Текст книги "Душехранитель"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 55 страниц)

Серапионов вздохнул и покачал седой головой:

– Вы, Евгений Борисович, о какой-то мировой заикались давеча. Давайте рассмотрим ваши условия. Зачем время терять?

– Значит, вы созрели для мировой… Н-да… похоже, плохи ваши дела, раз мы тут с вами сидим и любезничаем… Вы мне лучше знаете что по секрету расскажите? Про «веселящий газ»…

– «Веселящий газ»?.. – недопонял Константин Геннадьевич.

– Ну очень мне интересно было бы услышать, каким таким методом вы моих ребят в Чебоксарах из строя вывели. Один ведь совсем рехнулся, да и двое других в психушку загремели, откачать мы их так и не смогли. Что за методы у вас «гэбистские»? Никому не скажу, клянусь! Только между нами. А ребята мои, вон, уши прикроют. Правда, парни?

Серапионов не стал вдумываться в сказанное Кощеем. Так, буровит что ни попадя, на радостях… Ну-ну…

– Так что вы можете предложить, господин Котов?

– Да сотрудничество, конечно, господи ты боже мой! Мы все – деловые люди. Жаль, Станислава Антоновича с нами больше нет… Но Виктор-то Николаевич и вы – в добром здравии! И снова будет нас трое. Сакральное число, кстати!

– Хорошо. Расскажу я вам про «веселящий газ», а вы со мной потом, в свою очередь, поделитесь, как вам удалось нас достать. Меня вот это интересует… А коль уж мы с вами без пяти минут партнеры, так и тайн у нас никаких не должно быть…

– А почему ж вы решили, что это я вас достал?

– Методом «от простого к сложному», Евгений Борисович. «Learning by induction», в переводе на английский…

– Ах, вот оно что! Ну, против «Learning by induction» не попрешь. Однозначно, как говорит один известный политик…

Несколько официанток расторопно принесли заказ. Одна из них – та, что обслуживала Котова – внимательно посмотрела на Серапионова и, когда он заметил это, восхищенно улыбнулась. Телохранители Константина Геннадьевича все, как по команде, проследили взглядом за подозрительной девицей. Алексей, начальник, пробормотал что-то в свой микрофон.

Вернувшись на кухню, официантка не могла взять в толк, почему за нею увязался молодчик одного из этих «папиков». Ну, улыбнулась она тому, что посимпатичнее. Вдруг соблазнится на молодуху? «Папики» разные бывают, некоторые и соблазняются. Но это ведь не повод для слежки…

Обслуживающие сторону Серапионова были более сдержанны. Освободив подносы, они почти строевым шагом удалились из зала.

– Не знаю уж, как это применяется к Чебоксарам, но психотропные вещества бывают многих видов, – как ни в чем не бывало, продолжал Серапионов. – Вас, конкретно, что интересует? Газ, вызывающий активную выработку эндорфинов? Или газ, провоцирующий кошмарные галлюцинации? Еще есть вещества, от которых человек становится невменяемо-агрессивным. Есть вещества, превращающие человека в амебу… Все инкапаситанты в разных дозах могут сделать из пациента либо психа, либо покойника. Что нужно вам?

– Ну и что же за газ применялся у новостроек в Чебоксарах? После него нормальные, здравые парни прятались в церквях и кричали о пришествии Антихриста? Я видел их своими глазами…

– Сколько времени после отравления они галлюцинировали?

– Да до сих пор, насколько мне известно… галлюцинируют… – слегка фыркнул Котов.

– Таких веществ не существует… – монотонно сообщил Серапионов. – Я могу, конечно, поведать вам о принципе действия инкапаситантов на передачу нервных импульсов в ганглиях и синапсах центральной нервной системы, о медиаторах и ферментах, но вам оно зачем? Это явно не тот случай… Сутки, в крайнем случае – двое. Либо летальный исход, либо полное выздоровление. Это вполне обратимый процесс, Евгений Борисович. Для чего захватчику территории жители-психи? Проще уж ракетой, сами понимаете. Психотропы разработали не для уничтожения, а для подавления масс… Для временного подавления…

– И как же вы можете объяснить то, что произошло в Чебоксарах?

– Вам лучше знать. Мы приехали туда не намного позже. И, смею заверить, облако так быстро не развеивается. Мы тоже успели бы надышаться той дрянью. То есть, как вы изволили выразиться, я тоже сейчас прятался бы в церкви и перечитывал «Откровение Иоанна Богослова».

– Очень интересные вещи вы рассказываете, Константин Геннадьевич, и все же это не проясняет ровным счетом ничего. Почти два десятка человек полегло на Горького в Чебоксарах, трое в психушке, а отравляющих веществ такой силы – просто не существует. Забавно. Наверное, это прилетали инопланетяне, как сейчас модно считать. Чуть что невозможно объяснить – всё: НЛО… Темните вы, господин Серапионов. Ну да ладно. Моя очередь… Значит, как достал я вас… Хм… Хм… – Котов усмехнулся и взял свой бокал с коньяком. – Ну ладно. Пусть предыстория моего рассказа прозвучит как тост… Потом мы выпьем за мир во всем мире, и я расскажу основную часть. Хоть вы и нарушили ваше обещание, ну да ладно. Я не гордый…

– Я сказал лишь то, чему есть место в реальности. На мистику с эзотерикой управу пока не нашли, если вы об этом. Мне скрывать нечего: в Чебоксарах инкапаситанты не применялись. Ни нами, ни кем-либо еще. За это – ручаюсь.

– Ладно, ладно! Верю! Ну что ж, дело за мной. Итак, тост! Он немножко с намеком, но дело прошлое. Почему бы партнерам и не пошутить по-доброму, а? Вы шутите, я шучу. В одной пустыне жил скорпион. Гроза проезжавших караванов. Бывало, цапнет за ногу верблюда – тот и сдох. Все его боялись, по пустыне ходили с оглядкой. Но однажды мальчишки ближайшего селения нашли того скорпиона, обложили его сухой травой да подожгли эту траву. И пришлось бедняге метаться в огненном кольце, а выхода-то и не было… Давайте, Константин Геннадьевич, выпьем за то, чтобы у нас выход был всегда…

Они чокнулись. Серапионов пригубил коньяк и отставил бокал на стол. Котов улыбнулся:

– Ой. Я продолжение тоста чуть не забыл! Тамада из меня еще тот… Простите! Так вот, метался-метался скорпион в огненном кольце, а выхода не нашел. И знаете, что сделало благородное насекомое?

Серапионов кашлянул. Руки внезапно ослабли, дыхание пресеклось.

– А благородное насекомое просто укусило себя. Так поступают скорпионы в безвыходной ситуации… Вот видите, Константин Геннадьевич, хоть в психотропах я – ни бум-бум, но вот про токсины кое-что знаю…

Этих слов Серапионов уже не слышал. Тело его скорчила ужасная судорога. Изо рта хлынула пена, и он упал со стула.

В ту же секунду Котов спрятался под стол, а между телохранителями завязалась перестрелка.

Начальники охраны обеих сторон, Павел и Алексей, упали первыми, прострелив друг другу головы. Звенели разбитые стекла. В ужасе прятались официанты и повара на кухне, администратор судорожно давил на кнопку тревоги, вызывая милицейский наряд…

Находившиеся прежде в холле, охранники Котова и Серапионова ринулись наверх.

Евгений Борисович дождался тишины, выскочил из-под стола и, прыгая через три ступеньки кряду, сбежал по лестнице.

– Евгений Борисович, вы не ранены? – окликнул Евгения Борисовича прорвавшийся вслед за ним телохранитель – наверное, последний оставшийся в живых.

Парень был ранен в ногу, но все же, хромая, догнал шефа. Оба они покинули помещение и бросились, скользя по снегу, к машине.

– Благодарность тебе, Витя! Не забуду! – прохрипел Котов.

Телохранитель повернул ключ.

На всю Серебренниковскую прогремел взрыв.

По прихоти судьбы или умершего от яда Скорпиона, смерть пришла за Евгением Борисовичем почти на то же место, где окончил свои дни Александр Павлович Сокольников, печально известный Полковник, отец рыжеволосой девушки по имени Рената.

ПО ПРОШЕСТВИИ СУТОК...

Ну вот… Ч-черт! Забыл отключить телефон! В кои-то веки хотел по-человечески (точнее, по-китайски) расслабиться и разобраться в себе – и тут же выковырнули на полпути этим дурацким звонком! Сам виноват, конечно… Отключай перед медитацией все связи с внешним миром!

Андрей поднялся с пола. Все равно необходимый настрой уже рассеялся, а известие может быть важным…

– Мя-а? – вопросил рыжий кот, карауливший у дверей спортзала, и вприскочку побежал за хозяином.

– Вот тебе и «мя-а», – ответил Андрей, хватая трубку, облокачиваясь на стол и спрашивая: – Да?

– Андрей, это Рушинский.

– Здрасьте, Виктор Николаич…

– Здравствуй, Андрюша, здравствуй… Даже не знаю, с какого бока и сказать-то тебе об этом… – голос компаньона отца был далеким и надтреснутым, с эхом, а после каждой произнесенной фразы наступала долгая пауза. – Твой отец погиб, Андрей…

Серапионов как вертел в руках средиземноморскую ракушку, так и разломал ее, с хрустом сжав и порезав себе пальцы.

– Кто? – спросил он, вытирая окровавленную руку о кимоно.

– Котов, Андрюш. Кощей. Но и тот взорвался в своей машине. Взаимно, как понимаешь, они друг друга угробили… Звоню тебе уже не из Новосибирска. Пришлось уехать: очень гнилая ситуация… Все кончено. Приношу свои соболезнования…

– Виктор Николаевич, подробнее чуть-чуть… – металлическим голосом произнес Андрей.

Он тупо смотрел в стенку и не думал ни о чем. Отца больше нет… Андрей никогда не мог себе представить, что это будет вот так…

– Что подробнее, Андрей? У них, как выяснилось, была встреча в одном из новосибирских ресторанов… в «Доме актера», если это имеет для тебя значение… Кощей отравил Костю, а тот еще до встречи приказал своим людям начинить машину Кощея взрывчаткой. Точно не знаю, но предполагаю, что было именно так. Я плюнул на все и уехал. Тебе тоже советую: на нас вот-вот выйдут спецслужбы…

– Все это дело со спецслужбами «заказал» Котов?

– Не знаю. Я не стал ничего выяснять… Мы уже говорили с тобой об этом. Все, Андрей, все! Я сказал, что хотел. Решать тебе…

– Спасибо, Виктор Николаич… – Андрей бездумно нажал кнопку отмены звонка и простерся на том же столе, на который облокачивался во время разговора.

Рядом вспрыгнул пушистый рыжий Лева, припал передними лапами и грудью к плечу хозяина.

Изрезанным, кровоточащим пальцем Серапионов медленно собирал в кучку осколки ракушки. Полировка стола под щекой туманилась от его дыхания. Где-то в доме (телевизор?) едва слышно звучала песня Гребенщикова – знаменитая песня о прекрасном золотом Городе:

 
Кто любит, тот любим,
Кто светел, тот и свят!
Пускай ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад!
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол, исполненный очей,
С ними – золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…
 

Андрей всегда был один. Но прежде его держала на плаву мысль, что верный союзник и родной человек в одном лице – отец – где-то рядом. Непререкаемый авторитет, святыня, по бессмертию равная Сфинксу…

И вдруг – так просто, так внезапно: «Твой отец погиб, Андрей»… Это нормально?

Да, в последнее время между ними не было взаимопонимания. Да, были обиды. Но в глубине души Андрей не переставал любить своего отца, каким бы тот ни был. Способность любить без надежды на отдачу, унаследованная от матери… Константин так и не сумел вымарать это качество, эту слабость из сердца сына. Да лучше б сумел! Сейчас не было бы так ужасно…

И Серапионов понял: то, что жжет сейчас его глаза и кожу, что скапывает на стол – это слезы. Впервые за двадцать с лишним лет… Он и забыл, что это такое… Боже, как же это больно! Лучше бы его убили-отравили, чем чувствовать все это…

Кот слегка пошевелился у него на плече, ложась поудобнее. Андрей покосился на него. Изумрудные глаза животного смотрели в никуда. Казалось, ему абсолютно все равно. Однако маленькое сердечко колотилось, чуть подрагивал кончик хвоста. Вот так и Андрею приходилось притворяться, что ему наплевать на все в этой поганой, пошлой, грязной жизни…

Надо что-то предпринять. Не лежать же тут, по-бабьи распуская нюни… Провести свое расследование, докопаться до сути: от кого это прилетело и почему? Андрей знал, что его затея опасна. Фортуна больше не на его стороне. Да и черт с ней!

Молодой человек быстро выпрямился, ополоснул в ванной пораненную руку, переоделся.

* * *

Узнав о смерти главного босса, Боря Шадов перепугался не на шутку. «Наверху» все разбежались, сели в тюрьму или умерли. Он работает с сыном покойного босса, а тот не зависит от корпорации «Salamander in fire», но не сегодня-завтра доберутся и до Андрея Константиновича. Может, конечно, он и вывернется, что сомнительно: если даже Серапионову-старшему оказалось не по силам избежать плачевной участи, то куда уж Андрею?

А все очень просто! Шадов понял, что выход тут один: как только за Андреем установят слежку (почему-то Борюся представлял себе этот процесс именно так), он сразу обратится к противной стороне с предложением сотрудничества. И хотя дела своей фирмы молодой Серапионов вел довольно чисто, по другой «статье» на совести у него висело столько жертв, что даже тех фактов, которые знал Борис, хватит на многие тома судебных разбирательств. Руки у шефа не то что по локоть в крови – по самые плечи… Ну а как иначе, когда работаешь палачом у такого папаши? Андрей был наглядным примером человека, ведущего двойную жизнь. «Днем» он честный и трудолюбивый бизнесмен, никогда не обманывающий партнеров, уважаемый и влиятельный гражданин, периодически обуреваемый приступами нежности к внебрачной дочке. «Ночью», по щелчку папиных пальцев, этот же милый, спокойный и благородный господин перекидывается в хищника и выходит на охоту, а за ним стелется кровавый шлейф и лежит множество трупов. Весьма привлекательный портрет. В органах он будет пользоваться большим успехом. И сомнительно, очень сомнительно, что Андрею дадут дожить до начала процесса. Прирежут по-тихому в тех же Крестах или в Москве, в «Лефортово», и спишут на драку с уголовниками… Кому надо, чтобы такая птица – да вдруг запела?

Шадов удивился, когда узнал, что шеф собирается разнюхивать запутанное дело с отцом и рухнувшей корпорацией. Ему бы ноги в руки, да тикать в «загранку», может, хоть так бы спасся, а он тут, понимаете, Пуаро с Мегре изображать решил… А может, ему уже и «загранка» не избавление? Андрей всего не скажет помощнику, но как вариант – им заинтересовался Интерпол, Серапионов об этом знает, а потому никуда не торопится…

Ну вот, начнется теперь дележка. Это уж как пить дать. И новую партию играть начнут с новыми фигурами, сметя с доски все прежние, еще недобитые, «недоеденные»…

ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ

Полковник Иван Григорьевич Сербов, начальник ростовского отдела Управления ФСК по Чеченской Республике ехал на встречу, имея на руках исчерпывающие сведения. Да, немало сил и времени ушло на то, чтобы добраться до майора Овчинникова, воздействовать на него и добиться раскрытия источника по делу поставок оружия в Чечню. Но теперь Сербов знал имя того, кто все это затеял. А сын покойного Серапионова, обратившийся к нему в начале марта за помощью, прекрасно понимал, что теперь полковнику плевать на рухнувшую организацию и ее представителей. Но очень попросил – дескать, в последний раз. И Сербов снизошел до него. Пусть узнает и отвяжется. Да… такой переворот по стране и в криминальном мире, и в спецслужбах. А самое-то забавное, что виной всему – какой-то ерундовый лазерный диск… Сербов даже не стал применять санкции к обошедшему его Овчинникову: тот теперь у вышестоящего начальства в фаворе. Ну и Сербову надо землю рыть, чтобы также к Яровому в милость попасть. А то как бы Овчинников и на карьерной лестнице не обскакал…

Андрей ждал его приезда в «Золотом коте». Блондин какой-то с ним, глаза шустрые. Из таких стукачи-осведомители хорошие получаются.

Молодой Серапионов выглядел усталым. По своим каналам Сербов узнал, что спецслужбы скоро и за него возьмутся. Когда найдут. Но парень ловкий, на месте не сидит. Сейчас бы наряд сюда, ну да пусть пока погуляет. Команды брать сына Серапионова еще не было, а инициатива, как известно, наказуема.

– День добрый, Иван Григорьевич, – тихо сказал Андрей. – Спасибо, что нашли время…

Ишь как заговорил! Вот так с них спесь сбивать и надо. Хорошо помнил Сербов, как его папашу боялись. И где он сейчас, Константин Геннадьевич, глава «Саламандр»? Молодец этот бизнесмен Ромальцев. Да и он тоже слишком умный. Вот пусть Андрей жар своими руками и загребет – Ромальцева в расход пустит. «И нам возни поменьше», – усмехнулся полковник.

– Удалось что-нибудь узнать? – Серапионов обнимал ладонями свой фужер и не смотрел на Сербова.

Красавчик-блондин, напротив, озирался по сторонам.

– Да, господин Серапионов. Удалось. Информация поступила в органы через парней Евгения Котова. А им – от одного гражданина, частного предпринимателя, совладельца небольшой местной фирмы по поставкам технического оборудования.

Андрей слегка нахмурился, моргнул, но глаз так и не поднял. Казалось, он сжался в тугую пружину, до вибрации в каждой клеточке тела…

– Информация, которой он оперировал, была записана на лазерном диске, который попал к нам совсем недавно. А зовут гражданина – Ромальцев Владислав Андреевич, тридцати лет, никогда не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности. Вот так бывает, господин Серапионов… Адрес, если интересует, вот на этой распечатке. Рабочий, домашний… Надеюсь, помог? Вы уж тоже обещание сдержите свое: вы меня не знаете – я вас не знаю, – полковник протянул через стол листок бумаги и поднялся.

– Благодарю вас, Иван Григорьевич…

Андрей не заметил, как ушел «фискал».

Он читал досье Ромальцева и не мог поверить своим глазам. Практически в одиночку перевернуть полстраны… Как к нему попал диск? С какой стати этому Ромальцеву нужно было нападать на корпорацию отца?

Распечатка была черно-белой. С фотографии на Андрея смотрел молодой парень, и это лицо Серапионову было совершенно незнакомо, как ни всматривайся…

– Покажите-ка, Андрей Константиныч, что там за граф Монте-Кристо такой? – Борюся встал со своего места и заглянул через плечо шефа.

– Поехали, Борюся. Зови парней, поехали…

В машине Серапионов вытащил из-под сидения свой пистолет и, заменив обойму, сунул оружие во внутренний карман плаща.

– Что, Борис, ты радостный такой? – спросил он Шадова, когда тот уселся за руль.

– Так обидчика вашего вычислили, как не радоваться?

Ни черта, Шадов, ты не понял… Ну, ладно, что ж теперь…

Два парня, оставшихся верными Серапионову, молчали в предвкушении перестрелки. И оба растерялись, когда, очутившись на месте, Андрей приказал им сидеть в машине и ничего не предпринимать до его возвращения.

– Так… как же так, Андрей Константиныч?

– Если надо будет сидеть сутки – сидите сутки. Пока я не выйду и лично не отдам вам распоряжение.

– Я тоже? – спросил Борюся.

– Ты – со мной, – бросил Андрей и направился к подъезду.

* * *

Дверь открыл Ромальцев. Сам. Слегка улыбнулся, переводя взгляд с Андрея на Бориса. Явно ожидал «гостей», однако спокоен, словно тибетский лама перед медитацией. Ни толики напряжения… Андрей внутренне усмехнулся.

– Владислав Андреевич… – кивая, словно в легком поклоне, протянул Серапионов и слегка развел руками, показав, что также безоружен. – Не переживайте, я к вам с единственной целью. Понимаете, с какой?

– Да, – Влад кивнул похожим образом, потом чуть-чуть склонил голову к плечу. – С самым… популярным… вопросом… «Зачем?»

– Именно, – согласился Андрей, а Борюся, напряженный и не понимающий ситуации, слегка отступил за его спину, чтобы выглядывать из-за плеча шефа, а не стоять прямо перед хозяином квартиры. Исходящая от Ромальцева сила давила Шадова, и, видимо, только Андрей мог спокойно или нейтрализовать, или терпеть ее. – Зачем?

– Кому как не вам, Андрей Константиныч, знать так называемый «первый закон гомеопатии»… – неторопливо и тихо пробормотал Влад.

– «Подобное лечи подобным»…

– Подобное… лечи… подобным, – еще медленнее, чем говорил прежде, повторил Ромальцев. – Впрочем, что же… – он посмотрел на Андрея, – мы с вами… – (перевел взгляд на Шадова), – в дверях… беседуем? – (слегка посторонился и совсем понизил тон, почти до неслышимости). – Входите…

Серапионов с юмором покосился на своего сподручного Борюсю, который откровенно струхнул под оценивающими взглядами их обоих, и первым ступил на порог квартиры врага (врага ли?). Шадову ничего не оставалось, как тенью следовать за боссом.

Они прошли в полупустую комнату Влада. Что-то похожее Андрей себе и представлял, направляясь сюда. И в его собственной спальне – там, в Питере, куда он уже не вернется – тоже не было ничего лишнего…

– Коньяк? – спросил Ромальцев, даже не оглядываясь.

Захоти Андрей убить его, то за весь путь по квартире у него появлялось для этого множество шансов. Но Влад точно знал, что Серапионов пришел не за этим.

Походка Ромальцева была Серапионову знакома. Да что там – это была почти в точности походка самого Андрея!

Шадов растерянно покачал головой, отказываясь от предложенного коньяка.

– Угу, – а вот Серапионов согласился и, запахнув плащ, сел на стул.

«Что ж ты трясешься-то так, Борюся? Ну да ладно, не до тебя сейчас, дружок»…

Влад уселся за тот же столик, напротив Андрея. Плеснул коньяк в три бокала, оставив за Борисом выбор – пить или смотреть на них.

– За гомеопатию, – сказал Серапионов, поднял свой бокал и, слегка чокнувшись с хозяином, сделал глоток. – Неплохо, Владислав Андреич… Неплохо… И я не только про коньяк, сами понимаете…

Ромальцев снова улыбнулся.

– Так расскажите, не томите, господин Ромальцев. Ночами ведь не сплю, ответ ищу… Вы нынче больше моего знаете.

– Да пожалуй, что так… – Влад слегка поджал губы, приподнял бокал и из-за его края снова посмотрел на Шадова.

Борис завозился на месте и съежился под перекрестными взглядами Серапионова и Ромальцева.

– Прекрасная интрига, – рассмеялся Андрей, откидываясь на спинку стула. – Пожалуй, в ином случае даже пожал бы вам руку. Но тут, сами понимаете, как-то неуместно, что ли… Отец мой, все-таки… Вы ведь догадываетесь, что его уже нет в живых? Да нет, нет, Владислав Андреевич, я стрелять в вас не буду. Вот, – он аккуратно, двумя пальцами, извлек из внутреннего кармана своего плаща пистолет с глушителем, играючи покрутил его в руке, подал рукоятью вперед Борюсе. – Теперь у меня совесть чиста. Да ведь, Бориска?

Блондин молча заткнул пистолет за ремень брюк. Он едва сумел унять дрожь в руках. Шеф снова отвернулся.

– А это вы, Владислав Андреевич, мне звонили мне летом по поводу Гроссманов. Я голос-то ваш узнал…

Влад кивнул.

– Может, вы мне и еще кое-что подскажете? Кто крысячил, например?

– Вы далеко искали, Андрей, – произнес Ромальцев в свой бокал.

Борюся не выдержал, выхватил пистолет и спустил курок, метя в шефа. В тот же момент кинжал, брошенный Ромальцевым, пригвоздил его руку к дверному косяку. А выстрела-то не было… Только щелчок.

Серапионов поднялся, поглядел на помощника-предателя. Блондин, скуля от боли, уронил бесполезное оружие.

– Угу… – сочувственно подтвердил Андрей. – Этот – не заряжен. А вот этот, – он молниеносно сунул руку за спину, под плащ и, выдернув в точности такой же пистолет, сделал выстрел в лоб красавчика, – очень даже…

Ромальцев не счел нужным подниматься со стула. Борюся, так и не успевший сообразить, почему шеф еще жив и что произошло, обвис, пришпиленный к двери, на руке.

– Простите, Владислав Андреич, напачкали мы тут… Я потом ребят пришлю, – Андрей сел на место, – приберутся здесь… Спасибо, не ожидал… – он слегка мотнул головой за плечо, в сторону убитого, но его фраза носила двойной смысл.

Влад кивнул:

– Ожидали, Андрей. Ожидали. Потому и пришли. Потому и обойму заменили… на пустую…

– Ну, ожидал… – сознался Серапионов. – Так кто вы Гроссманам?

– Никто, – Ромальцев слегка двинул бровями.

– Откуда у вас появилась информация с того треклятого диска? Влад, – Андрей наклонился вперед, сложил руки на столике, охватив локти, почти зашептал, – я ведь людей знаю. Чувствую. И Гроссман не врал, когда говорил, что не копировал диск. И Рената не тот человек, чтобы этим заниматься… Не сумела бы, да и не до того ей было…

– Все верно, вы не ошибаетесь, Андрей. Ни в чем не ошибаетесь. Тот диск копировал я. Еще в Бахчисарае.

– М-м-м… – Серапионов похлопал себя по руке. – Значит, вы… И каким образом вы о нем узнали?

– Да тем же, Андрей, каким узнал о том, что вы не хотите больше слышать их имена. Ведь это вас беспокоило после моего прошлогоднего звонка, не так ли? М?

Андрей замер. И тут яростным напором в его мозг хлынули яркие воспоминания: гостиница «Новороссийск», перестрелка, точный, завершающий выстрел. Это выстрел Андрея. Боль – краткая. Агония – недолгая. Ни малейшего страха. Темнота. Легкость…

Ту же картину Андрей видел совсем с другого ракурса. Тогда, полтора года назад…

И вот уже он сам подходит к трупу телохранителя, видит его своими глазами. Прикладывает пальцы, проверяя пульс. Ни малейшего трепета в венке на горле, но тело, конечно, еще теплое… Остановившиеся серые зрачки медленно меркнут… Сожаление. Не жалость, нет. Этот человек, его двойник, погиб как отважный воин, какая жалость к воину? Это было бы кощунством. Лишь восхищение и сожаление. Почему все так по-идиотски обернулось? Ведь он, Андрей, еще тогда, на краснодарской трассе, хотел завершить все миром…

Он поднимается, понимая, что никакого диска при Саше нет, но все же требует у этих уродов обыскать труп. Ощущение, что кто-то смотрит на него – со стороны, чуть сверху. Андрей прикрывает глаза, стискивает зубы и запрокидывает голову. Ему хочется кричать. (Да-да, Андрей и сейчас помнит, как ему хотелось тогда кричать!)

Легкая трель над головой. Молодой человек смотрит в небо, а там порыв ветра уносит к морю стайку маленьких птичек. Жаворонков. И эта их трель… Они будто смеются над ним, над его бессилием, над его проигрышем. Убив этого парня, он проиграл самую важную игру своей жизни. Но какую игру?! Каковы были ее условия? Кто знает…

…Серапионов пришел в себя. Вот он, в квартире Влада Ромальцева. Хозяин смотрит на него. Просто. Без какого-либо особенного выражения в синих глазах. И взгляд их похож, очень похож на тот, затухающий, который теперь не забыть…

Андрей чувствовал это уже давно. Разум, лишь разум отказывался верить, ибо это – нереально. Молодой человек криво усмехнулся. Вот, значит, как вышло… Рената, ее тетрадь, Оритан. Странная связь судеб… И как часто он отталкивал от себя бредовые мысли, необъяснимые воспоминания прежде – в детстве, в юности… А они ждали, прячась в тех потаенных уголках сознания, где не прошлась коса смертного разума…

– Угу… – вымолвил он и одним глотком допил свой коньяк. – Ну что ж… Я хотел узнать – я узнал… Не представляю, как мне жить со всем этим дальше, но я узнал…

– Да, вы правы, Андрей, – Влад опустил голову. – Обычно со всем этим умирают. Но ваше время еще не подошло.

– А знаете, – в голосе Андрея появилась решимость, – я ведь готов. Наверное, это сумасшествие, но я готов.

– Не готовы… Нисколько… вы… не готовы… – твердо, но по-прежнему очень тихо ответил Влад, взглянув на часы. – Живите себе да живите… – и порывисто встал, резко бросая: – Прощайте!

Андрей тоже поднялся. Взглянул на труп Бориса Шадова. Перешагнул через вытянутые ноги бывшего помощника и направился в прихожую.

– И еще…

Серапионов, уже ухватившийся за бронзовую ручку двери, оглянулся.

– Вам лучше уехать из страны, Андрей.

Влад оказался рядом. Андрей опустил глаза.

– Да. Знаю.

Ромальцев первым протянул ему руку. Серапионов с рассеянным видом пожал его ладонь и вышел за дверь – стремительно, лишь напоследок мелькнули развевающиеся полы черного плаща.

– Я подожду… – защелкивая замок, пробормотал Влад уже для себя.

* * *

Самолет снижался. Вот-вот колеса шасси коснутся асфальта. Но легкий рывок заставил всех пассажиров вздрогнуть. Охнули женщины.

Андрей вышел из задумчивости и посмотрел в иллюминатор. Взлетно-посадочная полоса почему-то снова ушла вниз. Опять снижение…

Серапионов вспомнил похожую посадку однажды в Нью-Йорке. Ну и что? На «американских горках» страшнее.

Еще рывок, еще. Суета среди стюардесс. Призыв убрать все посторонние предметы и пригнуться к коленям. Призыв звучит по-русски и по-немецки. Вероятнее всего, что-то случилось с шасси…

Пилот пытается снова поднять самолет, но уже поздно. Грохот.

В последний момент Серапионов понял, какой он – вкус смерти. Вспомнил его. И впервые испугался. Удар. Боль. Темнота. Легкость…

…Андрей открыл глаза и долго соображал, где находится. Ощущение тела отсутствовало. Он не мог пошевелиться.

Какие-то обломки, искореженные кресла, тела. Люди, которые бродят среди всего этого. Стоны. Плывущие мимо носилки, а в носилках кто-то, с головой укрытый кровавой простыней… Чужая речь.

Он слегка огляделся. Тут над ним наклонились двое мужчин и по-немецки сказали кому-то, что здесь еще один живой. Страшная боль в хребте. Невозможность двинуть ни рукой, ни ногой, но в спине уже ощущается что-то, похожее на оголенный, пульсирующий разрядами тока электрический провод. И он искрит, жжет, рвет плоть. Похоже на защемление нерва или… или еще хуже… Да, еще хуже… Гораздо хуже…

Чувствуя привкус собственной крови, Андрей разлепил губы.

– У меня сломан позвоночник, – хрипло сказал он, тоже на немецком. – Не трогайте меня, наложите вначале шину и вколите обезболивающее…

– Вы врач? – спросили его.

– Уже нет, – и Серапионов снова потерял сознание.