Текст книги "Душехранитель"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 55 страниц)

Сергей Гомонов, Василий Шахов
Душехранитель

Всем, кто ищет Потерянный Рай, посвящается...

Часть 1.
«Ритуал»

Вечный покой сердце вряд ли обрадует,

Вечный покой – для седых пирамид,

А для звезды, что сорвалась и падает,

Есть только миг, ослепительный миг…

Л.Дербенев, песня из к/ф «Земля Санникова»

Тридцать спиц сходятся в одной ступице.

Лао Цзы «Дао дэ цзин»

ЗА СОРОК ДНЕЙ...

– О, боже! – полуослепленная, Рената подскакивает. – Не прикасайтесь ко мне!

Перед ее глазами все мерцает и плывет. Ладонь упирается в мокрую от слез диванную подушку, щека хранит запах вельветовой наволочки: в чужом доме запахи всегда воспринимаются острее. Распухшие веки кажутся Ренате набрякшими, тяжёлыми, словно на них положили мертвецкие пятаки, да еще и придавили.

Кто-то подходит к ней. Он предстает смутным черным силуэтом. Девушка сжимается. Рывок назад, но спина ощущает кожаную спинку дивана.

– Вы кто?! – взвизгивает она, и тут наконец пелена падает с глаз.

– Т-ш-ш-ш!

Это телохранитель отца.

– Не надо кричать… – он склоняется над нею. – Это я.

– Саша?.. – девушка немного успокаивается и начинает озираться. – Я что – спала?!

Реальность вернулась, а вместе с нею – страх с иным привкусом, нежели испытывала Рената (или не Рената?) во сне. Тревога, еще не до конца осознанная и распробованная, скрутилась холодным тяжелым клубком где-то у сердца. Что было? Что случилось до сна?..

У закрытого окна, одним коленом опершись на тумбочку, стоит Даша и смотрит вниз. Короткие, цвета красного дерева, волосы, джинсы в обтяжку, спортивная ветровка... Дарью, широкоплечую и узкобедрую, со спины можно принять за мужчину. Артур методично рассовывает по карманам запасные обоймы – как всегда, он сдержан, холоден, в глазах – сталь, в движениях – отточенность. Делает свою работу, точно забыл о вчерашней размолвке с хозяйкой и о своем бесповоротном решении взять расчет. А ведь, похоже, что и правда забыл. Но что-то же произошло? Неспроста все три телохранителя – отцовский (Саша), и ее, Ренатины (Артур и Дарья) – так тревожно собранны и обманчиво спокойны.

– Это они, – через плечо бросает Дарья, а потом быстро отходит назад, чтобы перехватить пару обойм и для себя, пока напарник машинально не забрал все. – Вам пора идти, – это адресовано уже Саше и Ренате.

По их договоренности, Артур в случае чего должен был прикрывать Дарью, Дарья – непосредственно свою подопечную. Если что... Никогда еще эти условия не были актуальны для них, официально оберегавших носимые хозяйкой драгоценности. Так решил осторожный Сокольников, нанимая секьюрити для единственной дочери. Сегодняшний день расставил точки над i. Сегодня Даша и Артур сделались телохранителями Ренаты в полном смысле этого слова.

– Кто – они?! – не понимает девушка, однако ее трясет, будто от озноба, а по лицу течет холодная влага.

Рената касается лба и ощущает, что налипшие на лицо волосы промокли от пота. «Во сне промокли? Или сейчас? Боже мой, о чем я думаю?! Что происходит?»

– Да, это их машина, – выглядывая на улицу из-за простенка между окнами, но стараясь не потревожить при этом темную – в цвет мебельной обивки – занавеску, подтверждает Артур.

Саша в это время возвращается в комнату («А он выходил?! Похоже, но я не видела…»). В его руках – Ренатина куртка, которую телохранитель тут же начинает натягивать на обессилевшую от страха и непонимания подопечную. Вероятно, проще одевать набитую ватой безвольную куклу: Рената даже не догадывается помочь ему. Взгляд ее мимоходом падает на застекленные книжные стеллажи. Книг очень много. Сознание отмечает, что та женщина на старой фотографии – средняя полка – похожа на Сашу. «Может быть, его мама? Или старшая сестра?.. Да о чем я думаю?!»

Артур и Дарья выходят в коридор, где занимают места по обе стороны от входной двери.

– Соберитесь! – тихо приказывает Саша, встряхивая девушку за плечо. – Вставайте!

Рената пытается встать. Честно пытается. Ноги тоже ватные. Наверное, сон продолжается, ведь только в кошмарах на твоих конечностях висят незримые пудовые гири и ты не можешь сделать ни шагу там, где нужно мчаться сломя голову…

– Быстрей же, вы! – полушепотом выкрикивает Дарья, напрягая связки, чтобы ее услышали из конца коридора: Сашина квартира находится в старом, еще сталинском, доме. Прежде такие квартиры были коммуналками.

Отцовский телохранитель, осознав тщетность уговоров, почти за шиворот волочет Ренату к дверям. Период паники сменяется у нее тупым безразличием ко всему, что происходит вокруг. Она сдалась. Если утопающий перестает бороться за свою жизнь, он тянет ко дну и своего спасителя... Проверенный временем и опытом поколений закон. И это с нею уже когда-то... когда-то…

– Да скорее! – рявкает на Ренату Артур и, чуть помягче, прибавляет для Саши: – Уходите, мы задержим, сколько сможем...

В голове Ренаты медленно раскручивается хоровод – вереница событий в вольной последовательности, словно записанная на кассету, ленту которой тянет испорченный магнитофон. Девушка чувствует, что чего-то лишилась. Этот сон… яркий, четкий… Несмотря на фантастичность, он был реальнее того, что происходит с нею сейчас. Скорее всего, это теперь она – участник нелепого сновидения…

– Мы наверху, – предупреждает телохранителей Ренаты Саша, засовывает пистолет за ремень брюк, под пиджак, и сжимает руку подопечной.

Рената смотрит в пол, стараясь поскорее проснуться. Паркет – старый, потемневший, где-то потертый, где-то поцарапанный, некоторые дощечки западают. Если бы ей это снилось, то вряд ли было бы столько подробностей. Наверняка девушке приснилась бы ее или отцовская квартира в центре. А эта где? Кажется, в Ленинском районе. А чья она? Видимо, Сашина. Ну да, та женщина, с фотографии на книжной полке…

Уже в дверях, ведомая Сашей, Рената вдруг испытывает что-то, сравнимое с ударом электротока. Она вскидывает глаза на своего телохранителя, на Артура. И снова этот непонятный взгляд – поверх ее головы. Будто высматривает нечто, зависшее над ее макушкой, темноокий Артур… Жуткий взгляд, скользящий и пристальный одновременно. Рената всегда страшилась его, в нем девушке мерещилось что-то смутно знакомое и настораживающее. Видимо, это и было главной причиной неприязни между нею и…

…Но Саша не мешкает и выдергивает ее вслед за собой из квартиры…

Все звуки в подъезде отчетливо разносятся эхом. Вот полукруглое окошко на площадке. На улице быстро смеркается… Эта мерзкая грязно-желтая плитка на полу – школьная казенщина. Такое разве приснится? Очередность, логичность… Нет, это явь!

Внизу кто-то идет, и не один человек.

Саша буквально хватает Ренату под мышку («Откуда в нем столько сил?! Выглядит совсем не суперменом…») и бесшумно, в несколько прыжков, преодолевает три-четыре пролета вверх. Восьмой этаж. Дальше – крыша. Вернее, нет: дальше – чердак и слуховые окна, которые ведут на крышу...

Убедившись, что это отнюдь не грезы, Рената понемногу оживает. Что собирается делать отцовский охранник?! Как он намерен спасаться?! Уйти по крышам можно только в кино. И уж, конечно, не в Новосибирске...

И тут внизу, в подъезде, слышится стрельба. Ренату снова трясет, но Саша предусмотрительно зажимает ей рот сухой, горячей ладонью. Пальцы телохранителя пахнут табаком. Как у папы и у...

– Стойте здесь, – Саша указывает ей место в нише под металлической лесенкой, ведущей на чердак. Рената вжимается спиной в покрытую пыльной известкой стену. Теперь в голове крутится песенка из развеселого мультика про пиратов:

 
Пятнадцать человек на сундук мертвеца!
 

«Ду-у-ура! Думай о главном! А что – главное?! Мысли в разбеге, я – в ауте… Сю-ю-юр!»

 
Пятнадцать…
 

Поднявшись по металлической лесенке, Саша притрагивается к люку. Естественно, тот заперт. Тогда телохранитель бьет ладонями рядом с проржавевшими петлями, и одна из них не выдерживает. Крышка благополучно отлетает, а замок остается на месте.

Саша по-кошачьи бесшумно спрыгивает на площадку и выпрямляется перед Ренатой. Она затравленно смотрит на него из своего убежища, в голове продолжается катавасия: «Йо-хо-хо! И бутылка рому!». А внизу не стихает пальба – уже не меньше десяти выстрелов. Хоть и с глушителями, а все равно слышно не дай бог как, будто бьют по пустой трубе. Никакая песенка не поможет…

– Ну! – Саша вытягивает Ренату из ниши.

– Что делать?! – растерянно спрашивает девушка, хотя ясно, что нужно карабкаться на чердак.

 
Пей – и дьявол
Тебя доведет до конца…
 

«Ну, что за напасть?!»

В один миг что-то придумав, телохранитель прихватывает Ренату за бока и зашвыривает на чердак. Она расцарапывает руку, подбородок, едва не вываливается назад, но вовремя ухватывается за обросшую пылью подпорку, что помогает ей подтянуться. Острый шлак, смешанный с высохшим голубиным пометом и пухом, впивается ей в коленки. А сзади ее теснит телохранитель, который, запрыгнув следом, задвигает крышку люка на место.

– Что дальше-то? – успевает спросить девушка, наблюдающая, как Саша, поднимая пыль, волочит по полу тяжеленный бетонный блок.

Вместо ответа он взгромождает плиту поверх люка, чем надежно баррикадирует выход.

– Надо позвонить папе! – наконец-то догадывается Рената. – Он быстро разберется, что здесь проис...

Саша, уже было двинувшийся вперед, резко останавливается и с сомнением во взгляде смотрит на нее.

– Что? – не понимает девушка.

– Вы нормально себя чувствуете?

– Так что?! – уже настойчивей и громче повторяет она, ощущая в его взгляде что-то нехорошее.

– Идем! – отзывается охранник и продолжает путь, пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о низкую крышу чердака.

Рената бросается следом, но спотыкается о перекрытие и, рухнув на пол, едва не разбивает лицо.

– Рената, вы что там? – доносится голос из темноты.

– Ч-черт! Упала я, блин!

Девушке кажется, что этот пыльный чердак никогда не закончится. Мало того: постройка имеет форму буквы «Г», и потому, когда Рената уже надеялась на завершение этой пытки, им приходится поворачивать направо. Здесь и днем-то, наверное, потемки, что уж говорить о сумерках? Бегать на ощупь – отвратительное занятие…

– Куда мы?!

Девушка в очередной раз спотыкается о какой-то невидимый штырь, но успевает ухватиться за узкий подоконник слухового окна.

– Там второй выход, – бросает в ответ Саша.

В следующую секунду ее угораздило вспугнуть спящее голубиное семейство. Перепуганные птицы мечутся, хлопают крыльями, и от неожиданности Рената едва не блажит на весь чердак. Ведь ей постоянно мерещится, что сзади их догоняют и вот-вот откроют пальбу («Почему? Зачем?!»). Она страшится теперь и отзвука своих собственных шагов…

Но вот Саша наконец нащупывает крышку второго люка. Она также заперта, и ему по-прежнему ничего не стоит снять ее с петель.

Когда телохранитель прыгает вниз, на него бросается взбежавший по ступенькам крупный бритоголовый парень в черной «кожанке». Только тут Ренате приходит в голову, что их маневр был разгадан. «Что им всем от нас нужно?!» – мысленно вопит она, в ступоре наблюдая за дальнейшими событиями. Но «ступор» недолог, события промелькивают моментально.

Девушка впервые видит папиного охранника в работе. Его движения коротки, точны и скупы: бросок, а затем быстрый уверенный удар кулаком в «адамово яблоко». Отчетливо что-то хрустит. Нападавший безвольно вытягивается на грязно-желтой плитке. А ведь «браток» этот был не из тщедушных…

Рената спускается, осторожно обходит лежащего, не спуская с него глаз.

Телохранитель тащит подопечную в сторону незатейливого витража.

– Нам нужно вернуться в мою квартиру, – объясняет он.

– И мне нужно?

Саша красноречиво глядит в сторону «братка». Рената невольно хватается за руку телохранителя:

– Что происходит?!

Саша отворяет низенькую дверцу. Впрочем, какую там дверцу? Скорее, просто окошко, зачем-то вмонтированное в аляповатый витраж.

– Да что случилось? САША?!!

– Сейчас не время, – бросает он и подталкивает ее к распахнутому окну.

– Я ТУДА НЕ ПОЛЕЗУ!!!

– Оставайтесь, – Саша пожимает плечами и перешагивает через порожек на узкий балкончик, действительно больше похожий на карниз.

Рената задыхается от страха, но, прижимаясь к стене, следует за ним.

– Вот че попало! Вот че попало! – как заклинание, твердит она сквозь стиснутые зубы любимую присказку парикмахерши Маринки, а сама продвигается приставными шагами и старается не смотреть ни вниз, на слабо освещенный двор, ни по сторонам.

Впрочем, Саша тоже на всякий случай держится поближе к стене, идет боком.

Затем он ведет Ренату через балконы квартир на разных этажах. Рената чуть не свихнулась, пока перелезала вслед за ним через перила, подтягиваясь, перепрыгивая, нащупывая под собой хоть мало-мальски надежную основу, повисая на руках над пустотой... Хорошо, что Сибиряков-Гвардейцев – улица тихая, темная. По вечерам здесь боятся разгуливать из-за посиделок многочисленных и довольно агрессивных наркоманов. Рената часто слышала в новостях, что эти отморозки запугали жителей всех близлежащих кварталов. Но теперь им с Сашей такое положение вещей на руку. По крайней мере, случайные прохожие не станут свидетелями их подозрительных передвижений.

Каким-то неведомым – возможно, уже телепатическим (Рената не удивилась бы) – способом девушка угадывает расчет Саши: преследователи сейчас рыщут по чердаку и тому подъезду, куда отправляли не вернувшегося «разведчика». Дом большой, прочесать его – дело нешуточное. Разве не могли они с охранником спрятаться после спуска с чердака в чьей-нибудь квартире? Конечно, в кино показывают, что бандиты по такому случаю расстреливают всех и вся из автоматов, гранатометов и установок «Град», а напоследок выдергивают чеку и дают подержать недругу, но ведь то кино. О подобных прецедентах в Новосибирске Рената еще не слышала.

Наконец, вжавшись в простенок и держа наизготовку пистолет, Саша осторожно заглядывает в собственную квартиру, а потом легко распахивает окно и запрыгивает на подоконник (это, кажется, и есть та самая комната, в которой очнулась Рената каких-нибудь четверть часа назад). Вслед за этим звучит оглушительный выстрел. Девушка едва не оступается от неожиданности. Точнее, из-за того, что ожидала выстрела, но не в тот момент.

– Быстро! – приказывает Саша. – Больше никого...

Чтобы ускорить ее действия, телохранитель ухватывает подопечную за шиворот и втягивает в квартиру, а затем щелкает выключателем настольной лампы.

На пороге комнаты в неестественной позе лежит еще один «браток» в кожаной куртке. На лбу у бритоголового парня темнеет небольшое пятно. Рената замечает все, однако не сразу понимает, что Саша влепил ему пулю точно между глаз, а это пятно – рана. Почти бескровная. Когда же несколько мгновений спустя она соображает, в чем дело, то вскрикивает и ощущает, будто что-то оторвало ее от земли, закружило, а на глаза вновь падает пелена.

– Уезжать вам нужно из города, девушка, вот что, – Саша толкает ее на диван. – Сидите здесь…

– А вы куда?! – тут же приходит в себя Рената и, словно кошка, вцепляется в рукав его черного пиджака – не оторвешь.

– Сейчас вернусь.

Рената озирается. Почти вся мебель в комнате перевернута, книги сброшены с полок, вытряхнутые с этажерки CD-диски валяются вперемежку с коробками и конвертами, в которые они были упакованы до вторжения незнакомцев. Здесь явно что-то искали. Деньги? Да откуда у человека с Сашиной профессией такие деньги, чтобы ими было можно заинтересовать криминалитет?

Она ловит себя на том, что уже начала свыкаться с соседством трупа, а в голове тем временем все потихоньку становится на свои места.

…О, господи! Ведь Рената потеряла сознание неспроста, а следствием был тот сон про загадочный ритуал… Несколько часов назад ей сказали (Саша и сказал), что Александр Сокольников, ее отец, убит. Видимо, телохранители привезли подопечную в дом Саши, когда она была в обмороке. Рената от глубокого потрясения не помнила ничего, несколько часов просто выпали из ее жизни…

– Саша! – вскрикивает она и бросается в коридор.

А там снова цепенеет.

У двери в соседнюю комнату лежат Дарья и Артур. Вероятно, они отстреливались до последнего: весь коридор теперь заляпан кровью, на обоях – следы съезжающих по стене пальцев. Это отпечатки Дарьи…

Саша стоит на коленях перед трупом телохранительницы и будто целует ее в губы. Но нет, нет. Рената различает, что он что-то шепчет. И еще (померещилось?): воздух над лицом погибшей словно плавится, как марево над землей в знойный летний день. А может быть, все же не погибшей? Может, охранник намерен оказать Даше первую помощь?

Рената бросается к ним:

– Дашенька! Она жива, Саша?

Он глядит сквозь Ренату, и она понимает, что нет. Не жива. А если… У Сокольниковых не было принято разговаривать с обслугой о личной жизни, кроме того, Дарья и сама, еще со школы, отличалась большой скрытностью. Ведь может оказаться так, что телохранитель отца и телохранительница Ренаты любили друг друга?

– Уйдите в ванную! – хрипловато требует Саша. – Умойтесь, напейтесь! Не мешайте мне!

Девушка беспрекословно подчиняется и на заплетающихся ногах ковыляет в санузел.

Холодная вода приводит Ренату в чувство. Но что же он там делает?! За каким чертом телохранитель заставил ее вернуться в этот кошмар? Почему не бежит отсюда теперь, когда нет сомнений, что Дарья с Артуром мертвы? А отец… папа…

И она снова плещет в лицо водой, рыдания рвутся наружу, и сдержать их невозможно: спазмы стискивают горло, не позволяя дышать. Рената кричит, плачет, вновь кричит, выталкивая из себя боль.

Тут Саша отворяет дверь. Он немного пошатывается на пороге и прижимает к губам носовой платок, словно его мутит.

– Теперь идем! – распоряжается телохранитель, хватая Ренату за руку и увлекая за собой.

На первый этаж они спускаются без приключений. Стрелять Саше больше не приходится. Но вместо того чтобы выскочить из подъезда, он ныряет за обшарпанную дверь подвала. У Ренаты мелькает мысль, что даже если ее и не убьют, то ноги она себе здесь переломает: неверный луч Сашиного карманного фонарика не в силах побороть глухую тьму.

На сей раз долго петлять в темноте не приходится. В планах телохранителя – добежать до окна, противоположного входу, и выбраться наверх, поближе к машине («Надо надеяться, что это так!»).

Погнутые прутья решетки – не помеха ни для него, ни для Ренаты. Саша змеей проскальзывает наружу, осторожно распрямляется, выглядывая из ямы, в какие обычно «прячут» подвальные окна, и лишь потом разрешает последовать за ним подопечной.

Эта сторона дома выходит на проезжую часть дороги. Здесь куда светлее и, разумеется, опаснее. Так, по крайней мере, кажется Ренате. Гонясь за Сашей по небольшому палисаднику, она в панике представляет, что из каждого окна, из каждого автомобиля в них сейчас целятся преследователи.

Принадлежавший отцу Ренаты джип «Чероки» припаркован у обочины. Так, словно водитель отлучился на минутку и сейчас подойдет. При этом его прикрывают с трех сторон давно не стриженные кусты боярышника, придорожный фонарь светит далеко в стороне и очень тускло. Увози нас, Саша, отсюда поскорее!

На сидении водителя темнеет пятно. Кровь. Рената закусывает губу: это кровь отца...

Саша хватает брошенную на заднем сидении «кожанку» с меховой подстежкой (тоже отцовская, отмечает девушка) и накрывает ею пятно.

– Сюда! – указывает на соседнее кресло.

Рената падает справа от него и только теперь ощущает, что после их пробежки по палисаднику штанины ее джинсов промокли до самых колен.

Теперь Саша, пользуясь относительной невидимостью, не торопится. Подкурив, он минуты три ждет, пока прогреется двигатель.

– Кто убил папу? – спрашивает Рената.

– Я не знаю, – телохранитель внимательно смотрит на нее.

В его взгляде читается сочувствие. К черту сочувствие! Ей нужно знать, кто это сделал!

– Давайте обратимся в милицию, Саша!

Он качает головой:

– Не будьте так наивны. Если вы полагаете, что деньги в вашей семье зарабатывались праведным путем, то ошибаетесь. Я могу высадить вас возле первого попавшегося участка, но не более того…

– Вы… передали мне слова отца… я помню. Он просил вас… позаботиться обо мне. Он просил!

– Александр Палыч имел в виду, что вы должны подчиняться мне, – голос телохранителя звучит успокаивающе рассудительно: так старшие говорят с детьми, напуганными темнотой. – Остальное – не мое дело. Вы согласны с моими условиями?

Девушка сжимается. Ее знобит. Сырые джинсы ледяным компрессом облепляют ноги, в горле саднят сорванные криком связки. Завтра ангина ей обеспечена…

Саша отводит рычаг, и «Чероки» плавно трогается с места. Телохранитель разворачивает машину. Слегка подпрыгнув на трамвайных рельсах, джип выскакивает на противоположную полосу, пристраивается к небольшому муниципальному автобусу, встает рядом с ним перед светофором.

Площадь Маркса уже почти обезлюдела. Последние коробейники и «семечковые» бабушки собирают свой нехитрый товар. На кольцевой, возле строящейся остановки, ожидают своих вагоновожатых два трамвая. А за остановкой на козырьке метро светится алым буковка «М». Все это, промелькнув перед глазами, тут же забывается. Рената постаралась бы запечатлеть повседневные образы родного города в памяти, знай она заранее, что видит их в последний раз. Но сейчас девушка об этом не думает…

…Проскочила дорога по Титова, затем – пустая, с увядающей клумбой, круглая площадь Станиславского. И только на Кирзаводе Рената вдруг опомнилась:

– Куда мы едем?!

– В Толмачи.

– В аэропорт?!

– Ну, конечно! – Саша выбрался из раздумий и вновь заметил существование спутницы.

Короткого взгляда на ее дрожащие коленки ему хватило, чтобы усилить мощность обогревателя и направить поток горячего воздуха на Ренатины ноги.

– Так лучше? – он подержал руку возле вентилятора.

– Куда вы хотите лететь? – не обратив никакого внимания на его запоздалую заботу, гнула свое Рената.

– Подальше отсюда.

– Вы полетите со мной?

– Посмотрим.

– Я никогда не летала. Я боюсь высоты, боюсь самолетов.

– Со своими страхами вы чудесно справились на карнизе моего дома, – отрезал он.

– А что, билеты на самолет можно взять в день отлета? – ядовито поддела его Рената.

– Гм… – Саша не нашелся, что ответить.

– Послушайте, а почему они преследуют меня? Как вы думаете?

– О! А я хотел спросить об этом вас! – он двинул бровью.

…Огни Юго-Западного жилмассива радостно и по-домашнему подмигивают беглецам, словно дразнят недосягаемым уютом тепла, телевизора, ароматного глинтвейна… Может быть, произошедшая трагедия все-таки окажется сном? Рената безнадежно вздыхает, прогоняя глупо-оптимистичную мысль, что преследовала ее весь этот безумный вечер. Назойливая гостья, уйди! Я была бы рада, но ты обманываешь!

– Я не знаю, как дальше жить… – признается девушка.

– Скроемся – что-нибудь придумаем. Не могут же они преследовать нас вечно. Убраться подальше от Новосибирска – это не лишняя мера, а вот страдать манией преследования… гм… пока не вижу причин. Надеюсь, и не увижу…

– Dum spiro, spero[1]1
  Dum spiro, spero – (лат.) Пока дышу – надеюсь.


[Закрыть]?

– Sunt ista[2]2
  Sunt ista – (лат.) Да, это так.


[Закрыть].

Своим ответом Саша немало удивляет Ренату. Отцовский секьюрити эрудирован; теперь-то понятно, что книги в его квартире, так безобразно раскиданные непрошеными гостями, занимали полки не для декора. Вот Артур наверняка посмотрел бы на нее так, словно она выбранилась. А Саша, кажется, и не заметил перехода на латынь…

– Давайте сделаем так, – говорит она и чувствует слабую боль в горле. – Мы остановимся где-нибудь в пригороде. К примеру, в Оби. И ваш любимый аэропорт рядом… Опять же…

– Вы согрелись?

– Почти.

– Ладно, посмотрим. У меня, правда, еще не пропало ощущение, что нам дышат в затылок… Но нет вящей необходимости носиться, как ужаленным в з-з-з… гм…

Впервые за весь вечер девушка вымучивает улыбку. Может быть, Саша сознательно хотел ободрить ее недосказанным выражением, не слишком (как представляется Ренате) свойственным ему. А он тем временем сворачивает на ужасную, состоящую из одних кочек и разбитой колеи, проселочную дорогу.

Только возле ветхой дачной избушки, затерянной среди десятков таких же кособоких товарок, Рената спрашивает:

– А что сие?

– А сие, Рената Александровна, заброшенная дачка. Еще мой батюшка продал участок нашему соседу, но тот заколотил дом и не был здесь уже лет десять. А потому – уж не взыщите, барыня, но почивать на пуховых перинах, наверное, не придется…

Теперь девушка не может сдержать невольной улыбки.

– Все ж не в машине! – бодро откликается она.

Едва они покидают джип, откуда-то слышится приглушенная музыка. Это мотив известной песни Гребенщикова о прекрасном городе.

– Что это?

Саша раздумывает ровно секунду. Затем ныряет в салон машины, находит карман в куртке Сокольникова. Мелодия становится громче. Телохранитель вытаскивает мобильный телефон, дисплей светится неоном. Рената узнает отцовский сотовый.

– Да? – тихим и посерьезневшим голосом отзывается Саша.

…Сердце Ренаты запорхало, ноги снова онемели…

Прошла вечность, прежде чем телохранитель, выслушав неизвестного, отключает мобильный. Он не помрачнел, не изменился в лице, ничего ему не ответил, но Рената понимает: дело – швах…

– Ну?

– В машину, – мотнув головой, бросает Саша. – Дача, баня и девочки отменяются… Боюсь, охота открыта и на вас, Рената Александровна… И опасаюсь, что времени ждать билета у нас нет совсем…

– Думаете, нас вычислят? Здесь?

– Здесь – еще как вычислят…

«Чероки» снова скачет по кочкам.

– Саша… – нерешительно начинает Рената. – Как получилось, что вас не было рядом, когда убили папу?

– Он не всегда приглашал с собой охранников. Я предупреждал его, что это неосмотрительно, но вы же хорошо знаете вашего отца…

– Да. Нрав у него был крутой… Мы часто ссорились… О, боже! – она всхлипывает.

Телохранителя тоже не радует участь рассказывать все это осиротевшей девчонке. Да, она еще девчонка. Сколько ей, интересно? На вид и не определишь. Она из того типа женщин, кому до тридцати дают шестнадцать… Рыженькая, миловидная. Затравленная. Еще бы!.. И рука его сама собой тянется к очередной сигарете…

– Я опоздал на несколько минут… – неохотно поведал он, подкуривая. – Застал Александра Палыча в этой машине, умирающим. Он говорил о каком-то «дипломате». Между прочим… – телохранитель шумно затянулся, помедлил и лишь потом продолжил: – Дважды повторил, между прочим. Значит, это была очень важная информация. Для него и наверняка – для вас. Что это за «дипломат», Тан… Рената? Знаете?

Рената замялась. Знает, конечно. Но стоит ли посвящать в это Сашу?! Отец часто говорил, что доверяет одному человеку – своему тезке. Наверное, речь шла об этом Саше. Но разве доверие отца – повод открывать телохранителю еще и свои секреты? Причем стыдные секреты… Только вот откуда папа знал о распроклятом «дипломате»? Хотя – могут ли быть тайны от полковника, пусть и в отставке?..

– «Дипломат»?.. – промычала она не слишком уверенно, скорее, чтобы потянуть время. – Нет, не знаю. Может, он имел в виду дипломатического посла?

– Да нет, – Саша насмешливо покосился на нее, – «чумодан» он имел в виду – и ничего более. Саквояж такой.

– Не-а! Тогда – точно не знаю!

– Да? Ну что ж, кузнечик дорогой, коль много ты блажен...

– И при чем же здесь Михайло Васильевич? – не утерпела грамотная Рената.

Саша усмехнулся, словно провокатор, добившийся задуманного:

– Поспите, говорю!

Она откинула спинку до упора и свернулась калачиком на сидении, положив под щеку кулак:

– Спасибо вам, Саша!

Телохранитель как-то странно посмотрел на нее и не ответил.

Все закружилось перед внутренним взором Ренаты. Всплыл из небытия образ погибшей Дарьи. «Дашка, Дашка, замечательная ты была подруга! Сколько раз мы с тобой «лечились от скуки» хорошим коньяком да шампанским с шоколадом!..»

Саша задумчиво поглядел на умиротворенное лицо заснувшей спутницы. Да, если бы с ее отцом все получилось правильно, они уже сейчас знали бы всё о том «дипломате»…