Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
Гарри, словно в поисках правды, всматривался в нее, и внезапно пелена упала с его глаз. Перед ним была Карлин. Преданная, верная Карлин. Разве они не работали вместе столько лет, плечом к плечу? Господи, что он наделал?
Когда он вступил на этот пагубный путь, все выглядело так логично! Все четко укладывалось по местам. Зависть застила ему глаза. А еще тупость и жадность, желание получить все и подстроить все так, чтобы Карлин ничем не смогла помешать его карьере.
Оклеветать ее было так просто. Всего несколько подходящих слов, и дело сделано. Уж не лишился ли он на время рассудка. Отвернувшись от Карлин, он неуверенными шагами пошел к окну.
– Боже, я так виноват.
Она слышала его сдавленное извинение, видела, как он сжался от унижения, продолжая смотреть в окно.
– Желаю удачи, Гарри, – тихо сказала она, повернулась и вышла, удивляясь сама себе.
38
Комната отеля была обшарпанной и безликой, с минимальным количеством убогой мебели, но для Бена это не имело значения, его не интересовала окружающая обстановка. Он бросил свой чемодан на расшатанную металлическую полку и, убрав костюм в чехол для одежды, повесил его в узкий стенной шкаф, а затем бесцельно прошелся по комнате, раздвинул шторы и посмотрел на парковочную площадку внизу, потом, выпив воды в ванной, открыл чемодан и, небрежно вытащив кое-какие вещи, положил их в небольшой комод напротив кровати. Больше заняться было нечем.
Бен сел за маленький деревянный стол в углу комнаты и подпер голову руками, опершись локтями о стол. Меньше всего на свете он мог ожидать, что Наташа попросит похоронить ее в Вестерфилде, она всегда ненавидела это место, бессчетное число раз клялась никогда не возвращаться туда.
Когда Итан сообщил по телефону о ее последней воле, Бен был ошеломлен, но потом, когда Итан прочитал ее предсмертное письмо, все приобрело определенный смысл.
Бену было нестерпимо больно думать о том, как сестра писала это письмо, зная, что покончит собой; видимо, она так и осталась бесконечно одиноким существом. Когда он увидел само письмо, взял в руки тонкую белую бумагу и посмотрел на знакомый изящный почерк, пронзительная боль утраты заставила его задержать дыхание. То, что он считал ее глупыми причудами – сверхдорогая бумага от Картье, фиолетовые чернила, которыми она пользовалась во всей своей переписке, – теперь показывало ее болезненную незащищенность. Она описала Итану всю историю того, что произошло много лет назад, высказав убеждение, что, если б он узнал, как она обошлась с собственной матерью, их совместной жизни сразу же пришел бы конец.
В том же письме она обращалась и к Бену, и он был сражен тяжестью ее скрываемого страдания.
«…Я причинила тебе такую боль, мой самый-самый дорогой Бен. Я любила тебя больше всех на свете, я готова была для тебя на все, но единственное, что сделала, – это обманула тебя. Я бы не смогла снова взглянуть тебе в глаза. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Пожалуйста, попробуй».
Читая дальше ее письмо, Бен почувствовал умиротворение, заключенное в ее прощальных словах, в словах любви, обращенных к Итану, к нему самому и к Карлин, а последняя ее неожиданная просьба растрогала его.
«… Это из-за меня моя мать лежит на кладбище в Вестерфилде. Всю свою жизнь мне хотелось, чтобы она больше любила меня, но, вероятно, это было свыше ее сил. Возможно, после смерти мы обретем ту близость, которой между нами не было при жизни».
Бен услышал, как в соседней комнате ходит Итан, в течение всей поездки он почти не разговаривал. Вен был рад, что зять согласился с предложением вести машину по очереди, так как понимал, что в таком состоянии Итан не справится с этим в одиночку. С момента смерти Наташи Итан находился в состоянии глубокого шока, впадая попеременно то в ярость, то в отчаяние, не в силах постичь, что у жены были от него такие страшные тайны, и обвиняя себя в том, что не заметил ничего плохого в те недели, когда Тони Келлнер шантажировал Наташу.
– Знал ли я ее вообще? – снова и снова задавал он этот вопрос Бену прошлой ночью.
Когда секретарь вызвала Бена домой с конференции в Чикаго этим ужасным известием, он прямо из аэропорта приехал на квартиру Наташи и Итана и застал зятя обезумевшим от горя, небритым, с красными глазами.
– Как она могла подумать, что я брошу ее из-за этого? Не могу поверить, что она настолько не доверяла мне и не понимала, что мы справились бы, пережили все вместе. Неужели она не знала, как сильно я любил ее?
Бен с трудом подбирал слова утешения, заглушая собственную скорбь, а Итан едва не сходил с ума, пытаясь найти во всем этом какой-то смысл.
– Я не понимал ее, я, черт побери, ничего не понимал в ней. Неужели я совсем не знал ее?
«А знал ли ее вообще кто-нибудь из нас?» – устало спрашивал себя Бен. Она всегда гналась за чем-то ускользающим и никогда не чувствовала себя счастливой, даже получив то, к чему стремилась с детства.
– Моя любимая сестренка, – грустно прошептал он, чувствуя на щеках горячие слезы, – бедная маленькая Таш.
Завтра ее похоронят рядом с Кит и Леонардом, и это прекрасное лицо будет скрыто в темноте гроба. И Бен мгновенно вспомнил, что почти такие же мысли были у него на похоронах матери.
На кладбище по другую сторону от Леонарда было еще четвертое место – для Бена. Он помнил, что Леонард купил эти четыре могилы еще в то время, когда дети учились в начальной школе. «Я знаю, это будет еще не скоро, но позаботимся об этом сейчас», – сказал Леонард Кит. Тогда Бену показалась чудовищной подобная предусмотрительность. «Эти участки пригодились гораздо скорее, чем мы предполагали, – подумал он, – и теперь там остался только один, для меня». Видимо, здесь он и завершит свой земной путь, не имея собственной семьи, о которой он мог позаботиться, как заботился о них его отец. Смешно думать о будущем, не имея ни сына, ни дочери.
Тяжело вздохнув, Бен снова подумал о Карлин. Он знал, что она в Вестерфилде, и знал, что она прилетела сегодня утром и остановилась у родителей. Наташина смерть вытеснила Карлин из его мыслей, но, пока ему по телефону не сообщили о сестре, он думал о всякой ерунде. Теперь-то ясно, как глупо было сомневаться в Карлин. «Это моя подозрительность все испортила, – яростно ругал он себя. – В свою последнюю встречу они обменялись такими жестокими словами… впрочем, все это теперь не имеет значения».
После потрясающей новости, которую Джей. Т. сообщил ему в своем письме, все остальное отошло на второй план. Бену становилось плохо при одной только мысли о том, что Джей. Т. мог быть его отцом. Хотя на самом деле, даже будь это правдой, это было совершенно не важно; Бена вырастил Леонард Дамирофф, и, несмотря ни на что, он всегда будет считать Леонарда своим отцом. Но мысль, что Карлин его сестра, была слишком ужасной, чтобы принять ее.
Бен встал и беспокойно зашагал по комнате. Черт побери, Карлин имеет право знать все как есть, и он решительно направился к двери.
– Значит, за все я должен благодарить эту маленькую полоумную, – сердито воскликнул Джей. Т.
– Папа, пожалуйста. – Карлин наклонилась вперед на стуле. – Наташа умерла. Не одни вы с Кит Дамирофф пострадали. Ты не думаешь, что она дорого заплатила за все?
– Нет, не думаю, – горячо возразил Джей. Т. – Эта маленькая дрянь заслужила смерть.
– Нельзя так говорить, – в оцепенении тихо произнесла Карлин.
– Конечно, мне следовало бы просто принять это, простить и забыть. – Джей. Т. повысил голос и налил себе еще рюмку. – Тебе легко говорить, ты не провела лучшие годы жизни в инвалидном кресле.
– Это правда, – кивнула дочь, – но ничто не изменит того, что случилось.
– Ты, маленькая всезнайка, нечего относиться ко мне покровительственно, – закричал в ответ отец, – в этом много и твоей вины, твоей и этого балбеса Бена Дамироффа.
Карлин отодвинулась, словно ей дали пощечину. На выкрики Джей. Т. из кухни появилась рассерженная Лилиан, вытирая руки посудным полотенцем, и резко обратилась к мужу:
– Как ты смеешь так разговаривать с Карлин, она перенесла более чем достаточно по твоей милости.
Джей. Т. удивленно оглянулся, но быстро овладел собой и только недовольно опустил уголки губ.
– А вот и ее величество, сейчас она нам расскажет, как надо себя вести. Ты ведь у нас теперь такая смелая и умная.
– Прекрасно, если ты заранее знаешь, что я скажу, – спокойно ответила Лилиан. – Надеюсь, мне не нужно повторять, чтобы ты оставил Карлин в покое.
– Боже, какой сарказм, – проворчал Джей. Т. себе под нос и повернулся к Карлин. – С тех самых пор, как она побывала у тебя в Нью-Йорке, ее прямо не узнать. Эдакая высокомерная штучка!
– Что ты хочешь сказать, папа? – возмутилась Карлин. – Что у мамы наконец появилось собственное мнение!
– Вот как ты меня уважаешь, черт побери, – заорал он на дочь, – могу сказать, вы два сапога – пара.
Неожиданно замолчав после своего выпада, он снова удрученно сгорбился в кресле, и Лилиан вдруг утратила свою решительность.
– Все в порядке, Джей. Т., отдохни, дорогой, – поспешила она успокоить мужа. – Мы не хотели расстраивать тебя.
Карлин ошеломленно смотрела на мать, удивленная резким изменением ее поведения. В их телефонных разговорах Лилиан с гордостью рассказывала дочери, что она на самом деле старается изменить порядки в доме и не позволяет Джей. Т. запугивать ее угрозами. И сейчас Карлин хотелось крикнуть Лилиан, чтобы она не отступала. «С другой стороны, – подумала с горечью, – не мне учить ее, как обращаться с отцом; я определенно не специалист по налаживанию отношений».
Устало поднявшись, Карлин пошла в кухню, налила себе красного вина и медленно сделала глоток. «Чего бы только я не отдала, – подумала она с печальной улыбкой, – чтобы услышать, как стучит в дверь Наташа, девятилетняя Наташа, или, быть может, тринадцатилетняя Наташа». В детстве они провели вместе много чудесных лет, и Карлин не знала, какой возраст она выбрала бы, если бы можно было вернуть время назад. Думая о подруге, Карлин почувствовала, словно у нее что-то оборвалось внутри. «Мы все тебя очень любили, – молча обратилась к ней Карлин, – я могла бы примириться с правдой, и Бен, я уверена, тоже смог бы, но мы не можем примириться с тем, что ты ушла».
Услышав стук в дверь, Карлин вздрогнула, на секунду почти поверив, что по другую сторону стоит Наташа, и, вздохнув, поставила стакан и пошла посмотреть, кто же это на самом деле.
– Какого черта тебе здесь нужно? – сердито выкрикнул Джей. Т.
Карлин вошла в гостиную и замерла, увидев Бена.
– Ты должен извинить моего мужа, – начала Лилиан, – он…
– Карлин, Боже, как приятно тебя видеть.
Карлин почувствовала, с каким облегчением произнес Бен эти слова. У нее екнуло сердце при виде его красивого лица и темных глаз, встретившихся с ее взглядом, она ощутила необъяснимую слабость, знакомую еще по тем временам, когда они были подростками. Но она сдержалась и ничего не сказала, Бен подошел к ней и тихо промолвил:
– Нам нужно поговорить.
– Почему именно сейчас? – холодно поинтересовалась она.
– Пожалуйста, Карлин, я должен тебе кое-что рассказать, – настаивал он.
– Карлин, – раздраженно вмешался Джей. Т., – не можешь же ты все еще страдать по этому парню. – Он с отвращением фыркнул. – Эти Дамироффы, как проклятие для нас.
– Может быть, вы хотите поговорить наедине? – спросила Лилиан у дочери, подойдя сзади к коляске Джей. Т., чтобы отвезти его в кухню.
– Нет! – Бен повернулся к ней и ответил так порывисто, что в комнате установилась напряженная тишина. – Сейчас мы все выясним до конца, вы все объясните нам, Джей. Т.
Джей. Т. все понял, и слабое подобие улыбки промелькнуло у него на лице, но оно тут же сменилось выражением негодования.
– Не собираюсь ничего объяснять, – резко отказался он.
Бен приблизился к нему на шаг.
– Карлин и Лилиан имеют право знать то, о чем вы написали мне. Что вы встречались с моей матерью, когда мои родители только приехали сюда, что она забеременела мной от вас. Скажите им, что вы мой настоящий отец.
При этих последних словах Бена Карлин задохнулась, побледнела и повернулась к отцу.
– Этого не может быть!
– А почему бы и нет? – Он смотрел ей прямо в глаза.
– Карлин, – продолжал Бен, не отводя взгляда от Джей. Т., – твой отец написал мне письмо, в котором все это изложил. По его словам, мы с тобой наполовину брат и сестра. Он говорит, что начал встречаться с моей матерью, как только мои родители переехали в Вестерфилд.
Джей. Т. вызывающе перевел взгляд с Бена на Карлин, но ничего не ответил. Тем временем Лилиан подошла, стала перед мужем и долго пристально смотрела на него, а потом заговорила совершенно ледяным тоном.
– С тех пор как мы поженились, у тебя было много связей, я это знала. Ты ленивый самодовольный – это первое; самовлюбленный бабник и никудышный отец – это второе. Я могла бы продолжать, список длинный. – Она замолчала и глубоко вздохнула. – Но я никогда не представляла себе, какой ты злой. Сказать такое Беку – истинный грех, Джей. Т. И чего ты пытался добиться? – Лилиан повернулась к Бену и Карлин. – Если бы мой муж когда-нибудь замечал что-нибудь, кроме собственного отражения в зеркале, он, возможно, вспомнил бы, что Кит Дамирофф была на шестом месяце беременности, когда приехала сюда. Я встретила их в день приезда и точно знаю, какой у нее был срок. Я забеременела Карлин примерно через месяц, так что совсем недолго мы обе были беременны одновременно. Я помню все, словно это было вчера. – Она посмотрела в упор на Карлин. – Я помню все твое детство, словно это было вчера.
Бен, сжав губы от злости, снова обернулся к Джей. Т.
– Значит, вы выдумали эту историю просто ради забавы. Вы просили, чтобы я скрыл от Карлин правду и оставил ее, потому что мы родственники по крови. Полагаю, вам просто захотелось немного пошутить.
– Мне казалось, что все так было, – равнодушно пожал плечами пожилой мужчина, – вероятно, моя память не та, что прежде.
– У вас никогда не было связи с моей матерью до того раза, когда она погибла, ведь так? – с отвращением спросил Бен.
– Я же сказал, моя память… – Джей. Т. слегка улыбнулся, как бы извиняясь.
– Я сделала все, что могла, Джей. Т., – снова заговорила Лилиан, и звук ее голоса на этот раз заставил его втянуть голову в плечи. – Даже в последнее время, когда я осознала наконец, как ты помыкал мной всю жизнь, я еще старалась наладить отношения, но ты перешел все границы.
– Ну, и что это означает? – огрызнулся Джей. Т.
– Завтра я хочу быть на Наташиных похоронах, – Лилиан кивала как бы самой себе, – для меня это очень важно; Бог свидетель, я любила эту девочку как свою собственную, а потом я займусь своими делами.
– Не пугай меня всякой ерундой, – угрожающе произнес Джей. Т.
– Нет, Джей. Т., я не пугаю. Я слишком долго ждала. Завтра я ухожу от тебя.
Карлин была поражена ненавистью, отразившейся на лице отца.
– Ты просто выжидала удобного случая, – повысил голос Джей. Т., – это момент твоего триумфа, так, Лилиан? Уйти от мужа, бросить его гнить в инвалидной коляске – ну и дрянь же ты.
Лилиан не стала отвечать, а вместо этого обратилась к Бену.
– Извини, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены. Мы и так причинили тебе неизгладимую душевную боль, и наши неприятности не твоя забота.
– Но я… – попытался возразить Бен.
– Нет, Бен. Слишком поздно, но я скажу: на мне лежит ответственность и вина за то, что случилось с твоей семьей, и мне очень горько. – Она направилась к двери в спальню. – А теперь простите меня, – и она закрыла за собой дверь.
– Она этого не сделает, – дерзко заявил Джей. Т. – Она не может просто так взять и уйти, оставив меня одного.
Карлин смотрела на отца, не в силах поверить, что он написал Бену письмо, чтобы разлучить их. А сейчас, даже уличенный во лжи, Джей. Т. был абсолютно безразличен к боли, которую совершенно сознательно причинил Бену и собственной дочери. «Он совсем не любит меня, – подумала она в оцепенении, – он нарочно старался разрушить мою жизнь».
Карлин подошла ближе к отцовскому креслу, а Джей. Т., сделав большой глоток, поставил рюмку на стол и без всякого выражения посмотрел на дочь.
– Ты хотел обидеть меня. Сказать такую ложь… – Она с трудом выговаривала слова.
– Прости за недоразумение, радость моя, – беззаботно отозвался он.
– Ты негодяй, – выговорила она почти шепотом. – И будь уверен, недоразумения не будет: ты больше никогда меня не увидишь.
Карлин быстро выбежала за дверь, Бен бросился за ней. Девушка стояла, прислонившись к стене, и глубоко дышала, стараясь успокоиться.
– Мне кажется, это я виноват, – сказал Бен.
Непроизвольно он потянулся, чтобы обнять ее, но остановил себя, усомнившись, есть ли у него на это право, и Карлин заметила, что он опустил руки. «Он не любит меня, он даже не может заставить себя прикоснуться ко мне», – подумала она и с болью отвернулась. Бен больше не мог выдержать, он подошел ближе и дотронулся до нее.
– Карлин…
Ей послышалась просьба в его тоне, и она повернулась к нему.
– Что ты хочешь от меня? – заплакала она. – Я понимаю, ты стараешься помочь, но то единственное, что мне нужно, ты не можешь мне дать.
– О чем ты говоришь?
Для нее было неимоверной мукой произнести эти слова:
– Мне нужно, чтобы ты любил меня, но ты не можешь меня любить.
– Ты сошла с ума? – Бен схватил ее за плечи. – Я люблю тебя больше всего на свете.
– О, Боже, Бен.
И вот они уже целовались, их неудержимо тянуло друг к другу, и каждый чувствовал непреодолимое желание быть рядом, отдаться ощущению сладостной близости. Бен гладил волосы Карлин, а она прильнула к нему, желая забыть обо всем на свете, ей хотелось бы, чтобы все вокруг исчезло, пока она с Беном.
– Пойдем отсюда, – хрипло шепнул он, отстраняясь от Карлин.
Они шли по улице рядом, но не касались друг друга и не разговаривали.
– Как ты думаешь, сколько раз мы проходили по этой улице? – спросил Бен, когда они миновали убогий жилищный комплекс и свернули за угол.
– Сто миллионов раз, – засмеялась Карлин, но сразу снова стала серьезной. – Однако, похоже, это последний раз. Я никогда его не прощу, Бен, никогда.
Бен кивнул, и они снова несколько минут шли молча.
– Знаешь, – наконец заговорил он, – я никогда не был большим поклонником Джей. Т., но он твой отец. – Бен язвительно усмехнулся. – Слава Богу, что не мой.
– Какая мерзкая ложь! – Карлин всю передернуло. – По-моему, ты всегда ненавидел его, и ты считаешь, что я не должна бросать его только потому, что он мой отец?
– Нет, я не это имел в виду, – медленно ответил Бен. – Я говорю, что наши родители стареют и умирают, и печальная правда в том, что они родители, и никуда от этого не денешься. Сейчас тебе кажется, что ты никогда не захочешь снова видеть его; возможно, никогда и не захочешь. Но, быть может, настанет день, когда ты изменишь свое мнение, и если это случится, ты не должна противиться.
– Тебе всегда удается удивить меня, – ответила Карлин, внимательно посмотрев на него.
– Карлин, – Бен пнул ногой небольшой камушек перед собой, – я похоронил обоих родителей, и, если придет день, когда ты простишь его, а я буду рядом, я помогу тебе.
– Будешь рядом? – Она остановилась. – А я-то думала, что ты больше не хочешь быть рядом.
Бен повернулся к ней лицом и взял ее за руки.
– Я совершил непростительный грех, не поверив тебе.
– О, Бен, – Карлин недоверчиво покачала головой, – как ты мог поверить тому, что сказал Тони?
– Я не то что поверил, но я не был убежден, могу ли я не верить. Я хочу сказать, что за эти годы ты могла измениться или иметь какие-то страшные тайны, которые предпочитала скрывать от меня.
– Страшные тайны, – повторила за ним Карлин и, помолчав, тихо, почти про себя добавила: – Как Наташины страшные тайны.
– Да, – Бен с болью прикрыл глаза при упоминании имени сестры, – как Наташины.
Они снова несколько минут шли молча, пока Карлин не нарушила молчание.
– С моей стороны было бы притворством обижаться на тебя, так как я была уверена, что Тони убил ты. – Она стыдливо потупилась. – Не знаю, как просить прощения.
– Чудесная парочка, – с глубоким вздохом пробормотал Бен, – два мстителя. – А затем широкая улыбка медленно осветила его лицо.
– Что тут смешного?
– Видишь ли, мы оба хотели возмездия для Келлнера, и, по-моему, это счастье, что мы не бросили друг другу вызов расквитаться с ним.
– Ты совершенно невозможный. – Сперва испугавшись, Карлин потом рассмеялась, но затем снова помрачнела. – Как мы можем смеяться, Бен? Только Наташа отплатила ему, но в конце концов она единственная и пострадала.
– Понимаю, – кивнул Бен, – но у меня нет этому объяснения.
Они печально помолчали, а потом Бен нежно погладил Карлин по щеке.
– Единственное, что я могу сказать хорошего, так это то, что Наташа всегда хотела, чтобы ты и я были вместе. Счастливый конец во всех ее сказочных мечтах, и она никогда от него не отказывалась. И теперь, я надеюсь, это наконец-то станет реальностью.
– Ну, я-то тоже не отказывалась. – Карлин обняла Бена за шею. – Я тоже всегда этого хотела.
– Всегда, – прошептал Бен, наклоняясь и целуя ее.
Карлин прижалась к нему со слезами радости и печали на глазах. Только благодаря Наташе они с Беном снова обрели друг друга. «Наши жизненные пути, наши потери и приобретения переплетены навечно, – с грустью подумала Карлин. – Спасибо тебе, подруга. Прощай», Она отодвинулась и заглянула Бену в глаза.
– Бен, я люблю тебя, и ничто на свете никогда этого не изменит.
И он ответил ей еще одним поцелуем, еще более глубоким и страстным.
«Мы ждали так долго, – подумала она, чувствуя, как ее сердце переполняется счастьем, – но наконец-то получили то, что нам было предназначено».
