Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
– Боюсь, вам придется подождать меня здесь.
Дерик, казалось, искренне огорчился.
– Хорошо, пойдемте, но лучше, если вы останетесь в вестибюле.
Дерик пропустил Карлин вперед, вошел следом и принялся разглядывать пустые бежевые стены, простой мощеный пол и большую прямоугольную стойку, разделенную на множество рабочих мест полицейских офицеров, а Карлин отправилась на поиски Гарри Флойда. Когда через несколько минут она и Гарри вышли из лифта, они увидели, что Дерик дружески беседует с дежурным офицером.
– Итак, четверг вас устраивает, – говорил Дерик в тот момент, когда они подошли.
– Есть какие-то предложения? – Голос Гарри звучал приветливо, но его полицейский глаз придирчиво осматривал Дерика Кингсли.
– Гарри Флойд, Дерик Кингсли, – поторопилась представить их Карлин.
– Да, – ответил Дерик, протягивая руку Гарри. – Офицер Грэм любезно позволил мне на следующей неделе сделать здесь несколько снимков. Я работаю на «Вог», и такой фон будет сногсшибательным.
– Детективу Грэму, вероятно, стоило бы посоветоваться со своим сержантом, прежде чем раздавать обещания.
Упрек Гарри достиг цели, дежурный офицер вспыхнул до корней волос и произнес:
– Виноват, сэр.
– Полагаю, идея украсить очаровательными моделями наши зеленые пластиковые стулья не так уж плоха, – добавил Гарри менее строго. – Позвольте мне обсудить ее с шефом, и, возможно, она осуществится.
Детектив Грэм с благодарностью кивнул.
– Но у меня есть новости получше. – Гарри обнял Карлин за плечи и снова обратился к дежурному офицеру: – Детектив третьей степени Берт Грэм, мне приятно познакомить вас с новым коллегой, офицером полиции Карлин Сквайр. С понедельника она приписана к Мидтаун-Норт в качестве моего старшего диспетчера.
Карлин едва сдерживала эмоции, когда мужчины в комнате с любопытством обернулись к ней. Мидтаун-Норт – квинтэссенция Нью-Йорка, здесь сосредоточилось все – от театра на Бродвее до Чертовой Кухни, и получить перевод в этот участок было ее всегдашней мечтой, ставшей явью. Старшим диспетчером у Гарри! Это значит сопровождать его каждый день, быть в центре всех происшествий.
– Что это означает? – поинтересовался Дерик, заметив, как разволновалась Карлин.
Но вместо нее ответил Гарри так, чтобы слышала вся комната.
– Это означает, что команда Бруклинского колледжа и Гарвардского университета готова устроить революцию в расследовании преступлений от 44-й улицы до Южного Сентрал-парка.
Его заявление было встречено градом иронических замечаний.
– Подождите и увидите, мои недоверчивые друзья. Эта маленькая леди и я – почти что Бэтмен и Робин с Западной 54-й улицы.
Его энтузиазм несколько смутил Карлин, но она была слишком взволнована перспективой работы с Гарри, чтобы возражать ему.
– Что касается Бэтмена, – голос принадлежал хорошо сложенному мужчине средних лет, вышедшему из лифта, – то с Квонтреллом сработано великолепно, Гарри, ты прижал этого подонка, и я чертовски горжусь тобой.
Гарри просиял от удовольствия.
– Шеф детективов Хэл Фэррис. Я бы хотел представить вам, сэр, своего давнего друга Карлин Сквайр.
– Вы девушка из Гарварда? Рад познакомиться.
Определение «девушка из Гарварда» не прозвучало сладкой музыкой в ушах Карлин, но препираться с будущим начальником в момент, когда вас представляют ему, было бы глупо, и она ограничилась ответом:
– Мне тоже очень приятно.
– Гарри, спасибо тебе за все, нам с Дериком нужно идти, но я встречусь и поговорю с тобой завтра, о’кей?
– Детка, мы будем говорить с тобой завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Отныне и навсегда мы – Флойд и Сквайр. – Он поднял воображаемый бокал и сделал широкий жест, как бы обращаясь ко всем присутствующим.
– Не знаю, как благодарить тебя, – сказала Карлин, когда Гарри, обняв ее, повел к выходу.
– Сегодня благодарность за мной, ты сделала огромное дело. – Гарри понизил голос до шепота, и даже Дерику, шедшему на шаг позади, не было слышно, что он сказал.
– Он не очень-то стесняется, ваш друг Гарри, – заметил Дерик, когда они вышли на улицу.
– Да уж, – улыбнулась Карлин, – застенчивым Гарри Флойда не назовешь, но он умнейший коп из всех, кого я когда-либо встречала. Вы не понимаете, как это важно для меня.
– Может быть, – помолчав с минуту, произнес Дерик, – но принять похвалу шефа за вашу работу на свой счет, по-моему, верх наглости, не говоря уже о его пренебрежительном отношении к вашему полу и образованию.
– Дерик, вы действительно не понимаете. Гарри Флойд дает мне замечательную возможность сделать карьеру. Я должна изучить все, то есть познакомиться со всем городом, а Гарри преподносит все это мне на блюдечке.
– Видимо, так оно и есть, – кивнул Дерик в знак согласия, – а теперь давайте праздновать.
И вечер понесся как на крыльях. Сперва Дерик повел Карлин в джаз-клуб на Макдугл-стрит, где квартет под управлением альт-саксофониста исполнял его собственные импровизации на темы Дюка Эллингтона. Когда они вошли в небольшой зал, несколько завсегдатаев помахали Дерику, и даже бас-гитарист – подмигнул им, когда они заняли свои места. После окончания представления они продолжили праздник еще в нескольких полутемных клубах дальше от центра города, и в каждом из них Дерик находил уйму знакомых лиц.
– Есть в Нью-Йорке кто-нибудь, кого вы не знаете? – спросила чуть слышно Карлин, когда они отошли от столика редакторов журналов и стали танцевать под оркестр из Чикаго.
– Я не знаю вас, во всяком случае, так, как мне хотелось бы.
– И сколько женщин слышали это изречение? – выпалила Карлин, пожалуй, излишне поспешно.
Дерик насмешливо-вопросительно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Несколько минут они молча танцевали, и Карлин было приятно чувствовать на талии его уверенную руку. Дерик держался на танцплощадке превосходно и легко двигался в ритме, который задавал оркестр.
«Как хорошо, – подумала Карлин, – когда можно довериться кому-то». Уже многие годы она надеялась только на себя – в Гарварде, в Полицейской академии, даже в участке в Бед-Стью. Все сама, без посторонней помощи. Для нее стало таким привычным быть в одиночестве, что она позабыла, как может быть приятно, когда рядом есть кто-то, кто берет ответственность на себя. Хотя бы в мелочах. Закрыв глаза, Карлин не сопротивлялась, когда Дерик привлек ее к себе и сперва легонько, а потом крепко поцеловал в губы. «Я совсем не знаю этого человека», – мелькнуло у нее на мгновение, но она отдалась блаженному ощущению.
– Карлин, – голос Дерика пробудил ее от грез, – я хочу, чтобы сегодня ночью ты поехала ко мне, я хочу любить тебя.
– Черт возьми, как это по-взрослому! – Его откровенность привела Карлин в замешательство, и ей захотелось спрятаться за шуткой.
Но Дерик был серьезен.
– Я взрослый, как и ты. Я не буду настаивать, если ты откажешься. – Он перестал двигаться под музыку и просто стоял, обняв ее и глядя ей прямо в глаза. – Ты самая необыкновенная женщина из всех, кого я встречал за долгие годы, и я не намерен играть в детские игры.
Раскачиваясь теперь под латиноамериканскую мелодию, Дерик положил руки ей на талию, и они начали медленно подниматься вверх по ее спине, а он наклонился еще раз поцеловать ее. Карлин ответила на его поцелуй, и ее захлестнула горячая волна. Внезапно Дерик отодвинулся.
– Если хочешь пойти, скажи «да», я не собираюсь принуждать тебя.
– О да, хочу. – Слова вырвались сами собой, как будто имели собственную душу, и Карлин показалось, что не она их произнесла. Уступить Дерику, дать себя увести оказалось так просто.
И час спустя, когда они лежали поперек непомерно широкой кровати у него на верхнем этаже на Спрингстрит, все произошло столь же естественно. Карлин забылась в его умелых руках, рядом с его стройным мускулистым телом. Он ласкал ее губами, открывая языком сокровенные места, напоминая ей то, чего она была лишена так долго. Наконец он вошел в нее и показался ей таким знакомым, словно она знала его прежде, любила его прежде. Когда Дерик погрузился в нее, в самую глубину ее, Карлин почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.
– Почему ты плачешь? – Дерик приподнялся, заметив влагу у нее на ресницах.
– Как долго… – невнятно пробормотала Карлин. Оказывается, она забыла, как чудесно соединиться с кем-то, позволить себе чувствовать, отдать себя.
Дерик ничего не сказал, просто продолжил движения и крепко сжал ее, заметив, что ее тело замерло от наслаждения. Когда через несколько мгновений к нему тоже пришло блаженство, Карлин, поняв, что он удовлетворен, крепко обняла его.
– Ты восхитительна, – сказал Дерик немного погодя, поглаживая ее грудь и живот.
– Я, вероятно, наименее восхитительна из всех, кого ты повидал за пятнадцать лет, – возразила Карлин, разглядывая журнальные обложки, украшавшие одну из стен спальни.
– Карлин, я не говорю об искусственном совершенстве четырнадцатилетних профессиональных моделей. Ты неповторимая, настоящая женщина, клянусь.
Карлин зарделась от удовольствия.
– Послушай, ты, кажется, говорила, что офицерам полиции не разрешается жить в том районе, где находится их участок? – Дерик приподнялся на одном локте и смотрел на нее сверху вниз, продолжая другой рукой путешествовать по ее телу.
– Да. – Карлин была в полном изнеможении, и даже односложный ответ дался ей с трудом.
– Это означает, что тебе придется оставить свою квартиру. – Он помолчал. – Переезжай ко мне.
Карлин вдруг страшно встревожилась, ей не верилось в то, что она услышала.
– Ты в своем уме? – воскликнула она. – Мы познакомились шесть, пусть семь часов назад.
– Ну и что. Я знаю, что это правильно. Поверь мне. – Дерик медленно целовал ее грудь, с удовольствием сжимая соски.
Карлин очень хотелось снова поддаться ему. Весь этот вечер был волшебным путешествием по сказочной стране. Как просто было бы сказать «да».
– С ума сойти, – пробормотала она, поглаживая его широкие плечи и сужающийся к талии мускулистый торс.
Дерик, усмехнувшись, стал горячо ласкать ее.
– Сойди с ума, Карлин. Я бы сказал, ты должна сойти с ума.
– Ты просто исчадие ада! – Но произнося это, Карлин уже понимала, что согласится.
1984
16
Карлин опустила стекло автомобиля, который они с Дериком взяли напрокат вечером в пятницу, и прищурилась от яркого солнца, подставляя лицо его теплым лучам.
– Знаешь, тебе не стоит этого делать, иначе в сорок лет ты будешь выглядеть как столетняя старуха, а кроме того, от этого бывает рак кожи. – Поучительный тон Мариссы Форхэм прозвучал как нельзя более неуместно в это тихое утро.
Сидевший за рулем Дерик усмехнулся и избавил Карлин от необходимости отвечать.
– Рак кожи бывает чаще всего, если проводить на солнце два часа из десяти, – ответил он сам, ловя взгляд Мариссы в зеркале заднего обзора.
– Простите, ради Бога, – Марисса была явно недовольна, – я только хотела как лучше. – Она повернулась на сиденье, пытаясь привлечь внимание Спенсера, ее мужа, уставившегося в окно и старательно уклонявшегося от разговора. – Знаешь, даже здесь, на острове, люди совсем не хотят ничему учиться. Помнишь эту даму, что сидела впереди меня в маршрутном такси. Она только и делала, что жевала овсяное печенье. Ну разве я могла не сказать ей, сколько граммов жира содержится в этой дряни. – Мариссе не удалось втянуть в разговор мужа, и она опять наклонилась вперед, адресуя свои замечания Карлин и Дерику. – Вполне достаточно, чтобы угробить себя в расцвете лет.
Дерик заехал на стоянку у кафе-кондитерской и вышел из машины.
– И сколько же преждевременных смертей от овсяного печенья ты наблюдала, Мар? – насмешливо спросил он, глядя на Мариссу.
– Можешь смеяться сколько угодно, – ответила она, тоже выйдя из машины, – но как бы то ни было, у меня нет причин расставаться с жизнью.
Карлин выбралась из автомобиля и пошла в зал мороженого.
– Пожалуйста, пломбир. Двойную порцию ванильного и побольше взбитых сливок и орехов.
Даже не глядя на Мариссу, Карлин чувствовала, что у той от изумления открылся рот. По правде говоря, Карлин не особенно любила мороженое, но удержаться от демонстрации не могла. Только Дерик умел обращаться с надоедливыми людьми, у него был величайший талант – не кривить душой и оставаться абсолютно вежливым. Карлин же так и тянуло воткнуть шпильку, если она находилась среди людей, которые ей не нравились.
«Какая гадость», – подумала она про себя, когда молодой официант подал ей большой бумажный стакан, доверху наполненный чем-то липким и сладким. При первом же глотке у нее полностью пропал аппетит. «Я наказываю себя, а не Мариссу». Внезапно рядом с ней оказался Дерик, он решительно вонзил пластмассовую ложечку в пломбир и поднес ее ко рту.
– Можно тебе помочь? – ласково спросил Дерик, прежде чем отправить мороженое в рот.
– Да, пожалуй, – с благодарностью ответила Карлин. – А ты не хочешь съесть все целиком?
– Нет уж. Давай пополам, – сказал он весело и, увидев, что Марисса и Спенсер заказывают охлажденный йогурт, добавил, понизив голос:
– Хотя, мне помнится, ты не очень любишь ванильное мороженое и, уж точно, не выносишь взбитые сливки.
– Виновна, виновна, виновна, – улыбнулась Карлин, отдавая пломбир Дерику. – Дьявол попутал, честное слово.
– Нет, дорогая, – Дерик нежно поцеловал ее в нос, – дьявол будет сопровождать тебя в ад, когда ты получишь солнечный удар, снова выйдя под открытое небо.
Карлин рассмеялась. Здесь так легко смеяться, забыть о существовании остального мира. Остров Шелтер – изумительное место, затерявшееся между Сап Харбор на юге и Гринпорт на севере, и чтобы попасть туда, приходилось переправляться на пароме. Весь покрытый лесами, обрамлявшими простиравшийся на несколько миль белый пляж, он воспринимался скорее как Кейп-Код, чем как Нью-Йорк. Единственным недостатком было то, что посещение острова Шелтер было неразрывно связано с пребыванием в особняке Мариссы и Спенсера, внушительном белом здании в Деринг Харбор.
С тех пор как Дерик начал делать развороты для «Сладкой жизни», журнала, который Спенсер основал несколько лет назад, он постоянно получал приглашения на уик-энд; когда Карлин вошла в жизнь Дерика, приглашения, естественно, распространялись и на нее. Но Карлин было трудно установить теплые отношения с людьми, которые даже не пытались скрыть свое презрение к ее работе. Им было явно не по себе рядом с офицером полиции. Тратить время на какого-то невежественного копа! Дерику было на это наплевать, Форхэмы – работодатели, и он максимально использовал ситуацию. Карлин понимала, что для Дерика с профессиональной точки зрения было важно сохранить дружеские отношения с этой парочкой, поэтому она изо всех сил старалась поддержать компанию в их совместных поездках и не замечать ни раздражающей самовлюбленности Мариссы, ни ее высокомерного отношения.
– Это всего лишь коттедж на воде, – каждый раз небрежно говорил Спенсер, убеждая их посетить остров. Но его тон не оставлял сомнений, что их ждет нечто грандиозное.
И так оно и было. Величественное здание с широкой каменной террасой, опиравшейся на огромные белые колонны, с шестью спальнями, пятью ванными и застекленной верандой, пригодной для проведения крупных собраний. Прошедшая неделя у Спенсера была нерабочей, но Марисса осталась в городе, чтобы подготовить к печати одну из двух или трех статей, которые она писала каждый год, и присоединилась к мужу только в пятницу под вечер. Дерик предлагал подвезти ее, но она предпочла маршрутное такси «Санрайз».
– Я живу ради этих нескольких часов свободы, – пояснила она Карлин по телефону вечером в четверг.
«Интересно, – раздраженно спросила сама себя Карлин, – сколько же часов Марисса лишена свободы?»
– Между прочим, почему они называют его маршрутным такси? – тихо пробормотала Карлин, чтобы ни хозяйка, ни хозяин ее не слышали. – Это такой же автобус, каким я ездила из Вестерфилда в Коулвилл. Большой, набитый людьми автобус.
– Это автобус для богатых, – так же тихо ответил ей Дерик.
– Знаешь, Карлин, – окликнула ее Марисса с другого конца зала, – ты могла бы немного времени уделить диете, хотя, я полагаю, твоя компания предпочитает жареные пончики.
Карлин равнодушно посмотрела на нее.
– У кого что болит, тот о том и говорит, – буркнула она себе под нос.
Дерик покончил со своим пломбиром и, бросив стакан в большую корзину для мусора, обнял одной рукой Карлин за плечи, подошел к Мариссе и другой рукой обнял ее.
– Не пора ли вернуться к воде, милые дамы?
Усевшись в автомобиль, все четверо несколько минут молчали, но Марисса не выносила тишины.
– Что вы делаете во время патрулирования? – презрительно спросила она, но с таким видом, словно ее это и в самом деле интересовало.
– Я не участвую в патрулировании. С недавних пор я старший диспетчер, это означает, что я работаю с сержантом и всюду его сопровождаю.
– Если говорить откровенно, – с гордостью вставил Дерик, – Карлин сама сдала экзамен на сержанта, и очень успешно.
Дерик въехал в подъездную аллею Форхэмов и припарковался за красным автомобилем, на номерном знаке которого стояли буквы «Д.М.» – доктор медицины. Марисса дождалась, пока он заглушил мотор, и, выходя из машины, с улыбкой заметила:
– Уверена, состязание было очень трудным.
Карлин промолчала и осталась в автомобиле.
– Полагаю, – ответил за нее Дерик, – не таким трудным, как это бывало в Гарварде, – и, прежде чем открыть дверцу, нежно погладил Карлин по затылку.
– Карлин посещала Гарвард? – Марисса с удивлением обернулась, явно надеясь услышать отрицательный ответ.
– Закончила третьей из семи лучших, так, милая? – невинно спросил он Карлин, когда Спенсер присоединился к жене и они направились по аллее к двери, ведущей в кухню.
Карлин выбралась из автомобиля и подошла к Дерику.
– Спасибо, но в этом не было необходимости. Они не обязаны любить меня. Впрочем, – добавила она с улыбкой, – я тоже не обязана любить их.
– Ты обязана любить меня. – Дерик ласково потрепал ее по щеке.
– Бен, это ты! – раздался из дома восторженный возглас Мариссы. – Ты привез с собой ту очаровательную медсестру со «скорой помощи», о которой мы говорили с тобой на прошлой неделе?
Карлин похолодела. Не может быть. Этого просто не может быть. Но буквы «Д.М.» на номерком знаке, упоминание о «скорой помощи». Бен Дамирофф вполне мог знать Форхэмов; Таш несколько раз снималась для обложки журнала Спенсера и могла представить брата.
– Что-то случилось? – Дерик взглянул на Карлин и, как бы приходя ей на защиту, обнял ее за талию.
– Нет, нет, ничего. Должно быть, легкая дурнота после мороженого. Все в порядке. – Она заставила себя успокоиться и с благодарностью погладила его руку.
А внутри нее все, казалось, кричало. Пожалуйста, пусть это будет не Бен Дамирофф, пусть это будет другой доктор из другого отделения скорой помощи.
Идя к дому, она посмотрела на Дерика, выглядевшего очень элегантным в желтовато-коричневых шортах и темно-синей рубашке; он резко отличался от всех, кого она раньше знала, и был чертовски благовоспитанным, да, именно так. Карлин привлекал в нем веселый характер и заботливое отношение к ней. Ее жизнь наконец-то стабилизировалась. Пусть стабильность – это не самозабвенная страсть, но все же гораздо лучше, чем одиночество. Или неприятности, которые были еще раньше. «Пожалуйста, – молча умоляла она, – не появляйся здесь, не нарушай спокойствия, которое я наконец обрела».
– Бен Гинзбург. А это мой самый лучший фотограф Дерик Кингсли и его любимая девушка Карлин.
Карлин даже не обратила внимания, как покровительственно прозвучали слова Спенсера, она всматривалась в седого мужчину лет под пятьдесят, который с улыбкой обернулся к ней. «Спасибо», – молча поблагодарила она, пожимая протянутую руку.
– Ты уверен, что я не сошла бы за проститутку, если бы надела свою старую форму? – дрожащим от холода голосом прошептала Карлин в микрофон, спрятанный у нее в бюстгальтере.
Оранжевая мини-юбка, короткая черная кожаная куртка, не доходившая до талии, и даже белые сапоги выше колен не могли удержать тепло, когда с реки Гудзон дул ледяной февральский ветер.
– Да, прямо Кембридж, – услышала она голос Гарри Флойда из крошечного приемника, спрятанного у нее в ухе.
– Есть всего несколько вещей, кроме дубинки ночного полицейского, которые заставляют хулигана вести себя прилично, – это пощечина, баллончик газа «Мейс» и пушка.
– Нет, Гарри, – более высокий голос принадлежал офицеру Ричарду Овертону. – Настоящее перевоспитание – это десятифунтовые башмаки.
Хриплый смех и статические щелчки в наушнике оглушили Карлин. Без сомнения, Гарри и Ричард, уютно устроившись в теплом автомобиле, получали огромное удовольствие, наблюдая, как она дрожала.
Когда Карлин едва только вступила в должность офицера полиции, она сразу же обнаружила общую характерную черту всех копов: они немедленно устраивали проверку своим товарищам-офицерам и выносили свой приговор, который, как ярлык, приклеивался на всю оставшуюся жизнь. Второй попытки, как правило, не было. Карлин ясно помнила свою первую неделю в Бедфорд-Стьювесенте – ее отправили в пеший патруль в район, славившийся самым высоким процентом убийств во всем Бруклине. Она оказалась там совсем одна, потому что ее напарник слинял по какому-то, как она была уверена, призрачному делу. Ей пришлось весь тот немыслимый день одной поддерживать порядок на улице, ее напарник вернулся только к вечеру с улыбкой на лице, и она поняла, что он наблюдал за ней и поделится своим мнением с остальными в участке. Это испытание она должна была пройти, но для нее явилось неожиданностью, что, став первой на экзамене на звание сержанта и затем через два месяца получив значок детектива, она подверглась как бы еще одному раунду проверки. Она не имела права жаловаться: не будь Гарри, у нее был бы очень малый шанс попасть в детективы. Каждый чин от сержанта до капитана присваивался на основании государственного экзамена, и, когда человек занимал более высокое положение в списке, перед ним открывалась перспектива дальнейшей карьеры.
Но детектив – это совсем другое. Стать им можно было, якобы обладая определенными достоинствами, на самом деле все сводилось к тому, чтобы иметь друга в нужном месте, и Карлин очень повезло, что у нее есть Гарри. И когда сослуживцы-офицеры шутили, что она идет к своему наставнику, она знала, кого именно они имели в виду. Наставник, учитель – назови как угодно, главное – он радовался, видя, что она добивается своего.
– Это ты вычислила, Кембридж, – любил он говорить с гордостью, преподнося ее другим копам как свое открытие, но все еще немного поддразнивая возможностью провала.
Сегодняшний выход в роли проститутки был великолепным примером. Карлин и прежде десятки раз изображала проститутку, но выбрать самый холодный день в Нью-Йорке с 1952 года, чтобы выследить парня, который ограбил и избил девять разных женщин за одну ночь, была идея Гарри. Он считал это великолепным заданием для Карлин, ведь теперь он редко работал на улицах, чаще всего сержанты занимаются расследованием происшествий, а не принимают непосредственное, участие в подобных операциях.
Всю дорогу до 20-й улицы он донимал ее разговорами о том, как долго ей придется ходить, прежде чем она что-либо обнаружит, и каким желанным покажется ей автомобиль, из которого он и Ричард будут наблюдать за ней с другой стороны улицы. Заметив широкую улыбку на его лице, Карлин решительно вышла из автомобиля, она не собиралась доставлять ему удовольствие своей нерешительностью. Услышав, как он громко обсуждал с Ричардом вопрос, повлияет ли на «операцию» «коэффициент резкости погоды», она только улыбнулась. Смело шагнув в темное пустое пространство улицы, Карлин с сигаретой во рту, покачивая бедрами, прогуливалась взад-вперед от 52-й до 53-й улицы. Несмотря на все подшучивания, она знала, что под прикрытием Гарри и Ричарда может не опасаться за свою жизнь. Они могли развлекаться, наблюдая за ее упрямым вышагиванием на морозе, но никогда не допустили бы, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Ее уже пригласили несколько мужчин, подъезжавших на машинах с номерными знаками Нью-Джерси. В другое время она могла бы забрать их, как клиентов, и арестовать за приставание на улице, но сегодня вечером ей нужен был вполне определенный тип. Около часу ночи, то есть почти через два часа с начала ее «прогулки», высокий грузный мужчина в синей лыжной парке и вязаной шапочке, почти закрывавшей лицо, подошел к ней и произнес фразу, которую припомнили три пострадавшие проститутки.
– Шлюхи не заслуживают жить.
Бросив эти слова, мужчина стал прямо перед Карлин и обхватил ее руками, как будто обнимая. Его объятие было каким угодно, только не нежным. Одной рукой он обвил ее шею, на мгновение придушив, другой сдернул с плеча сумочку. Сунув небольшую сумочку к себе в карман, он схватил ее за волосы и занес другую руку, чтобы попасть локтем ей в висок. Внезапно Карлин упала, словно потеряв сознание, а когда он наклонился, чтобы схватить распростертое тело, изо всей силы нанесла удар носком сапога ему по лодыжке.
Мужчина рухнул на колени, схватившись за лодыжку и проклиная девушку на каком-то непереводимом языке.
Не медля ни секунды, Карлин выхватила пистолет из наплечной кобуры.
– Ни с места, вы арестованы.
Мужчина рванулся, очевидно, намереваясь отобрать у нее оружие, но Гарри и Ричард были уже тут как тут. Оба офицера с улыбкой наблюдали, как Карлин заломила незадачливому «мстителю» руки за спину и, застегивая наручники на запястьях, сообщала ему о его правах.
– Садись на переднее сиденье, Кембридж, – весело сказал Гарри, когда вся четверка направилась к автомобилю, – там теплее.
– Как насчет того, чтобы в следующий раз проститутку сыграл ты? – не осталась в долгу Карлин, вызвав этим предложением смех у Ричарда.
* * *
– Хорошая работа, Карлин, – похвалил ее командир бригады, когда она два часа спустя ожидала Гарри на первом этаже полицейского отделения. – Мне видится в недалеком будущем большое продвижение по службе. – И, направляясь к двери, он дружески похлопал ее по спине.
Карлин не приняла всерьез комплимента, но осталась довольна.
– Пойдемте, президент Сквайр. – Гарри незаметно подошел сзади и, пародируя начальника, легонько похлопал ее по плечу. – Теперь я отвезу вас домой.
Они вышли и уселись в автомобиль Гарри.
– Какой у вас любимый маршрут в Сохо, Ваше Высочество? – продолжал он дурачиться, включая зажигание.
– Прибавь скорость, Гарри. – Карлин слишком устала, она не откликнулась на его поддразнивания и не заметила напряженных складок вокруг его рта. Сейчас она могла думать только о том, как поскорее улечься в постель.
Обычно ее график работы, как детектива, складывался так: два дневных дежурства, потом два ночных, затем два дня выходных, но в течение последних двух недель она работала по две смены подряд, чтобы поймать этого типа.
– Тебе следует взять пару дней отпуска. – Ведя машину, Гарри быстро взглянул на нее.
– Дерик, несомненно, оценит это. А как твоя жена относится к регулярным уик-эндам с тобой раз в шесть недель?
– Мэрилин, вероятно, это нравится. Я не подарок для совместной жизни.
Несмотря на свою дружбу с Гарри, его жену Карлин видела всего несколько раз. Гарри любил четко разграничивать семью и работу, и не важно, сколько часов они проводили вместе вне участка и сколько обедов разделили, Карлин все еще, вероятно, представляла собой «работу».
– Это, должно быть, тяжело для детей.
Сыновьям Гарри было сейчас семь и восемь лет.
– А, Гарри-младшего и Джорджа не очень заботит – дома я или нет, пока у них есть телевизор. – Гарри, по-видимому, ничуть не расстраивало отсутствие привязанности со стороны детей. – А что твой друг? Как он обходится без тебя?
Карлин рассмеялась.
– Знаешь, я охотно поверила бы, что он не может жить без меня и Бог знает как существует в те часы, что я отсутствую, но Дерик знаком со всеми в Нью-Йорке. Приходя в ресторан, на вечеринку, в музей, Дерик каждого приветствует по имени, он самый общительный из всех, кого я знаю. Меланхолия, депрессия – то есть то, что любой житель Нью-Йорка считает само собой разумеющимся, ему неведомы. – Она улыбалась, думая о нем. – О его богатом, счастливом детстве можно долго рассказывать, – добавила она, смеясь.
– Так он из богатой семьи? – полюбопытствовал Гарри с некоторой обидой.
– У его родителей была громадная квартира в Лондоне плюс поместье в Котсволдсе. Его отец и мать души в нем не чаяли, и после Оксфорда Дерик немедленно сделал карьеру, о которой мечтал. – Она помолчала и взглянула на Гарри. – О чем ему беспокоиться?
Они оба засмеялись, но Карлин на самом деле чувствовала, что ей надо бы постараться проводить с Дериком больше времени. Она слишком редко появлялась на вечеринках, которые Дерик должен был посещать, чтобы приобретать новых заказчиков. Даже на Карибы он ездил в одиночку, провел два дня на фотосъемках, а потом еще десять дней отдыхал; Дерик не раз приглашал ее с собой, но тогда она просто не могла уехать. «Это несправедливо по отношению к нему», – призналась себе Карлин.
– Раньше Мэрилин постоянно жаловалась на долгие часы одиночества, – сказал Гарри, – но теперь у нее есть свои друзья. По-моему, когда я уйду в отставку, она каждое утро будет выпроваживать меня из дома и не пускать назад до позднего вечера.
Карлин ненадолго задумалась.
– Нет, Дерик никогда не жалуется. На самом деле он полностью полагается на себя. – Она, улыбаясь, повернулась к Гарри: – Означает ли это, что я могу не чувствовать себя виноватой?
Они оба снова засмеялись, и Гарри подрулил к восьмиэтажному зданию.
– Отдохни немного, Кембридж, тебе это необходимо.
– Все, что мне нужно, так это поспать часа два, в крайнем случае три. – Карлин подавила зевок и, открыв дверцу, опустила ногу на землю.
– Верно. Знаешь, я не хочу видеть тебя завтра рано утром, а еще лучше до полудня. – Он добродушно сжал ее руку. – Поспи мертвецким сном часов до двенадцати, договорились?
Карлин скривилась и помахала ему на прощание. Она была настолько без сил, что чуть не уснула, прислонившись к поцарапанной стенке грузового лифта, поднимаясь на верхний этаж. Но когда она вошла в просторную темную прихожую, сон как рукой сняло: уже больше трех часов ночи, и Дерик должен бы спать, но из закутка, служившего ему студией, доносился шум. Карлин осторожно прикрыла дверь, вытащила пистолет и тихо, на цыпочках двинулась по отполированному до блеска деревянному полу, затаив дыхание и прислушиваясь. Войдя в кабинет Дерика, она нечаянно задела рукой конверт, торчавший из-под папок с документами, папки упали со стола, и тотчас в глубине студии вспыхнул свет.
– Карлин, это ты? – раздался голос Дерика.
