Текст книги "Душехранитель"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 55 страниц)

ВНЕ РЕАЛЬНОСТИ. НИКОГДА. РОСТАУ

Завидев племянника живым и невредимым, Сетх помрачнел. И не успели еще Нетеру занять свои места, нынешний правитель Та-Кемета заявил:

– Исет нарушила законы Маат, подписав мерзкий богам договор. Своими чарами она заставила многих сочувствовать себе. Это несправедливо. Однако я вижу, что богоравные не могут воспрепятствовать ее волшебству. Суд не будет праведным, пока в зале присутствует моя коварная сестра. И посему я не желаю участвовать на судилище, покуда она здесь. Она затмит разум Нетеру, а я окажусь беззащитен. Я не желаю, чтобы среди судей находились женщины, вступившие в сговор против мужчин. Пусть лишь Нетеру-мужчины удалятся со мною на остров, где и продолжится слушание. Если нет – я сейчас же уеду из Гелиополя.

Исет посмотрела на Тота, а он скосил узковатые, подведенные сурьмою глаза на Ра.

Хору хотелось крикнуть, что Сетх лжет. Мать никогда не вмешивалась чарами в решение судей. Но он помнил наставления Хентиаменти, а потому заставил себя смолчать.

– Да, – рассудил Ра и погладил свою бородку. – Твои опасения небезосновательны, Сетх. Суд не будет продолжаться, покуда мы не удалимся на остров и не воссядем там в отсутствие женщин.

Нетеру возроптали.

– Сейчас Ра уляжется на землю и станет говорить, что больше никогда не взойдет в свою ладью, если мы будем упорствовать, – усмехнувшись, шепнул Инпу на ухо брату. – Это его излюбленный довод во всех спорах…

Дряхлый Ра уже сползал со своего трона.

– Не стоит, отец! – звонко воскликнула Исет, поднимая руку, и все замолчали, а она продолжала в оглушительной тишине: – Не утруждай себя, великий Ра! Мы с Хатхор и Нут удалимся, вы можете продолжать без нас, здесь.

– О, нет! – воспротивился Сетх, с ненавистью глядя на свою непокорную сестру. – Эти места слишком открыты. И невидимая, ты будешь влиять на нас! Так дело не пойдет! Либо мы отправляемся на остров, либо я покидаю небесный Ростау и уже больше никогда не явлюсь на судилище! Это мое слово против слова сестрицы. Решайте!

Большинству Нетеру и Хору с Инпу было ясно, что Сетх оставляет за собой право на чары. Очутившись на острове, он не откажется от волшбы. Ра закроет на это глаза, а быть может, даже поддержит своего защитника. Сильнее Сетха только женщины, от них-то он и решил избавиться сегодня, еще до начала слушания…

– Хентиаменти, сынок, – Исет взяла за руку старшего сына, и Сетх отвернулся, делая вид, что ему неинтересно, как поведут себя его враги, – твой отчим будет покушаться на жизнь Хора. Если сил твоих не хватит, дай мне знать…

– Да будет так, мама, – Инпу обнял Исет за плечи и слегка прижал ее к себе. – Когда будет туго, я пришлю весточку. А ты тем временем позаботься о нашей с Хором армии. Я вижу, что Сетх замыслил прорыв, и вам с Небтет придется стать во главе войска вместо нас.

Нетеру покидали зал. Молча вышел за ними Хор. Инпу кивнул напоследок матери с бабкой, уверенно надел шлем и, шакалоголовый, направился к сходням.

Ладья отплыла.

ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. ИЮЛЬ. РОСТОВ-НА-ДОНУ

Ковш экскаватора вгрызся в глину, зачерпнул большой ком и, подергиваясь, начал подниматься. Башня с гулом поворачивалась.

Бригада рабочих совковыми лопатами перекидывала ранее отброшенную землю в тачки и увозила за пределы садового участка. Черные от загара спины людей лоснились: июльское солнце жарило беспощадно.

Поодаль, под айвовым деревом, сидел молодой человек. Обложенный книгами и тетрадями, он что-то читал, изредка поглядывая на рабочих и углублявшуюся яму. А в душе его клубилась тревога, и юноша не ведал ее истоков. Однако что-то влекло его сюда каждое лето последние пять лет. Он приходил, садился под этим деревом и ждал. Ждал, сам не зная, чего…

Когда раздался пронзительный крик, Шура вскочил. И если у всей бригады тут же возникла мысль о несчастном случае, то парнишка понял: произошло что-то другое…

Рабочие окружили упавшего на насыпь человека.

– Марк, ты че? – крикнул кто-то.

Тот, кого назвали Марком, хрипел и судорожно колотился, сжимая в руках грязную игрушку – куклу в полуистлевшем платье. Таких по старинке «сажают» на чайники, чтобы сохранить подольше тепло.

Лопата рабочего валялась рядом.

Шура замер. Он даже не подозревал, насколько жутко выглядело это со стороны…

Марк неведомым образом изогнулся, и земли касались лишь его стопы и затылок, а тело, сведенное болью, дугой повисло в воздухе. Изо рта его хлестнула пена – грязно-серая, обильная. Удушливый запах тлена пополз во все стороны от стонущего человека.

– Зовите «скорую»!

Шура не мог пошевелиться. К дому побежали двое.

– Водой его надо! Удар это, солнечный… – со знанием дела сказал бригадир, и еще двое схватились за ведра.

Но вода не помогла. Марк бился все сильнее и наконец потерял сознание. Кукла выпала из его рук, покатилась в яму.

Юноша сделал шаг назад. Никто не обращал на него внимания. Он отступил еще, и голую ногу царапнула ветка крыжовника. Шура вздрогнул, отскочил в сторону и побежал, не разбирая дороги. Он снова ощутил Его – того, кто снился ему почти каждую ночь вот уже почти пять лет…

Парень остановился, лишь услышав вой далекой сирены. Огляделся, пытаясь понять, куда занесла его нелегкая. Отгреб со лба пропитанную потом челку. Незнакомая улица, сложенный из «дикого» камня невысокий забор, красивый двухэтажный дом, не похожий на другие…

– Ты что, потерялся?

На Шуру с любопытством смотрит маленький мальчик. Забавный, со взъерошенными от беготни светлыми волосами и смеющимися темно-серыми глазами. И снова – будто чья-то ледяная рука коснулась затылка Шуры.

Мальчик сложил ручки на заборе, уперся в них узким подбородком. Юноша бросил взгляд во двор. В виноградной беседке за деревьями мелькали фигуры взрослых, оттуда доносился смех и женские голоса.

– Дай мячик, – попросил ребенок, указывая пальчиком в заросли крапивы, растущей на противоположной стороне дороги.

Шура медленно повернулся и, обогнув стоявшую у ворот иномарку, подошел к кустам. Мяч лежал в неглубокой канавке.

– Саша!

Юноша вздрогнул, оглянулся. Но обращались не к нему, а к тому самому мальчику. Высокая стройная брюнетка – наверное, мать малыша – приблизилась к ограде и заметила Шуру. Мальчик спрыгнул с какой-то возвышенности, на которой стоял, чтобы дотянуться до верха забора.

– Сашулька, не вздумай выходить за ограду: там дорога!

– Я не выхожу, – отозвался невидимый теперь Сашулька.

– Мы мяч потеряли, ма! – послышался еще один детский голос. Он принадлежал мальчику постарше. – Я всю-ю-ю-ю малину и лопухи обыскал!

Шура выкатил и поднял мяч, подошел к ограде. Женщина с подозрением оглядела незнакомца.

– Вот, – сообщил он, бросая мяч на участок.

– Спасибо, – ответила женщина и, ухватив мальчиков за плечи, повлекла их к дому.

– Я ваш сосед, – непонятно зачем крикнул ей вслед Шура.

– Спасибо, – рассеянно повторила она, скрываясь за террасой.

* * *

Ася, девушка шефа, Николаю очень понравилась. Тихая, спокойная. «Шкатулочка с жемчужинкой» – так сразу же и окрестил ее Гроссман. Далеко не красавица, но временами, когда Влад внезапно менялся, оказывалось, что она как нельзя лучше подходит яркому, красивому Ромальцеву. Она была еще молода, однако Николай не смог бы назвать Настю юной. И, судя по высказываниям и поведению, Ася еще не имела опыта близости с мужчинами. В том числе – с собственным молодым человеком. С Владом, то есть. Уж подобное Николай замечал мгновенно. Хотя любовь между нею и Ромальцевым ощущалась отчетливо. Воистину: чужая душа – потемки, поговорка не врет…

Влад вел машину, Рената сидела, отвернувшись в окно. Что-то скребло, скоблило сердце Николая. Он наблюдал за женой, за шефом, за Асей, но на первый взгляд ничего подозрительного не было. А тревога не проходила.

Самым деятельным в пути проявил себя Саша. Он ползал по коленям Николая и Ренаты, стараясь разглядеть все, мимо чего они проезжали.

– Пап! – шепнул он на ухо Гроссману и умоляюще посмотрел на руль.

Рената коротко взглянула на них и снова отвернулась, немного нахмурившись.

– Нельзя, Алексаш! Успокойся! – Николай ссадил его с коленей на кресло.

– Почему ж нельзя? Идите, – подал голос Влад, свернул к обочине и остановился.

Гроссман хотел пересадить к нему Сашу, но Ромальцев закрылся ладонью, отрицательно покачал головой, а затем вышел из машины, уступая свое место Николаю.

Мальчик обосновался на коленях у отца и радостно вцепился в руль.

Влад взглянул на Ренату. Она упорно не поворачивала головы и не двигалась. Костяшки пальцев, которыми женщина впилась в поручень над окном, побелели.

– Не надо вертеть, Алексаш, – тихо объяснял сыну Николай. – Дорога прямая, видишь? Просто держи курс, капитан… Угу?

– Ага! – но очень уж Саше хотелось почувствовать себя водителем, и он вцеплялся в руль с такой силой, что Гроссману было непросто удерживать ровный ход.

– Я тебе папа или шо?! – возмутился он.

Ася засмеялась и, нерешительно протянув руку, растрепала Сашину челку. Мальчик восторженно расхохотался, еле-еле выглядывая из-за руля.

– Прелесть! – девушка оглянулась на Влада, но тот сидел, опустив глаза.

Увидевшая это Настя была теперь смущена и растеряна.

– За следующим знаком – поверни, – подсказал Ромальцев Николаю.

– А я вот думаю, ладонька: а шо бы нам с тобой не съездить на реку? Смотри!

Они спускались под откос, а за деревьями голубым локоном блестел приток Дона, который неторопливо катил свои воды к Азову.

Рената прищурила один глаз и приставила руку щитком ко лбу. Солнце освещало ее – златовласую, в оранжевой майке, с золотым кулоном, что покоился в яремной впадинке на загорелой шее. И на кулоне блестели маленькие клешни краба. Нечаянно уронив на нее взгляд, Ромальцев снова отвернулся.

– Или будем весь день бастурма кушать – водка пить – земля валяться? – уточнил Николай, чувствуя создавшееся напряжение. – Как вам это нравится?

Ася натянуто улыбнулась:

– Вы смешно говорите…

Гроссман тут же подхватил, лишь бы отвлечь ее от того непонятного, что происходило позади них:

– Я говорю мало, но я говорю смачно!

– Вы одессит?

– Как вы догадались?

– Нет, честно?!

– Шоб Гитлер так жил! – побожился Николай и в очередной раз сдержал ручонки сына, готового свернуть неизвестно куда. – Опа! Кажется, Маргоша! Ну-ка, Алексашка, побибикай!

Марго ехала, не торопясь. Она слегка помахала рукой и что-то сказала подскочившему на заднем кресле сыну. Лева заметил, что Саше доверили руль, и теперь явно препирался с матерью, пытаясь добиться таких же привилегий.

– Коля, сейчас будет еще один поворот, не пропусти, – тихо сказал Влад.

– Я не пропущу! – заявил мальчишка, поднимая руку кверху.

– Ну, разве кто-то сомневается? – Ромальцев усмехнулся и подмигнул ему в зеркало. – Это твой папа ворон считает, мы-то с тобой знаем, куда ехать…

Лицо Ренаты, слушающей их разговор, прояснилось.

Николай покосился на Асю. Нет, вот она-то ревнует совсем напрасно. Если ревнует. Но, по крайней мере, огорчается. Влад здесь не при чем. Во всем виновато его неуловимое, но очень сильное сходство с погибшим почти пять лет назад телохранителем Александра Сокольникова. И больно было понимать Гроссману, что жена до сих пор не забыла Алексашкиного отца, что уловила похожесть на него Ромальцева и теперь не может скрыть своей растерянности, бессилия… Любви… А Владу неловко: он прекрасно ощущает настроения людей и замечает, что с Ренатой творится что-то неладное.

На даче напряжение спало. Все разбежались кто куда: ребятишки гоняли мячик, Николай и Марго занялись мангалом и шашлыками, Влад и Ася тихонько разговаривали в виноградной беседке, а Рената бродила по участку.

Время перевалило за полдень, стало совсем жарко. Мальчишки убегались, да еще и потеряли мяч.

– Саша, Лев! – крикнула Марго. – Идите за стол!

– Ма, у нас мяч куда-то укатился! – пожаловался Лева.

– Потом найдете! Живо за стол! Гроссман! Гроссман, ты мне нужен как мужчина! Принеси сюда скамейку с террасы, надо с той стороны поставить, не поместимся!

– Влад уже несет!

Марго принципиально не замечала Ромальцева и почти не разговаривала с его невестой. Николаю было интересно, чем все это закончится, ведь Голубева была безнадежно влюблена во Влада уже много лет, а он относился к ней как к другу, и не более.

На тропинке появилась Рената, которая вела за руку сына. Ромальцев посмотрел в их сторону и поставил скамейку в беседке, но даже этого короткого, почти осязаемого взгляда хватило наблюдательному Гроссману, чтобы вся муть поднялась из глубины души, а горячая волна ударила в сердце и в голову. Черт, а дело-то не только в Ренате! С шефом тоже не все чисто. Николай думал, что в последнее время жена научилась управлять своей очаровательностью, и мужики перестали засматриваться на нее. В последний раз он был свидетелем приставаний к Ренате год назад, когда она возвращалась с работы. Какой-то молокосос увязался за нею и провожал до самого подъезда, рассказывая легенду о двух половинках и утверждая, что Рената как раз и является этой половинкой для него. Николай с любопытством созерцал эту сцену в окно, затем к нему присоединился и Алексашка. Жена, разумеется, молчала, потом взяла приставалу под руку, кивнула и быстрыми ловкими жестами показала, что у нее трое детей, а также вскоре ожидается прибавление четвертого. И указала на окно, откуда сын скорчил им рожицу. Больше Гроссман этого типа не видел. Атмосфера в семье давно наладилась, все, на первый взгляд, было так же, как до их расставания в Новосибирске: вернулась былая нежность, вернулось понимание, тепло. Николай знал, что Рената благодарна ему за то, что он не бросил их с сыном в трудную минуту. Но это была не только благодарность. Она действительно любила его, пусть иначе, чем Сашу, но любила. И тут – этот Влад… Поневоле начинаешь бередить прошлое…

Шеф почти не прикоснулся к еде. Марго надула губы, записав на его счет очередной «прокол», ведь именно она возилась с шашлыками.

– Найдешь мне мяч? – допив сок, Сашулька подошел к Владу.

Тот вздрогнул и уклонился, не позволяя мальчику прикоснуться к своей руке. Это не ускользнуло от внимания Николая.

– Пойдем, – Ромальцев встал и пошел следом за Сашей, а тот вприпрыжку поскакал по асфальтированной дорожке между цветочными клумбами.

Гроссман немного подождал и незаметно отправился вслед за ними.

Влад сидел на корточках перед мальчиком, и Саша внимательно слушал, о чем он говорит. Николай прислонился к толстому стволу черешни и напряг слух.

– …У тебя получаются кое-какие фокусы, верно? – спрашивал Ромальцев.

– Это как? – мальчик склонил голову к плечу.

– Ты знаешь, как. Но ты постарайся, чтобы об этом не знали другие, хорошо?

Саша с готовностью кивнул.

– Пусть это будет наша с тобой маленькая тайна.

– Угу!

– Ваш мяч за калиткой, в канаве. Скажи о нем своему отцу, и он принесет.

Шеф быстро поднялся на ноги и стремительно пошел обратно, к беседке. Николай сполз по стволу, уселся на землю. Что все это может означать?!

Алексашка побежал искать его, но Гроссману было не до того. Что-то происходит. Снова что-то происходит…

Боже мой!

Николай передернулся, озаренный молниеподобной вспышкой. Пришла догадка…

…Аринора, Оритан… Все было так просто: предсказание двух ори сбылось. Все было донельзя просто! Они втроем бежали вслед за солнцем из Страны Деревьев с Белыми Стволами, из Тепманоры, ныне зовущейся Сибирью. Да, втроем. Все позабывший он, Николай, разум, заносчивый и эгоистичный. Ничего не помнившая она, Рената. Женщина, которую желали многие. И бескорыстный, мужественный защитник, не знавший ничего, кроме боли, ран и немоты. Человек, который сумел сохранить все – с тем, чтобы однажды вернуть им. Им обоим. Саша.

Обоюдоострый меч гулко, необратимо охнул у Ника над головой, и помутились небеса, и то ли дрогнула, то ли застонала под ногами земля. Николай не только догадался: вместе со взмахом проклятого меча он вспомнил. Сохраненное послание наконец попало в руки нужного адресата…

Жестом задыхающегося молодой человек дернул ворот рубашки, пытаясь избыть из горла, из шеи резкую боль. А откровение лилось и лилось в него бурным потоком горной реки, проторившей себе новое русло и радостно обнаружившей, что когда-то давно покрытая трещинами земля была ее ложем, пыльные края канавы – ее зелеными берегами, сухие великаны-деревья – ее верными стражами, прекрасными кедрами…

И Николай бросился прочь, не разбирая больше дороги…

…Ища своего отца, Сашулька помчался к забору, влез на поленницу и выглянул наружу. Папу он так и не нашел, зато увидел мяч в канавке, возле зарослей крапивы. Но выходить с территории участка взрослые запретили.

И тут откуда ни возьмись выскочил какой-то дядя. Саша ощутил, что этот дядя напуган. Наверное, он заблудился.

– Ты что, потерялся? Дай мячик!

Незнакомец огляделся. Какой он непонятливый!

– Саша! Сашулька, не вздумай выходить за ограду: там дорога!

Это тетя Рита. Мальчик спрыгнул с поленницы:

– Я не выхожу.

К ним подбежал Левка:

– Мы мяч потеряли, ма! Я всю-ю-ю-ю малину и лопухи обыскал!

– Вот, – сказал тот дядя, и мяч перелетел через забор.

Тетя Рита поблагодарила незнакомца, объяснившего, что он их сосед, и поспешно увела детей к дому.

Потом они все, кроме папы, который куда-то подевался, поехали на речку. Мама была взволнована.

– Ладно, Ренка, перестань! Побродить, наверное, пошел.

Мама сказала руками, что он должен был предупредить, но тетя Рита отмахнулась.

Дяде Владу пришлось поднять все стекла в машине: перед ними по узкой пыльной дороге ехала машина «скорой помощи» – Саша узнал ее по белому цвету и красному кресту. Мальчик подумал, что зря мама волновалась: дядя Влад был хорошим. Саше хотелось с ним поиграть или поболтать, но тот все больше молчал. Как мама… Жалко, что здесь не было няни Люды! Уж с ней ему и Леве было бы весело.

– Мам! – мальчик решил подбодрить приунывшую маму, и он потянул ее за руку к себе, заставляя пригнуться.

Рената прижалась лбом к его лбу, а носом – к носу. Их глаза оказались совсем рядом, и теперь Саше казалось, что на него смотрит всего один, но очень большой и смешной мамин глаз. Он звонко расхохотался:

– Тюлень!

– Я тоже хочу! – вмешался Левка, вытеснил Сашу и тоже приблизил свое лицо к лицу улыбающейся «тети Рены», а Влад с перекинутым через локоть покрывалом, посмеиваясь, подошел к ним. – Не «тюлень», а «циклоп»! Циклоп, теть Рен! Это же циклоп!

Она кивнула.

– Саше можно с нами?

Рената снова кивнула и, оглянувшись на Ромальцева, выпрямилась. Он отдал ей покрывало.

– Саня, пошли с нами купаться! – распорядился Лева.

Саша уцепился за руку приятеля. Мальчишки сбежали с откоса.

Они с тетей Ритой и тетей Асей купались, брызгались и визжали, мама сидела на покрывале, свесив ноги с обрыва, а дядя Влад, подкатив брючины джинсов, задумчиво бродил по отмели, пугая блестящие стайки мальков.

«Вот и ты, племянничек! Как удачно все совпало! Вот что значит – верно соединить реальности! Приятно, когда ты выполняешь все условия… – шепнул кто-то над самым ухом то ли женским, то ли мужским голосом, и Саша, споткнувшись о камень, с размаху упал в воду. – Тише ты, тише! Ведь совсем не нужно, чтобы ты раньше времени свернул себе шею! Оставь это удовольствие нам!»

– Не ушибся? – подскочила Ася и вытащила его, перепуганного, едва не захлебнувшегося.

Мальчик вытер глаза кулачком. Изображение перестало расплываться. Хотелось плакать, болела стесанная коленка, но он сдержался, потому что знал: это расстроит маму.

Саша видел: с отмели к ним дернулся было, да тут же остановился Влад. Мама вскочила на ноги и бросилась к спуску с обрыва.

– Живой? Целый? – вопрошала тетя Рита, ощупывая его руки и ноги. – Вот говорила – не слушаете – что надо на песчаный пляж! Тут же опасно!

Плачущая Рената прямо в одежде и обуви вбежала в реку, подхватила сына, мокрого, дрожащего, стиснула и стала целовать. А Саша смотрел через ее плечо, на Влада. Ибо тот, настороженный, озирался по сторонам, кого-то выискивая.

– Ну что? Теплая нынче водица?

Там, где только что сидела мама, возле покрывала стоял, расставив ноги, невысокий широкоплечий мужчина, обнаженный по пояс, сильно загорелый. Кажется, он усмехался, когда говорил. Его озаряло садящееся солнце.

– Смотря для чего! – отозвался Влад, пристально, из-под ладони, глядя вверх, на незнакомца.

– Оу! Ха-ха-ха! – тот стал спускаться по узенькой тропочке, на ходу сорвал ветку жасмина и, подойдя к Ренате, с полупоклоном вручил ей цветы: – Ваши золотые волосы вызывают у меня старательскую лихорадку, сударыня! Рад очередному знакомству с вами. Я – Марк.

Все молча смотрели на него. Затих даже Лева.

Рената приняла веточку. Саша знал: когда букет ей дарил папа, она всегда нюхала цветы, улыбалась и ставила в воду. Теперь на жасмин она и не взглянула. Вместо этого так же, как и Влад – не отрываясь – женщина следила за Марком. Незнакомец изучил ее, ухмыльнулся и, повернувшись к Ромальцеву, с укоризной заметил:

– А ты говорил: «Не очень похожа!» Вы что, языки проглотили? – это относилось уже к Асе и Марго, но ответа не последовало.

Марк пригляделся к Асе:

– А-а-а… Воскрешенная! Нашла своего Атембизе, Хэтта? М? Да вижу, вижу: нашла! Ну-ну! – и, понимая, что от растерянности женщина ему не ответит, безучастно махнул рукой: – Ну, стой, стой. А я, пожалуй, искупаюсь. После солнечного удара – самое то!

Подмигнув Ромальцеву, незваный гость выпрыгнул из перемазанных землей штанов.

– Так кто из вас со мной?

Ася подошла к своему другу:

– Ты его знаешь?

Влад коротко кивнул.

– Он что – ненормальный?

– Я абсолютно ненормальный, Воскрешенная! Я настолько же ненормальный, как те, кто окружал тебя три года назад в больнице! Правда, в отличие от тебя, мне не исковыряли все вены тупыми отечественными иглами, но это лишь дело везения. Может, и я попадусь вашим кулаптрам неровен час!

– Не обращай внимания, Незабудка! – произнес ободряющий голос, и Влад посмотрел на перепуганную Асю взглядом ее Хусейна. – Дождитесь меня, я скоро вернусь.

Он расстегнул джинсы и, оставшись в одних плавках, нырнул вслед за странным незнакомцем.

– До острова? – спросил Марк, держась против течения и дожидаясь Ромальцева.

– До острова.

Оставшиеся на каменистом берегу Ася, Марго, Рената и Саша смотрели, как эти двое плывут по «солнечной дорожке», сверкающей на поверхности реки. И мальчику почудилось вдруг, что там, по воде, преследуя закатное солнце, мчатся два зверя – громадный золотой тур и мощный серебряный волк. Глаза заслезились, размытая картинка потемнела. Отвернувшись, Саша еще долго не мог увидеть ничего вокруг...

– Все наши мужчины покинули нас… – констатировала Марго, будто не слышала сказанного Марком, и не без некоторого злорадства покосилась на Асю. – Симптоматично…

– Кто это? – шепотом спросила Ася Ренату, а потом, опомнившись, отступила к Рите: – Кто это?

Та пожала плечами.

Ощутившие под ногами дно Влад и Марк, взбивая воду, побрели к берегу острова.

– Помнишь тот остров, атмереро?.. – Марк шел впереди, но даже не оглянулся и рассмеялся, когда его спутник молча кивнул. – А я был бы рад многое позабыть… Завидую больным амнезией: для них каждый новый день – открытие! Теперь, как видишь, я не прогадал с «валентностью». Но и это вместилище мне не по нраву. Ты решился?

– Да. А ты?

Они сели рядом на берегу. Крупные капли воды переливались на их коже. Ромальцев зачесал пальцами со лба мокрые черные волосы.

– Пожалуй… – помедлив, задумчиво и как бы неохотно ответствовал Марк. – Мы снова ограничены во времени. Начиная с этой минуты, у нас на все про все – пять дней…

– Пять несуществующих дней… – эхом откликнулся Влад, глядя вдаль.

– Пять пожалованных дней… Помнишь слова Учителя? «Когда тонкое прорвется в грубое и сольется с ним, когда черное проявится в белом, а белое – в черном, вот тогда и нужно действовать незамедлительно, дабы не упустить последнюю возможность»… Итак, атмереро – черное в белом, белое в черном – все ли мы готовы теперь для этого шага в грубом?

– Нет, коэразиоре…

– Почему же тогда я не увидел с вами Ала?

– Речь не о нем. Теперь готов и он. Не готов лишь наш тринадцатый…

– Твой сын? Но у него такая силища, что я едва не захлебнулся, когда приблизился к нему… Хе-хе! А я здорово придумал тогда, в леске между Ростовом и Краснодаром! – Марк снова подмигнул.

Влад покачал головой:

– Так же, как раздроблена наша сущность, раздроблена и его. Я жду не этого Коорэ…

– Вот это новость для меня! Откройся, покажи!

– Не могу. Ты не одно, моэнарториито владеет тобою…

Марк издал яростный вопль, он вскочил, и голос его был женским, и лик его переменился:

– Я уничтожу вас всех!

– Если достанешь, – улыбнулся Влад, не двигаясь и повторив слова, сказанные не этими его устами пять лет назад, произнесенные уже множество множеств раз и прежде.

– Кэанасаасирро! – прорычала женщина. – Я доставала вас всегда! Я доберусь до вас и теперь!

– Ориамоэна! Нэосоуотеро зиулэиде тиуно переалареетое! – отрезал Марк, будто бы одергивая сам себя, и незваная гостья исчезла. – Да-а-а… тогда не стоит открываться. Каждый делает то, что положено делать ему… Я ухожу.

– Да будет «куарт» наш един, коэразиоре…

– Да не умрет лето в нашем сердце, атмереро…

* * *

Лишь увидев Ромальцева, вернувшегося с острова в одиночестве, Рената поняла: Николай уже не появится, не придет к ним. Никогда…