Текст книги "Душехранитель"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц)

ЗА ШЕСТЬ ДНЕЙ...

Поводом для первой междоусобицы между бывшим супругом и Сашей стал, вопреки всем предположениям Ренаты, их «Чероки». Едва они выехали из Новочеркасска, «полетело» правое заднее колесо, и Ник, чертыхаясь, вызвался прикручивать запасное.

Девушке было не до «пертурбаций»: накануне ей пришлось побывать у стоматолога, и врач, покачав головой, удалил ей больной зуб. Все бы ничего, но утром воспалилась десна и началось нагноение. Однако Рената решила ничего не говорить своим спутникам. На все Сашины расспросы отвечала, что, мол, жар у нее поднялся из-за аллергии на новокаин. Теперь пришлось вставать и выходить из машины. Тело трясло в ознобе, кожа горела и болела от малейшего прикосновения.

Чтобы ускорить замену колеса, телохранитель принялся помогать Николаю. Гроссман и без того не терпел, когда в его работу вмешивались посторонние, а уж здесь, раздраженный, и подавно сорвался:

– На кой черт ты это делаешь? Я сам справлюсь!

От его тона Ренате стало совсем дурно. Она со стоном поднялась с холодного пенька и, пошатываясь, отошла в кусты. Пустой желудок сжимался спазмами, выталкивая какую-то горечь. И при каждом движении челюсть и полголовы разрывало невыносимой болью.

– Иди лучше за этой своей присмотри! – добавил Ник, махнув испачканной рукой в сторону жены.

– Гроссман! – в отчаянии завопила девушка. – Замолчи! О, боже!

Она упала на колени и выплюнула кровь. Зачем было столько бегать от преследователей, когда вот прямо сейчас мучительная смерть и приберет ее на этой проклятой дороге?!

Рената даже не ощутила Сашиных рук. Очнулась она только возле машины. В голове отдавался тихий, но злорадный женский смех: ничего не оставалось, как самой же издеваться над собой. Когда тебе невмоготу, твоя внутренняя «обезьяна» ликует… Безумие…

– Вы мне домкрат свернете! – рявкнул Николай, но Саша молча уложил девушку на заднее сидение.

С последним проблеском сознания Рената вцепилась в его кисть и беззвучно попросила: «Не нужно!» Ей почему-то померещилось, что телохранитель сейчас просто сотрет в порошок хама, навязавшегося на их голову. Саша удивленно взглянул на нее, словно и не сразу понял, о чем она толкует.

– Проклятье! Живая она там? – донесся голос и кряхтение Гроссмана. – Шайта-а-ан! Ну что за дрянь? Ключ кривой, как «Майкрософт»! Шура, подай нормальный ключ!

Терпение Саши закончилось. Он дернулся к Николаю и просто посмотрел на него. Рената попыталась предотвратить неминуемую стычку, однако потеряла равновесие и без сил упала лицом на сидение. Гроссману же почудилось, что перед ним стоит сейчас какой-то громадный мощный зверь, скаля смертоносные клыки, ощетинившись. И любое слово могло стать поводом для того, чтобы привести в действие пружину, сжатую в теле зверя. Это был совсем не преданный домашний пес, который забылся и посмел огрызнуться на хозяина. Это существо являлось порождением дикой, дремучей природы, равнодушной к добру или злу, исходящему от человека. Если инстинкт подсказывает такой твари убивать, она убьет. Любого.

Морок рассеялся. Николай оторопело стоял возле валяющегося на земле старого колеса и наблюдал, как Саша молча и быстро закручивает болты.

– В машину! – приказал наконец телохранитель, прицепил испорченное колесо на место снятой «запаски», обтер ладони тряпкой и прыгнул за руль. – Сядь назад и помоги ей!

Гроссман подчинился, даже не понимая, что и для чего делает. Рената открыла глаза. Веки ее дрожали.

«Чероки» рванул вперед.

Девушка оттолкнула от себя мужа, скорчилась в три погибели и, закрыв лицо руками, тихо-тихо заплакала. В душе Николая все перевернулось от жалости к ней. Он хотел утешить Ренату, но та воспротивилась.

– У тебя нет сердца… – тихонько-тихонько и совсем безнадежно прошептала она; даже говорить ей было отчаянно больно.

– Зато вы только им и живете! – снова взъелся Гроссман. – Я говорил! Я еще в Москве говорил, шоб ты шла к врачу! Тебе, как всегда, наплевать на мое мнение!

Саша молчал, будто его здесь и не было.

Рената вытерла щеки. В голове Николая отчетливо прозвучало: «Не зови меня больше, хозяин. Я умер». Что-то такое – смутное, неясное эхо несбывшегося прошлого… Вот только откуда, из какого еще прошлого?..

Проклятье! Он не прав, но не правы и они! С самого начала этой дурацкой «одиссеи» они не правы. Все могло быть иначе, все могло уже давно разрешиться. А если бы Рената не бросила его, то ничего этого не случилось бы с нею вообще. Она сама год назад подписала себе приговор…

– Ну, прости… – пробормотал Гроссман. – Прости… Нервы…

Рената даже не услышала.

* * *

Банкет был в самом разгаре, когда помощнику ростовского мэра представили сына небезызвестного Константина Геннадьевича Серапионова. Встретившись с Андреем взглядом, Кудряшов выдавил улыбку.

– Как дела у отца?

Андрей выдержал длинную паузу. Помощник мэра ощутил себя несколько не в своей тарелке. Недурственно! Настоящий преемник своего папаши этот Андрей Серапионов! И взгляд у него… Бр-р-р! Как будто за спину тебе пытается заглянуть, а там такое стоит, что и обернуться боязно…

– Просил кланяться, – наконец вымолвил молодой человек. – У меня здесь дела, Пал Васильич... Мне, может статься, вскоре понадобится ваша помощь... Я могу рассчитывать на вас, если что?

– Все, что в моих силах! – сдержанно ответил Кудряшов и повел рукой по залу. – А мы, видите, нашу образовательную систему развиваем… Вот это новый филиал нашего университета. Скажете пару слов гостям? Вы ведь, я слышал, в Питере обучались…

Андрей пожал плечами:

– Ну, когда то было… Да и кто я здесь, чтобы речи толкать?

– Да что ж… Это у вас, молодых, нынче все гибко. Приспосабливаетесь. Лет через десять ребятишки и дедушку Ленина с трудом вспомнят… А мы – старое ополчение, боевая закваска. Привыкли речами поднимать боевой дух… – Кудряшов осекся: ухмылка Андрея дала ему понять, что пламенные речи он отправляет не по тому адресу. Шампанское сказалось. Надо себя в руки взять. Эх, не те годы уже! Не те…

– Мне пора, Пал Васильич. Дела. Я ведь только от отца привет заехал передать, ничего конкретного…

– И батюшке от меня привет, Андрей Константиныч.

Андрей немного кивнул, имитируя поклон, затем откинул плечи назад, вздернул голову и, круто развернувшись, удалился.

«Вот сукин сын!» – подумал помощник мэра и улыбнулся ему вслед, изображая то умиление, с каким взрослые смотрят на забавы молодой поросли.

* * *

Игорь прыгал на одной ноге и пытался затолкнуть вторую в штанину, однако от волнения путался и никак не мог в нее попасть. Взгляд метался по комнате. Всё взял? Ключи? Молитвенник? Да на кой теперь молитвенник-то?

Наконец ему удалось совладать с собой и одеться. Пропадай пропадом лихая голова! Взялся за гуж – не говори, что не дюж… Еще пара визитов на ту дачку – и инфаркт обеспечен. Спрашивается: а в тридцать два от инфаркта помирают? Да помирают, наверное. Тем более, после общения с такой образиной, какая поджидала Игоря на коттедже бывшего партаппаратчика. Чем уж болел этот Шурик, племянник Хозяина – неизвестно. А болел он жутко. Чертовщина, иначе не обзовешь. Вот дернул же лукавый записаться в «экзорцисты»…

Царапанье в дверь комнаты возвестило для Гарика о приезде шофера: Хозяин неизменно присылал за «чертогоном» синюю «Волгу».

– Щас! – крикнул Гарик и поймал себя на том, что бесцельно роется в карманах куртки.

В дверь снова поскреблись. Что-то не похоже на Славу, шофера. Тот каждый раз долбил кулаком со всей дури, так что с притолоки сыпалась отсыревшая штукатурка.

Затаив дыхание, Гарик подкрался к двери, приложил ухо к щелке. Тишина. Он хотел уже отстраниться и тихонько уйти обратно (наверное, соседи по этажу), как вдруг в коридоре послышался тихий стон и всхлип. Женский.

Игорь открыл.

Привалившись к косяку, за дверью стояла бледная Рената.

– Здрась-сь-сьте… – выговорил Гарик, узнав ее мгновенно. – Вы откуда?!

Она сделала шаг в направлении комнаты и начала падать, теряя сознание. Молодой человек подхватил ее и неловко потащил к своей кровати. Тело у гостьи горячее, как печь… Вот еще только Ренаты ему не хватало!

– Эй! С вами че случилось-то?!

А она как лежала с рассыпавшимися по подушке волосами и восковой бледностью на точеном, но исхудалом лице, так даже и не шелохнулась. Гарик толком не знал, как нужно приводить в чувство любительниц падать в обмороки, но теоретически представлял, что лучше всего действует хорошая пощечина.

Он размахнулся и отвесил ей оплеуху. Рената дико закричала и, схватившись за щеку, распахнула полные ужаса и боли глаза. Гарик отпрянул:

– Простите… эт самое...

В комнату вбежал Саша, следом за ним – какой-то чернявый длинный парень, Игорю не знакомый.

– Бо…же! – рыдала Рената, и руки ее заливала кровь, струившаяся изо рта. – Бо…же!

Саша остановился, коротко взглянул на Гарика, оценивая обстановку, потом понял, что произошло, и метнулся к девушке.

– Че с ней?! – душа у Игоря ушла в пятки. – Ранена?

– Ты во всю башку идиёт или только на одно полушарие?! – рявкнул на него надменного вида красавчик-брюнет в черной кожаной куртке. – Ты ее по лицу зачем лупишь?!

– А я че – знал?! Она мне из коридора на руки вывалилась, ептеть! Че мне делать было?!

– Идиёты! Вы тут все конченные идиёты! – бушевал длинный. – Жива?

Саша прижимал ее к себе и осторожно стирал носовым платком кровь с ее лица. Рената плакала осипшим голосом и едва шевелилась.

– Ложись, – сказал телохранитель ей на ухо.

– Вы мне всю подушку изгваздаете! – запротестовал Гарик. – У меня… эт самое… прачек нет!

– Водка есть? – спросил Саша, поворачиваясь к нему.

– Была, если сосед не выхлюпал…

Гарик заглянул в холодильник и нашел ополовиненную бутылку. Саша разглядел на столе более или менее чистый стакан, плеснул туда немного водки, ополоснул, будто водой, оставшееся вылил в заполненную стылым жиром тарелку:

– Лей! – приказал он Гарику, который таращился на него, обнимаясь с бутылкой, и протянул стакан.

– Сколько?

– Все, хватит! – Саша отклонил горлышко бутылки от края стакана, заполненного больше, чем на треть. – Рената, выпей!

Она мучительно разлепила воспаленные веки:

– Что это?!

– Пей одним глотком, – он поддержал ее голову.

Рената послушно опрокинула в себя содержимое, задохнулась, из глаз брызнули слезы. Водка полезла обратно, девушка едва успела втянуть в легкие воздух и сглотнуть.

– Мамочки! Мамочки! – застонала она. – Да что же вы делаете?

Брюнет выбранился куда-то в сторону, потом добавил: «Растереть ее надо. Водкой», – и, толкнув Гарика за дверь, вышел вслед за ним, а Саша быстро снял с Ренаты дубленку.

– Вы кто? – спросил Игорь в коридоре.

Незнакомец окинул его высокомерным взглядом:

– Николай меня звать. Ты, судя по всему, преподобный Игорь?..

Гарик учуял, что фразу «судя по всему» в устах Николая следовало трактовать как «судя по идиотизму». Но было не до обид и выяснения отношений:

– А с ней че?

– Зуб ей вырвали.

– А-а-а… Я думал, гонятся за вами…

Да уж… Вот-вот за ним пришлют машину, а здесь – полный бедлам… Пришла беда – открывай ворота…

Стоп! Племянник Хозяина требовал к себе Сашу – вот Саша и приехал. Дело за малым: заманить его с собой на дачу, а там уж пусть сами разбираются друг с другом...

Из комнаты через три двери от Гариковой высунулась взлохмаченная голова.

– Здоров, дядь Гена! – сказал Игорь.

– Здрав буду, если пятисотку подкинешь… – просипел жилец, таращась на него сквозь толстые линзы очков.

– Нету, дядь Ген! Ей-ей!

– Ну, пса у меня купи. Хороший пес, слышь? Задарма, считай, отдам!

Алкаш подался в коридор. Из одежды на нем было только вылинявшее и растянутое трико, а на голом торсе мутно синели многочисленные татуировки – от портрета Сталина в компании с голыми девицами до надписей «Не забуду мать родную!», «Рассея – мама» и «Геннадий». Тут же вслед за ним из прокуренной дядь-Геныной конуры нерешительно выглянула большая, всклокоченная дворняга в репьях и, жалостно поскуливая, посмотрела своими добрыми безобидными глазами на Гарика и Николая.

– Мне, Ген, пса твоего только… эт самое… угу…

– Ну ты че, в натуре?! Ну, за сотню бери, четыреста должен бушь, япона-мама!

– Иди спать, дядь Ген!

– Да ты посмотри, какой пес! Чистый немец, в натуре! Мне его Академик продал, а че я с ним делать буду? Такого ж не прокормишь! Забирай за сотню, уговорил!

Николай молча подкурил и пошел в сторону общего балкона.

– Нету у меня сотни, Ген! – продолжал препираться Гарик.

– Ну так я, в натуре, зажарю да сожру эту скотину! – осерчал алкаш, толкнул ногой собаку и убрался к себе, бормоча под нос что-то нелицеприятное в адрес Гарика.

В конце коридора показался знакомый силуэт. Это Слава, шофер хозяйской «Волги». Тут как тут…

Гарику стоило немалого труда убедить Славу подождать в машине. Пройдя мимо них, Николай «зыркнул» на нового персонажа своими чернущими глазами и нырнул в комнату. Когда открывалась дверь, Гарик успел заметить, что там все тихо. Угомонилась, значит, принцесса на горошине-то…

Наконец шофер согласился, дал «экзорцисту» десять минут и направился к лестнице.

– Ну че тут у вас? – осторожно постучался Гарик. – Санька, на пару слов можно?

Поначалу Саша его почти не слушал. Взгляд его скользил по грязно-серому линолеуму, между бровей отчетливо проступала морщина – Гарик не помнил, чтобы она была еще месяц назад, хотя, в общем, по тем временам и не присматривался. Но когда Игорь упомянул о незнакомом странном языке, которым пользовался «одержимый», внимание приятеля сконцентрировалось на нем, и все же переспрашивать Саша не стал.

– …И он сказал, что я должен привезти на ту дачу тебя. Бред, понятное дело…

– А ты сам как на эту дачу попал? – уточнил телохранитель.

– Дыкть это… Ну... типа, беса изгонял...

Приятель не мог, да и не пытался скрыть изумления:

– Кого ты изгонял?!

– Ну, этого... беса! Я же экзорцистом теперь подрабатываю…

Саша расхохотался. Расхохотался, будто напрочь забыл о неприятностях с этой бабенкой и обо всех невзгодах, которые произошли с ними. Гарик никогда в жизни не видел, чтобы он так смеялся – громко, до судорог.

– Да ты рехнулся, Гарик! – Игорь ощутил то же, что и в тот день с «одержимым»: все помрачнело, что-то извне коснулось его мыслей и воспоминаний.

Он очнулся под новый всплеск Сашиного хохота:

– Ты и правда рехнулся, «товарищ экзорцист»!

– Сам же сказал… эт самое… что у нас выгоднее всего быть экзорцистом…

– О, зимы и вьюги! – телохранитель утер слезу под глазом. – Я же не буквально! Поехали… Я сейчас…

Николай мрачно глотал противный кофе. Сашин смех в коридоре сильно раздражал его. Нашел время ржать…

Рената спала. Ее лоб покрывала испарина, глаза ввалились, как у мертвой. А этот хохочет себе. Любовничек… Благо, она этого не слышит…

– Николай, – двери открылись, и из-за шкафа, отгораживавшего вход от основной части комнаты, показался Саша. – Мы с Гариком уедем на пару часов.

– Шур, у тебя шо, педикулез мозга?! Куда вы уедете?! А если она тут помирать начнет – мне шо, по всему городу вас разыскивать?

– Эт самое… на вахте есть телефон… – вмешался Гарик. – Скорая – «03»… Пошли, Сань! Нас ждут!

Гроссман скрипнул зубами и ничего не ответил. А потом эта дура будет пищать от восторга, вспоминая, как «хранитель ея тела» геройствовал, отпаивал ее водкой… чтобы, когда она заснет, бросить обузу и смотаться с «корефаном» в неизвестном направлении…

* * *

Хозяин – толстый солидный дядюшка с дряблым подрагивающим мешочком на месте второго подбородка – встретил Сашу и Гарика на веранде.

– Вы делаете успехи, товарищ экзорцист: вчера на кухне лампочка горела целых десять минут, прежде чем лопнула... – и Хозяин вопросительно посмотрел на Сашу, который поднимался по ступенькам.

– Это Александр. Тот самый, – упредил Гарик и вспомнил одно ученое слово: – У нас это... консилиум…

На веранде возникла супруга Хозяина – женщина весьма солидная и похожая на их с Саней школьную директрису, а заодно и на Крупскую. Которая Надежда Константиновна...

Вытирая платком лиловый распухший нос, «Крупская» всхлипнула и прогудела:

– Целый день сегодня шкаф роняет... Развлечение себе нашел. Поднимет – уронит, поднимет... От нас уж соседи шарахаются. И откуда, спрашивается, узнали?

– Не от меня! – быстро ввернул Гарик.

Но «Крупская» не слушала его. Хозяева уже давно смирились с творящейся в доме чертовщиной.

– Что за наказание?! О, господи Всемогущий, прости и помилуй! – она с чувством осенила себя крестом.

Гарик незаметно подмигнул Саше и, когда Хозяин с Супругой, взяв по свече, пошли в дом, улучил момент, чтобы шепнуть:

– Во где сидят самые верующие! Им нынче по долгу службы – со свечкой, как со стаканом...

Оказавшись на кухне, Саша быстро оценил обстановку. Его взгляд остановился на чайнике, укрытом старинной пышной куклой с фарфоровым личиком. Под широкой ватной юбкой у таких кукол не бывает ножек…

В полутьме, когда поднимались на второй этаж, Саша стал не похож на себя. Или Гарику это привиделось?

Хотя приятель был здесь впервые, он безошибочно угадал нужную дверь. Впрочем, ошибиться было трудно из-за миазмов, которые сочились через щели.

– Ал-Нат, зима тебя покарай, братишка! – ликующе проорали из комнаты, и вместе с воплем оттуда вырвалась страшная вонь, как из прохудившейся канализационной трубы. – Атмереро!

Тем не менее, Саша вошел и не поморщился. Игорю показалось, будто вокруг приятеля образовалось нечто вроде поля, источающего запах мяты, имбиря, хвойного дымка и еще чего-то терпкого и южного.

Худой, как скелет, подросток по-прежнему был привязан к спинкам кровати. Но теперь он не спал.

– Да не умрет лето в нашем сердце, Сетен, – произнес Саша, приближаясь к больному.

– Да будет наша сущность едина, – отозвался парень голосом того монстра.

– Санька! – испуганно шепнул Игорь, не отваживаясь сделать и шагу. – Ты бы не подходил туда…

– Слушай, чародей, а изгони-ка ты к ветрам да стуже этого горе-чертогона, чтоб не мозолил он мне глаза! Надоел он мне – сил моих больше нет. Изгони, иначе будут трупы…

Саша обернулся на Гарика:

– Игорь, выйди!

Гарик почувствовал себя как разбуженный посреди интригующего, но странного сна. Он тупо взглянул на них. Подросток посмеивался. Саша был серьезен, но не испуган и, тем более, не озадачен. Они оба ждали ухода Игоря.

– Я что, уже не нужен тебе? – спросил тот.

Саша и его тезка переглянулись. Их лица отразили немыслимую гамму эмоций, а потом они расхохотались. Похожим образом полчаса назад Саша хохотал в общежитии, услышав об «экзорцистской» деятельности приятеля.

– Не нужен, Гарик, не нужен! – приятель махнул рукой. – Иди, жди внизу!

Тот шмыгнул за дверь – только его и видели. Его колотило…

…Хозяин и «Крупская» пили чай на кухне. При появлении «экзорциста» они вскочили:

– Что там?!

Гарик очнулся и жестом попросил их успокоиться. Им всем оставалось только ждать.

Тем временем Саша подошел к кровати, встал одним коленом на матрас и наклонился над больным.

– Позволь! – попросил он и приложил руку к груди парнишки.

Футболку лежащего густо покрывали рвотные пятна.

Жуткая маска с огромными неровными зубами и необычайно умными глазами тут же исчезла.

– Понятно… – сказал Саша. – Твои шаловливые ручонки добрались до вазы… Сетен, но это же был не я!

В глазах подростка светился отчаянный страх, и, тихо постанывая, племянник Хозяина плакал.

– Я... случайно разбил... – пробормотал мальчишка обычным, человеческим, голосом.

– Ты снова выбрал человека, у которого отсутствует «валентность», Сетен... Ну сколько можно?

Внезапно жуткая вонь исчезла.

Саша размотал грязные полотенца. Образина вернулась и, опершись рукой на подушку, села:

– Заморозь меня вьюга, Ал-Нат! Что ж я, не вижу, что ли? Потерял форму… – сказал голос чудовища. – Как я устал! Как я устал!.. Ал с вами?

– Да. Но он вообще ничего не помнит…

– Проклятье!

Саша и «одержимый» обнялись, будто старые друзья.

И вдруг подросток, хорошенько прокашлявшись, затараторил-запел на неизвестном языке:

– Аэагаоте тиэниуэмооссо буэуанакорро пэосибиеледатео. Нэосоуотеро аане-ате кэуамино эниокуанитерамоэ …

Саша покачал головой и ответил:

– Нэосоуотеро нио-сеенаа туототиалее ниедо кииуэелле ваамэато эамае хииачиетееро. Тиуо нио-сеенаа маэоситоара реасэпиерасионне-атмереро куомэ-анаатессо, Сиэтэн !

Лицо монстра снова изменилось. Теперь это была женщина. Она была прекрасна и страшна – страшнее, нежели прежний лик. Она дохнула замогильным холодом и презрительно, с ненавистью бросила в адрес Саши:

– Кэанасаасирро !

Затем произошла невидимая борьба. «Маска» вернулась.

– Сэатарате-зуаэтаа, Ориамоэна! Нэосоуотеро паэрометтеаоре диэавое аане-ате Аалэ-Ниэатаути переалареетое ! – и, помолчав, Шурик признался: – Я скучаю по Танрэй… Почему вы не прибыли сюда вместе?

– Ты же понимаешь, что это очень опасно…

– Увы… Но ты снова не даешь ей ступить и шагу без твоей опеки. Ты ей мешаешь, Ал-Нат! Ну пусть хоть раз хорошенько обожжется!

– Она может погибнуть.

– Оу! Не теперь! Я чувствую «куарт» Коорэ. Он очень близко, но до сих пор еще не в ней. До сих пор! Нужен правильный замес, братишка!

Саша кивнул.

– Тебе придется найти его, Ал-Нат. Найти и заманить в истинное вместилище. Так далеко моя власть не простирается. Это работа для тебя, атмереро. Проклятье! Как я соскучился по бархатной коже сестрички Танрэй! Скажи, она теперь похожа на ту, прежнюю?

Саша улыбнулся:

– Не очень. Но похожа. Больше, чем сегодня похожи на себя мы… Мы с тобой…

– Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Как давно я не был с вами! – отсмеявшись, внезапно расчувствовался монстр, в то же время не утратив своей колючей ехидцы. – Все так запуталось… Позволь мне вмешаться, атмереро!

– Нет. Не сейчас, коэразиоре! Уж прости.

– Проклятье! Я убью вас! – рассмеялся «одержимый».

Саша (тоже со смехом) похлопал его по плечу:

– Если достанешь.

* * *

Рената проснулась. Температура спала, и, хотя все тело было в липком поту, девушка чувствовала себя лучше.

Она повела взглядом по комнате и увидела прикорнувшего на соседней кровати Николая:

– Ник! – шепотом окликнула она. – Ник! Мы где?

Гроссман потянулся и, не открывая глаз, ответил:

– У придурка этого… как его? Что там у тебя с зубом?

– Ноет, но ничего. Где Саша?

Николаю очень хотелось бы дискредитировать телохранителя в ее глазах, но он сдержался. Пусть уж идет, как идет. А она думала – принца нашла? Принц ее сейчас с Гариком в загуле, подальше от них.

– Не знаю я, где твой Саша. По делам, наверное, отлучился. Как всегда, собственно… Я все хотел спросить…

– Гроссман! Не надо! – в ее голосе прозвучал металл.

– Ну, как хочешь. Потом не жалуйся.

* * *

В это время алкоголик дядя Гена сгребал в одну кучу все тряпье в своей комнате и при этом, поглядывая на скулящую от нехороших предчувствий привязанную к батарее дворнягу, приговаривал:

– Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!

Пес начал тихо подвывать. Алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в собаку бутылкой.

– Заткнись, Лишай! И вы, черти, пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..

* * *

Саша вздрогнул, и его собеседник тут же оскалился лошадиной ухмылкой:

– Да, Ал-Нат, да. Это все к вопросу о том, чтобы ей обжечься... Пусть почувствует своим кукольным сердцем! Не все же нам с тобой за нее ноги ломать да кишки рвать! Неблагодарное дело, заметь, атмереро!

«Одержимый» встал и прошелся по комнате, а затем присел на подоконник рядом с тем, кого называл загадочным именем Ал-Нат, и вперил пристальный взор в его лицо:

– О, Природа! Благодать-то какая, звездочет! Когда еще удастся воплотиться!..

– Ты не хочешь поскорее? – поинтересовался телохранитель, не глядя на него.

– Оу! Соблазн велик…

Шурик поднялся на ноги, Саша повернулся к нему. Тела обоих напряглись, мышцы завибрировали.

Юноша взревел. Морок явил бычью морду с алыми горящими глазами. Призрак встряхнулся, рассеивая в пространстве золотую пыль. Искры осыпались на половицы, на грязное белье, подоконник, упавший шкаф…

Ответом ему был рык хищника. Лязгнули клыки, смыкаясь на шее тельца.

Сверкающая лавина прокатилась по комнате, опрокидывая все на своем пути…

…Если бы кому-то пришло в голову подслушать их разговор под дверью, он вряд ли различил бы что-то в певучей, без отдельных слов, речи двух мужчин – тихого чистого баритона и хрипловатого тенора. А жуткий рев, последовавший в финале, на веки вечные отвадил бы шпиона от этих дверей.

Но, к счастью, отчаянных авантюристов поблизости не оказалось. К счастью – для авантюристов…

...Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. «Крупская» торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.

На ступеньках послышались шаги. Тяжелые, спотыкающиеся. Пламя церковных свечек задрожало и зачадило.

Женщина хапнула руки мужа и Гарика и, тихо подвывая, вжала голову в мясистые плечи.

Пошатываясь, прижимая к губам платок, Саша спускался. Даже в полутьме коридора было заметно, что под кожей его скул катаются желваки. Он окинул кухню одновременно и пустым, и тяжелым взглядом.

– Че там? – просипел Гарик.

Саша впился глазами в куклу, что восседала на чайнике. Не спрашивая позволения, телохранитель сдернул ее и коротко бросил:

– Где лопата?

– К-какая лопата?! – вскинулась «Крупская». От переживаний голос ее загустел и теперь еще больше походил на гул рассерженного улья.

– Там, – Хозяин указал на грядку.

Телохранитель уже хотел выйти, но остановился. Слегка щелкнул пальцами, и во всем доме загорелся свет.

Не скрывая любопытства, он двинул к бывшему партаппаратчику. Тот вытянулся и замер.

Гарик и «Крупская» напряженно следили за ними, а Саша, не торопясь, прошелся вокруг Хозяина. Дядька Шурика боялся пошевелиться. Такой страх он испытывал однажды, в ранней молодости, когда за отцом поутру приехал «воронок»…

Кончик Сашиного носа слегка двинулся. Молодой человек склонился к плечу Хозяина и обнюхал его. Затем со странной ухмылкой красиво развернулся, встал напротив и с видом колдующего перед мольбертом художника поправил на дядюшке свитер. Глаза Хозяина бегали вверх-вниз, но встретиться взглядом с Сашей он боялся.

Телохранитель чуть отошел, откинул голову и прищурился. Результат, по-видимому, его не удовлетворил. Он протянул руку к макушке бедного мужчины и, оголяя плешь, смёл зачесанные на лысину жиденькие волосенки.

– О! – Саша торжественно приподнял указательный палец, как ни в чем не бывало подкинул в руке свою куклу и в такой позе – с приподнятым пальцем и куклой – удалился в огород.

– Эй, Сань! Ты куда?! – Гарик взглянул на оторопевших супругов, махнул рукой и побежал за приятелем. – Санька! Че там?

– Тетя Клава! – позвали со второго этажа.

«Крупская» очнулась…

…Фигура Саши растаяла в темноте. Гарик попытался догнать его, но из мрака послышался голос:

– Еще шаг, примат, – закопаю и тебя!

Лопата звякнула, ударяясь обо что-то твердое. Скрежет металла о камень, глухой стон пробитой земли…

Гарик отошел от греха подальше. Похоже, Санька совсем свихнулся после всех этих погонь и перестрелок. Да и немудрено. Хотя… Саша ведь учился на артиста. Скорее всего, красиво играет роль…

Подул слабый, но промозглый ветерок и донес до Гарика невнятный шепот – всего несколько звуков, которые стихли, едва проявившись.

Поплутав по фруктовому саду минут десять и вздрагивая от каждого шороха, Игорь вернулся к коттеджу.

Саша курил, сидя на ступеньках крыльца и бессильно упершись локтями в колени.

– Блин, Саня?! Че это было-то?

Телохранитель поднял голову. Не ответил. Во взгляде его читалась смертельная тоска.

– Че ты смотришь так, типа… эт самое… «а счастье было так возможно»? – Гарик и сам не понял, откуда в его мозгу родилось подобное сравнение.

– Товарищи экзорцисты! Вы здесь? – Хозяин опасливо поглядывал из-за двери. – Что нам делать дальше? Мальчик теперь здоров?

Саша кашлянул, сплюнул в сторону и потер горло:

– Дайте попить...

– Здоров ваш мальчик, здоров! – поспешно заверил Гарик. – У нас все по первому разряду! Как всегда!

«Крупская» вынесла стакан воды. У нее не хватало смелости подать его, отчего она долго тянулась, дрожа, точно осина, и гадливо отдернула руку, едва телохранитель взял стакан. Спросить, куда Саша девал ее любимую старинную куклу, хозяйка тем более не решилась и сбежала. Телохранитель пил, а зубы его постукивали о стекло. «Ну акте-е-ер! – подумалось Гарику. – Вот молодец, а! Вот комедию ломает!»

– Нам нужно в город, – переведя дух, вымолвил Саша.

– Слава отвезет, – кивнул Хозяин. – Уже греет машину… Вы… такое для нас сделали. Если понадобится, рассчитывайте на меня. Всякое бывает: когда связи нужны, когда словечко замолвить – ну, сами понимаете…

Шофер возник у веранды в ожидании приказа.

– Нам надо в город. Как можно скорее, – Саша поднялся на ноги и пошел к автомобилю.

* * *

За два квартала до Гарикова общежития «Волгу» обогнала сигналящая пожарная машина.

– Скорей за нею! – Саша придвинулся стеклу, вглядываясь в темноту за перекрестком.

– Светофор, – пожал плечами шофер. – Мы-то без «мигалки»...

Не долго думая, телохранитель выскочил из машины.

Светофор лениво замигал. Водитель перегнулся через правое сидение и захлопнул за Сашей раскрытую дверцу.

– И впрямь как на пожар! – усмехнулся он.

Игорю снова подумалось, что Саня прежде не вел себя так никогда. Продолжает играть на публику?

Когда «Волга» вывернула из-за магазина перед общежитием, глазам Гарика и Славы представилась жуткая картина: с балконов четвертого и пятого этажей, из окон и даже откуда-то из-под крыши валил дым. Игорь успел отметить, что больше всего огня в комнате алкаша дяди Гены. Стекла его окна давно повылетали, и развеселое пламя теперь исходило там фейерверком искорок…

…На четвертом, Гариковом, этаже, прижавшись к заваренной до самого верха решетке балкона, стоит женщина. Звон лопающихся стекол вызывает у нее ужас, при каждом новом хлопке она вскрикивает. Гарик узнает голос Ренаты и, еще не понимая, в чем дело, испытывает внезапный прилив отвращения к этому ничтожному, затравленному дымом и зубной болью существу. Жалости нет ни грамма, хочется смеяться от презрения. Она живая, слишком живая – такая же, как и он. Ничего неземного, ничего из того, что он когда-то нафантазировал себе, глядя на прекрасный манекен в витрине. Она испытывает сейчас низменные ощущения, её плоть точно так же может сгинуть, сгореть. В ней нет и тени того неподвижного достоинства, которое придумал Гарик.

– Че творится? – спрашивает он, расталкивая зевак.

– Какой-то алкаш – говорят, с четвертого – комнату свою запалил! – со злостью отвечает пожилая женщина. – Всех бы пьяниц к стенке, сволочей!

– Ребята молодые совсем, – поддерживает ее реплику прохожий в кепке. – Погибнуть же могут. Ц-ц-ц-ц!