Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

– Уверенность в своих силах – это очень хорошо, но недооценка противника часто бывает фатальной, – серьезно проговорила Илона.

– Никакой недооценки, голые факты, – Фрэй лениво поднялся с насиженного места, – ну что, присоединитесь?

– Не, братан, тут мы не с тобой, это не наша война, без обид, мы приехали за «Лаской», и своих, пока не появится крайняя необходимость, трогать не собираемся.

– Понимаю, ну тогда отдыхайте, перекурите, сейчас атаку отобьем и вернемся к нашей беседе, идет?

Кивнув, троица вновь села на диван. Фрэй, потрепав Алеана за плечо, вместе с товарищами вышел за дверь, прихватив винтовку у стены. Они остались одни.

– Башка раскалывается, если вы ребятки не против, я подремлю, – Илона облокотилась на Нарниса.

– Пожалуй, всем нам нужен перекур. Пока Фрэй не вернется, можно и покемарить, – сложив руки крестом на груди, Алеан закрыл глаза.

***

Командира роты, Фрэй встретил в коридоре, тот был взволнован, в спешке раздавая приказы подчиненным. В промежутках между распоряжениями, отвечал на разрывающуюся от вызовов рацию. Судя по атмосфере, царящей вокруг, все было не так уж и однозначно, как Фрею представлялось несколько минут назад.

Заметив в поле зрения снайпера, ротный подозвал его к себе. Через непрекращающийся поток брани, Фрэй узнал, что эта атака оказалась из ряда вон выходящей, раеоонцы весьма воодушевленные наступали словно обезумевшие, и по расчетам командира, если их не удастся остановить, то в «исполине» они будут менее чем через десять минут. Отдав честь, снайпер отправился на стрелковую позицию на этаж ниже. В коридорах уже стали появляться первые раненные. Многие проходы были перегорожены баррикадами из разбитой офисной мебели, для того чтобы усложнить продвижение неприятеля в случае его прорыва в строение, но Фрэй понимал, что если такое произойдет, никакие баррикады их не спасут. Против раеоонцев – точно нет.

Достигнув стрелковой точки, Фрэй установил винтовку на мониторе компьютера, из-за того, что подступы к зданию выходили за пределы сектора обстрела, оставалось только подавлять противника в противоположных домах, тем самым ослабляя его огневую поддержку. С атакующими на ближнем краю боролись подразделения первых двух этажей, у остальных были схожие со снайпером задачи.

В глубине затененного офиса и будучи хорошо замаскированным, Фрэй был почти невидим, а разбитые панорамные окна давали превосходный обзор вдаль. Прильнув к оптике, начал искать цель.

В семье Тенви обычаи Раеоона являли собой несокрушимый монолит, и отец растил сына ни на йоту не отступая от них, прежде всего ставя на первый план духовное воспитание. В тысячи километрах от дома, в чужой стране глава семьи старался сберечь коренные традиции и стиль жизни севера, однако, маленькому Фрею все это приходилось не по душе, он чувствовал, что новая культура ассимилирует его. Все попытки Тенви старшего силой сохранить раеоонский анклав на ста квадратных метрах жилого помещения потерпели фиаско. В двадцать лет сын съехал от родителей в университетское общежитие, а когда закончил ВУЗ, окончательно понял, что он араниец, как и его девушка, и друзья. Они стали для него новой семьёй, а в старую возвращаться Фрэй не хотел. Стыдился её, стыдился белой кожи, стыдился возвышаться над окружающими, стыдился своего грубоватого акцента, пусть даже любимая Файира считала этот изъян невероятно милым и сексуальным. Все это время до начала войны, он только и делал, что отдалялся, сводя общение с отцом и матерью до минимума, считая их чуждыми сердцу людьми. Но теперь, все чаще в душе мелькало сожаление, что юношеский максимализм так затуманил ему голову. Больше всего в жизни, сейчас, он хотел вновь увидеть их всех и обнять покрепче, познакомить с возлюбленной и вместе дружно попить чаю. Конечно они были далеко не идеальны: отец любил злоупотреблять горячительными напитками и под это дело побивал мать, Фрэй всегда за неё заступался, отчего получал и свою порцию. Он не понимал, как можно жить с человеком, поднимающим на тебя руку и почему мама это терпит. Но теперь, в этом проклятом городе, все вопросы, обиды и споры казались такими незначительными мелочами, все эти скубания и ссоры. Как ныряльщику не хватает воздуха на глубине, так же и Фрею не хватало близких сейчас.

В окне дома напротив появился силуэт, еле заметное очертание. Переведя целик на два деления выше него, снайпер нажал на курок, винтовка дернулась, и противоположный проём опустел. Только что он убил своего брата по крови, но для таких родственников в его сердце имелось особое место, место заполненное ненавистью. Несмотря на «оптическую» специализацию, Фрэй никогда не представлял врагов мишенями или целями, каждый раз он понимал, что убивает людей. «Самообман всегда ведет к катастрофе» – как говаривал его отец и тут с ним не поспоришь.

Сражаясь за Аранию, Фрэй многое переосмыслил, особенно своё отношение к нациям и людям. Сам по себе человек положительное существо. Где бы он не жил, цели примерно одинаковые: выучиться, создать семью, найти работу, устроить свой очаг, размножиться, стать счастливым.

К сожалению, каждая страна богата на внушаемых слабоумных дурачков, эти «сокровища нации» попадая под влияние государства, начинают рьяно разделять с ним то или иное мнение, не зная и сами в действительности, что происходит. Выкрикивают лозунги, жрут всю эту пропаганду так, что аж за ушами трещать начинает. Слепо верят тем, кто сидит выше и готовит им похлебку. Но больше всех Фрэй призирал официантов в этом ресторане лицемерия – СМИшников. Все эти корреспонденты, журналисты и репортеры – безотказные орудия в руках правящей элиты, верные псы, даже проститутки вызывали у снайпера больше уважения, чем эти падальщики, первые хоть удовольствие приносят в отличие от вторых.

Такие как они начинают разжигать рознь в сердцах недалеких граждан, нагнетать обстановку, которая, в итоге приводит к дерьму, как сейчас. И обычное «положительное существо» берет в руки автомат, чтобы идти убивать другого себе подобного, при этом, не зная реальной ситуации, веря в то, что он поступает правильно, и пусть даже, на самом деле то, во что он верит – ложь. Как это парадоксально, они бы могли с тем парнем, в противоположном окне, весело сидеть в баре, пить пиво, обсуждать девок и машины, предсказывать исход футбольного матча, но он враг и теперь он мертв, потому что если бы не Фрэй, то Фрея. Все до жути просто.

Но с бримуновцами имелись осложнения. Их он ненавидел больше чем аговирцев. Потому что кроме режимных фанатиков, были еще и религиозные, эта зараза промывала мозги почище всей пропаганды вместе взятой, наемники просто относились к другому вероисповеданию, верили в БаблоБога и жили в соответствии с заповедью: «Убий и да воздастся тебе дейнерами по заслугам». Да и сам он, Тенви младший превратился в слепое орудие, теперь он чувствует неприязнь к людям, которых даже толком и не знает, так решили государства, а он лишь покорный исполнитель. Мог ли дезертировать и сбежать, чтобы не стать винтиком в этой машине смерти? Определенно да, почему не сделал этого, потому что тут его дом и семья, а «положительные существа» из Аговира вместе с адептами БаблоБога пришли убить её, и он в состоянии их остановить. Только эта мысль заставляет его убивать и сражаться дальше, не вонючий флаг, не проклятый президент, и тем более не вымышленный Бог, нет, спуск нажимается за его мать, отца, девушку, друзей и землю.

В течение получаса, обстановка ухудшилась кардинально, командир взвода передал, что раеоонцы прорвались в здание и начали его зачищать, и теперь все они отрезаны от основных сил. Из услышанной информации, Фрэй сделал незамысловатый вывод – продолжение мирной и задушевной беседы с тройкой единокровников не случится. Действительно, права была Илона, сколько судеб сгубила недооценка противника, на его глазах аксиома превратилась в теорему, в данный момент которую активно доказывали чернорозочники.

Стремительно покинув позицию, снайпер почувствовал тяжесть внутри живота, что-то подсказывало – это утро будет последним в его жизни, хотя такие мысли посещали его каждый день, сейчас за ними стояло чувство особой неотвратимости. За последние полмесяца никому из врагов не удавалось пересечь порог трех исполинов, однако, теперь паршивые наемники вовсю рвались верх по этажам. Отступать некуда, а в плен он не сдастся, ни при каких обстоятельствах. Оставалась лишь одна дорога, и сегодня ему предстоит по ней пройти.

Жаль этих трех. О «Ласке» не может идти и речи, пока они зажаты тут. Проделать такой путь ради того, чтобы откинуться в первый же день еще и с пустыми руками. Шансы отловить эту суку, конечно, маловероятны, но с тремя способными на это жмуриками, их будет еще меньше. Может пока не слишком поздно, попробовать их вывести? – подумал снайпер, отворяя дверь в «кают-компанию».

***

Внутри застал умиляющее зрелище, троица спала на диване облокотившись друг на друга. Несмотря на то, что здание чуть ли не ходило ходуном, их сну это ничуть не мешало. Война научила всех отключать сознание в любой обстановке, дабы восстанавливать силы и сохранять рассудок.

Снайпер потрепал Алеана за плечо.

– Что случилось, дружище? – сонно произнес рыжеволосый, в свою очередь и остальные стали приходить в себя. – Какие-то заминки?

– Ага, заминища. Бримуновцы в здании и рвутся сюда, мы в ловушке. Вам нужно прорываться обратно, пока не слишком поздно.

– Мы же не будем устраивать пострелушки, да Али? – разочаровано произнесла беловолосая.

– Кто же знал, тут вон утверждали, что сам Создатель не в силах вступить на офисный порог, – возмутился Алеан и пристально посмотрел на Фрея, – какие мысли?

– Они сейчас зачищают второй этаж, если удастся там просочиться, доберетесь по первому к подвалам, повяжете желтые повязки на рукава и наши вас встретят – я вижу это единственным выходом, света в здании не особо много, пока утро, есть шанс пройти незаметно. Я вас провожу к лестнице.

В спешке четверо бойцов преодолевали этаж за этажом вниз, по пути им встречались обеспокоенные солдаты, занимавшие позиции, чтобы, когда их товарищи ниже не сдержат натиск, самим вступить в бой. Те, кто были пожилого возраста, на груди курток имели треугольники с тремя нашитыми поверх буквами «СГО[1]», встречались мужчины и женщины, облаченные в полицейскую форму и синие бронежилеты с золотистыми значками правопорядка. Во многих глазах играл ужас. Вся эта ситуация напомнила Илоне один трагический случай из детства, когда мужик из начала деревни пошел за грибами и напоролся на медведицу с медвежатами, пытался спастись от них на дереве, но медведица полезла за ним, стащила вниз и разорвала на куски. Так и тут, все эти местные защитники, словно тот грибник, чертов небоскреб-дерево, а северная хищница вот-вот хладнокровно доберется до бедолаги, скинет на землю и задерет до смерти. Право слово, что обычные клерки, пенсионеры или даже полицейские могут сделать против «машин смерти» с севера, которые годами совершенствовались в искусстве уничтожения себе подобных, для них лишить жизни человека не сложнее чем сделать пару ксерокопий для того же менеджера.

Но, надо было признать, помимо ужаса в этих глазах читалось и смирение, готовность отдать жизнь за свою Родину, даже если сам князь тьмы пошел бы на них со всей армией демонов, эти обычные люди, чьи-то отцы, бабушки и дедушки, скорее всего не отступились бы от своих намерений.

Илону это осознание приводило в экстаз, никогда люди не бывают так близки друг другу как на войне. В мясорубке смерти все просто и не замысловато – нет лицемерия, каких-то закулисных игр и тому подобного, что она встречала на гражданке. Суть человека раскрывается в первые минуты боя, сразу становится понятно, кто герой, а кто простое чмо, кому можно доверить спину, а кто в неё выстрелит.

Пробегая по коридору, на глаза попался щуплый пожилой мужчина. Он сидел на полу и пытался собрать своё оружие, словно малый ребенок конструктор, устанавливая одну деталь явно не туда, куда нужно. Илона не смогла пройти мимо. Товарищи хотели было её подогнать, но она остановилась и решительно приказала подождать. Присела на корточки перед ополченцем.

– Что, дед, не можешь обратно собрать? – спросила она и обратилась к Фрею, чтобы тот перевел.

– Он говорит, что его оружие не стреляет очередями. Он дает одиночный после чего следующий зажевывает.

– Переведи ему, что руками нужно крепче держать автомат, тогда проблем не будет.

Женщина быстро окинула взглядом детали, и стала их ставить на места пока Фрэй переводил.

– Уверяет, что держит крепко, раньше все стреляло хорошо.

– Да, теперь вижу. – Илона покрутила пружину в руках, та была уже вся кривая. Покачав головой, установила её на место, закрыла ствольную коробку, вставила магазин и передала ополченцу оружие со словами: «У тебя, дед, возвратная пружина изношена, и автомат весь в дерьме, ты хоть его чистил когда-нибудь?»

Когда Фрэй перевел, ополченец пожал плечами.

– Нет, стрелял пока стреляло.

Женщина разочаровано выдохнула.

– Твоему командиру нужно руки нахрен оторвать и башку заодно, – пристально посмотрев в его тусклые карие глаза, добавила с наставлением, – твой командир должен за этим следить, а ты должен чистить своё оружие каждый день, – это единственный шанс остаться в живых. В критический момент нечищеный ствол может заклинить и тебе снесут голову. А пока могу посоветовать прицепить к этой херне штык и постараться кого-нибудь кольнуть, толку будет все-равно больше, ежели из него шмалять. – потрепав по плечу ополченца, поднялась, а снайпер переведя все это, разочаровано покачал головой. Расстегнул кобуру, протянул деду пистолет рукояткой вперед, со словами: «Вернешь после боя». Группа продолжила путь.

– Тут чисть не чисть – итог один «ручная работа», – сплюнул снайпер.

– В смысле?

– «Энэмы А-25», эти модели стволов сняли с производства за высокую ненадежность еще года три назад, вот, правда, настрогать успели дохрена. Утилизировать жалко, поэтому раздали ополчению, а там что не жми курок, либо клинит, либо гильзу зажевывает, а ты только успевай дергать затвор и гильзы смахивать, вот и прозвали «ручной работой».

Илону всегда бесили люди, халатно относившиеся к своим обязанностям, особенно когда от твоих действий зависит благополучие других людей. Нужно жить по принципу – либо делай хорошо, либо не делай вообще, встреть она сейчас его взводного, не задумываясь сломала бы челюсть. Для командира – его солдаты как дети для родителей, за которыми нужен глаз да глаз, оружие, форма, даже, мать его, блеск обуви, все должно быть под контролем. Как говаривал её товарищ Кинон: «Скажи мне, кто твои подчиненные и я скажу кто ты». Как можно относится к своим младшим товарищам так плохо, пусть они ополченцы, но они защитники, те, кто прикроют спину от пуль, последний рубеж! Вот из-за таких уродов– командиров и проигрываются битвы и даже войны.

– К чему это было, Лони? – с негодованием спросил Алеан на ходу.

– Деда жалко стало, – отрезала женщина.

– Всех жалеть– жалелка отвалиться.

– Твой альтруизм не доведет тебя до хорошего, Одуванчик. – Нарнис дернул подругу за косу, а та, в свою очередь смачно влепила ему по заднице.

Грохот становился все сильнее и сильнее, а когда четверка достигла третьего этажа, казалось, что под ними развергалась настоящая преисподняя.

Впереди раскинулись большие стеклянные двери с паутинами трещин. Остановившись перед ними, Фрэй достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и предложил остальным. Трое мужчин закурили в молчании. Тенви младший ясно понимал, что видит их в последний раз. Ему как никогда хотелось разрыдаться, словно маленькой девочке, в надежде, что со слезами уйдут и все проблемы, как будто соленая влага сможет изменить мир к лучшему и закончить это безумие, стать соломинкой, соединить его с семьей, ждущей сына, парня и друга далеко за Ренинскими горами. Но все это конечно пустые мечты, разбивающиеся о скалы ужасной реальности – слезами делу не поможешь. Промокнув ресницы камуфляжной манжетой, Фрэй извлек из нагрудного кармана блокнот и протянул Нарнису.

– Вот, тут мои мысли… передай его Пурэ, пусть, когда все уляжется, отправит его родителям, – сорвав с себя медальон, вручил цепочку раеоонцу. – и его тоже.

– Может не все так плохо, друг, если хочешь, пойдем с нами, ты важен для Аммина, ты хороший снайпер… – растеряно предложил Алеан.

– Нет, даже если бы и мог, нет, тут мои братья по оружию…и покинем этот исполин мы тоже вместе, пусть даже ногами вперед.

Женщина сжала крепко руку снайперу и кивнула в знак солидарности. Такими людьми она восхищалась. Крепко обнявшись с каждым по очереди, Фрэй заявил:

– Всё, харе сопли мотать на кулак, – прерывисто вздохнул, – сегодня преподам вашим сородичам неплохую трепку, а вы поймайте «Ласку» и я буду спокоен, буду знать, что все не зря! Ах, да, еще кое-что вспомнил, она часто вела огонь из крыльев. Доберетесь до Пурэ, он все подробнее расскажет, сейчас уже нет времени. Прощайте землячки. – с какой-то трагически грустной ухмылкой произнес Тенви младший – Выход к лестнице за дверями направо. Бегите.

Махнув рукой, остался стоять на месте. Троица, не оборачиваясь, скрылась за стеклянными створками.

Спускаясь по ступеням, товарищи обнажили оружие– личные пистолеты. Оказавшись на втором этаже, поняли почему им придется пройти сквозь него к другому лестничному пролету – вся конструкция была обвалена в результате попадания снаряда в стену под ними. Снизу доносились звуки родной речи. Теперь у них был только один путь – вперед.

Преодолевая коридоры, троице то и дело приходилось прятаться от пробегавших мимо бримуновцев и решительно избегать точек «особого нагрева». Полностью обесточенный массив создавал хороший мрак, и им удавалось оставаться незамеченными. Весь этаж превратился в рассеянные зоны соприкосновения сторон, грохот стоял повсюду. Бримуновцы небольшими группами стремительно продвигались вглубь, окружая и уничтожая обороняющихся в офисах. Здание спроектированное таким образом, позволяло везде находить пути обхода. Уничтожив один очаг сопротивления, наемники тут же заходили во фланг к другому оазису обороны и без особого труда расправлялись с ним. Принцип «разделяй и уничтожай» здесь работал безотказно.

Прокрадываясь сквозь узкий темный коридор, Алеан и все остальные почувствовали запах едкого дыма из офиса впереди, там из глубины доносилось стрекотание пламени. Сделав еще несколько шагов, попали в обширное помещение офиса с перевернутой фурнитурой, полностью заполненное серой, удушливой мглой.

– Мне все это не нравится, что-то здесь не так, – шепотом проговорил Нарнис.

– Да, определенно, – настороженно поддержала женщина.

– Значит так, сейчас разделимся и медленно проберемся к выходу в противоположном конце, увидите кого– обходите, встречаемся у дверей на той стороне, – приказал Алеан, отлично понимая, что если их троих заметят вместе, то и скосят тоже всех сразу. А поодиночке больше шансов проскользнуть незамеченными. В данной ситуации это было необходимо.

Илона кивнула и на корточках стала пробираться по правой стороне задымленного помещения, Нарнис взял центр, Алеан вдоль стены с разбитыми окнами. Пелена была такая густая и едкая, что на расстоянии вытянутой руки обзор и ограничивался. Она, словно выжигала дыхательные пути и очень хотелось кашлять, но этого категорически нельзя делать, иначе конец. Естественно, «намордниками» никто не запасся.

Не совладав с дыханием, рыжеволосый залился кашлем. В панике пытался остановиться, и тут увидел не далеко от себя силуэт в противогазе. Намереваясь нажать на спуск, Алеан навел пистолет на противника.

Три выстрела раздались совсем рядом почти одновременно. Нарнис дернулся от неожиданности и услышал стон во мгле, не мешкая, парень разрядил всю обойму туда, откуда донеслась автоматная очередь. Сразу послышалось неприятное хлюпанье и кругом зазвучала родная речь, в долю секунды на русоволосого обрушился град пуль из белизны, словно смерч, сметающий все на своем пути. Щепки и разного рода канцелярский мусор разлетались в стороны, парень прижался к полу и принялся перезаряжать пистолет. Справа раздался еще один выстрел более тупой и басовитый, на этот раз вскрик был женским. Илона. Нарнис мешкал, либо броситься на помощь к Алеану либо к женщине, очевидно, они оба в ней нуждались.

«Хага подстрелили! В укрытие! Ублюдки рядом, Глэн твою мать, сюда!», – раздался впереди хрипловатый голос. Нарнис быстро перемахнул через перегородку и преодолев несколько столов, побежал на помощь подруге. Через дым перед ним открылась ужасающая картина, бримуновец держал Илону за волосы и пытался насадить её горло на стеклянный осколок в раме. Женщина изо всех сил упиралась и силилась выбраться из захвата, однако все её попытки не имели успеха. Нарнис навел оружие на врага и приготовился нажать на курок, но палец не хотел этого делать. Создатель, какое безумие, свой же… не могу! – пронеслось в голове, и он выкрикнул: «Отвали от неё, урод!!!». Бримуновец на секунду растерялся от требовательного приказа на родном языке, ослабил хватку и повернул голову на источник звука. В этот момент, Илона освободив одну из рук, со всей силы вмазала своему обидчику локтем в челюсть. Окончательно вырвавшись, перехватила его голову за шею и резко воткнула кадык неприятеля в блестящий треугольник стекла, кровь ручьем хлынула по раме вниз. Боец упал на пол вместе с отломанным осколком в горле, беспомощно хватаясь за него, а красная жидкость продолжала пульсирующе вытекать из страшной раны, разливаясь по полу обширной лужей.

В этот момент из дальнего конца офиса послышался крик, «Они тут, сюда, мне нужна помощь, быстрее!»– это был неестественно-наигранный голос Алеана.

«Это Глэн? Туда, мать вашу!» – раздался голос во мгле.

– Наш шанс, он отвлекает, бежим! – прошептал Нарнис и, схватив женщину, направился к выходу впереди. Илона с трудом держалась на ногах, через каждые два метра падала, не в состоянии подняться самостоятельно. Нарнис помогал взял её под руку. «Давай, Одуванчик, чуть-чуть и все кончится,» – нежно пришептывал он.

Добравшись до стеклянных дверей, бесшумно пробрались через них к чуть менее задымленной лестничной площадке, снизу доносились родные выкрики и приказы. Отстранившись от перил лестницы, Нарнис с Илоной увидели лифтовую площадку с дверцами справа.

– Так-так, давай посмотрим, – с тревогой проговорил парень и, облокотив женщину к стенке, по которой та скоропостижно сползла, кинулся открывать лифтовые створки. С большим трудом обе металлические конструкции поддались, обнажив за собой утробу глубокой шахты. За спиной раздался хлопок, отчего стеклянные двери моментально превратились в две аккуратные горки из тысячи маленьких осколков. Нарнис тревожно огляделся.

– Обычно в таких зданиях лифтовые пролеты связаны с подвалом, должно повезти! Спустимся по лестнице, вон справа, тут метров двадцать не больше, давай. Соберись, мать твою, иначе этот сраный исполин станет нашим склепом!

– А как же Али, мы не можем его бросить?! – взмолилась женщина.

– Все кончено, он сделал свой выбор, – голос Нарниса надломился, – идем, скорее.

– Нее, нахрен, я так не могу, дай мне свой ствол, я вернусь за ним!

Нарнис подбежал к подруге и вмазал тыльной стороной руки ей хлесткую пощечину, дабы привести подругу в чувство. Схватив за грудки, встряхнул и подвел к шахте:

– Приди наконец в себя, Лони! Там минимум трое с автоматикой, если мы пойдем его спасать, в нас будет больше пуль, чем в арбузе косточек! Он дает нам шанс, давай, вон перекладины, хватайся.

У беловолосой все плыло перед глазами, череп словно состоял из свинца, металл растекался по голове вниз к груди, как вода, заполнял все пустоты внутри. Каждый вдох давался с огромным трудом. Собрав всю волю в кулак, она прыгнула и ухватившись за перекладину лестницы, поползла вниз по шахте. Парень на секунду замешкался, посмотрел в сторону выхода, откуда валил серый удушливый дым. Произнес себе под нос голосом, наполненным стыдом и болью: «Покойся с миром, брат!», смахнув слезу, бросился следом за женщиной.

***

Тянущее ощущение и тепло разлилось по телу, пытался пошевелить пальцами ног, но ничего не получалось, нижняя часть торса больше не принадлежала Алеану. В семилетку он был элитным бойцом, а значит и экипировка полагалась соответствующая. Знаменитый бронежилет «Раеоонская шестерка», как называли его в армии, держал выстрелы даже снайперских винтовок. Теперь же Алеан– простой мститель-доходяга на чужой войне в чужой стране и в вонючей противопистолетной жилетке. Да и мститель ли вообще? Сюда приехал только по одной причине – деньги, дейнеры, а все остальное просто фикция, оправдание для самого себя, однако, за всем этим скрывалось кое-что ещё.

После Великой войны жажда убийства росла с каждым днем, тело ломало, словно от героина, ночью мучили кошмары, а днем галлюцинации. Всё нутро хотело вернуться обратно, в привычную адреналиновую среду. Свою тягу демобилизованный ветеран всячески скрывал от семьи, боролся с ней бутылкой, но с каждыми сутками она требовала от него все больше спирта, чтобы себя усыпить. Когда Зарочка поставила ультиматум, он все-равно не смог признаться ей в первом пороке, из которого проистекал второй. Огромными моральными усилиями с выпивкой было покончено, что сильнее обострило тягу. Немного расслабляла охота, но иногда ночью, когда терпеть становилось невмоготу, он выходил на улицу, отлавливал бездомную собаку или кошку принося тем самым подношение своей нездоровой мании, после этого наступало облегчение, ненадолго. Эта трагедия с Озаном стала отличной возможностью удовлетворять кошмарную потребность, выставив её как долг чести и заработать денег на дальнейшую жизнь. Здесь он обрел уродливую свободу, словно раненная птица, вернувшаяся обратно в небеса. Был бы он здоров и жил в относительном достатке, то на пушечный выстрел не подошел бы к этой дыре, даже ради боевого товарища.

Возможно, эти три пули в бедре и животе, одна из которых сейчас перебила ему позвоночный столб, есть наказание за ложь, обман и лицемерие, которыми он обильно шпиговал товарищей. Обрекая себя, он обрек двух дорогих ему людей на возвращение в кошмар, очень подло, потому что он знал, что те ему не откажут. Ему было страшно, страшно как никогда, он всхлипывал, а слезы градом катились по бледнеющим щекам, не из-за приближения смерти, а из-за ухода на тот свет таким – лживым и самолюбивым ублюдком, думающем только о себе. Видите ли, одному ему не сподручно ехать сюда.

Но лидером по самым тупым поступкам в жизни являлось конечно же решение бросить жену одну дома с ребенком. Как в казино, он поставил на кон все и проиграл, полностью и всецело, теперь коллекторы, в лице смерти стучатся в его дверь. Родные думают, что их любимый Али в Бэинхолде на заработках, незапланированный выезд, ЧП на стройплощадке… мерзкая ложь.

Как же теперь Зарочка одна будет тянуть хозяйство, о Создатель, что я натворил.

Скорее всего, можно было бы побороть этот недуг вместе, с помощью мозгоправа, но стыд не дал правде выйти на свет, рассказать любимой все как есть, да и без денег они бы прожили, до этого же жили, верно… Теперь он тут, в луже собственной мочи, умирает в Создателем забытой дыре. Алеан истинно желал, чтобы его дети ненавидели своего отца всем сердцем, чтобы не стали такими, какой он сейчас.

В дыму появился солдат, рыжеволосый наставив на него оружие, открыл огонь, тот спрятался за перегородку и что-то проорал. Кругом звучала родная речь. Раненный стрелял до тех пор, пока затвор пистолета не отъехал назад, ознаменовав конец боеприпасов. Среди стрекота огня, гомона и шума боя он отчетливо услышал звук выдергиваемой чеки за спиной. «Кейн, не лезь туда!» – прогремел грубый, словно наждак голос. Слова на раеоонском наречии не оставляли сомнений, в том, что будет происходить дальше.

Истекающий кровью мужчина, тем временем увидел перед собой взрослую и красивую девушку, с таким же оттенком волос как и у Алеана. Такой она станет в мире без него. Сине-зеленое платье фламенко, идеально приталенное, так сильно контрастировало с серостью этого помещения. Она присела рядом, взяла за руку отца и спросила теплым, родным голосом, маминым голосом, в ореховых глазах читалось счастье: «Папуль, ты чего это тут разлегся, – белоснежная улыбка озарила розовое, кровь с молоком лицо, – пойдем я тебя с Инненом познакомлю, это мой молодой человек, я тебе уже о нем рассказывала, помнишь?».

Прости крошка, я сейчас немножко не в форме, ты не грусти, папа будет с тобой, всегда… На пол что-то тупо приземлилось, глухо прокатилось по ковролину и остановилось у левой ноги, шарообразное, как маленький зеленый ананас.

…Он будет жить в твоем сердце дорогая, помни меня, не забывай, надеюсь, ты когда-нибудь меня простишь…

[1] Силы Гражданской Обороны (ополчение)