то, что она ему сделала, хотя, Господь свидетель, имел на это право. Но, черт, у него была великолепная жизнь – возможно, даже именно благодаря Наташе он достиг такого преуспевания. Тони хмыкнул. Что ж, пожалуй, он на самом деле обязан сказать ей спасибо.

Вернувшись к столу, Тони открыл маленькую записную книжку, где делал заметки, зашифрованные так, что никто, кроме него, не мог их понять. Он перелистывал страницы, изучая имена и описания разных женщин, с которыми в последний месяц беседовала его служба знакомств. Пора выбирать, какая следующая удачливая девчонка пойдет на одно из его безупречно подготовленных обманных свиданий. Пока она будет налегать на устриц и телячье филе в дорогом французском ресторане, легко освободить ее от всех мирских пожитков.

Тони несколько расслабился. Он любил свою службу знакомств, это была великолепная ширма; он получал огромное удовольствие от того, что богатые женщины как бы сами умоляли ограбить их. Он забавлялся, глядя, как эти жалкие создания сидели у него в гостиной и, потягивая вино, поверяли ему свои сокровенные страхи и тайны. Их было много, слишком много, и они все продолжали приходить – с фальшивыми белокурыми волосами, в сшитых на заказ платьях, худые, как щепки, отчаянно боровшиеся с весом в спортзалах семь дней в неделю. Если бы они только знали, насколько отвратительны ему, с каким трудом он дожидался тех вечеров, когда, сидя дома в час ночи с бокалом первоклассного бренди, представлял себе, как они возвращаются домой с романтических свиданий и обнаруживают, что все их добро растаяло как дым.

Естественно, решающий отбор должен производиться с особой тщательностью. Выбрав кандидатуру, он еще как следует проверял ее, в делах не бывает чрезмерной осторожности. Хотя он и не был полностью убежден, но полагал, что копы пытались по крайней мере однажды разнюхать о его деятельности с помощью приманки, этакой крошки лет сорока. Казалось, она была проверена, но его инстинкт подсказал оставить ее в покое, а инстинкт редко подводил его. Тони надеялся, что это был первый и единственный раз; если нет, его спасала истинная удача. После этого он ужесточил свой контроль безопасности, все время был начеку.

Тони продолжал размышлять над своими заметками, но что-то было не так. Он с раздражением понял, что образ Наташи Дамирофф, ее лицо из давних лет проникло в его сознание, притаилось в уголке и мешает ему сосредоточиться. «Нет смысла впустую тратить время, – сказал он себе, стараясь снова собраться. – Она получит свое в конечном счете». И он мрачно усмехнулся при мысли, как скоро наступит этот «конечный счет».