Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 23. «Прорыв»

Серое, промозглое утро встретило раеоонца шумом разрозненных выстрелов вокруг. Воздух в глубине города сотрясался от взрывов. Грузные каплями дождя создавали гнетущий монотонный звук, от которого голова шла кругом.

Прокашлявшись в кулак, побрел обратно к исполинам на Айдит блок. Нахождение в этом городе вызывало отвращение, а то, что через дорогу, зализывает раны поддонок до которого, он Нарнис, пока не может добраться, просто доводило до тошноты. Но жизнь не стоит на месте, «Ласка» сказала, что через неделю его контракт закончится и тогда откроется шанс расставить все точки над «и», но для начала, нужно самому отсюда выбраться.

Добравшись до штаба батальона, никого не обнаружил внутри, тусклая люминесцентная лампа освещала стены кабинета. Уже собираясь уходить, в дверях столкнулся с замкомом Рароном.

– О, раеоонец, ищешь кого? – спросил на ломанном всеобщем офицер.

– Да, хочу сказать Пурэ, что я уезжаю.

– А, он на НП, аговирцы сегодня в ударе, словно с цепи сорвались… Сейчас я кое-что прихвачу и вместе пойдем.

Нарнис кивнул, а офицер взяв из под стола пару замызганных и мятых карт, отправился обратно к командиру увлекая гостя за собой.

На этот раз пришлось идти в соседний исполин, на линию контакта с частями Аговира. С раннего утра, задымив улицу, противник пытался прорваться и захватить здание. И подобно бримуновцем, им почти удалось. Авангарды пробрались на первый этаж завязав нешуточный бой. Лишь ветераны из первой роты смогли взять инциативу в свои руки и откинуть неприятеля прочь за пределы офисного массива. Эта небольшая операция обескровила сразу двух участников конфликта. За неполные четыре часа, в общей сложности погибло пол сотни человек с обеих сторон, десятки получили ранения.

Нарнис с замкомом нашли Аммина на подземной парковке, в расположении полевого госпиталя, где недавно приходила в себя павшая подруга. Командир сидел на кресле, а молодая санитарка перевязывала его посеченное осколками плечо.

– Я всегда удивлялся, как обезьяны могут так упорно воевать, эти же твари живут по законам инстинктов, и не один из них, особенно тот, что отвечает за самосохранение, не может им вдолбить, что на землях папы Аммина они найдут только горе и разочарование.

На поясе «коменданта» заиграл спутниковый телефон коротким монофоническим треском. Жестом показывая подошедшим помолчать, снял трубку. С каждой секундой черты лица его становились угрюмее, после пятиминутного разговора прервал соединение.

– Программа сегодняшнего дня просто восхищает! Апштас Иранэ рассказал, что час назад аговирцы взяли Дейнен блок, теперь мы в окружении, и на этот раз полном.

– Так метро же есть.

– Не в этот раз. За Дейнен Блок метро выходит на поверхность и идет через мост. Мост отрезан, как и квартал. Деплокировку смогут начать только ночью, у них там своих забот полно.

– А нам что делать? – с тревогой посмотрел на командира Рарон.

– Помогать ему.

– Мне передать распоряжения к подготовке?

– Да, собери всех гражданских и раненных. С новым поступлением из «Крыльев» и после сегодняшнего штурма у нас тут совсем места не остаётся. Будем выводить их через коридор, а вот создать его поручаю тебе, – Пурэ пристально посмотрел на зама, – возьми остатки первой роты, ребята опытные, больше дать не могу, сегодня ночью прорвешься к нашим, а там будешь смотреть по обстоятельствам. Задачу понял?

– От первой роты рожки да ножки остались, я с ними не прорвусь, и тем более не смогу создать коридор.

– Рарон, – холодный взгляд Пурэ сверлил заместителя, – ты четыре года в «вышке» отучился, неужели кроме как гонять по плацу салаг, жрать хань и просиживать зад на КП тебя там ничему не научили? Повторяю, у меня нет лишних людей, все нужны здесь. Импровизируй, например раздай стволы раненным, которые в состоянии их держать, – «комендант исполинов» перевел взгляд на раеоонца, – Вот тебе и путь домой, подсобишь нашим.

Весь оставшийся день эбрезер Рарон и командир первой ударной вместе с Нарнисом прорабатывали план прорыва. От основных частей армии их отделял всего один квартал с прямой улицей и четырьмя многоэтажками. Самое узкое место, тот самый коридор находился в районе супермаркета. Скоординировавшись по связи с «большой землей», план прорыва был утвержден к шести вечера. В двадцать три намечалось начало, ровно тогда, когда красная ракета озарит небо на северо-востоке – знак, что на той стороне тоже готовы к деблокировке.

Авантюра не отличалась замысловатостью: первый и второй взвод завязывают бой в супермаркете, далее отрезая подкрепления аговирцев с востока, третий и четвертый закрепляются в зданиях напротив и при помощи пулеметов отсекают неприятеля с запада. Благо архитектурная планировка позволяла правильно расставленному пулеметному расчету, простреливать весь периметр улицы, не давая просочиться даже крысе.

Самая сложная часть авантюры – удержать коридор до подхода основных сил, которые должны отбить мост и сходу взять здание полицейского участка на Дейнен блок – стратегическую точку. Следующий шаг– выдвижение колоны и пополнение гарнизона трех исполинов новыми защитниками. Если все сработают синхронно и слаженно, как планировалось, то потери будут минимальными, а деблокировка успешной. Но, как всем известно – жизнь не идет по плану.

***

Дожидаться часа «Х» раеоонец решил в своих апартаментах. Перед тяжелой ночью, не плохо бы отдохнуть часок другой. Не известно, как всё сложится, и появится ли ещё шанс поспать на пути домой.

Дремота вновь перешла в кошмары, ломающие духовный стержень. Спустя час угнетающего бреда, парень вскочил с матраца обливаясь холодным потом. В груди что-то больно стрельнуло. Убрав рукавом испарину, ощупал форму в районе сердца. Впитавшаяся грязь давно превратилась в корку, под слоем которой проступил рямоугольный предмет в кармане, который моментально привел раеоонца в чувство. «О, нет, нет, только не это! Запись!».

Вытащив содержимое, откинул бумаги в сторону и попытался включить промокший телефон. Тот не подавал признаков жизни. Вскочив, стал проклинать себя за такую неосторожность. Доказательства того, что «Ласка» – их трофей, играли исключительную роль в получении вознаграждения.

И тут его осенило. «Карта!» Бросился к ранцу подруги. Найдя её телефон, вставил в корпус флэшку из своего утопленника. Пройдя в галерею, нажал на запись допроса. Та воспроизвелась. С глубоким облегчением Нарнис выдохнул. Собираясь вернуться к матрацу, взгляд зацепился за бумаги, те, что в панике откинул. Сложенные листы валялись на полу.

Материя казалась очень хрупкой из-за воздействия воды, аккуратно развернув её, осознал, что в руках держит письмо, письмо от Илоны. Изящным, но немного прерывистым карандашным подчерком была исписана вся площадь листка с обеих сторон. Устроив его поудобнее на свету, приступил к чтению:

«Нарнис,

Как ты уже понял, я отстранила тебя от этой авантюры, на правах старшей по званию. Ах да, твоя тонкая душевная организация мне хорошо известна, так что патроны для пистолета найдешь в кармашке рюкзака справа. А то ещё каких глупостей натворишь.

Нет боли сильнее, чем боль от потери близких. Всю войну я чувствовала, что часть меня умирает, когда очередной дорогой человек отправлялся в иной мир. Самое страшное, что ты совершенно не можешь на это повлиять, подобно людям в кинотеатре, которые смотрят фильм и не могут изменить сюжет.

Когда вы приехали, я уже догадывалась зачем, уже знала, что с Ози что-то не так, мне сообщило об этом сердце. Когда я полола цветы, оно так сильно сжалось, я почувствовала, как нечто, клещами вырвало из души все живое.

Война научила меня многому, в том числе держать эмоции при себе, давить их в зародыше. Мы смеялись, беседовали, но внутри меня горел огонь, огонь скорби, сжигающий душу, переворачивающий все внутри. Я не хотела, чтобы Вы увидели эту скорбь, наоборот, чтобы все было как в старые добрые времена, хотя бы иллюзорно. Всю ночь, перед нашим отъездом, я рыдала, не в силах более сопротивляться.

Спустя три года после нашего расставания в Бэинхолде. Озан позвонил мне и предложил встретиться. После этого все и началось, мы с ним стали близки. Его семья об этом не знала, кажется, он второй человек за всю жизнь, к которому у меня возникли такие чувства. Он всегда меня спасал, был опорой и поддержкой, в тяжелые для меня времена помог остаться на плаву и не закончить жизнь в веревке. Он стал смыслом, тем лучом света, на который ориентируются во тьме.

Он уже готов был развестись, но я запротестовала… Не потому что Илона образец порядочности, нет, потому что я трусиха, ссыкливая девчонка. Я боялась этих отношений. Семья, дети? У меня? Бред! Кого я могу породить, таких же чокнутых отпрысков как я сама? Нет, отставить! Он приехал ко мне в деревню за день до отлета на своё последнее задание. Тогда мы были счастливы. Он сделал мне предложение.

Если бы я сказала «да» сразу, он мог не погибнуть, мог, его кровь и на моих руках, как и смерть тех двух бедолаг в Тенрайде. Я упустила свой последний шанс на счастливую жизнь, дура, после того, как он ушел, в ней более нет места смыслу.

Вот так. Но сегодня, мне выпал шанс переписать сюжет твоей жизни будучи зрителем. Еще одной смерти я не переживу, не хочу сойти с ума и угодить в дурку. Прости меня, что выставила тебя трусом, если это плата за то, чтобы ты дышал, то я её заплачу.

Возвращайся домой, плюнь на всё и начни новую жизнь. Забудь о Набе! Помни, возмездие требует двух могил, наша поездка сюда тому яркий пример. Моя доля – теперь твоя. С такими деньжищами все дороги открыты. Живи счастливо, без вины и предрассудков, за нас всех, ты настоящий мужчина, Нарни, я уверена у тебя все получится. Второе письмо передай моим родителям, не забудь о семье Али и Ози. Это тяжелое бремя и оно тебе по плечу. Жизнь прекрасна, наверное. Просто нужно открыть глаза. У меня не получилось… До встречи в новой, брат.

Илона.»

Опустив густые брови, Нарнис потер щетину. Отстранив письмо, разочарованно огляделся по сторонам. Второй листок убрал в карман.

Раздался стук в дверь, и без особых прелюдий в помещение прошел молодой аранийский солдат, тот щупленький, которого недавно отпустили из плена Бримуновцы.

– Нарнис, все наши готовы, вы идете? – осторожно спросил он.

– У тебя есть зажигалка или спички, моя отсырела? – холодно ответил раеоонец вопросом на вопрос.

– Да, конечно, – достал из кармана штанов спички и подкинул Нарнису. Внимание привлекла стоящая в углу гитара, стилизованная под красное дерево и украшенная надписями на северном наречии. – Воу, классный инструмент, можно посмотреть? – араниец взглянул с опаской, получая назад спички.

Владелец кивнул и подняв листок перед собой поднес к нижней его части горящую серную головку. Оранжевое пламя мягко принялось ласкать бумагу перерождая её в пепел. Тем временем, Уман пристально рассматривал в руках музыкальный инструмент и аккуратно ласкал его пальцами.

– Вот это да, легендарное изделие, а каков звук…

Нарнис тем временем закончив пиродействие с письмом, схватил рюкзак, закинул за плечо и поднял с пола бутылку «блондинки» от Пурэ. Залпом осушил жидкость до дна:

– Забирай, она твоя, – веко под глазом немного дернулось и мужчина покинул комнату. Уман, еще раз с восхищением оценил инструмент и положительно покачал головой.

***

Всё в этот июньский вечер шло наперекосяк, дух смерти витал в воздухе.

Вопреки намеченному плану, красная ракета осветила небо в начале первого ночи, после чего около пятидесяти человек выдвинулись к Дейнен блок в гробовой тишине. Дерзкий рейд застал неприятеля врасплох. Он даже предположить не мог, что изможденные солдаты из исполинов физически способны на атаку после сегодняшнего утра.

Через четверть часа боестолкновений, подразделения заняли свои позиции, и открыли коридор, но со стороны «большой земли» докладов не приходило.

Сколько Рарон не пытался выйти на связь, в канале шуршал лишь треск помех, обнадеживали лишь звуки идущего боя в переулке выше по улице за полицейским участком, давая понять, что на той стороне тоже предпринимаются все возможные действия по спасению сограждан.

К часу ночи замкому наконец удалось вызвать прорывающихся навстречу союзников. В рации прозвучало четкое: «Дейнен зачищен, быстрее пускайте колону!».

Раненные и гражданские выдвинулись незамедлительно. Покалеченные средней тяжести, кое-как, помогали «тяжелым». Кто не мог идти, тех тащили на себе местные жители, а боеспособные «легкие» вновь получили оружие и присоединились на позиции к стрелкам первой роты.

Аговирцы пришли в себя довольно быстро и стянули к точке прорыва дополнительные подразделения, после чего потери стали ощущаться куда серьёзнее.

В пятнадцать минут второго, ста тридцати миллиметровый фугас влетел в здание супермаркета, пробил крышу и убил сразу пять человек, среди которых оказался эбрезер Рарон с радистом. Так как армейская длинноволновая рация была только у него, радио-мост с большой землей оборвался.

Оборвался именно в тот момент, когда на другой стороне, полковой радист подорванным голосом вызывал прорыв-группу и кричал, чтобы те немедленно остановили колону, так как аговирцы контр-атакой выбили их из здания полицейского участка и теперь весь переулок находится под интенсивным обстрелом неприятеля.

Но штурмовая группа уже не могла слышать предупреждений. Колонна полным ходом брела к полицейскому участку, как ничего не подозревающие коровы на скотобойню.

Аговирцы поняли ради чего «ранцы» все это устроили, хладнокровный по своему ценизму план созрел сам собой. Когда раненные показались на пересечении Дейнен блок и переулка «Восхода», по ним никто не стрелял. А когда почти семьдесят человек вышли на открытый пяточек и направились в сторону спасения, из окон заведения правопорядка, шквалом посыпались пули. Весь фасад здания превратился в светодискотеку, где каждая вспышка сопровождалась полетом свинца в женщин, детей, стариков и раненых.

***

Даже сквозь шум дождя и стрельбу они услышали жуткие вопли и стоны выше по улице. Появилось ощущение, что твари подземного мира выползли на землю и начали свою экзекуцию.

Ротный, по внутренней связи безуспешно пытался связаться с Рароном, но контакта установить не удалось. Дабы прояснить ситуацию, послал Нарниса в супермаркет.

Раеоонец отбыл незамедлительно. Выйдя под дождь, Нарнису требовалось перебежать к торговому зданию напротив. Мрак и вереница эвакуирующихся осложняли ориентацию на местности. Так как улица шла в подъем, обильные потоки воды промочили ноги. Достав фонарик, направил свет на землю, но когда увидел то, что омывало ботинки, всё внутри перевернулось.

Одарив лучом весь периметр дороги, подсветив серые лица аранийцев, Нарнис обнаружил, что вода потока под ногами – бардовая, как будто, кто-то вылил целую тонну красной акварели. Обуреваемый ужасом, бросился к медленно бредущим людям и принялся в жесткой форме останавливать их, некоторых бесцеремонно валил на землю, хватаясь за следующих, кричал на всеобщем: «Всем стоять!».

Люди особо не сопротивлялись, будто уже смирившиеся со своей участью. Все это походило на гротескный ночной кошмар.

Вернувшись к ротному, Нарнис рассказал ему об увиденном, схватился за голову и принялся покачиваться взад– вперед. Первый раз за долгие годы раеоонец ощутил себя действительно ничтожным, беспомощным, словно грудной младенец, абсолютно неспособным что-либо изменить. Слова подруги о «кино» и о «сюжете» обретали смысл.

Беженцы встали, а первые отголоски трагедии открылись лишь через час.

Так как замком погиб, командование на себя взял ротный, и первым его приказом на новой должности было отбить здание номер 34 в переулке у аговирцев, то самое здание полицейского участка, и позволить колоне продолжить путь до спасения.

Это задание по всем параметрам логики и здравого смысла считалось суицидальным, тем не менее, нашлась двадцатка добровольцев, готовая испытать судьбу на прочность. Вместе с ней вызвался и Нарнис.

На полусогнутых, короткими перебежками бойцы рванулись к цели. Укрываясь за остовами автомобилей, всё сильнее сокращали дистанцию со зданием, изнутри вспыхивающим огнями выстрелов, будто новогодняя елка. Видно аговирцы ещё не успели добить всех участников первой атаки.

Группа перебежала к торговым киоскам и вдоль них продолжила движение к оплоту смерти. Стоны и плач становились все громче, разбавляясь звуками одиночных выстрелов.

Укрывшись за последним ларьком, Нарнис выглянул, чтобы оценить обстановку на перекрестке. Картина, открывшаяся перед ним заморозила кровь в жилах. Всё пространство перед участком холмилось от груд раненых и мертвых тел. Стоны и плач разрывали воздух. То и дело вспыхивали новые огни выстрелов из мигающего здания, обрывая чудом уцелевшие жизни. Подствольные фонари шарили по телам, ища очередную недобитую жертву.

Отряд разделяли от входа в злополучную постройку всего лишь тридцать метров открытого пространства, усеянного десятками мертвых и раненных людей. Единственный шанс попасть внутрь – ползти и, если хищный луч остановит на ком-либо из них свой взор– притвориться мертвыми.

Прерывисто выдохнув, раеоонец лёг на землю и возглавил смертельно-опасный рейд. Бойцы двигались следом. Это был долгий путь в красной жиже, с жесткими и отчаянными хватками раненных, руки которых приходилось отдирать с силой, дабы не задерживать солдат позади. Проливной дождь ограничивал обзор противнику, тем не менее, несколько раз лучи света проносились совсем рядом, добивая новую жертву. Помимо ужаса, внутри смельчаков росло ещё одно чувство, а у Нарниса оно уже заливало сердце лавой от вида каждой молодой женщины с размозженной свинцом головой, старика с отвратительными рваными ранами и ребенка с наивным, немигающим взором. За всю войну он не привык только к двум вещам, против которых даже время с бутылкой были бессильны– это смерти товарищей и смерти детей.

В нескольких метрах от входа встретился с ещё одним мертвым лицом. Но на этот раз, оно, как кипяток, обожгло Нарниса знакомыми чертами.

Он узнал её, Самата. Та девочка из подвала гостиницы, из маленького лагеря на парковке. Вот и мать лежит, сжимая в руках холодное тело той, кого он угостил шоколадкой.

Жуткое осознание прокатилось по разуму, как молния. Он всех их обрек на смерть, он сказал, что у Пурэ безопаснее, он посоветовал им убираться из «Крыльев света». Благими намерениями выстлал всем путь в небытие.

Это стало последней каплей, на стеклянных глазах Саматы был пересечен Рубикон. Лава ярости окончательно расплавила сердце, превратив его в черный уголь. Что за существа убивают женщин и детей? Что за твари на это способны и почему они дышат? Создатель, Айратонг, где всеми любимые Боги, которые позволяют такому происходить? Либо их нет, либо они ничуть не лучше тех выродков, что такое творят, ибо позволяют им оставаться безнаказанными.

Безумный шум в ушах застлал все чувства и ощущения, кроме всеобъемлющей ярости и обостренной справедливости. Оставив семью позади, Нарнис добрался до входа.

Насадив штык на дуло автомата, вступил во вражеский оплот, пообещав себе, что изгонит всех гончих смерти обратно в ту противоестественную дыру, откуда они пришли.

Сначала он увидел яркий свет фонарика, не мешкая, прицелившись на ходу, открыл огонь, раздался душераздирающий вопль, начало положено.

Забрав с тела саперную лопатку, заткнул её за ремень, после чего время прекратило существовать. Осталась лишь жажда крови и сатисфакции.

Он стрелял, а когда не мог стрелять – колол, когда не мог колоть– рубил лопатой шеи, руки и черепа. Одной сущности загнал её в грудь на пол штыка прямо через кевлар, так сильна и неотвратима была длань возмездия. Жестокое исступление утопило мужчину в себе. Сейчас значение имело только одно– как много тварей ещё осталось вокруг и как бы побольнее их умертвить.

Раеоонец был портативной станцией по выработке негативных эмоций. Ни один процесс во вселенной не мог затмить того объема отрицательной энергии, которую он производил в те безумные минуты.

Когда она влетела в проход, среагировать успели все оставшиеся в живых шестнадцать солдат. Один из них попытался отбросить гранату ногой, но эта авантюра закончилась фатально, раздался взрыв. Нарнис успел отпрыгнуть в сторону, но ударная волна достала и его. После жесткого толчка в бок и обжигающего жара, пришла потеря сознания, длившаяся несколько секунд. В голове бушевал ураган, сопровождаемый монотонным, изматывающим звоном. Раеоонец ворочаясь на полу от сильнейшей боли в голове, держался за уши. Попытался встать на четвереньки, но полная потеря ориентации не давала совершить столь простое действие. Что-то теплое стекало по шее из ушей, к боли в голове присоединилось неприятное пульсирующее ощущение внизу живота, тем не менее, Нарнис наконец поднялся и пошел в атаку. На полу перед проходом в глубину этажа, лежала изуродованная половина бедолаги, пытавшегося откинуть злополучную лимонку.

Стены кругом были забрызганы кровью и ошметками плоти с одеждой. В ноздри бил запах горелого человеческого мяса. Аранийцы, очухавшись от контузии, незамедлительно рванулись в проём, раеоонец следом. Краем глаза, увидел, что из смежного коридора, с фланга, появилось трое аговирцев, во вспышках стрельбы виднелись только силуэты, так как помещение окутанное темнотой оказалось сильно задымлено от взрыва.

Спрятавшись за разбитой дверью, подпустил врагов поближе, а затем скосил всех троих очередью из автомата, в дыму послышалась возня и булькающие звуки, как будто кто-то решил прополоскать горло. Внезапно, из неясной патоки вылетел ошалелый паренек с саперной лопатой, размахивая инвентарем, словно мечом, пытаясь попасть в Нарниса. Лишь хорошая реакция и старые навыки спасли раеоонцу жизнь: рефлекторно увернувшись от очередного замаха, сблокировал руку неприятеля и ударом головы размозжил тому переносицу. Новая порция дров под названием «Поганые детоубийцы!»– раскочегарила печку жестокости добела.

Стащив с неприятеля каску, стал наносить удар за ударом, пока не услышал, как череп оппонента хрустнул. Но и этого было мало. Остановился Нарнис только, когда голова аговирца превратилась в кашу сломанных костей и мозгов. Что-то внутри прорвалось и хлынуло с новой силой в сердце, Нарнис так громко и протяжно заорал, что на миг его товарищи замерли в оцепенении. Он умолял рвать врагов на куски, отправлять тварей обратно в мир смерти.

Всё закончилось утром, с приходом основных сил полка, которым, наконец удалось во второй раз прорваться к зданию и полностью вернуть над ним контроль. Из первой волны ночного штурма, выжило всего двенадцать бойцов, а из двадцатки смельчаков рассвет увидели лишь девять.

Весь забрызганный кровью нелюдей, неуверенной походкой, опираясь на стенку, Нарнис, словно пьяный пробирался к выходу. Его прошиб сильный озноб, в глазах всё плыло и периодически темнело, держать равновесие стало крайне непросто. Выбравшись наружу, столкнулся с союзными солдатами, те смотрели на него с животным ужасом. Подскочил какой-то сержант и пытался что-то выяснить на своем языке, раеоонец покачал отрицательно головой и, игнорируя собеседника, побрел дальше.

Улица гремела, из-за домов доносился гомон сражающихся. Все больше и больше защитников города проносились навстречу, а Нарнис, цепляясь за каждый выступ стены, пытался идти вперед. Он запомнил, как пару дней назад, их, всех вместе провозили от штаба армии до Айдит блок, помнил, что нужно идти на север через мост, ещё пять кварталов, минут тридцать неторопливым шагом.

Мысли путались в голове и вытеснялись монотонным звоном, который стал чуть утихать. Ярость выжала его до нитки. Я не убил ни единого человека, там не было людей… – твердил себе под нос раеоонец с трудом переставляя ноги. Несмотря на теплый дождь, пальцы рук онемели от холода, боль в животе становилась все невыносимее, казалось, ей не будет конца. Вскоре мысли развеялись, как утренний туман, наступила апатия. Стало все равно, бессмысленно и незначительно. Не совладав с телом, рухнул на мокрый асфальт, Нарниса начало рвать черными сгустками, а организм прошиб такой озноб, словно только что искупался в ванне со льдом. Вытерев рот вибрирующим от тремора багровым рукавом, с трудом перевернулся и прижался спиной к стенке полицейского департамента.

Посмотрев в предрасветное серое небо, сыпавшее крупные капли дождя, опустил глаза и заметил, что кожа кистей рук имеет мраморный оттенок. Подбежал медик, черноглазая женщина, как та девочка Самата. Достав из кармана сигареты, вытащил из пачки одну, попытался поджечь пока та его перевязывала, но зажигалка отсырела, не выдавая даже искр. Выкинул её прочь, произнес в полубреду: «Женщина, много на себя берешь!…». Струйки воды стекали по лицу, холодя кожу и очищая от зловонной красной жижи. Картинка начала замыливаться, приобретая неясные очертания, вскоре всё сознание заполнил шум теплого июньского дождя. Выставив руку перед собой, тихо пробормотал: «Выходи немедленно!»