Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
30
Один день отсутствия по случаю торжества в «Грейси Мэншн», и накапливается гора бумажной работы. Карлин с унынием посмотрела на огромную кипу папок, наваленных на ее рабочем столе, потом взглянула на часы. Два восемнадцать. Успеет ли она разделаться с этой грудой бумаг до начала ежемесячного собрания у капитана Фэллона в четыре часа? Почувствовав себя усталой уже только при мысли о такой работе, она потерла глаза; как всегда, ей хотелось, чтобы кто-нибудь отвлек ее чем-нибудь срочным, чем-нибудь интересным.
Лейтенантам полиции не следовало бы поддаваться таким настроениям. Что-либо интересное в их работе означает лишь одно – новое преступление против ничем не повинных граждан. Но спокойная дневная работа за столом не могла отвлечь ее от мыслей о том, почему упорно молчит ее домашний телефон, почему Бен Дамирофф, будучи центром ее жизни, канул в пустоту, которая становилась все глубже и мучительней. И когда внезапно раздался телефонный звонок, Карлин с удивлением оторвалась от работы.
– Сквайр, – ответила она, задержав дыхание и надеясь, что вопреки всему услышит голос Бена.
– По звуку твоего голоса я готов поверить, что тебе до смерти хочется меня услышать, Кембридж, – раздался в трубке баритон Гарри Флойда.
– Мужчина моей мечты, – ответила Карлин, чувствуя горькое разочарование.
– Что ж, – фыркнул Гарри, – я рад, если это так, потому что другой твой друг больше вообще не позвонит.
– Что? – Карлин в ужасе застыла.
О чем это он? Что он узнал про Бена?
– Ты, любопытная, больше не сможешь пообщаться с Энтони Келлнером из Западного Сентрал-парка, – тон Гарри был скорее удовлетворенным, чем огорченным.
Карлин на секунду задержала дыхание: ей понадобилось время, чтобы уяснить себе, что Гарри говорил не о Бене, а о Тони.
– Пожалуйста, выкладывай все. Что случилось с Тони Келлнером?
– Сегодня утром он был обнаружен в своей квартире без всяких признаков жизни. Это произошло, по всей вероятности, вчера.
Карлин молчала. «Боже правый, – подумала она, – Келлнер мертв».
– Есть предположения, кто это сделал? – наконец спросила она.
– Пока нет. Ты ничем не хочешь поделиться со мной? – настойчиво спросил Гарри. – Ты ведь неплохо знакома с этим парнем.
– Не так уж близко. – Карлин постаралась ответить шутливо. Однако я бы заглянула в материалы, которые ты наверняка уже собрал.
– Хорошо, дорогая, – после небольшой заминки согласился Гарри, – я пришлю тебе все, что у нас есть. Медэксперт закончит работу только поздно вечером, а все остальное в твоем распоряжении. Но не забывай, это дело – мое.
– Я не собираюсь впрягаться в работу, Гарри, а просто хочу немного поучаствовать, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Ты все получишь, детка. – Гарри повесил трубку.
Через несколько минут сержант Конклин принес ей папку распечаток с факса. Карлин взяла папку и развернулась вместе со стулом. Впервые ей не хотелось, чтобы ее видели детективы, сидевшие по другую сторону стеклянной стены ее кабинета. Страх пробегал по ней, словно электрический ток. Она старалась сосредоточиться на деталях отчета криминалистов, но могла вникнуть только в то, что Тони Келлнер убит неизвестным или неизвестными. Ей страшно было даже представить себе, что убийцей мог быть хорошо знакомый ей человек.
«Если я когда-нибудь узнаю, кто звонил, я убью его». Эту угрозу Бен Дамирофф произнес почти двадцать лет назад. Мог ли он выполнить свое обещание?
«Нет, это невозможно», – подумала она, заставляя себя глубоко дышать. У нее мелькнула мысль, что Бена, вероятно, ни вчера, ни сегодня не было в городе. Он должен был позавчера вечером уехать на медицинскую конференцию в Чикаго и вернуться не раньше, чем завтра. Она могла поклясться, что помнила, как он говорил ей это еще до того, как полностью перестал общаться с ней. Карлин повернулась обратно к столу, взяла календарь и быстро перелистала страницы. Вот, три числа обведены красной линией – Бен в Чикаго.
От приступа головокружения она едва не уронила голову на стол, но быстрый взгляд через стекло сказал ей, как много было бы свидетелей ее слабости. Этот случай должен расследоваться, как расследуется любое другое убийство. По правде говоря, она считала, хотя это и не делало ей чести, что если кто и заслуживал смерти, так это Тони Келлнер. Она не могла не чувствовать благодарности к неизвестному, взявшему на себя смелость убить Тони.
Во всяком случае, это не Бен. Ко тут в ней зашевелилось непрошеное сомнение. «А что, если он не поехал в Чикаго, как собирался? Нет, он, конечно же, поехал, – решила она. – Это ведь конференция, а не какая-нибудь встреча за обедом или даже операция». Но беспокойство не проходило, и Карлин никак не могла сосредоточиться.
Не выдержав, она потянулась к телефону. «Господи, ну, пожалуйста, пусть я буду не права, молила она», – набирая знакомый номер.
– Хелен, – сказала она, когда секретарь Бена ответила на второй звонок, – здравствуйте, это Карлин Сквайр. Я знаю, Бена нет в городе, но я хочу оставить ему сообщение.
– Здравствуйте, – приветливо ответила женщина. – Конечно. Но не стоит оставлять сообщение, потому что вы можете поговорить с ним, как только он выйдет из операционной, примерно через час.
– Я думала, он уехал в Чикаго. – Карлин не могла скрыть дрожь в голосе.
– Совещание отложили. Передать ему, чтобы он позвонил вам в какое-то определенное время?
– В любое время, – с трудом выговорила Карлин, совершенно уверенная, что он не станет звонить, какое бы время она ни назначила. Особенно если он оставался в Нью-Йорке и совершил убийство.
Ей казалось, что она сходит с ума. «Я не могу вот так просто сидеть здесь», – решила она и взглянула на свое расписание на следующий день – ничего такого, что не могло бы подождать. Решившись, она снова занялась документами по делу Тони Келлнера и стала лихорадочно выписывать имена и цифры в рабочий блокнот. Бен Дамирофф не мог никого убить, она никогда не поверит этому, ни за что на свете. Но какова бы ни была правда, она до нее доберется.
Все, что она могла предпринять сейчас, это отправиться на четырехчасовое собрание у Эрни Фэллона. Пока ее начальник бубнил о перестановке смен и изменениях в привилегии наследников, разысканных благотворительной полицейской ассоциацией, Карлин беспрестанно поглядывала на часы. Обычно она с интересом посещала эти ежемесячные собрания, но сегодня вечером проблемы полицейского участка отошли далеко на задний план. Наконец в половине восьмого собрание закончилось, и Карлин на такси отправилась в Ист-Сайд. Она хотела было воспользоваться одной из дежурных полицейских машин, но решила, что едет по личному делу. По ее просьбе шофер остановился у большого белого здания на Йорк-авеню в районе восьмидесятых стрит. Карлин попросила швейцара, позвонить Мишель Миллер и, когда на звонок ответили, взяла у него трубку.
– Мисс Миллер, это лейтенант Сквайр из Мидтаун-Норт. Можете ли вы уделить мне несколько минут?
В трубке прозвучало «да» и раздались гудки.
– Номер 14 Б. – Швейцар указал на лифт слева.
Мишель Миллер жила в просторной двухкомнатной квартире, из больших окон которой открывался великолепный вид на Ист-ривер.
Высокая стройная женщина лет тридцати пяти провела Карлин в квартиру.
– Все нормально, – глухим голосом, прикрывая рот платком, ответила Мишель Миллер на извинения Карлин за визит без предупреждения.
– Постараюсь быть краткой. Я знаю, что вас вызывали для опознания тела мистера Келлнера. По-видимому, вы были его хорошим другом.
– Тони Келлнер был моим женихом, лейтенант. – Молодая женщина подняла на Карлин покрасневшие глаза. – Сегодня самый плохой день в моей жизни.
– Я не знала, что между вами такие серьезные отношения. Когда вы собирались пожениться? – прозаически спросила Карлин, скрывая удивление, потому что Тони никогда не упоминал о подружке, а тем более о невесте.
– Мы как раз собирались на днях назначить дату.
Карлин украдкой взглянула на левую руку женщины, но на ее безымянном пальце кольца не было.
– У вас прекрасная квартира, – отметила Карлин, подходя к окну. – Это башня в Ла-Гуардиа? – Она показала на Куинс, район, видневшийся по другую сторону водного пространства.
– Да, это она, – подтвердила хозяйка. – Тони всегда говорил, что выбрал квартиру из-за этого захватывающего вида.
– Я думала, Тони жил в Западном Сентрал-парке, – вопрошающе взглянула на нее Карлин.
– Да, да, конечно, – быстро согласилась Миллер.
«Слишком уж быстро», – подумала Карлин.
– На самом деле его квартира была одновременно и офисом, и он намеревался переехать сюда ко мне сразу же после того, как мы поженимся.
– А чем вы занимаетесь? – полюбопытствовала Карлин.
– Ну, вообще-то я модель, а сейчас подумываю о том, чтобы заняться недвижимостью. Все лето днем по средам я ходила на занятия.
Карлин снова взглянула в окно. «Это значит, – заключила она, перефразируя ответ женщины, – что Тони полный и единовластный хозяин этой квартиры, а у тебя нет никаких средств к существованию; кольца нет, и, держу пари, свадьбы никогда не намечалось; возможно, он даже собирался бросить тебя; это может быть мотивом убийства, но ты не хочешь, чтобы я об этом узнала».
– Что он был за человек? – с обезоруживающей откровенностью спросила Карлин, возвращаясь обратно к дивану. – Можно? – попросила она разрешения, прежде чем сесть.
– Конечно. – Миллер уселась напротив в обитое белой парчой кресло. – Тони был, ну… самой творческой личностью из всех, кого я знаю. Взять хоть его службу знакомств. По-моему, не меньше десяти процентов жителей города были его клиентами, клянусь. – От вдохновения Мишель Миллер заморгала. – Он был само совершенство. И доброта. О женщинах, которые к нему обращались, он говорил так, словно они были его детьми.
Время от времени всхлипывая, Миллер продолжала ворковать, пока Карлин не собралась уходить. Поразительно, подумала она по дороге к выходу, человек, о котором говорила Мишель Миллер, имел почти так же много общего с тем Тони Келлнером, которого она знала, как крошка Билли с папой римским.
– Благодарю вас, мисс Миллер. Позвольте оставить вам мою визитную карточку на случай, если вы вспомните еще что-нибудь, что может помочь следствию.
Миллер протянула руку за карточкой, но, прежде чем взять ее, на несколько секунд задержала руку Карлин.
– Есть кое-кто еще, с кем я вам советую поговорить. Роберт Эймс, деловой партнер Тони. Уверена, у него есть что рассказать. – В глазах Миллер промелькнуло что-то, не поддающееся определению.
«Ладно, – отметила Карлин, – схвачено».
– Они были хорошими друзьями?
– Ну, скажем, Тони был хорошим другом Бобби, очень хорошим, – Миллер открыла для Карлин дверь и придерживала ее.
– Вы разжигаете мое любопытство, – сказала Карлин, прислонившись к двери вместо того, чтобы выйти.
– Я не могу сказать больше, лейтенант, но, я думаю, поговорить с ним не помешает. Я бы сказала, что Бобби обязан Тони всем. В последние несколько месяцев Бобби, похоже, приобрел определенное положение, Тони несколько раз упоминал это.
– Хорошо, – Карлин вышла в длинный, застеленный ковром коридор, – если захотите связаться со мной, у вас есть мой номер телефона.
Карлин неторопливо направилась к лифту, но, как только Миллер закрыла дверь, быстро вытащила из сумочки записную книжку. Роберт Эймс, живет на 3-й авеню в районе тридцатых стрит. Отлично, Мишель. Завтра утром мистер Эймс будет моей первой целью.
На следующее утро ровно в восемь тридцать Роберт Эймс здоровался с Карлин у себя в квартире. В модных очках и синем костюме в полоску, хорошо подогнанном по его плотной коренастой фигуре, Эймс выглядел как каждый второй или третий на соседних улицах. 3-я авеню в районе 30 – 31-й улиц была пристанищем для людей свободных профессий – одиноких, обеспеченных и искавших встреч друг с другом.
– Наша служба предназначена для женщин определенного социального положения, поэтому мужчин, с которыми они знакомятся, мы выбираем только после всестороннего изучения, – по-профессорски ответил Эймс на первый вопрос Карлин.
– Это изучение касается их привычек и особенностей характера или главным образом сосредоточено на их финансовом положении? – Карлин сохранила деловой тон.
– На самом деле, – с угодливостью торговца ответил Эймс, – для клиентов, таких, как наши, имеет значение и то и другое.
Карлин внимательно слушала. Она легко могла представить себе, как этот мужчина и Тони Келлнер, которого она хорошо знала, тешили одиноких женщин надеждой, а тем временем забирали у них все, что могли. Карлин спросила Эймса: насколько они были близки с Тони? Эймс сделался задумчиво-грустным.
– Он был идеальным деловым партнером и к тому же самым преданным другом, снисходительным к провинностям.
– Да, и к каким же именно провинностям? – Карлин сделала вид, что не понимает его.
– Я хотел сказать, – Эймс укоризненно посмотрел на нее, – что он был великодушен и не злился по пустякам.
– Мистер Эймс, – решила идти напролом Карлин, – нам может пригодиться любая информация. Не припомните ли кого-нибудь, кто желал бы ему зла? Например, клиентка, оставшаяся недовольной?
Эймс поднял руки, выражая свою беспомощность. О, если бы только я мог быть полезным, казалось, говорили они, а на лице отражалась высшая степень сострадания.
Похоже, Эймс не собирался помогать полиции. Главное для него было сохранить маску респектабельного человека, который не мог быть замешан в деле об убийстве. Тем не менее Карлин снова приступила к дотошным расспросам.
– Может быть, вы вспомните и расскажете мне что-нибудь еще, вообще хоть что-нибудь?
Когда Эймс поднял руку, чтобы стереть с лица невидимый пот, Карлин обратила внимание на густые темные волосы, покрывавшие его запястья и суставы пальцев, и неожиданно он показался ей больше похожим на готовящегося к прыжку зверя, чем на вежливого молодого бизнесмена, каким он пытался себя представить.
– Есть один человек, с которым вы, вероятно, захотели бы поговорить. – Эймс осмотрительно подбирал слова. – У Тони была подружка, женщина по имени Мишель Миллер. Пару месяцев назад он порвал с ней, но она все еще живет в принадлежащей ему квартире в одном из жилых кварталов города. Возможно, вы хотите… – Телефонный звонок прервал его. – А брат, – с энтузиазмом воскликнул он, услышав голос звонившего. – У меня здесь гость, в общем, из полиции, по поводу убийства Тони.
Карлин наблюдала за ним, когда он внимательно слушал человека на другом конце линии.
– Нет, только не сегодня. Слишком многое нужно привести в порядок. Постараюсь заскочить в воскресенье. Мы побьем их, понимаешь, обязательно побьем, – со смехом пообещал он. – Позвоню тебе позже. Пока. Простите, – обратился он к Карлин, кладя трубку. – Мой брат тренер по теннису в клубе в Нью-Рочелле, и в этот уик-энд мы собрались устроить парные соревнования, но смерть Тони и все… – Он как будто вдруг вспомнил, что разговаривает с лейтенантом полиции. – Простите, не обращайте внимания. Во всяком случае, за исключением Мишель я не знаю никого, с кем вам стоило бы поговорить. Тони был моим самым лучшим другом, я надеюсь, вы найдете того, кто это сделал, и отправите его на электрический стул.
– В штате Нью-Йорк нет смертной казни, мистер Эймс, – без всякой иронии заметила Карлин. – Спасибо вам за помощь.
Оставив ему свою визитную карточку, Карлин вышла из дома и медленно пошла по 3-й авеню. Итак, по словам Эймса, Тони Келлнер был святым и идеальным партнером, а Мишель Миллер собиралась шантажировать его. Ей с трудом верилось, что Тони, как партнер, хоть что-то из себя представлял. Вторая гипотеза точно соответствовала ее собственным предположениям. Собирался ли Тони на самом деле выгнать Мишель Миллер на улицу, как полагал Эймс? Была ли она до такой степени озлоблена, чтобы стрелять в него? К тому времени, как она дошла до Гранд-Сентрал, Карлин составила в голове некий план.
В три пятнадцать Карлин уже входила в «Бич и Теннис клаб», откуда открывался вид на Лонг-Айленд, а буквально через пять минут брала урок игры в теннис у Стюарта Эймса. «Я должна подготовиться к следующей субботе», – объяснила она по телефону, представившись, но не упомянув о своей профессии. Стюарт был выше и более крепкого телосложения, чем брат, но его руки и ноги так же курчавились густыми волосами. После двадцати пяти минут приема мяча с лету («Стать боком, ракетку назад») Карлин не пришлось притворяться уставшей, чтобы попросить несколько минут передышки. Последний раз – а если говорить честно, то и первый – она брала ракетку во время уик-энда в загородном доме родителей Нэнси Эриксон, когда училась на втором курсе.
Чай со льдом был превосходен. Начав необязательную болтовню со Стюартом, Карлин между прочим отметила, что он очень похож на Роберта Эймса.
– Это мой старший брат. Откуда вы его знаете? – воскликнул Стюарт.
– Откровенно говоря, я думала воспользоваться его службой знакомств, но в конце концов струсила. – Карлин прикинулась робкой женщиной. – Я видела вашего брата пару раз, но чаще имела дело с человеком по имени Энтони Келлнер.
– Странно, что вы заговорили о нем. – Стюарт, скривившись, посмотрел на нее. – Тони Келлнера только что убили.
– Убили! – Карлин казалась совершенно обескураженной. – Какой удар для вашего брата, ведь они, наверное, были очень близки.
– Довольно близки, – сдержанно подтвердил Стюарт.
– Энтони Келлнер, один из самых обходительных мужчин из всех, с которыми мне довелось встречаться. – Карлин доверительно наклонилась к собеседнику. – По правде, – промурлыкала она, – я надеялась, что он сам вызовет меня. Такой понимающий и открытый.
– Да. – Стюарт Эймс предпочел оставить свои соображения при себе.
– Интересно, а чем конкретно занимался ваш брат? – Карлин постаралась придать своему голосу сварливый оттенок. – Мне всегда казалось, что мистер Келлнер предпочитает действовать сам, без сотрудников. Видно, ваш брат вошел в дело позже.
– Вы мало что знаете, – раздраженно ответил Стюарт. – Тони Келлнер был настоящий сукин сын. Что до меня, то я считаю, он водил за нос моего брата, сам жил, как король, а Бобби держал в черном теле, хотя тот пахал на него как проклятый. Ни один человек не заслуживает такой участи, как Тони, но, честно говоря, ни я, ни мой брат не собираемся проливать слезы над его телом.
По дороге назад в Манхэттен Карлин мысленно проигрывала разговор. Итак, Роберт Эймс не собирался оплакивать смерть своего горячо любимого делового партнера. А Мишель Миллер прекрасно отдавала себе отчет, что ее американский возлюбленный выкинет ее из роскошной квартиры. Мог ли каждый из них желать смерти этого человека? Несомненно. Карлин старалась убедить себя, что ей удалось разыскать двух подозреваемых.
Тем не менее она снова и снова слышала голос Бена.
«Если я когда-нибудь узнаю, кто звонил, я убью его».
31
Джей. Т. Сквайр, пьяно хлопнув по бутылке бурбона, схватил ее за горлышко и налил себе еще порцию. Янтарная жидкость стекла по стенкам стакана на клеенку, он выругался из-за бесполезной потери и, ставя бутылку обратно на стол, заметил, что она почти пуста. Что, черт побери, ему делать, чтобы раздобыть сегодня еще выпивки?
– Чтоб тебе сгнить в преисподней, Лилиан! – завопил он в пустой комнате. – Ты мерзкая, тупая сука. Отправляйся прямо в преисподнюю.
Он двумя руками поднес стакан ко рту, стараясь не пролить ни капли. Собственно, кто она есть? Глупая женщина, просто надоедливая толстая старуха, а он сделал для нее все – дал ей хороший дом ребенка и был мужем, который оставался с ней и в радости, и в горе. Много лет назад ей повезло, когда она подцепила его: ему следовало жениться на более классной малышке и уж, конечно, на красавице. Бог не даст соврать, много раз у него была возможность уйти, но он остался с ней и изо дня в день возвращался в эту конуру, чтобы терпеть ее надоедливую болтовню.
– И вот вам благодарность! – гневно воскликнул он. – Его, калеку, прикованного к проклятой инвалидной коляске, она оставляет, бросает на весь уикэнд – на две ночи, не меньше, чтобы навестить свою легкомысленную подружку, до которой больше трех часов езды. Сразу после поездки в Нью-Йорк к Карлин она отправляется в еще одно маленькое увеселительное путешествие. Что же теперь будет? Господи, кто же позаботится о нем, кто умоет его и приготовит поесть, кто поможет, когда ему понадобится помочиться? Оставив в холодильнике на обед кусок мяса, она совершенно спокойно уплывает за дверь, как будто ей разрешили.
«Не волнуйся, Джей. Т., – сказала она не больше двух часов назад, укладывая дорожную сумку, – я договорилась с патронажной медицинской службой, кто-нибудь останется у тебя на ночь, а кроме того, ты ведь не полностью парализован, только ноги. Многие и с более тяжелыми недугами, чем у тебя, прекрасно справляются сами».
– Она дает мне шанс, – пробормотал он, проглотил последние капли из стакана и снова наполнил его. Не позвонить ли ему в винный магазин, чтобы прислали еще бурбона? Да, но есть ли в доме деньги? Он не представлял себе, как Лилиан справлялась с этими дурацкими проблемами, но мысль, что он мог сидеть здесь и умирать от голода, ее, очевидно, не волновала.
О нем должны позаботиться посторонние. Как вам это нравится! Она вбила себе в голову, что хочет уехать – раз, и уехала. Когда она умотала в Нью-Йорк, было совсем скверно, ему пришлось мириться с тем, что помогали соседи, но она не захотела еще раз обращаться к соседям. Патронажная сестра… То есть она сможет оставлять его, когда захочет. Он покачал головой. Вот так просто она бросает своего мужа.
– В болезни и здравии! – воскликнул Джей. Т. – Ты, сука, дала обет, ты поклялась. Помнишь? – Он стукнул стаканом по столу.
Лилиан как будто подменили после возвращения из Нью-Йорка. Она начала возражать ему, заявлять, что ей, видите ли, не нравится, как он с ней разговаривает. Несколько раз, когда он просил ее о чем-нибудь, она отказывала ему, замечая, что для него же лучше сделать это самому. А вчера она даже заявила, что не видит причин, почему бы ему не помочь ей по дому, например, постелить постель или иногда помыть посуду. При этом он действительно взбесился и запустил пепельницей в стену, тогда она пришла в себя и бросилась извиняться.
А в довершение всего сегодня утром она сообщила ему, что стала членом клуба игроков в бридж для новичков и они собираются по вечерам каждый вторник и четверг. Что, черт побери, творится? И это развлечение на уик-энд! Даже не спросила разрешения, а просто, черт побери, доложила, что уезжает.
Конечно, он знал, кто всему виной – Карлин. Он позволил своей жене прокатиться в Нью-Йорк – и вот результат. Должно быть, Карлин два дня промывала ей мозги, пока та не согласилась. Он так и видел их обеих, как они обнимаются и строят свои козни.
Джей. Т. прищурился. Черт побери, ведь это из-за Карлин он оказался в этой проклятой коляске, из-за нее и Бена Дамироффа. Если бы Карлин и Бен не болтались постоянно вместе – несомненно, потеряв всякое соображение, – они с Кит не поверили бы, что их дети попали в аварию, кто бы им ни позвонил. Если бы сообщение касалось одного Бена или даже Карлин, он повел бы себя более спокойно и не понесся бы как сумасшедший. Но сообщили, что пострадали оба, и Кит ударилась в страшную панику… Все это полностью выбило его из колеи.
И взгляните на него теперь. Джей. Т. с отвращением ударил кулаком по своим бесчувственным ногам, тощим и бесполезным. Кто-то хотел подшутить над его дочерью и Беном, а расплачивается за это он. Никому это даже в голову не приходит! И, Бог свидетель, его дочь даже не извинилась. А Бен Дамирофф – знаменитый доктор. Джей. Т. стало тошно.
От этой семейки одни только неприятности, и так было всегда. Если бы Леонард удовлетворял свою жену, Кит не соблазнила бы Джей. Т. в тот вечер в магазине и не втянула бы в связь. Эта Кит была просто еще одной тупой сукой, занятой только собой и своими желаниями. А девчонка из этой семьи, эта Наташа, уехала и стала богатой моделью. Лилиан все уши прожужжала ему рассказами о ней, услышанными от Карлин. Конечно, и Бен неплохо живет теперь, когда стал врачом, но хуже всего, что Карлин снова вернулась к этому ублюдку. Джей. Т. потер воспаленные глаза. Его тошнит от этих Дамироффов, тошнит от того, что они добиваются всего, чего хотят, включая и его собственную дочь.
В комнате стояла тишина, нарушаемая только шумом случайно проезжающего автомобиля. Измученный своими мыслями, Джей. Т. закрыл глаза, опустил голову и долго сидел так, размышляя, когда же здоровые заплатят за его увечье. Наконец в его мозгу стала складываться идея. Он поднял голову и открыл глаза, мысли снова стали четкими и ясными. Конечно, раньше или позже его ложь откроется, но тем временем он все-таки заставит Бена Дамироффа побегать за свои денежки, и Джей. Т. улыбнулся.
Въехав на своей коляске в спальню, он остановился перед небольшим письменным столом, за которым Лилиан обычно заполняла счета, и стал рывком выдвигать ящики, пока не нашел бумагу и ручку. Еще несколько мгновений он просто прикидывал в уме первую фразу и затем с широкой улыбкой принялся писать.
Бен влетел в квартиру, захлопнув за собой дверь, швырнул куртку на стул у обеденного стола, бросил рядом кейс и поспешно схватил газету, которую вместе с другой почтой оставила на столе уборщица. Он быстро и целенаправленно просмотрел второй раздел, пробежав глазами по колонкам.
Несколько минут назад он возвращался на метро с окраины города после благотворительного приема в пользу больницы, скучного вечера с невкусной едой и длинными речами, единственно желая поскорее попасть домой и дозвониться Карлин. Бен знал, что она звонила ему в больницу; должно быть, она очень удивлена, почему он не отзывается. Вначале он был обескуражен ее отношением к известию о Тони, потом, после стычки с Келлнером, он почти поверил в его слова о том, что Карлин получала от него деньги. Но ему и в голову не приходило порвать с Карлин, просто он должен был во всем разобраться.
Бен пытался связаться с ней раньше, звонил в полицейский участок, но она была на задании, и он не стал оставлять сообщение. День в больнице складывался хлопотно, его постоянно дергали, а разговор был слишком важен. Сегодня вечером он будет звонить ей до упора, пока не застанет дома.
Женщина, сидевшая рядом с ним в метро, читала газету, и Бен, случайно заглянув в нее, заметил небольшое сообщение, что в своей квартире в Западном Сентрал-парке был застрелен мужчина. И вдруг ему в глаза бросилось имя «Энтони Келлнер», но в этот момент хозяйка газеты резко перевернула страницу. К счастью, на следующей остановке Бену нужно было выходить, и от станции метро он бегом побежал домой, чтобы прочитать заметку в собственном экземпляре «Таймса».
Опустившись в кресло, он наконец нашел ее на девятой странице и прочел. Итак, это правда: Тони Келлнер убит. Несколько минут Бен сидел неподвижно, потом встал и пошел в спальню, на ходу медленно развязывая галстук. Меняя костюм на джинсы и футболку, он подумал, что у Тони Келлнера, возможно, были и другие враги, и, быть может, даже не так уж мало. Но несомненно, у Карлин была причина убить его. Если то, что сказал Тони, правда, он имел над ней большую власть.
Бен призадумался. Вероятно, что-то в их соглашении пошло не так, и Карлин ужасно разозлилась, разозлилась настолько, что не совладала с собой. Или, быть может, Тони собирался разоблачить ее в отделении полиции так же цинично, как он сделал это перед Беном. Для Карлин ее карьера – все, и Бен мог представить себе, что она решится на крайние средства. Чтобы помешать ему, она могла бы даже пойти на убийство, чтобы заставить Тони молчать.
Покачав головой, Бен снова вернулся в столовую. Да нет, как он может думать такое про Карлин. Что он – не знает ее? Но вдруг и вправду не знает, подумал он с тревогой.
И тут же в его голове бешено закрутилась другая мысль. Возможно, равнодушие Карлин к известию о звонке Тони было притворством, маской? Может быть, она таким образом прикрыла настоящую ярость.
Он мысленно вернулся к ее отношениям с отцом, тем нарядным, красивым парнем, каким был когда-то Джей. Т. Карлин молилась на него, отказываясь видеть его пустоту и равнодушие к семье. «Нет, – решил Бен, – она не могла так спокойно отнестись к злодейскому поступку Тони. Я ошибся тогда».
Но тут его осенило, и он замер на месте. Может быть, Карлин уже знала, что звонил Тони, еще до того, как Бен сказал ей об этом. Может быть, она лишь делала вид, что дружит с Тони, а сама вынашивала план отмщения. Возможно даже, она знала об этом многие годы, ожидая благоприятного момента, чтобы действовать наверняка. Карлин – офицер полиции и точно знает, как, когда и где это выполнить. Он представил себе выражение решимости у нее на лице, когда она задумывала что-то сделать, но на этот раз он представил ее с пистолетом в руке.
Бен стоял, понимая, что должен что-то предпринять, но почему-то не мог пошевелиться. Он решил сегодня вечером поговорить с Карлин, все уладить и снова быть вместе с ней. Но это было до того – до того, как он узнал об убийстве Тони Келлнера.
Что он скажет ей теперь?
