Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Глава 15. «Волки рядом»

В чувство командира «Бримуны» привела неистовая боль в ягодицах и нижней части бедер. Распахнув глаза, увидел возлюбленную Лолу. Девушка нежно поглаживала его по плечу и время от времени целовала в волосы, приговаривая терпеть и не волноваться.

Помещение оказалось незнакомым, тесным. Он лежал животом вниз, на большом офисном столе для переговоров. Легкий сквознячок холодивший нижнюю часть туловища сообщал о том, что оно абсолютно нагое.

Позади стоял боец, склонившись над его ногами, ловко орудовал пинцетом. При каждом прикосновении ягодицы и бедра горели огнем, пульсировали нестерпимыми спазмами.

Лола поднесла к его губам флягу, горькая жидкость вмиг ожгла горло, разлилась теплом по желудку.

– Мать вашу, что происходит и почему я с голой жопой?! – тяжело дыша, спросил Наб.

– Тихо, не шевелись, Бон достаёт из тебя осколки, все кончено, мы закрепились, – нежно ответила девушка.

– Терпите Кэп, знатно вас нафаршировали, но всё не так плохо, еще минут пять и закончу, – проговорил санинструктор, снова вгрызаясь пинцетом в плоть.

Все в голове командира перемешалось. Мысли, подобные малькам на мелководье, юрко ускользали. Сейчас преобладала только нестерпимая боль. Закусив рукав куртки, Наб постарался восстановить ход предыдущих событий, почему он тут, и почему задница нашпигована инородными телами? Зацепился за последнее, что помнил.

Так, восьмой этаж, ранцевский трещеточник, ребята зачищают помещение, мы с Лерном во фланге, один офис за другим, Лерн.

– Где Лерн? Что с ним? – задыхаясь, прошипел Наб, а Бон извлек очередной кусочек стали из тела. Осмотрев профессиональным взглядом, откинул в сторону и принялся за следующий.

– Тише, милый, тише! – прошептала Лола.

– Лерн мертв, кэп, – с горечью проговорил санинструктор, не отрываясь от работы.

Мертв, точно, тот белобрысый араниец размозжил ему голову, альбинос твою мать, я его обезвредил, но как позволил себя подорвать, ааа…, точно, этот ублюдок что-то сказал, что…

– Ты глупый, очень глупый мужчина, Наби. – произнесла со слезами Лола и поцеловала его в макушку. – я говорила тебе не лезть, что все может плохо закончится, вот и доигрался.

Наб не обратил на слова любимой внимания, сейчас голова воевала на два фронта: с болью и с мыслями.

– Бон, доложи мне обстановку в целом.

– На данный момент удалось отбить только восемь этажей. Ранцы яростно сопротивляются, предпринимали попытки контратаковать с двора и с подвалов, Дон пока отбивается. Киб временно исполняет обязанности командира бригады вместо Вас. Потери подсчитать еще не удалось, но земляков положили много.

Земляки…землячки, вот что он сказал на нашем наречии, «Жаль я не добрался до твоей суки»… Это был раеоонец. Значит раеоонцы приехали за Лолой! Охотники за головами, с Родины, так далеко, чтобы забрать Лолочку, неужели ради денег, это меняет многое, о Создатель, надо её гнать отсюда!

Вся картина прошедшего дня окончательно вырисовывалась в памяти, как единый, собранный пазл. Теперь открылся и третий фронт – страх. Наб жестко схватил Лолу за руку, выпалил:

– Как командир бригады, я отстраняю тебя от военных действий, в одностороннем порядке! Твой контракт разорван. Завтра ты едешь домой! И даже не думай выходить на позиции! – жестко произнес он. Девушка рывком высвободила кисть.

– Да что с тобой, мы же…

– Бегом в хранилище и носу не высовывай, пока я не приду!!! За тобой приехали, дострелялась твою мать!

– У тебя шок…

– Выполнять приказ, я сказал! – Рявкнул командир «Бримуны».

Лола крепко сжала губы и в присущей ей напускной манере вести себя в моменты недовольства, вытянулась по стойки смирно, развернулась вокруг своей оси и вызывающе громко отмаршировала вон из помещения.

– Жестко вы с ней, – произнес санинструктор.

– Заткнись! Сколько еще там?

– Это был последний, сейчас обработаю раны и готово. Повреждены некоторые мышцы. Сухожилия, вроде, в порядке. Нужно несколько дней полежать, чтобы все поджило. Если бы не Ваш мажорный бронежилет, – мы бы с вами не разговаривали. – санинструктор протяжно вздохнул.

Немного остыв, командир произнес:

– Спасибо, Бон.

Закончив обработку повреждений, парень удалился. Наб попробовал встать. Боль пронзила заднюю поверхность ног, словно их натерли раскаленными углями. Дух перехватило так, что чуть сознания не лишился. С великими усилиями натянул побитые осколками штаны, скрывая уже успевшие набухнуть кровью лейкопластыри. Каждый шаг был невыносим. Но в голове крутилась только одна мысль – спасти Лолу, но как теперь это сделать, когда он едва ходит…её упрямый нрав сыграет с ней злую шутку.

В помещение вошли двое солдат. Аккуратно взяли командира под руки и повели в здание банка. По пути, многие чернорозочники отдавали честь, некоторые проводили рукой ему по плечу, выражая поддержку.

По задымленной улице сопроводили в знакомое здание, спустившись на нижний уровень, провели в хранилище, где ждала любимая.

Сидела в кресле с закрытыми глазами, откинув голову на спинку. Пальцы просто вгрызлись в кожаные подлокотники. Солдаты уложили командира на диван и покинули хранилище, в свою очередь, девушка не удостоила это действо даже крупицей внимания. Веки её были по-прежнему сомкнуты.

– Прости, я был груб. Но на этот раз шутки закончены, – произнес Наб. Лола все-ещё его игнорировала. Он собрался с мыслями.

– Меня подорвал свой, я имею в виду, раеоонец. Высокий, голубоглазый с белым ирокезом.

Слова любимого пробудили интерес у девушки, она распахнула веки и с тревогой посмотрела на Наба, ожидая продолжения.

– Но это не самое главное, перед смертью он жалел лишь об одном, что до тебя не добрался. Пообещал, что другие это сделают. Понимаешь? Там через дорогу среди телок, молокососов, и старикашек сидят ещё убийцы, которые приехали сюда ради тебя. И сколько их – один хрен знает. Ты ходячий приз, и поверь, они сделают всё, чтобы его получить. Сопляки на такое не отчаются. Я один раз уже потерял любимую, и не собираюсь повторять этого ещё. Ты можешь меня ненавидеть, обижаться, но до завтра ты останешься тут, со мной, а утром Киб отправит тебя в Кордерер[1]. Подождешь меня там несколько дней. И попробуй только ослушаться, даю слово, надеру тебе задницу ремнем перед всеми сослуживцами, как ребенку, будет очень стыдно! Я ясно выражаюсь?

– Да, ясно. – Девушка сдержанно улыбнулась.

– Тебе смешно?

– Нет, просто представила заголовки газет: «Шок-контент! Легендарный снайпер «Кровавая Ласка» понесла наказание за свои преступления…отшлепана ремнем по жопе!».– она звонко расхохоталась, а Наб разочарованно вздохнул. Лола поднялась, подошла к дивану и легла рядом, соприкоснувшись с любимым кончиками носов.

***

Январь, 3029 год. Аллон. Раеоонский Доминион.

Четверг являлся его законным выходным после трех суток работы на складе в доках. Мягкая постель не желала отпускать мужчину, и каждый раз он оттягивал подъем еще на пять минут.

Через открытое окно в комнату, сквозь белые кружевные занавески, поступал холодный зимний воздух вместе с яркими лучами редагии. В комнате было так светло, что, казалось, мужчина находится в небесном храме, где царит красота и гармония.

Ощущение удовольствия от недавнего поцелуя в губы, согревало Наба всё утро. Перед тем как уйти на работу, его прекрасная Авилина всегда целовала мужа, даже когда тот спал. Но сегодня – это было как-то по-особенному, он тоже успел прижаться губами к её бархатной щеке и крепко обнять. Образ родного лица с большими голубыми миндалевидными глазами, прямым аккуратным носиком и узкими губками, растянувшимися в улыбки, запечатлелись в памяти словно фотография.

Любимая всегда вставала раньше, чтобы успеть отвести дочку в школу и самой не опоздать на работу. Сегодняшний день не стал исключением.

Открыв глаза, Наб потянулся и лениво повернулся на противоположный бок, намереваясь ещё чуток подремать, однако, зазвонивший мобильный телефон на стеллаже в конце комнаты нарушил все планы.

Закатив глаза, с явной неохотой, мужчина сел на край кровати, затем покинул пригретое место и сонный, запустив пятерню в седоватые, светло-русые волосы, побрел к источнику назойливого звука. На дисплее мелькал номер, прежде неизвестный. Взял трубку. «Слушаю»– сонно произнес он. На другом конце уточнили его имя, Наб подтвердил, а после следующих слов, счастливое лицо начало ужасающе меняться. Ароматный воздух спальни принялся царапать горло, словно наждак. Мужчина задал лишь один вопрос: «Где?», и получив ответ, немедленно бросил трубку. Кинулся в панике одеваться, бормоча проклятия под нос.

Машину брать не было смысла, утренние пробки не позволили бы добраться до места назначения максимально быстро, а время жгло мосты. Страх, дикий страх пронзил всю сущность. Мрачное чувство, как в час перед ураганом, охватило нутро. Лихорадочно, еле попав в замочную скважину, Наб закрыл за собой входную дверь и во весь опор ринулся вниз по лестнице, едва не падая, перескакивая за раз через несколько ступеней.

Он бежал как спринтер, бесцеремонно расталкивая людей, препятствующих движению. В метро перескочил турникеты и под свист дежурного устремился к поезду у платформы. Запрыгнув в вагон, не находил себе места слоняясь из угла в угол, прикладывался лбом о поручень, считал секунды, которые словно замерли. Окружающие смотрели на это зрелище косо и с опаской, образовывая метровую буферную зону вокруг. Лицо мраморного оттенка без единой кровинки пробирало до мурашек. Штаны и футболка явно не вписывались в сезон, так как на улице температура едва поднималась выше нуля.

Когда женский голос объявил нужную остановку, Наб пулей вылетел из поезда и сломя голову помчался дальше не жалея сил. Он бежал, иногда спотыкаясь, несколько раз упал но, встав, бросался снова вперед. Пункт назначения был известен, в юношестве не раз туда попадал.

Перебегая дорогу на запрещающий сигнал светофора, попал под машину. Удар оказался не очень сильным, так как водитель успел затормозить в последний момент. Съехав с капота и немного очухавшись, поднялся на ноги, и прихрамывая ринулся дальше, игнорируя боль в голове и ноге, сопровождаемый вслед бранью автолюбителя.

Мысль была одна и вселяла неподдельный ужас, двигающий бежавшим, ни на что другое, он не обращал внимания, даже на полученные травмы. Ледяной ветер пробирал до костей, обжигая холодом вспотевшую кожу, тысячи иголок разом впивались в тело, голова пульсировала. Оставался еще квартал, до цели совсем чуть-чуть.

Влетев обезумевший в помещение, Наб подбежал к посту регистратуры. Вид у него был страшноватый, с разбитой головой, в грязной испачканной футболке и штанах. Он сразу задал вопрос хрупкой светловолосой девушке регистратору:

– Сюда привезли Мару Цельтрик, я хочу её видеть! Где она?!

Девушка, растерявшись на мгновение, взяла трубку. Посоветовавшись с начальством на другом конце, улыбнулась:

– Молодой человек, успокойтесь и присядьте, доктор сейчас подойдет и всё скажет.

Мужчина, растерянный, резко отстранился от поста и ошарашенный побрел к скамейкам для ожидающих. Вокруг было много людей, на лицах читалось равнодушие. Беспокойного мужчину с рассеченной головой, ожидающие одарили только лишь скользящим взглядом, после чего, вновь принялись за свои обычные дела: читать утреннюю корреспонденцию, дремать и обсуждать бытовые проблемы.

Присев, обвил голову руками и принялся ждать. Каждое мгновение казалось вечностью, руки тряслись, словно работающий по асфальту отбойный молоток и он никак не мог унять дрожь. Все вокруг плыло, изменяя реальность, придавая ей своеобразной гротескности. Вскоре к нему подошла медсестра. Взяв под руку, попросила пройти с ней. Заведя в перевязочную, высокая девушка с кукольным лицом в колпаке принялась обрабатывать рану на голове, а он только и спрашивал, что с его дочерью, не обращая внимания на пощипывающий затылок.

Ответ слышал один: «Я ничего не знаю, сейчас придет доктор и все расскажет.» Через некоторое время в перевязочную, после короткого стука, зашел молодой парень в синим халате с опущенной до подбородка маской.

– Наб Цельтрик?

Мужчина вскочил, мешая сестре закончить повязку.

– Сегодня утром к нам поступила Ваша дочь… её сбил автомобиль…

Наб молчал.

– … За жизнь ребенка сейчас борется наш главный хирург. Мне очень жаль, как операция закончится, я смогу сообщить больше.

Подойдя к раковине, Наб умылся и тупо уставился в стену, каким – то потухшим голосом спросил:

– С ней была мать, где она?

– Я не знаю, это детская хирургия, нам доставили её одну.

– Отведите меня к операционной, я там подожду.

– Хорошо, пойдемте.

Вот так, в одно мгновение рушится жизнь и счастье, словно песок просачивается сквозь пальцы и уходит в небытие. Осознание случившегося никак не могло уложиться в голове. У дверей хирургического отделения присел на кушетку и стал звонить жене, после долгих гудков, на другой стороне послышался голос, мужской голос.

– Слушаю?

– Ты кто, твою мать?! Где моя жена?!

– Наб Цельтрик?

– Да!

– У нас для Вас скорбные новости, Ваша жена, Авелина Цельтрик скон…

Не дослушав, бросил трубку. Убрал телефон в карман, словно это был рядовой звонок. Спустя энное количество времени, показавшееся вечностью, вновь его достал. Выбрав контакт «отец», нажал на зеленую кнопку. Услышав родной хриповатый голос, попытался объяснить, что произошло, но губы не подчинялись. Вместо членораздельной речи, отец услышал невнятное бормотание. Каждая попытка что-то произнести пресекалась волной нестерпимого ужаса. Человек на другом конце пытался успокоить Наба и узнать, что же всё-таки стряслось. С огромным усилием мужчина выговорил адрес больницы, куда нужно приехать.

Спустя двадцать минут в беспамятстве побрел в санузел. Умывшись ледяной водой, встретился с взглядом двойника в зеркале. Теперь он узнал, как выглядит человек, потерявший почти всё на этом свете. Наказание за грехи минувших лет, за всё то, что приходилось делать, и к такой плате невозможно быть готовым. На миг показалось, как собственное отражение скалится, словно судьба празднует победу, красные глаза светятся надменностью, а улыбка на запекшихся губах расползается в разные стороны.

Со всей силы Наб вдарил по стеклянной поверхности. Двойник раскололся, обрисовав вокруг кулака паутину трещин. Наб не останавливался и с диким воплем продолжал бить по нему, пока белый кафель за ним не окрасился в бардовый цвет.

Когда приехал пожилой отец, безутешный мужчина сидел на кушетке. С отсутствующим взглядом и серым лицом, пусто смотрел на большой стенной постер, изображающий бригаду хирургов за делом.

Подойдя ближе, старик присел рядом, обнял сына за плечи, прижал его голову к щеке.

– Авелине позвонил уже?

– Авелины больше нет… – Наб запнулся, – а что с Марочкой не знаю. Доктор сказал ждать.

– Создатель, что это, они были?! – в ужасе отстранился отец, – С утра по телевизору крутят как машина сбила женщину и ребенка на переходе в вашем районе … я даже подумать не мог… Помолимся за Мару, она сильная девочка, Создатель её не оставит! – скупая слеза прокатилась вниз по щеке старика.

Спустя пять часов, в дверях появился хирург. Уверенным шагом направился к ожидающим на скамейке, те молниеносно встали. Врач снял резиновые перчатки.

– Операция прошла успешно, но девочка все-еще в крайне тяжелом состоянии, в коме. Компрессионное повреждение позвоночника и закрытая черепно-мозговая травма с кровоизлиянием в мозг. Вновь перевели в реанимацию, нужно ждать, мы пока бессильны. Либо состояние улучшится, либо, сами понимаете, одно из двух.

– Мы можем что-нибудь сделать, что нужно? – спросил старик.

– В данный момент – ничего. Её страховка покрыла работу нашего ведущего хирурга, но когда состояние стабилизируется, нужно будет вернуть ей подвижность нижних конечностей, потребуется еще не одно вмешательство в организм. И, увы, этого страховка уже не покроет.

– Она парализована? – с ужасом прошептал Наб.

– Да, нижняя часть – полностью.

– Сколько нужно средств?

– Потребуется бригада нейрохирургов из Бэинхолдской медецинской академии и…

– Сколько? – бесцеремонно перебил его мужчина.

– Для начала, можно говорить о сумме, не меньшей чем пять миллионов. Но это нижняя граница. Операции на мозге и спинном мозге очень сложные, особенно у ребенка…Надо быть готовым к тому, что сумма может увеличится в три, или четыре раза. Так как, если не справимся мы, нужно будет везти девочку в Таргедию, в Милейский нейрохирургический центр. Сами знаете, там даже мертвых на ноги ставят. Не буду юлить, скажу прямо – удар был настолько сильным, что, так сказать, вашу дочку чуть ли не пополам переломило. То, что она вообще дышит– огромное чудо. Мне жаль, но мы не всесильные, поэтому никаких гарантий дать не могу. Если появятся еще новости, сообщу, держитесь.

Наб отвернулся и схватился рукой за затылок: «Создатель, для начала, пять миллионов…»

– Возьми мою куртку и езжай домой, ни в коем случае не к Авелине, домой сынок! Её не вернуть, а тебе нужен отдых, я посижу тут, если что, сразу позвоню. Давай сынок, отдохни и подумай… – старик вложил в руки синий пуховик. Наб, сокрушенный и потерянный, без вопросов и пререканий отправился обратно домой, в пустую безжизненную квартиру, в которой уже никогда не услышит звонкий смех жены.

Подходя к дому, понял, что не хочет туда. Единственное, что нужно сейчас– это хорошенько напиться, обколоться или обнюхаться чем-нибудь, только не домой! Там, в прихожей, как он помнил еще по утру, при входе выведена надпись помадой на зеркале, красивым подчерком его жены: «Милый, купи курицу, Реббека рассказала мне рецепт, вечером запечем». Если сейчас её увидит, то тут же выпрыгнет из окна. Побрел в знакомый бар на соседней улице.

Хорошо знакомый бармен налил два шота, но Наб был нацелен на полное самозабвение. Спустя полчаса всё вокруг довольно сильно поплыло. Бармен по имени Дан отказался больше ему наливать, вместо этого пристально посмотрел на клиента.

– Дружище, на тебе лица нет.

– Ага. Еще налей.

– Хватит на сегодня, лучше расскажи, что случилось, расскажи-расскажи, уверен, это значительнее снимет груз с сердца, чем пойло.

И Наб рассказал, обливаясь слезами, он рассказал все до мельчайших подробностей человеку, на первый взгляд совершенно чужому.

После Семилетней войны, многие вернувшиеся быстро поняли, что на Родине их не особо-то и ждали. Теперь жизнь разыгрывалась по другим правилам, в которых ценились совершенно иные качества, особенно в условиях рыночной экономики и большой конкуренции. Открытость, щедрость, честность и прямолинейность перешли из категории обыденных качеств, которые были характерны для их военного общества в разряд слабостей. Среднестатистический ветеран просто не мог познать концепции «не обманешь– не проживешь», ибо на войне люди с таким мировоззрением долго не вытягивали– никто не хочет, чтобы человек с подобными убеждениями прикрывал тебе спину, ведь на кону не какие-то материальные ценности, а твоя собственная жизнь. И тем более, после семи лет в таких условиях, честность и открытость становятся сами собой разумеющимися атрибутами в фронтовом быту. Поэтому, после возвращения домой, будучи не один раз обманутыми государством и окружающими, ветераны стали тянутся друг к другу вновь: организовывать закрытые клубы, бары, сообщества, комитеты и тому подобные организации.

Недоверие к обычным окружающим подвигло бывших солдат использовать черные черепки и на повседневной одежде, знак того, что перед тобою товарищ и друг. Со временем стало складываться и негласное правило – если товарищ в беде и у тебя есть возможность помочь – помоги.

Именно по этим причинам, бармен Дан, слушал сейчас исповедь человека, которого едва знал. Месяц назад он впервые увидел Наба, зашедшего к нему в бар пропустить кружку пива после тяжелого рабочего дня. На спортивной куртке гостя, в области отложного воротника зиял побитый временем черный черепок. В свою очередь и на темно-синем фартуке бармена был такой же, а потом оказалось, что у всех посетителей заведения имеется схожий аксессуар на одежде.

– Ну и дела дружище, соболезную. – Дан похлопал Наба по плечу.

– Я понятие не имею, где мне взять столько денег, сам знаешь, банки нашему брату не охотно кредиты выдают, да и не даст мне никто столько, даже занять не у кого. Если я все продам, что у меня есть, едва наберу лимонов семь. Он сказал, что сумма может быть раза в два больше, а мне ещё жену хоронить… – Оперев голову на руки, Наб замолчал.

Бармен протирая стакан, обдумывал сказанные слова.

– Слушай, есть один выход. Скажем так, в нашем кругу вращаются люди, которые имеют завязки с Аговиром, с его спецслужбами. Там сейчас большая буча зреет, что-то очень грандиозное. У этих черномазых море нефти, перегруженный заказами ВПК и чрезмерно нездоровые амбиции, в общем, идеальный коктейль для полномасштабной войны с соседом. Многие наши, чувствуя это, едут туда именно по финансовым соображениям.

Наб поднял голову и посмотрел с негодованием прямо в глаза собеседнику.

– Ты предлагаешь мне стать вшивым сборщиком клубники на чужой ферме?

– Я тебе ничего не предлагаю, а озвучиваю возможность решения твоей проблемы. Посмотри правде в глаза. В условиях нашей страны тебе не собрать в срок эти деньги, а у твоей дочери нет времени на ожидание. В Аговире платят колоссальные бабки, более того, там есть условия беспроцентного кредита. Сразу получаешь деньги, а далее их отрабатываешь, если убивают, отрабатывает семья. Рисковано, но для твоего случая приемлемо. Так что разберись в приоритетах. Верность Родине конечно хорошо, но она тебе средств на лечение не даст, и как понял, дочь у тебя одна и у неё мало времени. В любом случае, воевать будешь не против своей страны. Наб, я вижу ты смекалистый мужик, должен уже понимать, что в современной жизни нет беспроигрышных партий, по крайней мере, для нас. Всегда нужно выбирать из двух зол. Так что, подумай, а как созреешь, сведу тебя с нужными людьми. Хорошо?

Наб кивнул, несколько мгновений помолчав, ответил: «Хорошо, Дан, я тебя услышал, спасибо, я обдумаю.»

– Славно. А теперь иди вон на тот диванчик и поспи пару часов, тебе нужно отдохнуть, в десять я закрываюсь.

***

Тишина хранилища была нарушена шумом приближающихся шагов. Наб моргнув несколько раз, сбросил мутную поволоку. Глубокий сон, словно трясина утопил в себе ослабленное кровопотерей и безумным днем тело.

– Ну что, Наби, попортили тебе шкурку. – Киб, присел рядом командиром, и потрепал того за плечо, – этак тебя угораздило, как попка-то?

– Где Лола?! – прервал тот своего зама, не найдя любимую в комнате.

– На позициях где-то. Час назад встретил её на лестницах южного. Сказала, что завтра уезжает, решила устроить прощальную вылазку с Вероном. У неё там до пятисотки троих или четверых не хватает.

– Вот манда! Я её жопу в помидор превращу! – взревел Наб, хотел было вскочить с дивана, но боль в ногах жестко пресекла отчаянную попытку. Со стоном, принял прежнее положение.

– Воу, воу! Спокойно, Наби! Ты что?

– Ничего. Твою мать, неужели она так обнаглела? Я приказал ей отсюда носа не высовывать до утра. Сколько времени, сколько я был в отрубе?

– Сейчас три часа ночи, а отдыхал ты, часов семь где-то.

– Плохо, очень плохо.

Наб быстро ввел в курс дела своего зама и приказал тому немедленно найти и доставить бригадного снайпера лично к нему, для дальнейшего дисциплинарного наказания. Когда тот поднялся, командир вдруг схватил его за рукав, притянул к себе.

– Киби, – сейчас, я прошу тебя не как твой командир, а как друг, пожалуйста, найди её, пожалуйста! Лола, эта женщина для меня самое дорогое существо на этом свете после моей дочери и родителей! Она далеко не ангел, но я её люблю так, как никого еще не любил, ты понимаешь, Киби, люблю всем сердцем. Когда я выберусь отсюда, хочу начать все сначала. Лола, Мара и я, будет полноценная семья. С войной для нас покончено!

– Понимаю.

– Проследи, чтобы к сегодняшнему вечеру, её духа тут не было, она будет сопротивляться, но теперь ты командир, не отдавай её им! Дурочка не понимает, для неё это игрушки. Мы оба знаем, что у каждой игры есть свой финал, если наши прибыли сюда, в задницу мира, значит они крайне радикально настроены, не дай им добиться успеха! Хорошо, Киби?!

Киб посмотрел на товарища с участием.

– Даю тебе слово офицера, что с ней ничего не случится! Я найду её.

Наб улыбнулся и схватил его за рукав.

– Спасибо, друг! – раненный потянулся к карману и извлек золотое кольцо в пакетике, – вот, смотри, сделаю ей официально предложение прямо сегодня, а в Салантосе мы распишемся, – губы командира расплылись в улыбке.

– Предложение будет до порки или после?

– Еще не решил, – рассмеялся Наб.

[1] Кордерер– столица государства Аговир.