Текст книги "Под прикрытием (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 59 страниц)

Делать нечего – надо как-то жить!

Как раз освободилось место волостного военного комиссара и товарищ Взнуздаев его занял. Он ещё успел поставить меня на воинский учёт и выписать красноармейскую книжку – взамен «утраченной», как волевым решением Правительства РСФСР – волостные военкоматы были ликвидированы как класс…

От такой несправедливости Иван Данилович ушёл в продолжительный запой, откуда его Фрол Изотович и вытащил – посадив в кутузку на три дня, прежде чем дать поручение по написанию совместных с ним «мемуаров».

***

Среди местных большевиков я был своим, мог посещать их партийные собрания, чем изредка и пользовался – за неимением другой развлекухи. А на них в последнее время ничего смешного – лишь тоска и уныние… Переход к НЭПу нанёс чувствительный удар по партийной структуре на местах: в селах вообще не осталось партийных организаций, а в волостных центрах – вместо комитетов РКП(б), сохранились лишь её ячейки. Пять человек партийцев, столько же кандидатов и «сочувствующих» в самой Ульяновке и, вокруг на десятки и даже сотни вёрст – ни одного живого коммуниста.

Конечно, провинции коснулось слабо, но введение так называемого «партмаксимума³⁴» – тоже весьма способствовало снижению численности стройных рядов «передового отряда» победившего пролетариата.

Председателю волостного Исполкома РКП(б) было о чём задуматься, есть о чём загрустить!

В нашей «тмуторакани» гладь да тишь – лишь отголоски колоссальнейшей битвы за власть на «самых верхах», доносятся сюда невнятным гулом и рокотом из-под «небесья».

Зимой 1921–1922 года Ленин впервые почувствовал себя плохо – его беспокоили головные боли, телесная слабость и общий упадок сил. Он почти перестал появляться перед массовыми аудиториями и, среди москвичей упорно циркулировали слухи – что Ильич «пьёт горькую» или он вообще «спятил». Конечно, до полного упадка разума «самого человечного человека» было еще далеко, но первый тревожный звоночек уже прозвенел.

Вероятно, Вождь стал допускать мысль – если не о смерти, так о вероятности вынужденного отхода от активной политической деятельности. Вот тогда то и, проявилось присущее любой российской власти извечное противоречие – между системой управления и механизмом ее преемственности, в его «специфическом» – коммунистическом варианте.

«А глаза у него добрые-добрые…».

Несмотря на добрый прищур глаз, приятную картавость голоса и неизменно внимательно-доброжелательное поведение с людьми, Ленин был суровым диктатором. От его заливистого, почти детского смеха, у собеседников пробегал целый табун мурашек – от загривка до поясницы и далее куда «пониже».

Однако, вот беда: ленинское постоянное стремление к абсолютному лидерству в партии, нежелание поступиться – хотя бы долей этого лидерства и соответствующий подбор ближайшего политического окружения, привели к тому – что достойного преемника не было… Не было видно, во всяком случае. Вольно-невольно, Ленин сформировал органы власти так, что без него она становилась беспомощной.

Вторым человеком в партии и правительстве был «Лев Революции» – Троцкий… Казалось бы по логике вещей, вся власть после Ленина должна была достаться ему.

Но, вопреки успешности их «дуумвирата» – громко и грозно звучавшему весь период Гражданской войны, у Ленина с Троцким – противоречий и взаимных подозрений было намного больше, чем с кем бы то ни было. Троцкий же в свою очередь, всегда держался видной персоной – которая «гуляла сама по себе» и, Вождю это ужасно не нравилось. Всегда, памятуя о стремлении Троцкого иметь самостоятельное значение, Ленин постоянно держал его на строжайшем контроле. Льву Давидовичу не мешали купаться в лучах вполне заслуженной воинской славы – но сколь-либо большой власти ему не давали.

«Дискуссия о профсоюзах», несмотря на вполне миролюбивое название – это была первая послевоенная сшибка за власть, развязанная Троцким. Вырисовывающаяся из мирной «дискуссии» смычка между Троцким и собственным Секретариатом ЦК – до полусмерти перепугала Вождя:

Троцкий плюс ленинский Секретариат – это была величина, почти равная ему самому!

Поэтому накануне и после X съезда РКП(б), гробя последнее здоровье, Ленин немало потрудился над конструированием системы величин и противовесов – которая позволила бы ему остаться безоговорочным лидером. Этой цели прежде всего служил тщательный подбор кадров в высшем эшелоне руководства, а также регулярно проводимая чистка партийных рядов. Троцкому, с его действительно огромным авторитетом в стране и армии, Ленин противопоставил партийный аппарат под началом команды Сталина, плюс – организованный в послушные профсоюзы рабочий класс.

Чтоб возвратить было утраченный контроль над ЦК ВКП(б) и его Секретариатом, Ленину удалось на X съезде РКП(б) вбить клин между Троцким и его потенциальными сторонниками. Численность ЦК была увеличена за счёт «твёрдых ленинцев», кроме того был полностью обновлен Секретариат. Никто из старой секретарской троицы: Крестинский, Преображенский, Серебряков – не попал в состав высших партийных органов вообще. Вместо опальных, были выдвинуты совершенно новые люди из среднего руководящего звена, не имевшие особенного авторитета и связей – Молотов, Ярославский, Михайлов, что также не было случайным.

Ленин приближает к себе и всячески способствует возвышению Сталина, который успешно играл на опасениях вождя – постоянно поддерживая его, уже весьма болезненные подозрения в том, что у него нет надежного большинства в ЦК. Благодаря усилиям Ленина, Сталин фактически становится вторым лицом в партийно-государственном руководстве – являясь одновременно членом Политбюро и Оргбюро ЦК, вместо Крестинского.

Весь 1921 год Ленин неустанно укреплял свою систему против Троцкого и, произошедший в этом русле факт назначения Сталина на пост Генерального Секретаря ЦК ВКП(б) – был из той же оперы!

Но по ходу – Ильич сам не понял, что сотворил: пост Генсека, по большому счету – есть эпицентр всей последующей советской политической истории, вплоть до Брежнева… Отныне система кадровой политики Партии – являлась ключом к власти. Кто им владел – тот и приходил к кормилу государственного управления (или уходил, если безвозвратно терял его).

Ленин, Сталин, Маленков, Хрущев, Брежнев – все они в той или иной степени имели непосредственное отношение к кадровой партийной работе.

Меж тем, здоровье Ленина стремительно ухудшалось… В конце мая 1922 года, у него случился первый серьезный приступ болезни, приведший к частичному параличу правой руки и расстройству речи. Ленин находился в Горках до начала октября и в течение всего этого времени почти не принимал участия в политической жизни…

Сталин, прекрасно понимал, какие возможности открывались перед ним в этом качестве!

Состояние Ленина стало одним из факторов – ему благоприятствовавших и побудивших действовать быстро и решительно. Заручившись поддержкой Каменева и Зиновьева, он приступил к созданию, точнее, к завершению создания нового правящего класса – «номенклатуры» или «партократии», которая и дала ему в будущем решающий перевес над всеми потенциальными соперниками.

Летом 1922 года был «перетряхнут» весь аппарат ЦК. Сталин тщательно подбирал себе энергичных людей с периферии – Куйбышев, Каганович, Оржоникидзе… В этот же период в Москве появилось модное выражение: «ходить под Сталиным».

Сталина, называли «гениальным дозировщиком», имея ввиду – весьма примечательное умение генсека реализовывать свои широкомасштабные планы по частям, незаметно втягивая в них окружение и общество. Через Секретариат он активно проводит подбор и расстановку своих людей. Такую политику, на XII съезде он сформулирует так:

«Необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять эти директивы, могущие принять эти директивы как свои родные и умеющие проводить их в жизнь».

С теми партийными работниками, которые не чувствовали такого «родственного» умиления к директиве центра, не «умели» и не «могли» – у Сталина был разговор короткий. В течение года будет заменено большинство секретарей губернских и уездных комитетов – иногда путем прямого назначения, но чаще – в форме «рекомендаций» и «переизбрания».

С августа 1922 года, назначение «сверху» – а не выборы «на местах» ответственных секретарей, стало фактически нормой и после массовых перемещений – к лету 1923 года, практически весь партаппарат на местах был под полным контролем Сталина.

Так, что – было о чём задуматься, товарищу Анисимову!

***

Однако, до уровня волостных исполнительных комитетов РКП(б), сталинская рука пока не добралась… Сидим как-то одним ненастным дождливым вечерком: они разговаривают и обсуждают последние новости и свои перспективы в их свете – в довольно пессимистических тонах, а я внимательно слушаю и пока помалкиваю.

У товарища Анисимова свои «тараканы» в головах, он подсаживается ко мне и, показывая страницу из уже до дыр зачитанного «Overdrive Magazine», шёпотом спрашивает несколько заискивающе заглядывая в глаза:

– Слушай, товарищ Свешников! А как бы мне раздобыть вот такую…

УРА – «КЛИЕНТ» СОЗРЕЛ!!!

Давно ждал этого момента – потому и, журнал этот подарил!

Однако, не будем торопить события – пусть они развиваются своим естественным чередом…

– Девку? – подначиваю, – ты ж говорил, «тощая»?!

– Да, нет…, – показывая по-крестьянски заскорузлым пальцем фотографию «Понтиака», – такую машину.

– Эк тебя плющит, Фрол Изотович! Тут товарищи – эвон что говорят, а ты всё про автомобиль думаешь-мечтаешь… Спустись с облаков, товарищ Председатель!

– А, всё же? – не отстаёт.

Добавляю громкости:

– Тут впору думать: куда ты пойдёшь и кем на работу устроишься – когда нашу губернию административно укрупнят…

В зале театральным занавесом падает тишина и, на меня одновременно поворачивается все девять большевистских «рыл».

– …Думаю, товарищ Анисимов сможет устроиться управдомом в Нижнем Новгороде, а товарищ Кац – околоточным надзирателем. Проблем нет! Насчёт же остальных товарищей здесь присутствующих – ничего определённого сказать не могу.

Участковых милиционеров ещё не было и, местных «шерифов» до сих пор называли по старорежимному.

Видя вопросительные взгляды, объясняю:

– В Правительстве готовится проект административной реформы: губерния станет областью, уезды – районами, а волости ликвидируют.

Это я очень сильно опережаю события. Но они же этого не знают, ведь верно?!

– Думай, что несёшь! – раздалось было от одного маловера.

Я, сделав морду кирпичом:

– Это ты думай, товарищ! Меня то, уж было в Губернский комитет РКСМ брали, а вот куда тебя определят – с твоими то, «природными дарованиями»… Прямо не представляю!

Меня поддержал соавтор товарища Анисимова по написанию «мемуаров», товарищ Взнуздаев. Несколько плаксиво, он нагнал дополнительной жути:

– А, что вы удивляетесь, товарищи?! Волостные военкоматы уже закрыли, захотят – закроют и всё остальное… Я то, инвалид Гражданской войны – пенсию от государства получаю, а вот на что вы жить будете?

Несколько минут могильная тишина: как при объявлении о предстоящей скоропостижной кончине любимого родственника – на чьей шее… Наконец, Анисимов выйдя из ступора спрашивает:

– Что делать?

Интересный вопрос… Где-то я его уже слышал – только не припомню, именно где.

– Это ты меня спрашиваешь, Фрол Изотович?

Это сказано было таким тоном, что тот – обведя всех присутствующих смурным взглядом, снова уставился на меня:

– Да тебя, товарищ Свешников!

– Дай немного подумаю… ВАУ!!! А может нам попробовать стать уездом?

В ответ раздалось:

– Совсем молодой сдурел апосля шестидюймового польского фугаса!

В моей личной биографии – появляется всё больше и больше «подробностей».

– Жабры ему ляхи в концлагере вшили и теперь он у нас – Премудрый пескарь.

Смешки, ехидные подначки и не совсем приличные остроты:

– Тебе б, сперва – со своей Графиней «попробовать»!

– БУГАГАГА!!!

– А у нас есть какие-то другие варианты, товарищи? – спрашиваю у всех, пропустив мимо ушей «Графиню», – придумайте что лучше – а потом подначивайте.

Фрол Изотович был настроен более серьёзно:

– А ну-ка цыц все! Ты считаешь это возможным?

Смотрю ему прямо в глаза:

– А ты считал возможным ремонт своего «француза»? Скажи как на духу?

Тот, отвёл взгляд:

– Сказать по правде… Я сомневался. Сильно сомневался!

Подняв палец вверх, назидательно говорю обращаясь ко всем:

– Не ты один сомневался, товарищ Анисимов! Но пока вы все «сомневались», я составил план ремонта автомобиля и его выполнил.

В снова наступившей тишине, секретарь местной партийной – уже просто ячейки РКП(б), обвёл всех присутствующих коммунистов вопросительным взором и получив молчаливое согласие, с надеждой спросил у меня:

– Ты составишь план превращения Ульяновки в уездный город, товарищ Анисимов?

Звенящая пауза и, затем я спрашиваю замогильным голосом:

– Это поручение я могу считать партийным?

После некоторого замешательства, все не сговариваясь кивнули и, товарищ Анисимов подтвердил лязгнув челюстями:

– Считайте это партийным поручением, товарищ Свешников!

– Хорошо! Мне нужна пишущая машинка по вечерам, керосин без ограничений и пара пачек бумаги…

– Пишущая машинка «по вечерам», – понимающе улыбается и похабно подмигивает, – тебе нужна вместе с машинисткой?

Протягиваю на всеобщее обозрение мозолистые ладони:

– Спасибо, конечно – но пока свои руки не отсохли…

Грянуло оглушительное:

– БУГАГАГА!!!

Аж, погасла отвратительно воняющая говняным советским керосином подвесная лампа и наступила кромешная темень.

Когда «члены» и им сочувствующие проржались и, наощупь восстановили освещение – Анисимов вытирая выступившие от смеха слёзы:

– Получишь полное моё и других товарищей содействие.

– Тогда, через неделю встречаемся здесь же.

***

«Партийное поручение» было выполнено точно в срок. Когда члены волостной ячейки компартии пришли в комнату, где обычно происходили их тусняки, они рты поразявили: на стенах висели графики, рисунки, таблицы… Я использовал свои «роялистые» цветные карандаши, ещё не высохшие фломастеры, широкий скотч и так далее.

Нехитрый психологический приём: на «простых» людей – такое обычно производит сильное впечатление!

Закрепляя эффект, вслух зачитываю поясняющий доклад и, закончив – спрашиваю:

– Какие будут вопросы по проекту пятилетнего плана индустриального развития нашего с вами города?

Сказать, что присутствующие были потрясены – значит, не сказать ничего!

Первое время, как пришли в себя и начали хоть чуть-чуть соображать, были возгласы вместо вопросов:

– Да, не может такого быть… Это невозможно… Парень не на шутку контужен и его пора серьёзно лечить… Жили же спокойно – пока чёрт откуда-то этого поповича не принёс…

Наконец первый – более-менее вменяемый вопрос, задал сам товарищ Анисимов:

– Ты всерьёз считаешь, товарищ Свешников, что население нашего городка за пять лет можно увеличить в десять раз? До тридцати тысяч?! …НЕ ВЕРЮ!!!

– «Веровать», товарищ Председатель волостного исполкома – удел самых отсталых слоёв населения, – говорю строго и твёрдо, – настоящий, сознательный большевик же – трезво оценивает свои возможности, правильно расставляет приоритеты, энергично и настойчиво действует и, неизбежно побеждает. Так мы свергли Самодержавие, так мы победили всех врагов, так мы победим нашу вековую отсталость!

Самый грамотный из здешних большевиков, Борис Александрович Конофальский – отец «Брата-Кондрата», язвительно говорит:

– Почти триста лет нашей Ульяновке и, еле-еле в конце прошлого века – до трёх с половиной тысяч дотянули… А ты предлагаешь за пять лет – тридцать тысяч! Фантастика, молодой человек, причём – даже не научная!

– Ты забыл добавить, товарищ Конофальский – что с момента достижения нашим посёлком «трёх с половиной тысяч», происходит ежегодное сокращение населения…

Я подошёл к одному из графиков – «стремящемуся к нулю» и показал указкой:

– …И альтернативой увеличения его численности в десять раз, является полное исчезновение Ульяновки с географического глобуса мира. Так что, у нас с вами выхода нет, товарищи: или мы все вместе работаем над осуществлением моего пятилетнего плана… Или, прямо сейчас разбегаемся и, не льём понапрасну воду в суп.

Как будто, к делу не относящимся тоном, прежде чем сесть на место:

– А председателю уездного исполкома, будет положен новенький автомобиль.

Сел и сижу, молчу – от нехер делать рассматривая собственные ногти…

А в комнате бушуют страсти и идут прения, доходящие чуть ли не до мордобоя!

Конофальский туберкулёзно кашляет, Взнуздаев агрессивно машет на него своей культышкой… Товарищ Кац, что-то заикаясь говорит кому-то с сильным еврейским акцентом… Вижу – мнения уже разделились ровно пополам, хотя ещё не ясно за кого самый главный «калибр» – товарищ Анисимов. Сидит насупившись и шмалит одну «козью ногу» за другой, аж дым – «сиреневым туманом» проплывает над спорщиками…

Давно заметил эту присущую товарищу Анисимову особенность при принятии важных «коллегиальных» решений: он объявлял повестку дня – а сам молчком садился куда-нибудь в уголок курить… Подождав, когда «электорат» выпустит весь пар – наспорившись до изнеможения, наоравшись до хрипоты – а то и набивший друг другу морды до крови, он объявлял своё решение – за которое все единогласно голосуют.

Вот такой у нас в «деревне» демократический централизм!

– Хорошо, – встаю когда страсти немного улеглись, – давайте разберём мой план пятилетнего развития по пунктам – первым из которых идёт переименование нашего с вами посёлка Ульяновки в «город Ульяновск»… Объясните мне, дураку контуженному, «на пальцах» – почему вы считаете это невозможным? Ведь, кругом и около – переименовывают города, даже не чета нашему?!

Сидят, молчат – всякую гадость про меня думают… Тогда предлагаю компромиссное решение:

– Давайте сперва его выполним – первый пункт, а там дальше – посмотрим.

Наконец, «рванул» главный калибр! Товарищ Анисимов с решительным видом встаёт и громогласно говорит, поднимая руку:

– Проголосовали – принято единогласно.

Все, как опомнившись, вскинули руки – кворум достигнут.

Конофальский тотчас занёс решение партийной ячейки в протокол.

***

Засиделись допоздна, писали письма во все инстанции, уточняли детали и придумывали «нестандартные» решения…

Прям – мозговой штурм или коллективный разум, какой-то!

Первым делом написали письмо товарищу Жданову Андрею Александровичу (тому самому!) – с августа 1922 года заведующим агитационно-пропагандистским отделом (АПО) Нижегородского Губкома РКП(б). Ну и дальше – во все ниже– и вышестоящие над ним инстанции.

Разошлись далеко за полночь, преисполненные коммунистическим «энтузизизмом» и извечными народными надеждами на лучшую жизнь.

На следующий день прямо с утра, Фрол Изотович и другие местные коммунисты и им сочувствующие, развили прямо-таки бурно-бешенную деятельность. Митинги и собрания в Ульяновке – шли один за другим чередом и, иногда народу казалось, что власть опять меняется – как в семнадцатом году. Коллективные письма шли во все инстанции и во все редакции газет и, я тоже внёс свою малую лепту в это народное движение – горланя на митингах. Первым делом, разумеется, проведя работу на полустанке среди агентов ОВО.

Закончилось всё массовой демонстрацией трудящихся и очередным «корпоративчиком» элиты в трактире нэпманши Сапоговой.

Ну… Лично для меня всё закончилось ранним утром – когда я чуть ли не на четвереньках, выполз из спальни Софьи Николаевны и пошкандыбылял в сторону гаража. Опередив опохмеляющегося огуречным рассолом Фрола Изотовича, я первым взял «Бразье» и съездил на полустанок.

Служебный долг – превыше всего!

***

Следующим вечером, собрались все снова – уже самовозбуждённые происходящим, с горящими глазами. По ходу, сработала «обратная связь»: заразив энтузиазмом массы, наши большевики сами – от масс, им же и заразились.

Уже никто не сомневался в выполнении первого пункта Пятилетнего плана!

Воспользовавшись переменой настроения, я предложил:

Рисунок 34. План ГОЭЛРО.

– Давайте уж и, второй пункт заодно выдвинем в массы – что зря время терять? Раньше сядем – раньше выйдем.

Прошло на «ура»!

Вторым пунктом шло подключение города – носящего ТАКОЕ(!!!) имя, к плану ГОЭЛРО: ремонт уже готовой плотины на стоящем чугунолитейном заводе и установка там гидрогенератора. Затем, предполагалось подключение к общей энергосистеме – ведь, в Нижегородской губернии уже велось строительство нескольких ГРЭС работающих на местном торфе.

– Но, здесь одними письмами не обойдётся! Здесь придётся побегать по инстанциям, – предупреждаю и предлагаю, – чтоб ускорить дело, архиважно направить в Москву товарища Конофальского! Он старый революционер – хорошо знает некоторых товарищей, что сейчас на руководящих постах.

– Да никого там, я на «руководящих постах» не знаю, – отнекивался тот, – я давно уже отошёл… Из-за болезни…

Другие товарищи, его несколько не поняли:

– Так ты нам врал всё это время? Так, что ли?! Ну, тогда снимай стёклышки…

Обладающий сверхъестественным чутьём Борис Александрович понял – что его прямо сейчас будут бить и, что вполне возможно – кованными большевистскими сапогами по лицу… Он попытался стать маленьким и незаметным, но это у него не получилось.

Я заступился за бедолагу:

– Товарищ Конофальский несколько преувеличивал – что каждому из нас свойственно. Все мы – люди, все мы – человеки! Возможно, он и не знает лично товарищей – стоящих у руля власти в Кремле… Но, у него есть большой дореволюционный стаж и бесценные заслуги в борьбе с Царским самодержавием! Товарищи на «руководящих постах» – обязательно его примут, выслушают и уважат энтузиазм трудовых масс – видящих в электрификации путь к своему светлому коммунистическому будущему.

Опять же – написали коллективное письмо (я диктовал – Конофальский писал) в Государственную комиссию при Совете труда и обороны (Госплан РСФСР), лично его председателю Глебу Максимилиановичу Кржижановскому, Председателю ВЦИК РСФСР товарищу Калинину Михаилу Ивановичу… Председателю Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) – Петру Алексеевичу Богданову…

Кажется, никого не забыли?!

Что самое интересное – про Сталина никто даже и не вспомнил и, уверен – предложи я, наверняка последовал бы вопрос:

«А, кто это такой?».

Ну ию само собой – не забыли написать главному «виновнику» торжества: Председателю Совета Народных Комиссаров (СНК) РСФСР, Председателю Совета труда и обороны (СТО), члену Политбюро ЦК ПКП(б) – товарищу Владимиру Ильичу Ленину…

Мол, назвали город в честь твоей «девичьей» фамилии, уважили тебя – посему соизволь электричество дать!

Чтоб, мы не при лучине твои и товарища Маркса труды читали-изучали – а при «лампочке Ильича».

Душевное такое письмо, я его раз семь вычитывал-редактировал – даже, на скупую мужскую слезу пробивало… Отдал на суд – почитать Отцу Фёдору и, тот тоже – добавил туда пару весьма проникновенных строк.

Товарищ Конофальский, как и положено всякому уважающему себя российскому интеллигенту, умел красиво и убедительно трындеть – но не обладал требуемой «пробивной силой» а, в трудных житейских ситуациях терялся и жевал сопли… Товарищ Анисимов это прекрасно понимал и, на общем поселковом собрании тому выбрали в попутчики двух «ходоков»: один типичный крестьянин, чуть ли не в лапотках – хоть счас вилы в руки и на штурм барского поместья, другой – «типичный» пролетарий… И молот ему не надо – пудовым кулаком шерстистого носорога завалит!

Напоследок, наш председатель проинструктировал «ходоков», не особенно стесняясь присутствующего здесь же «главу» делегации:

– Смотрите за ним – чтоб не сбежал невзначай! Знаю я эту публику: пропьёт по московским кабакам общинные деньги со столичными шалавами да цыганами…

Я не преминул уточнить, вспомнив «Отца русской демократии» и его столичные амурные похождения – едва не приведшие к краху их с товарищем Бендером «концессию»:

– …С голодными студентками, которым надоели овощные котлеты.

– Вот, вот! Седина в голову – бес в мошонку! Ищи его потом, свищи.

***

На следующем же собрании – после отъезда в Первопрестольную Конофальского со товарищи, задумчиво заявляю:

– А ведь у нас проблема, товарищи!

– Какая же? – насторожились.

– Большая проблема… ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА!!!

– Да, не тяни ты кота за яйца, товарищ Свешников!

Большим пальцем показываю за спину – за которой находилось окно:

– А вы посмотрите на наш посёлок – претендующий на ТАКОЕ(!!!) название, глазами товарищей – приехавших из Москвы… Да хотя бы – из Нижнего Новгорода!

Те переглянулись в наивной непонятке:

– А в чём дело? Что не так в нашем посёлке?

– Всё не так! На улицах грязь по колено и выше, лужи непроходимые, тротуары гнилые, кучи мусора, дохлые кошки с собаками… Вонь, мухи… ГОВНО(!!!) на каждом шагу валяется!

– «Говно»?! – изумились те, как будто сроду ни одного говна на улицах родного посёлка не видели.

– Да! Именно так – говно! Много говна! Очень много говна! Очень-очень много говна! …Посмотрят руководящие товарищи на это ваше ГОВНО(!!!) и прочие безобразия на улицах и, скажут сурово: «Не достоин!».

Я постучал пальцем по цветной фотографии «Паккарда» на странице лежащего перед Анисимовым журнала… А потом незаметно для других, молча – но красноречиво, показал товарищу Председателю фигу.

Тот, аж вскинулся весь – как дикий андалузский бык при виде одетого в красные лосины матадора и, вскипел как тульский самовар от термитной шашки!

Все следующие выходные, местный председатель бегал – как в одно место мухой це-це укушенный и матерился матерно матерным матом, а очумевший от происходящих исторических перемен народ – шуршал вениками на субботниках и скрёб лопатами… Субботник за субботником целый месяц и, воздух в посёлке стал чище – а зелёные навозные мухи откочевали куда-то на юг из-за сокращения кормовой базы и начавшихся заморозков.

– Этого ничтожно мало, товарищи, – подвёл первые итоги я, – согласен: гов…на на улицах стало меньше, но не появится ли оно вновь?

– Конечно, насрут, – Фрол Изотович хорошо знавший своих земляков, – если уже не насрали, утырки несознательные… Что предлагаешь?

В комнату как раз зашёл неприкаянно слонявшийся Федька, с момента починки «француза» шныривший по мелочи.

На ловца, как говорится и зверь бежит!

Будем действовать по принципу: «кто нам мешает – тот нам и поможет»:

– Предлагаю создать постоянно действующую санитарную милицию и назначить её главой… Фёдора!

У того, аж челюсть с громким щелчком выпала.

***

Как я уже говорил, отношения наши не заладились с первого же взгляда и, кроме вышеописанных столкновений было и несколько посерьёзней…

Когда мы с Елизаветой – ещё в самый первый период наших с ней отношений, задерживались по вечерам в гараже, он взял за привычку туда заглядывать – причём не открыто, а как-то по-партизански – «из-за угла»…

Подсматривал короче, извращенец колхозный!

– Другой раз, Федька, глазик тебе выколю, – поймав как-то, я пообещал ему, – председательской кобыле под хвост – ты сможешь и, одним заглядывать.

Другой раз, проводив Елизавету до дома, почмокавшись с ней на прощанье на крылечке и, направляясь в «Трактир» к Софье Николаевне чтоб снять возникшее «напряжение» в чреслах. Смотрю – дорогу мне перегородили трое местных балбесов с Федькой во главе:

– Может, потрещим «гребень на гребень», – он сплюнул мне под ноги, – или засцал?

Что-то я не верю, ещё со времен «той» молодости, в честные поединки «один на один» при условиях – когда за спиной противника маячат трое решительно настроенных отморозков.

Тоже достаточно прицельно сплюнув и, с решительным видом вынув из кобуры «Наган» – говорю как можно убедительней, с оттенком лютой невменяемости в голосе:

– Я в этой «песочнице» давно не играю, ребятишки! Просто – пристрелю вас всех троих нах и, ничего мне за это не будет. У меня справка от доктора есть: что я контуженный в борьбе за Советскую Власть и иногда по этой причине кого-нибудь убиваю. Вопросы будут, или мне можно уже начинать?

«Оппоненты» нарезали так резво, что только шорох вдоль улицы пошёл!

А я на практике ещё раз убедился в верности известной поговорки о «добром слове» – подкреплённом каким-нибудь, хоть – самым завалящем «револьвером».

С той поры и пошёл гулять слух о моей «чудодейственной» справке – дающей мне право убивать безнаказанно. Кто-то верил, кто-то – нет, но все без исключения предпочитали со мной по пустякам не ссориться…

Так, на всякий случай.

***

Предложение о «санитарной милиции», всем без исключения местным «элитариям» понравилось.

После короткого организационного периода, на определённое количество домов были назначены ответственные лица – которые должны были следить за санитарным состоянием их части улицы…

В принципе, это не новость!

Новостью было то, что за «ответственными» следил сам Федька: сперва один самолично, потом вместе со штатными сотрудниками – санитарными инспекторами. А этот товарищ, как сами понимаете – был конкретно говнистым…

Народ взвыл!

В случае нарушения режима чистоты, следовали довольно внушительные штрафы – которые шли в специальный «фонд городского развития». Хотя, в посёлке злопыхатели-недоброжелатели сплетничали «на новый председательский автомобиль» – средства действительно шли на городские нужды. На них в частности была восстановлена система сточных канав и, на улицах тут же стало меньше луж после осадков или таяния снегов, были отремонтированы дощатые тротуары и кое-что ещё…

К вящей радости нэпмана Ефима Михайловича Фирстова – владельца почтовой станции и местного монополиста по части наёмного гужевого транспорта, была воссоздана ассенизаторская служба – вывозящая мусор и нечистоты из черты города.

Кроме мер принудительных, проводилась наглядная агитация плакатами, лекциями типа: «мойте руки перед едой – рожа будет шире талии», проводимые всей нашей интеллигенцией в порядке трудовой повинности… Не избежал такой участи и, Отец Фёдор, да и, я бывало выступал. На лекции народ сгоняли зачастую силой и, слушали их бывало засыпая…

Но, только не при мне:

– Выйдите весной на кладбище и посмотрите на ещё не успевшие осесть детские могилы… Этих детей убили – ВЫ!!! Вы убили их грязью, в которой кишат бациллы и паразиты!

Разнообразные плакаты, на которых по моим идеям и руками учеников изостудии Нила Николаевича Кулагина, были нарисованы вылезающие из куч дерьма отвратительно выглядевшие глисты и капли воды со зловещими волосатыми бактериями – усиливали эффект.

– УБИЙЦЫ!!! – вопил я, как бесноватый Адик на митинге в одной мюнхенской пивнушке, – вы убиваете собственных детей: нет вам прощенья ни этом Свете – ни на «том»!

Мамой сэра Чемберлена клянусь – были слёзы и женские истерики, были и падения в обморок здоровых на вид мужиков…