Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 7. «Они уже тут»

Редагия еще не успела встать, а весь личный состав «Бримуны» был уже на ногах. Улицы, объятые мраком, нарушаемым лишь вспышками редких выстрелов, пустовали затянутые пылевой дымкой, или они казались пустыми? Три изуродованных и израненных бетонных гиганта возвышались над Айдит блок, морально давили на психику так же сильно, как вода давит на занырнувшего слишком глубоко водолаза. Исполины ждали ключевого часа, часа новых страданий, новых жертв и новой крови, отданных за право ими обладать. Как странно, несколько лет назад, никто даже представить не мог, что обычные офисные здания превратятся в укреп район стратегического значения. Эти улочки, по которым «белые воротнички» ежедневно спешили на работу, покупая в забегаловках кофе и булочки, сейчас ― груды искореженного асфальта вперемешку с остовами автомобилей и прочего мусора. Теперь это стали мрачные земли, где полноценно питалась только смерть, пожиная бедолаг, угодивших в её ловушку.

До начала наступления оставалось еще три часа, а Наб уже вовсю инспектировал личный состав и отслеживал готовность бойцов к штурму. Особое внимание уделял солдатам первой штурмовой роты. Им был выдан увеличенный боекомплект и рацион. Сегодня они должны стать звездами этой кровавой вечеринки.

Штурм планировался с трех направлений одновременно, собственно как и всегда. Аговирцы будут жать с юго-запада и юга. Силы бримуновцев должны атаковать юго-восточное крыло укрепрайона и заняться зачисткой полуразрушенного здания, которое сильнее всего пострадало от бомбардировки. По данным разведки, в нем сосредоточились крупные силы врага, тем не менее строение считалось самым слыбым звеном в оборонительной цепи и с тактической точки зрения наиболее доступное для атакующих. Чтобы проникнуть на его территорию, нужно всего лишь преодолеть порядка пятидесяти метров по открытой территории, затем через зеленые насаждения еще сорок и в итоге войти в восточный вестибюль. На словах все просто, на деле маршрут усеивали уже порядка полусотни подгнивших трупов. Но преодоление «поля смерти» лишь половина дела, так как ещё нужно подавить сопротивление на тридцати этажах офисного массива.

В хранилище, над столом склонилось четыре человека, обсуждали детали операции. Участники пытались выстроить всю цепочку действий целиком, не упустив из виду ни одного её звена. Наб прорабатывал план, Морф – командир разведчиков, рассказывал об устройстве и планировки прилегающей территории, укрытиях и воронках, «универсальный радист» предлагал свои идеи, командир 1-ой штурмовой роты Дон «впитывал» сказанное, занося данные в блокнот.

После часовых дебатов, окончательный план был утвержден, осталось только разместить бойцов по позициям. Эту функцию взял на себя Киб. Стрелка безжалостно ползла к цифре семь, оставляя людям чуть более часа для моральной подготовки, однако, известие, что командир возглавит штурм, подняло боевой дух выше чем обычно и всех заметно приободрило.

Эта ужасная тишина в хранилище угнетала, сдавливала, разрывала голову. Время замедлилось настолько, что он ощущал даже секунды, синдром ожидания наступления для Наба являлся самым противным и морально тяжелым, немного напоминал школу, когда тебя вот-вот вызовут к доске, а ты ничего не выучил, правда тут, вместо двойки, ставили точку на твоей жизни. Мысль о том, что всего лишь через час эта тишина сменится кромешным адом, спектром взрывов, криков, стонов и выстрелов давила на психику, словно снег, погребший под собой альпиниста.

Наб натянул бронежилет, на этом элементе экипировки никогда не экономил, заказывал самые дорогие экземпляры, которые тягались по цене с хорошими поддержанными автомобилями, логика проста– мертвые не зарабатывают, поэтому высокие траты в данном случае себя вполне оправдывали. Неспешно застегнул ремешки разгрузки. Затянув потертый раеоонский ремень, с пряжкой в виде рыси, выгибающей спину, приторочил к ноге кобуру. В тот момент, когда повязывал черную бандану вокруг шеи, в хранилище заглянула Лола, с плеч ниспадал маскировочный плащ, лицо вымазаное бежево-серой краской, выражало беспокойство.

– Не помешаю?

– Дуратский вопрос, конечно помешаешь! – ответил Наб. Снайпер улыбнулась и прошла внутрь, в то время как, командир мучился с прикреплением дополнительной сумки боеприпасов к разгрузке сзади.

– Давай помогу, – предложила она и кинулась на выручку. Совместными усилиями шестьдесят патрон заняли свое место на командире. – Глупая затея возглавлять штурм, тут от тебя больше толку!

Он развернулся к Лоле и взял её лицо в свои огромные ладони. Теплые голубые глаза искрились абсолютной решимостью.

– Не делай мне мозг, дорогая, все будет хорошо, хочу увидеть физиономию этого одноглазого засранца, когда все будет кончено, – улыбнулся, – а то видите ли мы плохо воюем.

Поцеловал Лолу в губы и нагнулся к походному рюкзаку, вытащил из него резак– мачете в защитных ножнах и классический штык-нож, первый прикрепил к бедру, второй заткнул за жилет.

– Главное преодолеть улицу, а когда мы это сделаем, остальное будет делом техники.

– Постараюсь вас прикрыть, но не обещаю, что будет эффективно, ранцы уже каждый камень знают на нашей стороне, осталось всего три хорошие позиции, очень надеюсь, что их хватит до конца нашего контракта – она посмотрела в глаза Набу, взяла его за плечи, приблизилась и нежно произнесла, – береги себя, любимый! ― затем крепко поцеловала.

– И ты себя, не рискуй, если не уверена!

Обменявшись этими особенными взглядами, покинули хранилище.

Разошлись в полумрачном холле, наполненном готовящимися к бою солдатами. Наб смотрел ей уходящей вслед изнутри разрываемый чувствами, еле сдерживался, чтобы не кинуться вдогонку, расцеловать и больше никуда, НИКУДА от себя не отпускать. Возможно, Наб видит её в последний раз, эту замечательную девушку. Если даже и так, то воспоминания о прошедшей ночи ею подаренной полностью аннигилирует все возможные предсмертные мучения. Ради Лолы, сегодня, он выживет, ради неё он сломает горы и высушит моря, она, дочь и родители– самые дорогие люди на этом шаре, за которых готов платить любую цену.

Рядом обнаружил Киба, тоже провожавшего взглядом снайпера. Командир «Бримуны» гордился своим замом. Они познакомились в баре, еще до того, как вся жизнь пошла под откос. При душевном мужском разговоре за бокалами грендона, Наб выяснил, что собеседник, бывший офицер Фельтры, уволен из армии за непреодолимую тягу к горячительным напиткам. Все пошло от безделья. После войны ему досталось вакантное место замполита в Создателем забытом военном городке недалеко от Аллона. Рутинность и бесперспективность службы подтолкнули майора к знакомству с жидкостью, градус которой превышал отметку сорок. Командование, узнав о «хобби» замполита, когда тот, будучи во власти градуса расстрелял из табельного оружия статую государственного лидера, быстренько выписало ему бессрочный отпуск, после чего Киб продолжил саморазрушаться на гражданке. Когда Наб вскользь намекнул ему о весьма перспективной вакансии, радости офицера не было конца. Он даже согласился, будучи бывшим майором, пойти в замы к лейтенанту. Это не сильно било по самооценке, лучше идти за кем-то с идеей, чем главенствовать в погружении на социальное дно. Жена с ребенком ушли, не выдержав пьяных выходок и рукоприкладств. Больше в Раеооне Киба ничего не держало, искать себя в других профессиях не имел желания, так как считал, что бывший командир батальона и герой войны не должен «шестерить» на гражданских начальников – это просто ниже его достоинства. В Арании он нашел себя вновь, надобность в бутылке отпала, майор получил то, что хотел: смысл жизни, настоящих боевых товарищей, а не этот, сопливый, детский лагерь. Наконец появилась четкая цель, к которой нужно идти. Никаких желторотых салаг, обыденности и тупой муштры, тут собрались люди его уровня-равные среди лучший. Спасительная болезнь под названием «война» излечила сердце.

Присвистнув Киб прошептал с ухмылкой: «уххх, кэп».

– Заткнись, Киби, – чуть улыбнулся Наб, – докладывай.

– Все готово к открытию, ждем твоей команды.

– Отлично, если не вернусь, все хозяйство на тебе вместе с «Открытой линией», о Лоле позаботься, – посмотрел на часы, – а сейчас пришло время для утренней зарядки!

– Не каркай! Только позитивный настрой! – подбодрил его зам.

Наб поднял брови.

– Боишься лишиться моего общества? Через четыре дня тебя все равно это ждет. Готовься. Парень ты толковый, справишься.

– Ну, скучать по тебе буду, конечно. Надеюсь, что по живому, а не по мертвому. Не глупи там. – в голосе «универсального радиста» появились командные нотки, очень характерные для его прошлого звания. Традиционно похлопав друг друга по спинам, разошлись по позициям.

Когда лучи редагии на половину освятили полуразрушенный бетонный исполин, а с соседних улиц начали раздаваться первые выстрелы и взрывы, ознаменовывая начало штурма аговирцев, квартал уже был хорошо задымлен шашками. Наб залег на исходной, в тактическом шлеме прозвучала готовность командиров отделений и Дона. Извлек штык-нож и приторочил к стволу автомата, затем громко заговорил, так, что эхо низкого и глубокого голоса разлилось по улице, перебивая даже грохот выстрелов:

– Мальчики! Черный корсар вчера усомнился в наших боевых качествах, сказал, что мы бестолковые собаки, наш уровень – это жрать аговирский корм из миски и скулить! – послышались негодующие возгласы. – При всем неуважении к вышеуказанному господину, вынужден согласиться, что мы сдаем позиции! Две недели эти высотки стоят костью в нашем горле, и сегодня отличный шанс её выхаркать. Покажем этой черной обезьяне, как нужно воевать, а?! – послышались одобрительные голоса. – Следующая остановка– этот гребанный массив с ранцевским офисным планктоном! Мудями потрясем?! – еще громче прокричал Наб

– Ранцев разнесем!!! – последовал дружных хоровой ответ!

– В АТАКУ!!!! – заорал Наб, натянув черную бандану в виде черепа на лицо, и в первых рядах ринулся вперед, под аккомпанемент пулеметного треска и гранатометов.

Быстро продвигаясь по задымленной улице, услышал первые выстрелы со стороны врага, мрак и дым пока что не позволял противнику вести огонь прицельно, поэтому пули ложились хаотично, наугад. Бежали молча, чтобы не выдавать своего расположения. Адреналин остро ударил в сердце и растекался по всему телу, напряжение выросло настолько, что кровь застучала в висках. Молочная мгла начала рассеиваться, впереди вырисовывалось огромное полуразрушенное здание, ожидавшее их, словно крокодил, на водопое зазевавшуюся зебру. Почти из каждого окна велась стрельба. Командир метнулся к остову автомобиля, укрылся и открыл встречный огонь.

– Шашки, шашки черт вас раздери!!! – кричал в переговорное устройство.

Но люди его были не из сопляков– первая рота в «Бримуне» являлась самой опытной, в неё Наб отобрал лучших солдат Фельтры, бойцов не понаслышке знающих, что такое война.

Противник активно подавлял наступающих, пули свистели повсюду, точность очередей увеличивалась. Свинец насквозь пробивал тонкий металл автомобиля и сразу убил бойца рядом с Набом. Раздались союзные выстрелы из подствольников по зданию. Вперед полетели дымовые шашки. Нельзя медлить, так как на открытой местности они легкая добыча. Превозмогая страх, предводитель чернорозочников снова ринулся вперед стреляя на бегу. Еще один товарищ рядом упал навзничь, взрыв, звон в ушах. Нельзя стоять, движение и только оно. Укрывшись за парапетом, огляделся. Бойцы, несмотря на шквальный огонь, продолжали сокращать дистанцию с врагом, пулеметчики пытались подавлять огневые точки противника, все это походило на безумную дискотеку, где, вместо шара – бездушная бетонная громада, свето-музыка– вспышки выстрелов, а экстаз– конвульсии умирающих.

– Вперед уже немного, сейчас зеленка пойдет, – «зеленка» являло собой весьма красочное выражение, так как от каштановых насаждений, некогда украшавших каменную улицу, остались лишь обгорелые стволы да воронки. Наб ринулся к ним, бойцы, маневрируя и отстреливаясь, преследовали командира.

Кругом свистели пули и рвались гранаты, рота уже принялась нести серьезные потери, то тут, то там валились на разбитый асфальт всё новые сраженные железом тела. Наб был уже не человеком, стал зверем, отчаянно борющимся за жизнь, уничтожая все, что может уничтожить его. И тут, что-то врезалось в бронежилет. От такой силы толчка опрокинулся на землю, боль растеклась по всей грудной клетке.

Все, неужели конец, неужели я видел её в последний раз…

Один из бойцов кинулся на помощь, но мужчина оттолкнул товарища, кашляя и давясь, понимал, пусть и полумертвый, он должен бежать, не отягощая подчиненных, иначе положат всех. Со страхом, преодолевая боль, поднялся и ринулся, шатаясь во все стороны, вперед, ошалелый от звона в голове и жара в груди.

Петляя меж обгорелых каштановых стволов, стрелял куда попало, маневрировал, чтобы у аранийцев оставалось как можно меньше шансов попасть по цели. Было уже видно большое поврежденное взрывами крыльцо входа в строение, до него оставались считанные метры. Бойцы не отставали, их количество заметно уменьшилось. Еще рывок и вот уже под стенами.

Дон с ударной группой устремился к входу и моментально открыл в его сторону огонь, от такого шквала, внутри все разлеталось в щепки, аранийцы в спешке отступали вглубь. Они явно не ожидали, что кто-то сможет к ним прорваться сквозь такой свинцовый град. Наб пошел правее и решил со своей частью группы залезть через окно. Остановившись под ним, пощупал наконец-то грудь, та пульсировала, словно туда врезали кувалдой, кровь отсутствовала, хороший знак– пуля застряла в плите.

– Кэп, в порядке? – спросил боей с аккуратной рыжей бородкой и тонкой щепочкой усов над крупными губами.

– Жив! Дон с парадки заходит, а мы пока, Иго, коридоры попотрашим!

В окно полетели гранаты, раздался грохот. Взобравшись по битому бетону, ворвались внутрь.

Оказались в небольшом полупустом кабинете, по периметру стояло несколько столов, на полу валялись осколки от разбитого стекла и прочий канцелярский мусор, разрушенные компьютеры и перевернутые стулья– больше сидячей работой тут не пахло. Продвигаясь бесшумно по коридору дальше, ступали тихо, стараясь не греметь офисной утварью под ногами. Снаружи продолжали трещать выстрелы, грохотать разрывы, из глубины здания доносились возгласы на аранийском. Вдруг, из-за угла выскочили несколько вражеских солдат. Увидев штурмовиков, на долю секунды растерялись – этого было достаточно. Наб со всей силы вогнал штык хрупкому пареньку с темными глазами прямо в сердце, в его предсмертном взгляде читался ужас и непонимание произошедшего. Остальных добили союзники, пригвоздив тех выстрелами к стене. Командир Бримуны жестами раздал приказы и пошел вперед, дальше по коридору направо. Тесные помещения куда лучше подходили под его стиль, так как весь боевой потенциал бойцы штурмовых частей «Фельтры» в которых он раньше служил, реализовывали в ближнем контакте с противником. Зачистив правое крыло, группа пустилась вверх, на второй этаж. Дон со своими подчиненными полностью развалил оборону первого, последовал за Набом вслед, при этом оставив два отделения удерживать входы со стороны внутреннего двора и подвалов, предупреждая вражеские контратаки. Теперь аранийцы оказались отрезаны от своих, единственный для них путь отступления-вверх.

Вскоре, наемники осознали, что дерутся не только против обычных солдат, но и против ополченцев – женщин и стариков, вопреки этому, каждый следующий этаж давался все тяжелее и тяжелее. В итоге, к концу дня бримуновцы осилили лишь восемь из тридцати. Весь день бойцы не видели солнца, спертость и жар душили, черные от копоти лица утомились.

Наб в своей устрашающей бандане и несколько пехотинцев, стояли у стены. За углом слева в конце пролета, строчил пулемет не позволяя высунуть и носа.

– Вот стервец, и не подавить ни хрена…что делать будем? – спросил высокий наемник, демонстрируя недостающие два передних зуба.

– Без понятия, – Наб размышлял о решении проблемы. Из дверного прохода справа появился уже знакомый солдат с бородкой и тонкими усами:

– Тут через два офиса можно с фланга к этому трещеточнику зайти, кто со мной?

– Нет! Иго, ты со своими ребятами тут стой, напрягай мерзавца, я с Лерном тогда пройду туда, – скомандовал Наб.

– Добро, – подтвердил командир отделения.

Перебежали в первый офис и влились в перестрелку, столы и перегородки были переломаны или опрокинуты, кругом валялся мусор, в потолке зияла огромная дыра с кусками арматуры и проводки. В его отряде осталось лишь пять человек. С Лерном вместе пробирались во фланг обороняющимся, достигнув нужной позиции, перекрестным огнем уложили всех отчаянных защитников, грязно-зеленое ковровое покрытие офиса быстро приобрело багровый цвет. Командир и Лерн кинулись к дверному проёму, остальные следом. Закинув в проход свето-шумовую гранату, ворвались в следующее помещение, нейтрализовав двух нерасторопных ополченцев, пробежали дальше, треск пулемета раздавался уже совсем близко.

Как гром среди ясного неба, из-за стеллажей с офисной макулатурой вынырнули трое аранийцев. Один из них, со светлым ирокезом, вооруженный снайперской винтовкой, увенчанной на конце блестящим штык-ножом, выстрелил в голову Лерну. Словно арбуз она треснула, обдав содержимым товарищей.

Бримуновцы открыли ответный огонь, а их противник бросился в отчаянную последнюю атаку. До ближнего боя дожил только снайпер. Вложив все силы, разгоряченный белобрысый-араниец нанес укол в командира Бримуны, метя тому прямо в живот. Реакция чернорозочника не заставила себя ждать – парировав его своим автоматом, правой рукой нанес сокрушительный удар солдату в челюсть, и изловчившись, огрел ботинком в грудь. Неприятель распластался на полу. Наб выстрелил в обездвиженного врага. Не многие могли тягаться с ветеранами Фельтры в рукопашной, этот араниец не стал исключением. Склонившись, командир ощутил на себе его взгляд– презрительный и надменный, полностью лишенный предсмертного страха. Бледное рябое лицо с небольшими серыми глазами выглядело каким-то искусственным, словно сделанным из воска. Странный араниец, ни разу он еще не видел светлых и сероглазых представителей этой нации, обычно кареглазые и смуглые, все-таки юг. Неприятель корчился, выхаркивая кровь, вены на татуированной шее вздулись, пульсировали.

– Отвоевался, гавнюк! – спокойно подытожил Наб, вытирая рукавом окровавленное лицо.

– Гхх, жаль я не добрался до твоей суки, гх… но землячки довершат мое дело, они уже тут, – произнеся все это на родном северном наречии, раненный засмеялся, кровь брызгами вылетала на подбородок, закашлялся.

Наб испытывал шок, этот араниец откуда-то знает их язык. Светлые волосы, это не «ранец»…

– Кто ты, мать твою, такой?

–Гхх…кх…это земля наша…гхх, а вот и сюрприз на прощание, гхх…кх, – солдат вытащил руку с зажатой гранатой. Послышался отчетливый звон чеки. Чернорозочник моментально отпрыгнул, раздался взрыв. Вспышка боли. Темнота.

***

Июнь. 3024 года. Честия. Цырмен-Мур

Весь усеянный мусором и трупами некогда отважных защитников этого места, беломраморный пол вел уставшего мужчину вперед.

Дикая усталость, граничащая с полным бессилием, соблазнила его присесть на скамейку рядом с моделью одного из первых искусственных спутников их планеты. Вокруг красовались гобелены изображающие космос, некоторые уже покосились на замызганной от копоти и пыли стене. Высокий потолок был украшен астрономическим орнаментом самых невероятных форм и размеров. На встречу проходили боевые товарищи, конвоируя под дулами автоматов, обреченных на поражение чистийцев. Все кончено, сердце Цырмен-мура проткнуто.

Обычно, война заканчивается на том, что одна из противоборствующих сторон берет столицу и главное здание: капитолий, сенат, президентский дворец и тому подобные административные строения – символы свободы и государственности. Но со столицей Честии все оказалось иначе. Война закончилась сейчас. Их душой и символом страны являлся самый большой в мире планетарий. Величественное строение, раскинулось у подножья горы Эр’пани на высоте тысяча метров над уровнем моря, открывая захватывающий дух панорамный вид на столицу. Цырмен-Мурский комплекс считался одним из пяти великих чудес света, поэтому, при штурме главного города Честии ни один снаряд Фельтры[1] не упал на его территорию. Командованием была разработана специальная операция без применения артиллерии, танков и даже гранатометов. Подразделение ветеранов Раеоона в течение всего дня, с раннего утра поднималось на подножье горы, а далее приступило к штурму. Против них выступил Первый Честийский полк почета, на плечи защитников лег долг до последнего оборонять необычный символ независимости и свободы своей Родины. Но в жизни всегда есть место поражению и сегодня, десятого июня 3024 года второй эпохи, оно настало для них и государства в целом.

Потребовалось четыре часа, чтобы полностью подчинить здание себе и вот теперь, он, Наб Цельтрик, командир тяжелой роты прорыва, сняв тактический шлем, и откинувшись на спинку, прислонил затылок к ледяному камню. Рядом, туда и сюда сновали солдаты, громко радуясь одержанной победе. Мимо Наба несколько бойцов провели пленных врагов, они посмотрели на него глазами полными отчаяния, именно такими взглядами одаривают побежденные победителей.

Час назад, во время боя за один из залов, вражеская пуля наискось пробила шлем и перебила радио-связь, пришлось все команды передавать через командира первого взвода, держась от него неподалеку. Но в итоге их пути разошлись из-за всей этой сумятицы.

В поле зрения появился сержант. Тот самый командир первого взвода. Увидев Наба, подошел ближе, и похлопав по плечу сел рядом.

– Капитан объявил общий сбор в планетарном саду, собираются флаг поднимать, похоже, семилетка закончена– почесав рыжую щетину, проговорил он.

– Ох, Али, даже не верится, что мы дожили до этого, – усмехнулся Наб, облизав обветренные губы.

– Проклятье, эта лавка как магнит! Не могу зад оторвать.

– Попал в ту же ловушку, что и я.

– Ха-ха, ладно, кэп, нужно и это преодолеть, мои уже все там.

Груздно поднявшись и одернув закомченную куртку, сержант протянул широкую ладонь и помог подняться Набу. Вместе побрели в сторону сада через роскошные, украшенные космическим орнаментом, коридоры.

Слева, после одного из поворотов, взгляд офицера привлекли двери из чистого серебра в виде далекой звездной системы, соединенной орбитами. Сквозь них просматривалось пространство внутри. Заметив там командира второго взвода, остановился. Легко похлопав Алеана по спине, приказал идти дальше, сославшись на то, что скоро вместе его догонят.

Заглянул внутрь огромного помещения, тускло освещенного люминесцентными лампами на портативных генераторах. Крыша представляла собой невероятных размеров купол, полностью повторяющий расположение звезд в небе над ними. По диагонали, через зал проходило четыре гигантских шара, исполненных из самых редких пород камня, детально копируя поверхности планет родной системы. Перед третьей по счету, спиной к нему, стоял сержант в камуфляжных штанах и черной футболке с бронежилетом. Он любовался произведениями искусства. Молочно-белые волосы до плеч собраны резинкой в конский хвост, характерная стройная фигура с немного покатыми плечами говорила о том, что он – это она, перед ним женщина. Автомат на ремне покоился под правой рукой, в левой держала свой шлем, украшенный черной, выгибающей спину, рысью– эмблемой Фельтры. Наб прошел и поравнялся с ней. Для женщины спутница имела средний рост. Кожа выделялась мраморным оттенком, даже под слоем копоти, как пол в коридоре.

– В жизни никогда не была в планетарии, даже и прикинуть не могла, что тут все так… красиво. Жаль я ни хрена не смыслю в астрономии, – , склонив голову набок, словно ловя щекой легкий сквознячок, произнесла она мелодичным и нежным голосом. С интересом, коснулась рукой одного из двух маленьких серебристых шариков на фоне огромного собрата.

– Эдос, спутник близнец Лины 1― произнес мужчина.

– Ага, ― задумчиво проговорила седоволосая и повернула голову к товарищу, на темном от копоти лице с тонкими чертами и небольшими, аккуратными губами читалась какая-то таинственность. Глаза, стального цвета вперились в Наба, – Эдос и Лина, та влюбленная пара из Эгеренского эпоса.

– Я в детстве обожал астрономию…мог часами с восторгом смотреть на звезды, а когда батя подарил мне первый, убогий еще такой, телескоп, я изучил и рассмотрел, ну насколько было возможно с такой аппаратурой, все небо над собой, все планеты.

– Класс, а я всегда думала, что Редагия вращается вокруг нас, – усмехнулась женщина.

– Ох, Лони, деревенщина… только не ляпни это в приличном обществе. Редагия – это огромная звезда, которой, как предполагают, семь миллиардов лет, и мы вращаемся вокруг неё. Если наши ученые в будущем не придумают, как переселиться в другое место, то она нас поджарит. Каждый миллиард лет Редагия становится горячее. Представляешь, в одно время Иксана была с пригодными для жизни условиями.― Наб указал пальцем на первую планету в зале из красного гранита, ― теперь там вулканический ад, потом Орил получил свою минуту славы, – мужчина перевел указатель на вторую, по размерам больше первой, из бежевого мрамора,― три миллиарда лет назад мы могли бы с тобой стоять там также как сейчас, вдыхая кислород полной грудью, смотреть на бегущие реки и голубое небо. Сейчас бы нас растворила ядовитая атмосфера за пару секунд. А теперь очередь нашего дома, Сильнеры, быть раем для жизни.

Наб с подругой взглянули на зеленый, малахитовый шар. Его украшали вкрапления из различных, самых редких сортов камня, обозначающих горы, пустыни и ледники.

–После Сильнеры вся жизнь в нашей системе закончится.

– А как же Импа, может там будет наш новый дом? ― с любопытством взглянула на четвертый шар женщина.

– Лони-Лони– ходячая пропасть невежества, сейчас мы пойдем вниз, в то, что осталось от местной сувенирной лавки, и я найду тебе какой-нибудь буклет, иначе же реально ляпнешь такую дурь где-нибудь… Импа– это газовый гигант, там даже поверхности нет, из-за колоссального давления атмосферы он жидкий внутри― мужчина устремил взгляд на последнюю планету в помещении, выполненную из мутного хрусталя. По размерам она превосходила в несколько раз все прежде перечисленные, в неё бы уместились, по меньшей мере, пятнадцать Сильнер, а в реальности более ста,― Мы – последний оазис жизни посреди бесконечности тьмы.

– И сколько нам осталось времени наслаждаться прохладными деньками, мой друг? ― ехидно улыбнулась женщина.

Наб состроил лукавую гримасу.

– Я думаю. Хмм…еще пол миллиарда лет у нас есть.

– Совсем мало. – притворно-разочаровано покачала головой беловолосая.