Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
1978
13
Карлин казалось, что она парила над Чарлз-ривер, а не просто ехала вдоль реки, крутя педали велосипеда. Ее подруга Нэнси Эриксон увернулась от летающей тарелочки, которой перебрасывались двое бежавших трусцой по краям дорожки и, повернув голову, улыбнулась Карлин. Они были неразлучны с тех пор, как год назад стали первокурсницами, а сейчас праздновали окончание экзаменов.
– Нет больше Веблена! – прокричала Нэнси.
– Нет больше Энгельса! – поравнялась с ней Карлин.
Нэнси взглянула на подругу и улыбнулась.
– И нет больше Макса Вебера. – Потом добавила в рифму, нажимая на педаль. – Эбера.
Карлин тяжело вздохнула и неожиданно для себя рассмеялась.
– Видишь, – сказала Нэнси самодовольно, – даже моя самая неудачная шутка хороша.
– Хм, – Карлин на мгновение задумалась, – я бы сказала не так.
– А как? – Нэнси приподняла бровь, стараясь казаться серьезной.
– Я бы сказала, что твоя лучшая и худшая шутки не слишком сильно отличаются одна от другой. – Хихикнув, Карлин приналегла на педали и вырвалась вперед. Две девушки катили вдоль узкой речушки, и напряжение последних учебных недель постепенно таяло в теплом майском воздухе.
– Как насчет отдыха? – крикнула Нэнси через пару миль упорной гонки и свернула к обочине.
Присоединившись к ней, Карлин извлекла из корзины на багажнике две пластиковые бутылки с водой.
– Боже, – сказала Нэнси, положив велосипед и сделав большой глоток воды, – ты, наверное, никогда не устаешь, да?
– Сегодня, во всяком случае, нет. – Карлин слезла с велосипеда и бережно положила его на землю. – Мне хотелось бы, чтобы эта поездка продолжалась вечно.
– Не слишком много ожидаешь от завтрашнего дня, да?
– Ну, я бы с удовольствием поехала в Манхэттен. – Карлин села и подняла руки над головой. – Видишь ли, завтра вечером ты, вероятно, будешь сидеть в Ле Киркью, а еще через день будешь расследовать дело какого-нибудь главаря мафии. Потом зайдешь в «Сакс» на пару часов и, возможно, встретишься с мэром за коктейлем.
Нэнси была дочерью Генерального прокурора Соединенных Штатов, и ее жизнь настолько отличалась от мира Карлин, что о зависти даже не могло быть и речи. Дочь Тэтчера Эриксона выросла в Манхэттене, училась в закрытой школе в Массачусетсе и последние несколько лет проводила Рождество на официальных приемах в Вашингтоне. Но ближайшую подругу нашла себе только в Гарварде. У Карлин, выросшей в провинциальном Вестерфилде, и Нэнси было тем не менее много общего. Они обе посещали Эк10, вводный экономический курс, где на лекциях в большом зале собиралось не менее восьмисот студентов, и, если бы Нэнси не занималась каждую неделю в небольшой группе, руководимой ассистентом, они, вероятно, никогда бы не заметили друг друга в Мэттью-холл, общежитии первокурсников, и не завели разговора. Во втором семестре они обе заинтересовались конституционным правом и часто по вечерам занимались вместе.
Было даже забавно, что они последовательно ходили в любимицах четырех или пяти профессоров, чьи лекции посещали вместе. Карлин восхищалась разносторонними познаниями Нэнси, почерпнутыми как из богатого наследия семьи, так и из собственных занятий, а Нэнси считала Карлин самым способным человеком из всех, кого она когда-либо встречала. Когда Карлин преподносила себя как ленивую тупицу из средней школы; Нэнси не верила ей.
Карлин было приятно думать о том, как сильно она изменилась. Так или иначе, поступление на такой сложный факультет и отъезд из Вестерфилда позволили ей раскрыться. Она, словно бабочка, вышла из кокона, и про нее уже не говорили как о девушке с большими возможностями, и только.
«Нет, – призналась она себе, – дело не только в отъезде из Вестерфилда». Ее неожиданная серьезность во многом обязана духу соревнования, которого она никогда в себе не замечала. Первые пару недель после приезда в Гарвард от соседей по общежитию она только и слышала истории об Эндовере, Чоуте, Экситере и Бостоне Лэтине, но примерно после месяца полной неуверенности в себе решила, что просто должна энергично взяться за дело. Плыть по воле волн могли позволить себе юноши и девушки из богатых семей с «университетскими традициями», она же должна доказать всем, что ее присутствие в Гарварде не случайность. В темных тайниках воспоминаний ей даже слышалось, как Бен говорит ей, что она должна учиться за них обоих. Конечно, это было в тот день, когда она получила уведомление о приеме, до того, как… Поэтому она часами просиживала за учебниками и неожиданно после окончания первого семестра получила три «А» и одно «В», таких оценок не получил никто на ее курсе. Сперва она изумилась, однако, когда взглянула на окружающих ее великолепно подготовленных ребят, хваставшихся годами учебы в закрытых школах, почувствовала себя победительницей.
Но главное было не в соревновании. В тихой прелести заросшего зеленью Гарварда она почувствовала, что искренне и всерьез увлечена учебой, бостонскими политиками, архитектурными красотами старинных узких домов на Бикон-стрит и деревянных домов эпохи королевы Виктории на Брюстер-стрит, долгами оживленными беседами в темных укромных уголках Вурстхауса.
Казалось, все в ее жизни складывалось удачно. Если бы ее спросили, чего ей больше всего сейчас не хватает, она сказала бы – друга. При этой мысли в ее подсознании снова всплыл образ Бена Дамироффа. Она настойчиво отогнала его, но на его месте быстро появился Вестерфилд. Карлин нахмурилась, вспомнив, что как раз завтра возвращается на лето домой.
– В чем дело? – Нэнси уловила изменение в настроении подруги.
– А, ничего.
Карлин ненавидела жаловаться, да и как объяснишь все прелести еще одного лета дома даже такой хорошей подруге, как Нэнси? Это могла по-настоящему понять только Таш. Лето после первого курса было кошмарным. Отец, жалкий в своем инвалидном кресле, который смотрел в окно гостиной и постоянно капризничал: «Не щетку, Лилиан. Я просил гребень! Неужели ты никогда не можешь сперва выслушать!» Мать с ее кроткими ответами. Бесконечное, с девяти до пяти, стояние за прилавком у Дэлримпла, а по вечерам летние занятия с отстающими из вестерфилдской средней школы.
Карлин не возражала против двух работ, ей, несомненно, нужны были деньги. Ее четырехгодичной стипендии и «Премии Резерфорда», конечно, хватало на оплату обучения и питание, но было еще много расходов, которые трудно выдержать. Кроме того, работа давала возможность поменьше видеть родителей и удерживала ее подальше от дома. Подальше от – давай-посмотрим-как-много-способов-можно-найти, – чтобы-сегодня-избежать-встречи-с-Беном-Дамироффом, – призналась Карлин про себя. Ее охватывала паника при одной только мысли, что она может столкнуться с ним, входя в дом или отправляясь вечером погулять с Наташей. Даже отец Бена и Наташи приводил ее в замешательство, ей было жаль Леонарда Дамироффа, но что она могла сказать ему при встрече? «Извините, что мой отец спал с вашей женой», – готов был выпалить маленький злой карлик, сидевший внутри нее, если бы Леонард однажды зашел к Дэлримплу за таблетками от кашля.
Она не замечала, что разговаривала вслух, пока не услышала рядом усмешку подруги.
– Ну, во всяком случае, ничего плохого не случилось, – сдержанно сказала Нэнси.
– Дом – это место, где тебя должны встречать, – грустно улыбнулась Карлин, – но это не означает, что тебе обязательно хочется вернуться.
Нэнси, возможно, не понимала всего, но Карлин знала, что подруга ей посочувствует. На прошлый День Благодарения они вместе ездили в Вестерфилд. Поздним воскресным вечером, когда девушкам уже пора было уезжать, Карлин пришлось чуть не затыкать рот Нэнси, чтобы она не наговорила Лилиан ничего лишнего. «Почему твоя мать мирится с этим?» – допытывалась Нэнси всю обратную дорогу в Кембридж. «Для меня это тоже загадка, – хотела бы признаться Карлин, но сказать это Нэнси означало предать мать. – Хватит жаловаться», – оборвала себя Карлин.
– Итак, когда ты начинаешь работу в офисе окружного прокурора? – Она намеренно сменила тему.
– М-м, – странно застеснялась Нэнси.
– Что? – Карлин подозрительно взглянула на подругу.
Отец давным-давно подготовил для Нэнси летнюю интернатуру в офисе окружного прокурора в Манхэттене в Нью-Йорке. Это была отменная работа, за которую Карлин отдала бы все на свете. После первого года учебы она взяла себе за правило узнавать обо всех курсах конституционного права и конституционной истории, которые Гарвард предлагал своим студентам последнего курса, потому что ей хотелось поступить на юридический факультет после окончания колледжа. Сама мысль приобрести практический опыт расследования преступлений… Впервые услышав об интернатуре, которую учредил Тэтчер Эриксон, Карлин почувствовала единственный раз настоящую зависть и теперь не представляла себе, как подруга может колебаться.
Нэнси растянулась на животе, подложив руку под подбородок.
– А если я признаюсь тебе, что подумываю в это лето не работать в офисе окружного прокурора? Что скажешь на это?
– Скажу, что ты сошла с ума, – не задумываясь, ответила Карлин.
– И, наверное, тем более сочтешь меня сумасшедшей, если я признаюсь, что намереваюсь летом путешествовать по Азии в сопровождении Филиппа Манхоффа?
– Все лето? – Карлин оценивающе присвистнула. – Все дни и ночи?
– Верно, профессор Сквайр, Все дни и все романтические восточные ночи.
Карлин уставилась на Нэнси, словно говоря: «А ты не выдумываешь?» Филипп Манхофф был объектом желаний Нэнси еще с тех пор, как обе девушки стали посещать его лекции по китайской истории. Блистательный и обаятельный доктор Манхофф имел репутацию полунахала, полувундеркинда, и это сочетание Нэнси находила неотразимым. Но, похоже, он ее неотразимой не считал, во всяком случае, дальше оживленных дискуссий на лекциях их отношения не продвигались. Во всяком случае, так казалось Карлин.
– Так вот почему весь день сегодня у тебя такое хорошее настроение, – догадалась Карлин.
– Все верно, мэм. – Нэнси помолчала и торжественно продолжила: – Вчера вечером в восемь двенадцать – если ты прикинешь, то это ровно через четыре часа после окончания последнего экзамена по китайской истории, – мне позвонил вышеупомянутый доктор Манхофф и поинтересовался, не угодно ли Нэнси Эриксон сопровождать его в двухмесячном путешествии на Восток.
– Это был дружеский или деловой звонок?
– Боже, ну что за неромантичная девушка! – отшутилась Нэнси.
Но Карлин так просто не отстала. Не похоже, чтобы эта двухмесячная прогулка объяснялась сердечным влечением со стороны Манхоффа.
– Что именно он сказал?
– Ну, хорошо, – сдалась Нэнси, – он просил меня поехать с ним заниматься исследовательской работой, но если мы не разделим с ним ложе к шестому июня, я дам тебе сотню баксов.
Зная напористость Нэнси, Карлин нисколько не удивилась, если бы все пошло точно по намеченному плану, однако доктор Манхофф вовсе не был наивным школьником, которого могли ввести в заблуждение ухищрения второкурсницы, даже такой привлекательной, как Нэнси Эриксон. Карлин покачала головой, удивляясь уверенности своей подруги, а та просто снисходительно улыбнулась ей. Внезапно Карлин рассмеялась; конечно, Нэнси права, он мог пригласить с собой любого, но скорее всего он весь семестр присматривался к ней и ждал момента положить конец их официальным отношениям.
– Поздравляю! Только постарайся не выйти замуж до начала третьего курса, о’кей?
– Выйти замуж! Я не собираюсь выходить замуж раньше пятидесяти, – ужаснулась Нэнси. Но Карлин очень усомнилась в этом. – Я намерена насладиться каждой минутой, прежде чем уступить.
– За твои приятные минуты. – Карлин подняла бутылку с водой и сделала большой глоток.
– Взаимно, дорогая. За твои приятные минуты. – Глаза Нэнси озорно сверкнули.
– Я буду думать о тебе, когда термометр подскочит до ста[2]2
По Фаренгейту. Около +35 по Цельсию.
[Закрыть], примерно в первую неделю августа.
– Хорошо, ты будешь думать обо мне, но не в этом занудном Вестерфилде, ты будешь париться в лабиринтах Манхэттена.
– О чем ты говоришь? – Карлин недоуменно посмотрела на подругу.
– О твоей интернатуре у окружного прокурора Манхэттена, – торжествующе ответила Нэнси.
Карлин вдруг осознала, что предлагала ей Нэнси, и была готова расплакаться от благодарности и от невозможности принять ее предложение. Снимать жилье в Нью-Йорке! Ей этого не осилить; из своей зарплаты интерна она едва-едва сможет накопить сумму, необходимую для оплаты третьего года учебы в Гарварде.
Глаза Нэнси сияли, похоже, она знала, о чем думает Карлин. Все предусмотрев, она ринулась в атаку.
– Ухаживая за тремя немецкими овчарками моей тети Мод и работая в офисе окружного прокурора, ты сможешь заработать больше пяти тысяч долларов.
– Что?! – Карлин не верила своим ушам.
– Моя тетя, бедняжка, вынуждена в это лето поехать в Женеву благодаря дяде Глендону и ЮНИП. – Второй муж тети Нэнси занимал различные должности в Организации Объединенных Наций практически со дня ее основания. – Проще заплатить, чтобы кто-нибудь жил у них в доме и заботился о Патти, Ла Верне и Максине, чем оформлять документы на всех собак. Кроме того, пустые дома на Саттон-стрит притягивают грабителей.
Карлин видела, что Нэнси говорит серьезно, но где-то должна быть ловушка, слишком уж все прекрасно.
– Разве в офисе окружного прокурора не ждут дочку Тэтчера Эриксона?
– Окружной прокуратуре Манхэттена безразлично, кто из колледжа будет на нее батрачить, лишь бы он работал до потери сознания.
Лето в Нью-Йорке с квартирой и увлекательной работой без родительских споров, без встреч с Беном Дамироффом, без магазина Дэлримпла, без ребят из средней школы – Карлин не могла поверить в свою удачу.
– У меня будет самое лучшее лето, лучше, чем у всех остальных. – Она горячо обняла Нэнси.
– Нет, дорогая, это я получу в награду лето-лучшее-чем-у-всех-остальных, – улыбнулась в ответ Нэнси, многозначительно взбивая волосы и, по-видимому, намекая на Филиппа Манхоффа.
14
– Платит победитель, Гарри. Давай раскошеливайся.
Шестеро полицейских офицеров расположились в небольшом кабинете с мягкими креслами в кафетерии на углу, и Карлин, сидя за соседним столиком, не могла удержаться, чтобы не посмотреть на них. С первого взгляда было ясно, что все они подыгрывали рыжему мужчине, сидевшему во главе стола и как бы замыкавшему в круг латинское «U». Хотя его форма была такой же, как у остальных, он казался среди них главным, чувствовалось, что вся группа восхищается тем, как он руководит столом, посмеиваясь налево и что-то шепча направо.
– Знаешь, Гарри, – услыхала она слова лысеющего молодого полицейского, – я заказал особое жаркое единственно ради того, чтобы тебе было не слишком тяжело нести домой бумажник.
Рыжий встал с кресла и, глядя на Карлин, обратился ко всей компании.
– Вот что я скажу вам, ребята. Если прекрасная дама захочет, чтобы я заплатил, я заплачу.
– Простите? – Карлин вспыхнула, поняв, что полицейский заметил, как она глазела на них, и почувствовала себя глупо – все слова куда-то улетучились, хотя два года в Гарварде плюс месяц в офисе окружного прокурора должны были бы подготовить ее к более остроумному ответу.
Рыжий полицейский сделал несколько шагов в ее сторону.
– Мы с друзьями только что закончили ежегодное стрелковое учение здесь неподалеку. И теперь вопрос в том, должен ли я, признанный мастер этого дела…
При этом его друзья-офицеры неодобрительно загудели.
– Повторяю, потворствовать ли массам, ожидающим добычи, или вместо этого пригласить вас танцевать, одновременно сохранив деньги для полутемного клуба, где вы не будете сидеть в одиночестве за покрытым пластиком столом?
Карлин перевела взгляд от обручального кольца, красовавшегося на левой руке полицейского, к блестящему именному серебристому значку.
– Мистер Флойд, раз вы назначаете мне свидание, вы не можете быть женаты, значит, золотое кольцо – это некое свидетельство дружеских связей между вами и вашими товарищами – офицерами. – Она слегка кивнула в направлении других полицейских. – Надеюсь, вы отправитесь в клуб и потрясающе проведете время, танцуя друг с другом.
Карлин грациозно поднялась из-за стола и прошла к кассе под аплодисменты и одобрительные восклицания полицейских, не снисходя до того, чтобы оглянуться.
«Ладно, это глупо, – подумала она, возвращаясь к высокому старому зданию, где ей выделили крошечный закуток в офисе. – Глупо, но забавно», – призналась она, вызывая лифт, и взглянула на часы. С некоторых пор Карлин стала засекать, через какое время приходит лифт. Иногда на ожидание уходило целых десять минут, иногда восемь…
Кто бы мог подумать, что внутри этих внушительных небоскребов такое допотопное оборудование! А ее собственное рабочее место представляло собой нишу с крошечным столиком, где она ютилась десять-одиннадцать часов в день, печатая и подшивая документы, с небольшим перерывом на кофе. Когда Нэнси предложила ей работу, Карлин сочла очень заманчивой практику в офисе окружного прокурора, но все оказалось гораздо менее романтичным, чем ей представлялось.
Карлин понимала, что не имеет права ныть. Поступок Нэнси Эриксон превратил мечту в реальность. У Нэнсиной тети был внушительный дом, возвышавшийся над Саттон-Плейс, с видом на Ист-ривер, и собаки вели себя безупречно – лучше многих горожан, часто говорила себе Карлин, когда рука сбившегося с праведного пути шарила по ней в метро на Лексингтон-авеню в утренние часы «пик».
Карлин села за рабочий стол, где, как всегда, лежала кипа документов, которые ей полагалось разослать в различные городские агентства. Неожиданно среди них оказалась блестящая цветная открытка, на которой голубая вода накатывалась на бескрайний белый пляж с едва видимым крошечным домиком на заднем плане. Карлин быстро перевернула открытку и посмотрела на почтовый штемпель – Бали. И тут же в глаза бросился четкий почерк Нэнси. Улыбнувшись, Карлин прочла послание своей подруги.
«К., как звучит миссис Филипп Манхофф? До постели дошло на третий день. Посмотрим, что принесут следующие недели. Крепко обнимаю и целую. Н.».
Карлин совсем не удивилась, что Нэнси и Филипп Манхофф так быстро вступили в связь, но замужество?.. Карлин часто подшучивала над Нэнси, но мысль, что подруга действительно могла это сделать, у нее не укладывалась. Для Нэнси с ее умом и дерзкой независимой натурой выйти замуж в двадцать лет – то же, что для любого другого распроститься со своей мечтой.
«А может быть, я завидую Нэнси», На мгновение Карлин почувствовала себя виноватой, но снова занялась работой.
Она пробежала глазами несколько первых листов из кипы на своем столе: убийство второй степени; добровольное признание в непредумышленном убийстве; грандиозная автомобильная кража, сведенная к мелкому преступлению. Она никак не могла поверить тому, с чем сталкивалась каждый день, – в этом городе, казалось, никого не наказывали. Энергичный начинающий помощник окружного прокурора, у которого она стажировалась, однажды за выпивкой объяснил ей это. Списки дел, находящихся в производстве, бесконечны, поэтому большинство преступников отбывали наказание за более мелкие преступления, чем они совершили на самом деле. Быстрая договоренность о добровольном признании вины между вечно спешащим защитником и постоянно занятым помощником окружного прокурора приводила к свершению правосудия скорее, чем долгие суды присяжных, на которые уходили месяцы подготовки.
– Убийцы не останутся на свободе, – ручался Стив Калифф, видя сомнения Карлин. – Честно, если бы не добровольное признание вины, система потонула бы под собственным весом.
Карлин качала головой. Такая система, на ее взгляд, далека от совершенства. Но кто она такая, чтобы обсуждать это? Она всего лишь интерн, и работает здесь только месяц. Ей повезло: проходить практику в таком месте не шуточки: учись, вбирай в себя опыт. С критическими замечаниями можно подождать.
– Эй, Карлин, – крикнул Стив Калифф еще из коридора, а потом появился в дверях, – поживей, это твой красный день календаря – ты идешь в суд.
В сильном волнении Карлин поднялась со стула. Стив уже много недель обещал ей день в настоящем суде. Она знала, что он выступал обвинителем по делу о взломе и ограблении трех магазинов электроники за одну ночь. В последние две недели, когда Карлин приходила на работу рано утром, Стив был уже там и, как ей говорили, оставался каждый вечер допоздна. Даже она внесла свой вклад в это дело, выясняя серийные номера компьютеров. На практике работа помощников окружного прокурора оказывалась куда менее интересной, чем в теории, но они работали очень усердно. Стив располагал уликой, найденной в подвале подсудимого, плюс наличие нескольких свидетелей – и все равно процедура доказательства вины оказалась долгим утомительным делом.
– Судья – тупица, – тихо сообщил Стив Карлин по дороге в зал суда, где накануне начался процесс, – но даже посмотреть на тупого судью и нового помощника окружного прокурора для тебя будет гораздо интереснее, чем с утра до вечера разбирать бумаги.
Карлин радостно кивнула.
– Стив, удели мне минутку, о’кей? – остановил их у двери другой помощник окружного прокурора.
– Я буду у фонтанчика. – Карлин быстро отошла от них; зная, что большинство помощников окружного прокурора отличались разговорчивостью, она ожидала, что простоит там в одиночестве по меньшей мере несколько минут.
– Вы меня преследуете?
Удивленная раздавшимся сзади голосом, Карлин обернулась – перед ней стоял полицейский, с которым она препиралась в кафетерии. Он был на фут выше нее, а его рыжие волосы, казалось, освещали длинный коридор.
– Серьезно, красавица, что это ты болтаешься на моей территории?
– Я и не подозревала, что один человек скупил здание уголовного суда. Или, быть может, вы имели в виду всю Уолл-стрит? – ехидно ответила Карлин, желая выглядеть по-настоящему рассерженной. Почему-то этот самонадеянный, явно пренебрежительно относящийся к женщинам полицейский обладал способностью снискать расположение к себе, даже когда дурачился.
– Давай приведем все в порядок, о’кей? – Полицейский взял ее правую руку, крепко пожал и отступил. – Я офицер полиции Гарри Флойд. Пройдет лет пять, и я стану сержантом Гарри Флойдом, а еще через несколько лет лейтенантом Гарри Флойдом. И да, я женат, – он уныло посмотрел на свое обручальное кольцо, – и я не, повторяю, не пытаюсь подцепить тебя, но ты очутилась в моем районе, и я, как хороший коп, который стремится стать великолепным копом, хочу знать, что такая классная девушка, как ты, делает в этой мерзостной темнице.
Карлин поначалу хотела ответить надменным молчанием, но, судя по всему, от него просто так не отделаешься. Напористый тип.
– Хорошо, полицейский Флойд, я Карлин Сквайр, студентка дневного отделения колледжа, а сейчас прохожу практику в офисе окружного прокурора. Насколько мне известно, я еще не нарушила никаких законов в вашем районе.
– Значит, ты работаешь на этих деятелей в трехгрошовых костюмах, – скривился полицейский. – Печально слышать.
– По-моему, вы могли бы сказать, что я работаю с людьми, доказывающими вину парней, на арест которых вы затрачиваете столько сил, – защищалась Карлин.
Не успела она закончить свою фразу, как к ним подошел Стив Калифф.
– Мы возвращаемся в офис, – произнес он без всякого выражения и, посмотрев на Флойда, добавил:
– Если, конечно, ты готова уйти.
– В чем дело? – Карлин заметила, как раздосадован Стив.
– Мистер Вооруженный грабитель и его дорогостоящий адвокат согласились признать вину в обмен на два года, конечно, условно, потому что это его первое правонарушение.
– Ты шутишь! – воскликнула Карлин. – А другие грабители с окраины? Что теперь?
На лице Стива явственно читалось разочарование.
– Как сказал мой приятель: «Вы хотели виновного, вы получили виновного, и довольно». – Он обернулся к полицейскому, стоявшему рядом с Карлин, и, прочтя имя на его значке, щелкнул пальцами. – Вы один из копов, которые должны были сегодня днем давать свидетельские показания, верно? Итак, сегодня у вас выходной.
Карлин упала духом, она видела, что Стив по многу часов каждый день готовил это дело, оставаясь в офисе допоздна, – темные круги под глазами говорили сами за себя.
– Знаешь, – Стив не стал дожидаться, пока она что-нибудь скажет, – встретимся в офисе, ты дорогу знаешь. – И он быстро направился к лифту в конце коридора.
– Господи, до чего бесхарактерные эти ребята. – Вспышка Гарри Флойда явилась для Карлин неожиданностью. – Мы отправляем ублюдков за решетку, а эти идиоты с учеными степенями сразу же выпускают их обратно на улицу. – Не давая Карлин возможности ответить, Гарри взял ее под руку и повел к лифту. – Дорогая воспитанница колледжа, позволь показать тебе, что значит по-настоящему бороться с преступностью?
– Что вы имеете в виду?
– Понимаешь, всю следующую неделю у меня ночная смена. Проведи одну ночь со мной и моим напарником, и ты узнаешь об уголовном правосудии больше, чем за десять лет в офисе окружного прокурора. Ну как?
– А потом я проводила вечера в Бруклинском колледже, в июне занятия закончились, и теперь все позади.
Сидя на заднем сиденье, Карлин наклонилась вперед; от возбуждения она не замечала ни духоты июльской ночи, ни постоянных автомобильных выхлопов, врывавшихся в открытые окна дежурной машины. Гарри Флойд и его напарник, Нед Тамерика, не допускали ее до настоящей полицейской работы, но за те три ночи, которые они позволили ей провести с ними, она стала свидетельницей множества драк, краж и даже вооруженных ограблений оптовых торговцев спиртным по всему центру города. Гарри пояснял все, что делал, рассказывал, как за шесть месяцев в Полицейской академии его научили внимательно относиться ко всем аспектам своей работы.
– Я собираюсь стать шефом, – признался он Карлин, пользуясь необычным затишьем в четверг вечером. – Звание у меня уже есть плюс сообразительность, которой нет у многих в отделении. Сдав экзамены на сержанта, я буду первым в очереди.
– Откуда такая уверенность?
– Ты мне не веришь? – почти взорвался Гарри. – Ну, вот ты работаешь в офисе окружного прокурора, и что же, все эти ребята сообразительнее тебя? Умнее? – Он оценивающе взглянул на девушку. – Сомневаюсь.
Карлин не возражала; она сама была удивлена, когда в первый год учебы в Гарварде обнаружила, что ее окружают отнюдь не гении. Да и ее практика сейчас… За последние несколько недель она с разочарованием поняла, что большинство помощников окружного прокурора, с которыми она встречалась, оказывались совсем не такими умными. Гарри, явно раздраженный, повернулся к ней.
– Я каждый день должен выдерживать инструктаж, когда эти тупицы начальники проверяют, начищены ли до блеска у нас ботинки, и предостерегают от получения взяток и утаивания наркотиков. – Нед кивком поддержал его с места водителя. – А ты что думала, инструктаж – это обучение? – ответил Гарри вопросом на удивленное выражение на лице Карлин. – Ничего подобного. Хорошо еще, если начальники предупреждают о предстоящем появлении твоих собратьев, которым заплатили, чтобы они шпионили за тобой, и прочих внутренних делах. Во всяком случае, я умнее любого, включая и моего прославленного капитана.
– Похоже, ты от скромности не помрешь. – Карлин подумала, что подобная хвастливость была бы отвратительна, будь на месте Гарри кто-то другой. Но в этом был он весь. К тому же, напомнила она себе, коллеги, похоже, по-настоящему уважали его.
Автомобиль остановился у пиццерии на перекрестке 1-й авеню и 18-й улицы, и Нед добродушно, но серьезно обратился к Карлин:
– Послушай, если однажды мне случится сдать экзамен на сержанта лучше, чем Гарри, и мое тело всплывет в Гарлем-ривер, тебе придется заняться этим парнем.
– Ладно, ребята, – обратился Гарри к своим спутникам, открывая дверцу автомобиля, – я думаю, сосиски с грибами…
Его речь была прервана неожиданным сигналом полицейской рации.
– Сектор «С», сектор «С», нарушение на пересечении Гейнсуорт и Вашингтон.
Гарри захлопнул дверцу, а Нед запустил двигатель и выехал на шоссе, пересекающее город. Красная мигалка на автомобиле и вой сирены заставляли передние машины расступиться, как волны Красного моря. Не прошло и пяти минут, как автомобиль резко остановился на углу Вашингтон-стрит.
– Туда, – указал Гарри Неду, – а ты оставайся в машине, – предупредил он Карлин.
Карлин следила за двумя полицейскими, направлявшимися к темному зданию. Она поняла, что находится возле консервного завода, огромные пустые постройки и тихие улицы делали этот район похожим на декорации начала века, ей было слышно, что подъезжают еще автомобили, звук их сирен усиливался по мере приближения. Карлин повернулась посмотреть, как полицейские автомобили поворачивали за угол, и заметила что-то слева. Не раздумывая, она открыла дверцу.
– Черт возьми, Карлин, что ты делаешь? – сердито крикнул Гарри, увидев, что она выходит из машины.
Но Карлин не обратила на него внимания, устремляясь к тому, что притягивало словно магнитом, – из-за колонны здания на другой стороне улицы высовывалась пара ног.
– Сюда, скорее, – громко позвала она.
Гарри и Нед подбежали к ней, когда она опустилась на колени рядом с обмякшим и сильно избитым телом молодой шатенки с длинными волосами. «Почти моего возраста», – в ужасе подумала Карлин, когда Гарри присел рядом с ней и прижал палец к шее девушки.
– Пульса нет, – отрывисто сказал он Неду.
Почувствовав на мгновение головокружение, Карлин поднялась и глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя.
– Наркотики, – вслух заметил Гарри, поднимая с земли рядом с телом небольшой предмет.
– Держу пари, что не это убило ее. – Голос Неда был необычно тихим, как бы почтительным перед лицом смерти. – Взгляни сюда.
Нед указывал на несколько больших кровоподтеков на лице девушки. Словно загипнотизированная, Карлин наблюдала, как он откинул волосы с одной стороны, – страшная глубокая красная рана перерезала скулу, проходила по лбу и скрывалась под линией волос.
– Как ты думаешь, чем это ее? – Карлин всматривалась из-за плеча Неда в тело девушки и даже придвинулась поближе.
– Эй, Карлин, хватит! – Гарри поднялся, загораживая ей обзор и заставляя вернуться в дежурную машину. – Место преступления не для гражданских лиц. – Он нервно посмотрел на полицейских, выходящих из других автомобилей и направляющихся к ним.
– Живей. У нас будет куча неприятностей из-за того, что ты с нами.
Карлин понимала, что должна без возражений вернуться в машину, но чувствовала, что останется там, где стояла.
– Эта девушка могла бы быть моей знакомой, – попыталась она объяснить Гарри и Неду.
– Послушай, дорогая, – мягко сказал Гарри, беря Карлин за руку и отводя от тела, – эта девушка не из тех, кого ты могла бы знать. Ничего общего.
