Текст книги "Единственная"

Автор книги: Синтия Виктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

32

– Видишь, Карлин, я же говорила, что пробежка взбодрит тебя. – Наташа слегка вырвалась вперед, ускоряя и без того быстрый темп, и прищурилась от солнечного света, отраженного гладкой водной поверхностью бассейна в Сентрал-парке. – Разве это не самый прекрасный день в твоей жизни? – Она улыбнулась Карлин и побежала еще быстрее.

– Эй, Таш, притормози. Вчера я играла в теннис в первый раз за десять лет, и мои ноги могут отказать в любой момент.

– Я думала, – заметила Наташа, немного сбавив скорость, – что женщины-полицейские должны быть образцом физической подготовки.

– Все верно, – рассмеялась Карлин, – я и чувствую себя как образец – образец, который нанесли на предметное стекло и положили под микроскоп. – Она окинула взглядом Наташу, выглядевшую бесподобно в идеально сидящих шортах и футболке, таких белых, что они казались новыми; сегодня подруга была какой-то другой, не такой напряженной, как в последнее время. – А ты прямо сияешь! С чего бы это? – спросила Карлин. – Или тысяча долларов, отданная за экипировку для бега, уже делает твой день веселее?

– Почему бы мне не быть счастливой? – ответила Наташа вопросом на вопрос. – У меня есть муж, брат и лучшая подруга, которых я люблю, карьера, к которой я стремилась всю жизнь… Господи, на что же мне жаловаться!

– Наверное, так оно и есть, – кивнула Карлин, – хотя, должна заметить, все это не новость уже долгие годы. А ты не беременна? – пришла ей в голову мысль.

– О Боже, нет. – Вопрос встревожил Наташу. – А что, ты считаешь, это означало бы конец карьеры?

– Не обязательно. Получить пулю в собственной квартире – вот что такое конец карьеры. Прости, Таш, – одернула себя Карлин. – Я вовсе не собираюсь издеваться над твоей школьной любовью.

– «Тони Келлнер» и «любовь» – эти слова выглядят рядом просто абсурдно. Он был ужасным в школе, а потом стал еще хуже.

– Ты права, – соглашаясь, кивнула Карлин, – и даже больше, чем думаешь. За Тони Келлнером следила полиция перед его смертью. Раньше я не могла рассказать тебе, но сейчас это уже не секрет.

– В Нью-Йорке чуть ли не каждый день слышишь, что какого-нибудь парня убили из-за пары кроссовок, – мрачно улыбнулась Наташа. – Я не удивлюсь, если кто-то пристукнул Тони из-за его костюмов от Армани.

Карлин с удивлением взглянула на Наташу. О причастности к службе знакомств и стоящим за ней уголовным делам газеты писали в день убийства, но никто ничего не говорил о том, как Тони одевался.

– Ну и ну, Таш, откуда ты знаешь об умопомрачительном гардеробе Тони? Естественно, он одевался не так, как в вестерфилдской школе.

– А, – спокойно ответила Наташа, – Тони позвонил мне сразу после того, как ты столкнулась с ним, и пригласил меня выпить у Карлайл. Меня разобрало любопытство, и я пошла. – Она с отвращением покачала головой. – Не успев допить свой стакан белого вина, он пригласил меня на обед на следующий день, представляешь! – Наташа рассмеялась, как будто это была глупейшая в мире идея.

– Ты должна была сказать мне об этом, – нахмурилась Карлин. – Я бы нашла способ вынудить его оставить тебя в покое.

– Выбрось это из головы, видимо, кто-то еще позаботился об этом. Тони Келлнер никогда больше не будет никому надоедать.

– Ты уже готовишься к экзамену? – Филадельфийский акцент Марти Брауна с подвыванием на высоких нотах выдал его прежде, чем Гарри успел повернуться на стуле.

– Человеку нельзя даже съесть кусок пиццы без того, чтобы его не травили. – Казалось, Гарри шутил с приятелем, но на самом деле одного только вида высокого белокурого сержанта Марти Брауна было достаточно, чтобы испортить ему ленч, и он быстро закрыл лежавшую на коленях книгу.

– Продолжай, Флойд, – прогнусавил Браун, подвигая стул и ставя на пластиковую крышку стола поднос с тремя кусками пиццы с перцем, – я тебе нужен, чтобы оттачивать остроумие.

Гарри издал глубокий вздох.

– Мне моего остроумия достаточно, во всяком случае, тебе до меня далеко.

Браун рассмеялся, словно замечания Гарри его нисколько не задели, но Гарри знал, что это не так. Уже больше двадцати лет Марти Браун шел по пятам за Гарри Флойдом на всех государственных экзаменах и во всех назначениях на полицейские должности. Если на экзамене на сержанта Гарри был третьим, то Марти – четвертым; на экзамене на лейтенанта у Флойда был второй номер, у Брауна третий; каждое повышение в должности Марти Браун получал через полгода-год после Гарри Флойда, но только до той поры, пока не пришло время получить лейтенанта. Так как Гарри успел схватить должность в Двадцатом полицейском участке, а других мест бригадных командиров не оставалось, Браун не мог продвинуться. Третий номер Брауна означал, что он не получит следующую должность в течение многих лет, если вообще когда-нибудь получит. Ситуация не многим отличалась от той, что существовала между ним самим и Карлин. Марти Браун лучше других понимал, как обижался Гарри всякий раз, когда Карлин вырывалась вперед, и никогда не отказывался от возможности потрепать ему нервы.

– Экзамен на капитана через три месяца, и ты готовишься еще раз быть побитым гарвардским мозговым трестом?

– Не твоего ума дело, Марти, иначе ты мог бы состязаться наравне с нами. – Гарри с иронической ухмылкой бросил взгляд на сержантские полоски Брауна.

– Похоже, ты действительно огорчен. – Марти нагло уставился на него.

Он не собирался доставлять Гарри удовольствие своим хмурым видом и удвоил натиск.

– Я слышал, твоя старая подружка Сквайр идет в гору.

– Она умная девушка, – без заминки признал Гарри.

– Даже больше того. Я слышал, вы с ней единственные претенденты на место в Оперативной группе по борьбе с преступностью при президенте, и ты понимаешь, старик, что выберут Сквайр. Гарвард, и все такое…

У Гарри возникло ощущение, что ему саданули кулаком в живот.

– Ты не соображаешь, что болтаешь. – Он постарался скрыть свои чувства.

Участие в Оперативной группе было, так сказать, мечтой всей жизни, оно давало возможность работать целый год рядом с профессионалами высокого класса, и итогом было представление отчета в Конгресс. Гарри даже не знал, что рассматривалась его кандидатура, и уж совсем не мог предполагать, что конкурентами стали опять он и Карлин.

– Эй, я просто говорю то, что слышал. – Марти откусил большой кусок пиццы и сосредоточенно заработал челюстями. – Знаешь, Гарри, после этого случая с телефонистом-убийцей… Ну, короче, она всеобщая любимица. – Сержант с удовольствием отметил, что на лице Гарри промелькнул гнев, который тот тщательно старался сдержать, и продолжил свое поддразнивание. – И кроме всего прочего, она девушка. Представляешь, женщина на таком месте. Чтобы прийти к этому, нужно годами иметь крупного политического покровителя. – Марти самодовольно улыбнулся Гарри. – Говорю тебе, Гарри, еще до того, как твой сын закончит среднюю школу, готовься увидеть Карлин Сквайр во главе ежегодного парада на день Святого Патрика. – При этих словах он проглотил последний кусок пиццы, смял свою бумажную тарелку, встал и бросил ее в большую проволочную корзину для мусора в нескольких шагах от себя. – Ну вот, Гарри, что касается меня, то спасибо за совместный ленч.

Наблюдая, как Марти легкой походкой направляется к выходу, Гарри почти чувствовал, что по лицу коллеги расползается победная улыбка. Боже, до чего противное пресмыкающееся этот Браун, неудивительно, что Гарри всегда побеждал его.

Но каким тупым ни был Марти Браун, на этот раз он, похоже, абсолютно прав. Несомненно, Карлин получит эту должность, именно она взлетит к этому высокому положению на государственном уровне, а он останется в грязи. Да, начальство просто обожало Карлин Сквайр, сколько раз он слышал от Фэллона высказывания по поводу ее исключительных качеств, а ведь он в полиции гораздо дольше и работал гораздо упорнее, чтобы добиться того, что имел. Господи, у него жена и двое детей, которых он должен содержать, а у нее богатый друг – доктор, готовый оплатить любой ее вонючий счет. Сейчас Гарри-младший посылает в колледж заявления о приеме, имея минимум для учебы. А сколько теперь нужно на четыре года? Тысяч сто? Или больше? «Что из того, что мои дети ходят в дешевую школу? – подумал он про себя. – Бруклинский колледж был вполне хорош для меня, так же сойдет и для них».

Карлин же не пожелала довольствоваться местным институтом; нет, ее ждал Гарвард. Конечно, она не раз говорила, что из бедной семьи, но где вы слыхали, чтобы бедность привела прямиком в один из старейших университетов Новой Англии, а не в подземку на 17-й авеню. Интересно, каким на самом деле было ее детство? По-видимому, ее родители накопили достаточно, чтобы обеспечить ей учебу.

Он досадливо нахмурился. А что, если она насочиняла и в других случаях? Что если Мэрилин раскусила ее в первый же день, а ему понадобилось столько времени, чтобы дойти до сути? Он подумал о реакции жены, когда он расскажет ей о следующем триумфе Карлин, если он состоится. «Всему, что она знает, научил ее ты, и теперь она будет смеяться всю дорогу по пути к Овальному кабинету», – скажет Мэрилин.

Много лет Карлин, единственная, шла впереди него, и если он сейчас ничего не предпримет, всю оставшуюся жизнь перед ним будет маячить ее зад. «О, Боже, как долго Мэрилин предрекала мне нечто подобное? – удрученно подумал он и внезапно где-то внутри почувствовал, как она оказалась права. – Я похож на двухлетнего кретина, а Мэрилин – умница, – решил он, покраснев от унижения. – Все эти годы Карлин вела со мной скрытую игру. О, Гарри, ты мой друг, мой учитель. Пустая болтовня. Везде при каждом удобном случае она готова обойти меня. Что ж, хоть раз Марти Браун оказался полезен».

Воспоминания о самодовольном личике, предвкушающем будущее унижение Гарри, было достаточно, чтобы подтолкнуть его к действию – действию, которое следовало предпринять много лет назад. Нет, прищурился Гарри, как раз в точку, прежде у него не было такого удобного повода, а сейчас он здесь, прямо перед ним, и только ждет, чтобы им воспользовались.

* * *

– Не знаю, как и начать, – прислонившись к стене в кабинете капитана Фэллона, Гарри склонил голову, словно обдумывая последствия своих слов, – но, полагаю, нет другого пути, как только выложить все.

Фэллон с любопытством взглянул на него.

– По-моему, у Карлин Сквайр была причина для убийства Тони Келлнера. – Гарри, чуть ли не сокрушаясь, произнес эти слова.

Фэллон вопросительно поднял голову.

– Келлнер – это парень из службы знакомств, которым вы занимались, верно?

Гарри кивнул в подтверждение.

– Но в этом расследовании есть кое-какие особенности, о которых вы, вероятно, не знаете. – Он сделал паузу и словно нехотя продолжил: – Например, Карлин была посвящена во все детали операции. – Гарри немного подождал, радуясь, что завладел вниманием Фэллона. – Но не это главное. Несколько дней назад я узнал, что Тони Келлнер виноват в том, что отец Карлин на всю жизнь сделался инвалидом.

– Вот как! – Лицо Фэллона выражало крайнее недоумение.

Гарри не спеша стал выкладывать все, что рассказала ему Карлин о той давнишней автомобильной аварии в Вестерфилде.

– Мне очень жаль, капитан, – с неподдельным отчаянием произнес Гарри, – пятнадцать лет мы дружим с Карлин, но даже лучший друг не может быть защитником при таком раскладе.

– Разве Карлин не была на дежурстве в тот день, когда убили Келлнера? – после небольшого раздумья спросил Фэллон. – Уверен, у нее есть алиби.

– Честно говоря, – ответил спокойно Гарри, – я в этом не уверен. В день убийства Келлнера в «Грейси Мэншн» было торжество, а после церемонии Карлин взяла отпуск на остаток дня и ушла. – Гарри печально покачал головой.

Фэллон долго пристально всматривался в Гарри, но видел только печаль старого друга, столкнувшегося с самой худшей правдой о своем товарище; в конце концов он откашлялся и протянул Гарри руку.

– Тебе было нелегко, Гарри. Благодарю.

Гарри вышел из кабинета и быстрыми шагами двинулся к выходу, вспоминая день убийства Тони Келлнера. Весь день до последней минуты он провел с Карлин. Он понимал, что, будь его воля, он даже признал бы, что они отлично провели время, веселясь за пивом и бургерами в том баре.

«Забудь об этом, Флойд, – приказал он себе, направляясь к автомобилю. – Что сделано, то сделано. Выкинь из головы». Отпирая переднюю дверцу «шевроле», он почувствовал, что на мгновение ему стало плохо от стыда, но он тут же противопоставил этому накопленную за пятнадцать лет горечь.

– Посмотрим, чем теперь поможет тебе твое гарвардское образование, – произнес он вслух в пустом салоне автомобиля.

Подойдя к телефону в кухне, Карлин очень удивилась, услышав в трубке голос Эрни Фэллона. Было уже восемь часов вечера, поздновато для него, хотя, подумала она про себя, он почти никогда и не звонил ей домой.

– Что случилось, капитан? Что-то плохое?

– Проклятье, Сквайр! – прогремел Фэллон. – Ты скрытничаешь, добропорядочному гражданину не подобает утаивать информацию от полиции, а для копа это и вовсе не простительно.

– О чем вы, капитан? – не могла взять в толк Карлин.

– Я говорю об убийстве Энтони Келлнера. – Голос Фэллона стал официально-холодным.

Карлин задержала дыхание.

– Когда именно ты собиралась рассказать мне о своих отношениях с мистером Келлнером? До меня доходили слухи о вашем давнем знакомстве, но ты не сочла нужным даже упомянуть, как далеко зашли ваши отношения, или настолько далеко, что у тебя был отличный повод убить этого парня.

Карлин онемела от испуга. Она и не предполагала, что кто-то знал о роли Тони Келлнера в несчастном случае с Кит и Джей. Т. Итак, Фэллон наводил справки.

– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду, капитан. – Она тянула время, пытаясь решить, насколько он посвящен в эту давнюю историю.

Конечно, она должна была сообщить в департамент о месте Тони Келлнера в ее жизни в тот момент, когда он внезапно погиб, но это означало бросить Бена на съедение волкам. Даже она боялась, что Бен причастен к убийству Тони. Но откуда Фэллон мог узнать, что произошло в Вестерфилде много лет тому назад? Она ведь никому не рассказывала.

«Никому, кроме Гарри Флойда», – вдруг вспомнила она, когда капитан снова заговорил.

– Я имею в виду, – капитан тщательно подбирал слова, – что, если не сможешь отчитаться за время от полудня до шести в день убийства, ты будешь официально взята на заметку по подозрению в убийстве Энтони Келлнера.

– Но, капитан, – с возмущением воскликнула она в телефонную трубку, – я не могла убить Тони Келлнера! Спросите у Гарри Флойда. Разве он не сказал вам, что я была с ним?

– Гарри Флойд видел, как ты одна уходила из «Грейси Мэншн», – с осуждением процедил Фэллон. – Не крути и не прячься за своих друзей, Сквайр, это не к лицу полицейскому. С этого момента считай себя отстраненной от дел, завтра изволь явиться в участок и сдать оружие и значок.

Телефон замолк, Карлин медленно положила трубку и опустилась на кухонный стул. «Как он мог? – подумала она, мысленно представляя себе лицо Гарри. – Человек, который всегда рядом, который привел ее в полицию и дал возможность стать настоящим профессионалом».

Карлин вдруг поняла, в чем дело. Она чувствовала, как он порой замыкается, видя ее успехи. Все годы, трудясь плечом к плечу с Гарри, она размышляла, а что случится, если ее успех когда-нибудь станет ему поперек дороги.

Ну вот, теперь все ясно. Вопрос в том, что, черт возьми, ей делать?

33

Бен вышел из кабинета, держа в руках картонную папку с историей болезни пациента, которого только что закончил осматривать.

– Хелен, – сказал он, задержавшись у стола секретаря и положив папку, – я хочу снова посмотреть мистера Боллантейна через две недели. Он считает, что чувствует себя великолепно, и не видит необходимости возвращаться для заключительного послеоперационного обследования, но мне нужно еще раз осмотреть его рану.

– Сейчас он одевается? – спросила Хелен.

Бен кивнул.

– По-моему, к этому нужно отнестись как к комплименту, – улыбнулась Хелен.

– Вы думаете…

Появление двух мужчин крепкого телосложения в темных брюках и белых рубашках помешало Бену закончить фразу; судя по их угрюмым лицам, они, очевидно, пришли не за медицинской помощью.

– Слушаю вас, – обратилась к ним Хелен.

– Вы доктор Бенджамин Дамирофф? – глядя мимо нее на Бена, резко спросил тот, что был в галстуке.

– Да. Чем могу быть полезен?

– Я детектив Уильям Харли, это детектив Дэн Меннис. – Детектив Харли достал и показал им свой значок. – Мы вынуждены пригласить вас пройти ненадолго с нами.

Бен кивнул.

– А в чем дело?

– Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами в участок и ответили на несколько вопросов, связанных с убийством Энтони Келлнера, – пояснил детектив Меннис.

– Видите ли, прямо сейчас я не могу, – Бен жестом указал на людей в приемной, – у меня пациенты.

– Рады за вас, – равнодушно ответил Меннис, – тем не менее настоятельно просим пойти с нами.

На мгновение установилась тишина. Хелен с беспокойством перевела взгляд с двух мужчин на стоявшего рядом доктора.

– Нельзя ли поступить как-нибудь иначе? – с досадой возразил Бен. – Как по-вашему, что делать моим пациентам? Я готов отвечать на вопросы, но не таким образом.

– Таким, доктор Дамирофф. – Харли явно не собирался вести переговоры.

– Мне что, предлагается все бросить и уйти отсюда вместе с вами?

– Вот именно, – кивнул Меннис.

Бен, сердито сжав губы, посмотрел на Хелен, а потом снова на мужчин.

– Сколько на это уйдет времени? – задавая этот вопрос, он уже сбрасывал свой медицинский халат.

– Не могу сказать, док.

– Хелен, пожалуйста, перепишите всех. – Нахмурившись, Бен прошел в свой кабинет, бросил халат на кресло, снял с вешалки за дверью пиджак и, достав из кармана пиджака пейджер, пристегнул его к поясу. – Ну и дела.

– Не беспокойтесь, – заверила его Хелен, – я позабочусь обо всем.

– Я позвоню, если мне позволят, – пообещал Бен, проходя мимо нее и присоединяясь к мужчинам в коридоре. – Сообщите по пейджеру, если будет что-то срочное. Если не удастся вызвать меня, обращайтесь за помощью к доктору Шапиро.

Один из детективов открыл перед Беном дверь, и они втроем вышли в приемную. Сидевшие там пациенты с удивлением смотрели на доктора, одетого в костюм, а не в белый халат, в котором они привыкли его видеть, и, очевидно, собравшегося уходить.

– Миссис Саймон, мистер Вэн Халл, к сожалению, я не смогу принять вас сегодня, мисс Хелен перепишет вас на завтра, – извинился Бен, а детективы раздраженно направились к двери, показывая, что им нет дела до его проблем. – Кое-что произошло, и я должен срочно уйти.

– С вами все в порядке, доктор Дамирофф? – Миссис Саймон приподнялась и с интересом посмотрела на двух вышедших с ним мужчин.

– В полном порядке, – уверенно ответил Бен. – Просто возникли кое-какие неотложные дела.

Харли взял Бена под локоть, словно направляя к выходу, но Бен оттолкнул его руку и, когда они вышли в сутолоку коридора, повернулся к детективу.

– Разве недостаточно, что вы мешаете мне и пугаете моих пациентов? – сдерживая гнев, сказал он тихо. – Уберите от меня свои руки.

– Привет, Бен, – дружески бросил на ходу знакомый терапевт, выйдя из-за поворота, когда рассерженный Бен большими шагами направлялся к лифту в сопровождении двух мужчин.

– Привет, Марк. – Бен заставил себя изобразить улыбку и продолжал улыбаться и здороваться с проходившими мимо сотрудниками больницы.

Но, когда они наконец остановились в ожидании лифта, улыбка исчезла. «Господи, – подумал он, – кажется, я должен быть благодарен, что на меня не надели наручники. Возможно, никто и не понял, что меня увела полиция, но уж больно унизительная картина».

О чем они будут спрашивать меня, когда доставят в участок? Он со страхом подумал о Карлин и вопросах, связанных с ней. Он хотел рассказать правду о своем отношении к Келлнеру, но, черт возьми, он не собирался говорить о Карлин, ни за что. Бен не знал точно, какие у него права и может ли он отказаться отвечать на вопросы. Единственно, в чем он не сомневался, так это в том, что ему нужен адвокат, и как можно скорее.

При виде входящего в офис босса сидевшая за столом Хелен вскочила на ноги.

– Доктор Дамирофф, все в порядке? – обеспокоенно спросила она.

Бен кивнул, хотя с тех пор, как вчера поздно вечером покинул полицейский участок, находился в состоянии, близком к шоковому. Однако не стоило продолжать тревожить секретаршу.

– Доброе утро, Хелен, – приветливо поздоровался он. – На самом деле все оказалось ерундой, просто пустая трата времени. Будем считать, что ничего не было.

– Вам звонили, – она взяла пачку телефонных сообщений, – и первым, да будет вам известно, Доктор Роулингс. Он хочет встретиться с вами немедленно.

Доктор Роулингс был начальником отделения.

– Он не сказал, по поводу чего? – поинтересовался Бен, беря листочки.

– Нет.

– Спасибо, Хелен. – Бен прошел в свой кабинет и закрыл дверь.

«Неужели Роулингс пронюхал о том, что произошло вчера? – устало подумал Бен. – Должно быть, он услышал, что полиция допрашивала меня в связи с убийством». Большая часть сообщений передавалась секретаршами через автоответчики или по телефону, и для совершенно неожиданного вызова в кабинет начальника отделения не могло быть иной причины, кроме как – по выражению благовоспитанного выпускника Йеля Роулингса – обсудить ситуацию.

Господи, Бен и не ожидал, что в полицейском участке все будет так скверно, он посмеялся бы над происходившим, если бы не был так задет. Он-то боялся, что в убийстве Келлнера обвинят Карлин, но, Боже правый, ему вскоре стало ясно, что в убийстве подозревают его самого. Поначалу, когда его просто расспрашивали о том, как он познакомился с Келлнером, и обо всем таком, он отвечал откровенно, но, когда стало очевидно, какое направление принимает допрос, он отказался отвечать, заявив, что требует присутствия адвоката. Полицейским это не понравилось, и его качали убеждать, что он ни в чем не обвиняется, а они просто надеются получить от него необходимую информацию.

Вернувшись домой из участка, Бен был ошеломлен, увидев имя Карлин в газетных заголовках. Видимо, он впустую тратил время, стараясь защитить ее, не он один подозревал, что она могла убить Келлнера. Однако это все было только предположение, а его собственные дела с полицией, несомненно, еще далеко не кончены. Но в данную минуту нужно было решить два неотложных вопроса: что слышал Роулингс и что он собирался предпринять?

Зазвонил его личный телефон, и Бен с раздражением снял трубку.

– Бен, дорогой, здравствуй.

– Сара? – удивился Бен, они с Сарой Фолклин не разговаривали с тех пор, как он разорвал их отношения. – Как приятно услышать твой голос, – совершенно искренне сказал он.

– Бен, Дин сказал мне, что вчера полиция расспрашивала тебя в связи с этим убийством. Ты в порядке?

Значит, все обстоит гораздо хуже, чем он опасался. Даже до таких далеких от него людей, как Дин Фолклин, дошли слухи о том, что Бена вызывали в полицию; к этому времени, вероятно, каждый, работавший в «Милосердии», поставлен в известность либо во время беседы за утренним кофе, либо в одном из больничных коридоров.

– Спасибо тебе, Сара. Я бы предпочел не так провести день, но я цел и невредим.

– Бен, – с упреком сказала она, – не скрывай от меня правду. У тебя неприятности?

– Честно говоря, еще не знаю. – И это было правдой.

– Ведь никто не подозревает тебя всерьез?

Бен не ответил.

– О Боже! – Она была поражена тем, что могло таиться за его молчанием. – Пожалуйста, если ты думаешь, что я хоть чем-нибудь могу помочь тебе…

Бен был глубоко тронут ее желанием поддержать его, человека, который оставил ее. Конечно, она обставила конец их отношений с изяществом, с которым осуществляла вообще все, но это не означало, что она не задета.

– Спасибо, Сара, – с восхищением поблагодарил Бен, – ты добрый человек.

– Мы же остались друзьями; во всяком случае, мне бы хотелось думать, что это так, и я всегда приду на помощь, если понадоблюсь.

– Ты замечательная женщина, – еще раз искренне подтвердил он. – А теперь, пожалуйста, расскажи, как дела у тебя.

– Вряд ли в такой момент тебе интересно говорить о моей семейной жизни.

– Мне хотелось бы услышать, как ты.

– О’кей. Ты не поверишь, но примерно с месяц назад я решила, что с меня довольно, и сказала Дину, что ухожу. Вот так.

– Ты решилась?

– Да, и он. Он был совершенно сражен тем, что у меня на самом деле хватило мужества так поступить. Бен, он стал другим человеком. Умолял меня не уходить и клялся начать новую жизнь.

– Ну и что же ты? – Бен постарался скрыть свой скептицизм.

– Вначале я не поверила, но он действительно старался, и я согласилась дать ему еще один шанс. Мы пытаемся начать все снова. – Ее голое оживился от предвкушения счастливого конца.

– Знаешь, я надеюсь, у тебя все будет хорошо, – тепло сказал Бен.

– Спасибо.

– Ты только скажи, что я могу сделать для тебя…

– Со мной все просто, – Сара снова заговорила серьезно, – а твоя жизнь осложняется, и я беспокоюсь за тебя. Обещай, что позвонишь мне, если понадобится помощь.

– Есть одно дело, – начал он нерешительно. – Похоже, следует взглянуть фактам в лицо, и чем скорее, тем лучше.

– Рассказывай, – немедленно приказала она.

– Возможно, мне понадобится хороший адвокат по уголовным делам. У меня есть адвокат, но я имею в виду такого, который знает, как вести судебный процесс по делу об убийстве. Нет ли у тебя кого-то на примете?

– Неужели дело может зайти так далеко? – ужаснулась Сара.

– Не знаю, но лучше быть готовым.

– О Боже! – По ее тону Бен почувствовал, как она расстроена. – Я сейчас же займусь поисками.

– Очень признателен, – с благодарностью отозвался он.

– Но, Бен, – мягко добавила она, – Дину не нужно знать об этом, хорошо?

– Разумеется.

– Я позвоню тебе во второй половине дня, самое позднее – завтра утром. Это не слишком долго?

– Спасибо тебе, Сара, – еще раз поблагодарил Бен, улыбнувшись в телефонную трубку.

Они попрощались, и Бен, положив трубку, сразу же попросил Хелен передать через секретаршу Сайруса Роулингса, что он готов прийти, если доктор Роулингс сейчас свободен. «Очень жаль, – подумал Бен, надев чисто выстиранный белый халат и торопливо застегивая его, – что у меня нет бронежилета, похоже, он бы мне пригодился».

* * *

Карлин стояла возле автоответчика, дожидаясь записи телефонного сообщения, но, услыхав голос сержанта Конклина, схватила трубку.

– Алло, Конклин, это я, я дома.

– Лейтенант?

– Я полагаю, тебе доложили, – сказала она без предисловий.

– Но это же нелепая, совершенно нелепая идея, что ты убила этого парня.

Его злость подбодрила Карлин; приятно знать, что кто-то на ее стороне.

– Послушай, лейтенант, – продолжил он, не дав ей вставить слово, – я не уверен, должен ли рассказать тебе, но есть новости от Билли Уильямса, детектива из Двадцатого, которого посылали в твой родной город.

– Да? – Карлин оцепенела, с испугом ожидая продолжения.

– Полагаю, ты знаешь этого врача, который живет в Ист-Сайд, Бенджамина Дамироффа. – Судя по голосу, Конклин чувствовал себя виноватым; вероятно, кто-то рассказал ему о ее отношениях с Беном. – В общем, Уильямс откопал парня по имени Ленстоллер, который, как оказалось, учился в одной школе с вами обоими. У него были сведения о событиях двадцатилетней давности.

Карлин охнула, ей стало плохо, потому что она точно знала, какую информацию дал Джо Ленстоллер.

– Выяснилось, что мать Дамироффа погибла в аварии, которая произошла из-за телефонного звонка Келлнера. – Конклин немного помолчал, а затем продолжил, тщательно подбирая слова. – Полагаю, и твой отец пострадал в этой аварии. Во всяком случае, эти идиоты из департамента теперь считают тебя и Дамироффа главными подозреваемыми. – Он подождал несколько секунд, надеясь, что она что-нибудь скажет. – Вчера они приводили его на допрос.

– Спасибо, я признательна тебе за рассказ, – поблагодарила Карлин, а про себя подумала: «О, Боже».

– Ах, я уверен, ты немедленно будешь оправдана; они просто тупые ублюдки. Все они.

Вешая трубку, она почувствовала, что от ругательств Конклина у нее на душе стало теплее. Итак, они выяснили, что связывало Бена и Келлнера. Она представляла себе, что до этого дойдет, и тем не менее была потрясена.

Телефон зазвонил снова, но она не стала брать трубку, а переключила его на автоответчик. Ею заинтересовался журнал «Тайм»! Она хмуро выслушала, как репортер назвал свое имя и номер телефона, убеждая ее перезвонить ему до того, как он вынужден будет дать публикацию без ее комментариев. «Тайм». «Да, мы действительно попали в высший класс», – с иронией подумала она.

Не в силах больше слушать телефонный трезвон, Карлин ушла в гостиную; проклятый аппарат не умолкал весь день, репортеры из газет, продюсеры ток-шоу – все хотели объяснений или разоблачений от низвергнутого ангела. Нью-йоркские газеты просто дали известие, но все остальные ухватились за него, почуяв сенсацию. «КОП-ГЕРОЙ НА САМОМ ДЕЛЕ КОП-УБИЙЦА?» При виде этого заголовка Карлин подумала, что у нее сейчас остановится сердце. Газета поместила фотографию, на которой она принимает от мэра награду за дело телефониста-убийцы, и затем преподнесла рассказ о героине, которая поймала преступника, а теперь сама подозревается в убийстве.

Органы внутренних дел уже дважды допрашивали ее, и теперь стало до прозрачности ясно, что Гарри умышленно лгал, говоря, что не был с нею в день убийства Келлнера. Карлин явственно слышала обрушившийся на нее град вопросов и видела недоверчивые взгляды, которыми при ее возражениях обменивались друг с другом ведущие допрос.

– Где вы были в тот день?

– С Гарри Флойдом.

– К сожалению, он для вас не прикрытие, так что не настаивайте. Есть у вас алиби или нет?

– О чем вы говорите? Мое алиби – Гарри. Но, ради Бога, оно мне не нужно.

– Мы допросили Флойда, в этот день он был не с вами.

Боль от предательства Гарри была слишком сильной, но она разберется с ним позже, а сейчас нужно выяснить, кто же все-таки убил Тони Келлнера.

Проблема в том, что все дороги вели к Бену. У многих, имевших дело с Келлнером, имелась та или иная причина убить его, но у Бена – самая веская. А то, что он избегал Карлин, лишь усугубляло вину. Если бы он стремился доказать свою непричастность к убийству, ему бы следовало действовать вместе с ней. Открыться ей…

Нет, это глупо. Карлин взглянула на часы. Половина шестого. Еще можно застать его на работе. Она не собирается следить и строить догадки, она должна выяснить все, что сможет. И, схватив сумочку, Карлин быстро вышла из квартиры.

Сделав глубокий вдох, Карлин постучала в дверь кабинета Бена. Она попросила Хелен не говорить ему, что она здесь, и около часа прождала, пока он закончит прием больных, а сейчас, прислушиваясь к ответу на стук, почувствовала, что у нее душа ушла в пятки.