Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Чуть погодя пожаловали и Ленка с Вячиком – принесли подвешенную к палке огромную птицу.

– Я говорю ей, что это дрофа, а она талдычит, что индейка, – возмущался парнишка.

– Тут лес, а у Гоголя дрофа поминалась в степи. Зато Зебулон Стумп во "Всаднике без головы", добывал индеек в лесу.

– В лесу Техаса? Там, где сплошная прерия, которая по-русски и есть степь?

– Вот же, ёлки! Сань, какая это птица? Ты же хорошо разбираешься во всяких животных.

– Не знаю я, какого она вида. Давайте уже скорее готовить.

– Кстати! А как вы её добыли? – полюбопытствовал вождь.

– Как-как! Каком кверху, – раздражённо ответила Ленка. – Случайно. Вячик её палкой по башке отоварил, когда она от меня шарахнулась. Ты, мамонт наш бестолковый, если желаешь регулярно питаться – делай лук, – обратилась она к Венику. – А теперь садимся кружочком и ощипываем. Танцуют все.

Но все сразу пошло не по Ленкиному слову. Любаша усадила подругу и захлопотала над её ногами – они были исцарапаны так, что смотреть просто жутко. Веник подал носовой платок.

– Ты им что, ботинки вытирал? – окрысилась девочка.

– Нет. Ничего не вытирал. Он так и лежит в кармане с самого первого сентября, как мне его туда мама положила.

– У Вячеслава в карманюшке лежит сладкая ватрушка – продекламировала Ленка. – Ладно, не ругайся, я его сейчас в речке постираю, – она сорвалась с места и помчалась к броду. Люба побежала за ней с двумя копьями в руках.

Парни встали кружком на колени и принялись дёргать перья и пух из принесённой птицы.

– Надо же, как он крепко держится! Вот уж никогда не думал, – шипел Вячик.

– А может быть это тетерев? Или фазан? – бубнил Саня.

– Перья не выбрасывайте далеко. Сделаем поплавок, – вещал вождь.

А вконец обнаглевший шакал подобрался совсем близко и тянул морду к ошмёткам, что ребята отбрасывали за спины.

– А ну, сидеть! – прикрикнул на него Саня. – Обещаю, что голову и лапы отдам на прокорм твоего ненасытного брюха.

Зверь отпрянул, но совсем убегать не стал. И, действительно, стало видно, что прихрамывает на правую переднюю.

Больше на него никто не отвлекался, потому что опасным он не выглядел. Ну, собака. Не особо крупная. Так сейчас вообще не до неё.

– И как вообще этих птиц ощипывают? – возмущался Вячик. – Кто-нибудь видел?

– Их в магазине уже голых продают, – сообщил Саня. – И выпотрошенными. Всё фасованное и упакованное.

Постепенно лишаясь оперения, птица становилась всё меньше и меньше. Наконец-то ребята управились с ощипыванием и сделали разрез, выворачивая потроха. Вячик побледнел, отшатываясь, когда Веник запустил руку во внутренности, выдёргивая содержимое наружу.

– Чистоплюй, – добродушно проворчал Саня и тоже отодвинулся. – Ты, о вождь, невообразимо крут. У тебя хорошо получается. Не буду мешать. Но, если б было чем – непременно сблевал бы.

Совершенно иначе повёл себя четвёртый член "коллектива" – шакал, казалось, просто обезумел. Он нагло вторгся в самый центр событий и потянулся к оказавшимся на траве кишкам... или что там было.

Саня мгновенно ухватил его за загривок, сжав второй рукой пасть. Вячик тут же взял зверя за задние лапы и потянул.

– Вы чего? – оторопел глава клана.

– Глянь, что у него с лапой. Может, вылечим, тогда он от нас отвяжется.

Веник пожал плечами и потянулся к передней правой: – Завалите его налево, – скомандовал он. – Зуб даю, что рыбу вчера не он у вас утащил – слишком голодный. Или вы приврали, что её было много?

Придавив ногами левую лапу, пытающуюся скрести землю, он принялся ощупывать "пациента".

– Кости кажутся целыми. Суставы сгибаются и разгибаются, а вот... н-н-да! Подушечка распухла – недолго думая, парень полоснул по ней монеткой, и оттуда сразу потекла белесая жидкость.

– Гной! У меня такое было как-то. Бу-э-э-э, какая гадость, – Вячик отвернулся и икнул. А "доктор" снова склонился над лапой, что-то там разглядел и уцепился за это "что-то" ногтями. Потянул и извлёк длинную и тонкую, измазанную до полного неприличия занозу.

– На шип похоже, – кивнул Саня, тоже отвернулся и как-то ненормально рыгнул.

– Бросьте его, – Веник встал на ноги и отдвинулся в сторону. – Пусть сам вылизывает свою лапу, а то нам ни промыть нечем, ни завязать. Говорят, у них, у псовых, слюна целебная. И пусть валит, куда хочет, да побыстрее.

Качнув шакала, парни отшвырнули его в траву. Тот как-то по-кошачьи извернулся в воздухе, но встать на ноги у него не вышло – рухнул на бок. Вскочил и на трёх лапах умчался в кусты. А ребята вернулись к работе – оказывается потроха тоже нужно отделять от чего-то там, к чему они крепятся – своего рода, хирургия.

– Мне бы руки помыть, – спохватился Веник. – Полейте кто-нибудь.

– Не из чего. Девчата сосуд унесли. Надо идти к заводи, к поваленному дереву.

– Ага. Подайте копьё, чтобы подмышкой зажать. И готовьте вертел, и углей нажгите.

– Блин! Дрова-то кончаются, – озадачился Саня. – Опять нужно тащиться на тропу. И курицу эту кто-то должен сторожить, а то шакал утащит. Давай, Слава, карауль.

***

Когда, отмыв руки, глава клана вернулся «в расположение», Вячик завершал монтаж рогулек, между которыми пылали практически все оставшиеся дрова. Со стороны сосны с охапками древесных обломков в руках шли Саня и Ленка, а за ними Любаша несла копья и берестяной сосуд. Жизнь снова налаживалась. Потом началось заклеивание подорожником царапин и ссадин на Ленкиных ногах и слежение за тем, как подрумянивается устроенная над углями птица – парни то и дело подхватывали вертел на руки, спасая еду от обгорания, а Любаша брызгала на вспыхивающие от жира угли водой.

На источаемые от костра запахи на трёх лапах приковылял шакал. Поозирался затравленно, несколько раз трусливо отступил в ответ на резкое движение, но потом добрался до так и оставшихся чуть в сторонке внутренностей и набросился на них, словно ест первый и единственный раз в своей жизни. Слопал он всё без остатка в считанные секунды, а потом упал набок и счастливо высунул язык.

"Можете убивать, – говорил весь его вид, – я сделал самое главное в своей жизни и теперь абсолютно счастлив"

Но впечатление оказалось обманчивым – когда Ленка вытянула свои длинные стройные ноги, меняя позу, зверь подхватился и отбежал немного дальше.

– Нашего больного прошу не беспокоить, – прокомментировал это происшествие Веник.

– Какой больной? Вы что, всерьёз полагаете мои царапины чем-то существенным? – наморщила носик Ленка. Она так и сидела, сохраняя неподвижность и придерживая лопушки подорожника на своих исхлёстанных ногах. Ей было скучно.

– Не о тебе речь, а о шакале. Его тут доктор Пунцов давеча прооперировал, – хмыкнул Саня. – И вообще, сколько можно жарить? Горячее сыро не бывает. Давайте скорее есть.

Любаша ткнула тушку заострённой палочкой и замотала головой: – Терпение, только терпение.

Ещё несколько минут все слушали голодное ворчание в Санином животе, и ухмылялись. Наконец, повариха дала отмашку. Готовое блюдо подали поближе к сидящей на том же месте Ленке.

– Дели. Только смотри – на шестерых. Галка пришла – дрыхнет в убежище. Какая-то она вымотанная вся, даже не проснулась, пока мы тут базарили.

– Галчонок!? – обрадовалась Ленка и, теряя листочки подорожника, полезла внутрь домика.

– Вот так промываешь, промываешь, а она раз – и встала на коленки, – сокрушённо всплеснула руками Любаша и полезла следом за подругой. – Эй, – высунулась она минуту спустя. – А ну, дуйте быстро на брод за холодной водой. У Галки сильный жар – нужно её обтереть. И не суйтесь сюда – мы её разденем.

– Только еду заберите от греха подальше, – Саня сунул в проход конец палки, на которую так и была нанизана подрумяненная птица. – Пошли, парни. Заодно и дров прихватим, как следует. А то как-то мы совсем почти без топлива остались.

Едва ребята ушли, шакал снова поднялся и принялся пытливо изучать опустевшее место. Он обстоятельно подобрал пух и перья, раскиданные рядом с местом, где ощипывалась добыча, и сунул нос во входное отверстие.

– Пошла прочь, тварь вонючая, – раздался гневный Любашин голос. Потом донёсся шлепок и обиженный визг удирающего зверя.

***

– В общем, так, мальчики! – встретила ребят Ленка. – Давайте сюда воду, а сами начинайте строить дом с нормальной крышей. Вы представляете себе, что будет, если пойдёт дождь? Та самая знаменитая весенняя гроза? Это вам – лбам здоровым, начхать на всё, а Галочка у нас создание нежное, к тому же хворает. Потом и поедите, – добавила она, глядя на огорчённого Саню.

– Не, ну это просто полный и окончательный облом. Мамонт! Командуй, зараза. Пока я злой – всё разнесу.

– Э-э-... бери рубило и пошли к сосне. Попробуем кору с неё снять. А там видно будет, что делать. И не горячись так. Ты Ленку хоть раз в панике видел?

– Нет.

– Уже видел. Только что. Это она за Галку испугалась. Видать, совсем плохи у неё дела.

Кора с поваленной сосны отходила легко. Саня прорубил два кольца, разнесённые на полтора копья – это около трёх метров. Потом сделал продольный разрез, начиная с которого огромный пласт отделился от ствола почти без усилия – благо в этом месте дерево нависало над землёй, а не лежало на ней. И подходы с обеих сторон были удобные. Если на глаз, то у ребят оказалась пластина размером пять на три метра. Тащить её пришлось волоком по траве. Потом потребовалось возводить каркас, вырубая для него жерди в лесу – не слишком толстые стволы молодых осин легко и непринуждённо превращались в нужные элементы. Правда, поработать рубилом парням довелось всем по очереди – инструмент без рукоятки быстро утомлял. Собственно, всё сооружение представляло собой обычную двускатную крышу со стороной два с половиной метра – то есть равносторонний треугольник в сечении.

Несущие элементы связали лыком, а собственно покрытие прижали наклонными палками, вершины которых тоже связали. То есть работы оказалось не так уж и много. Или ребята, вдохновлённые волшебным пенделем и радужной перспективой перекусить, особенно шустро шевелились? Постройку эту возвели одним из торцов вплотную к противоположной от входа стене укрытия. Разобрали часть плетения, сделанного в этом месте из отдельных веток и...

– Чего это ты мне букет суёшь? – возмутилась Ленка, принимая из рук Веника пучок трав. – И вообще, одуваны в качестве цветов – это дурной тон. Ещё и завернул в подорожник – не мог, что ли, за нормальными лопушками сходить?

– Это не одуванчики, а мать-и-мачеха. Она, да ещё подорожник, считаются целебными растениями. Правда, не знаю, от чего помогают, но вреда точно не будет. Дай их Галке пожевать. Как она, кстати?

– Горит. Несите ещё холодной воды на обтирание. И заделайте противоположную сторону своего балагана чем-нибудь, чтобы не дуло, а то тут у вас, как в трубе, – огрызнулась девочка и исчезла.

– Пошли, ещё кусок коры снимем, пока не стемнело, – развёл руками Саня.

– Нет, блин! И чего она раскомандовалась? – возмутился Веник. – Устроила тут матриархат, понимаешь, а вождь у нас, между прочим, Ве... то есть, Мамонт.

– Она дело говорит, – остудил друга Вячик.

Солнце уже касалось вершин отдельных, самых высоких деревьев – мешкать было некогда.

***

Ужин в этот суматошный день получился поздним. Пока переносили постель из решётчатого убежища в балаган, пока придумывали, как устроить здесь очажок и куда приткнуть дрова, наступила полная темнота, и на небе зажглись звёзды. Но никто на них не смотрел – остывшее мясо крупной птицы на удивление хорошо прожарилось.

Закутанная в длинный Веников пиджак с сильно закатанными рукавами Галочка сидела, словно птенчик, и с аппетитом вкушала трапезу, хотя испарина у неё на лбу выступала отчётливо.

– Ты, Мамонт, нам так и не рассказал, откуда у тебя такие познания во врачевании, – ни с того, ни с сего поинтересовалась Любаша.

Ленка в ответ бугыгыкнула и, ни секунды не медля, ответила: – Ты с какого дуба рухнула? Не помнишь, что ли, как он то на костыле ковылял, то перевязанной головой сверкал, то в майскую жару ангину подхватывал? К нему ещё Лёха кликуху клеил – Травмированный. Но она не прилипла, просто стали его то лохом звать, то лузером. А на самом деле он, считай, все болячки, какие нашлись, на своей шкуре перенёс. Ты эти мать-и-мачеху и подорожник что, тоже жевал? – обратилась она к вожаку.

– Нет. Заваривал, когда болел. И пил. Не знаю, помогало ли, потому что таблетки ещё были.

– Ну вот! А теперь Галочке от них сразу полегчало. И... это, кончай брюхо набивать. Расскажи нам, что дальше будем делать?

– Так тут всё понятно, – Веник осмотрел идеально обглоданную косточку и положил её на обрывок коры. – Всё, что про древних людей рассказывали. Каменные орудия труда, плетение корзин, выделка шкур. Потом нужно выявить съедобные растения. Нам, что самое сложное – так это освоить обжигание посуды из глины.

– Ничего там сложного нет, – тоненько прошелестела Галочка. – Я в Доме Детского Творчества ходила на керамику. Просто это довольно трудоёмко и нужно много дров. Ну и с глиной надо угадать, подобрать состав смеси. Опять же печку построить, просушку наладить и всё это укрыть от дождя.

– Ты, это, поправляйся пока, – пробормотал глава клана. – Конкретно завтра – плетение корзин у девочек и обучение изготовлению инструментов из камня у мальчиков.

– А охота? Или хотя бы рыбки наловить? – возмутился Саня.

– Пока корзинки не будет, рыбачить бесполезно – из травы у вас весь улов утащат. А насчёт охоты – так без лука ничего толком не выйдет – одни разодранные коленки у нашей охотницы. Кстати, Лен, на вот, держи – он подал девочке комок ткани.

Та развернула и посмотрела – это были спортивные штаны, а потом смиренно произнесла: – Хорошо, постираю. Но зашить не смогу – нечем. Ты бы не сидел в них около костра.

– Ну, это тебе. Носить. А то от вида твоих истерзанных ходуль у меня просто мороз по коже.

– Спасибо.

– И, да. Как покажу парням работу с камнем, так сразу начнём делать луки, а то Саня нас скоро самих съест.

Глава 4. Четвёртые сутки...

Утром, как обычно, все проспали. Проспали и рассвет, и восход солнца. Но не завтрак.

– Эй, вы! Сонные тетери! – Ленка заколотила по сосновой коре покрытия балагана, отчего на дрыхнущий народ посыпались ошмётки... мусор, короче.

– Да что же это такое! – вскинулся Вячик.

– Бр-р! – Саня сел и захлопал глазами. – Галочка! Тебя ночью никто не раздавил?

– Ой! А где девочки? – всколыхнулась Галя и ещё сильнее закуталась в Веников пиджак.

– А ты тут кто? – удивился вождь клана.

Некоторое время ребята смотрели друг на друга, выплывая из объятий Морфея. Потом неохотно зашевелились и поползли на выход.

– Зверь ты, Мамонт, а не вожак, – жаловался Вячик. – У меня всё болит...

– ...Как после тренировки перед соревнованиями, – продолжил фразу Саня.

– Ну, вы! Близнецы Уизли! – прикрикнула Ленка. – Завтракайте – и за работу. Сначала камни, потом лук со стрелами. Шевелитесь, ленивые скотины. У вас шакал до сих пор не кормлен. Галка! Брысь на лежанку! У тебя постельный режим! – прикрикнула Леночка на подругу. – Я принесу поесть, ты только лежи, – добавила она, сбросив оборотов

Шакал, действительно, сидел рядом с ближним кустарником и внимательно наблюдал за происходящим. Люба подала ребятам печёные рыбки на лопушках. Те спокойно отковыряли глину и принялись за еду.

– Ой, а откуда кусать? – Галка снова выглянула из убежища.

– Так глину отшелуши, – кинул через плечо Саня. – И разве это завтрак? – вопросил он, помахивая перед носом скелетом не такой уж маленькой рыбёшки.

– Лен! Сане – двойную порцию.

– Не сегодня. Но – да. Слушаюсь, Шеф, – ответила девочка, насмешливо заломив бровь. Она сегодня была в дарёных трениках с несколькими дырками, прожженными вылетевшими из костра искрами. Вот и пойми – серьёзно говорит, или прикалывается. – Разрешите приступать к плетению корзин, – забила она окончательный гвоздь. Или – гвоздь окончательно. Но эффектно.

Веник кивнул и положил обглоданный скелет на ошмёток коры.

Саня принял его и протянул в сторону мнущегося неподалеку шакала.

– Шак! Ко мне! – четко произнёс он. Остальные затаили дыхание, ожидая, чем это закончится.

Зверь начал приближаться, делая разные нерешительные движения, словно стеснялся такого пристального внимания. Замер он в полуметре от угощения и даже заскулил от рвущего его противоречия. Саня смилостивился, положил кору с объедками на землю (трава тут была давно и надёжно вытоптана) и убрал руку. Это надо было видеть, сколь застенчиво дикая тварь из дикого леса кралась к еде. Но вот цель достигнута и... делайте со мной всё, что захотите, только дайте доесть!

Спустя считанные секунды шакал... нет, не отскочил, а вылизал место, с которого ел и обвёл окружающих пронзительным укоризненным взором.

– Да я тебя! – рявкнула на животное Ленка и запустила в него... – а тот подхватил на лету и мгновенно слопал и хвост, и голову, и то немногое, что оставалось на костях. Кости тоже. И снова посмотрел, но не вообще – а обвёл глазами руки ребят.

– Погоди, Шак! – пискнула от входа в убежище Галочка. – У меня тут немного осталось.

Она протянула вперёд полуобглоданный рыбий скелетик. Шакал подошел к ней, стелясь по земле и резко хапнул – девочка просто чудом успела отдёрнуть руку.

– Плохой Шак. Невоспитанный, – пропела она доброжелательно. – Не умеет брать еду с рук.

– Галь! Это совершенно дикий зверь. Он людей всего три дня тому назад увидел в первый раз в своей жизни, – объяснил Вячик.

– Ой! – только и сказала Галочка. И спряталась.

– Кто-нибудь видел в лесу орешник? – спросил вождь.

– Я примечал, – кивнул Вячик. – И завязи много. Но есть пока нельзя. До спелости, как до Луны пешком.

– Нам палки нужны для луков, так что какой-то частью будущего урожая придётся пожертвовать.

– Белки и бурундуки и без нас ею пожертвуют, – ухмыльнулась Ленка.

– Древесина для лука должна не меньше двух лет сохнуть в тени, – пробурчал Саня. – Так реконструкторы говорят.

– Сохнуть, сохнуть... – задумался Веник. А может тут найдётся песчаный пляжик с горячим песком?

– Найдётся. Как не найтись! – в тон, словно передразнивая интонации мальчика, неторопливо и рассудительно проговорила Ленка. – Ты видел камыши на противоположном краю затона. Они растут с внутренней стороны длинной косы, другая сторона которой проходит берегом речки. Тот край весь из себя галечный, а на самом конце у протоки – песчаный. Мы с Любушкой туда сегодня ходили рыбки набить. Песок тот, хоть участок и мал, должен нагреваться на солнце. Что? Думаешь там сушилку устроить?

– Кое-что под крышей балагана подвесим. Надолго, чтобы правильно сохло. А несколько заготовок попробуем сделать не по классике. Что-то в горячем песке, что-то у костра в нагретом воздухе. Тетиву попробуем из лыка свить. Оно кажется довольно прочным. Нужно его нащипать совсем тонко и попробовать сделать культурный шнур. Или, может, траву с крепкими волокнами поискать?

– Лыко жёсткое. Ломается и рвётся по местам крутых перегибов, которые бывают в узлах, – запротестовал Вячик. – Даже двойная восьмёрка в месте, где концы перевиваются, часто лопается. Так что, даже если шнурок будет прочным, на узле не выдержит. Вот, если бы из шерсти мамонта сплести, как леску!

– Это на одну тетиву нам придётся неделю всем кланом собирать, – прикинула Любаша. – Мы ближние километров десять в южном направлении на тропе уже прочесали. Если и пропустили что, так самую малость. А трава нынче ещё толком не выросла – короткая она. Значит, и волокна в ней короткие.

– Индейцы использовали сухожилия больших животных, – вспомнил Веник. – Видел кто-нибудь какой крупняк?

– Медведя, – вспомнил Саня. – Но его боязно трогать. Да и пойди, найди...

– По тропе должны не только мамонты ходить. Олени там всякие, лоси. Подкараулить и завалить дротиком. Чай выучимся их метать – вскинулась Ленка.

– Если они уже не прошли. Мы туда за дровами не по разу в день ходим, а я не помню, чтобы кто-то примечал лося или ещё кого копытного.

– Ладно! – подвёл черту вожак. Заготавливаем палки, начинаем их просушку. Парни за мной, девочкам – плести корзины. Урок камнеделия вечером. Пока и монетками можно обойтись, – взяв рубило, встал и посмотрел на Вячика: – Веди к орешнику.

***

Плести корзины девочки устроились в убежище. Затащили туда заготовленную ещё вчера лозу, вязанки хвороста и уселись кружком – тут в тени не так жарко, как на припёке. Галочка тоже присоединилась к подругам – устроилась с ними и стала забавляться самыми мелкими прутьями.

– Лен? А почему ты решила примкнуть к Венику? Ведь, как я поняла, еду-то ты добываешь. То есть не оголодаешь ни с кем. А у Лехи и народу больше, и дисциплина.

– Если руководит дурак, то пофиг, сколько у него народу и какая дисциплина. Вот скажи, сколько нужно доказательств одной теоремы, чтобы в неё поверить?

– Одного хватит, – пожала плечами Галочка.

– Тогда прикинь! Веник дотумкал, что тут ходят мамонты. А мы в это поверили, только, когда увидели скелет. И теперь рассуди – кто среди нас умный? Если ты про дисциплину хочешь – так короля играет свита. Саня-то первым до этого допёр, потому что тугодум. Что видит, тому и верит. Изломы верхних ветвей и шерсть нам тоже показывали, а мы только носом крутили.

– А Вячик? Он же совсем не такой.

– А он как раз очень умный – пусть и сомневался, но присоединился к тем, кто... ну, как это сказать? В общем, как я приметила – под рукой у Веника не приходится делать ничего лишнего. Корзины-то нам реально нужны. И сумочки, хотя бы и самые немудрёные. Вождю – первому, потому что его карманы сейчас на тебе, – кивнула на пиджак, в который продолжала кутаться подруга. – Знобит?

– Немножко. Но это уже отходняк.

– Приляг. Грипп – коварная штука.

– Да. А теперь из-за меня вы все переболеете.

– Конечно. Даже не сомневайся. И тогда уже тебе придётся нас выхаживать, – ухмыльнулась Любаша. – Так что, набирайся сил. И на вот, ещё рыбку держи.

– Ой! Как неудобно! А Саня так хотел добавки!

Люба с Ленкой переглянулись и фыркнули.

– Ума не приложу, как мы будем тебя стричь, – вздохнула Ленка.

– Веник что-нибудь придумает.

– Без ножниц? Положит косу на деревяшку и станет пилить монеткой, а ты будешь вся извиваться и дёргаться от боли.

– Что, зачем Любашину косу отрезать? – снова высунулась из балагана Галка.

– Так на тетиву же, разве непонятно? Или у тебя какая-то другая мысль имеется?

– Эй! Есть кто дома? Хозяева! – раздался снаружи неуверенный мальчишеский голос.

– Я есть, – Ленка встала на четвереньки и выглянула из входного отверстия убежища. – Блин, Серый! Почему ты в таком прикиде? Нет, смотрится клёво, но это уж очень смело. Тебя что, разбойники ограбили? Обчистили до последней нитки?

– Хуже. Ты не поверишь! Кубью зверь задрал – здоровая кошка вроде тигра, но без полосок.

– Отчего же не поверю? Очень даже поверю. Так это он тебя так ободрал?

– Нет. Я уплыл на другую сторону.

– На, вот, оденься, – из того же прохода следом за подругой выбралась Люба и протянула парню тонкие спортивные штаны. – Это Саня мне свои оставил, но тебе они явно нужнее. Мы, пока ты переодеваешься, внутри побудем.

– Кто там? – из балагана в убежище снова просунулась Галочка.

– Да сиди ты. Мала ещё на такое смотреть. Серый пришел в костюме... Короче, с одним только свитком берёзовой коры, надетом на то, что у мальчиков есть, а у нас нет. Босой к тому же, но с палкой в одной руке и камнем в другой.

– Ой, – пискнула Галочка и снова спряталась. А через секунду опять появилась. – Нате вот рыбку мою ему отдайте. И я бы хотела тоже послушать про то, что с ними произошло. Они же с Кубьей в другую сторону ушли.

***

– Шак примчался и давай скулить. Ну, мы и заторопились обратно, – Веник сбросил с плеча связку толстых длинных палок. Почти прямых, если не слишком привередничать. – Здорово, Серый, – повернулся он к нежданному гостю.

– Привет, – откликнулся мальчик, выбирая место, куда бросить объедки рыбки.

– В шакала запусти – он у нас тут ответственный за санитарию, – ухмыльнулся Вячик, снимая с плеча связку тоже палок, но равномерно плавно изогнутых – словно их кто-то специально такие подбирал.

Саня сбросил третью связку с самыми разными на изгиб деревяшками – она сразу и развалилась, едва ударилась о землю.

– А Кубья где? Вы же вместе были?

– Он погиб. Вчера... или позавчера... путается всё в памяти.

– Тогда рассказывай подряд. Вот покричали вы с другого берега, повернулись, да и пошли. Что было дальше?

– До вечера нам никого не встретилось. Только зверьё разное попадалось на глаза, вдалеке обычно. Вечером мы насобирали дров и переночевали. А утром вышли на берег озера. Вода в нем оказалась очень даже тёплая, и мы полезли купаться. Я-то далеко заплыл, а Кубья поплюхался у берега и вылез на сушу. Тут его и загрыз вроде как тигр – кинулся прямо из травы. Или из кустов.

– Так вы без трусов купались? – уточнила Ленка.

– Ну да – нет ведь никого, стесняться нечего.

– Так, выходит, ты не вернулся к одежде?

– Нет. А вдруг этот тигр всё ещё там! На другой берег переплыл и лесом, лесом. Заплутал спервоначалу, ногу наколол, а уж потом выбрался на дорогу и по ней вышел сюда. Ночевал на дереве. Или на деревьях. Не помню уже, сколько дней.

– Ладно. Лезь в домик и отсыпайся. Галь! Потрогай ему лоб – может его тоже прихватило?

– Лучше я, – встряла Любаша. – У Галки опять температура – она такого натрогает!

– Блин! – сокрушённо всплеснул руками Вячик. – Ещё одежда, обувь. Ничего же нет!

– Завтра ты, я и Саня на рассвете выйдем и поищем это озеро.

– Я с вами! – вскинулась Ленка.

– Да? А на кого тогда лагерь останется? Нет уж, мне неспокойно станет, если я ещё и тебя отсюда уведу. Пошли ребята, устроим эти дрова на просушку, – подхватив связку гнутых палок, вождь двинулся по тропе к поваленной сосне. Вячик и Саня потопали следом.

– У вас тут дисциплина, да? – озадаченно спросил Серый.

– Да! И ещё господин назначил меня любимой женой, – ответила Ленка. А Люба фыркнула.

***

– А почему вы делаете ножи из полевого шпата? – поинтресовалась Галочка, заглянув в горн, на котором ребята нагревали заготовку для молотка.

– Откуда ты знаешь это название? – недоверчиво спросил Вячик.

– Его добавляют в глину для некоторой керамики. Говорят, что для легкоплавкости. Мы его на кружке подсыпали к замесу, только сначала мелко толкли. Он не очень прочный, и довольно хрупкий, кстати.

– Зато его тут много, – объяснил Саня. – Прежде, чем перейти к работе над настоящими камнями вроде кремня или этого, прозрачного... ты не знаешь, как называется? – он показал на лежащее рядом рубило.

– Не. Я в камнях не секу. Это Лариска про всякие самоцветы и знаки Зодиака любит. От чего защищает там, чему соответствует.

– Так ты говоришь, что полевой шпат легкоплавкий? – насторожился Веник.

– Ну, по сравнению с другими камнями, наверное. А так, чтобы нагрел и вылил – это вряд ли. То есть, запросто не получится.

– Может, ты температуру помнишь, или хоть какой-то намёк? Сравнение с металлом, вроде меди или серебра? – попытался выяснить хоть что-то Саня.

Девочка пожала плечами и отошла.

– Проверим? – глаза "ученика кузнеца" загорелись неожиданным азартом.

– А как? – взвился Вячик.

– Ну, есть только один способ. Но нужно очень много дров и долго сильно махать.

– Вот зараза! А ведь мы по ближней части тропы всё, что наломали мамонты, уже выбрали. Это куда переться придётся! – вздохнул Вячик.

– Галь. Кликни Серого, – распорядился вожак.

– Ага. Сейчас разбужу, – девочка занырнула в убежище.

– И рубашку ему мою отдай. А то страшно смотреть, как плечи у него обгорели.

– Жалуешь направо и налево с царского плеча. И треники, и пиджак, теперь вот ещё и рубашку, – рокотнул Саня. – Пусть мою куртку наденет.

***

Горн немного перестроили так, чтобы подавать воздух в него можно было с трёх сторон, а с четвёртой заталкивать дрова. Устроили на кусочках гранита несколько чуть отличающихся друг от друга по внешнему виду кусочков полевого шпата, вооружились пластинами древесной коры и... больше часа Вячик подпихивал в огонь палки, а трое парней махали, нагнетая в пламя воздух. Ресницы и брови опалили все. А потом отошли в сторонку и стали ждать, когда остынет.

– Рыбки бы наловили к ужину, экспериментаторы, – появилась из убежища Ленка. Вот, держите корзинку. Только аккуратней с ней, а то она и рассыпаться может. Держите её под дно и не вздумайте бросить. И ещё на обратном пути глины прихватите – там, около тропы, раскопано – увидите.

– Ой! А откуда тут грузило? – спохватился Вячик, принимая в руки удочку.

– С Саниного кольца для ключей брелок. Он с отверстием, так что было удобно закрепить. И поплавок из пера Галка сделала. Культур-мультур, однако.

***

Ребята спустились под откос и по тропинке в не слишком высокой, но густой траве, подошли к водной глади. Вячик отдал удочку Сане, разулся и по мокрому стволу упавшего в воду дерева стал неторопливо пробираться в сторону утонувшей вершины. Примерно на середине ствола, на полпути между комлем и кроной, он приостановился и некоторое время перетаптывался, выбирая устойчивое положение.

– К самой воде не приближайся, – предупредил Вёник Серого. – Увязнешь. Тут очень топко.

Саня, тем временем, принял от Вячика копьё и подал удочку. Пара минут ушла на настройку снасти – регулировку положения поплавка так, чтобы крючок оказался над самым дном. Потом собственно крючок на конце лески был подан на берег, где Саня насадил на него червя. Заброс – поплавок ещё не успел толком успокоиться, как его зримо потащило. Плавное движение удилищем, и на берег полетела рыбка. Саня перехватил её, снял с крючка и положил в корзину: – Окунёк, – шепнул он в сторону стоящих чуть дальше от воды Серого и Веника, – насадил на крючок нового червяка и отпустил леску – Вячик снова забросил.

Клевало почти без перерыва – рыбаки трудились ритмично, словно на конвейере, с полуминутными перерывами в ожидании очередной поклёвки.

– Вождь! Копни-ка червячков, – спустя некоторое время попросил Саня и отбросил вглубь берега кусок коры, на котором у него лежала горка земли.

Веник немного отошёл и стал подкапывать пласт на уклоне. Шакал, а он отирался поблизости, немедленно включился в работу – червяки в качестве пищи его тоже устраивали, да кто ж ему их даст! Отогнал, шлёпнув по наглой острой морде. От корзины с рыбой "животную" турнул Саня – бедняга даже заскулил от огорчения. Сел на попу в метре от предмета вожделения и буквально на глазах истекал слюной.

Тем временем лов продолжился – новые черви рыбе нравились не меньше старых. Вдруг Шак подпрыгнул и, поджав хвост, метнулся в сторону убежища. Занятые работой Саня с Вячиком не обратили на это внимания, а Веник насторожился, напряжённо всматриваясь в происходящее – как будто и нет ничего примечательного а, поди ж ты, корзина ни с того, ни с сего, чуть шелохнулась. Или это рыбка в ней бьётся? Или... удар копьём в казалось бы пустое место и, нанизанное на острие, в траве забилось вытянутое тельце, покрытое плотным мехом.