Текст книги "Дневник. 2009 год."
Автор книги: Сергей Есин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)
Семинар сегодня я начал в час, чтобы спокойно уехать в 16. 30 в Ленинград. Для разминки я прочел один рассказик Галины Щербаковой и поговорил о вторичной и коммерческой литературе. К сожалению, оказался в своем репертуаре, забыл книгу Андрея Геласимова, из которой собирался прочесть отрывок. Ну, да ладно, в следующий раз, когда вернусь.
У Жени Максимович сильные короткие рассказы с плотным внутренним действием и притчевым выходом. По неопытности, желая эти десять-двенадцать страниц превратить в некое целое, она снабдила все какими-то фантазиями по мотивам рун. Это оказалось мелким и безвкусным.
Сюрприз ожидал меня в конце семинара, когда встал Антон Яковлев и не без пафоса сказал, что вот, дескать, вы, Сергей Николаевич, все рассказываете нам о Саяно-Шушенской ГЭС, а ничего не говорите, о том, что у нас закрывается столовая. Тут же Антон сказал, что студентам ведомо и о гранте правительства институту с «восемью нулями». Насколько я понял, студенты застоялись и готовы к волнениям. К этому приводит атмосфера таинственности, которая последнее время царит в институте. Я ведь и сам о сложившейся ситуации, если бы не какие-то доверительные рассказы, ничего не знал. Не говорили об этом и на недавно состоявшемся Ученом совете.
Ребят я постарался успокоить, объяснил, что дело здесь не в воровстве и не в стремлении их как-нибудь ущемить, а в бюрократической неразберихе, которая скоро, как я надеюсь, рассеется. Сказал и про грант, сказал, что их стипендия, ее размер – это дело государства и правительства.
На вокзал мою сумку и рюкзак тащили Дима Иванов и Володя Репман. Позвонил Вася, он меня встретит.
30 сентября, среда. Валерий Сергеевич был прав, когда сказал, что надо переезжать из этого отеля. Внешне, казалось бы, комфортно, и вроде умывальников достаточно, и комнаты чистые, а у меня требовательность небольшая. Все, правда, наталкивается на параноидальную слышимость, на затаившуюся скученность. Чистить зубы надо рядом с кем-то, как в армии, в трусах даже ночью в уборную не выйдешь. Но все по порядку.
Приехал на вокзал почти за час до отхода поезда. Комфорт на железной дороге вслед за ростом цен на билеты вырос. В поезде предлагают, кроме обычной коробки с пакетиком сока, колбасной нарезкой и булочек, еще и горячий завтрак: рыба, птица или мясо? Словно на самолете в бизнес-классе, кормят на фарфоровых тарелках и с металлическими приборами. Правда, лихие официантки норовят вместе с тарелками быстренько унести и все, что лежит на подносе. Так у меня – старый дурак растерялся и не дал соответствующего отпора – утащили коробку с закусками и пакет сока.
Всю дорогу на маленьком компьютере что-то записывал, читал «Комсомольскую правду». Она тоже вошла в «пакет» уже оплаченных с билетом услуг.
Встретил меня Вася и донес мою тяжелую сумку до «мини-отеля» на 7-й Советской. От вокзала минут десять. Это новая форма ленинградского гостиничного обслуживания. Огромная квартира в когда-то доходном доме, поделенная на клетушки, а может быть, так оно и осталось после расселения – отель. Правда, сантехника и все бытовые приборы – новые. Посредине квартиры просматриваемый коридор; у дверей сидит девушка-администратор. Перед нею телевизор, на котором все уголки и закоулки и четырнадцать клетушек с легкими, скорее декоративными дверьми. Есть общая кухня с посудой и плитой, холодильник, на котором висит призыв: не бери из холодильника чужого!
Валерий Сергеевич предупредил меня по телефону, чтобы я не распаковывал чемоданы, я так и сделал. И утром мы переехали в гостиницу «Таврическая», которая расположена рядом со Смольным монастырем. Со временем, наверное, все опишу подробнее. Можно задохнуться от восторга, когда не торопясь обходишь собор и разглядываешь детали. Занятия в одном из монастырских флигелей.
Первая лекция, которую я услышал, была по делу и довольно интересная. Рассказали о требованиях Болонской декларации, их практически десять пунктов. Хартия зла. По своей привычке я все записал. Здесь много нужного и много для нас совершенно невыполнимого. Хотя бы пожелание, чтобы студент хотя бы один семестр учился в другом университете, и желательно в другой стране. Но от Бонна до Парижа – это, я думаю, ненамного дальше, чем от Москвы до Белгорода. Примем во внимание, что транспортные расходы по сравнению с советским временем выросли во много раз.
Рассуждения по поводу Болонского процесса почему-то у меня в памяти вызывают госпожу Гейз из «Лолиты» Набокова. Она прекрасно знала все мелкие правила этикета, но сама была бездушна и эгоистична. Сама Болонская декларация связана с принципами Европейского Союза о свободном перемещении труда и капитала. Теперь необходимо, чтобы так же свободно перемещался и интеллектуальный труд. За этим видно стремление Европы конкурировать с США, хотя бы объединенными силами.
Единая Европа объединяет 25 стран. Декларация – это не конвенция и не соглашения, которые подразумевают санкции за невыполнение условий. Из моего конспекта:
1. Системы легко читаемых символов. Магистр, бакалавр.
2. Система образования, базирующаяся на двух циклах. Нигде о точных сроках. В Средние века, например, юристов готовили 5 лет, а теологов – 15 лет.
3. Системы кредитов. Этого я не до конца понял, но будто бы это помогает учиться в другом вузе.
4. Мобильности. Об этом писал выше. Раньше, в Средние века, студент перемещался по всей Европе, но был единый язык науки – латынь.
5. Развитие сотрудничествав обозначении качества образовании. Мысль лектора, о том, что работодатель должен оформить свой профессиональный статус, т. е. сформулировать требования, предъявляемые к профессии. Какими качествами должен обладать инженер-гидролог, еще неизвестно, а вот рестораторы, объединившись, сказали, что должен знать, например, официант.
6. Развитие европейского измерения в оценке высшего образования. Акцент на получение образования всю жизнь. Здесь я посмотрел на себя и внезапно обнаружил, что я за жизнь получил три диплома и шесть (если включить сюда диплом кандидата, доктора наук и профессора) дипломов. Не говоря уже о навыках – от фотографа до оценщика, идеолога, практика и теоретика образования. Чего Европе нужно от меня еще?
7. Роль студента в получении высшего образования. В составе всех делегаций, приезжающих на обязательные двухлетние сборы по Болонскому процессу, обязательно есть студент. У нас нет Союза студентов – нет и делегата.
8.Чего-то я здесь пропустил, не знаю, может быть, позже спрошу.
9. Достижение привлекательности европейского образования. Хотим мы или не хотим, но все рвутся в Гарвард и в Силиконовую долину.
10. Докторантура и взаимодействие между европейским пространством высшего образования и современным исследовательским пространством. Докторантура, в том числе и как лаборатория.
Естественно, здесь ничего не было сказано об обязательности ЕГЭ, это уже чуть ли не наша собственная угодливая инициатива.
После лекции ходили с Валерием Сергеевичем на вокзал менять мне билет, чтобы уехать на сутки раньше. Устал страшно, ноги я, видимо, совершенно запустил, но на то и командировка, чтобы расхаживать. По дороге и в гостинице прекрасно разговаривали, у Валерия Сергеевича масса разных случаев из жизни и баек. Как интересно слушать чьи-то простые истории из жизни!
Номер теперь у меня прямо напротив монастыря, спокойно, тихо. Завтра в нашей гостинице в одном из залов соберется государственная комиссия по Саяно-Шушенской ГЭС. Вот бы попасть на нее вместо наших лекций.
Привез с собою материалы по Италии, чтобы закрыть лакуны в дневнике поры моего путешествия и кое-какие недочитанные книги по конкурсу «Пенне».
1 октября, 2009, четверг.
Уж чего-чего, а группе, в которой я занимаюсь, не откажешь в молчаливости. Иногда вопросами и замечаниями лектору не дают слово сказать. Народ собрали со всей России. Все деканы, профессора, доценты, минимум кандидаты наук. Вопросы иногда бывают и странноватые, но в каком-то смысле люди хотели бы выговориться, привыкшие только говорить и внушать своим студентам, хотели бы и сами быть по-человечески услышанными. Постепенно мысль, что вот дали деньги, министерство их непродуктивно тратит, сменяется мыслью о целесообразности этой взрослой учебы. Здесь не только новое в профессии, которой мы все занимаемся, но и неизведанное. Наблюдая, с каким энтузиазмом не самые молодые дядьки и стареющие тетки ездят на экскурсии, разговаривают об экскурсии в Новгород и Петергоф, о походах в театр, я понимаю, что эта так называемая учеба дает такую необходимую в нашей работе подпитку. Как же так, думаю я порой, коллеги дожили до преклонных лет, не видя еще Эрмитажа и не побывав в Петергофе! Мне, конечно, тоже хотелось бы поездить по местам моей молодости, но, во-первых, я все время разговариваю с Валерием Сергеевичем, который оказался очень занятным собеседником, значит, время даром не трачу, а во-вторых, недописанный дневник. У Модестова до нашей встречи в институте многолетняя работа в Министерстве культуры. Там он дослужился до начальника Управления. Работа переводчика, потом одного из руководителей издательства «Художественная литература». А сколько он знает о наших деятелях искусств и партийной элите. Слушая его, я порой сокрушаюсь: какие бы можно было написать сочинения по следам его устных рассказов!
Утром замечательно поели в гостинице. Здесь накрывают шведский стол по вполне европейским стандартам. Напротив гостиницы через площадь и через дорогу начинается Смольный. Сегодня попытались обойти его с левой стороны. Сразу же наткнулись на большое, вписанное непосредственно в его монастырскую ограду, здание. Так я и не определил, для чего оно использовалось раньше, зато теперь просто разбухло от обилия каких-то бюрократических служб. Возле просторной двери на стенах я насчитал около 20 вывесок разных комитетов и областных управлений. Естественно, опять возникла мысль о тотальной бюрократизации страны.
Сегодня опять лекция – Ник. Александровича Пруэль, он доктор социологии и «руководитель программы «Вопросы модернизации высшего образования в России в условиях перехода к стандартам нового поколения». Не самый ли он главный враг? На сей раз это о новой инициативе, которая нас, наверное, ждет в будущем. О разработке так называемого ГИФО. Насколько я понимаю, наши реформаторы, не устающие реформировать, постоянно ищут возможностей облегчить бремя бюджета от социальных нагрузок. Государственное индивидуальное финансирование образования – это и есть то самое ГИФО. Индивидуальное финансирование по идее должно идти за студентом и зависеть от того, как он закончит школу. Оно идет рука об руку с ЕГЭ. Энтузиастами этой разработки, кажется, опять стали, как и разработчики математически-прагматических принципов ЕГЭ, неутомимые энтузиасты Высшей Школы Экономики. Если школьник во время сдачи ЕГЭ получил, скажем, 400 баллов, он получает почти полную сумму финансирования своего образования, а если «на тройки» где-то на 150– 200 баллов, то ему бесплатное высшее образование закрыто. Чем меньше баллов, тем больше родительских денег.
Вся эта система закрыта еще и флером демократической демагогии. Победители всех олимпиад федерального уровня тоже входят в высшее образование без своих кровных. Наши преподаватели по поводу ЕГЭ рассказывают разные истории и приводят примеры, как, скажем, ребенок, прилично знающий иностранный язык, не сдает тестов, потому что его не натаскали, а просто научили писать и читать на иностранном языке. Говорили о том, что большинству родителей полная система специальных репетиторов-«натаскивателей» не по карману. Здесь же гуляет почти анекдот о ЕГЭ, «обеспеченном» родителями: один экзамен за 50 тысяч рублей, а три за 150 тысяч – торговая скидка. Практически общественные фонды потребления перераспределяются в пользу власти или людей богатых.
Тут я грустно размышлял, что новый порядок лишает молодых людей лишнего шанса вырваться из своей социальной клетки. Здесь любопытно привести опыт Сорбонны куда берут почти всех, а уже потом начинается студенческая конкуренция. А она в вузах Франции очень жесткая. Например, в признанном вузе ее элиты – Школе политических наук есть такое правило: если студент даже проболел свыше двадцати дней, то его оставляют на второй год. Как там считается, студент уже не может восполнить пробела в образовании, догнать своих сверстников.
Затем лектор остановился на трех системах финансирования вузов в мире. Договорная – она зависит, в принципе, от политической воли партии, управляющей государством. Это МГУ и особый статус семидесятилетнего В. А. Садовничего. В основном это система развивающихся стран. Система финансирования по затратам и результатам и так называемая чилийская система, где главную роль играет само студенчество.
Студенческий обед в факультетской столовой в подвале Смольного монастыря, в той его части, где воспитывались девушки-мещанки. Обед очень неплохой, стоил около 200 рублей. Ел солянку – вечером будет изжога. Плавать на катере по каналам я не решился и отправился в гостиницу.
2 октября, пятница. В невероятном возбуждении в два часа дня пишу этот текст на маленьком компьютере. Потом перенесу в большой. Утром я так хорошо, как только у нас начались занятия, принялся вести свои записи. Сначала о вчерашнем дне, о чувстве свободы, которое у меня появляется в этом городе, о самом городе с его радостями и дождями. Мне здесь все время видится время Елизаветы Петровны и Екатерины. Но как же возникло такое чудо? Каким образом был построен такой грандиозный город? Сколько же кровушки выпил он со всей империи? Этот город, конечно, в первую очередь молодых по возрасту людей. Старые люди просто замерзают под этими вечно моросящими дождями.
В перерывах между лекциями я специально выхожу из нашей вполне академической и современной аудитории на втором этаже в это чудо Растрелли, в огромный коридор, над которым висят еще и кудрявые балконы.
Приблизительно так я писал, а потом куда-то не туда ткнул пальцем, и на маленьком компьютере все размагнитилось. Да пропади пропадом эти мои лирические записи, но два часа я старательно записывал доклады наших слушателей, а там было много наивно-интересного. День сегодня начался с этих небольших докладов, о взглядах слушателей на наше вечное реформирование образования. Теперь приходится, во время довольно скучных разговоров ученой дамы-доцента, рассказывающей известные вещи о жизни современных университетов, все это восстанавливать. В названии ее лекции есть слово «стратегия».
У нас в аудитории собрались очень разные люди, говорливые, активные. Утром они сидят на лекциях, а потом бегают по музеям. Передышка в гонках, когда мы снова почувствовали себя почти молодыми.
Теперь несколько мыслей и соображений, которые высказали коллеги. Сведения можно получить не только об их работе и специальности, но и о нечто большем – о нашей жизни. За рассказами, конечно, просвечивается один герой, и имя ему – русский чиновник.
Остроумный Валерий Сергеевич всем давно дал свои клички, под ними я и вывожу эти суждения.
Бухгалтер. Здесь лишь сугубо формальные данные. В нашей стране бухгалтеры не совершают ошибок лишь в 14 процентах случаев. Они ошибаются в исчислении единого социального налога в 43% случаев. Когда они исчисляют налог на доходы, то их погрешности составляют 38%, а вот при исчислении налога на прибыль – лишь 23%. Количество наших бухгалтеров в стране сопоставимо с армией, и даже не нашей, а китайской, и превышает ее в три раза. В войсках Китая 2, 3 миллиона человек, а в российской бухгалтерии 7, 2 миллиона счетных работников.
Замечательно, может быть, лучше всех говорил Калмык. Как и бухгалтер, он доктор наук и большая умница. По его мнению, двухуровневое образование в регионах может привести к непоправимым последствиям. Стараясь снизить нагрузку на бюджет, чиновники могут создать такое положение, что магистратура, госзаказ на магистров осядет в Москве и крупных городах, а провинция останется лишь с бакалавриатом. В этом случае провинциальные университеты начнут мелеть. Бакалавры, неполное или специфическое образование не пользуются авторитетом при приеме на работу. Университеты в регионах – это еще и ретрансляторы русского языка. Понижение авторитета местного университета оттянет учащихся в центр. В условиях, например, Калмыкии произойдет немедленное замещение исламскими специалистами. К сожалению, очень много мыслей и точных формулировок я растерял.
Физкультурник. О растерянности перед новшествами в постановке образования и в новых правилах. Это приблизительно то же, что и у нас в институте, когда по-настоящему талантливые люди должны уступать свои места отличницам. У физкультурников, которые по принципу природного начала очень близки к нам, чемпион страны и Олимпийских игр может не попасть в институт, потому что у него не хватит одного балла по сочинению. Но и стандарты организованы так, что чемпион, скажем, по борьбе четыре года будет заниматься плаванием и легкой атлетикой и лишь на четвертом или пятом году приступит наконец-то к борьбе.
После перерыва началась лекция, о которой я уже писал и где прозвучало словечко «стратегия». Здесь возникла формулировка, с которой мне трудно согласиться, но которая, тем не менее, справедлива. Образование становится экономическим. Внутри университетов возникли формы, привычные для бизнеса. Все это на фоне уменьшения господдержки.
Я очень внимательно все слушал, прозвучала масса иностранных слов и калек, правда, заметил, что любимое слово нашего преподавателя, когда она говорила о вузах, это вполне российское слово выживание. В самом конце кто-то из ребят спросил, что вот вы, дескать, так много говорите о стратегии развития университетского образования, а какова стратегия высшего образования в России? И тут выяснилось, что подобной стратегии на протяженное время у минобраза просто нет.
Все-таки дочитываю работы на конкурс «Пенне». На сей раз это роман «Голые и немые» Алексея Позина. Роман читаю уже несколько дней и все не могу выяснить отношение к нему. С одной стороны, он «мой» – «в новом романе автор предпринимает попытку проанализировать процесс возрождения самосознания, после «эксперимента», совершенного в ХХ веке в нашей стране». Любопытно, что в конце предисловия редактора употреблено слово, которое я считаю почти своей собственностью: «Роман «Голые и немые» – не имитация». Но, с другой стороны, все это как-то очень обнажено. За «художественностью» стоит рациональное «обличительство», а этого проза не приемлет. Она выдерживает прямые ходы, но не хитрость с читателем.
Что-то в этой истории бывших советских диссидентов и советских же руководителей мною неприемлемо. Это и отчасти вязкий язык, и некоторое искусственное противопоставление персонажей. А надо ли мне здесь, как члену жюри, отчитываться? Ну, не нравится, и все! Почти как и все произведения быстрой литературы, роман начинается «с дороги». Я запрещаю это делать своим студентам. Газик наматывает на свои колеса серую ленту шоссе. Я даже не могу понять, на чьей стороне Позин. Все эти описания цековских приемов и ситуаций уже не воспринимаются, в них все же нет красочного, как в ритуалах дворцовых. Партийный начальник, его преуспевающий внук, учащий деда, жены, любовницы с оттенком красок Сергея Минаева – все это уже разошлось по телесериалам. Сам диссидент почему-то очень похож на Леню Бородина.
Вечером долго переговаривались с дорогим Модестовым. Валерий Сергеевич прекрасный рассказчик. Он долго в молодости работал вместе с заместителем министра культуры Барабашем, был его помощником, и арсенал его историй о деятелях нашей культуры бесконечен. Еще два дня назад Валер. Сергеевич дал мне свой небольшой очерк о партийной легенде истории нашей культуры Шауро. Очерк печатала дама, которая делает единственный в России частный журнал «Планета красота». Я тоже в нем когда-то печатался. Вот там и был помещен этот очерк.
Валер. Серг. этого Шауро особенно не ругает. Он описывает, как тот, встречаясь, скажем, с художником, раскладывал на своем служебном столе альбомы с репродукциями, а артисты Большого театра заходили к нему в кабинет в тот момент, когда бывший учитель, ставший чуть ли не последней инстанцией в области отечественной культуры, весь в слезах «дослушивает» кантату Гайдна. Кстати, Валер. Серг. сказал мне, что современная молодежь уже плохо воспринимает даже прозу тридцатых годов, такую, как проза Ильфа и Петрова, с их коммуналками и общественным бытом.
3 октября, суббота. Вечером включил телевизор на одну или две минуты позже начала «Новостей» и прослушал самое начало выводов государственной комиссии по аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. В конце тома выводов комиссии список лиц, как считает комиссия, причастных к аварии. Здесь и бывший министр энергетики, и зам. РАО, и даже сам Чубайс. Для советских «тактичных» расследований это беспрецедентно. Председатель комиссии перед телевизионными камерами сказал, что авария произошла не потому, что какие-то «шпильки», на которых держался агрегат, устали, а потому что их довели до этой усталости.
Также телевидение, которое здесь в Питере я смотрю редко, сообщило, что «продолжается скандал вокруг Большого театра». Мэр Лужков, под надзор которого перешло это строительство и ремонт, объявил, что и генподрядчик и генразработчик находятся сейчас на последней границе доверия, и Москва откажется от их услуг.
Утром два лектора, И. М Григорьев и Ю. Б. Васенев, которые расскажут о так называемом Компетентном подходе в новых образовательных стандартах З-го поколения. Принцип используется при разработке основных образовательных программ. Здесь много игр, презентаций, эксперты со стороны – это у бакалавров. У магистров еще хлеще. Компетентность предполагает оценку работодателем способность применять специалистом (выпускником вуза) так наз. ЗУНов, приобретенных специалистом ранее. Интерактивная среда. Это все должно занимать 20-30 процентов времени. Несколько ограничивается лекционная работа. По возможности все дублируется через Интернет. При этом не должна возникать ситуация, чтобы студенты были перегружены. Как полагают разработчики, все это инновационные, т. е. новые методы. Мне это было смешно слышать, потому что эти методы у нас в институте главенствуют.
В деле стандартов своя история, но, возможно, я чего-то недопонял. Каждый стандарт был разработан, и стоил он 1 700 тыс. рублей. Всего таких «маточных» стандартов было 70 штук, но тут вышел новый федеральный закон, и многое пришлось переделывать. Лекторы своеобразно отзывались и о министерстве и о скоростях, на которых там работают специалисты.
Что же в этих стандартах? По мнению лектора, здесь вместо слов «готов», «умеет», «может» слишком много «должен». Много говорилось о навыках, т. н. ЗУНах, о которых я писал выше, – знаниях, умении, навыках. Но, что меня отчаянно смущает, отчаянный прагматизм этих высказываний. Переписываю из материалов, которые нам показали на компьютере.
«Миссия магистерской программы: подготовка по магистерской программе менеджеров высшей квалификации мирового уровня для быстрорастущей российских и международных компаний в сфере высоких технологий, обладающих сильными аналитическими и лидерскими качествами и навыками командной работы, которые позволят…»
Дошлые провинциалы задавали неудобные вопросики: «Сейчас 7% вузов имеют свою магистратуру, а на что в дальнейшем провинциальным вузам ориентироваться: будет ли магистратура у них или нет?» Другими словами, речь идет о судьбе интеллигенции, а не только боевых менеджеров в провинции.
Потом стали говорить о составлении учебных планов, аккредитации, лицензировании и других бумагах. Мне, к счастью, уже никогда с этими бумагами не придется иметь дело. Три четверти глубокомысленных разговоров я не понимал, но уяснил, что дальше, на основе стандартов, вузы должны будут разрабатывать свои стандарты.
Интересными оказались в первую очередь лекторы. Один из них – физик по образованию, ставший администратором и теоретиком в области учебных планов и стандартов. Говорил интересно, многое цитирует на память, по памяти же называет номера приказов и даты. Даже с каким-то щегольством. Все слова полны значения, произносятся как бы с большой буквы. Вот так иногда в административную деятельность уходят талант и жизнь.
После занятий ходили с Валер. Сергеевичем обедать в китайский ресторанчик, а потом затарились продуктами для ужинов, которые, конечно, лучше бы отдать врагу. Вечером Валер. Сергеевич опять навестил меня, чтобы напомнить еще фразу из телевизора. Будто бы было сказано: «Нужны не только хорошие менеджеры, но и хорошие инженеры».
4 октября, воскресенье. Вчерашний вечер закончился тем, что часов в десять, когда мы с Валер. Сергеевичем смотрели какой-то американский фильм по телевидению, пришел наш Бухгалтер. Раскроем псевдонимы – на самом деле это Александр Кизилов. Ему всего-то 42 года, он доктор и профессор из университета Ростова-на-Дону. С ним пришел егоприятель Стасик, тоже экономист, доцент. В Ленинграде находится тоже на каких-то курсах. Все, чтобы слишком не умничали, учатся. Их приход был обставлен подносом с графинчиком коньяка, чайником с уже заваренным чаем и, соответственно, чашками. Ребятам скучно, и они жаждут интеллектуального общения. Коньяк я не пил, но зато слушал.
Саша, например, интересно рассказывал, как его учительница в шестом классе поведала об истории отношений Пушкина и Керн. Учительница, кажется, много лет преподавала в колонии и по поводу знаковой любви поэта и его соседки по Михайловскому сочинила свою историю. Если бы я был чуть юнее, я бы написал рассказ. Ребята ушли благородно и довольно рано, а я как раз из-за выпитого чая и накатывающейся бессонницы принялся читать в «Октябре» рассказы Бориса Евсеева«Мясо в цене».
Утром, несмотря на звонок по телефону В. С. Модестова, еле проснулся, еле оделся и собрался, а после завтрака снова лег в постель и еще два часа поспал. Погода чудовищно мрачная. Над зданием Акционерного банка России, на который выходят окна моего номера, низкие тучи, асфальт мокрый. Ехать в Гатчину, как предполагал раньше, сил никаких не было, зато дочитал великолепные рассказы Евсеева. Это довольно традиционная русская манера подробного, как бы от смутного лица рассказчика, повествования. И герой здесь русский, маленький, несчастный, плохо приспособившийся к светским требованиям новой России, которая у меня за окном. Евсеев – человек, видимо, немолодой, потому что среди рассказов есть еще один о детстве, где попадаются реалии шестидесятых годов. Есть и хороший рассказ о гастарбайтере, парне из Боснии. Здесь, кроме всей подобающей пошлой русской обыденщины окраин и пригородов, живет и прекрасный, истовый мотив христианской веры. Вот тебе и журнал «Октябрь»! Вот тебе и Ира Барметова!
5 октября, понедельник. У Валерия Сергеевича есть невероятная, но совершенно детская особенность: едва заканчивается лекция, он немедленно срывается с места и летит в столовую. Или во время лекции, когда я что-то записываю, у него возникает какая-то попутная мысль, он начинает что-то мне говорить, делиться своей новой идеей и требовать реакции. В этот момент я начинаю нервничать, что-то нажимаю не то в компьютере, и в результате текст, над которым я мучаюсь последний час, размагничен. Это уже второй раз!
Одним словом, вечером пытаюсь восстановить, но знаю, многое навеки потеряно. Тем не менее сначала хочу поделиться своими «школьными» впечатлениями. Наши преподаватели делятся на две группы. Первая приходит на занятия современно, с компьютером, на котором записана «презентация». Нам эту презентацию демонстрируют. Вторая группа, как правило, без галстуков, в расстегнутых воротничках рубашек и без компьютера. Те, кто без компьютера, говорят интереснее, вольнее и ярче. Сегодня был Александр Иванович Куропятник с лекцией о переходе факультета социологии на новые государственные образовательные стандарты. «Новые конфигурации подготовки бакалавров и магистров». Было невероятно интересно, потому что говорилось в применении к образованию вообще. Здесь, как в хорошей лекции, наиболее интересным был сам лектор с его рефлексией, взглядом, глубоким пониманием психологии студента и велением времени
Запомнилось слово сопряженность. Это то, что постоянно присутствует в наших программах, которые год за годом повторяют одно и то же. Студент может изучать это по нескольку раз. В момент, когда лектор развертывал свой тезис и заговорил о студенте, возникла реплика, суть которой сводилась к тому, что абитуриент иногда даже не понимает, на какую специальность он поступает. Тут мне потребуется сделать отступление. Дело в том, что еще раньше я высказал свой старый тезис. Институту часто приходится заполнять лакуны, оставленные средней школой. Тут же было сказано и о том, что часто у учителей нет должной страсти и внутренней заразительности, а порой и должной эрудиции. И вот во время перерыва ко мне подошел один представитель педвуза и посетовал: чего же, дескать, вы, Сергей Николаевич, так нападаете на учителей и педагогическое образование? И вот, когда прозвучала эта реплика, я с места, подразумевая своего недавнего собеседника, сказал, что учитель должен не стращать студента жизнью и науськивать его на «нужную» и доходную специальность, а заниматься его душою, внушать, что он должен прислушаться к тому, что он хочет и с чем может прожить жизнь. Вот тогда «недоросль» и сделает необходимый и точный для себя выбор.
Неоднократно лектор говорил о позиции прежнего министра Филиппова, бывшего ректора университета им. Мориса Тореза. Здесь не только, видимо, оппозиция к министру нынешнему, но действительно Филиппов видел образование изнутри.
Днем встречался с Димой Каралисом и его спутником, писателем Мих. Серг. Нахмансоном. М. С. писатель-фантаст, успешный. Пишет под псевдонимом Ахманов. Говорили о неких литературных курсах, которые возникли в Ленинграде. Подарил Диме толстый том «Дрофы». Вечером Дима позвонил мне, оторваться не может. Мих. Серг. предоставил интересный аналитический материал о литературных курсах в Москве и Ленинграде.
До свидания с Димой ходил вместе с Валер. Сергеевичем на улицу Зодчего Росси. Впервые обратил внимание на то, что знакомая улица совершенно по-другому смотрится со стороны реки. Показывали улицу Бухгалтеру. Ленинград – это вечная и неразгаданная сокровищница личных открытий. Вечером по телевизору, как всегда по понедельникам, шла передача Архангельского. Здесь по случаю Дня учителя блистали близкие ему люди – Жорж Нива и Владимир Новиков. Говорили о русском языке. Было интересно. Среди прочего Архангельский сказал, что разработчик и вдохновитель ЕГЭ в России уже считает, что тестовую систему экзамена по литературе и русскому языку следует снова сменить на сочинение. Конечно, это происходит под давлением общественного мнения.
