Текст книги "Единственная"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
21
Окровавленное тело двадцатисемилетней женщины напоминало куклу, брошенную через всю комнату рассерженным ребенком.
– Ужасно. – Карлин взглянула на Гарри Флойда и почувствовала, что дрожит, несмотря на теплое раннее лето.
Останки Терри Мэдисон с двумя пулевыми ранениями в голову были обнаружены сегодня в пять часов вечера одним из дежурных офицеров позади кубинско-китайского ресторана на Западной 47-й улице, а рядом у ее ног был аккуратно положен телефонный справочник Нью-Йорка.
– Имя обведено? – Гарри стоял рядом и с сожалением смотрел на то, что когда-то было стройной красивой молодой женщиной, понимая, что не имеет права трогать телефонный справочник, пока криминалисты не закончат свою работу.
Карлин утвердительно кивнула.
– Та же красная ручка и те же дурацкие звезды вокруг.
– Мы схватим этого типа, не сомневайся, – уверенно произнес Гарри.
– Вы просто обязаны это сделать, – прогремел сзади голос инспектора Рида Мейлона, – если хотите и впредь получать зарплату от города Нью-Йорка.
Карлин обернулась к Мейлону, набросившемуся на них, и увидела прямо за ним мэра и комиссара полиции.
– Ну уж теперь-то преступник, считай, у нас в кармане, – язвительно шепнула она Гарри после того, как они поздоровались с вновь прибывшими.
Ее нисколько не удивило, что уличным происшествием заинтересовались на таком высоком уровне, ведь всего только за одну эту неделю Терри Мэдисон стала третьей жертвой. Как и в первых двух случаях, в телефонном справочнике, оставленном возле тела, ее имя было вызывающе обведено красной ручкой и окружено красными звездочками. Без сомнения, полицейская лаборатория определит, что обе пули, убившие ее, выпущены из того же оружия, что и найденные в телах двух других жертв. Но самое поразительное сходство преступлений не в этом.
– Мы получили подтверждение по поводу адресов, – доложила Карлин мэру и комиссару.
Первыми двумя жертвами были Мэри Эббот, женщина-скульптор, недавно разведенная с мужем-банкиром, и Джон Роблес, владелец небольшого художественного салона в Вест-Виллидж. Мэри Эббот обнаружили в десять вечера на ступеньках небольшого здания на 55-й Вест-стрит, ее тело было скрыто невысоким бетонным забором, за которым жильцы держали мусорные контейнеры. Роблес лежал в переулке у 73-й Вест-стрит. Рядом с обоими телами валялись телефонные справочники, в которых имя жертвы было отмечено красным цветом. Но самое главное – и Мэри Эббот и Джон Роблес жили на 400-й Вест-Энд авеню и, судя по пожелтевшей телефонной книге, лежавшей у ног последней жертвы, квартира Терри Мэдисон находилась там же. Так что это была серьезная работенка для обоих бригадных командиров из двадцатого полицейского участка и из Мидтаун Норта.
– Мы почти не сомневаемся, что найдем убийцу, – твердо заверил Гарри.
– Необходимо прочесать всю Верхнюю Вест-Сайд до последнего фута, – вступил в разговор Мейлон. – Мы не можем гарантировать, что преступник живет именно в этом районе, и все же…
– И все же нужно предусмотреть и этот вариант. – Приятный баритон мэра не обещал ничего хорошего.
Так как тела были найдены на территории как одного, так и другого участков, Карлин и Гарри могли официально вместе вести расследование. Им не нужно объяснять, что их авторитет будет падать с каждым днем, пока телефониста-убийцу, как окрестила его бульварная пресса, не засадят за решетку. Когда через два дня они с Гарри сидели в полутемной задней комнате «Пиццерии Тома», трудно было поверить, что уже наступило лето, всего за сорок восемь часов термометр упал почти до двадцати пяти градусов[4]4
Примерно минус три градуса по Цельсию.
[Закрыть] и конец июня превратился в середину апреля. Карлин наклонила свою пиццу с помидорами и сыром, дожидаясь, пока солидный избыток масла стечет через край на бумажную тарелку.
– Кембридж, это отвратительно, – сделал ей замечание Гарри, отправляя в рот огромный кусок лепешки со стручковым перцем, грибом и тефтелью.
– Не так отвратительно, как тот свиной корм, который ты только что запихнул в себя. – Карлин сосредоточенно жевала небольшой кусочек пиццы. – Что у тебя в мыслях? Дети? Жена? Дело Тони Келлнера? Есть теории по телефонисту-убийце?
– Не пойму, – засмеялся Гарри, – тебя волнует моя никудышная жизнь или то, что происходит с твоим старым приятелем Келлнером, который, как тебе хорошо известно, в настоящий момент для меня огромный жирный нуль.
– Отлично, тогда давай посмотрим, что же сделали твои подчиненные, – весело отозвалась Карлин.
– По-моему, это сделал буфетчик.
– Гарри, не смеши. – Карлин взяла еще кусочек пиццы и вернулась к преступлениям, которые для них обоих были навязчивой идеей.
– Очень вероятно, – отхлебнув колы, начал объяснять Гарри, – что убийца раньше жил там же; за последние два года из этого дома выехали семнадцать человек, некоторые из них скандалили и вопили по поводу увеличения платы, строительных недостатков и тому подобного, видимо, один из этих ребят и сошел с ума.
– Возможно, – не особенно убежденно согласилась Карлин.
– А по-твоему, кто сделал это? – спросил Гарри, не услышав поддержки в ее тоне. – Какой-нибудь обиженный за тридевять земель?
– Не знаю… Все это как-то слишком понятно. – Карлин взяла еще маленький кусочек пиццы и стала задумчиво жевать. – Словно это преступление, ну, хорошо разыграно.
– Разыграно? – с сомнением повторил Гарри.
– Слишком просто связать все вместе – телефонные справочники, один и тот же адрес – и получить ясную картину. – Карлин понимала, что это звучит нелепо, но инстинкт опережал ее мышление, она пыталась объяснить чувство, которое возникло у нее после того, как совершилось второе убийство. – Эббот, Роблес, а теперь Мэдисон – все трое тихие, законопослушные граждане; вовремя платят за квартиру, ходят на работу, живут своей жизнью, никто из них не устраивает шумных вечеринок. По словам управляющего домом, они даже не знали друг друга. Не похоже, что между ними существует связь, как нас пытается уверить в этом преступник.
– Они жили в одном и том же чертовом доме. Ты не считаешь это связью? – не удержался от издевки Гарри.
– Не знаю, – задумчиво ответила Карлин. – И все же здесь что-то не так. Может, я просто чокнутая.
– Вот это дело, – смеясь, согласился с ней Гарри.
– Я считаю, Вилли Ломан у Дастина Хофмана несет важный подтекст, Джордж К. Скотт очень многогранен. – Вилка Эллиота Шилански парила в воздухе, сопровождая его речь.
Карлин сидела напротив Наташи и Итана и, несмотря на оживленную беседу за столом, скучала. Что со мной? Рядом самый выдающийся театральный критик – правильнее сказать, единственный театральный критик, как раз десять – двенадцать повторила ей Таш, прежде чем познакомить их, – а мне хочется поскорее пойти домой и еще раз посмотреть материалы дела телефониста-убийцы. «Карлин, ты становишься настоящим маньяком-трудоголиком», – рассердилась она и заставила себя вслушаться в продолжение лекции Эллиота.
– Эллиот, – перебил его Итан, – мы весь вечер ведем серьезный разговор. – Он погладил Наташу по щеке. – А я целый день не видел жену. Как прошла съемка, дорогая?
– Великолепно. – Наташа нежно прильнула к нему. – В последней рекламе я прогуливаюсь в парке с двумя огромными мастифами. – Она улыбнулась Карлин и Эллиоту. – Они, по-видимому, думают, что женщины красятся и пудрятся, чтобы понравиться своим собакам.
– Это новейшее изобретение Форейджера? – вежливо поинтересовалась Карлин.
Наташа утвердительно кивнула.
– За миллион долларов в год можно один день погулять по парку, – улыбнулся жене Итан.
– Неужели это правда? – Эллиот был поражен, у него на лице появилось выражение ужаса.
– В некотором смысле, – ответила Наташа как можно скромнее. – Именно сейчас, когда моя карьера прошла свой пик, Форейджер делает меня воплощением своих идей. – Она беззаботно рассмеялась. – Все прошлые годы я не переступала рубеж тридцати лет, и для такого рода контрактов мне приходилось гримироваться. И вдруг в тридцать пять сладкая жизнь преподносится мне прямо в руки. – Она чуть ли не извинялась, обращаясь к Эллиоту. – Не так уж плохо, по-моему, для простой выпускницы средней школы.
Карлин обратила внимание, насколько этот разговор был неприятен Шилански. То ли он не выносил болтовню о работе моделей, то ли просто не хотел выпускать нить беседы, но он быстро вернулся к дискуссии, которую затеял раньше.
– Это подобно тому, что Вуди Аллен сделал в «Ханне». – Эллиот не потрудился произнести полное название фильма, который Карлин, возможно, никогда не увидит. – Все считают главными Фарроу и Герши, но на самом деле только Вайст связывает все вместе.
– Все это сплошная чушь, – добродушно засмеялся Итан и подмигнул Карлин. – Ты просто стараешься произвести впечатление на свою спутницу.
– Столь прекрасную женщину трудно поразить, – Шилански мягко улыбнулся Карлин и быстро снова занялся Итаном. – Уж ты-то, во всяком случае, не можешь так заблуждаться в отношении Вуди.
Карлин изо всех сил старалась следить за разговором, но ей это не удавалось. Мир Эллиота Шилански был для нее загадкой, но не той, которую ей предстояло решать практически. Фразы просто перекатывались через нее, и она обнаружила, что снова не улавливает смысла. Только когда Эллиот взялся за резкую критику пьесы Шоу, постановку которой он видел в Лондоне несколько месяцев назад, одно из его высказываний впилось в ее мозг.
– Ты не понимаешь, Итан, это просто подсадная утка и не имеет ничего общего с тем, что должно быть на самом деле. – С пылающим лицом Эллиот на несколько минут оседлал своего конька, пока Итан не прервал его вопросом о британском составе исполнителей.
Фраза Эллиота застряла в голове Карлин. Подсадная утка. Почему эти слова все еще преследуют ее? Внезапно она поняла.
– Карлин, ты, по-моему, за миллион миль отсюда. – Наташин голос мягко вернул ее к действительности.
– Знаешь, очень неудобно, но у меня страшно разболелась голова. Вы простите меня, если я покину вас! – обратилась Карлин к Эллиоту.
Критик казался скорее смущенным, чем обиженным.
– Конечно, но позвольте я провожу…
– Не беспокойтесь, пожалуйста. – Карлин виновато кивнула явно разочарованной подруге. – Здесь у входа сотня такси. Спасибо за обед. – Она протянула руку своему партнеру. – Восхитительный вечер, и мне не хотелось бы испортить его остальным, – извинилась она перед Наташей и Итаном.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – встревожилась Наташа.
– Все будет прекрасно, обещаю. – Карлин поцеловала подругу в щеку и пошла к двери.
«Более чем прекрасно», – подумала она про себя, усаживаясь в желтый автомобиль такси.
Вернувшись домой, Карлин села на пол в гостиной и посмотрела в окно на реку Гудзон. Она понимала, что три года назад ей повезло, когда, порвав с Дериком, она нашла маленькую относительно недорогую двухкомнатную квартиру на пересечении Риверсайд-драйв и 83-й улицы, и по вечерам, вроде этого, когда ей необходимо было поразмышлять, она снова благодарила свою звезду удачи. Плывущие по Гудзону лодки, зеленое марево Риверсайд-парка прямо за дверью дома, вид на противоположный берег реки – все это помогало ей успокоиться. Обложившись со всех сторон папками по делу телефониста-убийцы, в которых были и все копии протоколов опроса, проведенного детективами среди людей, живших в районе 400-й Вест-Энд авеню, она погрузилась в раздумья.
Внушительное здание находилось всего в нескольких кварталах от ее собственного дома, и Карлин несколько раз прошла пешком через Вест-Энд от 79-й до 80-й улицы, надеясь, что это послужит стимулом к разгадке, но вовсе не это дало ей ключ. И даже не дни и недели, потраченные на то, чтобы собрать куски и кусочки и затем сложить их вместе. Ключом стала случайная фраза о подсадной утке. Карлин еще раз принялась за изучение личностей всех трех жертв.
Мэри Эббот прожила в доме пятнадцать лет, ее двое детей – Джун и Элейн учились в колледже. У Эббот не было врагов, даже ее бывший муж хорошо отзывался о ней. Однажды после двадцати лет семейной жизни он неожиданно объявил о своих новых сексуальных наклонностях и привел мужчину, с которым познакомился два года назад. Хотя это и вызывало неприятное чувство, но Мэри, ее муж и его любовник каждое Рождество праздновали вместе, и за несколько недель до убийства они трое и две дочери провели вместе уик-энд в День памяти погибших.
Джон Роблес, живший несколькими этажами выше Мэри Эббот, тоже растил двоих маленьких детей – дочку трех лет и сына пяти с половиной. По словам его жены, Сильвии, он был преданным мужем и отцом и каждую минуту, свободную от работы в художественном салоне, отдавал игре с малышами; его бизнес был честным и устраивал его, хотя и не приносил большого дохода. Долгов у него не было и врагов тоже, добавила она. Карлин сосредоточенно изучала каждую строчку протоколов всех бесед с двумя его работниками и бесчисленным количеством тетушек, дядюшек и прочих родственников. Все они полностью соглашались с миссис Роблес. В образе жизни Джона Роблеса была только одна достопримечательность – чрезвычайная простота, ничто не наводило на мысль, что он может быть жертвой убийства.
Совсем другое дело Терри Мэдисон. Эта женщина могла вызывать чувства, но не отвечать на них. Убийца остановил ее, когда она возвращалась с воскресного дневного представления нового мюзикла в театре «Манхэттен клаб». На месте преступления, как и в предыдущих случаях, у ее ног был оставлен экземпляр справочника телефонов города Нью-Йорка. Однако это преступление кое-чем отличалось от других двух, а именно – личностью жертвы. Фактически все опрошенные в театральной труппе отмечали ее честолюбие и сверхъестественный талант при малейшей возможности занимать центральное место.
Пьеса «Страшные парочки», в которой она должна была выступать и премьера которой должна была состояться в театре «Манхэттен клаб» через десять дней после убийства, была поставлена с другим составом в театре Сан-Франциско. Первоначальная исполнительница главной роли в «Манхэттен клаб» Элен Москоу в течение двух лет почти бесплатно работала с пьесой как драматург и режиссер, отшлифовывая ее в свободное время. Сразу после того, как в Нью-Йорке начались репетиции, Терри Мэдисон представила себя директору шоу, а затем несколько недель спустя Элен Москоу уведомили, что отныне она дублер Терри Мэдисон. Когда сотрудники Карлин опрашивали труппу, никто не старался быть любезным. Элен Москоу хотя и не злорадствовала открыто, но и не делала вид, что потрясена убийством Терри, ведь исчезла ее соперница.
– Знаете, сколько постановок театра «Манхэттен клаб» доходит до Бродвея? – настойчиво допытывалась она у беседовавшего с ней детектива. – Такая карьера – мечта для актрисы. Начав когда-то с «Не ведите себя скверно», Терри Мэдисон участвовала почти в дюжине спектаклей и благодаря своим героиням стала почти родной в каждом доме.
Брайан Мидленд, автор пьесы, откровенно признался, что замена ведущей актрисы была сделана без его благословения, и, казалось, тоже был доволен, что Мэдисон сошла со сцены.
– Но я совсем не желал ее смерти, – упорно убеждал он детективов.
Мэдисон не очень-то поддерживала отношения с родственниками: бабушка, которая жила в Брустере, всего в часе езды от города, не видела внучку больше года; сестра, живущая в Альбукерке, разговаривала с ней примерно раз в несколько месяцев, а брат, работающий на станции обслуживания в Монтклэре, штат Нью-Джерси, уже несколько лет совсем не общался с ней. Друга у нее тоже не было. Казалось, Мэдисон слишком занята уроками вокала, репетициями, прохождением проб на обоих побережьях, и у нее нет времени возиться с противоположным полом. Однако ей помогали две сотрудницы – одна секретарша, другая помощница на посылках, но им не приходилось особенно много работать с Мэдисон, если не считать ежемесячного участия в программах Кона Эдисона.
Итак, размышляла Карлин, откинувшись на спинку дивана и на несколько минут закрыв глаза, три убийства, и причина каждого неизвестна. Преступник – либо совершеннейший псих, который не знал никого из жертв, либо кто-то, ненавидевший всех троих. Но чувствовалось, что здесь что-то не так. Похоже, убийца старался доказать, что он сумасшедший. Нет, существовал какой-то мотив преступления, во всем этом был особый смысл, если бы только она могла понять, какой именно.
Карлин встала и принялась расхаживать по комнате. Да, все жертвы жили в одном и том же доме, но между ними не было никакой связи. Может быть, убийце хотелось, чтобы это выглядело так, будто они связаны. Подсадная утка – слова эхом повторились у нее в голове.
Кто же был истинной целью? И вдруг ей все стало ясно. Одна из трех жертв вызывала ненависть многих, Карлин могла придумать с полдюжины людей, у которых был повод убить Терри Мэдисон, от мысленно перебирала их лица и уже точно знала – кто.
Подойдя к своему столу, Карлин пересмотрела протоколы нескольких бесед с Элен Москоу. «Черт побери, – подумала она, – за последние дни Москоу уже познакомилась со всеми молодыми женщинами-детективами в Мидтаун-Норт и знает их в лицо». Если кому-то придется выступать под видом актрисы, это должна быть сама Карлин. Отлично, пришло время повторить успех школьных лет в «Вестсайдской истории».
– Надеюсь, мне не придется петь по-настоящему, – пробормотала Карлин вслух.
Карлин стояла в окружении большой группы актеров театра «Манхэттен клаб», и Дуг Таун, постановщик «Страшных парочек», представлял труппе самозванку, подготовленную детективной бригадой Мидтаун-Норт.
– Пожалуйста, познакомьтесь с нашей новой звездой Кэролайн Сешенс.
Хотя все эти люди видели ее впервые, Карлин чувствовала необходимость изменить имя. Во время официального представления она пристально наблюдала за Элен Москоу. На лице Москоу явственно читалась досада, тем не менее, едва Таун закончил речь, она подскочила к Карлин, поздоровалась с ней и даже спросила, не нужна ли ей какая-либо помощь в освоении хореографии.
– Мне не хотелось бы начинать репетиции до послезавтра, – объяснила Карлин. – Есть кое-какие дела, которые я должна закончить для труппы в Бостоне, из которой я ухожу.
Мифическая Кэролайн Сешенс якобы исполняла главную роль в возобновленной постановке пьесы Теннесси Уильямса в бостонском «Театре Чарльза», последнее представление которой было назначено на следующий вечер. Карлин очень надеялась, что если что-то должно произойти, то произойдет до того, как ей на самом деле придется принять участие в репетиции. Это была козырная карта, и, если ничего не выйдет, она будет выглядеть более чем глупо. По-идиотски, – так скажут ей коллеги, стараясь быть помягче. Что касается начальства, то будет чудо, если ее не понизят до уборщицы Мидтаун-Норт.
Москоу продолжала болтать, пока Карлин надевала пальто и брала свою сумку, потом они вдвоем направились к выходной двери, и Карлин отметила, что Москоу как бы вскользь поинтересовалась, где она живет и каким путем добирается домой. Внезапно Карлин испытала особое удовольствие при мысли о трех детективах, которые будут охранять ее в следующие несколько дней.
Пожалуй, сегодня днем не стоит возвращаться в полицейский участок, чтобы не разоблачить себя, и Карлин вернулась домой на Риверсайд-драйв, когда было всего четыре часа. На телефонном автоответчике она нашла три сообщения: одно от Гарри Флойда, в котором он называл ее сумасшедшей, другое от помощника инспектора, полное страшных предупреждений на случай, если она ошиблась, третье вызвало у нее улыбку. Дерик Кингсли приглашал ее на обед. Карлин позвонила и договорилась встретиться с ним завтра вечером в «Эрни», шумном итальянском ресторане всего в нескольких кварталах от ее дома.
Повесив трубку, она неожиданно почувствовала себя счастливой. У нее было двадцать четыре часа абсолютного безделья, и она решила использовать их полностью: взяла роман, который начала читать раньше, и, смакуя каждую страницу, дочитала его до конца, потом скользнула в постель и стала смотреть, как Дэвид Латтерман брал интервью у Деми Мур. «Вот так все нормальные люди проводят время», – подумала она, закрывая глаза и погружаясь в сон.
На следующий вечер около восьми Карлин отправилась на встречу с Дериком и, выйдя из дома, с улыбкой шла по Бродвею. Дерик до сих пор не мог до конца понять, почему она отказалась от романтического союза с ним. Да, ему оказалась недоступна концепция верности, но он настоящий товарищ и всегда оказывался рядом, когда был ей нужен. Дерик счел очень забавным, что ему пришлось потратить два месяца, чтобы вернуть из посольства в Токио свою одежду и фотоаппаратуру, и немедленно настоял на том, чтобы остаться в жизни Карлин. И очень скоро. Карлин обнаружила, что ей это приятно. Проблема одиночества так и оставалась нерешенной, время от времени ее душу охватывала тоска, особенно когда она позволяла себе немного отдохнуть от работы. Но встречи с Дериком почти каждый месяц всегда подбадривали ее.
Наташа часто предупреждала, что ее дружба с Дериком не дает ей возможности устроить личную жизнь, а иногда давала даже более определенные указания.
– Единственный мужчина, предназначенный для тебя, живет по другую сторону Сентрал-парка, ты знаешь это, – любила заявлять Таш, когда Карлин отказывалась от приглашений на обеды и вечеринки, где среди гостей мог оказаться Бен Дамирофф.
Карлин все еще не осмеливалась даже думать о нем. Возможно, Наташа права, возможно, Дерик защищал ее от мыслей о Бене, но она знала, что в следующий раз не справится с собой. После их встречи на Наташиной свадьбе ей стало ясно, что совершенно невероятно, чтобы Бен когда-либо снова захотел иметь с ней дело. Карлин была бы очень удивлена, если бы при случайной встрече Бен просто заговорил с ней.
Испуганно вздрогнув от резкого сигнала автобуса, Карлин поняла, что не обращает внимания на то, что делается вокруг, и встревоженно оглянулась. «Здесь ничего не может случиться, – решила она, исподтишка разглядывая прохожих на Бродвее и одетых в штатское полицейских, следующих за ней. – В такой июньский вечер вокруг меня в радиусе пятидесяти шагов находится человек двадцать пять, не меньше», – уговаривала она себя, стараясь заглушить в груди тоненький голосок страха. Но ее инстинкт подсказывал ей, что она должна быть начеку.
Карлин продолжала свой путь, и через минуту неизвестно откуда рядом с ней появилась Элен Москоу, проворно ткнув ей под ребра пистолет, скрытый под шелковой, в складку, актерской накидкой.
– Сворачивай налево на 77-ю, – угрожающе прошептала Москоу.
Замедлив шаг и почти остановившись, Карлин произнесла спокойным тоном:
– Элен, убери пистолет, я не актриса, я лейтенант Карлин Сквайр из Мидтаун-Норт, рядом полицейские, и ты будешь арестована за убийство Мэри Эббот, Джона Роблеса и Терри Мэдисон.
– Я сказала, сворачивай налево. – Девушка, казалось, не слушала, что ей говорили. Прижав пистолет к боку Карлин, она обняла ее рукой за плечи и заставила двинуться вперед.
Карлин была немного удивлена силой девушки. «Надеюсь, ребята поняли, что происходит», – подумала она, чувствуя, что подчиняется неумолимой силе Элен Москоу. Актриса с веселой улыбкой на губах зажала ее плечи, как в тиски, но толпа прохожих на тротуаре могла решить, что две подружки просто прогуливаются, дружески обнявшись. Карлин еще раз попыталась поговорить.
– Элен, я не та, за кого ты меня принимаешь, я бригадный командир из полицейского отделения Мидтаун-Норт, и двое мужчин позади нас готовы арестовать тебя за убийство. Пожалуйста, не усугубляй свою вину.
На этот раз женщина остановилась, все еще прижимая пистолет к талии Карлин. Оглянувшись в первый раз, актриса увидела двух приближающихся к ним мужчин в штатском и на мгновение ослабила хватку. Неожиданно с улицы раздался голос Дерика:
– Карлин, ресторан здесь.
При этом непредвиденном вмешательстве оба офицера оглянулись, а лицо Элен Москоу приняло растерянное выражение. Все, что последовало дальше, Карлин видела словно в замедленной съемке. Пока Дерик приближался от 76-й улицы, два детектива, следовавшие за ней, подскочили сзади, выхватив оружие и целясь прямо в Элен Москоу; какой-то прохожий остановился и наблюдал за происходящим, а девушка убрала пистолет и быстро зашагала в сторону.
– Стой, черт возьми, – выкрикнула вдогонку ей Карлин, – не делай все еще хуже.
Элен пришла в смятение, у нее в глазах застыл ужас, она подняла пистолет и с великолепной точностью выпустила в Карлин две пули.
Карлин почувствовала жжение в животе и ощутила, как что-то горячее и липкое пропитывает ее блузку. «Моя кровь, – спокойно отметила она, словно все это не имело к ней никакого отношения, – я ранена». Пытаясь сделать шаг вперед, она споткнулась и упала на колени. Все куда-то поплыло, Карлин старалась не Потерять сознание и почувствовала, как медленно опускается на землю.
– Карлин! О Господи… – закричал Дерик.
«Клянусь, – подумала она, – не понимаю, почему он так обезумел». Потом был вой сирен, но, казалось, все происходило далеко, за тысячу миль от нее.
– Офицера убили, – услышала она чей-то возглас и почувствовала мучительную боль при попытке подняться.
Неожиданно она оказалась в больнице, и все суетились вокруг и переговаривались между собой. Она закрыла глаза, желая уйти подальше от суматохи и шума. Снова открыв глаза, пристально посмотрела в лицо врача в зеленой шапочке и маске, ее глаза встретились с взглядом его темных глаз, тех самых глаз.
– О Боже, – прошептала она, – это ты.
