Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19. «Спасение»

Июль 3024 год. Бэинхолд. Раеоонский доминион.

За последние четыре дня аэропорт Бэинхолда сильно изменился, вернее, изменились его посетители. Среди прибывающих и желающих покинуть столицу всё больше преобладало солдат-ветеранов.

Самолеты с участниками боевых действий приземлялись ежечасно. Бэинхолд стал центральным авиаузлом, в который слетались все лайнеры из павшей Честии.

В столице, солдаты пересаживались на другие рейсы, позволяющие добраться до малых родин.

Так, в разгар лета, ближе к обеду, прибыл очередной борт. Лайнер вырулил с взлетной полосы к центральному зданию аэропорта, через несколько минут подъехал трап, и пассажиры в защитной форме весело стали спускаться по ступенькам вниз. Многих заметно штормило.

День выдался пасмурный и влажный, сильно ощущалась духота, но никому не было до этого дела. Войне конец! Время оставить за спиной прошлое и выстраивать будущее, теперь всё будет по-другому, ведь мирная эпоха открывала двери в новую жизнь.

Группа из семи военнослужащих протиснулась сквозь толпу ветеранов к табло на стене. Внушительных размеров синий экран показывал ближайшие прилеты и отлеты рейсов на сегодняшний день.

Наб и Нарнис едва стояли на ногах. В самолете русоволосому посчастливилось занять место рядом с командиром и Алеаном, а так как совесть и запас прочности не позволяли в одиночку опустошить две трофейные бутылки крепчайшей настойки, пришлось делиться с товарищами. Однако, Алеан проявил слабость, и поэтому имел возможность мыслить яснее соседей по креслам.

– Где живет наш командир? – заплетающимся языком вопросил Алеан.

– Он живет в наших сердцах! – пламенно протянул Нарнис. Повисла пауза, Рыжеволосый отвесил приятелю затрещину:

– Болван, он не может жить в наших сердцах, он же ещё жив!

В последней отчаянной попытке одержать вверх над силой притяжения, командир оперся на колону. Прошептав что-то нечленораздельное, сполз по ней вниз и накрыл голову руками.

– Вот он и пал! – цокнул Газину.

– Вашу мать, мы летели полтора часа, когда вы ушлепки так набраться то успели? Ну ладно эти двое, Наб, а ты-то куда?

– Кэп, надо лететь домой, откуда ты, дружище? – Нарнис припал на колени рядом с командиром, пытаясь вызнать адрес малой родины. Не добившись результата, устроился рядом, облокотил голову тому на плечо, и подобно товарищу, забылся мертвым сном. Озан, посмотрев на это безобразие, добавил:

– Создатель, а я им спину доверял, – развернулся и пристальнее всмотрелся в табло– на Аллон и на Саниму сегодня вылетов нет, скорее всего завтра. Предлагаю на сегодня снять этим алконавтам номер в гостинице, к завтрашнему дню должны протрезветь.

– Добро, мы тогда втроём тут останемся, через пятьдесят минут на Круин Рыжика посадим, а там, через час и мой с Газину на Овину, – Раг притянул к себе нетрезвого рыжеволосого детину и слегка встряхнул, – домой полетишь, дружок. Дай телефон, твоей позвоню, а то в таком виде ещё потеряешься. Пусть хоть свои встретят.

Пока Раг звонил родне Алеана, Газину собрал у них документы и отправился в кассу купить билеты и разузнать о завтрашних рейсах. Рыжеволосый крепко обнял девушку и поцеловал, со словами «Люблю тебя, сеструха!». Илона ответила взаимностью – чмокнула того в щечку.

Газину вернулся с новостями. Раздал книжечки обратно, обратился к Озану,

– У этих двух вылеты завтра днем: в час и в два сорок. Я сделал бронь, утром выкупите.

Взяв под руки «павших товарищей» потащили их до такси к выходу. Алеан, отягощенный бесчувственным Набом, запел весьма патриотичную песню, а Илона с серьёзной миной на лице, комично отбивала строевой шаг, замыкая шествие и вызывая тем самым одобрительный свист и хлопки в ладоши попадающихся на пути ветеранов.

Загрузили пожитки в багажник, а Нарниса с Набом на заднее сидение. Попрощались, ну, насколько вообще можно было попрощаться с людьми, в крови которых промилле перевалило далеко за двойку. Озан попросил таксиста подождать, встали у машины, перекурили.

Все обнялись друг с другом, у Илоны заструились слезы и упали на сержантские лычки Алеана.

. – Отставить раскисать, Одуванчик! – рыжеволосый потрепал девушку за щёку, нарушив свой собственный приказ. Дал волю чувствам.

– Да, это я так, опять соринка в глаз попала, – девушка махнула рукой, утерев рукавом ресницы.

Газину толкнул Озана в грудь, тот отшатнулся.

– Провалитесь вы оба под землю, правда! Везите уже этих двух голубков отсыпаться, а то мне сейчас тоже соринка в глаз попадет, – глаза мужчины увлажнились, мягким тоном добавил, – буду по вам скучать.

– Действительно, всё, валите-валите, не хватало нам тут ещё всем разрыдаться. – Раг пожал руку Озану и поцеловал Илону. Титанических усилий стоило сохранять непринужденный вид.

– Всё! Кыш, прочь!

Девушка села на переднее сидение, Озан растолкав спящий мертвым сном дуэт, освободил себе место и устроился сзади прямо за Илоной. Алеан постучал рукой по багажнику и машина тронулась. По мере набора скорости, три статные фигуры становились всё меньше и меньше в миниатюрном зеркале заднего вида, вскоре и вовсе исчезли.

Заселив товарищей в отель, пара остановилась перекурить под козырьком входа. На улице занимался противный мелкий дождик, Озан достал из кармана пачку сигарет, вытащив одну покрутил в пальцах.

– Представляешь, что будет, когда они проснутся?

– Полагаю, очень много вопросов, – улыбнулась дувушка.

– Завтра утром нужно будет подъехать и посадить их на самолет.

Радостное настроение вмиг испарилось, губы поджались. Она забрала сигарету у товарища и попросила огонька. Выпустив струю сизого дыма, повернулась к сослуживцу. Тот сразу всё понял. В моменты душевных волнений, когда что-либо особо беспокоило спутницу, она начинала моргать чаще обычного, будто пыталась сбросить пелену тяжелых дум.

– Вот тебе и победа. Будто навоза навернула. Ощущение как в восемнадцатом, опять покидаю семью.

– У этой семьи больше нет будущего, Лони.

– Знаю.

– Может самое время вернуться в первую?

Озан знал всю предысторию, знал, что подруга сбежала на войну, не сказав ни слова близким. Девушка никогда им не писала и не звонила с фронта. Теперь он видел в холодных серых глазах страх, страх того, как родные могут встретить свою дочь после семилетней разлуки.

– Поехали, буду твоей группой поддержки, – Озан изъял сигарету изо рта подруги, пару раз затянулся и точным броском отправил окурок в урну – да и ты сейчас в таком состоянии, что я, честно сказать, немного беспокоюсь.

– А разве к своим ты не спешишь?

– Спешу, но зная тебя, не думаю, что смогу спать спокойно, когда сержант Авонави будет слоняться по городу как бродяжка, так и не переступив родной порог.

– Ну, не лишать же тебя мирного сна, пошли.

Дождь усилился, Озан хотел было поймать такси, но Илона его остановила, предложив пройтись немного пешком. Курс взяли на подземку. Многие прохожие спасались под зонтами, другие прятались под козырьками домов и навесами, пытаясь переждать ливень, который с каждой минутой становился всё сильнее. Спустя считанные минуты, оба ветерана насквозь промокли. Остановились на обочине перед зеброй, в ожидании зеленого сигнала светофора.

Вглядываясь в желтый, прошлого века постройки дом на углу улицы, Илона отметила его удачное расположение. Старинное барельефное здание возвышалось над широким перекрестком, по которому проносились машины. Местность перед ним вся открыта, размести на восьмом этаже, вон в том балконе пулемет и если противник будет наступать с юго-востока, его можно держать с двух направлений. Лифтовой выступ справа не даст стрелкам подавить эту точку с восточной стороны. Единственное возможное место для уничтожения расчета – тут, на этой аллейке у трамвайных путей, не более сотни метров. Но сюда бы враг не добрался, нет никаких укрытий, пулемет достанет всех. Замечательная позиция.

Добравшись до метро, спустились на платформу «Сквер рассвета», сели в поезд и отправились в сторону «Аллеи тишины», где располагался её дом. По синей ветке пять станций, переход, и еще три по оранжевой в сторону области.

Зашли в заполненный вагон, встали у поручней на противоположной стороне от дверей. Многие пассажиры украдкой, с любопытством поглядывали на граждан в парадной военной форме. Ветераны войны пока что являлись диковинками в этом мире суеты, так как подразделение, в котором служила Илона и остальные попали в первую волну демобилизации, и, будучи на фронте в авангарде, так же в авангарде вернулись домой.

Больше всех, из пары, интерес привлекала женщина. На темно-зеленой куртке с отложным воротником, украшенным черными черепами и значками принадлежности к пехотным частям «Фельтры», поблескивало в два раза больше наград, чем у спутника: две медали слева и четыре ордена – синие четырехконечные звезды справа. Над шевроном «Авонави И.» переливалась пара скошенных желтых квадратиков за тяжелые ранения. Спутник оказался скромнее, имея в своем распоряжении всего лишь две медали и один орден. Однако, квадратиков насчитывалось пять: один желтый и четыре красных – за легкие ранения.

Прибыв на станцию пересадки, направились в сторону эскалаторов перехода. Илона, краем глаза обратила внимание на группу раскрашенных под зверей детишек с воздушными шариками и в соответствующих костюмах. Маленькие львята, волчата, тигрята и медвежата на противоположном краю платформы вместе с дородной женщиной, призывающей вести маленький зверинец чуть тише, ожидали прибытие поезда. Беловолосая улыбнулась им и подмигнула. Ребятишки в свою очередь немного засмущались, но взаимностью ответили. На милых личиках проступила улыбка.

Когда пара почти достигла эскалаторного полотна, раздался хлопок. Илона мигом бросилась на мокрый мраморный пол, накрыв голову руками, Озан приземлился рядом, приняв такую же позу.

Пролежав так с десяток секунд, наконец привстали и осмотрелись. Проходящие мимо люди одаривали их смущенными и любопытными взглядами, на одних лицах мелькала снисходительная улыбка, на других брезгливость.

Озан встал и протянул руку спутнице. Она посмотрела на него такими глазами, что сердце мужчины вмиг пронзило ясное понимание, на сколько они тут чужие. Илона крепко ухватила его за ладонь и он помог подняться на ноги. Вся форма с фаса у обоих была теперь запачкана. Вгляделись в источник хлопка. Маленькая девочка, в костюме обезьянки плакала, обнимая женщину. В руке болтался шнурок с куском резинки, некогда являющийся красивым зеленым шаром.

Вышли из метро, прошли несколько кварталов, где теперь и Озан приметил пару хороших стрелковых позиций. Подошли к семиэтажному панельному дому кремового оттенка. Мужчина резким рывком открыл металлическую дверь второго подъезда и вдвоём со спутницей неспеша поднялись на четвертый этаж.

– Вот тут я жила до войны, наша коммунальная квартира. – с трепетом девушка указала на дверь с номером двадцать девять, взглянула на товарища – жаль грибов не осталось, вар сейчас бы очень кстати пришелся, ты всё спил, да?

– В термосе ещё осталось, но для этого случая он бесполезен. Душевную боль им не затушишь, только физическую. Ты же сама все прекрасно знаешь.

– Знаю, – коротко подтвердила она. Подошла к двери и нежно обхватила дверную ручку, будто трогала что-то невероятно хрупкое. Отстранилась.

– Уверен, всё это время они тебя ждали, Лони. – раздалось за её спиной.

– С чего им меня ждать, я же всех бросила? Надо оставить все как есть, уйдя из их жизни однажды не стоит возвращаться вновь. – девушка развернулась и твердой походкой отправилась прочь. Озан остановил её, взял за плечи.

– Они не хотят видеть меня, я их предала, бросила, отвратительно поступила, я не имею права возвращаться, я не должна была вообще выжить, нет! – простонала Илона, слезы хлынули ручьём из глаз. Мужчина нежно обнял спутницу, прижал к себе.

– Ну-ну, Лони, что ты, ты их дочь, они тебя любят и будут безмерно счастливы обрести тебя вновь, живую и здоровую.

Девушка сейчас напоминала Озану несчастную домашнюю кошечку, что потерялась на улице, а теперь ищет ласки и утешения у каждого прохожего. Она рыдала ему в плечо с таким отчаянием, что у мужчины сжалось сердце. Протянув руку к кнопке, позвонил в дверь, продолжая поглаживать потерявшуюся в своем безмерном отчаянии подругу.

Дверь открыла женщина в возрасте с огненно рыжими волосами, морщинистым лицом и черными, как омут глазами. Сцена, развернувшаяся на лестничной клетке, явно её смутила.

– Здрасте, чем могу? – осторожно спросила она.

– День добрый, тут проживает семья Авонави? – в диалог вступил Озан, так как Илона была в этот момент полностью недееспособна. Всё, что сдерживала годы в себе, теперь выплеснулось и полностью уничтожило некогда стальные психические барьеры.

– Нет, больше они тут не проживают, переехали за город, вроде как, у них теперь собственный дом, это, эмм…, года два назад ещё.

– Вы случайно не знаете их новый адрес? – поинтересовался Озан, а женщина продолжала пристально глядеть на рыдающую девушку.

– Илона? Это ты? – вдруг спросила она. Озан кивнул:

– Так Вы знаете их новый адрес?

– Да, конечно, её отец оставил мне его на всякий случай. Сказал, что если когда-нибудь она вернется, пусть знает, что её всегда ждут, секундочку, – хозяйка скрылась за дверью. Озан нежно поглаживал седые волосы, А Илона немного начала успокаиваться, продолжая горько всхлипывать.

Вернувшись, женщина протянула Озану сложенную вчетверо бумажку.

– Вот, тут все написано. – она нервно сцепила руки.

– Благодарю! Ну мы тогда пойдем.

Озан поддерживая спутницу, пошагал вниз по лестнице к выходу, а хозяйка стояла в проходе до тех пор, пока не послышался хлопок двери подъезда на первом этаже.

Дождь продолжал неистово хлестать, прибивая пыль к земле. Товарищ усадил Илону на скамейку, отдал письмо, устроился рядом, закурил. Дрожащими руками та развернула помятый листок, капли дождя попадали на написанный карандашом прерывистый текст, в котором сразу признала отца.

«Дорогая Лони,

Если ты это читаешь, значит, ты вернулась. Здесь, к счастью, мы больше не живем, теперь у нас большой дом, где у каждого есть место. Ты сможешь нас найти по адресу «Ветровое шоссе, поселок Арин, владение 43». Мы тебя очень ждем, приезжай! Твоя семья».

Дочитав, аккуратно сложила записку и спрятала её в карман. Смахнув манжетой слезы, улыбнулась. Озан с участием взглянул на девушку, покачал головой и заключил: «женщины».

– Ну, куда теперь путь держим? – протянул фляжку с водой. Илона, отхлебнула глоток.

– Еду, я одна. Достаточно тебя поэксплуатировала уже. Семья небось заждалась!

– Лони, убей трындеж! Сначала надо с одной закончить, а потом уже к другой переходить. Говори адрес, поймаю машину. – отрезал Озан, а Илона одарила его особым взглядом, предназначенным только для него одного. В этот момент глаза её становились теплыми, как вода в Синем Пределе, зима уходила, уступая место знойному вечному лету.

Желтый седан несся по шоссе, обгоняя более медленных участников дорожного движения. Таксист, молодой светловолосый парень рассказывал о стремительной жизни мегаполиса, о последних новостях и слухах. Озан задавал разного рода непринужденные вопросы, уточнял детали. Девушка на заднем сидении бесцельно смотрела в окно на проносящиеся мимо дома, автомобили, ларьки и магазины. Она пыталась представить грядущую встречу, подготовить какую-нибудь приветственную речь, но в мыслях был настоящий бардак, словно маленькая обезьянка с литаврами превращала голову в настоящую безумную дискотеку.

К слову о дискотеке. Из магнитолы доносилась известная зажигательная песня. Когда на фронте проводились развлекательные мероприятия, Илона часто под неё танцевала. Неожиданно для себя, начала подпевать, грубоватый голос расплылся по салону. Девушка двигала руками и телом в такт музыке, изображала игру на импровизированной гитаре и соло с микрофоном. Закрыв глаза и водя головой из стороны в сторону, подпевала всё громче и громче. Бросая взгляд во внутри-салонное зеркало, таксист улыбался, а Озан во всю хохоча, и сам подхватил мотив.

Когда автомобиль достиг конечной точки маршрута, Озан расплатился с таксистом и вдвоём направились вглубь лабиринта из разноцветных заборов, ограждающих роскошные особняки. Дождь хлестал безбожно, но пара, словно не обращала на него внимания, продвигалась все дальше и дальше.

– Потрясающий концерт, и что самое главное – совершенно бесплатно, – хыкнул Озан, – Одуванчик, у тебя талант, отвечаю!

– Хех, не знаю, если бы не музыка, то я бы окончательно сошла с ума.

– Если у твоих родоков найдется гитара, я могу что-нибудь исполнить эдакое, а ты еще разок подпоешь, у тебя милейший голос.

– Может, группу с тобой создадим? – лукаво покачала головой Илона.

– Ага, «Турбо плагиаторы», будем перепевать наши любимые песни и выдавать их за свои! – весело предложил он, девушка звонко засмеялась.

– Точно, но больше одного концерта мы не дадим, творческий порыв схлестнется в смертельной битве с авторским правом.

– Сразу первый и прощальный концерт! О, смотри, вот оно, сорок третье владение.

Пара подошла к забору с коваными, резными воротами и такого же типа калиткой. На небольшой табличке, черным цветом была выгравирована надпись «влд. 43». За забором виднелся огромных размеров сосновый особняк.

– Воу, ты оказывается, девонька из богатеньких!

– Может это ошибка, когда я уходила, моя семья влекла жалкое существование, а этот особняк… эм, стоит как танк! Не верю, что на удобрениях можно так подняться.

– Вот сейчас и проверим, жми на кнопку, посмотрим, кто выйдет. –

Девушка подошла и зажала черную таблетку звонка, продержав её в таком состоянии секунд десять. Отошла на почтительное расстояние. Озан пытался прикурить сигарету, но вся его пачка промокла насквозь, нецензурно выругавшись, откинул маленького «солдатика смерти» в сторону и поравнялся со спутницей. Раздался скрежет отпираемого засова и в проходе появился статный, высокий мужчина в непромокаемом плаще.

– Вечер добрый! Чем могу помочь?

– Тут Авонави живут?

– В связи с чем интересуетесь?

– Я…,– девушка запнулась и растеряно уставилась на охранника.

За забором послышался голос из прошлого, хранящийся всё это время в дальних чертогонах памяти, памяти прошлой жизни. «Рид, кто там?!», «Какие-то военные», «Что они хотят?», «Не знаю.». Небольшая фигурка в красном плаще заслонила крепкую фигуру охранника. Сбросив капюшон, перед гостями предстала ладная русоволосая девушка с серыми глазами и таким изменившимся, повзрослевшим лицом. Взгляды сестр встретились, растерянная хозяйка вежливо спросила: «Добрый день, я могу Вам чем-нибудь помочь?»

Брови Илоны изогнулись в удивлении, она прижала ладонь к губам, не в силах поверить в происходящее. А девушка в красном стояла в растерянности, пристально смотря на Илону и Озана, искренне не понимая, что хотят от них эти двое.

– Ози, я же говорила… – слезы вперемешку с каплями дождя катились по щекам. Только Илона развернулась, чтобы уйти, как молодая хозяйка в оцепенении прошептала:

– Создатель. Илона! Это ты?! – незамедлительно кинулась к гостьи, пока та утирала тыльной стороной руки глаза.

– Агния! – сестры слились в крепком объятии, осыпая друг друга поцелуями.

– Создатель, Лоничка, мы думали ты погибла, как же ты изменилась, сестренка! Где ты была, Создатель, потом расскажешь, проходите скорее, не мокните, сейчас согреем вас!

Гости прошли внутрь через сад под крышу огромного соснового произведения архитектурного искусства. На террасе их ожидала заинтригованная столь неожиданным визитом пара: высокий жилистый мужчина, на вид лет пятидесяти и невысокая дородная женщина с золотисто-песочными волосами и проседью на висках. Они стояли в обнимку, наблюдая приближающуюся процессию. Агния обнимала какую-то девушку-солдата, странное зрелище.

– Не припомню, чтобы у Агни были подружки из военных. – На ухо произнес хозяин своей партнерше и тепло улыбнулся гостям. Когда Агния с неизвестной военнослужащей и её спутником поднялись по ступеням на терраску, взгляды женщины в форме и пожилой пары встретились, установилось молчание, нарушаемое лишь шумом дождя по крыше и редким пением птиц. Лица хозяев объяло неверие и удивление, девушка взглянула на своих родителей с опаской. Ветеран войны, прошедшая самые горячие точки и закаленная десятками сражений, опустила плечи, склонила голову, сверля стыдливым взглядом пол. Образ провинившейся школьницы принесшей домой двойку и вызванную на семейный суд полностью завершал солдатский ранец с черной кошкой, ручку которого Илона двумя руками сжимала до белых костяшек.

– Мам, пап, Лоничка вернулась! – торжественно воскликнула Агния и оба родителя бросились к некогда потерянной, и вновь обретенной дочери, сжимая ту в самых крепких объятиях, на которые только были способны.

***

Завибрировавший телефон вернул беловолосую из царства снов в суровую реальность. Подавшись вперед в кресле, ощупала голову и огляделась по сторонам. Везде сновали медсестры и санитары, раненых было много. В нос бил омерзительный запах крови, гниения и формалина. Свет в помещении обеспечивали люминесцентные лампы на бензо-генераторах.

Кругом слышались стоны, а в глубине, где находилась операционная, раздавался душераздирающий крик. Видимо, наркоз на Айдит Блок перешел в разряд дефицита.

Память подводила. Пытаясь ухватиться за последние события, беловолосая впадала в ступор. Все плыло будто в тумане. Боль в висках немного унялась, но общее состоянии оставляло желать лучшего. Назойливый телефон продолжал бесцеремонно гудеть в кармане. Помассировав пальцами лоб, неспешно достала спутниковый аппарат. На дисплее горел знакомый номер. Нахмурившись, Илона нажала на зеленую кнопку и произнесла наигранно позитивным голосом на который только была способна: «Привет, мамуль!». На другой стороне раздалась такая родная и теплая речь, что слезы чуть не брызнули из серых глаз.

Мать расспрашивала, как им там отдыхается, какая погода, теплое ли море, а женщина, изо всех сил сдерживая себя, бодро рассказывала, что отдых просто незабываемый. Произнося всё это, она не сводила глаз с солдата напротив, у которого вместо ног было две перебинтованные, окровавленные культи. На втором плане продолжали раздаваться душераздирающие вопли, которые не остались без внимания со стороны собеседницы на другой стороне. «Ой, это ребята ужастик смотрят в соседней комнате, Нарни с собой столько фильмов захватил, кошмар просто» – продолжала лгать Илона, и мать наивно верила. В свою очередь, дочь узнала, что вся семья Авонави, вместе с родственниками мужа Агнии направляется завтра на курорт Вирджи, что на островах Синего предела, и если ей что-нибудь понадобится из сувениров, одежды и прочего, она всегда может рассчитывать на них. Илона рассмеялась и поблагодарила маму. Та, еще раз удостоверившись, что у родной доченьки все хорошо, пожелала доброго отдыха и положила трубку.

Когда Илона убрала телефон обратно в карман, холодный и неприятный ком встал в горле. Острое чувство тоски по дому и родителям пронзило сердце словно стрела. Прежде это чувство не было таким сильным, как сейчас, особо болезненным оно становилось ещё из-за стыда за всю ту ложь которую говорила женщина одному из самых дорогих людей в жизни. Они даже не догадываются, что доченька вновь их бросила, как тогда… Илоне стало настолько отвратительно и больно, что рот наполнился желчью.

Вдруг, между рядами раненых, заметила направляющегося к ней сосредоточенного товарища. В измученном, посеревшем лице читалось какое-то странное торжество, он явно пытался скрыть это чувство, но беловолосая слишком хорошо знала старину Нарниса.

Подойдя, аккуратно сел рядом, поинтересовался о самочувствии. Дела оказались на букву «х», и по её виду точно не стоило подразумевать слово «хорошо». Вспомнилась небольшая история со схожей обстановкой из прошлого. Чтобы хоть как-то уйти от душевной пытки, решила поделиться ею с товарищем.

– Слушай, у меня тут есть кое-что интересн… – не успел парень закончить, как женщина его перебила.

– Погоди, я тебе рассказывала веселую историю про утопление?

– «Веселую, про утопление», я не ослышался?

– Да, именно так. Было это в двадцатом, осенью, в одном из ночных рейдов, нашему замкому группы Кинону прострелили ногу, пуля задела артерию и он чуть не истек кровью, чудом удалось дотащить бедолагу до медсанбата вовремя…

– Охренеть веселье, – язвительно подметил Нарнис, а женщина проигнорировав реплику, продолжила:

– … так вот, мировой он парень был. В какие бы мы истории не влипали, всегда юморил, за это я его очень сильно уважала! В госпитале попал на койку рядом с пехотинцем, которому осколком снаряда распороло брюхо…

– Позитив так и плещет, аж через края льётся… – вновь съязвил парень.

– … не перебивай, слушай. Так вот, оказались два сапога-пара. Один клоун хлещи второго. Пареньку с раздолбанным брюхом должны были заделать промывание желудка. Осуществить экзекуцию поручили совсем молодой такой, лет восемнадцати, медсестре, в общем, совсем желторотой. Приходит она к нему с держателем, ставит напротив койки и собирается идти за грелкой, а наш зам на серьёзных щах её спрашивает, мол, красотка, а от клизьмы можно утонуть? Прямо с опаской. Она удостоила бедолагу таким взглядом, что можно сразу проваливаться под землю, посмотрела как на придурка, развернулась и пошла за грелкой. Кинон не долго думая, перевел посмотрел на стакан с водой на тумбочке и говорит своему товарищу: «Слышь, типо воды в рот набери немного, а когда я подмигну, закати глаза и пускай струйку, только пореалистичней давай». Товарищ моментально смекнул, что к чему, набрал в рот воды и замер. Приходит эта медсестричка с грелкой, устанавливает агрегат и уже собирается уходить, как Кинон вскрикивает: «Ой, смотрите, что это с ним?! Медсестра, помогите, Создатель, он тонет!». Этот с клизьмой пускает нехилую такую струю и, закатив глаза, еще и поддергивается немного. Бедняжка впадает в оцепенение, кричит, бросается прочь вся в слезах, вопит: «Там солдат тонет! Помогите». Эти двое начинают ржать, как кони, тот, что с клизьмой, говорят, чуть реально не захлебнулся.

Нарнис захихикал, демонстрируя немного кривоватые желтые зубы.

– Слушай дальше. Прибегает старший санинструктор, весь взболомученный, мужик уже пожилой, та бросается к нему и плачет, а он такой: «Шуты, смотрите девку довели, все вашим начальникам передам!»

– И чем все кончилось?

– Ничем, развели их по разным палатам, чтоб больше не дурили. А через три месяца Кинон подорвался на мине. Я подозреваю, что именно с того момента у Фенси начала ехать крыша. Он тогда очень сильно поменялся.

Установилось молчание. Веселье исчезло с лиц товарищей. Нарнис потрепал Илону за плечо.

– Лони, я кое-что, точнее кое-кого добыл для нас двоих, уверен тебе понравится.

Женщина заинтригованно подняла бровь.

– Пойдем-пойдем, сама всё увидишь, медлить не стоит.

Взял подругу под руку, вывел с территории парковки и повел вверх. Илона не твердо стояла на ногах, сильно кружилась голова и подташнивало, грудь продолжала пылать огнем.

Спустя несколько минут достигли четвертого этажа и прошли по коридору до своих апартаментов. Где-то за пределами здания слышались звуки идущего боя – утро разожгло битву за южный исполин с новой силой.

Первым в комнату зашел Нарнис и включил лампу в углу у матраца. Всё было так же, как и вчера, перед тем как выдвинулись к Фрею. Всё, за исключением одной детали, очень важной детали.

Взгляды женщин встретились: полный страха и неизвестности с холодно-испытующим. Илона оценивала девушку, потом повернулась к Нарнису, нахмурила брови:

– Кто это?

– Угадай с первой попытки, – тот протянул ей снайперскую винтовку. «Салантская трещотка» была испещрена глубокими засечками.

– Не может быть, – удивленно прошептала Илона, – но как…

– Долгая история, потом расскажу, могу сказать одно – было непросто.

Илона стремительно направилась к «Ласке», расстегивая кобуру, вытащила пистолет и нацелила вороненый ствол на пленницу, в глазах беловолосой, чернорозочница увидела такую невероятную ненависть и гнев, что зрачки её в ужасе расширились.

– Эй, ты что задумала?! – в последний момент подскочил Нарнис и положил руку на темный затвор. Дыхание Илоны, подобно бычьему, раздавалось на всю комнату, ей приходилось прилагать уйму усилий, чтобы держать себя в руках.

– Убрал. Руку. С моего ствола, – словно змея прошипела женщина, в голосе читалась угроза, Нарнис помнил, что в такие минуты лучше ей не перечить от греха подальше. Сейчас уже не было той, которую он знал, перед ним предстала самая темная сторона боевой подруги.

– Лони, если ты её сейчас пристрелишь, то как мы получим деньги? Тела и винтовки будет недостаточно. Подумай о семье Али и Озана, без этих денег им придется очень тяжко. – раеоонец сместил ладонь на предплечье подруги и медленно опустил его вниз, – сейчас я включу камеру и мы её допросим.

Вытащив из нагрудного кармана мобильный телефон, включил запись.

– Как твое настоящее имя?

– Ло…Лола, – с трудом преодолевая всепоглощающий страх, ответила пленница.

– А родом откуда?

– Из К… Круина.

Илона страшно улыбнулась и посмотрела на товарища.

– Какое совпадение…Алеан тоже оттуда…был. – Взгляд вернулся к снайперу, – всю эту долгую дорогу я представляла, как выколю тебе глаза, размотаю кишки по сантиметру а потом придушу собственными руками… – Лола зажалась еще глубже в угол, страх достиг апогея, под девушкой образовалась лужа, медленно расползающаяся во все стороны. Ненависть женщины сменилась на презрение, – беспомощная, жалкая и отвратительная соплячка … – повисла пауза, шрам пришел в движение от эмоций пренебрежения бурлящих внутри, – ты просто омерзительна, микроб погубивший льва…это ничего не изменит и никого не вернет, бесполезно… но, пожалуйста, скажи мне, зачем ты убила корреспондента? Откуда в тебе такая звериная жестокость!? – голова Илоны дернулась, а лицо стало таким наивно-детским, словно малышу пообещали лакомство и обманули, а он, в силу своей наивности, не смог в это поверить. Убрав оружие в кобуру, она попятилась прочь от «Ласки» рухнула на матрац и закрыв ладонями лицо горько зарыдала, в то время как снайперша истерично рассказывала на камеру всё как было, в подробностях. Нарнис нахмурив брови слушал, и тут в повествовании промелькнуло одно имя. Женщина на лежанке ещё пару раз всхлипнув, высвободила лицо из ладоней, красные, налитые кровью, глаза вперились в Лолу словно иглы:

– Повтори, что ты только что сказала.

– Это было моё, собственноручно принанятое решение, командир нашей бригады Наб Цельтрик, не имеет к этому инциденту никакого отношения. Вина полностью на мне.