Текст книги "Свои и Чужие (СИ)"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Возможно, после, он поймет, что облегчения не наступило, но в данный момент этого не осознать. Только смерть, его, Наба, докажет, сможет предоставить еще один жизненный урок, так хорошо известный ему самому.

Внезапно, тишину помещения нарушил странный звук. Натюрморт рядом с дверью с грохотом слетел со стены на пол. Нарнис покачнулся и выстрелил. Такой же звук, но уже рядом с его головой.

Наб, словно во сне взглянул на отверстие в стене, буквально в четырех сантиметрах перед носом, а потом перевел взор на дверь, там тоже зияло отверстие на месте картины, но вся поверхность обоев вокруг была в брызгах красного цвета.

Осознание наступило довольно-таки быстро.

Вернувшись к пленителю, у экс командира Бримуны замерло сердце. Нарнис припал на колени и тщетно пытался зажать безобразную рану на шее.

Сквозь пальцы пульсируя вытекал просто ручей крови, за считанные секунды окрасив всю его половину одежды в темно-карминовый цвет.

Он пытался что-то сказать, но вместо слов, вылетали только бардовые сгустки.

Наб подполз к нему из последних сил, аккуратно уложив на пол, достал из кармана платок, попытался зажать страшную рану, но все оказалось напрасным. Кровь, хлюпая, продолжала толчками вытекать уже из входного, сильно обожженного отверстия, словно вода из бутылки, образовывая огромную теплую лужу под ними.

Нарнис крепко ухватил бывшего командира за плечо и больно в него вцепился. В этой хватке было столько разочарования, столько боли от того, что точка не поставлена. Он же выстрелил, но не попал, промахнулся на проклятые сантиметры.

Жалость к боевому товарищу захватила Наба. Он взял пистолет с пола и вложил в трясущуюся руку раненного.

Лицо Нарниса приобрело оттенок слоновой кости. В зеленых глазах, затуманенных ужасом наступающей смерти читалось столько всего, что хотелось высказать, столько всего, что хотелось сделать…Так много всего того, что невозможно передать словами. Однако, с каждой секундой, свет в них угасал, вскоре покрыв зрачки стеклом, как лед окутал бы поверхность озера в ясный январский день.

В комнату ворвался спецназ.

[1] МЕПОД– Международный Полицейский Департамент (аналог ИНТЕПОЛа)

Эпилог

(Отрывок из интервью «20 лет победы» маршала в отставке Аммарана Ювэ, в период Аговиро-Аранийской войны занимавшего должность начальника генерального штаба.)

Журналист: …Господин Аммаран, могли бы вы немного подробнее рассказать нам про «Южные Клещи»?

Аммаран Ювэ: Так точно. Гинао-Аюнскую освободительную операцию, имею полномочия назвать венцом стратегической мысли Генерального штаба Аранийских ВС. Конечно, мы ожидали успеха, более того, были уверены в нем, но итог превзошел все, даже самые смелые ожидания. Разработка «Клещей» началась еще в начале тридцатого года, предстояло проделать огромную работу, причем в условиях строжайшей секретности. По приказу главнокомандующего была создана рабочая группа, в которую вошли: я, четверо моих коллег из генерального штаба, начальник главного управления разведки Аббал Ферэ, контрадмиралы Эрон Шенэ и Тран Гинэ, командующий воздушно-десантными войсками центрального фронта Иссэн Фисэ и командующий авиацией Джарран Пурэ.

Первым делом мы начали работу с фронтовыми и армейскими разведками, получая от них рапорты каждую неделю, и скрупулезно выделяя необходимую информацию. Не секрет, наша армия в тот момент очень сильно уступала аговирской, как по численности, так и по вооружению. Мы решили использовать этот факт как основополагающий в наших дальнейших действиях.

Журналист: Вам не кажется, что потери были неоправданно высокими в ходе её выполнения?

Аммаран Ювэ: Я не привык оперировать такими понятиями как «кажется». Многие меня обвиняют, что из-за моих действий и решений пролилось слишком много аранийской крови, но это была война на выживание для нашего народа! Была крайняя необходимость принимать четкие решения не в соответствии с гуманистическими взглядами, а в соответствии с получением возможного тактического и стратегического преимущества над противником. Если бы у нас были альтернативные способы решения задач с возможностями потенциально меньших потерь, мы бы воспользовались этими способами. Я достаточно ясно ответил на Ваш вопрос?

Журналист: Вполне, господин Ювэ, продолжайте, пожалуйста.

Аммаран Ювэ: Пока враг рвался к столице, мы занялись наращиванием большой групперовки войск на крайнем западе, в неё входили свежесформированные армии и почти весь Элланский флот, она, как вам хорошо известно, получила обозначение: группа войск «Агернун». Южнее Азирена также наращивалась ударная группировка с одноименным названием, в состав которой вошли четыре армии из резерва южного фронта. Мы прекрасно понимали, что стягивание соединений для операции пагубно скажется на грядущей обороне столицы и это являлось нашим главным риском и главной ставкой, так сказать, игра ва-банк. Итог всей войны лежал на защитниках города. Все шло согласно плану, постоянно велась радиоигра с противником, фронтовая разведка обильно снабжала аговирцев дезинформацией.

Журналист: Но что-то пошло не так.

Аммаран Ювэ: Так точно. Весной тридцать второго наш замысел оказался под серьёзной угрозой. После уничтожения 69 армии и отступления 7-ой с катастрофическими потерями из «Арвского котла», Аггания попала в опасность захвата и уничтожения столичного гарнизона, так как против двух оставшихся армий в городе, враг предоставил шесть своих, две из которых были стянуты с направления Гинао.

Это был критический момент, а вишенкой на торте, стало обнаружение противником группировки «Агернун». Но как раз этот факт и сыграл одну из ключевых ролей во всей операции.

Журналист: Можете рассказать поподробней?

Аммаран Ювэ: Надо понимать, что аговирцы были поставлены в условие вратаря, при пробитии пенальти. У них был ограниченный контингент в зоне Аггании и нужно было быстро угадать откуда будет нанесен наш конт-удар: по морю, или через перевалы долины реки Шейны и остановить его.

Через агентурную сеть, в оперативный штаб Аговирцев была внедрена «дезинформация», в которой говорилось, что основной контр-удар будет нанесен с моря, противник сразу понял, что это дезинформация и поступил наоборот. Вместо того, чтобы единым кулаком захватить Агганию и приготовиться к обороне побережья, аговирцы разделили центральную ударную группировку на две части, одна часть была направлена в столицу, другая к перевалам реки Шейны. Проход в горах мы быстро закрыли егерями, а силы на столичном направлении примерно уровнялись, нам оставалось лишь ждать подходящего момента, когда враг в столице достаточно завязнет.

Журналист: Насколько я слышал, начало активной фазы операции постоянно переносилось?

Аммаран Ювэ: Никак нет. Всё планировалось на второе сентября, но шторм в море не позволял начать финальный этап. К десятому сентября стихия стала утихать. К утру одиннадцатого сентября егерские части в связке с двумя пехотными полками предприняли попытку имитации генерального наступления на перевалах в долине реки Шеины. Враг был готов и оказал жестокое сопротивление, связав себя многодневными боями. Тем временем, около Арвы началась высадка десанта. Противник был готов и к ней тоже. Нам удалось хорошо замаскировать основные силы флота и запутать врага с их дислокацией за Ренинскими горами. Поэтому они не распологали точной численностью наших войск и полагали, что под Арвой наносится основной удар. Но численность наших войск под Арвой и в долине реки Шеины была всего одной пятой частью от группы войск «Агернун», которая начала высаживаться в районе Гинао пятнадцатого числа. В операции принимали участие также воздушно десантные части из Агернуна, воздушное прикрытие обеспечивала эскадрилья с флагмана, тяжелого авианесущего крейсера «Смирение Вельты», а вице флагман, линкор «Валая» огнем ракетных установок и корабельных орудий подавил все потенциальное сопротивление на берегу. Это была самая крупномасштабная высадка морского десанта за всю историю этой войны. Противник был уверен, что основной удар будет нанесен в районе реки Шейны, но нам удалось его обмануть. Дезинформация была чистой правдой. Следующим шагом стало выдвижение к Аюне группы войск «Азирен» и дальнейшее продвижение по маршруту Аюна-Арва., Неприятеля выбили из Аюны в три дня, в это же время, под Гинао войска захватили значительный плацдарм и выдвинулись к Арве, поддерживаемые огнем флотилии. Если мне не изменяет память, к двадцатому сентября войска двух армейских группировок встретились в Арве и захлопнули клещи, дальше время работало на нас. Измотанные части аговирцев через месяц были готовы к своему концу. За неполные пять недель, враг предпринимал, по меньшей мере, сорок попыток вырваться из окружения, но все они закончились неудачей. Прощупав оборону, мы прорвали её сразу в четырех местах, после чего все действия войск перетекли в финальную фазу операции. Группа войск «Агернун» при взаимодействии с группой войск «Азирен», деблокировали столицу за три недели, а через месяц наголову разбили врага у перевалов в долине реки Шеины. К концу декабря аговирцы полностью капитулировали.

Журналист: Неудивительно, что «Южные клещи» заняли почетное место в анналах военной славы нашей страны и стали началом конца этой кровопролитной войне.

Аммаран Ювэ: Здесь, мне хочется отметить защитников столицы, если бы не их упорство, самоотверженность и героизм, наша затея потерпела бы провал. Там, где другие бы отступили, сдались или погибли, бойцы 7-ой, 98-ой армий и СГО держались до конца, щедро оплачивая кровью каждый кусок, каждый камень и каждую частицу сердца нашей страны. Это достойно восхищения…

***

Линар сидел на подоконнике и мерно выпускал сизые струйки дыма в душный вечерний воздух мегаполиса.

Как и предупреждала Лара, история заняла куда больше трех часов. Она настолько захватила главного редактора, что время проведенное в этих тесных стенах показалось мигом. Обернувшись в кабинет, мужчина бросил мимолетный взгляд на настенные часы, стрелка перевалила за половину десятого вечера.

– Как судьба с людьми только не играет и на что она их только не толкает. И что в итоге случилось с командиром «Бримуны»? Его арестовали?

– За что? Он же жертва. После этих событий Наб, вместе с семьёй, вновь эмигрировал уже в Таргедию. Эммилия пыталась привлечь его к ответственности. Писала обращения в МИПОД, стучалась в СМИ. В мемуарах она указывает, что по итогу не удалось создать интерес правоохранительных структур к Набу, у него была другая личность и биография. Аговирские спецслужбы действительно сделали нового человека. Во всех сводках и документах, Наб Цельтрик со своей семьёй погиб в автокатастрофе под Дриеной на шоссе Кильма– Угор, у минивена «Beren 432» порвался тормозной шланг. Они нашли свою смерть на сто двадцать пятом его километре, столкнувшись с грузовиком. А к новому личному делу придраться было невозможно, так как теперь бывший командир наёмников превратился в законопослушного сантехника, отца-одиночку.

– Хм, правосудие не восторжествовало, – грустно заключил Линар и с тяжелым выдохом сел за стол, сложив ладони домиком на переносице.

– Нам удалось найти их семью в Таргедии. С помощью картотек и кое-каких зацепок вышли на Мару. Три года назад она умерла от инсульта. У женщины осталось трое детей и двое внуков. Одна из дочерей рассказала нам за чашечкой чая, что их дед, после того, как мать начала ходить с палочкой, прожил еще много лет и умер в центральной больнице Виджина в возрасте семидесяти четырех лет от инфаркта. Также она поведала истории, что рассказывала их мать о тех событиях в Кравау. – Рав достал из папки документ, подошел к Линару и положил на стол, – это копия свидетельства о смерти некого Ларана Тенрина, Наба. Похоронен на городском кладбище.

– Все-таки добился своей цели, поставил дочь на ноги. Из таких гвозди делать. В нескольких статьях помимо вашей, я еще прочитал, что заместитель его, Киб вроде, оказался трусом и без боя сдал все подразделение аранийцем, а потом вообще застрелился из-за позора.

– Это глупости, Линар. Во-первых, бримуновцы не бутылки, чтобы их сдавать. Если бы все имело место, как сейчас преподносят историки, солдаты просто продолжили бы сражаться, выбрав нового руководителя, но даже в аранийских документах указано, что бригада сдалась одним днем не проявляя никакого сопротивления и на это есть весьма четкие причины, о них дальше. Во-вторых, последний командир Бримуны поступил рационально, спустя столько лет на эти события нанесли большую гору мусора. Каких баек и бредней мы только не прочитали. Киб, заместитель Наба никогда не был трусом, как его представляют сейчас во всех псевдо источниках. Дочь йнезер-генерала Аммина Пурэ рассказала нам правду про эту историю, закат «Бримуны» почти из первых уст.

***

8 ноября 3032 год. Аггания. Айдит блок

Здание банка вновь сотряслось от взрыва. Прохладное осеннее небо наполнилось запахом пороха и витавшей в нем смерти для врагов и свободы для защитников.

Киб сидел в хранилище, раскручивал пистолет на столе и думал, что делать дальше. Теперь их кончина – дело времени. Канонада с юга с каждым часом приближалась, все громче и громче, давила на душу словно пресс. Личный состав «Бримуны» занимал теперь всего три дома по Айдит блок. Аранийцы, воодушевленные грядущей победой, атаковали в два раза чаще и в пять раз агрессивнее.

В Раеооне «Универсального радиста» едва кто ждал. Родители погибли в автокатастрофе еще давным-давно, из родных остались только тетя и дядя, жена с ребенком ушли, но половину из заработанных денег он продолжал переводить на счет бывшей супруги, чувствуя вину за свои выходки дома.

Киб знал, что семья живет хорошо. В отличие от многих других, они могут позволить себе полный продуктов холодильник, хорошо обставленную квартиру и личный автомобиль. Тетке сделали дорогостоящую операцию на ноги, а дядя слетал в санаторий, о котором так давно мечтал. «Универсальный радист» не сожалел, что поехал сюда, главное, что любимые люди живут в достатке и ни в чем не нуждаются, а ему и тут хорошо, он там, где и должен быть. Ну а что впереди, плен? Вновь затворничество и рутина? А если удастся вернуться домой, что дальше, первые месяцы радости, возможно, пусть даже ему посчастливиться вернуть любимую жену и ребенка, а потом? Вновь саморазрушение и бытовые конфликты на почве алкоголя. Дочь его ненавидит… да, тогда он переборщил, влепил ей хорошую пощечину, опрометчивый поступок.

Через себя вряд ли переступит и устроится работать в гражданские структуры. Он офицер, его сфера – армия, путь в которую закрыт навечно из-за глупых выходок.

Из раздумий, нового командира «Бримуны», вырвал взволнованный боец с докладом, вбежал без стука и без формальностей, сразу доложил по делу.

– Командир, на дороге, перед позициями, парламентер …кажется это Пурэ.

Киб поднял пустые глаза на побеспокоившего подчиненного и кивнул:

– Тащите его сюда.

Аммин стоял посреди проезжей части с десятками давно искореженных и сгоревших автомобилей. Неспешно потягивая сигарету, переводил взгляд с вражеских позиций на серое от дыма небо. Время от времени помахивал «белым флагом», представлявшем из себя грязную половую тряпку.

Никто в него не стрелял, а он и страха не испытывал. Все эти чувства давным-давно перегорели, остался лишь холодный расчет.

Спустя пять минут, со стороны противника появился солдат. Весь черный от копоти и грязи, подошел к йнезеру и увлек за собой.

Пурэ, откинув бычок, с гордо расправленными плечами пошел в обитель «Бримуны».

Проходя сквозь позиции, «комендант исполинов» наблюдал тоже, что когда-то творилось и у него в подразделении: отчаяние в глазах людей, невероятная усталость и изнеможение. Страны разные, а люди то одни и те же, и чувствуют одно и то же. Только его парни бьются за свою землю, а эти за деньги. Да уж, вот такая петрушка.

Пройдя через здание, спустились по закругленной мраморной лестнице вниз и вскоре попали в хранилище. Там, два командира встретились. Солдат, по кивку Киба, быстро ретировался а Пурэ присвистнув, произнес:

– Недурный кабинет, со звукоизоляцией, тут и спится, наверное, крепко.

– Что, Пурэ, сдаваться пришел? – как-то отстраненно проговорил Киб.

– Да, вот почти полгода землю жрал, а сейчас решил отдохнуть от войны и вот думал, кому бы сдаться первому. О чудо, представляешь, вас выбрал! Говорят, ваш брат пленных даже кормит, а то у нас как раз жрачка заканчивается, – ссаркостично прыснул Аммин, а командир «Бримуны» грустно ухмыльнулся.

– А серьезно, че надо?

– Очевидно, предложить сдаться вам, так как скоро еды навалом будет у нашего брата.

– Едой решил подкупить, араниец?

– На самом деле не совсем. Хоть в этих королевских покоях и не ощущается, но уверен гром с юга основательно подрывает сон твоим ребятишкам, и неудивительно, ведь там конченые отморозки, валят всех подряд, без разбору аговирец ты или раеоонец. Так вот, если вы сдадитесь мне, я гарантирую всем жизнь, даю слово офицера. Если откажитесь, то южане вас размочат в фарш, ибо они не знают, что из всех местных ублюдков, вы самые порядочные. Да– да. Знаю про пленных-рабов, именно поэтому я тут. Ну а касательно ваших работодателей, кажется они на грани банкротства, их единственное желание на сегодняшний и пару последующих дней – это спасти свои задницы из южных клещей. Дорогой мой «мелок», в этой бойне, что скоро тут начнется не будет ни чести, ни славы, для наших вы грязные наемники. Все, что от вас останется, будет сожжено в соседней подворотне. Я для вас последняя надежда, что скажешь?

Раеоонец задумался, гробовая тишина окутала помещение. Пурэ подошел к Кибу и присев рядом на диван, достал из пачки сигарету, предложил врагу, тот не отказался. Так сидели, дымили в молчании почти пять минут. Первым тишину нарушил командир «Бримуны».

– А потом что, все равно же поставят к стене и свинцом нашпигуют, ты же обычный майор, как и я. Как можешь гарантировать жизнь, тем более тем, кто воюет за деньги?

– Пока йнезер, и поверь, мое слово – не пустой звук, скоро я стану местной легендой со своими ребятами, поэтому плен вам обеспечить смогу. Да, в нем будет очень не сладко, за все то, что вы тут понатворяли придется ответить, но это лучше, чем смерть. Я знаю, у вас не принято из живых людей кишки выматывать по сантиметру. Для аговирских ублюдков война– это спорт, подобно кровавой оргии, причинить побольше боли и страданий просто ради интереса, удивляюсь, почему ваша сука «Ласка» не перебежала к ним, чувствовала бы себя там как рыба в воде.

– Она не была садисткой, то что случилось с корреспондентом– это стечение обстоятельств и исключение из правил.

– Не надо оправдывать эту суку, она получила по заслугам, даже меньше. Так вот к чему я клоню, судя по тем слухам, которые до меня доходят, южани из десяти сдавшихся аговирцев в среднем в плен берут двух, трех от силы и на это есть веские причины. Для вас война – работа, как сейчас говорят, просто бизнес и только. Это можно понять, простить нельзя, но понять можно, в ином случае меня бы тут не было.

Киб нервно втянув дым, запустил пятерню в засаленные волосы, медленно поднялся на ноги и со словами «пошли за мной» направился к выходу.

По пути «Комендант испалинов» обратился к своему спутнику вновь.

– Кстати, мне вот любопытно, и уже давно. Те угрозы о расправе над тринадцатью пленными, если один из наших раеоонцев не вышел бы тогда на дуэль – это был просто блеф твоего предшественника?

Киб обернулся и с недоумением посмотрел своими изумрудными глазами в лицо Аммина, пытаясь понять, шутит тот или нет.

– Блеф? Лола была смыслом жизни кэпа после дочери. Он собственноручно размозжил голову её второго номера об стенку на моих глазах за то, что тот смалодушничал и сдал возлюбленную вашей раеоонке, а потом и ей шею свернул, хотя она играла не последнюю роль в его жизни, как я понял. У тебя еще остаются какие-то сомнения о серьезности намерений этого человека? Пленные в соседнем здании бытовухой занимаются, конечно, их стало поменьше, как и всех нас, но тут не курорт. Что мы могли, мы для них делали, но отдай Наб нам приказ, его бы мы тоже выполнили, вне зависимости нравится ли этот приказ нам или нет. Я безгранично рад, что судьба избавила меня от такой обязанности.

– Разделяю твою радость, – кивнув, коротко ответил Пурэ.

Встретив своего зама, командир объявил общий сбор в холле банка, всем без исключений. Когда личный состав «Бримуны» собрался, Пурэ сильно поразился численности бригады. На каменной плитке выстроилось всего чуть более шестидесяти бойцов.

До него доходили слухи, что после ухода Наба не все приняли новое командование в лице заместителя. Почти четверть личного состава разорвала контракты и покинула подразделение. Они оказались самыми умными, избежавшими этой мясорубки. Другие продолжали воевать, зарабатывать и гибнуть. Все кто дотянул до этого дня, сконцентрировались теперь перед Кибом и Аминном.

Когда все собрались, Киб прекратил отрешенно рассматривать носок своего ботинка и набравшись духу, начал речь. Голос его показался подчиненным странным, наполненным невысказанной мольбой, просьбой к чему-то, за гранью их понимания. Стоящий рядом Пурэ, явно смущал боевой контингент наемников, но Киб размеренно расставлял все точки на «и».

– Итак, – командир прочистил горло и эхо от голоса разнеслось по помещению, – я собрал всех тут, чтобы сообщить о своем решении. Я больше не вижу смысла сражаться дальше, для Аговира и нас все кончено. Наше уничтожение дело времени. Рядом со мной стоит человек, все мы о нем наслышаны, – повернув голову и окинув «коменданта исполинов» безучастным взглядом, Киб продолжил, – Аммин Пурэ, он готов гарантировать всем вам жизнь, если «Бримуна» сейчас же сложит оружие. Я ему верю и призываю всех вас к тому же, сынки, выполнить его распоряжение.

– Командир, о чем ты говоришь… – попробовал было возразить боец, как Киб тут же его перебил.

– Может, я и не очень хороший командир, но дальше заставлять вас умирать впустую не собираюсь. Больше тут не за что сражаться, через пару дней Аговирский гарнизон окончательно падет, полагаю, не нужно вам объяснять, что будет с нами без Пурэ. Так что проявите благоразумие и сложите оружие, все! – с отчаянием в голосе потребовал Киб и застучал в бессилии кулаком о мраморный поручень.

На миг установилось неловкое молчание, после которого послышался редкий шум падающих на пол автоматов и штурмовых винтовок.

– Лучше через десять лет вернуться домой, чем гнить тут вечно. Для меня было великой честью сражаться бок о бок с вами, братья! Вы для меня, вы все самые верные друзья, которые никогда не подведут и не подставят, разделят горести и печали. Но сами знаете, что в отличие от вас, для меня Родина закрыта, а без неё мне нет смысла жить дальше – у Киба по грязной и пыльной щеке потекла слеза, оставляя за собой четкую борозду.

Повернувшись к Пурэ, «универсальный радист» извлек из кобуры вороненый пистолет, на рукоятке которого, была выполнена непонятная йнезеру гравировка, пристально посмотрел в черные глаза бывшего врага:

– «Бримуна», как подразделение больше не существует. Я полагаюсь на твоё слово, Аммин. Сражаться против тебя было для меня настоящий честью, прости что я… мы принесли столько страданий твоей стране, но…просто многие из нас уже не умеют жить по-другому, я тому яркий пример. Прощай.

Пурэ слишком поздно понял подтекст речи Киба, а когда тот приставил ствол к своему подбородку, действовать стало поздно.

Единственное, что успел сделать «комендант исполинов» – это выкрикнуть требовательное «Не надо!!!». Однако, изменить решение чернорозочника было невозможно. Он проиграл, проиграл эту войну, проиграл свою жизнь. Подставив тогда Наба, потерял честь, нарушил данное слово офицера, сдал подразделение. Но тяжелейшим из всех камней на сердце был тот, что про смысл жизни, который и правда весь источился, ведь он состоял из стремления уничтожать ту самую жизнь.

Киб быстро снял с предохранителя пистолет, сделал глубокий вдох и нажал на курок, прозвучал выстрел, создавший резкий контраст красного на выбеленной стене.

***

– Солдаты выполнили последний приказ своего командира, а Аммин сдержал слово.

Живые пленные-рабы аранийцы в лагере «бримуны» стали для раеоонцев лицензией на избежание казни. Далее, почти семь лет северяне восстанавливали Аранию. В сорок третьем, все, кто захотели, вернулись домой.

– Где, по прибытию, ребятки получили сроки за наёмничество и дискредитацию государства. Причем получили по-полной, вплоть до расстрелов. Их дела были показательными, – закончила Лара.

– Кстати, а как в дальнейшем сложилась судьба Пурэ? – поинтересовался Линар.

– Пурэ за оборону Аггании, удостоился высшей государственной награды «Герой Арании», дослужился до йнезер-генерала[1]. После войны ушел в политику и переехал жить с семьёй в частный дом на озере Викин. Мы там были. Вид просто потрясающий.

– Создатель, сколько же материала вы перекопали. Все вместе взятые сотрудники тут за всю жизнь не проводили таких расследований, что сделали вы. Теперь понимаю, почему такая высокая цена статьи.

– Информацию брали, как уже упоминали, из мемуаров переговорщика Эммилии. Про Алеана с товарищами узнали из заметок Илоны, её племянница нам одолжила на изучение. Много деталей выудили из воспоминаний детей Каддана Намэ, дочери Аммина и солдата Умана Кундэ. Финал истории – это пересказ дочери Наба уже своей дочери. На самом деле, источников очень много и каждый давал нам новую деталь в общую картину пазла. Узнали и про «Кровавую Ласку». Её брат Айк, ради которого она все и заварила, возглавил центр по реабилитации инвалидов войны, создал семью, женился на женщине отсюда из Бэинхолда, усыновил ребенка, а он в свою очередь все рассказы отчима передал нам за стаканчиком «грендона».

Линар поднялся со стула, подошел к гостям и каждому крепко пожал руку. Перед ним стояли настоящие профессионалы своего дела. Они умели докапываться до сути, что главред не часто встречал в людях данной профессии. Служи они в полиции, термин «висяк» ушел бы навсегда из оборота. С такой дотошностью просто не осталось бы не раскрытых преступлений.

– Друзья, как я и обещал, все время, что вы провели со мной, будет оплачено. Это самое малое, что в моей юрисдикции. По моему мнению, увесистый процент продаж с журнала, должен принадлежать вам. Остался последний вопрос, перед тем как мы попрощаемся. Наба захоронили в Таргедии. А что с остальными?

– Нарниса погребли на окружном полицейском кладбище для преступников города Кравау. Даже плиту не поставили. Мы его не нашли. Алеан исчез в Аггании, никакой информации о захоронении тоже не обнаружили.

– А Илона? Так и осталась лежать в том сквере?

– Нет, Илоне повезло больше всех благодаря Аммину и Каддану, если можно так сказать.

***

Арания. 20 киллометров восточнее Аггании. Тремя неделями ранее.

Жизнь с душою смерти. Именно эти слова приходили на ум, когда Лара созерцала бесчисленное множество стройных кипарисов, что проносились мимо её взора. Они высились из бесконечного океана лаванды, и не было им конца.

– Великий Создатель, поганая война… сколько же тут этих деревьев? Море… и как нам найти нужное?

– Аммаранта сказала: «узнаете из тысяч», с таким описанием пропустить его будет сложно. Главное определить, где сектор седьмой армии. – Рав сбавил скорость, заметив на обочине человека.

Остановившись, пара покинула автомобиль и направилась к работнику мемориального комплекса, который быстрыми и точными движениями ножниц ровнял одно из деревьев.

Все кругом казалось сказочным. На родине кладбища вселяют тоску и угнетение, холмики булыжников, памятники, оградки – все хаотично и индивидуально, словно ты попал на исповедь с усопшим. Можешь присесть на лавочку, поговорить, вспомнить и помянуть. А тут минимум разделения, никаких громоздких плит, больших статусов и заборов. Перед смертью равны все. Вместо тонн камня – сочная зелень, и только именные гранитные таблички с датами жизни и смерти у стволов на земле. Великий строй, сотнями рядов тянущийся к горизонту, а земля – фиолетово-розовый ковер, испещренный тысячами километров дорожек.

На каждом пересечении, высилась скульптура солдата, в одной руке держащая голубя, в другой щит, на поверхности которого зияли металлические обозначения рот, батальонов, полков и армий, солдаты которых покоились в данном секторе.

Сад Героев Арании считался уникальным по своей природе некрополем, одним из чудес света. Тут нашли пристанище сотни тысяч защитников страны, начиная от рядового состава и заканчивая генералами.

В течение пяти лет на три тысячи квадратных километров земли восточнее Аггании перевозились погибшие солдаты и офицеры. Их останки сжигали, помещая в специальные био-урны с семенами деревьев: кипарисы– мужчины, делониксы– женщины, кедры– высший командный состав от генерал-йнезеров и выше. В очень редких случаях использовались и другие растения.

Урны с останками бойцов хоронили в соответствии с частью, где они числились на момент гибели, если не было никаких данных, гранитную табличку оставляли пустой и захоранивали в зоне «безымянных героев», составлявшую 2/5 части всей территории.

Мемориальный комплекс планировался как самый большой и наилучшим образом обустроенный некрополь на всем юге – в итоге таким он и получился. Цветущий рай на пепле. Великая красота на великом горе.

Августовский день на юге выдался ясным и жарким. Легкий ветерок с Эланского моря трепал волосы женщины. Пожилой мужчина сразу обратил внимание на приближающихся незнакомцев. В особенности, на высокого парня с профессиональным фотоаппаратом на шее и странным для этих краёв цветом волос.

Вежливо поздоровавшись, женщина расспросила работника о цели их поиска и кратчайшем пути к искомому месту. Оказалось, что они уже совсем недалеко, в секторе триста сорокового полка. Дело оставалось за малым, сократить зону розыска до батальона, нужен двадцать первый пехотный.

Половину часа пара блуждала меж бесконечных деревьев, и почти на каждом, период жизни владельца обрывался отметкой 3032 года. Тысячи имен, тысячи судеб, тысячи миров – теперь лишь зеленные пики, несущие через время память о тех лихих годах.

Пройдя еще несколько сотен метров, свернули направо, и за зеленой пирамидой хвои обнаружили искомое место, слова Амаранты, дочери Аммина Пурэ, сразу обрели смысл.

На маленьком холмике, с белыми, розовыми и синими астрами высилась стройная жакаранда, одно из малых исключений этого места, подчеркивало особенность усопшего.