Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
25
Широко улыбаясь, Бен буквально ворвался в квартиру, когда Карлин открыла ему входную дверь.
– Здравствуй, моя дорогая девочка, – поздоровался он, обнимая ее. – Не могу передать, как я рад снова видеть тебя.
Карлин обвила руками его шею.
– Как будто прошли годы, а не дни с тех пор, как ты уехал. Мне очень жаль, что я не смогла быть с тобой на похоронах.
Они обменялись долгим поцелуем, мгновенно растворившись друг в друге.
– Как ты себя чувствуешь? – Бен наконец отстранился от нее и, взяв за плечи, заглянул ей в глаза.
– Чудесно, если быть честной и откровенной до конца, – усмехнулась она, – не смотри на меня так, будто я вот-вот разобьюсь.
– Правда? Не сильно болит?
– Самое неприятное для меня – это так долго сидеть взаперти. Я прямо схожу с ума.
Бен обнял ее за талию.
– Ну, что же, – сказал он серьезно, – если ты чувствуешь себя чудесно, то не могла бы ты пояснить, как именно чудесно? – Он наклонился и долгим поцелуем прильнул к ее губам. – Достаточно чудесно для этого?
– Да, конечно, – Карлин улыбнулась. – Еще, пожалуйста.
Его губы спустились к ее горлу, потом еще ниже, он расстегнул верхнюю пуговицу блузки, и его язык нежно скользнул по выпуклости груди.
– Достаточно чудесно для этого?
– М-м-м, абсолютно, – промурлыкала Карлин.
Не отрываясь от ее губ, он рукой провел по ее груди вниз к талии, затем по талии к спине, к застежке юбки, и оба услышали, как юбка упала на пол.
– А что ты скажешь на это?
Он расстегнул ей блузку и спустил ее с плеч.
– Больше, чем просто чудесно, – прошептала она.
Когда она помогала ему снять куртку и развязать галстук, их губы снова встретились, потом, вытащив его рубашку из брюк, она расстегнула ее и погладила руками его грудь.
– А ты? Как ты относишься к этому?
– Очень хорошо. – Бен поднял ее на руки, как ребенка, и понес к кровати. – Ты думаешь, мы можем…
– Мы должны, – мягко прервала она, – без этого я не выдержу.
Бен заботливо уложил ее на кровать и торопливо сбросил с себя одежду.
– Я мог бы вечно смотреть на тебя, обнимать тебя. – Он лег рядом и помог ей снять трусики и лифчик. – Все это время я только и думал о том, чтобы быть с тобой. Я так люблю тебя.
Карлин гладила грудь и плечи Бена, наслаждаясь его близостью. И как это получается, что каждый раз все так неповторимо, словно происходит впервые? Она нежно целовала его лицо, шею, потом ее губы скользнули вниз и двинулись вдоль его вытянувшегося тела по груди и дальше к упругому плоскому животу. Просовывая руки ему под ягодицы, Карлин грудью коснулась бархатной кожицы его налившегося пениса и услышала, как Бен застонал. Он притянул ее к себе вверх и жадно поцеловал в губы.
Их поцелуи становились все более страстными. Он взял в ладони ее груди, ласково надавливая и поглаживая набухшие соски, затем приблизил к ним свой рот и неторопливо провел языком сперва по одному, потом по другому. Ощущение от прикосновения его теплого языка было невыносимо сладостным.
– Бен… – шепнула Карлин.
– Господи, как я люблю тебя, – ответил он хриплым шепотом, и его руки двинулись вниз по ее животу, чтобы погладить мягкие бедра. Он целовал ее грудь, ее живот, ее бедра, а его пальцы ощупывали желанную влажную плоть, медленно двигаясь туда и обратно и вызывая у нее стоны наслаждения.
У Карлин перехватило дыхание, когда Бен дотронулся языком до ее чувствительного центра и стал медленно и нежно водить по нему. Затем он вдруг сжал ее ягодицы и зарылся в нее лицом, словно ему все еще не хватало ее, его язык двигался все быстрее и быстрее, а она извивалась под ним, вцепившись руками ему в волосы, прижимая его к себе, вдавливая его в себя. Ее дыхание превратилось в отрывистые вздохи, она забросила ноги ему за спину, а он, уже не отрываясь от ее губ, медленно водил внутри нее двумя пальцами. Она почувствовала, как волны страсти накатываются на нее, почувствовала, что приближается кульминационный момент, и у нее вырвался крик. Бен замер, обняв ее за талию и прижимая к себе, пока не затихли ее содрогания. Он подвинулся вверх, к они молча лежали рядом, сплетя руки и ноги. Дыхание Карлин восстановилось до нормального ритма, она испустила глубокий вздох удовлетворения, повернулась к нему и, заглядывая в его глаза, обвела пальцем контур его лица.
– Боже, Бен, это было…
– Только начало, я надеюсь. – Он прижался к ее губам, наслаждаясь их вкусом, потом слегка потерся губами о ее губы. – Мне всегда будет тебя мало.
В ответ Карлин просунула руку ему под голову и снова притянула его к себе, на этот раз целуя еще более страстно, потом перекинула через него одну ногу, нежно прижавшись к нему, перевернулась вместе с ним так, что он оказался на спине, а она на нем, и села, упершись руками ему в грудь. Их взгляды встретились, он положил руки на тонкую талию и стал поднимать их к груди.
– Такие великолепные…
Карлин чуть опустилась и нежно погладила его, чтобы проверить, как сильно он ее хочет, и чувствуя, что в ней снова пробуждается желание. Она требовательно направила его пенис в себя и с томительной медлительностью опустилась на него. Какое-то мгновение она сидела совершенно неподвижно, потом начала двигаться на нем, сперва почти незаметно, затем все быстрее и быстрее, тяжело дыша и упираясь руками ему в плечи, так, что ее тело управляло его телом.
– О Господи! – От этой сладостной пытки у Бена вырвался крик.
Мгновенно обретя контроль над собой, он обхватил ее талию, крепко прижал Карлин к себе, не давая ей возможности двигаться, и погрузился в самую глубину, а она, застонав, вцепилась ногтями в его плечи. Вдруг он снова замер и, все еще оставаясь внутри нее, сел и обнял ее. Ноги ее обвились вокруг его талии, их губы жадно впились друг в друга, все тело Карлин сотрясалось, и они уносились все дальше и дальше.
– Бен…
Он крепко держал ее, прижав к себе, и для них обоих наступил миг блаженства, когда они забыли обо всем на свете, кроме друг друга. Когда все осталось позади, они еще долго не размыкали объятий. Карлин уткнулась лицом в его шею, и ни один из них не хотел, чтобы это когда-нибудь кончилось. Потом, все еще тяжело дыша, они лежали рядом, и Карлин устроилась в изгибе его локтя.
– С тобой все хорошо? – Бен ласково откинул с ее глаз влажные от пота волосы.
Карлин улыбнулась и погладила его руку.
– «Хорошо» – неподходящее слово.
– Хм, – усмехнулся Бен, – вообще-то я имел в виду твой живот. Такая гимнастика не совсем то, что я прописал бы пациенту после операции.
– Ну, – засмеялась она, – если возникнет осложнение, то ведь мой доктор всегда рядом, верно?
– Абсолютно.
Она приподнялась на локте.
– Мне только что пришло в голову, что ты, наверное, голоден. Если твой самолет прилетел в пять и ты приехал прямо сюда, ты ничего ел с самого утра. – Она посмотрела на часы у кровати: – А сейчас уже девятый час.
– Небольшая голодовка – слишком малая плата за то, чтобы видеть тебя. Но вообще-то я бы чего-нибудь перекусил.
– Здесь неподалеку китайский ресторанчик. Обслуживает молниеносно. Как ты относишься к китайской кухне?
– Чудесно, – обрадовался Бен. – Просвети меня насчет меню, и я позвоню, а ты отдыхай. По правде говоря, это слишком сильная нагрузка для женщины в твоем положении, понимаешь.
– В моем положении? – эхом повторила Карлин, смеясь. – В твоих устах это звучит так, словно я беременна.
Короткое мгновение они смотрели друг на друга, осознавая смысл, скрытый в словах Карлин; каждый представил себе ситуацию, в которой мог оказаться, будь эти слова правдой, и оба улыбнулись.
Спустя полчаса они – счастливые, забравшись под одеяло, орудовали палочками для еды, держа на коленях тарелки, до верху наполненные дымящейся пищей, а еще несколько белых переносных судков стояло на подносе рядом с кроватью. Карлин взяла стакан содовой со столика у кровати и посмотрела на Бена.
– Я так счастлива, что ты дома.
– Но не так, как я. – Он поднял один из судков, чтобы положить себе вторую порцию лапши с кунжутом.
– Тебе было очень тяжело в Вестерфилде? – Ее тон стал более грустным. – Мне все-таки хотелось бы, чтобы ты взял меня с собой, я бы справилась с поездкой.
– Спасибо, дорогая, но в этом, право, не было никакой необходимости, – покачал он головой.
Карлин немного помолчала.
– Я очень огорчена смертью твоего отца. Хотя мы давно не виделись, я всегда любила его, ты знаешь. О Боже, Бен, – она вздохнула, – все, связанное с Вестерфилдом, исчезает, словно нашего прошлого никогда не было. Каждый раз, как я говорю с мамой, оказывается, что кто-нибудь из старых соседей разорился, сгорел или просто исчез. После смерти твоего отца…
– Понимаю, – кивнул Бен, – прошлое просто превращается в пыль.
Карлин взяла еще немного еды.
– Может быть, так происходит со всеми, кто уезжает из маленького городка. Может быть, всегда кажется, что мир, в котором ты вырос, прекращает существование, как только ты покидаешь его.
– Знаешь, дорогая, – нерешительно начал Бен после небольшой паузы, – я хочу поговорить с тобой кое о чем из нашего прошлого. Это важно.
– Что-нибудь хорошее или плохое? – беззаботно спросила Карлин.
– Не особенно хорошее, – ответил Бен угрюмо.
Карлин наклонила голову.
– Ты надумал поговорить со мной? Так чего же ты ждешь?
– Это касается Тони Келлнера.
Карлин моментально внутренне собралась, хотя внешне сохранила равнодушное выражение.
– Ну-у, – уклончиво протянула она.
– Ты еще видишься с ним время от времени?
– Время от времени, – повторила она осторожно.
Любую секретную операцию необходимо держать в тайне, но Бен был знаком с Тони Келлнером, и это означало, что она должна быть особенно осмотрительной, чтобы ничего не открылось.
– Кстати, мы с ним договорились встретиться завтра утром за ленчем.
– Карлин. – Бен с болью смотрел на нее. – Звонил Тони Келлнер. Он звонил.
– Звонил? – с недоумением переспросила Карлин.
– В мотель «Старлайт».
Карлин отложила палочки и мгновение неподвижно смотрела в свою тарелку, а потом повторила его слова, словно не в состоянии постичь их смысл.
– Тони Келлнер звонил нашим родителям? – Она покачала головой. – Нет, нет, этого не может быть.
Бен слегка повернулся и наклонился к ней.
– Да, это может быть. И это правда. В Вестерфилде я встретил Джо Ленстоллера. Ты, вероятно, не помнишь его по школе. Мальчишкой он работал в том мотеле и подслушал телефонный разговор. Он узнал голос Тони Келлнера. Он сам сказал мне.
Карлин, не отрываясь, смотрела на Бена.
– Тогда, когда Тони был Наташиным кавалером?
Бен кивнул.
– Но зачем? – Ее голос понизился почти до шепота.
– Не знаю. Ради шутки?
Карлин отвернулась, резко поставила тарелку на ночной столик и выбралась из постели.
– Прости, Бен, но в это трудно поверить, – произнесла она сухо и, достав из шкафа халат, надела его. – Мне нужно на минутку в ванную, я сейчас же вернусь.
Не дожидаясь ответа, Карлин, как могла медленнее, пересекла комнату, с трудом преодолевая настойчивое желание побежать. Она совершенно лишилась самообладания и, едва успев открыть дверь ванной и вскочить внутрь, начала жадно хватать ртом воздух, а ее рана в животе ни с того ни с сего разболелась. Карлин опустилась на край ванны, чувствуя на щеках горячую влагу.
Значит, Тони Келлнер не только глава преступной организации, он еще и тот, кто поломал им юность, разрушил их семьи, а она, как главная фигура секретной операции, должна дружить с ним, быть любезной, завоевывать его расположение и доверие. Одно дело приятельствовать с ним по долгу службы, никак не относясь к нему лично, и совсем другое теперь, когда Бен рассказал ей обо всем.
Она старалась собраться с мыслями и все обдумать, но не могла сосредоточиться. Карлин всем своим существом чувствовала, как близко подошла к тому, чтобы раскрыть дело, и именно сейчас, когда от дружбы с Келлнером зависело так много, приходит это известие. Но он приковал ее отца к инвалидному креслу и убил мать Бена? Если это правда, она не могла представить себе, как будет продолжать расследование. Карлин снова увидела отца и Кит Дамирофф в том номере, когда они отвечают на телефонный звонок и потом в страхе выбегают за дверь, и снова перед ее мысленным взором разыгралась вся сцена, как это бывало тысячу раз с момента происшествия, но сейчас, представляя мать Бена, разговаривающую по телефону, на другом конце телефонной линии, она увидела Тони Келлнера, изображающего из себя полицейского, и услышала, как он, повесив трубку, весело хохочет в то время, как ее отец и Кит мчатся к автомобилю. Она почти явственно услышала скрежет и почувствовала вкус крови, которой, как она узнала позже, было забрызгано все вокруг. «Я могла бы убить Тони собственными руками», – подумала Карлин, чувствуя, как к горлу поднимается желчь.
Она встала, подошла к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, полезла в аптечку за таблеткой аспирина и быстро приняла две.
Конечно, она знала, что будет делать, – она будет продолжать заниматься своим секретным заданием; она полицейский и никогда не выйдет из рамок закона даже ради отмщения, даже если это касается ее собственной семьи. Этого никогда не произойдет, она никогда не допустит, чтобы это произошло, и не бросит дело на полдороге.
Ее мозг лихорадочно работал, оценивая ситуацию. Нет способа доказать, что звонил именно он, невозможно законным путем заставить его заплатить за то, что случилось много лет назад. Но, если она раскроет все его преступные махинации, он заплатит за все сполна. Она станет ему лучшим другом, какого никогда не было у этого подонка, и рано или поздно пригвоздит его.
Прежде чем выйти из ванной, Карлин взглянула на себя в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит спокойной. Она не хотела прятаться здесь слишком долго, боясь, что Бен будет волноваться, не случилось ли с ней чего-нибудь. Взявшись за ручку двери, она еще немного помедлила. А что она сейчас скажет Бену? Или, быть может, ей следует посвятить его в расследование. Но едва только эта мысль мелькнула у нее в голове, она тут же отвергла ее, потому что, учитывая, насколько Бен сейчас ненавидел Келлнера, это было слишком рискованно, и, чувствуя себя бесконечно несчастной, она открыла дверь и вышла из ванной.
Бен, отставив в сторону тарелку, просто неподвижно сидел, ожидая ее, и с облегчением вздохнул, когда увидел, что Карлин возвращается назад к кровати. Он полагал, что она будет потрясена новостью, и вначале казалось, так оно и есть, но ее неожиданное спокойствие и то, как она просто встала и ушла, поразили его.
– С тобой все в порядке?
– Конечно, милый. – Карлин слегка улыбнулась, снимая халат и снова забираясь к нему в постель.
– Ну вот, теперь ты знаешь о нем. – Голос Бена стал жестким. – Не могу понять, как у этого типа хватает совести навязывать тебе свою дружбу.
– Да, странно, действительно странно, – ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы ее ответ прозвучал обыденно, – и интересно.
– Ты что, сошла с ума? – Бен обернулся к ней, не веря своим ушам. – Интересно?
– Ну да. – Карлин почувствовала, что у нее скрутило живот. – Интересная версия.
Бен сердито откинул одеяло, встал и, не говоря ни слова, натянул брюки. Застегивая ремень, он неприязненно посмотрел на Карлин.
– Ты, вероятно, не поняла, – сказал он резко, – мы говорим о человеке, виновном в смерти моей матери и явившемся причиной того, что твой отец стал несчастным калекой. – Бен заметил, как в глазах Карлин промелькнула боль. – Но приятный молодой парень всего лишь сыграл небольшую шутку, правильно? И у вас двоих нет причин не быть друзьями.
Постель внезапно стала холодной, и Карлин натянула на себя одеяло. Она должна найти в себе силы ответить, взвешивая при этом каждое слово.
– У тебя нет доказательств, что это был он. Слова какого-то парня, якобы подслушавшего телефонный разговор, еще не улика.
Бен от ярости заскрипел зубами.
– Прекрати, Карлин. Прекрати сейчас же. Я не могу слышать спокойно этот бред.
Она отвернулась. Ей, конечно же, следовало придумать что-нибудь получше. Бен – недоверчивый ребенок. Ее мысли отчаянно метались в поисках другого способа объяснить невероятное, но ничего не приходило в голову. Ей нужно время.
– Возможно, ты прав, а я поступаю против здравого смысла, – сказала она мягко. – Знаешь, наверное, я не могу воспринять все это вот так сразу. Или, может быть, просто не могу выразить свои настоящие чувства. – Она надеялась, что он не заметит, насколько мучительной была для нее эта ложь. – Я не знаю… – Она недоговорила фразу.
– Ну, уж я-то тем более не знаю. – Губы Бена сжались в жесткую линию. – Я вовсе не хочу, чтобы ты мучилась и страдала из-за этого, но, Карлин, – он с трудом подыскивал нужные слова, – мы так долго ждали, чтобы узнать, кто виноват, я готов был все отдать, чтобы выяснить это. Теперь мы знаем. Ты можешь говорить, что нет доказательств, но я верю Джо Ленстоллеру. Господи, что я пережил, когда он сказал мне; а ты, похоже, вообще ничего не чувствуешь – ни гнева, ни горя, ни желания отомстить. Что с тобой?
Карлин беспомощно смотрела на него, не позволяя себе произнести ни слова.
Бен снова взглянул на нее, словно увидел впервые в жизни.
– Я полагал, что мы испытываем одинаковые чувства по отношению к этой истории. Но, очевидно, я ошибался. Твои чувства мне неведомы.
– Бен, пожалуйста, давай не будем портить наш вечер. Иди ко мне. – Она жестом указала на еду. – Давай закончим ужин.
Бен еще мгновение пытливо смотрел на нее, затем, приняв решение, кивнул и сел на кровать.
– Отлично.
Он взял тарелку с ночного столика и снова принялся за свой ужин, который теперь был совершенно холодным; и Карлин, хотя у нее совсем пропал аппетит, тем не менее тоже взяла свою тарелку и через силу жевала кусок цыпленка в молочном соусе, стараясь скрыть страдание и думая, как ей вынести остаток вечера. Она ясно представила себе отца, худого и бледного, влачащего жалкое существование в инвалидном кресле, и все из-за той идиотской шутки. Бен решил, что она бесчувственная, если не реагирует на эту ужасную новость, а ей на самом деле хотелось кричать во весь голос, но больше всего она жаждала увидеть, как Тони Келлнер будет гореть в аду. Однако она могла только сидеть и смотреть, как Бен делал вид, что поглощен едой. Он был здесь, совсем рядом с ней, но чувствовалось, что он за миллион миль отсюда.
– Гарри, я не рано звоню? Надо бы поговорить.
– Брось, Кембридж, в этом доме рано не бывает. Ребятишки любят подниматься с рассветом. Черт знает, кем они себя считают – ранними петухами или жаворонками…
Карлин рассмеялась, хотя меньше всего ожидала, что способна веселиться. Вчера вечером они с Беном в полном молчании закончили ужин, и после этого он сразу же ушел, сославшись на то, что у него завтра рано утром назначена операция. Хотя, ей казалось, он собирался провести с ней ночь. Из-за разговора о Тони Келлнере между ними выросла стена высотой с милю.
Карлин не спала почти всю ночь, терзаясь от мыслей, может ли она объяснить Бену, почему она вынуждена поддерживать дружбу с Келлнером. Было уже около четырех утра, когда она убедила себя, что секретная операция из-за этого не сорвется, однако внутренний голос настаивал, чтобы она сперва обсудила все с Гарри.
Она терпела как можно дольше, прежде чем позвонить, но понимала, как он, должно быть, удивлен, что понадобился ей в такую рань. Поплотнее закутавшись в махровый халат, Карлин присела на край кровати, слегка поморщившись от боли в животе.
– Мне неудобно беспокоить тебя. – Она замолчала в нерешительности, чувствуя, как Гарри терпеливо ждет на другом конце провода, в трубке было слышно, как его ребята кричали друг на друга, видимо, играя неподалеку. – Это касается Тони Келлнера. И Бена.
Гарри знал об отношениях Карлин и Бена, хотя и никогда с ним не встречался.
– Я слушаю, – было все, что он сказал.
– Бен ездил домой на похороны отца и выяснил, что в смерти его матери виноват Келлнер. Так же, как и в увечье моего отца.
На другом конце линии стояла тишина, но Карлин почти явственно слышала, как крутятся колесики в мозгу Гарри. Она рассказывала ему, что ее отец пострадал в аварии, но никогда точно не объясняла – при каких именно обстоятельствах. Гарри не понадобилось много времени, чтобы сообразить, что было недосказано, но она торопливо продолжала:
– Это ложное сообщение по телефону передал Келлнер, изображая из себя копа. Это из-за него они, потеряв голову, помчались навстречу автомобильной аварии.
Гарри медленно выдохнул.
– Господи, ты уверена, что это он? Маленькая куча на большой дороге.
– Гарри, вопрос в том, можно ли мне рассказать Бену, почему я должна поддерживать дружбу с Келлнером? – Карлин заговорила торопливо, желая убедить его. – Ему можно доверять, я знаю. А если я не скажу ему, представляю, что он будет думать обо мне. Он уже вчера смотрел на меня, как на ненормальную. Как на какое-то бесчувственное бревно.
– Ни в коем случае, – немедленно последовал ответ Гарри.
– Но, Гарри, пойми, это мой…
– Придумай какое-нибудь объяснение, Кембридж, но ты не провалишь операцию только потому, что беспокоишься, как бы твой друг не набросился на тебя. – По тону Гарри было ясно, что он нисколько не сочувствует ей. – Слишком много времени и денег вложено в этого парня, так что даже не думай увиливать от дела. И позволь тебе сказать, мне не нравится этот неожиданный поворот. Пусть твой приятель держится подальше от Келлнера.
– Но ты хоть можешь подумать о том, что я сказала?
– Именно это я и делаю, – раздраженно ответил Гарри. – Я боюсь, как бы твой добрый доктор не наделал глупостей. Не дай Господь, он вынудит Келлнера уехать из города или как-то изменить свою деятельность. Меня ничуть не заботит, насколько благородны его намерения, но ты не можешь дать мне гарантию, что он случайно не проговорится о ведущемся расследовании. Его накопившаяся ненависть может в итоге раскрыть все наши карты.
Карлин была почти уверена, что Гарри отреагирует именно таким образом, но была поражена его резкостью и недоброжелательностью.
– Гарри, из-за Келлнера мой отец прикован к инвалидному креслу.
– Ну, и что ты предлагаешь? – холодно перебил Гарри. – Хочешь все бросить? Мне не нравится весь этот расклад, лучше было бы отстранить тебя от дела, но у нас нет такой возможности, ты лучше всех можешь войти в контакт с нашим мальчиком, так что даже не думай заводить разговор на эту тему. Мы поняли друг друга?
Карлин прикусила губу. Все ясно. Келлнер был козырной картой Гарри, Гарри ожидал за него большой награды от департамента. Естественно, он разозлился уже из-за того, что она просто сочла возможным завести такой разговор.
– Ты прав, Гарри, – в конце концов согласилась она, понимая, что спорить с ним пустая трата времени. – Я не буду ничего рассказывать.
– Так-то лучше. – Его тон моментально стал жизнерадостным. – Послушай, как-нибудь увидимся, а сейчас я попробую заставить своих ребят что-нибудь съесть, прежде чем они убегут из дома на весь день.
– Пока, Гарри.
Тяжело вздохнув, Карлин положила трубку. Столько лет проработав вместе с Гарри и добившись его доверия, Карлин не могла что-то делать за его спиной, Бену придется просто довериться ей.
«Уверена, – саркастически сказала себе Карлин, поднимаясь с кровати и собираясь принять душ, – Бен будет пай-мальчиком и со всем согласится. Разве это не всего лишь маленькая пустячная размолвка между друзьями?»
– Кто это? – Мэрилин Флойд вошла в кухню как раз в тот момент, когда Гарри вешал трубку.
– Всего лишь Карлин.
Мэрилин замерла у холодильника с пакетом апельсинового сока и оглянулась на мужа.
– Не слишком ли рано для Чудо-Женщины?
– Выбрось это из головы, Мэрилин, – оборвал ее Гарри и отвернулся, но едкое замечание жены больно обожгло его.
«Что подумало бы начальство, если бы узнало, что эта суперзвездная девочка только что обратилась с просьбой, которая не пришла бы в голову ни одному дилетанту? Но с ее-то везением, – с горечью подумал он, – ее, вероятно, наградили бы Нобелевской премией».
* * *
Бен вернулся домой всего несколько минут назад и только успел сменить костюм на джинсы и выцветшую рубашку, как раздался звонок в дверь. Боже, он так устал и не имел никакого желания видеть кого бы то ни было. Длинный день дежурства на «скорой помощи» не очень поднял ему настроение после ужина с Карлин накануне вечером. Он не спал предыдущую ночь, до утра проворочавшись в постели не в силах не думать об их разговоре. Его потрясла не столько ее реакция на сообщение о Тони Келлнере, сколько то, как быстро и резко они снова стали чужими. Боже, он даже не остался у нее на ночь, а ведь будучи в Вестерфилде только и мечтал о том, чтобы снова быть с Карлин. Однако он был так ошеломлен, что ему просто захотелось побыть одному. Бен вспомнил, как вечером они занимались любовью и как потом она лежала рядом, уютно устроившись в его объятиях. Не надо было ему уходить, важнее всего быть вместе с Карлин. Он больше не допустит, чтобы что-либо снова разлучило их, эту клятву он сдержит, но это не значит, что он позволит Келлнеру выйти сухим из воды.
В дверь снова позвонили, на этот раз более настойчиво.
– Да, да, иду, – откликнулся Бен и поспешил открыть дверь.
– Привет, дорогой братец.
Бен был приятно удивлен, увидев на пороге Наташу, загорелую и разрумянившуюся, с длинными волосами, каскадом спадающими на плечи, в расстегнутом полупальто, под которым была безукоризненно накрахмаленная белая блузка с застежкой под горло и предельно короткая черная кожаная юбка.
– Ты вернулась? У вас были такие неопределенные планы, что я понятия не имел, когда ты появишься. – Он обнял сестру.
– Мы приехали прошлой ночью. Путешествие прошло бесподобно, мы фантастически провели время. – Наташа бросила свое пальто на диван и села, а Бен устроился в кресле напротив.
– Да, ты выглядишь великолепно. Но, что говорить, ты всегда так выглядишь, несмотря ни на что.
– Это мой дар Божий, – мило сказала Наташа, и Бен рассмеялся. – Теперь расскажи мне все, что я пропустила.
Радостное выражение немедленно пропало с лица Бена.
– О, Таш, я веду с тобой эту пустую болтовню, а ты ничего не знаешь.
– Чего не знаю? – встревожилась она.
– Умер отец, – грустно ответил Бен. – Похороны состоялись во вторник, я не знал, как разыскать тебя, иначе непременно сразу же сообщил бы.
Наташа на мгновение нахмурилась, но если она и почувствовала какую-то боль при этом известии, то на ее лице ничего не отразилось.
– Ты ездил на похороны в Вестерфилд?
Бен кивнул.
– Мне очень жаль, Бен, что меня не было с тобой. – В ее тоне прозвучало раскаяние. – Мне неприятно, что ты ездил один и сам всем занимался. Ты разделался с квартирой и всем прочим?
– Все улажено.
Этот ответ вполне ее удовлетворил.
– Тебе пришлось много повозиться, и мне в самом деле неловко.
Бен подождал, но она больше ничего не добавила, и тогда он заговорил снова.
– Хочешь знать, от чего он умер?
– Да, конечно. – Наташа на мгновение испугалась, но быстро овладела собой. – Я полагаю, просто из-за возраста, естественный ход событий.
– Отец не был таким старым, Таш. – Бен старался сдержаться и не говорить укоризненно; именно такой реакции сестры он боялся больше всего, но какой смысл давить на нее и заставлять притворяться. – У него случился сердечный приступ. Прямо на улице, когда он шел домой, и все было сразу же кончено.
– О нет, – со стоном произнесла Наташа. – Он умер прямо на улице? Какая отвратительная смерть, такая же, как и вся отцовская судьба. – Она поднялась, подошла к окну и, стоя спиной к Бену, прижалась лбом к стеклу. – У него была безрадостная жизнь и печальная смерть, – тихо сказала она.
Бен ждал, что она еще что-нибудь добавит, но Наташа продолжала смотреть в окно, на открывавшийся внизу вид, храня при себе свои мысли.
– Таш, есть еще кое-что. – Он наклонился вперед на диване. – Помнишь своего старого приятеля Тони Келлнера?
Ему показалось, что при этом имени по ее спине пробежала дрожь.
– Я помню его, – не поворачиваясь, ответила она.
– Когда я был в Вестерфилде, я узнал кое-что. – Бен замолчал, не зная, как сказать сестре. – Это он позвонил в мотель «Старлайт». Он прикинулся копом и сообщил маме и Джей. Т. о мнимой автокатастрофе. Там, дома, я встретил человека, который слышал телефонный разговор и узнал Тони. – Наташа не пошевелилась и ничего не сказала. – С тобой все в порядке, Таш? Я понимаю, это большое потрясение.
– Бен, – она повернулась и спокойно посмотрела на брата, – неужели ты видишь в этом какой-то смысл? Тони был тогда моим парнем, зачем ему так поступать с моей матерью?
– Не знаю, – покачал головой Бен. – Я сломал голову, пытаясь понять. Я могу только строить догадки.
– Возможно, твой друг что-то слышал, – Наташа сделала рукой неопределенный жест в воздухе, – но, увы, это просто не мог быть Тони. Это невозможно.
– Нет, нет, это он, – настаивал Бен.
Она отрицательно покачала головой и произнесла медленно, словно уговаривая двухлетнего ребенка:
– Нет, Бен, тут какая-то ошибка. Этого просто не могло произойти. – Она скривилась, чтобы показать, насколько нелепа такая идея. – Тогда Тони любил меня, он не сделал бы ничего, что могло бы причинить мне боль. Мне кажется, ты рад думать, что нашел человека, на которого можно свалить ответственность, но это просто чушь.
Бен провел рукой по волосам. Сперва Карлин, теперь Наташа, они обе поступают так, словно у него не в порядке с головой.
– Прости, но мне нужно бежать. – Наташа подошла к дивану и взяла свое пальто. – Я только заскочила сказать «привет» и пригласить вас с Карлин на обед завтра вечером, не домой, а в новый ресторан, который я обнаружила на 23-й улице. Придете? Около половины десятого, хорошо?
Бен был поражен, как круто она изменила тему, но старался не выдать своего изумления.
– Я должен буду осмотреть Карлин, и, если у нее все хорошо, мы придем. – Он решил позвонить ей, как только уйдет сестра.
– Отлично. Я позвоню тебе на работу и сообщу адрес. – Наташа подошла и поцеловала его в щеку. – До свидания, великолепный братец доктор. – Она шаловливо засмеялась. – Как могут медсестры устоять перед тобой? Или не могут?
Наташа слышала, как Бен против собственной воли засмеялся, закрывая за ней дверь. Она прошла по застеленному ковром коридору и завернула за угол. Прислонившись спиной к стене, она подождала, пока ее сердце перестанет громко стучать и, войдя в лифт, постаралась успокоиться. В баре в конце квартала ее ждал Итан, чтобы посидеть вместе, прежде чем он отправится на всю ночь на просмотр, и она не могла допустить, чтобы он увидел ее такой. Наташа пригладила волосы и придала своему лицу довольное выражение. Похоже, прошлое тем или иным способом решило схватить ее, но она сделает все, что в ее силах, чтобы не поддаться.
