Текст книги "Под прикрытием (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 59 страниц)

– Обращаться вежливо, как с самым дорогим гостем… Но и баловать не дозволять!

– Поняли, Ксавер, – несколько разочаровано.

Заглядывает какая-то смазливая молодуха и, мельком с любопытством глянув на меня, спрашивает:

– Обедать то, будете? Накрывать стол?

Уже одевая хорошее драповое пальто с роскошным воротником:

– Накрывай, но без меня…

Та, воркующе-игриво:

– Когда тебя ждать?

– Не знаю… Скоро не ждите. «Гостя» кормить не забывайте – неровен час до моего возвращения сдохнет… С кого тогда спрашивать?

И был таков.

***

Неделя, длилась – просто невыносимо!

Когда она кончилась, ещё невыносимее стала тянуться вторая… Упырь и Саул оказались ребятами в принципе нормальными. Они строго выполняли «инструкции» Ксавера и даже более того…

«Баловали»!

Меня кормили, поили чаем (неоднократно пытались напоить водкой), в баню разок сводили и даже совершенно голую девку там предлагали. Однако, какая там «девка»… Того и гляди, вернётся главный Бармалей «не солоно хлебавши» и меня очень больно зарежет, а молодое тело скормит свиньям… У кого при таких условиях «встанет» на голую девку?! Разве что у «универсального солдата» из одноимённого фильма – да и то, после заморозки в ванне со льдом…

Да и как на грех – антибиотиков среди моих «роялей» не оказалось, а я ужасно венерических заболеваний боюсь. Могу ошибиться, но вроде банальнейший «сифон» хроноаборигены лечат ртутью по принципу: кто быстрее сдохнет – «срамная» болезнь или сам организм.

Единственное, чем можно было скрасить время и отвлечься от тяжких дум – так это игра в карты. Мне предлагали рубиться на деньги – на мою «долю», но я не повёлся на уговоры. Играли на «ни на что», или на шалобаны – но это быстро им надоело, игрок с меня никакой. Тогда, от нечего делать, эти двое предложили учить меня искусству «каталы»… Карточного шулера, то есть.

– А мне это на кой? – интересуюсь, – я специализируюсь на других статьях уголовного кодекса.

– В тюрьме пригодится.

Открещиваюсь под общий смех:

– «Нет уж – лучше вы к нам»!

Подумав, спрашиваю:

– А вот мастырить ксивы поучился бы и даже готов заплатить за это.

– Так, это долго учиться надо и ещё не у всех получается.

– Ничего, я – способный! К тому же, кой-какие навыки уже имеются.

Дом, оказался довольно плотно заселён. К вечеру, кроме этих двоих, молодухи и бабки – объявилось ещё человек пять довольно тёмных личностей. В течении моего здесь нахождения, постоянно появлялись и исчезали какие-то люди, была пара скандалов… Как-то, уже глухим ночером, кто-то во дворе истошно визжал – как будто его свиньям скармливают… Мне всё жутче и жутчее…

Где-то через день после того разговора, подошёл ко мне один сухонький старичок – «Божий одуванчик» и подслеповато щурясь через когда-то богатое пенсне, долго рассматривал и мял мои ладони. Наконец, пробурчал:

– «Заготовки» вроде подходящие… Пойдём ко мне в апартаменты – покажешь, что за у тебя «навыки».

Конечно, за неделю многому не научишься, но как я уже неоднократно говорил – «навыки» у меня уже имелись. Поэтому, худо-бедно – но кое-чему простейшему я насобачился.

Конечно, в серьёзных учреждениях – на Лубянке, к примеру, с такими «ксивами» ловить нечего – кроме больших сроков в местах «прополки» тайги…

Но для сельской местности пойдёт!

Хоть и отвлёкся немного, но всё равно – последние дни вообще, как на иголках. Уже и все сроки прошли – 29 ноября на календаре, а Ксавер всё не появлялся.

Наконец, чуть ли не в полночь – мы все уже спать улеглись, является как снег на голову. Усталый, заметно похудевший, голодный как чёрт – но довольный и весёлый. Здоровается со мной за руку, шутит:

– Тебя ещё не зарезали? Хахаха!

– Ещё нет – Вы же просили без Вас не начинать?! Хахаха!

«Хор» шнырей, грянул жизнерадостно:

– БУГАГАГА!!!

Поужинав за общим столом, приглашает в какую-то комнатушку на втором этаже – личный кабинет, я так понимаю. Первый же вопрос, с просквозившей немалой досадой:

– Что раньше ко мне не пришёл, Серафим?

Сразу перехожу на «ты»:

– Чтоб не неделю, а положим – месяц у тебя взаперти просидеть под охраной двух отмороженных придурков?!

– Согласен – нехорошо получилось…, – кивает головой, – а через кого ты это всё узнал?

Усмехаюсь:

– Меньше знаешь – крепче спишь, Ксавер!

– Понимаю…, – соглашается, даже не пугая перспективой знакомства моего «очка» с раскалённой кочергой, – когда ждать твоей следующей… Как, её там…? «Информации»?

– Этого не предугадаешь, – пожимаю плечами, – когда и что там «товарищам» в голову взбредёт в следующий раз.

Как-то напряжённо, даже слегка заискивающе:

– Так теперь ты знаешь, к кому в следующий раз идти?

– А это будет зависеть от твоего бонуса, сам понимаешь… «Сорока», она не просто так – «потрещать» прилетает, а чтоб поклевать чего.

Наконец, после моего напоминания, перешли к самому приятному:

– Вот твоя доля, Серафим… Пересчитай!

Достаёт, как фокусник какой – прямо «из воздуха» тугую пачку банкрот и довольный произведённым эффектом небрежно роняет её на стол. Приглядываюсь…

Так вот ты какой, северный олень!

Сказать по правде, не впечатлило: хоть и новенькие и «хрустящие», приятно пахнущие свежей типографской краской – год выпуска 1922-й, но довольно невзрачно-скучные черно-белые бумажки… Лишь розетка с надписью «РСФСР» выглядит чуток повеселее. Большинство с надписями «один червонец», «три червонца» и «пять червонцев»… Большинство «пятёрками». Десять и двадцать пять червонцев – этих совсем мало. Обратная сторона – чистая.

Так, так, так…

Пересчитываю, раскладывая в пачки по номиналам… Твою мать…

Поднимаю на Ксавера изумлённые очи:

– Здесь двадцать пять тысяч… Червонцами…?

Это ж, сколько на совзнаки…? Мать твою!

Неплохое начало: ильфо-петровский Шура Балаганов мечтал иметь пять тысяч рублей в год, а я за один раз урвал в пять раз больше.

Смеётся:

– Да – двадцать пять «штук»! Не веришь – пересчитай ещё раз. Если б, пришёл на недельку раньше, получил бы…

Только досадливо крякнул и рукой махнул:

– …В десять раз больше.

Достав из обнаружившегося в комнате сейфа мои вещи, он глядя как я рассовываю по отделениям враз распухшего портмоне деньги, вдруг совершенно неожиданно поинтересовался:

Рисунок 38. Червонец образца 1922 года.

– Серафим! А про «инвестиции» в домостроительный комбинат, ты это на полном серьёзе?

– Вполне! Как на похоронах банкира… Ибо, времена как были смутными – так и грозятся ими оставаться. Деньги или товар, сегодня они есть – а завтра их нет. Недвижимость же, как была так и осталась – пример египетских пирамид тебе в помощь!

Несмотря на его усталость, проговорили с почти до утра… Правда, ни до чего определённого – в этот раз не договорились.

Наутро, после позднего завтрака, договорившись поддерживать связь через уже знакомого «чёрного» маклера, расстались донельзя довольные друг другом. Выхожу во двор сопровождаемый гостеприимным хозяином и вижу уже знакомый фургон и поджидающих меня всё тех же личностей. В этот раз они были гораздо дружелюбней настроены и, прямо-таки лучились от счастья лицезреть мой светлый лик.

Их босс протягивает мне ладонь с тонкими, но на удивление сильными пальцами и крепко сжав мою, говорит:

– Доставят в целости и сохранности туда, откуда подобрали… До встречи!

Напоследок, скидываю ещё одну инфу:

– Не знаю, с какого бока это тебе может пригодиться, Ксавер, но в последних числах декабря ожидается создание СССР – Союза Советских Социалистических Республик…

– А это как? – удивлённо поднимает брови.

– Сам толком не понимаю, но буквально в двух словах – это вот какая шняга получится у комиссаров…

Коротко рассказываю самую суть происходящего с национальной политикой в стране и, ещё раз пожав друг другу руки – мы расстаёмся практически друзьями.

Уверен, что и из этой инфы он сможет срубить хоть сколько-нибудь бабла. Возможно, мне с этого ничего и не обломится – но если событие сбудется, (в чём я ни грамма не сомневаюсь!), мой рейтинг в его глазах значительно вырастет.

***

Жилищный вопрос в Советской России, действительно – был проблемой ещё той и, «испортил» он не одних лишь москвичей. Не сказать, чтобы до двух переворотов 1917 года – в этом отношении всё было ровно да гладко, но то – что стало твориться после них…

ТИХИЙ УЖАС!!!

После революции в большие города хлынул поток десятков – если не сотен тысяч граждан «новой свободной России», каждый со своими «местечковыми» привычками и взглядами на жизнь. Кто-то – чтоб элементарно не сдохнуть от голода (особенно много «понаехало» во время последнего голода в Поволжье), кто-то – чтоб работать или учиться, кто-то – в поисках своего «места под Солнцем», ну а кое-кто – чтоб просто не одичать в сельской местности.

«Война дворцам» объявленная новым народным правительством, произвела парадоксальный эффект – она увеличила число убогих хижин. В течение ряда лет после революции отопление в городе не работало, топлива для отопления частных квартир и домов было недостаточно. От холода и сырости стены домов стены потрескались, фундаменты осели, рамы в окнах покосились и сгнили, стекла полопались и вылетели.

В городе образовались так называемые «рваные дома», где полностью или частично перестала теплиться жизнь – а остались трещины, облупленная штукатурка да забитые досками провалы окон. Системы водопровода, канализации и отопления в них были разрушены или не работали, в квартирах отсутствовали водопроводные краны, унитазы, раковины и батареи центрального отопления, сняты кухонные плиты, в большинстве квартир разобраны на дрова полы. В квартирах всюду грязь, мусор и «отходы жизнедеятельности».

В холодную и суровую зиму 1919/20 года, происходила политика «уплотнения» знакомая нам по произведению Булгакова «Собачье сердце». Чтоб спасти людей, из домишек на окраинах, из подвалов и бараков их переселяли в «буржуйские» дома, напихивая как сельдей в бочку. Таким образом образовались так называемые «коечно-каморочные квартиры».

Что они из себя представляли?

Это даже не пресловутые «коммуналки», где у каждой семьи была своя отдельная комната. Крошечные комнатки-клетушки, отделенные друг от друга перегородками, не доходящими до потолка, общие кухни, уборные. Даже в «передних» – в прихожих таких «квартир» и в коридорах, стояли койки для «одиночек».

Конечно, не всё так плохо – имелись и «светлые пятна» на общем негативном фоне.

После революции стали создавать образцовые «дома-коммуны» – показуха была присуща Советской Власти с самых первых дней её существования. В большинстве своём, это были крепкие, просторные здания – из которых полностью выселялся весь «нетрудовой элемент», а взамен заселялись классово «правильные» граждане.

Примерно таким был дом – из двора которого я угнал «Бразье-кабриолет».

Государство взяло эти дома на свой баланс – ремонтировало за свой счет, снабжало конфискованной мебелью, бесплатным топливом и создавало в них или неподалёку «коммунистические учреждения» – ясли, детские сады… Но таких домов и счастливчиков в них, были буквально считанные единицы.

Большинство же городского населения жило именно в «коечно-каморочных» квартирах и этим ещё повезло. Ведь полным-полно было в городе и так называемых «бесквартирников» – живущих в проходных комнатах, ютившихся в передних, коридорах, чуланах, кухнях или хозяйственных постройках у родственников или знакомых… Или вообще – обитающих в развалинах, заброшенных, аварийных зданиях – грозящих каждый миг обвалом.

Нет, имея деньги и в двадцатые годы – можно было неплохо устроиться!

Можно было снять комнату или даже небольшую квартиру – теневых дельцов среди управдомов хватало.

***

Слава Богу, мой профессор жил ещё в достаточно приличных условиях, в одной из первых коммуналок – куда я и направился по нашей с ним договорённости, не застав того в стенах «альма-матер».

Тоже – далеко не фонтан, надо признаться!

Во дворе всюду грязь, из подвала несет гнилой картошкой, во дворе у помойки – черные горы мусора и шлака… На дверях подъезда висит свежее объявление домкома, на которое уже кто-то успел смачно плюнуть:

«Ночной покой с двенадцати часов ночи. Входные двери черного и парадного ходов должны быть всегда на запоре. При пользовании ванными жильцы обязаны после мытья вымывать последнюю начисто. Стирка и полоскание белья в ванных категорически запрещается (стирать только в корытах), не разрешается загромождение коридоров сундуками, шкафами и другими громоздкими предметами. Воспрещается хранение дров в комнате более однодневной потребности и колка их в квартирах, на лестницах».

Захожу в изрядно пропахший человеческой мочой подъезд и поднимаюсь по стёртым покосившимся деревянным ступенькам на нужный этаж. Лифт имелся, но он конечно же не работал.

Ещё стоя на площадке перед дверью я через неё уловил носом «особый запах» – от скопления множества немытых человеческих тел и услышал ухом, как в каждой квартире через каждую минуту спускают в унитазе воду: туалет работает без перерыва. Откуда-то сверху раздалось негодующее женское:

– Она же его погубит, эта дрянь!

В ответ, сочным мужским матом – предложили даме не лесть не в свои дела.

На каждой двери записочки от руки: один звонок – такому-то, два звонка – такому-то, три звонка – такому-то… Некоторое время ушло на знакомство с устройством: звонок не электрический, а механический: чтоб позвонить – надо дёрнуть «за верёвочку».

Найдя каллиграфическую надпись «Профессор Чижевский Д.П.», резко дёргаю нужное количество раз. Через определённый промежуток времени, сквозь гомон детских голосов слышу чётким баритоном:

– Кто там?

– Профессор, это я – Свешников Серафим. Насчёт доменного шлака… Помните, такого?

Увидев меня, Дмитрий Павлович был приятно удивлён. После взаимных приветствий:

– Как не помнить – не часто человека со столь… Хм, гкхм… Признаться, я уж думал – больше Вас не увижу!

По ходу, он решил – меня уже куда в «дурку» упаковали!

– За свою предоплату, я бы к Вам с того света пришёл… Где тут у вас тут кипяток?

– Известно где – на кухне.

Проходим на общую кухню, подныривая под развешенное в общем коридоре бельё и уклоняясь от шныряющей под ногами пронырливой мелюзги. Проходим мимо двери санузла с объявлением на двери:

«…Уборка мест общего пользования должна производиться всеми жильцами поочередно на равных началах. От уборки кухни могут быть освобождены лишь те жильцы, которые ею вовсе не пользуются».

На кухне первым делом бросается в глаза ещё одно объявление-правило:

«Счета за электрическую энергию раскладывать между пользователями последней пропорционально количеству свечей в каждой комнате».

Я уже в курсе, что мощность электрических ламп здесь измеряют не в ваттах – как в моё время, а в свечах.

Ещё одно объявление-правило:

«Примус рассчитан на применение керосина, поэтому не пользуйтесь бензином и, в особенности, смесью керосина и бензина. Если горелка примуса засорена, то может произойти взрыв, содержите горелки в чистоте и почаще прочищайте их. Не обливайте примус снаружи керосином, – последний может вспыхнуть. Не жгите примус слишком долгое время, так как он может сильно разогреться и взорваться».

– А у вас здесь всё серьёзно, – говорю вслух.

– Куда уж серьёзнее – в соседнем квартале целый подъезд выгорел!

Вскипятив чайник на примусе под бдительным присмотром какой-то сердитой гарпии, проходим с ним в профессорскую комнату. Ну, примерно три на четыре – 12 квадратных метров. Хорошее большое окно, стол с тремя стульями, кровать и шкаф. На вешалке у дверей висит верхняя профессорская одежда.

Заварив чай, я выложил на блюдце «цветной» – фруктовый сахар, сушки и прочие вкусности. Снимаю кожанку, присаживаюсь поудобнее на колченогий стул, и…

Не успели пригубить, как из коридора раздаётся:

– За профессором нашим комиссар из ЧК пришёл с обыском.

– Я же говорила – он взяточник! Иначе, откуда у него намедни сливочное масло было?

Дмитрий Павлович сморщился как от недозревшего лимона, который его регулярно заставляют жевать:

– И вот так, целыми днями… Боже, как мне всё это надоело!

В принципе, не считая соседей, условия обитания вполне сносные – чистенько, уютненько и довольно тепло.

– Ну, рассказывайте, Дмитрий Павлович.

Тому, явно самому не терпится – изъёрзался весь, поэтому без всякого предисловия:

– Очень необычные образцы Вы мне предоставили: сказать по правде – я сперва глазам своим не поверил! Однако, давайте по порядку, итак: шлак – явно доменный, древесно-угольный… Но, состав! Двадцать пять процентов двуокиси титана – TiO2, это ж – просто невозможно!

Прям, кипятком писцает – как голливудская кинозвезда перед получением «Оскара».

– Почему? Обоснуйте.

– При таком содержании титана, плавка становится невыгодной – из-за снижения производительности печи и повышенного расхода угля при большем количестве шлака. Но, даже не это главное! Титановые шлаки имеют повышенную вязкость и быстро твердеют на воздухе – что приводит к невозможности использования для выплавки чугуна руды, содержащие в пустой породе двуокись титана…

Если Лукояноское месторождение – титаново-цирконевое и, песок из него добавляли в флюс для плавки чугуна – то, что ещё следовало ожидать в шлаке? «Красную ртуть», что ли?!

Делаю умное лицо:

– Или оксид циркония…

– Абсолютно верно! Обычно этот металл знают в виде циркона – благородного самоцвета, относящийся к минералам подгруппы островных силикатов.

Ну а я «когда-то», был знаком с этим соединением – «диоксидом циркония», в виде напыления на зубных протезах… Очень хорошо!

– В этом шлаке диоксида циркония порядка десяти процентов. Кроме этого, как и в случае с титаном присутствует другое соединение – карбид циркония (ZrC).

Впрочем, я ничему больше не удивляюсь:

– И, много последнего?

– По сравнению с карбидом титана сравнительно немного – менее одного процента…

«Мал клоп, да вонюч»!

Профессор продолжает радовать меня «роялями»:

– В шлаке довольно много «корольков» железа…

– «Корольков»?

Знаю, птичка такая есть певчая – «королёк» называется. Бразильский сериал такой по ящику показывали – моя бабушка ещё, одно время на него запала… Или – турецкий?

– Да! В доменных цехах во время выпуска с жидким шлаком увлекается некоторое количество чугуна в виде капель. В обычном шлаке их семь-восемь процентов, здесь – двенадцать процентов от общей массы шлака. Чаще всего, «корольки» бывают размерами не крупнее песчинок, хотя порой сливаются вместе и встречаются в виде «коржей»… Типа того куска чугуна, что Вы принесли для анализа.

– Понятно…

– Далее, ещё более интересно! Обычные доменные шлаки представляют собой преимущественно однокальциевый силикат CaO·SiO2, двухкальциевый силикат 2CaO·SiO2, трехкальциевый силикат 3CaO·SiO2… Здесь же да – последнее вещество присутствует, но в соединении с ЗСаО-А1203 и 2CaO-Fe203.

– Извините, но мне как-нибудь попроще! И желательно – на пальцах…

– Да, это же идеальный клинкер³⁷!

Сердце моё на миг замерев, учащённо-радостно забилось:

– Вот, как?! Очень хорошо.

***

Задумываюсь…

В принципе, уже готов поверить – в мире изредка встречаются чудеса, в том числе и чудеса давно забытых древних технологий. Где-то на каком-то плато в Южной Америке, к примеру, нашли сплав меди – который и по технологиям начала 21 века, выглядит невозможным.

В конкретном же случае, мне почти всё понятно. В окрестностях Ульяновки нет месторождений известняка или доломитов – сырья для доменного флюса и, какому-то неизвестному крепостному гению пришла в голову парадоксальная мысль (он же академиев не кончал!) заменить его целиком или частично, песком с близ лежащего Лавреневского карьера. Тот песок оказался титано-циркониевым, с открытого повторно лишь в начале 21 века Лукьяновского месторождения. Видать немало помучавшись, а то и заполучив на конюшне батогов – в качестве стимулятора мозговой деятельности, крепостной металлург методом проб и ошибок подобрал необходимый состав шихты и режим дутья и, две домны заработали как своеобразные обогатительные установки, давая не только качественный чугун – по сути ферросплав, но и шлак – концентрат двуокисей титана и циркония…

Не стоит напрягаться и пытаться понять суть всего процесса: на это может вся жизнь уйти, как у уфолога на поиски НЛО (хахаха!), или как у историка – ищущего могилу предводителя болгаро-татар Чингиз-Хана…

Три раза «ХАХАХА!!!».

У нас есть «рояль» и надо думать – как его правильно и с максимальной пользой для наших целей использовать… А голову над загадками «древних технологий», пусть ломают те – кому делать больше нечего.

***

– Встречаются в шлаке в сотых долях процента и, другие металлы и их соединения, а так же соединения фосфора – три и восемь десятых процента… Что достаточно много!

Знамо дело откуда фосфор – из болотной руды.

Тут он конкретно завис – хочет что-то ещё добавить, но не решается.

– Ладно, про шлак достаточно, – предлагаю, – давайте перейдём к чугуну.

Видать, ему привиделась Нобелевская премия в облаке бриллиантового дыма – как Кисе Воробьянинову стулья из гардероба его тещи… Пришлось чуть-чуть толкнуть, чтоб профессор пришёл в себя.

– …А? Что?

– Что там с нашим чугуном, спрашиваю?

– Ну… Ваш чугун – это явление воистину уникальное!

Типа, удивляюсь:

– Вот, как?!

Утверждающе машет головой:

– Это – практически готовый ферросплав! В нём почти совершенно нет серы, от фосфора присутствуют только следы… Много кремния – почти восемь процентов, три процента магния, два с половиной алюминия, чуть менее процента хрома…

От нетерпения перебиваю:

– А титан и цирконий? Если в шлаке полно двуокиси этих элементов, не перешла ли часть его в уже металлическом виде в чугун?

Удивляется, приподняв брови:

– Это, не подскажите, каким же образом? Вы хоть понятие имеете, как сложно получить эти металлы в чистом виде, чтоб их легировать в чугун? Да, титан и цирконий наблюдаются в значительном количестве, но только в виде тех же карбидов…

Я несколько напрягся и облегчённо вздохнул, когда профессор Чижевский закончил:

– Как впрочем и другие легирующие добавки в чугунах – хром, ванадий, марганец, молибден, вольфрам.

Вдруг, мой собеседник как будто решаясь сказать об чём-то «сокровенном» после долгих раздумий, склонившись к моему уху полушёпотом:

– В вашем шлаке присутствует какой-то доселе неизвестный науке химический элемент…

– Вот, как?!

– Определённо, это так.

– И Вы сможете…

Разводит руками:

– Увы… Но без специальной лаборатории, оборудования и приборов я бессилен.

***

Пошвыркали в полном молчании чай с кубиками фруктового сахара вприкуску… С грехом пополам вспомнил график «углерод-железо» и, может от этого, меня осенило ещё одной безумной идеей:

– А, вот скажите, уважаемый профессор…

Насмешливо смотрит поверх очков и ухмыляется в жидкую бородёнку:

– Всегда к вашим услугам, молодой человек.

Тщательно подбирая слова, говорю:

– Некоторые легирующие элементы в расплавленной стали тоже образуют карбиды… Так?

– Вы хотите спросить, что будет – если ввести в расплавленный металл уже готовые карбиды титана и циркония? Получится ли при этом легированная сталь?

– Ну, да!

– Категорически нет, – заявляет категорически, – это невозможно!

– Профессор! Вы сами только что – на примере ульяновского чугуна, подтвердили что иногда – «невозможное возможно»! Какая разница: легирующие элементы превращаются в карбиды в стали или они уже готовыми в неё вносятся?

Кряхтит… Сняв и без того зеркально чистые очки, протирает их чуть ли не скрипом носовым платком и снова одев, смотрит на меня как на дурака:

– Вам очень долго учиться надо, молодой человек – чтоб хотя бы правильно задавать вопросы… Ну, не знаю… Кроме всего прочего, чтоб получить качественную сталь, её необходимо раскислять, удалить водород… Много ещё чего надо!

–       Это уже другая тема…, – настаиваю, – а, всё же?

Глубоко задумывается и как-бы в натяг отвечает:

– Трудно, так сразу сказать: здесь нужны расчёты специалистов-металлургов, специальная хорошо оборудованная лаборатория, штат сотрудников, годы экспериментов…

– А если я Вам это всё предоставлю? – закидываю «удочку», – или Вы предпочитаете и дальше учить своих студентов – большинство из которых и читает то, по складам?

Последовала долгая «многоэтажная» матерная тирада – не ожидал я, что такой интеллигентно выглядящей уже довольно не молодой человек – так умеет витиевато выражаться!

***

Вот что я вкратце услышал, если убрать «междометия» из его бурной речи.

Летом 1921 года большевистское руководство было настолько обескуражено и удручено последствиями военно-коммунистической политики в Поволжье, что некоторое время заигрывало с интеллигенцией. В частности в Нижний Новгород зачастили некоторые – наиболее либерально относившиеся к ней, руководители из высших эшелонов РКП(б): Луначарский, Красин, Каменев… Был образован «Всероссийский комитет помощи голодающим», где старым спецам-интеллигентам разрешили пиз…

Более-менее свободно разговаривать.

Однако «роман» оказался недолог!

Репрессивный аппарат оправился от первоначального шока и заработал в привычном ему режиме. Комитет, получивший за глаза название «Прокукиш», был распущен и начался новый этап политических репрессий в отношении интеллигенции апофеозом которых, стали знаменитые «философские» пароходы. Мой собеседник, пытавшийся сплотить старую профессуру и студентов к восстановлению «академических свобод», проводив многих своих знакомых – тоже чуть было не оказался на одном из них…

С одной стороны жаль, конечно. А с другой стороны – поделом вам!

Российская интеллигенция, названная неким лысым выходцем из неё же – «гов…ном нации» (прав он или нет – спорить не буду), всегда была в оппозиции к правительству – что перед 1917-м годом, что перед 1991-м. Раскачивали как могли и без того дырявую лодку государственности – пока она не перевернулась верх килем… Ну так, получите результат и распишитесь!

Что скулим, то?

***

– Извините…, – несколько успокоившись, – знаете ли, наболело за всё это время! Постоянно проводятся чистки студенческой среды от классово чуждых элементов, а взамен такие приходят. Понимаете, да?!

– Понимаю, да… Так как насчёт моего предложения, профессор? Правда, придётся уехать из Нижнего Новгорода в провинциальную, почти сельскую глушь – но зато, я Вам смогу предоставить хоть и маленький и без всяких удобств – зато отдельный домик, а не этот гадюшник.

Настороженно смотрит:

– А Вы, извиняюсь, кто?

– Я тот – кто помогает исполнять мечты! Вот например: у Вас есть желание открыть новый химический элемент… Я прав?

– Да, Вы правы.

– А у меня есть желание получить все ингредиенты шлака в чистом виде и кой-какие задумки насчёт чугуна и стали. Мы с Вами могли бы помочь друг другу исполнить наша желания… Вы согласны?

Смеётся:

– Ну, раз так – то я согласен.

– Тогда потерпите ещё чуток – до следующего лета и, заодно составьте мне список требуемого оборудования и подберите штат сотрудников лаборатории – человек эдак… По принципу «лучше меньше – да лучше».

Тяжело вздыхает:

– Для этого требуются деньги…

Достаю и отчитываю ему в червонцах ещё столько – сколько уже дал за анализ:

– Это Вам «подъёмные»… Ну и сразу начинайте думать, как разделить все фракции шлака. Это будет первой целью вашей лаборатории, профессор.

Тот, не задумываясь:

– Чугун можно извлечь магнитным сепарированием, а клинкер промыванием водой и затем отстаиванием и сушкой… С фосфатами тоже ничего особенно сложного. А, вот с остальными ингредиентами будет несколько «интересней».

– Ничего! Думайте – время у нас с вами ещё есть…

***

1 ноября Мустафа Кемаль (прозванный позже «Ататюрком») в Турции отмерил монархию, 9 ноября был принят «Кодекс законов о труде» – уже второй за короткое время существования РСФСР, 15 декабря Дальневосточная Республика была присоединена с остальной России…

Ну и так – кой чё по мелочи.

Глава

16

.

Песенка про «пять минут», «Новый стиль» и план ГОЭЛРО.

Вернувшись с сильным запозданием в Ульяновск, я застал на одноимённом полустанке дикий ажиотаж: один за другим подходили составы с ржавым металлоломом и, прибывшие с ними бригады грузчиков сноровисто и с весёлыми матерками, «бросая груды тел (станков, рельс, ящиков с каким-то «добром» и проч.) тел на груды» разгружали всё это добро как попало в железнодорожных тупиках.

Начальник полустанка же, наоборот хоть и, «литературно» – но как-то грустно, костерил по чём свет вышестоящее начальство и ныл ржавой пилой:

– Они, что там? С ума все восходили? Куда я всё это дену?

Всюду громоздились горы железа и чугуния, на которых весело скакали местные ребятишки и меж которыми задумчиво бродили окрестные пейзане – присматривающие что стащить.

Чёрт!

Мало присвоить добро, ещё надо – чтоб у тебя его в свою очередь не украли.

Я даже не заскочив домой и не перекусив, тут же с ходу подключился к процессу – приказав поднять по тревоге все незадействованных в наряде агентов и выставить оцепление вокруг разгружаемого добра. Смотрю – двое бородатых какой-то деревянный ящик тащат:

– Стой, куда, – ноль внимания, – стой, сказал – пристрелю нах!

Только после выстрела в воздух остановились. Подбегаю, смотрю – в ящике листовая латунь:

– Вы чё творите, утырки?

– Те чё? – угрюмо спрашивает один, – жалко?

– Да, жалко!

Его со мной в кабинете начальника губернской железной дороги и, рядом не стояло.

– А зачем тогда царя свергали?

Действительно, зачем?

– А это, бычьё полорогое – не ваше собачье дело. Знай себе – удобряй навозом свой клин, а в политику не лезь!

С подошедшим Чеботарёвым обшмонали неподалёку стоящие две телеги… Мужики, хоть и деревенские – но в ништяках шаряют! Не абы чё ржавое, а прутковая и инструментальная сталь, сами – уже готовые инструменты, подшипники и всё такое прочее.

Построив, накидываюсь на своих:

– А вы куда смотрите, утырки слепошарые?

Однако, по постным мордам вижу – у самих «рыло в пушку»…

Понимая, что оцепление не поможет – сами свои же по ночам тащить-растаскивать будут, сутки на ногах провёл – но всё ценное складировал в пустующие пакгаузы, запер их на замки и опечатал.

Однако, хабар всё прибывал и прибывал! И подчас в нём находились уж совсем неожиданные вещи. Понимая, что везде успеть не могу, я обратился к отряду ОВО:

– Товарищи агенты ОВО и младшие командиры! Даю вам своё твёрдое слово, что по окончанию «операции» каждый сможет взять себе любые вещи – которые сможет увести на телеге.

Дело сразу наладилось и, я смог хоть немного расслабиться и отойти хлебнуть чайку…

***

Наконец, поток хабара стал иссякать – значит, полдела уже сделано. Осталось совсем ничего – весь этот металлолом «прихватизировать».

Ожидаемо посодействовал в этом начальник полустанка, который продолжал ныть:

– Ну, прямо – форменное безобразие! Если так дальше пойдёт – завалят всё и не пройдёшь.